Однажды в Гродно (1385 г.) | ходы игроков | Кто ходит в гости по утрам...

Прямо за ярморочной площадью, если перед домом Тышкевича свернуть направо, то попадешь на Мытную улицу, на удивление чистую и опрятную по сравнению с остальными. Дома тут крепкие, аккуратные, все за высокими заборами. Не каменными, конечно, как у обители солтыса, но и не жалким плетнем, который плевком разбить можно. И люди здесь живут подстать: все сплошь ясновельможные шляхтичи – не столь видные, как вы, да и в основе своей в Раду не входящие, но тоже весьма уважаемые паны.
Широкая Мытная названа так не потому, что на ней располагался дом мытаря, как можно было бы подумать, а по куда более прозаичной причине: полсотни лет назад шляхта, недовольная очередным коронным побором, прямо здесь измордовала до смерти и сборщика, и десяток его охранников. Причем, что характерно, наказания за смертоубийство никто не понес.

Ежели проехать по опускающейся к величавому Неману улице вниз, то после утопающего в цветах и вишнях дома вдовы Елиазарешны будет за высоким, без зазоров, забором обширный двор, с которого нередко можно слышать звон мечей и подбадривающую ругань. Дом хозяина, невысокий на фоне остальных но зато дюже длинный, всегда гостеприимно раскрыт, хотя с пана владельца вполне может статься выкинуть неугодного ему гостя за порог. Тяжелые дубовые бревна старые, уже почти черные, положенные Бог весть когда без единой скрепы и гвоздя, до сих пор прочны и надежны. Домовладелец часто бахвалится, что их и тараном не прошибешь.
О том, кому принадлежит сие занимательное владение, можно понять по щиту с кабаньей головой: Боровцы никогда и не скрывали, что похожи на свой родовой герб. А вон и сам хозяин – в необъятной, трем мужикам подстать, кольчуге. Черная, с редкими серебристыми волосами борода грозно топорщится, маленькие пронзительные глазки осматривают своих подчиненных. Опираясь на здоровенный, выполненный явно на заказ моргенштерн, и прихлебывая пиво из гигантской кружки, он время от времени добродушно ругает на чем свет стоит своих «олухов и дерьмоедов», с довольной лыбой наблюдая за их тренировкой.

Кто-то скажет – не самое приятное соседство. Но зато жить рядом с городским маршалеком – практически гарантированная защита от воров и лиходеев. Они, если и оказывались здесь, то токмо в цепях. А вот благородные паны, случись такая необходимость, приезжали сами. Таки на этот раз: во всаднике, следующем от площади, любой мог узнать шановного пана Вилковского, а в верховом, следующим от Немана – пана Юхновича. Шляхтичи наверняка не думали, не гадали, что встретятся здесь в одно и то же время. Но, как оказалось, когда кому-то что-то надо, Гродно становился на удивление маленьким городом: как выяснилось впоследствии, они не первые за сегодня, кто об этом узнали.

Со стороны Немана бодрой рысцой шла сивая кобыла Хлада, названная так в честь масти. В седле был младший из Юхновичей, Якуб, в своей щегольской красной шапке, с которой шляхтич не расставался с момента покупки у проезжего купца минувшим сезоном. Судя по блуждающей улыбке на губах, настроение у Якуба было отменное, и неожиданная встреча ничуть этого расположения духа не пошатнула. Тронув кобылу под бока - шпор Юхнович не носил из принципа, считая что они нужны только тем, кто с конем сладить не может - прибавил хода навстречу всаднику, на ходу припоминая имя шляхтича.

- Доброго дня, пан Вилковский, - то ли шляхтич так и не припомнил имя собеседника, то ли решил обратиться без лишнего церемониала, - Никак, пан Вилковский с визитом к пану Боровецу пожаловал? Так и пану маршалеку придется стол накрывать для всех гостей!

Ближе к воротам Якуб потянул вожжи, приструнив кобылу и спешился, похлопав Хладу по шее. Одернув кафтан, Юхнович стряхнул с рукавов несуществующую пыль да поправил пояс с пристегнутыми к нему ножнами. Затем взял кобылу под уздцы, собираясь войти на двор Боровеца пешком, да снова улыбнулся собеседнику.

- Не откажется пан Вилковский со мной пойти до пана Боровеца или решит обождать?

  А со стороны площади ехал вороной мерин Буря, названный в честь того, как опрокидывал мощной своею грудью (выхолостили его поздновато) рыцарей в полном вооружении. И в седле был старший из Вилковских шляхтичей, пан Болеслав. А вот по лицу его ничего нельзя было сказать об его, пана Болеслава то есть, настроении. Но уж точно было видно - он не улыбался встречному.
  - Ты который из двух? - вместо приветствия спросил пан Болеслав и тоже спешился. Он и правда не помнил, кто из братьев сейчас перед ним, да и ни один гродчанин никогда не мог этого наверное назвать. Кто этих выскочек Юхновичей разберет?
  Вот уж кого-кого, а выскочек пан Вилковский не любил.
  Вообще обождать-то было можно: Юхнович зря сюда нос свой сунул. Можно было задержаться да посмеяться над тем, как люди Константы выведут под белы (хотя какие белы?) ручки этого коневода, который поперек Кабана пролез в кандидаты на княженье, а теперь еще и рядится в дорогие наряды, да дадут ему хорошего пинка. Это если собак не спустят.
  Но теперь он норовил еще и вперед него, Вилковского, пролезть. Нет, этого стерпеть было никак не можно.
  - Пан Вилковский решит напомнить сему юноше, что старших надобно пропускать вперед. Особливо если они и по своим годам, и по годам родового имени старше, - ответил пан Болеслав с большим достоинством, и первым двинулся к дому пана Боровца.
  Его пес, недобро, но пока что молча посмотрев на Якуба, пошел за хозяином.

