Плоть, меч, кровь - 2 | ходы игроков | Море

По дороге на Самос ничто не предвещало беды. Ветер был встречным, но едва заметным, море спокойным, гребцы, обливаясь потом, гребли слаженно и большой торговый корабль не быстро, но уверенно, вспахивал морскую гладь. Акестора могла бы даже заскучать, если бы не те похотливые взгляды от купцов, воинов и матросов, что сопровождали каждое ее передвижение по кораблю. За свои прожитые годы гиперборейка могла бы попривыкнуть к такому, но на скорлупке корабля среди бескрайней воды, мужское внимание было особенно навязчивым. Буквально полчаса назад «Красная цапля» встретилась с трио трирем флота Агиса, которые патрулировали воды. И вдруг, внезапно, будто выпрыгнув из-под воды, показался хищный на вид финикийский корабль. Его паруса были окрашены в цвет моря, и сливались с ним. Узкий нос оканчивался обитым медью тараном. Не было никаких сомнений, что это пираты. Капитан повернул корабль напрямик к острову, отказавшись от пути по проливу. Барабан резко ускорил стук, надсмотрщики защелкали кнутами, а весла резко ускорили свой ход.

Появившееся из ниоткуда судно для Акесторы было не столь страшно: она не отличалась особыми познаниями в том, что являет собой то или иное очертание носа или хитроумно изогнутая корма. Но так просто курс и скорость не меняют, а потому гиперборейка, не стала раздумывать и направилась к хозяину судна, уверенно шагая по доскам.
Если это были пираты, о которых ей довелось услышать за время пути не одну байку, то сама Артемида должна была направить беды - при должной благосклонности олимпийцев и чуточке стараения, она могла бы перестрелять их еще до того, как корабли поравняются. Благо лук она не выпускала из рук все время пути: пускай он и не выглядел так, как творения лучших мастеров Эллады, но на всем корабле нельзя было сыскать вещи ценнее.
– Кто там, уж не пираты ли? Те самые, которых бояться должно даже детям олимпийцев? – Обращаясь к капитану, гиперборейка старательно пыталась удержать равновесие: взлетая на волнах, судно едва ли половине гребцов давало прикоснуться веслами к воде кряду. – Коль мы боимся их клинков секущих, мы можем обагрить волну морскую лишь кровью неприятелей! Дай волю мне, и тетива отправит смерть в полет, не сохранит ни одного из недругов своим щитом могучая Афина! Сколь мне в колчане хватит стрел я истреблю, а дальше пусть сражаются мужчины, что тягой к подвигам томимы.
Но веры в свои слова про героев не было - здесь были лишь купцы да горстка воинов, но никого, кто готовы был бы в одиночку броситься на пиратский корабль. В глазах окружающих был страх, но не было и капли мужества. Зато звериных и голодных до ее тела взглядов было хоть отбавляй - но любому из алчущих было невдомек, что малейшая попытка подступиться к ней была лишена возможности свершиться. И дело даже не в покорной службе Артемиде, а в простой надменности - она была столь же близка к простым матросам, как оракул к сожжению Дельф. А потому она была готова в любой момент броситься в бой, рассчитывая только на себя - все прочие были ей лишь не нужной свитой, что в бою годится лишь на то, чтобы отложить хотя бы ненадолго встречу ее стрел с телами недругов.
– Решайся, хозяин корабля, уж волей Посейдона их судно наше побыстрей идет, их парус ветра полон, покуда наш подобен смелости всех окружающих тебя. – Вздернув подбородок, она внимательно смотрела на капитана, готовая в любой момент оправдать свои слова. Лишь ветер был ее врагом сейчас - Борей, привычный недруг ее, остался далеко на пастбищах родного края, а здесь они были иными - будто само море гневало их и тут же баюкало, превращая каждый выстрел в испытание твердости руки и умения прозреть на миг вперед.

