Seaweed: A Lil' Formality | ходы игроков | Эдинбург

Джон Эдвард Макриди

Неожиданно, капитан развернулся в сторону моря. Видишь в подзорную трубу, как блестят пуговицы на его кителе. И мерещится, что видишь твёрдый взгляд его прищуренных глаз.

Внутренне, конечно, Джон побледнел. Внешне он этого не умел. Ни краснеть, ни бледнеть - обветренное лицо было невозмутимым, трубка в зубах сидела крепко, взгляд был направлен в неизведанные дали. Не надо на такого смотреть, незачем смотреть. Чего брать с обычного владельца малотоннажного судна, входящего в порт великого Эдинбурга?
Грузите свои апельсины бочками, Капитан-сан, не обращайте внимания.

Джон Эдвард Макриди

В круге подзорной трубы японский капитан смотрит прямо на тебя. Качаются волны. Но ты идёшь по заливу. И подползаешь к порту. И швартуешься. И ничего не происходит: имперцы грузят свои апельсины и свой кофе. До тебя нет дела.

Пришвартовавшись, Джон ещё некоторое время понаблюдал за имперскими матросами из укрытия рубки. День выдался светлым, стёкла блестели на ярком солнце.
Погрозив пальцем Отто, который спрятался от проблем, мужчина перенёс зверушку обратно в кают-компанию. После чего, ещё раз тщательно проверив, что котёл остыл, топка погашена, а все лючки задраены, вышел с корабля на пирс.
У него были дела.

Утро встретило меня больной головой, пересохшим ртом и недовольной женой. Отрывки вчерашней ночи всплыли в памяти не сразу. И лучше бы так остались в забвении.

— Ах ты, козлина старая! — кричала моя ненаглядная супруга. — Нет чтобы в дом хоть раз юаньку принести! Опять на последние деньги хлам купил! По миру семью пустил, змеюка! Пьянь!
— Ну, дорогая, не при детях же… — я вяло отбивался. Пытался рисовать ей радужные картины будущего, но язык заплетался и получалось плохо. В итоге, я заснул, так и не дождавшись окончания скандала.

Проснувшись, я не стал засиживаться дома, сбежал с первыми лучами солнца (даже хмель не смог подавить привычку к раннему подъёму) — устыдился перед детьми за вчерашнее опьянение. Да и угрюмый взгляд жены не располагал к семейному завтраку. И пора было начать работу. Направился я, разумеется, в порт — меня ждала "Элизабет". К этой минуте её уже должны были "одеть".

***

— Ты знаешь, Луп, пенька — это, конечно, хорошо. Но пять партий мало. Я не думаю, что мы выручим за одну больше семидесяти монет. А значит, проще, быстрее и безопаснее просто выйти в море и наловить треску, — объяснял я Симэну, прокладывая курс. Смелости на рискованное предприятие трезвому мне уже не хватало.

Джон Эдвард Макриди

Сошёл на твёрдую шотландскую землю. В небе японские дирижабли. В море — их волки-катера. Но здесь, на старом севере всё кажется прежним. Чем дальше в город — тем дальше за спиной остаётся патруль, и море, и кровавый флаг Микадо, похожий на забинтованную рану. Тебя окружают старые камни. Пабы. Человеческие лица. Кто-то приподнял шапку при встрече. Ты дома.

Начать день с продажи угля было неплохим делом - желающих приобрести его скромные товары было меньше, чем Джон ожидал. Жаль, что он, в своё время, решил купить всего понемногу, сейчас смог бы договориться этим мажордомом на звонкие юани.
Впрочем, ничто не мешало расстаться на хорошей ноте.
Облегчив трюм на одну партию товара, Макриди поспешил заранее купить припасов. Хорошо что покупка всякой всячины для плавания не вызывало подозрений у имперцев. В отличие от всего остального.

Посетить цирк, конечно, хотелось, но пока что он работал себе в убыток. Вот после следующей продажи можно, наверное, и сходить, а пока что продолжить поиск выгодного контракта.

Джон Эдвард Макриди

Ты знаешь историю. Но ты не хочешь думать о ней. Ты вслушиваешься в едва различимый шёпот денег: читаешь биржевые сводки, говоришь с мажордомом, смотришь на рынках и в магазинах на всякую всячину на прилавках.

Ударив по рукам с торговцем рыбой - в Норвежском море сейчас ажиотаж, а значит цены на рыбу вскоре упадут, - Джон почесал затылок под кепкой. Его не покидало чувство, что он что-то делает не так. Если брать общие цифры, пока что торговля шла в убыток. Несмотря на то, что две покупки были выше биржевых цен, они всё ещё не дотягивали до закупочных. Такими темпами, вскоре Макриди ожидало неминуемое банкротство. Оставалась надежда на пеньку, но по-тихоньку становилось понятно - в Эдинбурге, сидя на одном месте, прибыли не найдешь.
Скрепя сердцем, Джон вновь выложил свежезаработанные юани за припасы. Это была инвестиция, так он себя утешал.
Возле Адмиралтейства он увидел, что имперцы набирают волонтеров в спасательную экспедицию. Было бы полезно поучаствовать, заработать репутацию среди официальных чинов, возможно в будущем получение лицензии прошло бы более гладко.
Если только не учитывать две партии пеньки в трюме.
Риск был слишком велик, чтобы согласиться. Объяснить, зачем ему столько пеньки, если пароходу она даже и не нужна Джон вряд ли бы взялся.
Он решил, что пробудет в Эдинбурге ещё день и, если не повезёт продать остатки, выйдет в море. Оно ждёт.

Джон Эдвард Макриди

Это может показаться невероятной "морской историей", но ты действительно нашёл механика, который берёт пенькой. За две партии он легко согласился заменить тебе двигатель. На старый — он предупреждает — но надёжный.

Конечно стоит, зачем долго об этом думать?
Как поговаривали на о. Турм - «меньше знаешь - крепче спишь». От того там всегда очень крепко спалось и никому ни до кого не было дела.
Этим же девизом решил воспользоваться Джон. Кто он такой, чтобы отказываться от выгодной сделки? К тому же, когда кошелёк грозит показать дно в любой момент можно пойти и не на такие компромиссы. Судить пирата за его бандитскую деятельность, самому будучи контрабандистом было бы лицемерно.
Ударили по рукам. Трюм совсем опустел. Зато теперь можно не бояться, что котёл рванет и разметает их с Отто в мелкую рыбью прикормку. Справедливо беспокоясь за качественное выполнение сделки, капитан контролировал демонтаж и установку, баюкая за пазухой револьвер. Он был, конечно, не пират. Но свою порцию приключений пережил, чтобы быть готовым к разного рода сюрпризам.
Закончив с делами, Макриди отправился в Адмиралтейство и вызвался помочь в поисковой операции Императорского флота. Пусть и авантюра, но, быть может, удача чем нибудь да и поможет.

Косой Джо. Лупоглазый Симэн

Норвежское море плещется и исходит пеной, как бешеная собака, но вы уже в Эдинбургском заливе. Шторм остался далеко.

Джон Эдвард Макриди

Новый (старый) двигатель рычит уверенно и ровно. "Жемчужина" рассекает тёмные воды, выходя из порта. Другие суда маячат по обе стороны. Скоро ты теряешь их из вида, но знаешь, что они рядом. Впервые ты участвуешь в том, что можно назвать "морской операцией". Девять судов. Четыре из них имперские. Ты ощущаешь себя... частью флота!

Вот так всегда. Припрешь рыбы полон трюм, а тут - бац! И сразу дюфцит покрыл. И сразу стало много там, где было мало. Цена, соответственно, того. Этого.

И Лупоглаз, эхнув и зыркнув напоследок неодобрительно на перманентно богатеющего будущего капитана, а по факту - вечно действующего моряка науки без лицензии - поспешил грузить ящики, бочки и мешки до ближайшего рынка.

Лупоглазый Симэн

Когда ты представил, какой была бы гора рыбы, если бы её всю свалили горой — пришлось поднять голову и придержать шапку рукой: это была бы большая гора. Рабочие со склада бочку выкатывают за бочкой, а за бочкой ещё бочку, а за ними — ещё бочку и так много раз. Вы чертовски знатно порыбачили! И можно не волноваться, что хоть одна партия пропадёт зря. Ты знаешь этот город. Эдинбург сожрёт всё. Десять партий великолепной свежей трески уходят быстро, как ветер. Деньги меняют руки. И вот ты уже шелестишь купюрами из одной мозолистой ладони в другую, покуривая трубку: 900 юаней.

Приплыли, разгрузились. Продали треску (гораздо выгоднее, чем я изначально планировал). Замечательно. Будет, что жене показать!

Но домой идти не хотелось, пить с Симэном тоже (ещё прошлое похмелье даже морским воздухом не выветрилось). Отправился в университет. Нужно было умным людям показать изобретение. И разобраться наконец, что же оно делает. И, заодно, разузнать - не нужно ли что-нибудь профессорам по хорошей цене?

