[InHuman] Tales of Redlands | ходы игроков | Эпизод 20: Кесарю кесарево (ЗАВЕРШЕНО)

Предыдущий эпизод: ссылка
Колизей шумел. Бои не начались, а люди уже производили столько гомона, что его было отчётливо слышно даже сквозь толщу бетонных стен и фундамента. Сидя в подвале в обществе своего учителя, Кригса и других зверолюдей, Брут слышал, как ревут трибуны - как бы он ни относился ко всему этому сброду, это всё равно было завораживающе. Но Ганник всему его научил, ведь не даром они использовали каждую возможность, чтобы тренироваться. Научил он его и тому, как использовать негативные эмоции во благо. "Ярость - опасная сила, но, рассеянная тупой злобой, ничего не стоит. Только воля и самодисциплина концентрируют её, направляют в единое русло на пути к цели. И,лишь следуя этим путём, ты её достигнешь - в противном случае твой запал вспыхнет и выгорит, обратившись в пепел, что развеет ветер". Поначалу Брут не придавал этим словам большое значение, но впоследствии, увидев, каким мастерством обладает учитель, начал понемногу проникаться. Белый волк заменил ему и вождя с его авторитетом, и шамана с мудрыми наставлениями, и даже отца, которого у него, считай, никогда не было. Это место не было Бруту домом, но он нашёл здесь настоящих друзей.
- Эй, ребята! - один из зверолюдей, что обслуживали готовящихся к боям гладиаторов, прибежал к троице, и волк почти сразу понял, с какой целью. - Брут, это просили передать тебе.
Раб вручил ему копьё - то самое самодельное копьё, какое он изготовил сам со всем возможным мастерством, и с каким расстался в первый и не совсем удачный свой визит в город.
- Худшего времени, чтобы сменить оружие, придумать сложно. - Ганник неодобрительно хмыкнул, - Но дело твоё. Истинный воин способен сражаться с любым оружием.
Логика его была ясна. В первую неделю они тренировались палками, и только потом им доверили пусть и старое, выщербленное и пришедшее в негодность, но настоящее, полновесное боевое оружие. Кованые клинки, гладии, как их называли местные, были тяжелы, крепки и остры, и одно удовольствие было наблюдать, как те высекают щепу из тренировочных брёвен. Все движения, приёмы и технику обращения он и учитель отрабатывали только на них, акцентируясь на том, чтобы держать оружие одной рукой, а другой править баланс и в случае необходимости помогать себе иным образом. Но гладий был короток, и, чтобы нанести им удар, необходимо было подпустить противника очень близко. Копьё же позволяло держать врага на расстоянии, но для его качественного использования требовалось обе руки, и техника в корне отличалась.

Брутус, взвесил рукодельное копьё в руке. Тяжёлое металлическое, таким можно и зубы выбить и удар заблокировать. Правда ржавый наконечник в виде ножа был не так хорош, особенно против того, кто имеет хоть какую то защиту. Тем не менее, копьё будет лучше чем гладиус. Да и все забывают, в том числе и Ганник, что главное оружие волка не мечи и копья, а когти и зубы. Тем не менее, было бы неплохо взять не только копьё, но и меч. Битв предстоит не мало и нужно быть готовым ко всему.
Готов ли был Брут к схватке? Нет, к такому нельзя подготовится и годами тренировок, только сражаясь вновь и вновь. Волка бил мелкий тремор и стараясь не показывать страха и волнения, зверолюд агрессивно скалился и переступал с ноги на ногу, угрожающе потрясывая копьём.

- Помни, чему я тебя учил. - наставлял вдогонку Ганник, - Противник может казаться лёгким и неопытным, но знаю, что если кто из вас двоих и расслабится, то это будешь только ты. Враг же, видя в тебе угрозу, будет сосредоточен.
Какие-либо практические наставления уже были ненужны. Учитель не смог бы уместить в одном предложении весь свой опыт, да и он уже давно передал столько, сколько мог, за время тренировок. Но его вера в ученика придавала последнему духа.

- Очнись, арена! Бои вот-вот начнутся и огласят тебя лязгом стали и хлещущими потоками крови! Вздрогни, публика, и кричи громче, прославляя арену и бойцов, готовых принять её крещение! Проснись, Колизей! Сегодня, в день твоего рождения, на этот песок снизойдут слава и поражение, ярость и милосердие! Сражайтесь храбро, могучие гладиаторы! Побеждая, обретайте свободу! Умирая, обретайте её в вечности! Да начнётся битва!
Бывшая смотровая башня стала теперь обиталищем практически невидимого, но слышимого во всех уголках оратора, что вещал на всю арену и, казалось, на весь город. Его голос был усилен множеством рупоров, что волшебным образом передавали его хриплую, но дерзкую и проникновенную речь, от которой в груди всё колыхалось, к ушам каждого, кто находился на трибунах и за их пределами.
Брут и представить себе не мог, что Колизей покажется ему таким величественным. Он был внушителен и раньше, но, казалось бы, прошли всего лишь сутки, и вот теперь такое великолепие. Без лишней вычурности, но берущее настоящей силой и вековой мощью, сокрытой в этих отреставрированных, отштукатуренных и достроенных стен, переживших великие эпохи и повидавшие немало. И теперь зверолюду предстояло самому стать частью всего этого. Такая перспектива воодушевляла сверх всякой меры... и точно так же пугала.
- Но прежде, чем в лихом бою сойдутся чемпионы и просто бравые воины, позволительно дать неокрепшим духом и неуверенным в себе бойцам показать, чего они стоят на самом деле. Некоторые из них уже показали это раньше, но это было где-то там, в стороне. А сейчас Колизей проснулся, и он готов пожинать жертву. Жертву битвы! Жертву славы! Покажите, чего стоите! И да пребудет с вами честь и доблесть!
Шесть гладиаторов вышло на арену. Брут был среди них. Бегло осмотревшись, он сразу пришёл к выводу, что вооружен лучше всех - у его соперников были лишь гладии, а он имел и его, и копьё впридачу. Вот только управляться с обоими было неудобно. К счастью, песок под ногами позволял временно оставить одно оружие.
Противников было пять. Трое из них являлись зверолюдьми, но Брут их не знал ни в лицо, ни по именам. Один из соперников, тёмно-полосатый кот, казался гибким и ловким. Двое других были волками, один побольше, другой поменьше, но, в общем и целом, оба на голову ниже волка-здоровяка. Каждый был сам за себя, но конкуренцию им так же составляла парочка людей. Они тоже были рабами, но не простыми строителями, а теми, кого мало-мальски научили держать в руках меч. Впрочем, никто из них и близко не стоял в сравнении с комплекцией Брута. Один был лыс и имел на теле множество татуировок вперемешку с мелкими шрамами от порезов и укусов, что выглядели грозно. Другой был бородат, но его правый глаз закрывала повязка - должно быть, уверенный в себе боец, раз вышел драться с одним глазом. Вот только как бы они не объединились...
Раздался гонг, и кот тотчас бросился в атаку на ближайшего зверолюда. Его сородич не решился помогать, замешкавшись в выборе цели. Люди с мечами тоже нападать не торопились. Бруту следовало выбрать себе цель, но, как он успел понять, в нём и только в нём все пятеро видели главную опасность.
- Вы только посмотрите, какая прыть с первых секунд! Воистину жаркое начало! - комментировал диктор быструю атаку кота, - Должно быть, этот гладиатор как нельзя лучше понимает, что только один останется в живых, а тот, кто струсит и не будет биться, либо объединится с кем-либо из соперников, будет подвергнут позорной казни.
Последние слова, как напоминание о правилах арены, заставили мешкающих бойцов вздрогнуть и начать соображать как можно быстрее. Бруту стоило последовать их примеру.

