[Словеска] Идеальная Кровь | Партия

Агнешка умеет быть кроткой и всепонимающей, старается к каждому человек отнестись как чуду, еще не случившемуся или не показавшему себя. Она приветлива и улыбчива, а ее грустная улыбка, которая едва заметна, согревает собеседника лучше, чем кружка чая стылым февральским вечером. Агнешка сходу бросится на помощь любому бедолаге, стоит ему лишь попросить. Самоотверженно будет защищать добро, совершать подвиги милосердия и самопожертвования, до смерти сражаться против несправедливости.
Но это лишь одна сторона медали.
Есть люди, утверждающие, что не видели более заносчивую и нетерпимую к чужому мнению особу. Злопыхатели, конечно же, завистники. Утверждают, что у Агнешки проблемы с головой: ведь нельзя считать себя всегда правой, тем более на основании якобы открытой тебе воли Единого Господа. О да, есть те, кто прямо говорит: рехнулась она на почве собственной силы, возомнила невесть что. Якобы она - воплощенная справедливость, судия она и мерило, она же при случае запросто возьмет в руки карающий меч, вынесет приговор и исполнит его без тени сомнения в собственной непогрешимости.

Простая местность где-то в глуши Империи. Лесок, пара унылых полей, на которых пасется небольшое стадо паршивеньких коров. Коров из ворот монастыря выгоняет еще до рассвета невзрачная девчушка в серой хламиде, скрывающей угловатые черты ее нескладной фигуры. Большие глаза на простеньком малопримечательном лице, светлые неровно обрезанные волосы, кроткий и отрешенный взгляд.
Такой некогда была Агнешка, младшая послушница монастыря Пречистого Явления, одного из последних оплотов поклонения Единому. Попав из семьи бедняков на попечение к братьям и сестрам, худо-бедно державшим свой скромный приход, она с детства была приучена к терпению и исполнительности. Строптивость среди служителей Единого была не в почете, и из деток-послушником святые братья выбивали спесь оглоблями и вожжами, сдабривая это дело душеспасительными молитвами. Агнешка, впрочем, была всегда на хорошем счету: доверчивая и безответная, она довольно быстро освоилась среди мрачных стен монастыря, сделавшись незаметной тенью, прислуживающей старшим, таскающей воду и трущей на кухне котлы. Мало кто обращал внимания на замарашку, что отрабатывает свои харчи тяжким поденным трудом, и саму девочку это всегда устраивало.
Устраивала ее и суровая жизнь аскетов, которую наполовину вынужденно вели братья-монахи из монастыря Пречистого Явления. Кое-как выучившись грамоте и самым простым молитвам, Агнешка старалась ни в чем не уступать старшим. Если уж колени стирать, так в кровь. Если уж поклоны перед алтарем бить, так до земли. Если поститься, то до голодных обмороков. Монахи даже стали через некоторое время одобрительно кивать, видя тяжкие вериги, которые девочка добровольно вешала на шею согласно добровольным епитимьям, назначаемым себе самой, подмечая упорство и душевное рвение, которое замарашка-служанка проявляла в молитвах и заучивании священных текстов, наблюдая за ее бдениями в главной зале храма. Через некоторое время даже коситься стали удивленно, когда прошел слух о самобичеваниях, которым неразумная недоросль стала себя подвергать. Местный лекарь, брат Сивиус, даже попытался образумить деву, когда врачевал вспухшие рубцы на ее спине, но, к сожалению, Агнешка в те дни исполняла обет молчания, по образу одного из святых древности, потому сказать, дошли ли до нее увещевания сердобольного монаха, было сложно.
Так и махнули рукой на блаженную: вреда от нее нет, а то что рвения в ней сверх меры, так это и не плохо само по себе.
Вот и жила Агнешка серенькой мышкой среди мрачных братьев во Единстве. Вставала засветло, день проводила в трудах, молитвах да учениях святым текстам, ложилась затемно, последней уходя из пустой залы собора. До того самого дня.