Косой Джо

Ты поспешил в Эдинбургский университет. Университет — настоящий дворец. Это каменное чудовище, раскинувшееся беззастенчиво и широко, если не сердце, то холодный мозг города. Основанный в 1538 году, он был отмечен сиянием таких звёзд, как сэр Чарлз Уайвилл Томсон — великий океанограф, сэр Адам Смит — легендарный экономист и глава кафедры моральной философии, Александр Белл — гениальный изобретатель телефона, Чарльз Дарвин — натурфилософ и моряк. Прямо как ты.

Когда ты идёшь по его пустым и просторным холлам, со стен на тебя смотрят портреты Роберта Луиса Стивенсона, Вальтера Скотта, Артура Конана Дойля. Ты чувствуешь себя странно бодро под их взглядами. Вернее будет сказать: странно и бодро. Бодро оттого, что здесь холодно. Странно от того, что кроме тебя и великих людей здесь никого нет. Шаги гулко разносятся под высокими сводами.

Университет перестал кипеть жизнью с некоторых пор. Когда-то ты здесь учился...

Странно. Бодро. И грустно. Слишком пусты коридоры. Слишком давно я наполнял их. Но нет, не может быть, чтобы alma mater умерла. Хожу. Ищу. Быть может в библиотеке ещё перебирает пыльные книги старик-архивариус или работающий над диссертацией профессор роется в свитках?

Косой Джо

Студенческие годы, как в тумане. Ты засыпал над книгой в комнатушке общежития, где теперь ютится твоя семья. Но что ты учил? Там было про Гастингс. Про Карла Х. Курс по выбору или дело всей жизни? Наверно, ты слишком много пил. Алкоголь разрушает нейронные связи. И черепно-мозговые травмы. Они особенно в этом хороши. Это ещё грустнее, чем пустой холодный университет: ты не помнишь, кем был. Это как потерять руку или ногу. Только ещё больней. Ком подступает к горлу. Ты стоишь здесь — один. Ни одного знакомого лица. С кем ты учился вместе? Кто были твои преподаватели? Где сейчас тот мир?

Душит тоска. Понимаю: мне нужно развеяться. Выпить? Нет. Хватит пить. И так вся жизнь как в тумане. Кто я? Почему я здесь, в Эдинбурге? Даже знакомство с Лупом забылось, скрылось в хмельном угаре. Что может быть лучше пива? Только деньги. Разворачиваюсь и быстрым шагом почти бегу отсюда, из пустых коридоров в наполненные людьми и шумом голосов торговые ряды. Рынок! Здесь можно продать что угодно. Даже никому не нужное "жуткое техносокровище", результат моих "научных" изысканий. Раствориться в спорах о цене - моя задача. 2000 юаней - моя награда.

В порт "Жемчужина" входила на последних парах. Ещё немного и пришлось бы сигналить о помощи, ждать буксир, привлекать к себе внимание. Хорошо, что этого не произошло.

Следующие дни Джон был занят несколькими вещами.
В начале он предложил треску тому мажордомому, с которым удалось в прошлый раз заключить удачную сделку. Рыбу всегда надо сбывать побыстрее, чтобы не пропал весь груз или не упали цены. Потому особо долго искать варианты Джон не старался, главное продать.
Затем он хорошенько выспался дома, залечивая душевные раны, оставленные тем ночным визитом.
И только после этого можно было неторопливо приступить к поискам выгодного предложения на бочку первоклассного сакэ (полученного официально!). Это вам не со складов снабжения воровать.

Ради любопытства, Макриди побродил по городу и внимательно прислшался, не говорят ли о "Титосэ". Почитал старые газеты. Не зря ведь название судна фигурировало только в контракте, а в грамоте его уже не было.

Джон Эдвард Макриди

Мажордом оказался слишком занят, чтобы встретиться с тобой. Решив не дать рыбе протухнуть, ты толкнул её спекулянту по биржевой цене: пересчитываешь бирюзового и розового цвета купюры, с которых на тебя глядят лица великих японцев. Сто восемьдесят юаней. Неплохо.

Весьма удачно совершив сделку, Джон продолжал поглядывать на котировки биржи. Сакэ было сейчас в хорошей цене, даже если продавать его по стандартной котировке. Но всё-таки с мажордомом он решил переговорить первей, дожидаясь, пока в поместье схлынут дела, а также интересуясь у своих знакомых, нет ли покупателей?

Байкам про иссушеных моряков Макриди верил. Он постарался тогда уплыть как можно раньше, но, видимо "Оно" ушло именно на его борту, чем бы ни было. Отдых дома притупил ощущение опасности, но трепет и благоговение перед силой молитвы пробудили в нём что-то новое. В поисках душевного мира, защиты и успокоения Джон пришёл к величественным стенам Собора Св. Эгидия. Там он сидел в тишине, глядя на витражи. Там он рассказал пастору о тревогах, а тот вдруг дал вполне житейский совет - купите, сын мой, собаку.
В итоге, на палубе "Жемчужины" вальяжно расхаживал крупный и мослатый пёс по кличке Леонард. Исключительно преданный хозяину. Тихий. Спокойный. Способный, когда нужно, свирепо защищать хозяина и имущество, а еще - оглушительно лаять басом. Да, на такого пса не страшно будет оставлять корабль при исследовании суши! Практически четвероногий револьвер.

Усилив таким способом контроль над кораблем, Макриди рискнул связаться с неким Йоширо-саном. Предложив тому уют собственной каюты, сам капитан разместился в рубке. Вопросов не задавал, понимая, что за них не платят дополнительно.

Джон Эдвард Макриди

Купив собаку, ты стал мягче, добрее. А может статься, тому причиной душевные потрясения последних дней. Пёс быстро привык к тебе и иногда подходит ткнуться крутым лбом в колено: погладь. Мажордом купил у тебя сакэ. Карман стал на 6 стоюаневых фиолетовых купюр толще. С каждой пёстрой ассигнации на тебя строго и по-отечески взирает ни кто иной — сам Микадо.

Бесстрастно посмотрев на пассажира, Джон заметил, что остановки в пути не предусмотрены. И что требовать Йоширо-сан может ровно то, что запросил - быструю доставку себя и двух лиц в Бристоль. В остальном, как ни прискорбно, корабль будет подчиняться тому, что хочет капитан. Слишком много патрулей, чтобы делать незапланированные остановки.
Однако, продолжил Макриди, если дзёкяку-сама пожелает воспользоваться шлюпкой, сделать свои дела и вернуться, его останавливать никто не будет.
- За дополнительную плату, - веско закончил Джон и посмотрел каменным взглядом на японца.

В душе он не был уверен, что вообще стоило связываться с этими типами, но что же поделать! Такова судьба морских авантюристов, ждать у моря погоды и от жизни неприятностей.

Александр

Прозрачный январский день. Ледяное солнце блестит на стёклах и крышах кампуса. Ты прогуливаешься по редкому хрусткому снегу, едва-едва припорошившему серую траву. В идёте с приятелем и обсуждаете тайны океанологии, академические слухи, капитанов. Идти прохладно. Дышать легко. Каникулы.

Курьер подходит к вам, прерывая вашу беседу. Он уточняет, кто из вас Александр. Ожидая чего угодно, но только не того, что сейчас произойдёт, ты называешь своё имя. Курьер протягивает тебе тонкий конверт.

Мало знаний о море, мало знаний о бороздящих его кораблях, мало знаний о прошлом, кроме институтских. Дальняя родственница, да еще и тезка. Слышал и о ней когда-нибудь? Рад ли я вообще такому наследству? Нынче не тот мир, чтобы отказываться от подарков судьбы. Нужно подготовить документы к суду.

Александр

Необходимые бумаги собраны и аккуратно уложены в папку. Пыльный судья-японец монотонно зачитывает выдержки из законов не поднимая на тебя глаз. Из-за акцента и ритмичности его речь звучит, как синтоистская молитва. Ты один в зале суда. За окном — блестящий январь. Луч солнца выхватывает танцующие пылинки и ты представляешь, будто его неразборчивая речь — это на самом деле благословение.

  Благословение в путь... Куда же отправиться? И зачем? Но сначала тяжелая работа, непривычная для институтского юноши. Экономя деньги Александр перетаскивает припасы на борт сам. Осматривает свой новый корабль.
  В общежитии остаётся ящик. Странный ящик. Заколочен пугающе, так, будто кого-то пытались похоронить за досками в неимении земли или... Может проще выбросить его за борт? Прислушаться. Что же внутри?

Александр

Приобретя корабль в собственность, ты будто разом повзрослел: стал думать хозяйственно, проверил такелаж, сам затащил на борт ящик с припасами, чтобы сэкономить на рабочих. Так и перестанешь быть "институтским юношей" скоро, а станешь хватким морским волком!

Что бы это ни было, оставлять ящик дома – не дело. От него не веет добрым, но хочется оценить труд людей, что старательно доставили его сюда, ведь могли выкинуть его и раньше. Александр одолжил ломик у институтского дворника и решил всё же вскрыть доски, что так старательно защищали верхнюю крышку.

Александр

Лом стукнул о дерево: зацепил. Нажимаешь. Скрипят гвозди. Отваливается грохотом доска. Потом другая. Работаешь.

Вскоре ты снял наружные доски. Под ними обнаружился сам ящик. Он тоже из досок, но дерево темнее. Старше. На лицевой стороне ты видишь короткую смотровую решётку на уровне собственного лица.

Испуг. Томление. Азарт. Интерес. Что чёрт возьми происходит в ящике?! Почему оно еще живо?!

Александр

Оно показывает на тебя.

  Тягучая тревога, забитая институтскими знаниями. Древний страх, что появился для всех вместе с уничтожением мира прорывается из глубин сознания, и укрпеляется в душе. Что бы ни было в этом ящике... Лучше было оставить его одно. Но оно наверняка нуждается в пище. Стоит принести ему еды и... Забыть. Лучше уплыть куда-то отсюда. Подальше от источника этой тревоги.
  Но куда? Бесцельно уплывать не хотелось, а то бегством одни проблемы себе наживешь. Александр закупил фруктов и рыбы на часть наследства, отнёс гомункулу и затем спустился на корабль. Размышления не помогали найти цель и тогда юный капитан решил порасспрашивать, может кому нужна помощь с доставкой или...
  И он нашел то самое или у себя в институте. Исследователь запрашивал партию морской редьки из Бристоля, обещая выдать ещё и аванс, что было категорически на руку Александру. Он согласился почти не раздумывая. И, радуясь, что на подъёмные деньги он сможет установить броню покрепче, юнга стал планировать рейс.

Александр

Пересчитал подъёмные: триста хрустящих зеленоголовых усатых адмиралов, как с куста. Быть капитаном морского судна оказалось гораздо интересней, чем быть студентом. По крайней мере, на берегу. Просунув гомункулу за решётку пару рыбин и дольку яблока, ты начал сборы в Бристоль.

Вернулись в Эдинбург и я отправился на рынок, закупаться едой. Дома ждали жена и дети, но к ним я не пошёл: сына и дочь хотелось повидать, но на супругу-мегеру настроения не было. План был тот же: заполнить трюм и отправиться в Инвернесс.

Косой Джо. Лупоглазый Симэн

Грузчики с каменными от напряжения лицами затаскивают на "Элизабет" ящик за ящиком. Она заметно осела от груза. Расплатившись с коммерсантом, отоварившим вас припасами на весь трюм, вы задаёте себе только один вопрос, глядя друг на друга.

Бернард

Тебя нельзя ещё назвать морским волком, но можно, пожалуй, назвать морским псом: твой прошлый корабль пошёл ко дну — ты завязал артиллерийский бой с двумя патрульными судами в море. Это плохая новость. А вот хорошая: ответным огнём ты успел потопить их обоих.

  Черт побери этих патрульных, отправь их к морскому дьяволу, вместе с плотоядным кашалотом. Слышал Бернард такую байку однажды... А из-за них теперь придется плыть на дырявой посудине. Ну, не более дырявой, чем те три, что пошли ко дну в последнем бою, но что поделать? Без моря Бернарду никуда.
  Посмотреть контракты. Осознать что в одиночку ни до одного из мест не доплывешь. Мозги не в карты работают, а в пушки. Зато хорошо работают. Тысяча чер... А нет, есть один неподалёку. Говорят опасный, ну так и мы не лыком щиты! Продать лишние припасы и можно обвешать корабль бронёй, а не только пушкой и никто не страшен!

Лупоглазый Джо. Косой Симэн

Вы вернулись домой. С прибылью. Со спортивным опытом. Без судимости. Лучше, быстрее и богаче себя прежних! Звон и гудение пристани кажутся маршем победы в вашу честь. Великолепный, серый, древний Эдинбург. Никогда возвращение сюда ещё не было таким сладким.

Прибыли. Причалили. Хлопнул Симэна по плечу:
— Отличный рейс! Я домой. Жена истосковалась.
Сказано — сделано. Купил сладостей детям и в общагу пошёл.

Косой Джо

Попрощавшись с Симэном, отправляешься к семье. Идя мимо здания университета, вспоминаешь о годах, проведённых в его стенах. Были лекции и эссе. Чтение древностей и студенческие попойки. Газеты говорят, в одном из студенческих общежитий полиция недавно нашла "гомункула". Ловишь себя на том, что готов неодобрительно покачать головой: что бы это ни было, а в твоё время вы всё же такого себе не позволяли. Упадок нравов!

Готов неодобрительно качать головой, но лишь для того, чтобы не терять лицо. В душе я ликую: студенты делают гомункулов? Растёт смена! Хоть до жуткого техносокровища им, конечно, далеко, но тоже молодцы. Жаль только, что попались: я себе такого, в своё время, не позволял. И всё-таки жива alma mater. Жива!

От радостных новостей меня отвлекает семейство. Через полчаса я треплю младшего по голове и снова ухожу. Пока я здесь, пока я в Эдинбурге, нужно заняться вопросом лицензии. Разузнать, хотя бы, что к чему. И почём.

Косой Джо

Отстояв в отделении адмиралтейства трёхчасовую очередь, ты узнал, что не в тот отдел. Всё ещё в хорошем настроении, говоря себя под нос, что, мол, "ничего-ничего", ты направился в правильный. Там через час подошла твоя очередь, но у них начался обед. Скоротав таким образом день, ты решил спросить про лицензию у знакомого капитана в пабе — вдруг он знает.

И опять до дома не добраться: вечер я провожу в библиотеке, читаю подробности законодательства. Больше никаких ошибок, обедов, капитанов. Я точно знаю, что делаю!

Лупоглазый тоже не оставил свою зазнобу без внимания. Малышка Олив была так рада увидеть своего моряка, что даже поздороваться не успели

Косой Джо

Сидишь в библиотечной тиши. "Храм знаний" нашёлся недалеко от дома — в соседнем колледже учатся юристы. Листаешь испещрённые мелкими убористыми буквами тома: свежие тексты норм, регулирующих лицензирование, комментарии. Оказалось, это простой процесс. Тебе и твоим родным нужно собрать несколько справок: в полиции, в Адмиралтействе, в больнице. Затем сдать расширенный экзамен на знание морского права. И всё — тебе дадут лицензию.

Лупоглазый Симэн

Осознаёшь, какое это счастье — иметь на берегу семью. Ненадолго ты забыл, как это — ежечасно смотреть на беснующуюся за бортом седую, пенную смерть, присматривающуюся к тебе, смакующую время. Ты знаешь, что однажды оно заберёт тебя. Может это глупость. А может предчувствие. Сегодня ты забыл обо всём на свете и спал спокойным сном счастливого человека. Тебе снились зелёные холмы. Стада белых овец. Ветер трепал их шерсть. И звуки волынки...

Бывает такое - уснешь, проснешься обновленным. Сегодня ты рад оказаться дома, но знаешь, что завтра море позовет тебя назад.

Но появилось и что-то новое. То, чего не было вчера. Или же было - но дремало, ожидая своего часа?

Одно Симэн знал точно. Меняется мир вокруг. И он, старый морской огурец, отчего-то меняется вместе с ним.

Изыскания окупились. И у меня появилась чёткая цель. Почти половину которой я уже достиг. Деньги. Всё упиралось в деньги.

К счастью, как раз подвернулся новый заказ. Поутру я попрощался с семейством. И мы с Лупом отправились в Лиссабон.

Лупоглазый Симэн

Ты проснулся новым. Мудрее.

Джон Эдвард Макриди

Учёные из Абердинского университета пообещали поддерживать связь. Они напишут, когда продвинутся в понимании существа. Исследование займёт время. В Эдинбурге ждали два письма — почтальон застал тебя на пристани. На одном герб Империи. Второе в простом конверте. Расписавшись в получении, ты смотришь на оба. Относительно первого есть чувство, что лучше бросить его в море. Относительно второго — что лучше и его. И покинуть порт, возможно. Но миг необъяснимой тревоги проходит. Это просто письма. Безопасная бумага.

Стоя на эдинбургском пирсе, с таинственным свёртком подмышкой и двумя письмами в руках, Макриди чувствовал, как его глаза становятся размером с иллюминаторы "Жемчужины", а брови ползут вверх, и вверх, и вверх, словно хотят сбежать от имперской печати на одном из писем.
- Кхм! - строго хмыкнул капитан и заставил себя успокоиться. Письма отправились за пазуху. Машинально проверил револьвер - на месте.
- Пойдём, Лео, домой! - суровый тон придавал уверенности, несмотря на то, что письма жгли кожу сквозь одежду. Будто угля туда насовал.
На корабле не было ничего противозаконного - так успокаивал себя Джон, по дороге к своей лачуге. Уже давно не было рейсов с незаконными товарами. Перебирая в уме имена тех, кто мог бы его заложить, он гнал от себя очевидную мысль - имперцы могли прислать ему повестку на усекновение конечности из-за рейса в Сент-Агнес.