Горячая речь гипеборейки разожгла в окружающих мужчинах отвагу. Они были готовы спасаться, не имея шансов на победу в открытом бою. Но сейчас были готовы защищать свои жизни, свободу и ... товары.
- Если ты отстоишь корабль, о воинственная дочь Ареса, - начал бородатый купец, - то клянусь всеми богами, что ты получишь десятую часть от всех товаров в виде награды.
Его тут же поддержал капитан:
- Эй, вы. медузы дохлые! На- ка быстро тащите свои задницы на корму. Возьмите щиты и прикрывайте девку! Тьфу, то есть я хотел сказать воительницу. госпожа.

Матросы и воины забегали и скоро Акестора могла начать стрельбу по финикийскому кораблю. Тот еще не подошел на расстояние, чтобы пираты начали пускать стрелы. Но с носа вражеского корабля время от времени прилетали тяжелые свинцовые ядра, которые иногда используют пращники вместо камней. Один такой снаряд заставил треснуть щит, дугой раздробил череп матросу, так, что его мозги брызнули на палубу и на соседей. Судя по силе и точности, на финикийском корабле тоже был свой герой. Значительно более узкий, чем торговец, боевой корабль рассекал морскую гладь как нож стремительно сближаясь с добычей.

Не было для Акесторы в новинку ничего из происходящего - ни смерти новообретенных соратников, ни свист снарядов из пращи подле уха, ни привычного скрипа тетивы. Но качка вынуждала принимать новые правила, те самые, что не давали явить свое могущество - пускать стрелы она могла бы и с закрытыми глазами, но словно сам Посейдон решил испытать ее. И гиперборейка не собиралась понапрасну тратить внимание гневливого божества: встав на колено, она пустила первую стрелу. Она целилась в пиратов, что прикрывались щитами и их беззащитных товарищей - но ее волновали этот внезапный оппонент да капитан пиратского судна. Но покуда она пыталась разглядеть их, стрелы летели вперед: натяжение лука было достаточным, чтобы иному мужчине быть не под силу: но не Акесторе - Артемида одарила ее тем, о чем многим оставалось лишь мечтать.

- Услышит ли недруг отвагой ведомый мой глас средь волн белогривых? - Перекрикивая топот экипажа и шум волн, лучница обратилась к капитану - она не знала, насколько хорошо донесется голос с такого большого расстояния - и чем глотку драть, проще было узнать у того, кто занят морем не первый день. Ее разум посетила простая мысль - если финикиец с пращой окажется достаточно смел и честен, то она может сразиться с ним честно. Она была уверена в себе: пускай праща была быстрее, но лук точнее.

- Услышит когда нас догонят, - ответ капитана был не слишком радостным. Конечно, острые и быстрые стрелы воительницы выбили нескольких пиратов. Один из них согнулся, схватившись руками за живот, и осел на палубу. подтянув колени к животу. Другой с криком упал за борт. Вопль почти тут же оборвался, когда по неудачнику прошлись весла корабля. Но пираты были опытными хищниками и быстро подняли на носу корабля несколько тяжелых щитов. Теперь гиперборейка могла стрелять только навесом и наугад. А медный острый клюв финикийского корабля был все ближе к беззащитной корме торговца.
Пожилой матрос, в короткой бороде которого пробивалась седина, он держал щит справа от героини, предложил:
- Как корабли столкнуться, девка, прыгай за борт. В рукопашной твой лук не поможет, а пираты захотят отыграться за своих убитых.
Его молодой сосед ухмыльнулся:
- Хотел бы я посмотреть, как с ней будут играть.

На реплику старого моряка реакция у гиперборейки не последовало: она прекрасно знала, что ее вряд ли ждет приятный финал, если их одолеют. Но так уж просто решать бежать она не собиралась - не тогда, когда могла бы попробовать отбиться - она знала, что из себя представляли разбойники, а уж разницы в том, плавают они по морю или прячутся в лесах и горах, не было. Единственный волнующий ее фактор сейчас укрылся за щитами. В этом были и свои преимущества - он тоже вряд ли мог с легкостью вести хотя бы какой-то прицельный огонь. А уж лук, в отличие от пращи, был явно поточнее - как любая лучница, овеянная внимание Артемиды, она без малейшего сомнения полагала, что страшнее своего оружия не найдется даже в закромах Гефеста. В конце концов, среди богов нет никого, кто метал бы камни, но лучников гораздо больше.

- Отринь свой страх, воитель-финикиец, сойдемся в честном мы бою. Мой лук, твоя праща - никто не должен погибать среди всех прочих. Но проигравший оружие свое сложить уж должен - нет смысла в том, чтобы сразившись, повторно кровь команды проливать. Погибну я - корабль этот будет уж твоим, лишь об одном прошу, команду пощади, а если ты падешь - уж так и быть, я отпущу твоих людей, лишь их оружье отниму. Пусть честен будет этот бой, ни одного из нас не должно прерывать - ни свист, ни крик, ни даже вдох, не помешают поединку - иначе ж боги да покарают этого глупца. - Акестора перекрикивала шум волн, задумчиво рассматривая факел, что пытался не погаснуть на ветру. В ее голове уже оформился план, который должен был или спасти их всех, или поставить жизнь всех на край. Вытянув несколько стрел, она протянула их молодому моряку, тихо заговорив с ним. - Возьми смолы из досок корабля, возьми хитона край - все накрепко смотай и насади на три стрелы. Как я скажу - ты подожжешь их, а после вложишь мне в ладонь. Все должно сделать быстро, без ошибки, иначе бед не миновать. А ты, подобный сыну Посейдона, прикажешь приналечь рабам, матросам и прочим всем - лишь скорость нам потом союзник, пускай хоть сам Гермес придаст нам скорости, коль в парус ветры не подуют.

Нервно ожидая ответа финикийца, Акестора высматривала щель в щитах пиратов, будто ожидая в любой момент, когда мелькнет в них капитан: бросив вызов, она не знала, согласится ли герой пиратов выйти против нее. И потому стоило решать, что делать.

- Но если ты боишься, подобно глупому зверью, что рёв голодного грифона за сотни дней пути вдруг слышат, то можешь прятаться за спинами друзей. А вам же, сыновья гадюк, я говорю лишь раз - подобной стычки в жизни вам не повидать, коль побоится ваш соратник. Пусть даже если он падет, ваш парус крепче нашего, а с ним и волны Посейдона не так страшны. Я вашего решенья жду, но боги бросят вас на муки, коль смелые мужи одной лишь девы побоятся. - Гиперборейка не унималась: она была больше, чем простая смертная, а потому верила в свою победу - там, где герою финикийцев годы опыта, ей все давалось лишь по праву рождения. И усомниться в себе, значило подвести Артемиду.

- Решайся! - В очередной раз выкрикнув, она уже не ждала, что дело выгорит и была готова начать уже просто так стрелять по парусам, не дожидаясь, когда пираты его соберут: никто не стал бы сражаться на двух мчащихся судах, а с места, спасаясь от разочарованных гибелью своего героя пиратов, что еще пытаются потушить парус, шансов было побольше.