Трудно сказать, что с ней не так в роковой час было. Вроде как на очередной духовный подвиг решилась замухрыжка-блаженная. Провести трехночное бдение в колоколенке дальней, при свете всего лишь одной свечи перед иконой Благодать Дарующего. Надо сказать, что икона эта считалась в обители реликвией сомнительной: авторство ее приписывалось известному мастеру-иконописцу, Сергио Исступленному, после смерти причисленному к лику святых; но монастырские знатоки старинной работы не раз выразили сомнение в технике и происхождении сего изделия, склоняясь в коллективном мнении к тому, что подделка это, более поздняя копия сгинувшей во мгле веков ранней работы мастера; как бы то ни было, хоть и не в главном нефе, а в отдаленной часовенке, но икону таки выставили. За все три дня бдения к Агнешке лишь дважды наведался брат Сивиус, проверить, как оно там, неразумное дитя, да оставить ей воды с хлебом, если вдруг решит подкрепить свои силы. Надо сказать, что еда и питье оставались нетронутыми.
На третью ночь бдения, когда вся монастырская братия спала праведным сном, было темней некуда. Ветер завывал в поле, холодный дождик накрапывал, и выходить из кельи никому уж точно в голову не пришло бы. Разве что по великой надобности, которую, прости господи, не справить с помощью ведра под кроватью. Однако пришлось братьям повскакивать со своих жестких постелей, поспешно выбегая во двор в одних рубахах. Страшный удар потряс стены монастыря, осыпав со стен штукатурку, пыль и мелкий щебень. В паре мест даже пошли трещины. Испуганно таращась по сторонам, братья столпились во дворе и лепеча что-то про землетрясения, которых в этих краях испокон веку не было.
Лишь когда над разрушенной колокольней, осветив ненастную ночь, поднялась крылатая фигура, монахи замолчали, не в силах вымолвить ни слова. Сияющие крылья, сверкающий нимб, гордая осанка и властная возвышенность, которой дышало явившееся существо, не сразу дали разглядеть в его чертах чернушку-Агнешку, что вела свое бдение в колоколенке. Медленно и величаво опустившись на землю перед изумленными братьями, девушка-ангел улыбнулась им, кротко и добро.
- Единый во мне, - возвестила былая замарашка, и за спиной ее громогласно зазвучали иерихонские трубы. Монахи, изумленные, попадали на колени, протягивая руки к той, кого коснулась длань их господа. В нестерпимом сиянии, которое исходило от Агнешки, они едва могли разглядеть ее фигуру, но лицо виделось отчетливо. А если заглянуть деве за плечо, на миг мелькало видение золотых райских врат, открытых и готовых принять каждого, кто не отринул Его в себе.
Спокойно оглядев братьев полным любви и спокойствия взглядом, Агнешка еще раз улыбнулась.
- Он теперь всегда во мне.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

До того, как стать Паучихой, Наисса, безо всяких возражений, считалась очень красивой женщиной. Хорошая фигура, ширина плеч на той тонкой грани между хрупкостью и чрезмерной шириной, ровные правильные черты лица, широкие бёдра. Наисса всегда знала, какую траву стоит добавить в мыло, чтобы кожа была мягче, и как мыть волосы, чтобы они были мягкими и имели опьяняющий аромат. Она не могла потягатья с городскими красавицами из богатых домов, нет: кожа всегда имела характерную смуглость, а чёрные волосы были недостаточно пышными. Сейчас ей об этом не следует и мечтать: после столкновения с магией, из её плечей выросли четыре массивных острых паучьих лапы, острых, как косы, некогда янтарные глаза стали ядовито-жёлтыми, а обильную слюну приходится постоянно сглатывать. Новые конечности оказались столь тяжелы, что бедной женщине приходится ходить, сгорбившись, опираясь на дополнительные ноги.