Уже дома, повесив шляпу на гвоздь и растопив колченогий очаг, он вновь подумал о том, чтобы бросить оба письма в печь. Потом бросил взгляд на отцовский плащ, покачивающийся на сквозняке. Отец всё так же лежал в сырой земле острова Турм, здесь был лишь его шерстяной плащ, но даже он болтался как-то укоризненно. В низком гуле ветра в печной трубе слышался хриплый бас Макриди-старшего.
- Сукин ты сын. Ни один капитан и ни один член нашего клана никогда не убоится бумажки! -
- Но отец, вы ведь всё равно читать никогда не умели, чего вам её бояться-то было? - пробормотал Джон, увлекаемый воображаемой беседой.
- Не перечь отцу! - громыхнула чугунная дверца очага и пыхнула искрами раздражённо. Пёс настороженно приподнял уши и обеспокоенно перевёл взгляд с огня на хозяина. Видимо, пытался разобрать тон человека, не о нём ли говорят?

Усмехнувшись, Джон встал. Поправил висевший плащ. Закрыл ставни, запер дверь и зажёг керосиновый фонарь, чтобы иметь побольше света. Закурил. Подумал ещё минуту.

Джон Эдвард Макриди

Простой конверт из рисовой бумаги. Красная марка какого-то японского института государственной власти, похожая на ягоду брусники после харакири. Вскрыл аккуратно, поддев перочинным ножом. Тебя приглашают в Управление общественной безопасности при Министерстве юстиции. Адрес местный — это здесь, в Эдинбурге... "Для консультации", сказано там. Для консультации... Рука с конвертом опустилась. Ты смотришь на железную дверцу, за которой гудит пламя. Стало жарко. В твоих глазах пляшут язычки запертого в печи огня, а в голове — несутся образы того, как ты входишь в комнату "для консультаций", как за тобой грохочет засов, а конвоир — встанет с той стороны. С восковым и невозмутимым азиатским лицом будет слушать он, как с тобой "консультируются". Быть ли тебе живым? Сохранишь ли человеческий облик? Машинально, мало думая о том, что ты делаешь, открываешь второе письмо. "Дорогой друг!" — начинается оно — "С заботой о вас просим сжечь это письмо по прочтении. Мы обращаемся к вам в минуту национальной нужды: каждый воин сейчас может решить исход битвы за судьбу Британии. И пусть звучит это патетическим преувеличением, но это всё-таки правда. Вы уже помогли нам однажды и вновь нуждаемся мы в вашей помощи. Не вправе приказывать, мы всё же решимся просить: доставьте по указанному ниже адресу в Бристоле 3 ящика надёжных винтовок. Расходы наш верный товарищ полностью компенсирует вам на месте. И у него будет для вас ещё кое-что. Пожалуйста, поспешите!" Письмо подписал некто Нейл Андерсон — подпись похожа на летящую чайку — выглядит свободно и нервно. На нём печать — в виде оттиска большой буквы "М". Вокруг неё ты читаешь мелкое-мелкое... "Министерство... по Надзору... и Контролю... за Паранормальными Явлениями"?! Так это они...

Разглядывая прекрасный синий камень в свете пламени, ровно горевшего за толстым стеклом керосиновой лампы, Джон думал о том, что делать дальше.
Письма вскрыты. Адрес человека в Бристоле вызубрен наизусть. В тот город из красного кирпича возвращаться не хотелось, но отказываться сейчас было глупо. Он сам искал встречи с Министерством, подозревая, что они - не просто босяки-террористы, которые вчера научились делать бомбы из навоза. Печать внушала уверенность. Их речь - говорила об интеллекте. Ему оказали высокое доверие, попросив, даже не поручив, сделать дело на благо Британии.
Почесав щетину, Макриди опёрся о стол и задумался. Где взять винтовки? У него было несколько знакомых, что могли бы помочь с этим. Ещё кое-кто знал скупщика, который не кидает при сделке - если ты сам всё сделаешь правильно. Скупщику можно продать драгоценности, которые никак нельзя тащить в банк. Но риск очень велик, что и говорить.

К слову о риске. Скрипнул стул, когда Джон поднялся из-за стола и прошёл через небольшую комнату. Письмо без маркировок рвалось туго, бумага была плотной. Обрывки отправились в огонь, пламя быстро занялось на оборванных махровых краях, превращая чернильные слова в пепел.
Рисовая бумага имперского письма была почти невесома, по сравнению с уничтоженным посланием. Его будет легко порвать, сгорит оно практически без следа. Но смысл теперь уничтожать посланника, когда дурная весть уже донесена? К тому же, его наверняка попросят предъявить письмо на входе в здание.
Да, Джон понял, что у него нет выбора и идти на "консультацию" придётся. Лучше сделать это сейчас, пока дверь не вышибли ногой суровые парни с непроницаемыми лицами и тяжёлыми винтовками в руках. Пока его не выволокли из его покосившейся лачуги и не бросили на землю перед офицером с форменной катаной. Пока ему не срубили дурную башку прямо на пороге собственного дома. Да уж, лучше идти добровольно. Чем вот так, сдохнуть, словно безродному псу.
Смирившись с этой мыслью, капитан распахнул окно, впуская солнечный свет.
- Пойду куплю нам что-нибудь поесть, Лео. А ты пока охраняй.
Этим вечером они снова сидели вдвоём у огня, человек и пёс. Лео радовался мозговой кости, что принёс ему хозяин, а Джон ел приготовленный в ближайшем пабе стейк, фасоль из банки и запивал всё крепким элем, которого ему так не хватало в море. Страхи и тревоги острова Сент-Агнес отступали. Старые, но крепкие стены лачужки залечивали раны лучше всякого лекарства.
Спал в эту ночь Макриди без снов, крепко и спокойно.

Утром он заглянул на "Жемчужину", надел свой шерстяной плащ с клановым тартаном. Закрепил на плече блестящей фибулой и посмотрелся в зеркало. Красив и уверен в себе! Благодарственная грамота, подписанная японским адмиралом отправилась в картонный тубус, которым он помахивал по дороге в Министерство юстиции. Может быть вид официальной бумаги смягчит чернильную душу имперского бюрократа на столько, что вместо усекновения конечности ему присудят всего лишь отторжение части имущества? Кто знает.
Развязка близка.

Джон Эдвард Макриди

Сидишь в кабинете инспектора Окавы Кохэко. Пожилой человек с блестящим лбом и внимательными быстрыми глазами. Он подтянут и бодр: седина тронула остатки его волос, но лень и сонливость не тронули его души. Кохэко перечитывает твоё личное дело: в нём всего две страницы.

— Вы образцовый капитан, мистер Макриди, — говорит он с ободряюще улыбкой.

Он произносит "р" чище, чем ты, его английский безупречен. Ты понимаешь две вещи. Первая — сегодня тебя не будут бить. Вторая — жизнь больше не будет простой.

В кабинете светло: солнце за широким окном подсвечивает каждую ворсинку на его столе, покрытом зелёным сукном; блестит на шеках улыбающегося пузатого Хотэя из золота.

— Расскажите мне о вашем путешествии на Сент-Агнес? Ужасная катастрофа... — качает он головой, сдвинув брови и опустив глаза трагически.

Ты собираешься с духом. Со стены на тебя смотрит рубиновыми глазами вытканный зеленью и золотом дракон. "Одно лишнее слово в твоей истории", — говорит его взгляд, — "Одна маленькая несогласованность фактов..." Прочистив горло, ты начинаешь.

Роберт Моттар

Февральский день. Солнце блестит на льду по всему кампусу. Ты сидишь у себя дома — в комнатке общежития, что выделил Эдинбургский университет. Покачиваясь в кресле, ты читаешь с карандашом рукопись монографии своего коллеги: он египтолог, пишет о новых раскопках в Александрии — египетская цивилизация была совсем не тем, что мы привыкли думать, доказывает он! Египтяне владели нумизматической магией. Строили великолепные мосты — некоторые из них прямо в пустыне! Почитали Сета превыше всяких богов... Стук в окно прервал смешное, но увлекательное чтение: "Профессор Моттар! Профессор Моттар, вам письмо!"

Скрипнув креслом-качалкой, ты идёшь отпирать "почтальону". Это твой студент — Эткинс. В археологии он балбес, но в нём много энтузиазма и большое сердце. И он может пригодиться, когда нужно будет копать.

Этикнс вваливается к тебе краснощёкий и болтающий: она готова, я только что с почты, на улице дьвольский мороз, ой, простите, профессор Моттар, она УЖЕ готова!

— Джон, — останавливаешь ты его, — Кто она?
— Эврика, — он глядит на тебя блестящими глазами.

Джон поднимается по гранитным ступенькам Министерства юстиции. Каждый шаг давался с трудом. Словно какой-то призрак в лице паники и страха цеплялся за лодыжки кандалами и не пускал дальше. Но здравый смысл был сильнее, к тому же не таким человеком был Макриди, чтобы идти на поводу у своих инстинктов, не просеяв их до этого через тонкое сито логики и здравого смысла. Куда бежать? Только если на безымянный остров, где никто его никогда не найдёт. Нет, это было глупо и трусливо. А трусом он не был.

- Разрешите войти? - его, разумеется, ждали, но правила приличия диктовали другое - спроси разрешение, прежде чем входить.
Он поклонился, руки по швам, поклон на сорок пять градусов. Достаточно почтительно к рангу инспектора, недостаточно, чтобы выставить себя раболепным просителем и косвенно признать за собой какую-то вину. В самый раз. Честный владелец частного корабля явился на консультацию по личному приглашению. Ничего более. Следовало соблюдать правила игры и, возможно, этот маскарад закончится быстро и безболезненно.

