Молох. Едва успеваешь закончить фразу, как громыхнув звонко и гулко, раздирает дверь шестеркой свежих пробоин, выворачивая венчиками рванину спрессованных нитей наполнителя, короткая, но хлесткая очередь.
Брызнув кровью, от правого бедра к левом плечу, и волчком на месте крутанувшись, прошитый навылет Крейн со всего маху, мешком, валится на скользкий пол. Пару секунд сипит, сучит вяло ногами, и совершенно ожидаемо, кашлянув-харкнув красной пеной в лицевой щиток, затихает, разом обмякнув. Хлюпает под костюмом липкая влага, парят и пухнут киноварью пузырьков прорехи, воронками багровыми в плотную ткань уходящие, неровной кляксой растекается под телом темно-вишневая лужа.
Хрустнув, пластина переборки вылетает из направляющих салазок, вспухая картонкой под пушечным ударом тараноподобной ступни. Гигантский, в два с лишним метра, неестественно широкоплечий и чудовищно, гипертрофированно мускулистый - просто увит тугими переплетениями мышц, плитами цельнолитыми и дутыми канатами проступающих под истрепанным на швах и, кажется, даже малость истлевшем, в желто-зелено-бордовых тонах, на "лесостепной манер" оформленном камуфляжным комбинезоном - с руками, напоминающими бревна, мужчина. Голова глубоко посажена на пеньке толстой шеи, а под окулярами туго натянутого на лицо противогаза виднеется только неестественно бледная, как-то странно огрубевшая кожа, седые же брови и лишенные видимых радужек апатитово-голубоватые бельма обманчиво слепых глаз. Укрыта грудина явно снятым с "шестерки", и накинутым на манер жилетки-разлетайки, бронежилетом, натянуты на локти и колени трофейные "защитки", черненая пика легкого пулемета с бункерным боепитанием кажется в лопатах ладоней едва ли не карабином, а болтающиеся на поясе сменные патронные бункеры на фоне колосса больше походят на черненые игрушечные кубики. Ухватившись в эластиковых перчатках похожими на обрезки высоковольтных кабелей, шарнирно-узловатыми пальцами за край перекрывающего ход белесого полотна, одним движением сминает его вбок.
Доля секунды - бросив огнестрел на ремне, полупрыжком-полурывком разделяющие вас метры сводит в ноль, подхватывает левой рукой под горло, не сдавливая, а фиксируя, не вминает - вжимает в стену. Еще один укол ужаса. Гаснет, тая в мерно накатывающих волнах спокойствия.
Скрежещет, безэмоционально и глухо - словно синтезатор речи - на удивление четко и быстро, но выделяя каждый звук:
- О-с-м-о-т-р. О-т-к-р-ы-ть.
Выдерживает паузу, взглядом пустым сверля.
- О-т-к-а-з. У-н-и-ч-т-о-ж-е-н-и-е.
Всхрипнув, умерший было научник вдруг ни с того ни с сего садится. Реанимационно-спасательный комплекс, перехватив прямое управление над потерявшим сознание, смертельно раненым телом, отрабатывает скрипт. Рявкнув-рыкнув, ствол молниеносно подхваченного репликантом оружия ярко пыхает где-то у тебя под боком, рассыпает на ботинки пружинки скручивающихся завитушками стяжек, и ренголезец, плеснув мозгами, под грохот обваливающейся керамики расколотой облицовки опрокидывается на спину, по инерции практически закинув на себя ноги, и встать уже не пытается.
Свободная кисть снова отпустившего гашетку стрелка тянется к стекляшке шлема, разворачивается веером, обзор перекрывая. Застывает в считанных миллиметрах от зеркальной поверхности.
- О-с-м-о-т-р. О-т-к-р-ы-ть.