Юхнович улыбнулся в ответ на слова Вилковского, отпустил повод и потер грудь под кафтаном, будто ему что-то защемило в груди. Вопрос, заданный в столь невежливой форме он, однако, проигнорировав, посчитав, что шляхтич, должно быть, не с ним говорил - не может же быть, чтобы один благородный пан к другому обращался с такой грубостью, ведь так? Улыбка Якуба была вполне искренней, он вспомнил о чем думал не далее чем пару часов назад и как быстро мысли стали явью. Вроде и не был Болеслав из тех, кто получил все только по наследству - говорят, в молодости славным рыцарем был, но все равно требовал по праву рождения, а не житейским заслугам. Не переставая улыбаться, конюшенный склонил голову на бок, разглядывая собеседника. Может, старость берет свое? Потому и торопится так? Или, все-таки, война не всем одна сестра.

- Если пан Вилковский спешит, боится не успеть всех дел доделать, то так тому и быть, - без особой грусти вздохнул Юхнович, - Пойдем вместе.

С последними словами, которые были сказаны уже в спину рыцаря, Якуб снова взял коня под уздцы и последовал за Болеславом. Заметив пса, который до того был не виден из-за крупа богатырского скакуна, шляхтич пробормотал себе под нос, покачав головой: "с собакой на кабана... а еще говорят, что у Юхновичей манер нет." В том, что Боровец, страстный охотник, но пропустит такой жест, Якуб не сомневался.

Подъехавшего к самым воротам Болеслава не заставили долго ждать. Караульный – молодой простоватый паренек в шлеме не по размеру спешно отворил ворота, и Буря тяжеловесно вступил на территорию дома пана Боровца. Все остановились, с любопытством глядя на пана, а квартальный десятник Марек даже отсалютовал мечом.
Впрочем, вся эта картина мигом была разрушена похожим на рев боевой трубы голосом Константы:
- Че уставились, полудурки!? Хватит зенки пячить, продолжайте тренировки, песьи отродья! Болек, подлец, ты какими судьбами сюда, решил отказаться от княжьей милости в мою пользу!? Подъезжай погутарим как старые друзья, хотя ты и подложил старому кабану свинью!
Рассмеявшись гулко собственной немудрящей шутке, Боровец не сразу приметил Якуба, а заметив, чуть нахмурился и еще больше встопорщил бороду:
- А этот полупан что с тобой рядом делает?

Переступив с тоги на ногу и, видимо, подумав о чем-то – уж больно сильно сморщился лоб, Константы просветлел ликом и, крякнув, махнул рукой с зажатым в ней ведром, лишь по недоразумению называемым им кружкой:
- Ну и хрен вам в дышло, панове! Коли приехали, слезаете с седел и прошу в горницу отпочивать чем Господь послал! Заодно и поведайте, что стряслось. Неужто какой курвин сын на радостях княжего Манька-феста ваши хаты пообнес? Так мы его живо за хвост возьмем, да пару раз о стену долбанем, да нассым сверху, чтоб неповадно было.
Ладно, че во дворе рассусоливать, пошли в дом. А вы, отрыжка пьяной матери, - повернулся он к солдатам, - продолжайте. Если кто будет телиться, когда я выйду, сам убью!

Бог, видимо, пана Боровца любил. Поднявшись по широкой лестнице на второй этаж, столь же невысокий, как и первый, гости попали в темноватую, освещенную маленьким окном да чадящими свечами горницу к хорошо накрытому столу персон на пять. Констанцы немного смущенно пробасил:
- Я тута пожрать собирался, так что присоединяйтеся, гости дорогие. Откушаем помолясь, значит, и побеседуем меж тем. Манька! Приборы панам неси, а вы извольта за лавку. Оба, раз уж оба пришли. Рульку, гуляш, овощей жаренных или вареных, пивка доброго хлебните, коли не побрезгуете, альбо вина. Уж не обессудьте, что мало – гостей не ждал, сам думал перекусить.

  Пан Болеслав, как и подобает, отсалютовал рукой в ответ на приветствие.
  - А, Марек, - смерил он взглядом квартального. - А ты бравый парень стал! Видно, не зря вас тут Константы гоняет!
  Пан Вилковский оставил при лошаде воинскую сбрую, окромя той, что снимать вышло бы слишком долго, приказал псу сидеть и без лишних церемоний прошел к столу.
  Боровец, хотя и раздосадованный новостями, явно был в хорошем настроении, и это пана Вилковского обрадовало. Но виду он не подал.
  - Да не, слава Богу, все мои целы, - ответил он на вопрос маршалека. - А этого я у ворот встретил, видать, к тебе зачем-то ехал, да, видать, оробел, когда звон мечей со двора услышал, - кивнув в сторону Юхновича и усмехаясь в бороду, объявил Болеслав. - Имя свое толком - и то мне назвать не смог. А туда же! "Неугодно ли, говорит, обождать пану Вилковскому"! Видать, что-то шибко секретное к тебе нес. Ну, я до чужих секретов не охотник, но что б я - да ждал, покуда такая добрая закуска на столе простывает! Да ни в жисть! Вот отчего пан, у тебя всегда рулька сочнее, чем в шинке, а? Вот и у меня тоже кухарь вечно пересушит, псяюха! Н-да.
  Он уселся за стол, как всегда - крепко, будто врастая в скамью всею своею широкой костью.
  Набожно сложив руки и с серьезным лицом (и даже слегка прикрыв глаза) подождав, покуда Боровец прочитает молитву, пан Болеслав уже было хотел метнуть себе на тарелку ломоть того да ломоть сего, но остановился.
  - А ты пан-маршал с нами-то? - этим "с нами" он как бы давал понять, что хотя и не считает Юхновича равным, но все же в доме у маршалека он тоже гость, и уж если пить, то всем. - Это самое? По одной-то по чарочке?

Якуб ничуть не смутился сварливому приветствию Константы и проигнорировал выпад Болеслава, как и прежде - только улыбнулся снова и учтиво поприветствовал хозяина. Спешиваться ему было уже не нужно, поэтому, получив приглашение в дом, Юхнович накинул повод на столбик коновязи, обмотав его в три круга прочной кожей. Снял ножны с пояса и приторочил их к седлу, еще раз похлопал кобылу по шее, шепнув что-то на ухо, да не забыл вытащить из сумки плотную оплетку, в которой, как ребенок в одежде на вырос, терялся пузатый кувшин.

- А я к пану Боровецу не с пустыми руками, - представил Якуб свой подарок, прежде чем садиться за стол, - От нас с Яцеком, тройняк, по домашнему рецепту. Рожный, на ядловице.

Помолясь вместе с хозяином, Юхнович приобщился к трапезе. Отказываться от угощения было верным способ оскорбить Константы, а слишком нахваливать блюда - столь же верным способом оставить Боровеца без обеда, так что шляхтич с удовольствием ухватился за нить начавшегося разговора.

- Никакого секрета нет, - простодушно заметил Якуб, - Великокняжьим указом в Беловеже запрещено бить тура любому охотнику, кроме самого самого князя и тех кто получил великокняжеское разрешение. Только хитрецов до чужого всегда хватает, не только в городе, но и по лесам. Для них перед самой зимой поживиться зубром милое дело. А если по лесу пройдет большая охота с паном маршалеком во главе, то у ентих охотников желание нарушать княжий указ на год вперед пропадет. К тому же, - Юхнович улыбнулся, - Этим месяцем медвежья пора начинается. А у нас с братом все нужное есть, чтоб на такого зверя пойти. Получится, что и такая охота, и такая, и польза, и развлечение. А уж кто еще в Гродно оценит косолапую добычу, как ни пан Боровец?

Шляхтич вопросительно посмотрел на хозяина, ожидая ответа на приглашение, но будто спохватился и обратился к Болеславу.

- Раз уж так все сложилось, то и пана Вилковского приглашаем к нашей затее присоединиться, коли найдется в делах шановного пана время для охоты на клушовников. А за доблестность добычи медведя пусть паны не изволят беспокоиться! Сам великий князь не брезгует такой забавой, значит уж точно зазорного нету.

Слова Болеслава были встречены раскатистым хохотом, сопровождаемым перезвоном кольчужных колец. Отсмеявшись и утерев глаза рукавом, Боровец, прислонив свое жуткое оружие к стене, хлопнул гостя по плечу своей лопатообразной рукой:
- Ох, пан Болек, ты и скажешь! Ой как скажешь! Потешил, потешил! Обождать пану Вилковскому, экий смех! Ты, паря, - повернулся он с добродушным оскалом к Юхновичу, - мотай на ус, как делать не надо. Ай, а у тебя-то для такого усы коротковаты! Ну, тады запоминай!

…Чтоб Константы взял и отказался от чарки? Да ни в жисть! Примерно так пан и ответил в перерыве между поглощением своего «перекуса». Пока слуга – вернее, один из стражников, выполнявший роль слуги, бегал за бутылью, Боровец пожирал пищу жадно, словно огонь, разбрызгивая сок и подливу. Мощные челюсти маршалека работали беспрерывно, как кузнечные молоты, и мясо с овощами стремительно исчезало в кажущимся бездонным брюхе. Но при этом пан вполне успел в перерывах между кусками кивнуть благосклонно Якубу и даже поблагодарить его, пускай с набитым ртом.

Наконец в горницу с почетом был внесен большой кургузый кувшин и несколько чарок. Ради такого дела оторвавшийся от пожирания, Константы с гордостью сказал, словно представляя гостям прибывшего внезапно князя:
- Найлепшая и крепкая, как курва, двойная сливовица! Бьет в голову как я моргенштерном! Разливай, вислорогий, че медлишь!, - поторопил он слугу, - Ага, готово!
Серебряная чарка терялась в здоровенной лапище Боровца. Поднявшись грузно с места, он гаркнул так, что эхо испуганно запрыгало по комнате:
- Ну, панове, за вас и Гродно! Жаль, что мне не выпала честь самому стать князем, но, видать, не судьба. А лосиная жопа с ней, с судьбой. Выпьем за то, чтоб победил тот, кто должен победить и кто это заслуживает и на погибель сукинсынам!