Несмотря на все жизненные перепитии, Наисса всё ещё пытается оставаться человеком. Она всё ещё добрая и отзывчивая, однако Паучиха уже разучилась доверять. Всё чаще и чаще она начинает напоминать дикого зверя, а не добрую крестьянку. Всё чаще она показывает не страх, а агрессию, постепенно проводя черту между собой и обычными людьми, которых она пытается охранять в тайне от них.

Когда-то Наисса была обычной крестьянкой. Она вышла замуж за плотника, родила двух замечательных детишек: старшую дочь звали Митра, а сынишку прозвали Марком. Казалось бы, совершенно обычная жизнь, да и что могло случиться с женой плотника?
Маги. Маги не всегда добрые и мудрые. Вообще, порой, сложно сказать, о чём маги думают. Иногда их восприятие мира настолько отличается от общепринятого, что даже распрашивая их, вы вряд ли поймёте, зачем они сделали то или иное действие. А этого мага и вовсе никто распрашивать не собирался. Некромант. Тёмный колдун, явившийся в их деревню однажды ночью. Зачем ему понадобились простые крестьяне? Неужели ему мало трупов на кладбище? Никто не спрашивал его. Не собиралась спрашивать и Наисса, вставшая на защиту своей семьи, как встали другие мужчины и женщины, которым хватило смелости выйти против колдуна. Все их жертвы были бы бессмыслены, если бы яд насланных на крестьян пауков не оказался для Наиссы абсолютно безвреден. Некромант попросту не ожидал этого, и только потому пал под яростными ударами ножа женщины.
Однако, злоключения только начинались. Муж умер в том безнадёжном сражении, а Наисса начала, день за днём меняться. Не желая, чтобы её проклятье пало на детей, она просто ушла в лес одним утром, попросив старосту отвезти её детей в её родную деревню, где ещё остались её родители.
Больше Наиссу никто не видел. Или не знал, что видел. В деревне, где поселились Марк и Митра, говаривают, что в лесах живёт не паучиха и не человек. Сначала очевидцам не верили, да и видели паучиху всё реже и реже. Но, порой, на дорогах находили растерзанных людей. Некоторых из них узнавала стража, а другие просто носили с собой оружие, которое добрым людям ни к чему. Иногда дети, которые терялись в лесу, рассказывали, что Паучиха указывала им дорогу. Они не могли сказать, как она вглядит, потому что та всегда пряталась в листве, среди деревьев. Только старый лесник усмехается в бороду, когда его расспрашивают о ней, и неопределённо отвечает: "наверное, просто у нас в лесу завелся леший".

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

В настоящий момент мистер Берч представляет собой лишь иссохший костяк самого себя прошлого - в буквальном смысле слова. Одетый в полуистлевший доспех из кожи в два пальца толщиной, с наброшенным на плечи дорожным плащом костяк человека, в лучшие свои годы, вероятно, рослого и статного. А на голове подозрительно новая и опрятная шляпа в тирольском стиле, с фазаньим пером. "Зомби," - пожав плечами, скажет первый же встречный и возьмется за вилы. "Скелет почти," - уточнит второй и возьмется за топор. А у мистера Берча в руках - дорожный посох, абсолютно нормальная, отполированная за годы службы рукой владельца, толстая и прочная палка.

Разговаривает мистер Берч странно, будто нараспев, нестройным хором далеких криков и отчаявшихся шепотов душ, что готовы отдать свои голоса этому существу, лишь бы их вновь услышали живые. Может даже показаться, что этот хор и есть весь мистер Берч.

Апатичный. Мистер Берч не из тех людей, что испытывает какие-либо потребности - стало быть, и забот у него почти нет. По дорогам Империи его гоняет лишь политическая сознательность да любовь к путешествиям как к таковым.

Несмотря на свою характерную внешность (в полость черепа можно поставить свечку на манер экзотической лампы), мистер Берч вовсе не безмозглое животное, а довольно образованный человек с пусть не безупречными, но весьма хорошими манерами, добрый и честный. Настоящий джентльмен.

