Просмотр сообщения в игре «["Ротор"]»

Ухнула об стену, выбив искры и частично продавив плиту облицовочную, дверь. Упала, подпрыгнула, звякнув звонко, лежит.
Миг. И нет больше ни зала морозного, ни трупа под боком, ни зубов золотых в кармане. Открываешь глаза. Рукава изодранного осколками камуфляжного комбинезона, серое с черным, и коричневого немного, упираются в насыпь неглубокой траншеи, пальцы в драных перчатках утопают в ледяной грязи. Зарево алого рассвета медленно разгорается где-то за спиной, заливает все вокруг бледным светом. Дыхание рвется из перебитого носа колким паром, снежинки увиваются вокруг, сыплются за разорванный ворот, липнут к расколотому забралу пехотного шлема. Надсадно кашлянув, пачкаешь его изнутри кровавыми брызгами. Кровь сочится сквозь зубы почти черными нитями, стекает вниз по подбородку, провисает тягучими каплями. Больно. Бок горит. Голова гудит. Слепо шаришь вокруг. Где-то рядом должна быть винтовка. Нащупываешь сбоку холодные, склизлые завитки кишок. Это Курт, из твоего взвода, больше некому. Замираешь. Шаги, где-то в стороне. В морозном утреннем воздухе далеко разносится щелканье дыхательных фильтров и лязг защитных элементов бронекостюма, чавкает пашня под тяжелыми ботами. Короткие, рубленые команды. Это они. Хлопок гулкий. Выстрел. Еще хлопок. Хлопок. Зачищают квадрат, добивают раненых. Нащупав на груди фальш с ромбами, срываешь его прочь, и топишь в грязи. Оберфельдфебеля не просто убьют: в лучшем случае, сломают руки-ноги, и повесят на стволе сгоревшего панзера. Вмяв ладонь в щедро рассыпанный рядом ливер Раушмайера, подгребаешь его на себя, после чего, ткнувшись лбом в землю, просто закрываешь глаза, и почти перестаешь дышать. Руки больше не дрожат. И страха нет. Ни на то, ни на то просто нет сил. Устал так, что то и дело проваливаешься в небытие, на мгновения то ли теряя сознание, то ли засыпая. Комья грунта сыплются под грудь, когда кто-то взбирается на отвал и дает короткую очередь куда-то за твою спину. Одна из крепежных скоб безгильзовой сцепки щелкает тебя по куполу шлема, но тебе все равно. Ты просто лежишь.
Схлынуло наваждение. Да, лежишь. Как тогда, два с лишним десятка лет назад. Тот же холод, декорации другие. Рокотнув, стихло все, между тем, улеглось. Только искр зеленых вспыхивают росчерки в воздухе морозном - тут, там. Гаснут. Горит что-то в помещении за вывороченной дверью, скачут тени по закопченной стене. Живой. И целый - ни царапины.
Похрустывает где-то будто гнутая эмаль, отщелкивая на пол ломаные чешуйки, металлокерамика. Трещит, плавясь, ткань. Там, где дверь лежит, точно напротив ее же вывернутых драными пазами косяков: ранее скрытый за декоративной вставкой прямоугольник белоснежной двери. Заводская штамповка букв черных: "АВАРИЙНЫЙ ЛАЗ", ниже, чуть мельче, но шрифт тот же: "ВХОДЯ: ИСПОЛЬЗУЙ СУТОЧНЫЙ КОД". Цифровая панель еще, у правой несущей балки.

---------

Шварцхог: