Ортега. Всем. Рывок, прыжок, скольжение - одним махом добавляешь в зачет укрытия, помимо десятка кубометров отравленной атмосферы, немного пластиковых досок, мерзлой ткани, корпус детохранилища, ну, и самого младенца. Жерло разгонного канала пневматического орудия снова послушно утыкается в сторону источника угрозы. Гулкий хлопок вышибает из сметаноподобной пелены, по периметру и ближе к верхним краям, завивающиеся струйки тягучего дыма. Вспышка.
Струйки тягучего дыма вьются в воздухе. Аккуратно стукнув тлеющим концом напоминающей стебель спаржи экосигареты о бортик услужливо подставленной крабоподобным дроном-сервантом пепельницы, и сбив невесомый нагар, "ЭйСи", она же сенатор от Ассоциации Трех Первых Городов Мира Тьерра-Бланка в Сенате ДРР, госпожа Изабелла Суарес, пару мгновений изучает тебя немигающим взглядом насыщенно-салатовых зрачков, становящихся еще более яркими на контрасте с обычно серовато-зелеными, но сейчас отчего-то темными почти до черноты радужками подведенных угольными тенями глаз.
- Госпожа желает что-нибудь еще? - мурчит баритоном "краб".
- Нет.
Красный бархат, черное дерево, серебряное литье, мраморная резьба - рядом, погруженный в полумрак и утопленный в роскоши зал, едва подернутое гаснущей зарницей панорамное окно с видом на тлеющие мириадами огоньков у подножия величественных скайскрепперов фавелы, мрачную синеву океана и пыльную серость прерий, витиеватые пассажи приглушенной струнно-смычковой мелодии - вокруг.
- Госпожа желает охладить бутылку?
- Нет.
- Госп...
Зажатая меж тонких пальцев сенатора палочка вминается в центр керамической чаши, ломается о ее днище, вдавливается подушечками мертвенно-белых пальцев с аккуратно подпиленными лопатками нефритовых ногтей, и дрон, гуднув подвернувшимися от напряжения манипуляторами, утыкается в столешницу брюшком. Белоснежный корпус овальной машинки идет трещинами, бусинки периметральных визоров гаснут, и женщина одним движением кисти сметает его останки прочь со стола. Никто из дюжины чинно ужинающих гостей полупустого ресторанного зала не оборачивается на звон, ведь зональный шумоподавитель, в совокупности с голографическим велюматором, прекрасно справляются со своими задачами.
- А ты не думал, что эта твоя, - делает акцент на этом слове, - Терренс может не одобрить такой поворот?
Ловишь себя на мысли, что до сих пор не можешь привыкнуть к новому лицу старой подруги. Оно стало заметно мягче, проще, "ближе к народу", из него ушла та хищная острота, что когда-то так отталкивала и привлекала тебя одновременно. Но это все еще она - та, кому ты можешь не раздумывая доверить не только пару грязных корпоративных секретов, но и свою жизнь.
- Мне плевать.
Пожимаешь плечами, и возвращаешься к ковырянию серебряной вилкой парного омара, раскинувшегося на фарфоре перед тобой.
- Плевать так плевать.
Когда собеседница наклоняет голову вперед так, что длинные пряди виридиановой челки, скользнув вниз, практически закрывают собой бледное лицо, тяжелые грозди изумрудных сережек мелодично позвякивают, качнувшись им в такт.
- Но мне, Марк, - поджимает малахитовые губы, - мне не плевать.
Тонкие шелковые шнурки бретелей шартрезового коктейльного платья предательски соскальзывают с точеных плеч, цепляются за неприметные аугментационные стыки, там, где светлая кожа становится биопластиком цвета топленого молока, когда женщина наклоняется к тебе чуть ближе, чем позволяет бизнес-этикет. Едва уловимые нотки лаймовой цедры в легком флере ее духов приятно щекочут ноздри. В который раз удивляешься, как разительно и, наверное, все же в лучшую сторону твоя первая напарница изменилась за прошедшие годы.
- Марк.
Оторвавшись от ленивых попыток наколоть верткий маринованный боб аргентинского горошка на вилочный зубчик, обращаешь, наконец, на нее внимание.
- Что, госпожа Суарес?
- Ты уверен?
- Уверен в чем?
- Сам знаешь.
- Отнюдь.
Фыркнув, отворачивается.
- Как был дураком…
Протыкаешь, таки, горошину, и показываешь ей, заканчивая фразу:
- Так и остался, да?
- Да.
- В стабильности нет ничего плохого, госпожа сенатор. Дурак так дурак.
- Марк.
- Что? Как еще соблаговолите назвать?
- Никак. - упирает локоть в скатерть. - А ты не думал, что я могу переживать?
- Вы, госпожа?
- Я.
Теперь хмыкаешь уже ты.
- Что было вечность назад…
- То все равно было, - продолжает уже она, переиначив вашу общую присказку про "было - не было". - Пусть так. Но ты же должен понимать, что план - просто чистый навоз.
- А то.
- И в чем тогда смысл?
- Деньги. Власть. Месть, - загибаешь большой, указательный и средний пальцы.
Ее рука тянется словно гуттаперчевая, выкручивается хлыстом, и теплая ладонь подхватывают твою кисть. Загибает безымянный палец сама.
- Смерть.
Мизинец.
- И снова смерть.
Оставляет тебя сидеть со сжатым кулаком, складывая конечность и возвращая ее в привычный габаритный формат.
- Деньги и власть, ага. Не смеши меня, Марк. И не играй с огнем. Сгоришь.
- Корпорация, наемники, гильдия, рейдеры, - теперь разгибаешь пальцы.
- Союзары…
- И союзары. Что может пойти не так, госпожа сенатор?
- Марк…
- Ты меня сюда притащила только потому, что тебе имя мое нравится?
- Нет.
- А зачем тогда?
- Помочь.
Опять хмыкаешь. Улыбается.
- Смотри, чтоб "хмыкатель" не разрядился.
- На термоядерной тяге, все схвачено.
Вытаскивает будто из ниоткуда, как заправский факир, и укладывает на стол небольшой, в фалангу твоего мизинца, на первый взгляд - цельноточеный из похожего на обсидиан материала - цилиндр. Непроизвольно присвистываешь.
- Маяк?
- Маяк.
С оперативниками спорить бесполезно, даже с бывшими, это ты давно понял. Подобрав невесомую и, фактически, бесценную вещицу, покатываешь ее туда-сюда на ладони, чувствуя, как материал приятно пощипывает и щекочет кожу.
- И что же будет, если я...
Прерывает тебя.
- Древняя мидмирская флотилия "сеятелей" тут же выйдет на низкую орбиту, и разбомбит там все в труху.
- Ритан-то хоть не явится, с карающим мечом наперевес?
- Нет, с ним договориться не получилось.
- Иза, я серьезно.
- Я помогу.
- Как? Чем?
- Всем. И хватит об этом.
Вщелкиваешь маяк в потайную нишу на внутренней стороне левого запястья и, обхватив хрустальный бокал с местечковым белым и сухим за тонкую ножку, поднимаешь его, чуть наклонив в сторону подруги.
- Ну что ж...
- За прошлое, Марк.
Хрусталь звенит.
- За прошлое, Иза.