Все тут ясно было без слов, выживет только один, но Брут не собирался устраивать шоу. Он не нарушит правил, но обломает людям кайф. Отбросив гладий в сторону, волк бросился на лысого человека, перехватив копье поудобней. Брутус, собирался бить лишь железным древком, стараясь покалечить или вырубить соперников, но не убивать. Даже людей. Только так рабы, звери, люди и зверолюды, поймут что враг не внутри арены, а на трибунах.

С трибун кричали и даже пытались что-то скандировать, взывая к жестокости и неумолимой расправе над противником. Зрители могли делать это с куда большим рвением, но бои толком и не начались - вряд ли всё представление ограничилось бы боем только этих шестерых. Но, как и любой другой бой, этот мог стать последним, если отнестись к нему халатно.
Размахивая копьём, Брут вспомнил, как делал то же самое с длинной палком, изображая охотника, отбивающегося от стаи шакалов, которых изображали его сверстники. Он мог позволить себе огреть любого из них по рукам и ногам, но больше всего боялся зашибить кого-то реально, что при его комплекции и силе было вполне реально, а соперники были слишком беззаботны, чтобы осторожничать. Но зато теперь он мог ни в чём себе не отказывать, потому что именно это и надо было сделать с противником, в то время как он будет стараться уклоняться и искать момента для нанесения смертельного удара.
Раскрученное древко попало по мужику несколько раз, но наиболее сильными стали попадания в челюсть и в бок живота. Из соперника сразу половину духа вышибли - в один момент он стал в разы более жалким. Как же мало надо человеку, чтобы пустить сопли, однако! Впрочем, если бы зверолюд сражался с настоящим хлюпиком, тот бы не решился дать сдачи. А этот решился.
Удар гладиусом произошёл быстро и решительно. Перетерпев боль, гладиатор попытался резануть Брута по самой шее, и лишь каким-то чудов, едва успев подать корпус назад, он уклонился. Сталь зловеще просвистела перед самым носом - это мог быть очень опасный порез, а ведь бой только начался. Но, исполненный мужества и заодно ещё свежего приступа адреналина, волк вложил все эти силы в сиюсекундную контратаку, и не прогадал.
Удар металлическим древком копья плашмя пришёлся в самую кисть, сжимавшую гладий. Этого оказалось достаточно, чтобы покалечить её и заставить соперника выронить оружие. Лицо гладиатора исказилось болью, и он тут же схватился за покалеченный сустав, на несколько секунд забыв о том, что, вообще-то, враг перед ним и может в любую секунду пронзить его штырём насквозь. Впрочем, не пронзил. Брут попытался оглушить его, но то ли удар пришёлся не по нужному месту, то ли мужик крепкий оказался, но удар его не вырубил. Но причинил такую сильную боль, что бедолага жалобно заорал и повалился на землю, не зная, за что ему хвататься - за помятую кисть или за разбитую в кровь голову. Как бы то ни было, ближайшее время рассматривать его как бойца уже не приходилось.
Тем временем трибуны наблюдали гораздо более интересную, по их мнению, и кровопролитную сцену, в которой решительность кота была вознаграждена быстрой и безоговорочной победой над выбранным противником. Не получив ровным счётом никаких ран, зверолюд просто исполосовал сородича, а под конец просто проткнул его, обессиленного, мечом в ключицу так, что острие гладия вылезло с другой стороны, и рванул лезвие на излом, выворачивая и разрывая плоть, чем добил волка окончательно и бесповоротно. Это вызвало агрессивную реакцию у его более крупного собрата, что до сих пор стоял вместе с остальными и не решался с кем-нибудь схватиться, но когда увидел расправу, озверел и бросился на кота. Распалённый первой кровью, тот был готов его принять как полагается, и между зверолюдьми завязалась новая драка не на жизнь, а на смерть.
Брут поймал на себе взгляд единственного глаза противника-человека. В отличие от избитого предшестенника, этот, хоть и был помельче, казался более опытным, но, возможно, он просто был на вид старше, и оттого выглядел опаснее. Исключать такое не следовало, но мужчина не торопился нападать и как-то мстить за своего поколоченного сородича. Он занял оборонительную стойку и следил за тем, чтобы к нему без его ведома не подошёл ни волк с копьём, ни любой из двух других дерущихся зверолюдей, кто бы из них не победил в итоге.
С трибун прилетела первая бутылка и, гулко шлёпнувшись на песок, прокатилась между Брутом и одноглазым.
- Деритесь, вашу мать! - расслышал волк среди многих возгласов публики, что жаждала крови и зрелища.