Отдышавшись, маршалек шумно выдохнул и, плюхнувшись назад на скрипнувшую под ним дубовую лавку, вцепился в вепрево колено. Закусив быстренько, он продолжил лишь самую малость менее громогласно:
- А че, Яцек! Или Якуб! А, черт с вами! Слышь, пан Болек, Юхнович дело говорит, на медведя сходить можно! Заодно глянем, у кого из панов в портках есть настоящие яйца. Одно только меня держит от того, чтобы вот прям щас не сорваться. Как бы наша охота не накрылась одной сплошной шляпой. Шляпой, ну вы понимаете!, - шутканул Боровец и сам, довольный, первым загоготал.

  Пан Болеслав не заставлял себя упрашивать - поднялся вместе с хозяином и с расстановкой изрек перед тем, как замахнуть свою чарку:
  - За Гродно! И за то, что кто б не стал князем, то не лег бы под тевтонов проклятых, а сохранил город наш от такого зла!
  Обозначив так свою позицию по политическому вопросу, пан Вилковский тут же выпил, крякнул и хлопнул по столу так, что тарелки на столе подпрыгнули:
  - Хорошо пошла, стервозина! Крепкая, аки конь лягнул, а вместе с тем - в удовольствие!
  Сказав так он сел, закусил без ложного стеснения и послушал, об чем говорил Юхнович и как на это ответил Константы.
  - Да уж, - добавил он. - Так себе и вижу, как братья Юхновичи скачут один поперек другого, опоздать боятся, думают, что там охотнички-браконьеры с медведя́ми в обнимку их под кустом дожидаются, от страха дрожа. А выходят к ним навстречу лесовички-разбойнички числом человек эдак восто, да в бороды ухмыляются. Вот это будет картина, хоть маляра зови да на доске расписывай!
  Он махнул рукой, показывая, что считает затею нехорошо задуманной.
  - Кстати, о медведя́х. Пан Константы, есть у меня пес, я его с собой как раз привел, Рвач его кличу. Крайний раз как ходил на медведя в своих владеньях - ну, такого зверя потравили! Злющий - как черт! Когти - во! Что татарские сабли! - пан Болеслав не постеснялся показать, какого размера это были когти. - Псы на него наскочили, вцепились, да только что там - он разок повернулся, стряхнул их, как навоз с рукава! Только Рвач на нем и удержался. Зверюга туда, сюда, и лапой, и так, и эдак. А пес знай свое, вцепился в ляжку, и не отпускает. Ну тут уже и мы с дружиной подоспели, навалились кто с чем, одолели косолапого. Теперь у меня со стенки скалится, ха! А пес я думал - издохнет, так его зверь подрал. Но - ничего, наказал дворне выходить - выжил. Теперь вот что думаю - а не выставить ли мне его на песьи бои? Я в этом человек новый, а ты, может присоветуешь чего? Как лучше дело обделать? Все знают, что ты в боях дока! Решил, если у кого и спрашивать совета, то у тебя.

- За Гродно! - поддержал тост Юхнович, - за великого князя!

Фруктовое бренди обожгло горло, и Якуб прикрыл глаза, смахивая веком мокроту с глаз. Тряхнув головой, шляхтич опустился на лавку и с удовольствием закусил, слушая речи благородных панов. На замечание маршалека о лихих людях Юхнович только широко улыбнулся:

- Стало быть, дело в шляпе! Я вот как думаю. Собачьи бои дело доброе, веселое. Коли вы их затеете, то мы с братом обязательно впишемся. Но веселье весельем, а долг долгом. Не дело это, когда браконьеры тура бьют в нарушение княжьего запрета. Про бобров я уже и молчу. А разбойников еще сыскать надо. Лесов вокруг Гродно хватает. На юг Беловежа, на север Гродненская пуща. Шляпа не дурак. Знает, что разбойника, как волка, ноги кормят. То тут нападет, то там. На одном место подолгу не сидит. И, как волки, лихие люди нападают на тех, кого смогут одолеть. Лезть на вооруженный отряд всей кодлой нужен хороший повод. Так что Шляпа, может, не станет искать встречи с охотой.

Юхнович задумчиво потер щеку, после чего подался вперед, как будто рассказывал какой-то секрет.

- А может и захочет. Если у него и правда сотня бородачей. Я разное слышал, конечно, но вряд ли разбойников больше сотни будет. Большой отряд слишком заметный, слишком много требует еды да питья. Да и чувствует он свою силу. Шляпа, то есть. Знает, что нет на него и лесовичков евойных управы без княжеской руки. Про выборы он скоро услышит, если еще не услышал. Поймет, что свободные деньки заканчиваются и нужно в бабье лето погулять так, чтобы жирка на всю долгую зиму хватило.

Якуб замолчал, смотря то на Константы, то на Болеслава. Взгляд конюшенного сделался острый, внимательный, даже улыбка дурацкая сошла с губ. Юхнович знал, о чем говорит. Успел повидать таких Шляп на своем веку и понимал, что разбойник, одуревший от безнаказанности, наделает глупостей и, конечно, попадется на этом, но в спешке за наживой успеет пожечь и пограбить всласть.

- Пан Боровец может сказать, что его дело порядок в городе. А что за городом, то дело князя. И будет прав, конечно. Но не сегодня, так завтра разбойники Шляпы тут объявятся. Если еще не объявились. Решат, что гродненские паны только глотку драть горазды, раз сидят по хатам и носа за стены не суют. И можно их пощипать напоследок. По мне, так это оскорбление, - шляхтич пожал плечами, - Можбыть я и полупан, но та половинка что есть, чести своей в обиду не даст. И честным панам пристало бегать не от разбойников, а на ними!

С последними словами Юхнович подцепил с тарелки жаренную помидорку, с лопнувшей кожицей, под которой виднелась сочная мякоть, и отправил в рот.

- Паны знают, что у нас с братом верных людей хватает. И мы готовы отправить их на охоту, - Якуб подмигнул, намекая на двойное значение слова в текущем разговоре, - Но без пана Боровеца никак. Ведь только пан маршалек имеет законное право пресекать преступления. Если мы одни пойдем, то будем не лучше тех разбойников и потом перед князем нести ответ. И люди пана Вилковского будут очень кстати. Наши люди, да солдаты пана Боровеца, не занятые стражей, а с ними рыцари пана Вилковского. Если три дома сложатся, - шляхтич резким движением накрыл столешницу ладонью и будто стер с нее что-то раздавленное, - Вот что с разбойниками будет. Если, конечно, пан Вилковский не будет слишком занят собачьими боями. Тогда придется своими силами.

Шляхтич снова поглядел на собеседников, ожидая реакции на своей предложение.

- Вот так я думаю. Отправимся на охоту большим отрядом. Встретим разбойников - там им конец и положим. Если не встретим, то найдем клушовников. А не найдем ни тех, ни этих, так поохотимся всласть! И напомним всем лихим людям о гродненской силе, чтобы лишнего не думали. Так получится долг с весельем рука об руку. Не одни только забавы.

  - Ох тя и понеслооо, - с улыбкой покачал головой Вилковский, когда Юхнович кончил. - И про честь, и про медведей, и про законное право - все в одну кучу свалил. Слушай, Якуб. Так ведь?
  Пан Болеслав вытер рот, сел повольнее и посмотрел на Юхновича, так сказать, поближе.
  - Ты на охоте был когда-нибудь? А на войне? На охоте охотятся, на войне - воюют. Если ты на войне, надо идти плотно, строем, и крушить всех, кто попадается. А на охоте кто первый зверя догонит - тот и молодец. И совместить эти два действа никак нельзя. Медведь от строя воинского в лесу завсегда убежит, он даром что косолапый, перебирает этими лапами будь здоров, когда надо. А охота - это рога ревут, собаки лают, каждый пан за своим зверем гонится, своих ловчих бранит. У Шляпы, может, человек сто, а может даже и меньше. Но если он нападет на охотников - он их будет по-одному-по-пять-по-десять бить, в лесу они быстро не соберутся ни в жисть. Тем более пешие. У тебя же люди пешие? И так по частям либо разгонит, либо перебьет. То, что ты говоришь - это так-то дело хорошее, что одно, что другое. Но не вместе. Тут, прости Господи, либо жопа, либо палец, - пан Болеслав развел руками.
  - Если бы можно было ребят Шляпы так легко поймать, как медведей затравить - его бы уже давно поймали, выборы там или нет. Но на то он и разбойник, что от боя бегает, а за добычей прибегает. Так-то.

- Бывал, - кивнул Юхнович, не уточнив, к чему именно относится эта реплика, к охоте или к войне, - Потому и предлагаю так как предлагаю. Строй медведя не поймает, согласен. Только и разбойников тоже. Ловля разбойников с охотой на зверя похожи. Это не ратный бой баш на баш. Это кто кого хитрее будет. Кто кого загонит. Кто ловушку расставит лучше. Лихих людей нужно выследить. Потом выкурить из логова. Потом не дать сбежать. И, наконец, изловить. Ведь похоже же!

Якуб скосил взгляд на Константы, и, убедившись, что тот как раз угощался, продолжил говорить.

- Если пана Вилковского волнует только как обставить охоту, то у Юхновичей все продумано! Разбойники люди, а не нябожчики, - шляхтич, видимо, запамятовал польское слово для нежити и по привычке назвал упырей на родном языке, - Они не появляются из ниоткуда и не растворяются в темноте. Они оставляют следы. Они используют лошадей. Им нужно место для ночлега. Им нужны припасы. А мы с братом Беловежу знаем как свою пятерню, даже лучше. Каждое дерево как родное. Где лагерь сделать, где укрытие найти. Да и места там дикие, но о все-таки не без местных жителей, вот и мы сами с братом оттуда родом. А местный люд точно знает, кто у них под боком сидит. А у нас к этому люду подход есть. Чай, не чужие им.

Продолжая говорить, Юхнович стал загибать пальцы, чтобы не забыть порядка мыслей.

- Значит, как поступить предлагаю. Лагерь устроить в одной из деревень. Так и спать под крышей можно. И готовку местные на себя возьмут за пару грошиков. Первым делом дозор отправить. Вызнать, есть окрест лихие люди или нет. Если есть, то будет на них облава. Как надо организуем. С паном Боровицем точно все по уму будет! А если нет никого, то те же дозорные лесничими станут. Наметят дичь и уже на зверя пойдем. Тоже как положено. Получится, что пальцы никуда совать не надо. Либо так будет, либо эдак, - Якуб сделал несколько глотков из своей кружки, чтобы промочить горло, - Много тащить с собой не придется. На медведя ходят конно, с копьем да собаками. То же и для разбойников сгодится. С собаками и выслеживать сподручнее.