По понятным причинам, мистер Берч крайне одинок и с невероятным воодушевлением относится к перспективе пообщаться с живыми людьми на языке слов, не дубин. Говорить, правда, не любит, а вот слушать какие-нибудь байки - весьма.

Когда-то давным-давно, жил на свете молодой человек по имени Юджин Амадей Берч из Гун-Вера, и был он студентом магической академии Арнье. Парень он был жизнерадостный и крепкий, любил выпить и погулять, а еще подраться - в кулачных боях Юджину не было равных. И был он помолвлен с прекрасной девушкой (по имени Гонория Грата, если кому интересно), и все у него было просто замечательно - до поры.

Как-то раз, завелся в городе убийца, охотившийся на продажных девок и вешавший их на фонарных столбах кишками набекрень. И, казалось бы, кому какое до этого дело - но глаза нашего героя загорелись жаждой возмездия, и он с головой ушел в расследование таинственного дела. И, видимо, достиг он каких-то результатов, потому что 29 мая 711 года был убит отравленной стрелой, пущенной умелой рукой эльфа-убийцы прямо на глазах у невесты, которая с трудом уговорила Юджина выбраться вечером в городской парк.

Убийцу поймали буквально через неделю - что интересно, в день, на который была назначена свадьба Юджина и Гонории. Пока город радовался тому, что никто больше не будет развешивать по общественному имуществу всякое, Гонория в спешном порядке искала профессионального некроманта, дабы вернуть непутевого жениха (лежавшего в холодильнике среди кусков замороженного мяса, дабы не испортился) к жизни. Услуги воскрешения, конечно, всегда стоили недешево, но оба молодых принадлежали к каким-никаким, но дворянским родам - поэтому специалист вскоре обнаружился.

Честно предупредив девушку, что гарантий он никаких не дает, и что вернувшийся из-за Завеса Юджин, скорее всего, уже никогда не будет прежним, некромант начал исполнять ритуал. Дух Юджина должен был быть вызван в специальным образом подготовленное тело, и там закреплен специальной печатью, наподобие тех, что используют демонологи.

И вот тут-то всех ждало жестокое разочарование. Тело мистера Берча не поддалось наложению печати и выпало из магического круговорота, став ловчим. Вся кровь в теле обернулась черной маслянистой жидкостью, расчертившей кожу трупа узором кровеносных сосудов, все волосы на теле исчезли, а на голове вспыхнуло пурпурное пламя. Разумеется, будучи ловчим, тело уже совершенно не подходило для ритуала. Юджин с Гонорией, конечно, очень расстроились, некромант отказался от положенного гонорара, а мистер Берч встал и пошел.

Унаследовав от своей души основные черты характера, мистер Берч продолжил изучение магии и своего нового состояния. Не располагая ресурсами Юджина (семья от трупа отвернулась), он был вынужден начать зарабатывать на хлеб насущный разнообразным трудом, и одновременно стал медленно, но верно подгнивать. Он бы и двигаться не смог, если бы не его особое свойство - быть идеальным проводником для усопших в этот мир. Вызывая из глубин посмертия самых слабых из духов, он заставлял их приводить в движение его окаменевшие мышцы и говорить его ртом, лишенным языка. Он видел их глазами и слышал их ушами, и постепенно совершенно освоился.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Выглядит молодо ,покрыт тонкой вязью ярко синих татуировок, на ладони правой руки начертаны песочные часы, глаза имеют глубокий синий цвет, синий белок. Зрачок имеет более темный синий цвет и все-таки на синем фоне глаз немного заметен. Волосы тоже синего цвета. Несмотря на это, выглядит непримечательно, его вообще редко кто замечает. Худощав, невысокого роста, на правой ладони татуировка, песочные часы.

Таинственен, загадочен, запутан, непонятен, живет в своем мире, когда говорит старается говорить стихом или загадкой в стиле мастера Йоды из Звездных войн. В стрессовых ситуациях расчетлив, спокоен, вдумчив.