Оценив обстановку, Брутус, посмотрел на одноглазого и отрицательно помотал головой. Тот вроде выглядел опытным и адекватным, быть может хватит ума не лезть. Сам же волк развернулся к парочке сцепившихся зверолюдов и побежал прямо на них, готовясь древком всечь обоим по хребтинам. Медлить было нельзя, так как кот облезлый, одного уже убил. Почувствовашего вкус крови зверолюда, остановить будет не так просто...
Со всего разбегу Брут размахнулся копьём, старательно удерживая его острой стороной подальше от противника, дабы не покалечить и не убить того. Но то ли он забыл, что металлический стержень тоже может нанести серьёзные травмы, то ли просто в запале силушку не рассчитал, но удар по спине подвернувшегося дядьки, на которого напал кот, вышел очень сильным. Не слухом, но по вибрациям металла воин ощутил, как дрогнула ушибленная кость, как надломилась она - надломился и раненый гладиатор, ничком упав на землю и затрясшись в конвульсиях.
Вот только кот ещё стоял на ногах и был готов к драке как никто другой. Он нисколько не расстроился, что у него отобрали игрушку для битья. Но в тот момент Брут упустил его из виду, озадаченный тем, что переусердствовал с тем гладиатором.
Острый край гладия вспорол шерсть на животе. От обжигающей боли, прошедшейся с левого бока на правый, волк невольно взвыл. Кровь потекла практически сразу, вот только схватить мерзавца, полоснувшего его по животу, зверолюд не успел - тот сразу же отскочил, и вид его был злораден и неистов, словно хвостатый на то и рассчитывал, как бы заставить оппонента мучиться подольше.
Враг отскочил, поэтому зверолюд посмотрел на живот, что споро окрашивался в красный. Дернув верхней губой и оскалившись, Брут начал наступать на кота, нанося колющие удары древком, что могут быть весьма болезненными и даже травмоопасными, если с достаточной силой попадут в живот, пах или морду лица.
Кот был проворен и мечом махал будь здоров, но всё-таки выхватил пару тычков - древко больно ткнулось тому в ключицу, едва не сломав её, а после вновь угодило в запястье руки с мечом, коей гладиатор замахнулся на атакующего его волка. С того момента кисть более не способна была удерживать гладий, но хитрый хвостатый переложил оружие в другую и продолжил биться ею - впрочем, не так эффективно, как раньше. с высоты своего недавно полученного опыта Брут подметил, что с оружием тот управляется хоть и дерзко, но не очень-то и умело, компенсируя недостаток мастерства энтузиазмом. Выставив несколько уверенных блоков, он надёжно отразил последовавшие выпады противника, но тот пока ещё не угомонился.
Тем временем одноглазый оказался в опасной близости позади Брута. Человек оказался или не столь сообразителен или просто боялся того что ему не дадут просто отстояться в стороне и заставят сражаться с огромным зверолюдом, а потому решил помочь коту убить волка и там уже, сразиться с врагом поменьше. Зря он так.
Кувыркнушись в сторону, что бы не быть зажатым меж двух противников, Брут перехватил копье прям около ножа, максимально увеличив дистанцию досягаемости и широким замахом ударил по ноге зверолюда. Есть подсечка! Удачно для волка, но не для себя самого схлопотав железкой по щиколотке, кот, думавший было атаковать, споткнулся и упал на песок. Но не успел тот опомниться, как на него уже кинулся одноглазый, занося меч в рубящем ударе. Звон клинков был оглушителен, когда кот выставил свой гладий в блоке, и они сцепились в клинче. Преимущество было у одноглазого - он навис над хвостатым, медленно, но верно продавливая его сопротивление.
Поднявшись во весь рост, Брутус решил окончить бой. Теперь, когда двое оставшихся врагов были заняты друг другом, он мог безопасно закончить это. Два резких удара и двое потеряют сознание. Главное не переусердствовать и не зашибить ненароком. Сначала бить по тому что сверху, ведь если вырубить лежачего, одноглазый просто добьет беззащитного кота. Одноглазый, может, и был ограничен в зрительных способностях, но ухо держал востро. Зверолюд, конечно, достал его, нанёс удар, но тот в последний момент отскочил назад, а потому получил удар не такой силы и не по тому месту, по какому планировалось. В итоге, ушибленный в бок, он отпрянул назад и сразу же приготовился дать сдачи. А вот коту, которого Брут, не раздумывая, стукнул следом, повезло гораздо меньше. Непонятно, чем думал владелец копья, когда решил, что будет здорово оглушить противника, полностью лежащего на зеле, тычком торца железного штыря прямо в голову, но когда металлическое древко проткнула тому череп, и из глазницы брызнула кровь и то, что осталось от ока, волк понял, что, ни много ни мало, убил сородича. Впору было бы подумать об этом, если бы не гладий одноглазого, обрушившийся на него в следующую секунду.
Два поочерёдных замаха из стороны в сторону заставили Брута отступать назад. Вш-шух! Вш-шух! Острое лезвие со свистом рассекло воздух прямо перед его грудью и животом, из которого всё ещё лилась кровь. Гладиатор, чувствуя, что лучшего момента у него всё равно не представится, вложился в атаку на полную катушку.
Брут, пытался контратаковать, но одноглазый напирал с невиданной силой и упорством, поэтому, раненному зверолюду, только и приходилось что отступать, надеясь что в маленьких человеческих легких и слабых мышцах, очень скоро иссякнет запал. Но превосходно, по меркам гладиатора-любителя, отразив атаку зверолюда, одноглазый загорелся ещё больше. Оно и неудивительно - человек видел в огромном и сильном мутанте соперника, способного порвать его одним ударом, а потому не имел никакого другого шанса кроме как нанести смертельный удар первый, и для этого надо было не сопли жевать, а действовать, действовать, ДЕЙСТВОВАТЬ!
Впрочем, Бруту надлежало делать то же самое, потому что живот был весь красный, и с него много натекло на ноги и продолжало течь - порез был пусть и не глубок, но широк, и многие сосуды были перерезаны.
Отражая и уклоняясь от ударов, Брут чувствовал как его стремительно покидают силы, а потому предпринял отчаянный шаг: удерживая копье горизонтально, обеими руками, он так же его не то толкнул, ни то бросил в соперника, надеясь плашмя попасть одноглазому по лицу и воспользоваться этой заминкой, что бы схватить его за руку с оружием и бросить его через себя. Напор мужчины был велик настолько, что, свирепо целя мечом туда, где Брут не мог прикрыться, он полоснул его по бедру. Открывшаяся рана сопроводилась резкой болью и новым потоком крови, что заставило волка взвыть, но также придало ему решимости в нужным момент пихнуть нападающего тупым концом копья прямо в живот. Тот крякнул и подался назад, откашливаясь. Поток ударов прекратился, а вместе с ним и запал воина - полученный отпор зажёг в глазах леденящий душу огонёк страха перед грозным зверем. Оскалившись, ни то от боли, ни то от ярости, Брутус перехватил копье близко к ножу-наконечнику и замахнувшись ударил как палкой, максимально разрывая дистанцию с соперником. Длинный конец копья, пусть и был туп, но обретал большую инерцию в широком замахе. И когда он коснулся головы одноглазого, то передал ему её всю без остатка, превращая свой физический потенциал в фактическую травму, а именно напрочь выбитую нижнюю челюсть и большую часть зубов. Противник не умер, но с такой травмой уже долго не сможет нормально жить, не говоря уже о продолжении боя.