- Конечно, Шляпа может заявиться в разгар охоты, чтобы, как говорит пан Вилковский, нас по-одному-по-пять-по-десять, - Юхнович провел ребром ладони по горлу, имитируя действия разбойников, но, судя по интонации, шляхтич не очень верил в такой расклад, - Такой шанс есть. Но ведь все под Богом ходим, от каждой напасти не охранишься. Верный кобель взбесится от запаха течной суки и за руку цапнет. Или конюх отвлечется да подпругу не дотянет, да седло и поедет. Да хоть рулька не тем горлом пойдет и все. Чтобы от всего предостеречься, нужно дома запереться и носу наружу не казать. Да и тогда пожар случиться может. Что в нашей воле, то мы сделаем. Укромные места разведаем, чтобы вблизи охотничьего лагеря схорониться было негде. Так Шляпе нужно будет издалека идти. Если от гродненской пущи, то это верст двадцать до самого Гродно. И еще восемь десятков до Беловежи. Разбойники либо придут когда вся охота уже закончится. Либо они копья поднять не смогут от усталости. Да дозоры расставим. Они об отряде предупредят, сигнал подадут, если совсем худо станет.

Якуб пожал плечами и замолчал, посчитав описание исчерпывающим, но не удержался да задал вопрос, который никак не давал ему покоя:

- А почему пан Вилковский так уверен, что Шляпа будет именно в Беловеже и как раз тогда, когда мы туда пойдем?

  Пан Вилковский выслушал собеседника, не перебивая.
  - У Юхновичей явно не все продумано, - ответил он, когда Якуб закончил. - А уверен я, потому что Шляпа не дурак. Он сколько уже вокруг города ходит? И никто его не поймал до сих пор. Думаешь, почему, юноша? Потому что кто-то из города ему явно помогает. Охота ваша - дело не на пятерых, а главное, вы же хотите не просто так все это сделать, а князю понравиться. Поэтому про охоту в городе будет известно очень скоро, и Шляпа, конечно, об этом узнает. И в деревнях наверняка тоже. "Не чужие!" - передразнил он Юхновича. - Это раньше вы им были не чужие. А теперь кому они охотнее помогать будут, вам, Юхновичам, которые вчера на земляном полу спали, а сегодня в князья метят? Или Шляпе, который за отказ и прирезать может, а за помощь - награбленным поделиться? Вопрос! Это раз. А два вот.
  Пан отрезал кусок мяса на тарелке, надел его на нож и посмотрел на него.
  - Вот пришел ты туда, послал свою разведку, вызнать, есть эти лихие люди или нет. Сколько у тебя разведчиков-то? Конников-то ни у тебя, ни у меня, ни у пана Маршала в достатке нету. Послал. А дальше хоп! - пан Болеслав с аппетитом сожрал мясо. - И не вернулась твоя разведка. Заблудилась, притомилась или сам понимаешь... вот как это мясо. Мало ли. И что дальше будешь делать? Облаву устраивать? Куда, как? Или наобум, или по домам. Дозоры - это хорошо, только дозоры твои и снять могут. Ты на них сколько человек выделить можешь да чем вооруженных? Пятерых, с кордами да льняными рубахами заместо брони? Это два.
  Пан вытер рот.
  - Третье опять же, кони. На медведя, говоришь конно ходят? Конно тоже, не спорю. Сколько конников-то наготове, которые за собаками угонятся? Ты да я да мы с тобой? Не смешно. А ты - Шляпу собаками травить собрался.
  Тут пан Болеслав снова махнул рукой.
  - Вижу я, почему вы нас с паном Боровцом втянуть в это хотите. Потому что у вас, у Юхновичей, кони хорошие. Вы как думаете? Если получится и медведей разгонать, и Шляпу взять - то вы молодцы и князь вас похвалит. А если нет, ну ничего - на коня и полетели до дому, чай Шляпа за вами да на таких добрых конях не угонится. А остальные - как знайте, так и выбирайтесь. Шляпе, пожалуй, и правда окорот дать стоит. Но уж точно не так. А что до меня - то я помереть от ослопа бандитского не боюсь, я боюсь, что пока я да вот пан маршал там за лесовичками гоняться будем, тут немчура поганая может все как-нибудь рукам прибрать. Что скажешь, пан Константы?

Пока другие паны собачились, хотя и культурненько так, без оскорблений и мордобития, Константы сосредоточенно жевал, изредка выдавая некое утробное рычание, которое могло быть как одобрительным, так и отрицательным. Иногда в дуэте с ним раздавалось громкое урчание живота, и тогда Боровец оглаживал себя по большому брюху и запивал все съеденное пивом.
Но тот, кто сказал бы, что он ничего не слушает и только лишь мамоне служит, горько бы ошибся. Константы, не будь дурак, лезть в спор до того, как прозвучат основные доводы, не собирался. Понимая и принимая, что он сам не семи пядей во лбу, маршалек никогда не отказывался от советов тех, кто мудрее, а потом делал из услышанного свои собственные выводы.

Так случилось и сейчас. И Вилковский, и Юхнович основные взгляды свои озвучили, а коли дальше молчать – побуждать их к еще более крепким словам, а то и делам. Допускать этого Боровец не собирался: Гродно не нужны озлобленные друг на друга паны, да и ему самому, как хозяину дома, позорно было бы, если два шляхтича вцепились бы друг другу в глотки и довели дело до смертоубийства.
Смочив в очередной раз глотку, шляхтич со всего маху саданул кружкой об стол. Что интересно, оба предмета столкновение пережили. Рыком, делающим честь кашубскому дракону, он с легкостью заглушил все звуки, что в доме, что во дворе:
- ХОРОШ, ГОРЯЧИЕ ГРОДНЕНСКИЕ ХЛОПЦЫ! В ОСТРОУМИИ В РАДЕ СОСТЯЗАТЬСЯ БУДЕТЕ, А У МЕНЯ ДОМА ТАКИЕ ПИКИРОВКИ ЗАСУНЬТЕ В ДУПУ!!!