Когда-то его звали Ганс Карл Йормансонн. Маленький мальчик, который боялся темноты. Каждую ночь, ему казалось, что тени пришли за ним. Единственным его другом были часы с кукушкой. Они отсчитывали время, и приближали рассвет. По крайней мере, ему так казалось. Но однажды случилась беда. И часы ночью остановились. Гансу подумал, что теперь, рассвет не наступит никогда. Взяв из шкафа старые отцовские инструменты, он всё-таки смог починить часы. С тех самых пор, он решил посвятить этому жизнь. И после той ночи, он стал очень часто, в конце каждой фразы, говорить «тик». За что его и прозвали Тикль.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Высокий рыжебородый мужчина. Очень высокий, и притом несколько неправдоподобно могучего телосложения. Рожа на вид несколько бандитская. Весьма мрачная, да к тому же украшенная недлинным, зато кривовато сросшимся шрамом под правым глазом. Сами глаза тоже доверия не внушают. Как и до изменения он остались голубыми, но теперь вокруг них появился огнистый ореол. Днем, и пока Огнер спокоен это не слишком заметно: особо внимательному наблюдателю может показаться что Огнер просто выпил слишком много или, может, не выспался. Еще одним украшением лица Огнера является борода: рыжая, почти до груди, она плавно сливается с длинными рыжими же усами и перехваченная на конце медной заколкой. Порою в ней мелькает огнистая прядь. Впрочем обычно, на общем фоне, это не слишком то и заметно. Волосы напротив очень короткие, всего лишь несколько сантиметров длинной. Кожа весьма темная, загорелая. Грубые мозолистые руки, покрыты кучей застарелых ожогов. Грудь тоже обожжена, по сути это был последний в жизни Огнера ожог.
Одевается просто и без изысков, в то к чему привык раньше. Грубая бело-серая рубаха, кожаная куртка и штаны, плащ с капюшоном. Последний элемент, впрочем, новый. Несколько стесняется своего вида Огнер, да и внимание магов к себе не жаждет привлекать.

Огнер - человек весьма вспыльчивый. И к тому же сильно ненавидящий расплодившихся по миру магов. В принципе он не станет сразу же пытаться их убваить. Но вот сцена непотребства учиненного магами почти наверняка заставит его влезть в драку и чем все это кончится один только бог знает: может Огнер просто накостыляет магам и сломает им что нибудь, а может и зарубит. Комплекс вины из-за умершей семьи у него силен.
Впрочем рисковать другими людьми Огнер не станет, все же он человек сравнительно добрый, и к тому же обремененный неким кодексом чести. Весьма вероятно что он остановится, поняв что подвергает жизни друзей или просто окружающих людей опасности. Возможно, что он и опоздает, но наверняка попытается исправить последствия. В целом действует он всегда одинаково: вначале прет напролом и, если это не срабатывает, то начинает думать. Порой, на самом деле не так уж и редко, первого пути удается избежать, если кто-то вовремя натолкнет его на умную мысль.
Вообще говоря Огнер ненавидит не столько самих магов, сколько установленный ими миропорядок, впрочем что с последним можно сделать пока не понимает. Прямой путь уже испробован, и теперь Огнер напряженно думает...