Волк перехватил копье и используя её как трость, пошел мимо поверженных, ни смотря ни на кого из них. Мимо собирающего зубы одноглазого, мимо кота, что одним стеклянным глазом смотрел прямо в небо, мимо уже перставшего выть от боли и лишь тихо скулящего, сидевшего на коленях татуированного, что со страхом смотрел на прохромавшего мимо гиганта. Прошел мимо волка, убитого котом, возле которого песок покраснел от крови. Да и сам Брут, был весь в крови, начиная от живота и ниже. Лишь у второго волка, что получил сокрушительный удар по спине, Брутус присел, а от слабости, упал на колено.
- Прости, брат, - тихо прошептал он, погладив сородича по голове и подобрав гладий, вонзил покалеченному гладиатору в шею, прерывая его мучения.

Оперевшись на копье, волк поднялся, смерив презрительным взглядом трибуны и удалился прочь.

Брут потерял много крови, пока сражался. Если бы он ещё мог держать рану закрытой, согнувшись, то потерял бы куда меньше, а так она большую часть времени была разверзнута. И если бы не природная стойкость, возможно, он бы и не дошагал до края арены, до ворот, где навстречу ему уже выбегали Кригс и Ганник чтобы поддержать и завести внутрь для оказания медицинской помощи. А с трибун тем временем лился воодушевляющий грохот восторженных криков. Глас комментатора с вышки тоже не безмолвствовал.
- Ты всё видел, Колизей! Вы всё видели! Открытие состоялось, и вот что я вам скажу - оно состоялось на славу! Многие, многие из вас были потрясены, взбудоражены, изумлены тем, что произошло на арене, но истинно так - вы всё видели! Храбрость! Сила! Ярость битвы! Всё это было перед вашими глазами, но лавры первенства принадлежат проявленному милосердию! Большой, могучий и, без всякого сомнения, злобный зверь проявил те качества, на которые ни его собратья, ни другие люди оказались не способны. При этом он не посрамил честь гладиатора, позорно сложившего оружие перед лицом врага, а достойно принял бой и одержал в нём безоговорочную победу! Это ли не лучший бой из всех, с которыми должен пробудиться Колизей? Вы видели всё, что должны были увидеть! Но вы увидите ещё больше, ибо начало положено, и арена жаждет новых сражений! Да будет битва! Славься, Цезарь! Славься, Колизей!
Конец речи, оценившей его сегодняшнее первое "выступление", Брут услышал уже в приглушённом виде, находясь в стенах оружейной казармы, в той её половине, что была отведена для скорейшего лечения гладиаторов и приведения их в боевую готовность. Здесь сильно пахло медикаментами и в особенности целебным порошком.
- Терпи. - сказал Ганник, усаживая волка на табурет и вместе с напарником удерживая его под руки, чтобы в процессе тот рефлекторно никого и никому ничего не зашиб.
В качестве лекаря выступил знакомый зверолюд Бонионис. Лекарь ограничился лишь кивком и без каких-либо слов сразу же принялся исполнять свои обязанности. И, надо сказать, делать он это начал чрезвычайно шустро и профессионально, чем в первые секунды даже заворожил гладиатора и не дал тому как-то прокомментировать своё участие в деле.
Влажная тряпка, которой целитель стёр лишнюю кровь с живота, поначалу вызвала боль, но холодная вода, коей та была промочена, быстро её сняла и даже ослабила старую. Вот только не успел Брут и мысленно поблагодарить за такое облегчение, как чёрный волк уже насухо вытирал рану другой тряпкой. Но это были ещё цветочки - зачерпнув из мешочка чётко выверенную горсть желтой пыльцы, Бонионис тонкой струйкой засыпал её в рану по всей длине разреза. В тот момент два удерживающих Брута зверолюда как можно сильнее стиснули его плечи, потому что далее была только дикая боль, жжение и ничего больше. Раны вспенилась ядовито-жёлтыми пузырями с красными фрагментами крови, и брюшные мышцы схватила судорога, но благодаря последнему плоть в этом месте сильно сжалась, что в немалой степени обеспечило наилучшее сращивание. А пока это происходило, Бонионис не стал терять времени и сразу же взялся производить те же манипуляции, но уже с ногой. Травма там была поменьше, и болела не так сильно, но всё равно и этого было уж чересчур. И надо было отдать должное лекарю - он использовал ровно столько порошка, сколько было нужно. Кровотечение было полностью остановлено, раны надёжно спаяны, пусть и не бесследно, и можно было хоть снова в бой идти. Правда, некоторая слабость и головокружение присутствовали, хотя то, кажется, всё-таки было от адского жжения, что по болезненности было несравнимо ни с какой другой болью даже от самой страшной раны, но, к счастью, длилось оно недолго и несло вслед за собой исцеление. Серьёзный результат - серьёзная жертва, всё справедливо по меркам Пустоши.
- Выпей, это поможет восстановить потраченную кровь. - волк-целитель протянул Бруту кувшин с горячим вином, пахнущим пряными специями, - Слегка захмелеешь, но к следующему выходу будет в порядке. К тому же, это притупит остаточную боль от ран и успокоит нервы.
- А нельзя было ему дать выпить это до того, как ты начал сыпать порошок? - недовольно спросил Кригс.
- Нельзя, тогда бы кровотечение усилилось, и пришлось бы тратить больше средства. К тому же, оно активно входит в реакцию с кровью, и оттого жжение стало бы ещё сильнее и длилось бы дольше.

Послушно дошел до скамьи, куда его усадили и привели Бониониса. За время своего заточения, Брут обвыкся с ним и с порядками, что диктует жизнь в оковах. Боже, да он сам уже стал не тот яростный, волевой волк что был раньше! Нет-нет. Это просто игра, уловка, что бы нанести удар когда потребуется. Брут все тот же, что и был когда то.
Боль сковывала и если изначально зверолюд боялся что его будут шить по живому, испытав жгучие действие целебного порошка, пожалел что врач выбрал именно такой способ. Как только Брутуса отпустили, он схватил протянутый ему кувшин и принялся жадно пить, обливаясь вином, но после нескольких глубоких глотков протянул кувшин обратно и покашлял.
- Сегодня мне ещё придется сражаться? Сколько раз? - в голосе Брута слышалось отчаяние.

- Сколько бы их ни было, последний будет с Цезарем. - ответил Ганник.
- И лучше бы тебе молиться, чтобы до того момента нас не поставили друг против друга. - добавил Кригс мрачно, но с вызовом, - Хотя, это лишь будет значить, что здоровяка убьёшь не ты, а я.
- На самом деле, это действительно может сыграть с нами злую шутку, но мы не должны забывать о том, ради чего мы сражаемся. В первом же сражении наши собратья пожертвовали своими жизнями и здоровьем, да и те из людей, кто были с ними на одной арене, тоже такие же рабы. Но неизвестно, что уготовит нам судьба, однако, мы должны принять любой вызов с честью. И тогда Пустошь вознаградит нас за стойкость духа.
- Я спрашивал раньше, спрошу и теперь: ты реально веришь в эту чушь, Ганник? Что кто-то или что-то махнёт дланью, и справедливость восторжествует? Вздор! Но что я могу сказать точно, так это то, что если Цезарь столкнётся со мной, он сдохнет. И я говорю это, полагаясь не на какую-то там Пустошь-шмустошь, а на самого себя, на свой меч, когти и клыки. И ярость, ярость!
- Боюсь, уже поздно вновь тебя чему-то наставлять. Контроль над самим собой есть залог победи. Удержишь демонов внутри себя - удержишь и меч в руке. Удержишь меч - одолеешь врага. А если твоя необузданная ненависть и поможет тебе победить, то только по счастливой случайности.
- Тогда я буду тем самым везучим сукиным сыном, с которым она произойдёт. - грозно рявкнул кот и, демонстративно скрежетнув когтями ног по полу, развернулся и пошёл в к оружейным стойкам.
- Если вас будут ставить против сильных соперников или более опытных, то можно будет надеть броню, кожаную или железную. - робко, но деловито вмешался в разговор Бонионис, складывая медицинские принадлежности, - Многие гнушаются ею, мотивируя выбор тем, что, дескать, доспехи стесняют движения, уменьшают скорость и вынуждают быстрее уставать. Кому верить, решать вам, но поверьте хотя бы сухим фактам: тех, кто всё-таки надевает броню, потом легче штопать. Например, будь у тебя, Брут, в этом бою хотя бы дублёный корсет, этой раны на животе могло и не быть вовсе.
Снаружи послышалась новая волна ликующего гвалта, и это означало лишь то, что на арену вышли новые бойцы. Кригс был всецело занят подготовкой своего оружия и снаряжения, но вот белый волк изъявил намерение лицезреть чужие бои и жестом пригласил серого собрата составить ему компанию около решётку полуподвала оружейной, из которой можно было наблюдать за происходящим на арене, пусть и с ракурса на уровне самой земли.

- Дожить бы, - не весело и устало отвечал волк, - Если выставят нас друг против друга, мы можем отказаться драться и они будут вынуждены дать нам иных соперников. В крайнем случае, можем биться не на смерть.

Затем он раздраженно рявкнул на лекаря:
- А кто то дал мне эту броню?! - но развивать конфликт не стал, силы вроде бы возвращались и он встав, пошел вслед за Ганником, по пути толкнув мелкого волка плечом. Было интересно посмотреть на другую схватку, быть может сможет извлечь из нее что-то полезное. Например приемы и уловки, их эффективность и сильные и слабые стороны других бойцов, ведь кто-то из них выживет и вполне возможно, станет следующим соперником Брутуса.

- Но я же сказал, что только... - попытался оправдаться Бонионис, и весьма уверенно, но поймал на себе взгляд хмыкнувшего Ганника, вздохнул и продолжил приводить врачебные принадлежности в порядок.
- Это был бой для разогрева толпы, чтобы та завелась от хорошего зрелища с самого начала. Поэтому ни тебе, ни кому-либо другому не дали брони. Вы должны были закончить быстро и как можно кровавее. - пояснил белый волк, более развёрнуто представив то, о чём вскользь упомянул лекарь, - У Цезаря на тебя особые планы, но не посмотреть, чего ты стоишь и чего добился за время тренировок, он не может. Не простит публика, не простит Колизей. Это всё - большой цирк, представление, но только номера здесь даются дорогой ценой. А вот всё остальное не поменялось - людишки на трибунах хотят зрелища, и они хотят его от бойцов, которых узнают, за которых болеют. Ты не можешь драться с самым главным человеком здесь, оставаясь тёмной лошадкой. Тебе удалось отлично показать себя в первом бою, и люди наверняка высоко оценили твой подход. Однако, они по-прежнему жаждут крови, и помимо тебя есть и другие фавориты, а какие-то, может быть, даже появятся сегодня в ходе сражений. Жди ещё пару боёв и будь готов, что тебе всё-таки придётся лишить кого-то жизни, но надейся, что это будут не наши сородичи.
Брут имел возможность лицезреть чужой бой, в котором участвовали уже четверо. Два зверолюда и два человека, при этом последние явно не из местных, а какие-то экзотические ребята - похоже, те самые воины, что привели с собой торговцы из Аркадии несколько недель назад в качестве рабов для арены. Или они их чисто для сражений привели, и те вовсе не рабы? Не важно, на поле битвы все были в одинаковом положении. Эта четвёрка снова билась друг против друга, но на этот раз у гладиаторов были щиты - сколоченные вместе доски и обитые шестью по краям, обрезанные в форме круга чуть меньше метра в диаметре, имеющие с одной стороны лямку для удержания руками. В другой руке у зверолюдей, как и ожидалось, было по гладию, но вот болотные гости оказались вооружены иначе. Вместо мечей те держали копья - не такие большие, как у Брута, но всё равно опасные. Он воочию убедился в этом, когда уже через минуту взаимных "танцев" один из болотников мощным броском вонзил копьё в зверолюда. Тот успел прикрыться щитом, но напрасно рассчитывал на его помощь - дерево было пробито, и длинное металлическое острие пробило и руку, удерживающую щит, и укололо того в торс. А сам метатель, лишившись оружия, тотчас подбежал к раненому противнику и виртуозно нанёс ему серию ударов ребром своего собственного щита.
Вторая пара дралась дольше. Серого волка осыпал град тычков со стороны прыткого мавра, и тот больше двигался задом, нежели сам наступал. В итоге по нему тоже зарядили бросок, но он вышел неудачным - из-за того, что зверолюд держал щит под достаточным углом, лезвие очти не воткнулось, зацепилось лишь вскользь и потом просто упало в стороне. Тогда уже мохнатый гладиатор взял инициативу в свои руки и с гладием наперевёс понёсся на болотника, с рыком размахивая клинком. Тот же не стал выдумывать ничего нового и совершило в адрес волка новый бросок, но на этот раз метнул уже щит. Тяжеленная "тарелочка" встретилась с мечом гладиатора, что попытался отбить снаряд, но натиск того был сильнее в несколько раз, и меч был выбить из руки, а сама она, по всей видимости, травмирована. В итоге оба воина остались без оружия, что повлекло за собой третий акт этой причуливой схватки, заключавшийся уже в рукопашном сражении. Казалось, тут у волка должно было быть преимущество - он обладал мощной пастью, и, собственно, сразу же ею и воспользовался. Но болотник, умудрённый опытом, использовал это в своих целях, и когда на него разинули рот, не побоялся резко сунуть руку в него. Та проникла очень глубоко, почти по самый локоть, и в такой ситуации волк не только не смог его укусить, но и по вполне естественным причинам запаниковал и попытался выплюнуть её. Увы, безуспешно. А потом случилось что-то, чего Брут не смог понять, равно как и рассмотреть. То ли мавр задушил зверолюда, то ли ещё какой-то трюк проделал, но факт в том, что из пасти руку он вытащил довольно скоро, и к тому моменту шерстяной уже был мёртв. Предплечье воина было в крови, но то кровили лишь царапины от зубов, коих было никак не миновать - пустяковая цена за смерть противника, что иначе мог этими самыми зубами порвать горло кому угодно. Бруту даже нехорошо стало - выходит, кто-то владел техникой, способной даже в столкновении лоб в лоб превозмочь силу звериных клыков буквально голыми руками. Обязательно взять на заметку.
Бой закончился победой мавров. Зрелище было столь эффектным, что восторг публики значительно превзошёл недовольство некоторых, что ожидали смерти как минимум троих. В итоге оба воина, без сомнения принадлежавших к одной бригаде, покинули арену вместе. Воля толпы оказалась выше правил.

Брут был печален, вновь гибнут зверолюды. В его бою погибли трое и в этом двое. А люди остаются живыми. Быть может не стоило щадить тех двоих?
Решив отдохнуть перед своим следующим сражением, волк отошёл и сел возле стены и прикрыл глаза. Но не мог получить желанный покой, ведь арена гудела, словно улей жадных до крови насекомых. Скорей бы уже...

Тем не менее, ему могло быть и хуже - вся эта эпопея давила на нервы каждому, кто принимал в её организации то или иное участие, а тем более тем, кто вообще впервые сталкивался с таким шумом и столпотворением. В числе этих несчастливцев был и Брут, но прямо сейчас ему всё-таки было чуть легче, чем остальным, так как в крови гулял лёгкий алкоголь, успокаивающий нервы и облегчающий тяготы.

Кажется, ему даже удалось подремать. Такой себе сон и отдых, но когда волка затормошили, он очнулся уже гораздо более бодрым и свежим, а, главное, готовым к новому бою. Кажется, он пропустил ещё парочку сражений и перерыв между ними - должно быть, они были не очень впечатляющими, так как прошли относительно тихо, и тем дали ему возможность вздремнуть.
- Вновь пришло твоё время, Брут. - будет гладиатора белый волк, - Соберись, потому что в этот раз будет куда сложнее. Твой противник будет силён и опытен, и, хотя тебе дадут броню и другое оружие, не забывай о том, чему я тебя учил.
На сей раз группе Ганника выкатили уже вменяемый арсенал. Помимо гладиев здесь были и топоры, и какие-то странные мечи, у которых лезвие шло не на сужение, а на расширение, и были они больше похожи на гибрид меча и топора. При виде деревянных щитов, обитых жестью, на волка нахлынули неприятные воспоминания последнего виденного им сражения - что если против него будут те мавры? От мысли об этом в горле запершило, словно там уже был вражеский кулак.
Но помимо этого Брут увидел броню. Кто-то постарался, создавая простую конструкцию на тело из толстой, проклоёпанной в несколько слоёв резины. Большие плитки на груди, россыпь плиток поменьше на животе и толстенные, рифлёные арки, некогда бывшие частью покрышек, на плечах - всё это было соединено между собой полосками из той же резины и проволоки, скрученное и проклёпанное тоже. Броня была тяжёлой, но Бруту с его силой пришлась бы в самый раз, и тогда бы его мало какой клинок взял бы, даже если бы ткнул со всей силой и ловкостью. Вот только он не был уверен, что сам сможет быть в ней таким же прытким и стремительным. А какие были ещё варианты? Кто-то из зверолюдей, что собирался выйти на арену вместе с ним, напялил плоский железный колпак, с небрежно нарисованной краской звездой посередине. При помощи четырёх кожаных лямок, идущих крест накрест относительно друг друга, эта простая конструкция защищала грудную клетку спереди, но только её и ничего больше. Однако, в отличие от покрышечных лат, совсем ничему не мешала и выглядела лёгенькой - с такой выходить выходить без брони теперь смысла не было вообще никакого.

Не любил Брут броню, просто потому что у него, ее никогда не было, он не знал как в ней двигаться и сможет ли двигаться вообще. Ганник сам говорил, что сейчас не лучшее время "менять оружие", так может и менять броню тоже не стоит?
Волк некоторое время сомневался, но все же согласился нацепить на себя броню, учитывая что он планировал не убивать соперников, ему придется рисковать, а ещё один шрам на животе, получать не хотелось.
Новое же оружие, хоть и выглядело угрожающе, было создано не для Брута. Он выйдет со своим копьём, металлическим древком которого, так хорошо выбивать все дермо из врагов, оставляя их побитыми лежать на песке.

Почему-то Бруту показалось, что компанию ему будет составлять незнакомый зверолюд. Каково же было его удивление, когда перед выходом на арену он оказался плечом к плечу с Кригсом. Котяра был сосредоточен и серьёзен, и сейчас ему совершенно не было дело до выяснения каких-либо отношений.
- Давай покажем им шоу, брат. Это наш единственный шанс выйти победителями вдвоём, иначе придётся друг друга поубивать. А я хочу, чтобы ты видел, как я расправлюсь с Цезарем.
Из его уст такое предложение звучало в высшей степени дружеским. Кровное родство роднило само по себе, общая беда тоже, но боевое братство стояло на голову выше всего этого, и прямо сейчас волк отчётливо его ощущал.

- Вы видели первоклассный бой, и он вам понравился! Вы просили повторить его, и Колизей внял вашим просьбам! Но не потому, что эти просьбы чего-то стоят, а потому, что этого достойна арена. Так будьте же свидетелями того, как история повторяется вновь! Или её ждёт новый, неожиданный виток? Как бы то ни было, скоро вы всё узнаете! А пока встречайте храбрых и сильных воинов овациями, которых они достойны! Показавшие себя в бою, с честью выдержавшие первые и самые главные испытания, они будут благословлены этой битвой. Но для кого-то она станет последней, и в этот раз всё решится наверняка!
Против них вышли два мавра с щитами и пилумами. Брут сразу узнал в них болотников, что с особой жестокостью и мастерством расправились с парочкой зверолюдов в честном бою. Осознание того, что напарником его будет не сопливый раб-строитель, а профессиональный боец в лице Кригса, обнадёживало, но перед глазами всё ещё был тот несчастный волк с рукой мавра, засунутой по самый локоть в глотку. От этого сердце сжалось, словно рука одного из болотников уже тянулась сквозь пищевод к нему в намерении вырвать, но вместе с тем сжались и пальцы на твёрдом металле древка копья. Он отомстит.
- Никто из ныне присутствующих в особом представлении не нуждается. Вы видели охотников из Аркадии, видели их способы умерщвлять двуногих зверей, и не мне вам рассказывать - их мастерство достойно уважения и даже восторга. Да не обессудит меня Цезарь, но нашим ребятам есть чему поучиться у экзотических гастролёров. Однако, в прошлый раз им досталось не очень умелые противники. Стоит признать оплошность с подбором, ведь они выглядели куда более опытными. Впрочем, все зверолюди на одно лицо, но только до тех пор, пока не докажут свою значимость делом! И вот эти двое уже заявили о себе! Встречайте Брута и Кригса! О нет, они не пара друг другу, но в этом бою им придётся сражаться вместе, иначе не сдобровать. Многие из вас знают этого свирепого кота, многие видели его в деле не раз, и я бы смело поставил на него. Но сможет ли он противостоять сразу двум воинам, чью технику ещё не встречал, если его напарник быстро погибнет? И сможет ли Брут составить конкуренцию? Нам довелось узреть сноровку здоровяка в самом первом бою, и многие были поражены тем, как лихо он обошёлся с соперником. Но самое главное, он проявил МИЛОСЕРДИЕ! Вот только не думаю, что сейчас ему это поможет. Внемли голосу разума, большой зверь, и прими уже наконец закон арены. Победитель уходит в зените славы, а проигравший - умирает!
Трибуны разрывались от рукоплесканий и восторженных криков. Они сливались в монолитный гул, и Брут никак не мог отделаться от ощущения, что большая их часть поддерживает именно его. Должно быть, то, что он показал в первом своём выходе, что-то всколыхнуло в сердцах зрителей, и оно нашло отклик в том, как те воспринимали его дальнейшее участие. Не исключено, что многие ждали повторения того боя, веря, что не смертью единой способны разрешаться схватки. Вот только сам Брут, похоже, вряд ли так думал. Его новый враг заслуживал смерти, ибо сам был безжалостен и убил бы его не задумываясь. Эти болотные охотники были машинами для убийства, и в них не было души.
- Держись сразу за мной, брат. - гордо оскалившись, Кригс постучал своим гладием о кромку щита, - Я раскидаю этих шакалов, а тебе останется только не забыть пригвоздить их положенные на лопатки тела твоим копьём.
Прозвучал гонг. Охотники тут же начали сокращать дистанцию, но двигались шагом и отдалялись друг от друга, словно хотели атаковать парочку сразу с двух сторон.

- Только постарайся никого не убивать, - сказал Брутус, перед выходом на арену. Конечно он сомневался, что свирепый Кригс прислушается, но когда на арене сверолюды встретились лицом к лицу со своими противниками, теми самыми безжалостными охотниками, уже волку пришла пора сомневаться, а сможет ли он не убить и выжить?

- Только не убивай их, брат, от этого многое зависит, - уверенно повторил гладиатор и его руки крепче сжали копьё, а рот оскалился, рисуя совсем иную картину.

Здоровяк не стал слушать товарища и не спрятался у того за спиной, а пошел на того охотника что справа, так же, более широкими шагами, обходя его по дуге, что бы оба врага всегда были перед лицом. Больше кулака в глотке, Брут боялся что в него метнут копьё, поэтому был предельно сосредоточен на отражении именно этой атаки, что бы потом контратаковать.

