Эльф был еле жив... Тяжело вздымающаяся грудь, поглощающая спёртый воздух, издавала страшные звуки. Да и сам Бизлон чувствовал себя, словно изнасилованный толпой лошадей. Липкий, дрожащий, с натёртыми ляжками. Он провёл ладонью по лбу, смахивая пыльную кашу, богато сдобренную паутиной. Крыг, мокрой перьевой тряпкой лежал у него на плече, слабо обдавая путешественников незатейливым матерком.
Конца этой эпопеи, в которую они влипли по самые ноздри, видно не было... Ахиллес только развязал тесёмки рюкзака, намериваясь чуток перекусить, как послышались голоса. Бизлон подбежал к горящему факелу. Пламя еле чадило, но всё же легко могло выдать их неизвестным. Положив его меж двух больших валунов, тем самым погрузив пещеру во мрак, он вернулся к расщелине. Букет звуков смутно знакомой речи приближался. Бизлон напряг острый от природы слух, пытаясь разобрать диалект.
Приглушенные толстым известняком звуки, были похожи на звуки общественного туалета в его родном племени, но, к счастью, не пахли. Бизлон поёжился, вспоминая тот смрад, который гулял в родных тоннелях знойными летними днями. Отбросив посторонние мысли, он вытащил кривой нож и затаился слева от выхода из расщелины, за одним из висящих, словно сопли, сталактитов. Попугай медленно дышал, явно чувствуя общую алармистскую обстановку. Маленький клювик был крепко запечатан, перестав отпускать сальные предсмертные шуточки.
– Пссс... Ахиллес, ты ещё живой? – Еле слышным шепотком позвал гоблин. В этой несусветной тьме невозможно было разобрать ничего. Бизлону оставалось лишь помолится всем богам, что эльф утвердительно кивнул, а не лежит у камня, пуская пузыри. Как бы то ни было... – Если голоса пройдут сквозь расщелину без огня, резко вытащи наш факел из-за камней. Так мы выиграем время и рассмотрим возможных противников, на немного ослепив их. Давай, я не хочу стать мясным рагу для местных червей.
– Сожрут всё, кроме жооопы... – Слабо, но очень тихо пошутил Крыг.