Вдохнув звучно, так что все его тело заколыхалось: чай уже не мальчик так орать, и затребовав еще пива, он продолжил уже спокойнее:
- Пан Болек, с псом я тебе помогу по-братски, как до того дело дойдет. И песьи бои – дело достойное и презабавное. Как и охота что не медведя, что на тура. Так что Юхнович со своими словами дело гутарит, да и лытать не собирается. Эт правильно, это по-нашему. На Хозяина пойти – яйца надо иметь. Да и ничто так не объединяет, как добрая хорошая охота. Так что, Куба, если займешься организацией всего этого безобразия, много кто спасибо скажет.
А вот Болек, - в спину пану Вилковскому прилетел смачный дружеский хлопок, - пускай вместе со мной займется разшляпливанием лесов. Оно конечно и ты, буде на то поимеешь желания, в стороне не останешься – зуб даю. Но опыта у нас поболе будет, и сделаем мы лепше. Правильно, друже?, - обратился он за подтверждением к Болеславу, - а коней нам и нашим парням, уверен, Юхновичи представят на охоту что за людями, что за зверем.

Приподнявшись с лавки, Константы недовольно поморщился и поскреб бороду, пожаловавшись гостям:
- Эх, панове, старею. Раньше, как захочу, пускал ветры как конь, а таперча с трудом. Слышите, что ничего не слышно? То-то же!
Усавшись обратно и с хрустом сгрызя половину редьки, он продолжил:
- Вот тока кажите мне, зачем приперлись на самом деле? После того, как вас так возвысили, а меня, курва мать, унизили – из-за паскуды орденского, не иначе, вы бы не приехали побалакать про псов да медведев, клянусь непорочностью Девы Марии! Я, может, тут не первая голова, но не дурак. Так что и вы не дурите, - погрозил Боровец толстым, как сосиска, пальцем.
Давайте, излагайте, зачем пришли. А мы ужо вместе посидим втроем рядком, подумаем, чем помочь можно. Болек, ты первым излагай, а потом и Кубущ поделится.

  Болеслав одобрительно крякнул в ответ на похлопывание Константы. Рука у маршалека была тяжелая, но и сам Вилковский был не ивовый прутик, чтобы от такого подавиться. Он
  - Это так, - сказал он, усмехнувшись. - Был разговор и поважнее собачьего. Только вот что. Ты, Якуб, не обижайся, я, может, тебя тут с братом и чехвостил, но что правда, то правда, ни в чем плохом пока вас упрекнуть не могу. Кроме того, что вы поперек уважаемых панов в князья лезете, но тут уж, как говорится, если выя выдержит, то и ноги подтянутся. Может, вы с братом себя еще достойно покажете, посмотрим. Но вот с чем я к пану маршалу пришел - дело не для всяких ушей. Мне с тобой, Константы, надо об этом того... с глазу на глаз переговорить. А уж потом, если сговоримся, может, и Юхновичей к делу приобщим. Так пойдет?

Константы в задумчивости поскреб пятерней затылок, смачно рыгнул и поерзал на лавке. Мысль, видимо, так и не шла, так что он, медленно растягивая гласные, стал думать вслух:
- Та-ак. Как хороший хозяин, я не должен позволять скрытно шушукаться в моем доме. Так делают только енти, - он щелкнул пальцами, - шпионы, а я не хочу, чтоб обо мне так думали. С другой руки, ты бы просто так не попросил о разговоре с глазу на глаз. Болек, ты мне добрый друже, а жизнь без старых товарищей и горилки стоит столько же, сколько баба без жопы!
Но с другой руки, Юхнович потом будет смотреть, как мой пес Клык, когда у него был заворот кишок. А это тож нехорошо. И что мне делать, панове? Как ни решу, кого-то обижу. А я не этот, как его, царь жидовский из Библии, что детей и баб мечом надвое делил.
А-а-а, - зарычал мужчина, в задумчивости дергая себя за бороду, - как же, курва мать решить!? Куба, ты прости меня, но пообщайся со стражникам пока: они парни справные да дельные. Что пожелаешь – все тебе принесут. А мы, как побалакаем, так сразу и тебя позовем. И если ты тоже с тайной – клянусь распятием и жопой Лидки, я тебя выслушаю с того же глаза на твой глаз. А потом мы сядем вместе и жахнем так, чтоб стены шатались!

***

В ответ на слова маршалека Якуб снова улыбнулся, стерев тыльной стороной ладони что-то невидимое со щеки. Было в этой улыбке что-то доброе, открытое, но то ли прищур глаз, то ли что-то вовсе невидное глазу не давало избавиться от ощущения насмешки. Хотя и на словах шляхтич был исключительно миролюбив и вежлив. - Да что тут смотреть, и так все видно, - без агрессии поддел Юхнович, - Кто пан, а кто жупан. Не задерживая разговор Болеслава с хозяином дома, Якуб поднялся с лавки, разминая подзатекшие от долгого сидения ноги. Ремарку про коней Юхнович как будто бы не услышав, подумав, что такие вопросы обсуждать следует потом, когда станет ясно кто и на что согласен. Бесплатно лошадей никто давать не стал бы, уж если бы даже Якуб решил расщедриться от своей широкой души, то Яцек бы потом ему это душу со всей ее ширью, да запихал бы в... В общем, был бы Яцек недоволен. Но спорить сейчас из грошей тоже было не с руки, чтобы не смущать благородных панов деталями. Поэтому вслух шляхтич только кивнул на предложение о охоте.
- Справим в лучшем виде. Будет такая охота, что кто пропустит, тот усы себе обгрызет от зависти! И соседние города потом весь год судачить будут.
После этих слов Якуб все-таки вышел из горницы, прикрыв за собой дверь. Показавшись на крыльце, шляхтич сощурился яркому солнцу и, прикрыв глаза рукой, с минуту другую наблюдал за тренировкой солдат. Внимательно так наблюдал, иногда качая головой, будто углядел что-то. Лезть с советами он, однако, не стал. Как на кухне одна баба хозяйничать может, двум не разойтись, так и в войске один командир должен быть. Вместо этого Юхнович направился к паре пересменившихся бойцов, которые были в эту минуту не при деле, и попросил у них воды.