С разрешения инспектора, Джон сел. Выслушал спокойно. Его лицо могло быть таким же непроницаемым как и у золотого Хотея, блестевшего на солнце.
Кохэко-кансацу говорит спокойно. Его улыбка старается ободрить. Обнадёжить. Конечно же, всё это - игра, тонкая и отрепетированная. Подобное представление этот инспектор отыгрывал на бис множество раз. В его словах нет правды, только лишь неназванная вслух угроза.
- Что вы, кансацу-доно, я не достоин вашей похвалы, - вежливая реакция согласно правилам этикета. Во взгляде тряпичного дракона насмешка. В глазах имперского проверяющего лишь холодное внимание профессионала.
- Всё началось с того, что я обратил внимание на газетную статью - в ней говорилось, что на острове Сент-Агнес разразилась вспышка болезни и им требуется помощь. Будучи по натуре человеком отзывчивым чужой беде, - на стол мягко легло письмо с благодарностью от имперского Адмиралтейства, - я взял на борт дополнительный ящик припасов - никакой контрабанды, только предметы первой необходимости, - и отправился в путь. Дорогу мне преградил ужасный шторм...

  И это замечательно! Прекрасное ощущение, когда очередной шажок к цели исполнен. Теперь стоит потратить заначку и укрепить как следует её борта, чтобы Эврике не потребовался вновь такой же ремонт, а потому Роберт направляется в сухой док, заказать тщательное бронирование обшивки, но на этом его подготовка и сборы не оканчиваются. Он направляется к знакомому собачнику. В раскопках ему явно пригодится друг, что будет иметь тщательный нюх, а потому стоит купить пса заранее, чтобы он как следует привык и к хозяину и к путешествиям.
  Казалось бы у профессора, пусть и несколько юного должна быть масса неотложных дел, но что эти мелочи, в сравнении с делом жизни?! Алжир! Вот его первое настоящее дело!
  Вот только для столь далёкого путешествия надо приучить не только пса, но и самому привыкнуть к мореходству, разобраться с картами... И это отличная идея! Как будто зная о скором отплытии капитана Моттара несколько его друзей восхищались славной картографической экспедицией, которую готовят вот-вот, для построения норвежского побережья. Что может быть лучше для освоения такому ученому мужу как Роберт? Верно! Ничего! И Айзееку идея тоже явно по душе.

Джон Эдвард Макриди

Беседа мало-помалу набрала темп. С кем именно ты встречался в Абердине? Кому передал тело чудовища? Почему в Абердин, а не в Эдинбург? Добраться сюда из Сент-Агнес было бы ближе. Как зовут пастора, что обещал помочь детям? Мог бы ты повторить ещё раз последовательность своих действий по прибытии в Абердин — да, с самого начала.

Отвечаешь. Перечисляешь. Говоришь. Стрелки настенных часов показывают, что прошло уже два часа. Ты устал от беседы. Окава Кохэко умело делает вид, что устал. Вздохнув, он подравнял ладонями заметки и убрал их обратно в папку, что теперь выглядит чуть полней:

— Капитан Макриди, сожалею, что утомил вас беседой. Мы все вынуждены соблюдать формальности, — с явным сожалением качает он головой, но у тебя нет сил, чтобы расслышать его чёрный юмор, ты хочешь есть и поспать.

Он взглянул тебе прямо в глаза:

— Не думаю, что вы знаете, кто такой Нейл Андерсон?

Ты не знаешь. И это чистая правда.

— Это опасный человек, капитан. Это волк — зверь в человеческой коже, среди нас. Мы живём в трагические времена. Очень трагические. И очень опасные. Если вы когда-нибудь — быть может случайно или быть может даже просто... в шутку, для смеха... захотите рассказать мне о нём какую-нибудь историю. Я всегда выслушаю вас, капитан. Всегда выслушаю. А теперь нам пора прощаться.

Выжить после имперского допроса - это могло бы стать настоящей Морской историей, если бы не было настолько обыденно, насколько печально. Задержавшись на ступеньках, Джон закурил и мрачно подумал, что имел все шансы не выйти из этих стен. Однако он чувствовал - всё тогда сделал правильно. Как там сказал тот джентльмен на скамейке? "Патриотизм - это лекарство от безумия". Истинно так. От ежедневного безумия побеждённого.

После допроса хотелось пить и есть, сон, который нагнала бесконечная беседа, как рукой снял зимний промозглый ветер. Ухмыльнувшись себе в усы - живём! - он направился в свой любимый паб и в нём же просидел до вечера.

Следующий день был хмурым и суровым. Впереди было рисковое дело, которое, скорее всего, будет стоить ему жизни.
Впереди был Бристоль и государственные дела.

Джон Эдвард Макриди

Когда ты вернулся домой, Лео не поднялся, чтобы тебя поприветствовать. Он едва приоткрыл глаза, вяло шевельнул хвостом и снова закрыл. Пёс дышит очень спокойно. Он глубоко спит. Дома всё оказалось в порядке: и замок, и окно, и вещи, кажется будто, что все на своих местах — в точности, кажется, так, как ты их оставил. На месте и сапфир, и револьвер.

Роберт Моттар

Лохматишь Айзеку холку, а он смотрит на тебя бесстыжими собачьими глазами, мол, Человек, какой ты великолепный и могущественный, и какой ты настоящий друг, и не захочешь ли ты угостить меня — своего друга — может быть ещё чем-нибудь? Хотя ты только что давал ему рыбу. Вот куда деются припасы на парусных судах!

Джон Эдвард Макриди

"Жемчужина" входит в Эдинбургскую гавань. По дороге ты много ходил по палубе и смотрел в подзорную трубу. Закуривал трубку чаще, чем куришь обычно. Беспокойство нарастает, как волна. "За кораблём следят", — так сказал тебе тогда грузчик?

Единственное, чем утешал себя Джон, это то, что бандиты всё-таки могут закончиться. Он искренне надеялся, что следов нигде не осталось.
Другое дело японцы. Они и раньше создавали кучу проблем и шансов, что они в его жизни "закончатся" было мало. Только если подпольщики, каким-то образом, всё-таки свергнут имперское правительство.
"Или я получу лицензию", - мрачно подумал Макриди, убирая трубу и доставая из кармана Карту. Что-то в ней было такое, что заставляло возвращаться к ней взглядом. Но при этом была мысль, что её тайна предназначена не ему.

По возвращению в Эдинбург, Джон не сразу направился домой. Чтобы как-то себя обезопасить и успокоить, он решился внести изменения в собственный корабль, потратив на это все наличные средства. Деньги будут, утешал он себя, а Тайный отсек внутри Тайного Грузового Отсека совершенно точно покажет свою пользу. Возможно даже спасёт жизнь, кто знает.
"Ну и пусть следят за кораблём, слава богу я не делаю на нем ничего противозаконного и все сделки заключаю лично", думал капитан, отправляясь домой. Драгоценности теперь были спрятаны надёжно.

Несколько дней прошли в спокойствии. Джон размышлял над тем, что можно сделать для того, чтобы заработать лояльность властей и, заодно подольше пробыть в море. Проходя мимо Адмиралтейства, он увидел набор на миссию в поисках Исландии.
- Опять волонтёрство, - недовольно пробормотал он. Жлобы, всё им жалко денег. Но тем не менее, этот контракт был тем, что ему требовалось. Осталось пройти конкурс.

Джон Эдвард Макриди

Сапфир скрылся в чёрном замшевом мешочке ювелира, а в твоей ладони оказалась толстая пачка купюр. Бледно зелёные, бурые, пурпурные, оранжевые и серые прямоугольные картины — портреты адмиралов и микадо, изображения чудес света и сказочных животных. Юани — ценные, как пресная вода. Три тысячи пятьсот.

Пират и корабельный мастер с командой рабочих оборудовал тебе в трюме тайный грузовой отсек. "Отсек" звучит громко — там можно хранить всего несколько партий товара. Но много ли нужно дорогой контрабанды, чтобы разбогатеть? И много ли партий нелегальных товаров, обнаруженных инспекцией, отделяет от виселицы? Всего одна.

Уладив денежные дела и позаботившись о безопасности, ты подал заявку на конкурс для экспедиции в Исландию.

На конкурс Джон пришёл свежевыбритый, в чистой одежде, с благодарственным письмом подмышкой и в хорошем настроении. Да, помимо него были ещё кандидаты. Но, в конце-концов, почему бы не попробовать и не рискнуть?
В хорошем настроении его поддерживала ещё и выгодная сделка - приятно, наконец, сдвинуться с мёртвой точки в полторы тысячи юаней и скакнуть ближе к заветной лицензии!

После экзамена у него была запланирована ещё одна тайная встреча с одним коллекционером, собирающим старинные карты...

Джон Эдвард Макриди

Ты заполнил заявку, к которой приложил письмо, где описал свой опыт и мотивы участия в экспедиции. К ней ты приложил копию благодарственного письма. Тебя приняли без долгой процедуры. По всей видимости, опытные и надёжные капитаны в цене, твоё время не стали тратить на долгую волокиту с экзаменами: ты в составе.

Припасы забили трюм плотно, Джон основательно подготовился к этому путешествию, учтя ошибки прошлого рейса. Остаться без угля и еды в тумане, посреди неизвестности, ловить рыбу на удачу, в одиночку пытаться штурмовать незнакомый берег - этого не повторится! По крайней мере теперь у него достаточно топлива, чтобы не переживать об обратном пути.

Перед рейсом он положил практически все свои деньги в банк, понимая, что будет глупо их тащить с собой на борт. Под замком уважаемой компании они будут в надёжном месте. Гораздо более надёжном, чем за пазухой попавшего в шторм капитана.

Сверившись с курсом, внеся пометки о сигнальных кодах исследовательского флота, Макриди трижды прогудел отвальный сигнал и отправился в новое путешествие. Поправив новую шерстяную куртку и проверив, как повязан шарф - в Северных морях будет холодно, он подмигнул Лео:
- Глядишь, к тому времени как мы вернёмся на берегу всё слегка подуспокоится.

Вот и добрались. Сдали груз заказчику. Продали фрукты. Очень долгий рейс. Тяжёлый. И шторм, и победа на арене, и потеря если не друга, то брата по духу (я не знал Эда при жизни, но теперь, после рассказа капитана, хорошо представлял себе его. Мне казалось даже, что он — это я, так близки были судьбы — море, жёны, дети. Лишь трезвый разум подсказывал — это всё лишь фантазия, недостойная учёного). Я хотел отдохнуть. Не выпить и не закутить с продажными девицами, а по настоящему, телом и умом. Я поцеловал супругу и детей (захолодило спину тревожное чувство: какие сюрпризы преподнесут они? Может ли причина дурости Каллана-младшего быть в постоянном отсутствии отца-моряка?) И раскрыл в газете страницу с афишей. Что нынче ставят в театрах? Не приехал ли цирк?

Косой Джо

Мистер Грэм лично принимает товар со своим управляющим. Они пересчитали партии, проверили каждую и поблагодарили тебя за своевременную и качественную доставку. Пожелав тебе семи футов под килем, они удаляются перевозить "бурое золото" на склад. А ты — искать покупателя фруктов. Уладив это, отправляешь домой. Родные встречают тебя как-то по-особенному тепло в этот раз. Скоро ты выясняешь, в чём тут дело: у берегов Британии свирепствует новый пират — Билли Крокодил — только за последний месяц он ограбил три торговых судна и двух рыбаков. Билли известен тем, что не просто отбирает товары и выбрасывает неудачливых моряков в море, он непременно всех скармливает своему любимому ручному крокодилу, которого возит с собой повсюду прямо на "Чёрном Корыте" — так называется его парусник. Оказывается, они все боялись, что тебя уже съели. Вот до чего раздули проблему газеты! Взял одну почитать про театр и цирк, так сразу же наткнулся на статью о нём. КОРЫТО УЖАСА — гласит заголовок. И ниже: "африканские зверства в домашних водах". В статье нет его портрета или фотографии, зато есть фотография крокодила. Не того самого, конечно. Крокодила из зоологического парка. Сытая тварь смотрит на фотографа сонно и с дружелюбным прищуром. Как старый бандит на молодого простака. Дрожь пробирает от мысли умереть на зубах у этой твари — они торчат прямо из закрытого рта. Древняя ящерица, наверно, создана самим дьяволом. Перелистнул, однако же, дальше.

Театр. На этой неделе ждут премьеру: "Доктор Шломо и Нефритовая Обезьянка". Аналитическая трагикомедия... Что-то современное, не слышал о таком. Хотя можно подумать, что ты слышал хотя бы о каком-то: когда последний раз ты вообще ходил в театр? Далее: "Опера из 7 Букв". Хм. Это... наверно... что-то музыкальное? Ещё есть "Царь Эдип", "Сложный Глобус" и "Гамлет". На этой неделе всё. Что же до цирка — никакой информации о нём в газете ты не обнаружил. Закрыт? Или уехал? Может быть, просто нет денег на рекламу или уже распродали все билеты? В городе ты видел афиши с лицом великого иллюзиониста...

Косой Джо. Лупоглазый Симэн

Вы избежали опасностей дальних морей и родных законов. Заказчик оказался честен и расплатился с вами с точностью до юаня. Вы живы. Ваши семьи встречают вас. Что может быть лучше?

"А вот бы поймать этого Билли и его же крокодилу скормить. А заодно и орудия наконец в бою опробовать — такие деньги за них отвалили, а не пригодились", — подумал. Не люблю пиратов. Но награды за него не предлагали. И, значит, плохой бизнес. Не годится.

А вот с поисками досуга оказалось сложнее. В театр дорого. А цирк не найти. Но я попытался — всё-таки не так часто бываю в Эдинбурге, чтобы себе и детям в таком удовольствии отказывать. Да и афиши, кажется, свежие. Ух, сдерут перекупщики!

Косой Джо

Взял вам всем билетов в цирк. Не удивительно, что ты не смог найти их сразу: артисты забрались на небольшой островок у побережья. Видимо, для особой атмосферы? Клоуны и жонглёры кинжалами, танцоры и акробаты, маг и его скелет (?!) — все они в оживлённом и прекрасном настроении. Они говорят о чём-то между собой на цирковом языке. Похоже, сегодня особенный день для них. Праздник или что-то важное. На остров приплыло немало людей, они организовали паром. Ты видишь не только простую публику — тут и там мелькают очень прилично одетые леди и джентльмены. Представление начинается.

Косой Джо - человек-праздник. Как только при деньгах и в порту - сразу куда-то тащит. Кабаки - это было привычно. А тут вдруг за газету схватился. Цирк! - говорит.

"О, дарлинг, к'мон!" - тут же повисла на его руке малышка Олив. Рыбак, естественно, согласился...

Но цирк он не любил. Жуткие размалеваные лица, карлики и уродцы, чудовищные создания, акробаты, и трюкачи, метатели ножей и глотатели пламени... Все это вызывало в нем ужас. Почему-то всплывали рассказы старушки Мари, что рассказывала о кровавых культах приморских городков, что молятся ужасным глубоководным чудовищам и приносят им кровавую дань.

Малышом Лупоглазый сильно боялся этих историй. Пока дедушка его не успокоил. Он был китобоем и всегда говорил "нет такой твари, которую не возьмет гарпун!".

Дедушке Симэн верил - и больше не боялся с тех пор.

Вот только сейчас...

Сейчас гарпуна в руках не было.

Придержал Натаниэля, чтоб с сородичами не улетел. Вот же чудеса! Нет, конечно, на исторической родине могли в фейерверки, но чтоб такой туман? Да уж, умельцы эти циркачи. Не зря искал!

А потом приплыли в джунгли и стало не до смеха. Как такое возможно? Были в Эдинбурге, а оказались… в Африке? В Южной Америке? Присмотрелся. Где же? Себя ущипнул болезненно — вдруг сон.

В реальность происходящего верить не хотелось. Азиатские духи? Да, эти могут существовать — в Империи чего только нет. Подводные чудовища? Слишком долго я ходил в море, чтобы сомневаться. Но феи, уносящие в другие миры из Эдинбурга, центра научной мысли? Нет и ещё раз нет!

Но что тогда? Возможно, туман был непростым? Клятые циркачи окурили зрителей опием?

— Луп, ты тоже это видишь?

Косой Джо

Натаниэль копыхается у тебя в руках: пытается взлететь. Когда понял, что ты его не отпустишь, начал общаться: орёт, не обращаясь ни к кому конкретно, просто в небо.

— БРРРАЗИЛИЯ, КЭП! БРРР!!!

Симэн тоже видит. И остальные. Ты не чувствуешь, что тебя окурили опием.

Лупоглазый Симэн

Закрыл жену от опасности. Только от какой? Лес перед вами живёт своей шумящей, журчащей, стрекочущей жизнью. Наверно, он опасен. Но сейчас скорее безразличен к вам.

Ты не любил циркачей и вот находишь подтверждение своим чувством: что за... Вдруг мысль приходит — трезвая и не связанная с циркачами: в них ли дело?

Сунул пальцы в рот, да как свистнул - иной пароход позавидует! Привлечь внимание чтобы, значит. Пока все думают невесть что - растет паника. А если на корабле паника - корабль тонет.

- Джентльмены, вперед! Проверка снаряжения! Дамы, дети - позади!

Имея четкий план - некогда бояться. Надо было посмотреть, чего у кого найдется. Может, какие инструменты. Или оружие. Впрочем, у настоящего моряка применение найдет даже обычная трость или, чем черт не шутит, монокль.

Не то, чтобы лупоглазый понимал сам, что вокруг происходит. Поэтому представил себе, будто они потерпели кораблекрушение на необитаемом острове.

Следовательно, имелись три главные задачи.

Первое. Найти источник пресной воды.
Второе. Убедиться, что остров необитаем.
Третье. Сколотить лодки и уплыть отсюда к родным берегам. Паром - не шхуна, далеко не завезет.

— Мы можем построить плот, — предложил. А больше ничего в голову не лезло. Объяснения не находились. Похожих историй вспомнить не удалось, что наводило на печальные мысли — возможно, некому было их рассказать. Луп, кажется, брал контроль на себя, я довольно кивнул — хоть кто-то знал, что делает. Обнял жену за плечи, потрепал сына по голове. И попытался успокоить людей (но больше себя):
— Не волнуйтесь! С вами два опытных капитана, мы разберёмся!
Выступил вперёд, к Симэну. Вот когда меч пригодился бы. Жаль, что с арены трофей не унёс.

Общее

Вы организуете всех идти вперёд. Это необитаемый остров или почти как необитаемый остров — вот, какой мыслью проникаются гости. Вы подходите к лесу с намерением искать людей и пресную воду, а может уже собирать материалы для того, чтобы собрать плот. Маленькая девочка поднимает с земли ярко-алый цветок.

Хрустнула прокушенная от избытка чувств трубка и выпала изо рта. Кулаки рыбака сжались, лицо покраснело, из ушей, казалось, сейчас повалит дым. Симэн открывал и закрывал рот, словно рыба, выброшенная на берег, изо всех душевных сил сдерживая самые отборные ругательства, какие только мог знать моряк.

Глаза его выпучились неимоверно при этом.

Циркачи!!!

Развеялась иллюзия. Выдохнул. Вот же. И правда — не настоящее. А я вместо того, чтобы наслаждаться, боялся.
— Такие дела, Луп, — ухмыльнулся.

Джон Эдвард Макриди

Ты в Эдинбурге. Город встречается светом фонарей в ночном тумане и спящим портом.

Лупоглазый Симэн. Косой Джо

Если закрыть глаза, можно легко представить, что вы всё ещё там. Образ леса и цветов, и яркого дня свеж в памяти. В реальности — час поздний. Гости начинают расходиться по домам. Кто-то нервно смеётся, кто-о взахлёб говорит. Вы кожей ощущаете расходящиеся от них волны облегчения.

Пришвартовавшись, Джон отправился домой. По дороге, глядя на весело виляющего хвостом Лео, он думал о том, что нужно сделать завтрашним утром. Дел было много, о да!

С первыми рассветными лучами Макриди отправился в поместье, которое когда-то по хорошей цене выкупило у него треску. Сейчас он мог предложить кое-что поинтереснее, а именно - прекрасный кофе, с имперскими печатями на мешке, всё легально, никаких тайных махинаций. За это он просил скромные 800 юаней. Да, дороже рыночной цены, но зато эксклюзив и доставка на дом!

После этого он проверил трюм и продал все свои припасы. Он попробовал найти покупателя на берегу, что мог бы выкупить консервы по слегка завышенной цене, но не слишком настаивал. Всё-таки главное событие было впереди.

Пройдя по палубе своего корабля, заглянув в каждый угол с мокрой тряпкой и шваброй, Джон мыл "Жемчужину" сам, без помощи наёмных работников. Так он прощался с пароходом, что не раз спасал его жизнь в шторме и тумане, в открытом море и у опасных берегов. По этой палубе бродил неописуемый ужас, что пытался залезть к нему в рубку той страшной ночью. В клетке, что когда-то стояли на борту, он вёз тело рыболюдского мутанта. Интересно, что там у абердинских учёных? Есть ли какие-нибудь подвижки с эвакуацией острова?
Когда пришло время демонтировать аквариум, сердце защемило. Ты был славным черепахом, Отто, где бы твоя рептильская душонка сейчас ни обитала.
"Жемчужина" выставлялась на продажу. В жизни капитана Макриди наступали перемены, и эти перемены требовали решительных действий. К тому же корабль был засвечен, о том, кто на нём ходил не знал только ленивый. Учитывая контрабандистское улучшение, он решил попробовать потрясти своими связями и предложить корабль лицам, которые смогут воспользоваться Тайным Отсеком по назначению. "Заодно смогут отвлечь от меня внимание", - размышлял Джон.

Собрав все деньги, капитан без корабля отнёс их в банк. Там же он положил в ячейку на своё имя Карту Хорошего качества, которую пока что было рано показывать на рынке и которая была его стабилизационным фондом. На всякий случай.
Получив вексель на 10.000 元, вооружившись Благодарственным Письмом и Наградным Листом, Макриди поправил кепку и отправился штурмовать Адмиралтейство. Пришло время получать лицензию!

Джон Эдвард Макриди

С поместьем вышла неудача. Там поблагодарили тебя за визит и налили чаю (пил со слугами — хозяева не изволили быть дома: лисья охота!), но подосадовали, что они буквально на днях пополнили запасы абсолютно всего: в ближайшее время кофе не требуется, они будут рады видеть тебя через месяц-другой. Время, однако, не ждёт — дела нужно делать, когда настал момент: ты продал кофе спекулянту по рыночной цене, забыл о нём и занялся другим. Следующим пунктом были припасы: тебе удалось сбыть все пять партий довольно быстро. Выручил за них 500 юаней — это была выгодная сделка, продал выше рынка.

Отмыв корабль до блеска, ты в последний раз прошёлся по всем её помещениям. Положил руку на штурвал, вспоминая, сколько стоял за ним на этом самом месте и думая о том, что скоро здесь встанет кто-то другой. Чужой почти незнакомый тебе человек. Лео, чувствуя твои мысль, издал короткий неопределённый звук, будто быстро провыл. Дело в том, что ты уже нашёл покупателя для "Жемчужины" — ещё до того, как приготовил её, как следует. Джентльмен без глаза с ливерпульским акцентом. Он спокойно выложил за неё 5000, изумлённо заглянув в Тайный Отсек в Тайном Отсеке. Похоже, маленькое, но хорошо обустроенное судно ему понравилось.

Собрав грамоты и пересчитав деньги, ты отправился в Адмиралтейство. У них был неприёмный день, но ты к этому был готов и пришёл сразу завтра — до обеда. Молодой служащий в тесном воротнике и с серьёзным взглядом внимательно перечитал твои документы пять раз и направил тебя в другой отдел с печатью на заявлении. Там тебя приняла рыба уже совсем другой породы. Тучный весёлый японец с пушистыми усами. Хитро и по-дружески глядя на тебя, он подтвердил, что бумаги в порядке и в первую очередь душевно поздравил с гордым званием морского капитана. С приближающимся гордым званием. Дело в том, что необходимо ещё сдать экзамены и пройти некоторые проверки. Нет, к сожалению, в случае несдачи экзамена или какой-то иной заминки возврат взноса не гарантирован — это сложная процедура, тут много тонкостей. Тебе, однако, будет дан шанс пересдачи и даже перепересдачи, если потребуется. Никто никуда не спешит, здесь всё в твою пользу, всё в твою пользу... Касательно экзаменов он уточнил, что его хороший друг как раз преподаёт в Эдинбургском университете и готовит к такого рода экзаменам. За плату, разумеется. Так ты сможешь быть почти уверен, что сдашь. Самые актуальные знания по морскому праву. Помощь профессиональных консультантов!

Иными словами, необходима взятка.

Ко всему был готов Джон, даже к взятке. С такой бюрократической машиной неизбежны подобные вещи. Плюсом имперской системы было то, что взятка была не обязательна. Хочешь - можешь сдавать всё сам. Раз такой умный.
- Напишите своему другу, уважаемый, что я с удовольствием послушаю его курсы! - два шанса лучше, чем один.

Задумался я после пережитого.
— А знаешь, Луп. Надо будет и правда как-нибудь до Бразилии сходить, посмотреть — как там оно, так же? Или по другому?

Одно тревожило — тринадцать партий груза для столь дальнего рейса было явно мало. Да и вообще... Пора расширять дело. Слыхал об одном инженерном гении, способном в этом помочь. Ударили по рукам.

Косой Джо

Торговля — комфортное дело. Заняться ей после встряски иллюзий, штормов и гладиаторских боёв — как с удовольствием надеть удобные разношенные башмаки. Ты продал клетки и расширил трюм. От такой оптимизации осталось приятное чувство: хорошо сделанная работа.

Джон Эдвард Макриди

У тебя было две недели на подготовку к экзамену. Сдают их периодически, когда наберётся группа. Ты читал кодексы с карандашом, рассматривал японские журналы "Навигатор Сегодня", штудировал учебник. Пообщался и с "репетитором" один раз — он оказался твоим соотечественником, дружелюбным шотландцем. Вы поговорили про море, про университетскую жизнь. Прежде, чем проститься, он дал тебе пачку машинописных листов. Оказалось, что это экзаменационные материалы прошлых лет с ответами. Современный экзамен отчасти повторял их и ознакомиться с такой шпаргалкой оказалось полезным. Через два дня ты узнал результаты: ты сдал.

Затем ушла ещё неделя на то, чтобы проверить тебя по медицинской части и по линии Министерства внутренних дел, но это короткий срок по сравнению со всем, что тебе пришлось пройти до — эти дни пролетели быстро и у тебя было хорошее предчувствие.

Лицензии вам вручали лично. Ты и ещё пятеро капитанов прослушали гимн и расписались в получении драгоценной бумаги.

Приятное чувство быстро прошло, когда я вспомнил, что, каждый раз выходя в море, рискую быть пойманным и вздёрнутым.