Громкие речи гиперборейки оказались услышаны. Финикийский корабль вильнул чуть в сторону, обходя торговца слева. Потом над волнами разнесся уверенный, привыкший командовать и в битве и в шторм, голос.
- Ты несколько раз ошиблась, молодая шлюшка. Первый раз в том, что назвала меня финикийцем. Это только корабль мой построен мастерами Тира. С тобой, мокрощелка, говорит герой Дейрион, рожденный в крепкостенных Фивах. Второй раз ты ошиблась, решив, что я чего-то боюсь, тем более низшего существа, лишенного детородного члена. Я с богами разговаривал, глупая девчонка. Я даже не сплю с такими как ты. Хотя среди моих молодцов найдутся те, кто захочет позабавится с твоим телом, все равно живым или мертвым. Ну, и третьей, последней в твоей жизни ошибкой, было бросить мне вызов. Из черепов убитых мной врагов можно сложить пирамиду. Останавливай свою лоханку и сразимся. Я обещаю, что в случае победы, никого кроме тебя не убью.
Стена щитов раздвинулась и оттуда Акесторе приветливо помахал рукой высокий и сухопарый мужчина, чьи короткие волосы были уже седыми. Вся одежда пирата состояла из боевого пояса с о свисающими кусками ткани, что прикрывали чресла. На его груди висело что-то блестящее, возможно зеркальце, а в опущенная вниз вторая рука сжимала праща. Кожа его была темной от солнца и дубленной от ветра и соли. Фиванец был мосластым, жилистым, без капли жира, а его большие кисти рук напоминали клешни краба. Он пристально смотрел на будущую противницу, готовый, в случае предательской стрелы, мгновенно "нырнуть" за щиты.

- Рожденный в Фивах знает свою мать лишь чудом! Подобно дикому зверью они растут средь недругов, где каждый волен юного мальчишку лишить стыда и чести, и яиц, а ты - средь них великий трус, подобно перьям с гузна петуха твоя душа сейчас трясется под ветром моря! Но ты не побоялся выйти под мой взор - уже почетно, насколько пес вроде тебя способен осознать в чем прелесть этого признанья. Коль ты останешься в живых и после выстрелов моих, и чувства бесконечного позора, то я возьму тебя с собой - и будешь ты мне раб: последний и безродный, но с шансом пережить свою ошибку. - Попытка разозлить Дейриона показалась девушке уместной: чем сильнее шумит кровь в ушах, тем сильнее дрожит рука. И если боги от нее не отвернутся, то для ее оппонента это должно закончиться быстро и даже безболезненно. Но предстояло поставить на кон многое, в том числе и свою судьбу - ее покровителем была дева лесов, а не шумных потоков, вряд ли она смогла бы уплыть иначе как по внезапному интересу олимпийца Посейдона к своей судьбе. И уж надеяться, что Артемида с ним договорится, не приходилось: чай не Афродита, чтобы заключать подобные договора.

Девушка сощурилась: если Дейрион стремился ослепить ее, то ему явно могло бы пригодиться что-то получше зеркальца - она родилась в день, когда Апполон сошел на землю благословенной Гипербореи, а сияние олимпийца ни один земной творец не в силах передать ни пламенем, ни светильником, ни даже силясь отразить свет солнца. И все же, ее это волновало - высокие ставки требовали максимальной осторожности, что ей наглядно продемонстрировали годы сражений под видом наемницы, что готова была за золото и вино убивать любого, кто окажется слишком глуп, чтобы не укрыться за целой армией щитоносцев.

- В моих руках лишь лук и стрелы, я пред богами в бой иду без хитрости и без обмана. Уж коль тебе не страшна кара небожителей, тогда и ты дай клятву, что не решишь подобно змею подлому чинить препоны мне. В твоих руках лишь праще быть положено и все. Эй, капитан, вели гребцам свой труд тяжелый прекратить, мы будем биться как герои. - Обращаясь к капитану, девушка сосредоточенно ловила каждую перемену ветра, чтобы в нужный момент порыв не был для нее препятствием к победе. Чуть подождав, она выдохнула и заговорила уже тише. - Пусть каждый сядет на весла - коль я паду, лишь скорость сможет вас спасти. Но все же, я уверена - не будет мне печального финала. Пусть боги защитят меня от лап Танатоса.

Одернув свой хитон, она пошевелила плечами - в голове зудела мысль, не дававшая ей покоя: не стоит ли ей прикрыться щитом, как это делали лучники с Крита, но все же лишний вес бронзы на руке точно бы ей помешал. А потому она заняла положение посреди палубы, готовая в любой момент начать поединок. Лишь посмотрев на моряка, она убедилась, что тот готов подать ей горящие стрелы - ей было важно не только избавиться от мерзавца, что назвал ее шлюшкой, но и однозначно защитить себя от поимки его соратниками.