Родился Огнер в одной небольшой деревеньке , в простой крестьянской семье. Отец с матерью в основном занимались выпасом овец а Огнер, уродившийся мальчиком на редкость крепким, пошел в ученики к кузнецу. Неплохая профессия, интересная: Огнеру очень нравилось работать с металлом. Правда была одна немаловажная проблема: учитель его был еще совсем нестар, а Огнер под конец своего ученичества обзавелся уже семьей. Надо было как-то прокормить жену, будущего ребенка, а потому его совсем не радовала мысль провести ближайшие пару десятков лет в подмастерьях. Решение нашлось довольно быстро: переехать в город. Там ведь всегда нужны кузнецы. Городская страже оружие, купцам всякие инструменты, да мало ли что... И работа действительно нашлась, но как вскоре выяснилось это все равно была не лучшая идея. Во первых потому что местная гильдия оказалась местом не столь радостным и первый год пришлось таки проходить в подмастерьях. А во вторых потому что вскоре Огнером начали отчего-то интересоваться местные маги. Вначале один зашел в его кузницу за какой-то надобностью, и начал вдруг Огнера едва ли не обнюхивать. Потом другой попытался провести инициацию. И еще раз. А главное ведь не отступались, паразиты, и поделать с ними Огнер ничего не мог, маги ведь! В итоге они совершили целых три попытки за четыре года, но вот в четвертый раз им, видимо, все таки что-то удалось...
Тот день Огнер очень не любит вспоминать. В очередной раз пришло трое магов, в очередной раз изгадили пол своими письменами, которые еще неделю не смыть. В очередной раз Огнера посадили посередине какого-то круга, отчего по коже бегали мурашки и сердце будто бы сжималось. И в очередной раз у них ничего не получилось. Все это было вполне предсказуемо, но вот дальше случилась проблема. Ведь в этот раз гильдия прислала сравнительно еще молодых магов. Может поняла что все равно ничего не добиться, а мрожет других просто не было. Не суть. Главное что эти паразиты очень разозлились и решили вдруг что за потраченное время Огнер должен заплатить. А он бы, пожалуй, даже заплатил, если бы не положили они глаз на его жену и дочь.
Дальше память Огнера покрыта мраком забытья. Он помнил лишь последнее мгновение: как схватив тяжелую чугунную сковороду с ближайшей полки ринулся на ближайшего мага, в надежде что сможет хоть его утащить на тот свет, а потом мир затопил огонь.
Очнулся Огнер уже посреди обугленных обломков своего дома, наблюдая за тем как по городу во все стороны распространяется пожар. И вокруг не было ни одной живой души.
Примерно через несколько недель после изменения он додумался еще заявиться в гильдию родного города, чтобы все выяснить, да только сделал видимо что-то не так. Кончилось все переполохом, двумя убитыми магами, а Огнер узнал лишь то что он теперь какой-то измененный, про которых никто ничего не знает...
С тех пор Огнер и странствует по миру без особой цели, потеряв надежду что либо понять. Единственное что он сейчас может - мешать магам.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Выглядит молодо. Покрыт тонкой вязью ярко-синих татуировок, глаза имеют глубокий синий цвет, синий белок. Зрачок имеет более темный синий цвет и все-таки на синем фоне глаз немного заметен. Волосы тоже синего цвета. Несмотря на это, выглядит непримечательно, его вообще редко кто замечает. Худощав, невысокого роста, на правой ладони татуировка, песочные часы. Одет в плащ и десятками карманов. Издаёт громкое тиканье, благодаря немалому количеству часов, носимых с собой.

Усидчив, рационален, последователен. При этом, замкнут в себе и редко обращает внимание на окружающую действительность. Говорит весьма путано и, как правило, лишь о только ему понятных вещах. Боится темноты.

Сын часовщика, выросший без матери. Отец был рассеянным и, в принципе, беззлобным человеком, запиравшим, однако, сына в тёмной подсобке, когда тот ему мешал. Тикл боялся этой комнаты и темноты в ней, нарушаемой лишь тиканьем часов. Однажды и оно прекратилось и Тикл, наблюдавший за работой отца, решил починить их сам. У него вышло и, довольный успехом, он показал их отцу. Тот безразлично пожал плечами, но, с этого момента, начал учить сына своему ремеслу.

Спустя какое-то время, отец отошёл в мир иной, оставив сыну свою мастерскую. Следующие годы прошли в тишине и покое, нарушаемых лишь боем часов. Тикл выполнял заказы и в свободное время экспериментировал с химическими веществами, пытаясь создать новые материалы, которые увеличили бы надёжность часов.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.