Не веря в такую удачу, Эмбрин тряхнул изрядно подпаленной гривой, чтобы убрать со лба лезущие в глаза мокрые пряди. Игра с огнем не прошла для него даром – льняные бриджи прожжены искрами во многих местах, подметка на левом сапоге едва держится, а сам он весь покрыт оседающим пеплом и сажей. Благородный сэр Ульрик, увидев своего подопечного в таком виде, поджал бы губы и печально покачал головой, лишний раз убеждаясь в его неспособности соответствовать высоким стандартам рыцарства. Уж не говоря о том, что паладин ни разу за весь поход не поразил врага своим оружием... Но Эмбрину сейчас было плевать. Все живы. Живы! Ведьма больше не оскверняет своим существованием древний лес, а его друзья целы, и теперь все будет хорошо, а как же иначе?
Первым делом воин отправился затаптывать разбросанные им горящие угли (не хватало еще подпалить лес!), а затем поднял изрядно помятый котелок и с виноватой улыбкой протянул его Моргейн. Никаких факелов он не припас, поэтому только помотал головой на ее предложение – ничего, он сможет идти следом за кем-то, когда глаза немного привыкнут ко мраку. Странное дело – несмотря на усталость от этого длинного дня, больше всего ему хотелось сейчас именно куда-то идти, впитывать в себя ласковую прохладу ночного леса, чувствовать росу на обожженном лице и молча наслаждаться тишиной, нарушаемой лишь хрустом веток под шагами и тихой музыкой лесных обитателей.
Когда Ариэль закончила осмотр поверженной ведьмы в лучах света, все еще исходившего от лежащей рядом уродливой головы, Эмбрин подступил к мерзкому трупу.
— Надо бы спалить это, пока жар костра не иссяк. Негоже дохлой нечисти пачкать благодатную почву. Это не оскорбит богов или лесных духов? — повернулся он к Илерис.