Дейрион только усмехнулся,перебранка перед боем была ему прекрасно знакома. Он и лаялся-то с видимой ленцой, как старый пес, что только обозначает лай, согласно своей природе, но не получает от него былого удовольствия.
- Боишься, шлюшка, - проговорил он, - Боишься, условия ставишь. Правильно боишься, быть тебе сегодня битой.
Мужчина поднял перед собой здоровенный сжатый кулак,:
- Что я сюда спрячу?! - спросил он насмешливо. - Копье?! Понимаю, что ты плыла на одном корабле с евнухами или бессильными мужами, раз уже готова получить любую крепкую палку между ног.
Пират одним властным жестом разогнал щитоносцев, оставшись с гиперборейкой один на один. Две, созданные руками людей, скорлупки шли рядом по водам бескрайнего океана друг рядом с другом. Борта разделяла чуть больше полплефра, смешная дистанция и для лука и для пращи,если не брать во внимание качку. При этом более узкий и легкий финикийский корабль понемногу обгонял тяжелого торговца, даже идя по инерции.
Дейрион стоял напротив героини с показной расслабленностью большой хищной кошки. Ремень пращи свисал из его правой руки и чуть покачивался. Вот пират начал медленно поворачивать перевитый сухими мышцами торс слева направо, не отрывая хищного взгляда от той, что считал своей жертвой.

- Твои слова пристойны лишь для юного дитя, что под обличьем слов жестокий пытается скрыть лицо без бороды. - Наложив стрелу на тетиву, она чуть поудобнее встала, готовая в любой момент выстрелить. Она видела, как старательно вращает пращой Дейрион, готовясь к броску. Она старательно ловила постепенно замедляющийся ритм своего корабля и корабля пиратов. Важно было учесть все: дуновение ветра, малейшее колебание волны, даже падение света. И наконец убедившись, что все засчитано, она натянула лук и выпустила стрелу. Не позволяя себе ни секунды потерять на ожидание результата, она требовательно протянула руку матросу, что должен был приготовить ее стрелы.
- Скорей! - Только и успела она скомандовать, прежде чем услышала свист камня своего недруга - она подгадала момент, чтобы выстрелить раньше лишь на долю секунды.

Акестора так ждала от врага какой-то уловки, так береглась... и все равно — попалась. Слишком близко подошли корабли друг к другу,слишком пристально смотрела гиперборейка на пращу противника. Воительница даже не поняла, что произошло, уловила только молниеносное движение левой, безоружной рукой, и весь мир затмила белая, ослепительная вспышка, за которой пришла тьма. Девушка даже боли не почувствовала. Это в ее голову попал небольшой свинцовый «орешек» который пират сжимал в кулаке. Его не только с помощью пращи запустить можно было, а силы и опыта Дейриону было не занимать. Гиперборейке еще повезло, что ее волосы смягчили удар, так что снаряд не раздробил череп, а только скользнул по нему.
Воительница пришла в себя в теплой, соленой воде. Эта вода хлынула ей в нос и рот, когда голова ушла под поверхность моря, а коса мигом намокла. То ли ее прекрасное, бесчувственное тело кто-то скинул за борт специально, чтобы оно не досталась пиратам в виде трофея, то ли она сама вывалилась, когда корабли столкнулись. Даже сквозь воду в ушах были слышны крики людей, треск дерева и лязг ударов бронзы и меди. Верный лук и стрелы гиперборейки остались на палубе. А еще у Акесторы раскалывалась после удара голова, которую словно пробивали стрелы боли от каждого движения, а тело было вялым и слабым. Можно было расслабиться, вздохнуть полной грудью воду и утонуть. Или попробовать выбраться на корабль, чтобы попасть в руки жадных до женской плоти пиратов. Или... попробовать доплыть до близкого берега.