Потому пока не подвернулось лучшего дела, решил заняться лицензией. 10000 юаней — очень дорого. Нет ли способа легализоваться дешевле?

Косой Джо

Ты проворачиваешь в голове тугие колёса и быстрые шестерёнки механизма под названием Генератор Моделей Бюрократического Поведения. "Можно ли дешевле?" — такой был твой запрос. Интеллектуальный чёрный ящик выдал тебе много творческих решений: устроиться на работу в Адмиралтейство, спасти жизнь микадо, подделать запись в реестре и подделать саму бумагу у знакомых фальшивомонетчиков... С одной стороны, ты чувствуешь, что всё это могло бы случиться.

Продаётся неплохо. А покупается? Вопрос ведь не в цене, а в разнице. Нет, стоило, конечно, прощупать рынок, поискать — может быть кому-нибудь нужно срочно сбыть крупный опт? Или контракт на грузоперевозку подвернётся.

И мысль ещё: на научные изыскания иногда выделяют грант. Быть может, в этом кроется моя лицензия?

Роберт `Живучий` Моттар

Чудом ли или чьей-то горячей молитвой — ты вернулся домой. Бывали минуты, когда ты не верил, что снова увидишь порт Эдинбурга.

А Лупоглазый все никак не мог успокоиться - так сильно были задеты его чувства. Не помогла ни выпивка, ни потасовка в пабе. Кулаки чесались на циркачей - но где они! Пойди найди...

Отыгрываться на непричастных тоже было не в правилах Симэна.

И потому-то он нашел идеальную цель для нового контракта...

- Мистер Д., - только и сказал рыбак сквозь зубы, вооружая на корабле гарпун.

  После пережитой бури чего бы не происходило, а ты хочешь спать. Спать настолько, насколько это только возможно. Накормить пса, из последних сил броситься сквозь людей, сквозь родные улицы в чудесную комнату, где нет качки, где дом. Где дом.

Косой Джо

Ты ходишь по складам, заглядываешь на оптовый рынок. Ты читаешь объявления в университетском кампусе. И всё это без толку: выгодной сделки так и не удалось найти, а для поисков гранта нужно погрузиться в науку на какое-то время. На какое-то долгое время.

Лупоглазый Симэн

Мистер Д. Это легендарное существо. Японская наука доказала, что китов не существует, а за распространение слухов о них предусмотрено наказание. Так это или нет, а есть люди, продолжающие охотиться на них. Китобои. Без них найти Митсера Д. будет затруднительно. Но где найти самих китобоев? Придётся походить по разным портам и как следует поискать. Они живут скрытно.

Косой Джо. Лупоглазый Симэн.

До вас дошли слухи, что ни в одном порте в крупных городах Британии сегодня уже не найти китобоев нигде, кроме как на висилице. Поговаривают, однако, у них есть коммуны на отдалённых островах подальше от патрульных маршрутов. Там живут их семьи и там они держат даже небольшое производство. Ходят даже истории о том, что Адмиралтейство знает о последних китобоях, но не уничтожает их за регулярную мзду от глав их общин.

Вам ни один из таких островов неизвестен. Их придётся искать, если вы хотите начать охоту на сказочного кита. Есть и альтернатива.

Роберт `Живучий` Моттар

Айзеку — кость с мясом. Себе — подушка и долгий сон. Во сне тебя кто-то кусал за голову зубами из железа и шёл бесконечный дождь из серых туч, и ты куда-то плыл и долго, долго, долго ты рисовал карту. Проснувшись, ты не чувствовал усталости от кошмаров. Ты чувствовал себя вынырнувшим со дна. Свежим. Свободным. Позавтракав наспех, отправился в Географическое Общество. Тебя поздравили, но сдержанно. Возникли вопросы по твоей экспедиции. Тебе нужно будет поговорить с полицейским инспектором. До этого времени тебе не могут заплатить за карту, но когда всё разрешится благополучно, ты получишь 2000 юаней.

  Роберт всё плавание честно выполнял свою работу. Не бежал от трудностей, не грубил людям. Джон... он умер от болезни и даже есть рецепт на лекарства от врача, подтверждающий болезнь. Лишь пока он в бреду страдал от лихорадки он мог как-то начудить, но он был в море.

Мистер Д.? Легендарное существо. И потому дорогое. Не стал я с Симэном спорить. Только поворчал чуток:
— Вот начали бы с кого поменьше, глядишь и связями обзавелись. Эх!
Засел в рубке с картами. Если б я был китобоем, где бы я спрятался?

А Симэн стал вспоминать байки деда. Уж он-то точно все знал и наверняка оставил несколько подсказок, где можно найти его старых подельников...

Роберт `Живучий` Моттар

Один японец в чёрной форме задаёт тебе вопросы на корявом английском, а второй записывает. Ты сидишь в комнате полицейского отделения. Им известно, что ты состоял в переписке с Министерством иностранных дел Норвегии. Каким было её содержание? Где и когда ты обучался норвежскому? Знал ли Джон о твоей деятельности на берегу? Кто ещё был на судне в момент его смерти?

  На горькой доле своей познав вывороты бюрократической системы невиновный Моттар всё же решил подготовиться. На вопрос о содержании и способе общения он предоставил допрашивающим как свой норвежский словарь с пометками, так и несколько черновиков писем, а также ответы из министерства со служебными записями. Ему нечего было скрывать. Нечего и стыдиться.

Роберт `Живучий` Моттар

Выходишь из отделения на лёгких ногах. Обманчиво лёгких — можно запнуться. Ветер треплет зелёные клёны. Идёшь домой. Ты чувствуешь, будто родился снова. Только это не радостно, а мучительно и опасно. Умом ты не понимал до конца ещё, но душа уже знала: из комнаты ты мог отправиться за решётку, а оттуда на тот свет. Почему всё это происходит с тобой? Ты будто живёшь в какой-то истории, всё это кажется нереально насыщенным по сравнению с твоей прошлой тихой жизнью. Ты читал лекции молодым египтологам. Публиковал статьи. Ел яичницу с беконом. Курил трубку. И так повторялось много лет. За последний месяц ты будто прожил две жизни, и обе из них — как три твоих предыдущих по накалу. У тебя тяжёлое чувство, что и дальше твоя судьба не будет ровной. В какой-то момент ты сорвался с колеи. Сошёл с пути мирной профессорской жизни. Наверно, это произошло в тот момент, когда ты решился на экспедицию и начал собирать деньги на "Эврику".

  Сон. Кошмар, отправивший его в пучину болезни и бреда на долгие дни. Но это всяко лучше чем то, что стало с железнозубым моряком, которого самолично отправил в пучину вод. Надежда в замирающем сердце теплеет, что там ему самое место, что там этот демон умрёт...
  К черту эти воспоминания. К черту корабль с близнецом-призраком. Надо избавляться от Эврики!
...
  Роберт проверял разные корабли, что были на продажу и ахнул, увидев превосходную коллекцию книг на одном из них. Уж на этом судне ему никогда не будет скучно! Моттар не торгуясь выплатил прошенные за него деньги и приступил к тщательному осмотру... Всё же для начала самого судна.
...
  Уж чего-чего, а спокойствия Роберту сейчас хотелось как ничего больше. И совершенно не хотелось далеко плавать. Конечно, нужно было работать, чтобы накопить на полноценную экспедицию, но хотелось сделать передышку от долгих заплывов, а потому Роберт выбрал сплавать совсем недалеко – в Абердин. Тем более, что контракт висит уже очень давно...

Роберт `Живучий` Моттар

Играет скрипка, пианино и аккордеон. Откладываешь нож и вилку, сыто вздохнув: зайчатина в соусе из морских ежей. Великолепно. В последний раз ты ел в ресторане на своей защите. Выпив ещё вина, встаёшь из-за столика: ты морской капитан, а не сухопутный сибарит — пора осмотреть ещё раз новый корабль. Без спешки и с удовольствием.

И на ней есть, на что посмотреть. "Реальность" похожа на дорогой предмет мебели. Если бы роскошное трюмо или изящный диван имели мачты и такелаж и были размером с поместье — они выглядели бы примерно так. Здесь всё излучает респектабельность. Удивительно для такого маленького и дешёвого судна. Ты понимаешь, как прошлый капитан любил её. Он собрал здесь фантастическую библиотеку. Поддерживал всё в красоте и порядке. Проводишь рукой по фальшботу: судно кажется ясно бодрствующим, готовым.

Обойдя палубу и трюм, взобравшись на мачты и потрогав книги в библиотеке, ты вспоминаешь ещё кое о чём. У тебя долг в Норвегии. Чтобы уладить дело, пока ты на суше, отправляешь почтой чек. Надеешься, у доктора не возникнет сложностей, чтобы обналичить его в иностранном банке.

  Роберт любовно обживает новый корабль, обследует, хочется как следует его оснастить даже перед такой маленькой дорогой.

...

  Еще раз взглянуть на контракты и загореться желанием проведать праздник во имя цистерны. В конце концов, чем станет культура современников для будущих поколений, как не историей? Поэтому Роберт решил заранее закупить фруктов, сторговал на них почти половину стоимости, да и отправился, наконец, за кольцом.