- Хэй, пан Юхнович!, - громовой бас маршалека с легкостью прошел и сквозь толстые стены, и через уличный шум, как рыцарское копье через тушку ополченца, - Ходь суды! Пить в одиночку — это как... срать в компании! Нас тут, конечно, двое, но втроем пить гарней, чем на пару!

Распрощавшись с новыми знакомыми, Якуб прошел уже знакомым путем обратно в горницу к засевшим панам. После свежести солнечного двора воздух в комнате показался Юхновичу спертым, но шляхтич стоически не обратил на этого внимания, вернувшись на свое место за столом. Перспектива пить дальше была не очень радужной, но отказаться значило почти наверняка обидеть хозяина. Он для любезных гостей отдал последнюю пятую рульку, а они, паршивцы, пить не хотят.

- Так на чем паны порешили? - беспечно поинтересовался Юхнович, сев на лавку, - Али не моих ушей дело?

С последними словами Якуб улыбнулся, демонстрируя, что, мол, все понимаю, понимаю.

  - Почему, вполне твоих, - ответил пан Вилковский, усмехнувшись в бороду. - Паны порешили выпить! Наливай.
  Якуб этот был забавный малый. Но не простачок, на этот счет пан Болеслав не обманывался.
  - Не боись. Расскажем. Когда время придет.

- Ладно тебе, пан Болек, - добродушно пророкотал маршалек, - коли порешили, то можно и сказать. О том, что сами точно порешили, а не о том, в чем не уверены, конечно! А ты ешь, пан Юхнович, притомился небось, ожидаючи! Да и вон ты какой ледящий, одна кожа да кости. Не то, что мы, здоровые и крепкие! Особливо я, - Константы с гордой улыбкой характерно похлопал себя по обширному пузу.
Так что пей и ешь, да мотай на ус. Пан Вилковский доброе дело казал, да и ты его ранешне поддержал, так что секретов нету. Порешили мы, значицца, собраться с другими шляхтичами да отправиться бить Шляпу смертным боем. Гуртом-то, оно известно, и батьку бить сподручнее, стало быть и бандитов тоже. У Болека на это дело есть хорошие, добрые мысли, которые дюже помочь могут, посему он их думать и будет, и как надумает, расскажет.
У меня-то, - Боровец гулко постучал себя в грудь, - голова тоже дадена не только для того, чтобы шлем на ней носить. Я в нее еще и ем!, - пошутив так, пан рассмеялся далекими раскатами грома, - Ну и мысли приходят тож. Но до такого они не доходили. Так что о подробностях ты к пану Вилковскому обращайся, он все расскажет-покажет. А потом, стало быть, и охотой все отметим, верно? Княжение или нет, а все для родного Города расстараемся!

  - Добро, - согласился пан Болеслав. - Ну, я ж эть это и имел в виду. Как будет что верное - так и скажу. А сейчас-то что трепать? Мысли одни пока что. Давай-те ка выпьем лучше!

Якуб кивнул и возражать панам не стал. В свое время, так в свое время.

- Гуртом это правильно, - согласился Юхнович, - Разбойники тоже не рыцарским образом орудуют, так что пусть своего лекарства и отведают. И мы с братом в стороне от призыва стоять не будем! Ну и пока ловля идет, подготовим охоту уже на зверя.

И с предложением мотать на ус шляхтич тоже не стал спорить, а потому присоединился к следующему тосту и не оставил без внимания снедь на столе. Добавить к сказанному было, в общем-то, и нечего - разбойников поймать надо? Надо. И раз пан Вилковский назначился, с легкой руки Боровеца, главным ловчим, то и план, выходит, был за ним. Так что его, Якуба, дело оставалось сидеть да слушать.

- Вот это правильно, панове, это по-нашему! Я прям, курва, радуюсь от того, что вы, хучь и соперники княжьей волей, да меня обошли, все одно делаете общее дело! Это добже! Личное – личным, а общая беда, она стучит в ворота всем. Так что, - гоготнул он, - с большим чувством я поднимаю этот маленький бокал за вас, панове, и верю в то, что как бы все не повернулося, вы будете жить дружно!
Грузно поднявшись, он закончил свой монолог простым:
- Ну и чтоб дважды не вставать, на погибель сукинсынам! Эх!

Полную кружку крепкого светлого пива маршалек вылил в себя, словно в бочку, утер усы со словами «Хорошо пошла!», и плюхнулся на место, вцепившись в козью ногу как в последнюю надежду. Дела сделаны, решение принято, можно добрым людям и перекусить немного. Да и горло смочить в хорошей компании всегда приятно.