В ответ на просьбу обойтись без убийств Кригс лишь хмыкнул - его горящий взгляд и напряжённые кисти, сжимавшие щит и меч, демонстрировал полную готовность биться до последнего и обязательно выйти из сражения победителем, возвышающимся над ошмётками поверженных врагов. При этом Брут понимал, что кот не глуп, хотя и чересчур самонадеен, так что, кто бы не победил, без смертей обойдётся вряд ли. Мог ли он в таком случае повлиять на это?
Каждый гладиатор выбрал себе по цели - Брут выбрал оборонительную тактику, а Кригс, как можно было ожидать, поступил наоборот. Он первым бросился в атаку, но следить за её ходом волк не мог, так как был сосредоточен на своём сопернике - тот в свою очередь поступил практически так же, как и напарник зверолюда, но сделал это без рыка и, если можно так сказать, более аккуратно и тактично. Быстро перебирая босыми ступнями по песку, мавр, чуть пригнувшись и вперившись взглядом исподлобья прямо в глаза волку, побежал к нему навстречу. Приблизившись, охотник выставил вперёд себя щит, чем закрыло большую половину своего поджарого профиля. Где-то там он держал рукой копьё, отведённой назад и готовое то ли к броску, то ли к колющему удару в упор.
Лишь на мгновение Брут почувствовал себя дичью, загнанной для смертельного удара умелым охотником. Возможно, в этом был эффект движений и поведения соперника. Наверняка у себя на родине он убивал зверолюдей очень часто, работая в непосредственной среде их обитания. Воин-раб с болот не был воином в полном смысле этого слова, но он был настоящим охотником, чья опасность заключалась прежде всего в использовании охотничьих навыков. Какой вывод мог сделать из этого Брут? Вести себя не как дичь, не как зверочеловек. Так а как тогда?
Разящий удар малого копья с деревянной основой был успешно отражён здоровенным железным прутом, что являлся копьём для гладиатора, только двуручным и идеально сочетающимся с его силой. Охотник удержал оружие, но удар по щиту, оставивший на его деревянной поверхности глубокую борозду, заставил того отпрянуть. Мужчина сделал несколько зигзагообразных прыжка назад - волк не успел даже замахнуться повторно, как тот уже был вне досягаемости. Но уже через секунду охотник опять шёл на него, закрывшись щитом и приготовив копьё. Что он делал? Ударить, отбежать, ударить, отбежать - что это за тактика такая? Уж не вымотать ли он его пытается? Долго, наверное, будет стараться.

Странный человек и сражается странно. Вымотать Брута? Вряд ли, он же знает что Брут сильнее, быстрее и выносливее. Тут что то иное, какая то хитрость. Но тянуть нельзя, выжидая пока придет озарение, за это время Кригс может быть убит или может убить того охотника.
Перевернуть копьё, взявшись как правильно, но нет, не для того что бы убить, а для того что бы лишить защиты. Если повезёт, то атакуя, Брут проткнет щит на все лезвие ножа, после чего просто бросит это копьё. Оно тяжёлое и человек уже не сможет пользоваться щитом, а копьё волк сможет отобрать, когда будет защищаться сам.

"Танцы" продоложались. Охотник подобрался в очередной раз знакомым образом, но вновь зверолюд успешно отразил его атаку - возможно, даже успешнее, чем в первый раз. Но его голову никак не покидал вопрос, что же задумал противник. Если не выматыванием, то чем он занимался, тыкая своим копьём, словно щупая гладиатора на прочность?
Новая попытка мавра приблизиться успехом не увенчалась, но зато Брут, как следует развернувшись с копьём, вломил тыльной его частью по щиту так, что тот треснул и надломился пополам. Охотник отпрыгнул и тут же осмотрел повреждения. Волк видел, как тот хмыкнул, но по глазам прочёл, что мужчина его не испугался. Скорее, осознал что-то, вывел для себя некий опыт. Может, тем он и занимался, что изучал противника, характер его стиля борьбы и возможную силу?
Тем временем Кригс бушевал вовсю. Его гладий вовсю исполосовал щит болотника, а копьё того лишь пару раз порывалось ужались кота - смуглый малый большую часть времени сказал по песку, пятясь боком и задом, уходя от яростных атак, только и делая, что парируя и отскакивая. В каком-то смысле соперничество Брута выгледело куда более интересным, хотя и менее динамичным.
- Иди сюда! Сражайся как воин, а не как сука! - рычал в перерыве между ударами хвостатый.
Но болотника достать не мог. Пока что. По шумному дыханию Кригса было понятно, что дыхалка у него не такая хорошая, и такими темпами он выдохнется первым. Но к лучшему ли это?
Толпа гудела. Видевшая однажды эффектное кровопролитие в исполнении экзотических гостей, они жаждали повторения чего-то такого. И хотя по части зрелищности напарник Брута ещё как-то вытягивал своими стремительными атаками, публика начинала скучать, а скучая, она начинала негодовать.

Волку было плевать на публику и их мнение, он тут не для того что бы зарабатывать славу, а я для того что бы поднять рабов на восстание.
Зверолюд осмотрел копьё соперника и подумал как бы его обезоружить. Сломать ударом? Возможно, но этот юркий поганец вряд ли будет пытаться блокировать копьём, он уже видел что стало со щитом. Брут мешкал и это промедление точно будет стоить кому то жизни.
Замерев, Брут отвёл руку с копьём назад и в сторону, перехватив его в упор к штыку и замахнувшись бросил словно палку, закручивая и чуть помедлив кинулся в атаку следом.

Копьё полетело к целы с леденящим душу шумом и скоростью, приданной ему могучими лапищами. Благодаря тому, что было длинным и пущено горизонтально, оно обладало широчайшей зоной поражения, в рамках которой, опять же, благодаря своему весу и прочности, имело самый убойный эффект, какой бы частью не коснулось противника.
Но и соперник был не лыком шит. Он всё ещё удерживал повреждённый щит в руках, хрустя половинками, но даже учитывая то, что бросок стал для него неожиданностью, охотник успел прикрыться. Сталь со всей дури шарахнула по древесина, и та просто разлетелась в щепки. Повредил ли Брут при этом руку врагу, понять он не успел, так как сам бросился атаковать следом.
И не прогадал. Ошеломлённый атакой, мавр явил собой лёгкую мишень для того, чтобы быть сбитым с ног и поваленным на песок. Крепкая затрещина прилетела ему в лицо, и оно тут же оросилось собственной кровью. Но охотник не был бы охотником, если бы позволил вот так просто с собой разобраться. В тот момент стало отчасти ясно, почему он всегда держался лицом строго к Бруту - мужчина выхватил из-за спины нож и тут же нанёс колющий удар тому в бок. Железо ужалило куда-то очень глубоко, и хотя силньой боли зверолюд поначалу не почувствовал, вскоре это ему наверняка отразится серьёзными проблемами, да и противник явно не собирался останавливаться на одном ударе. Нужно было срочно его нейтрализовать. Как угодно.

Адреналин и ярость схватки, накатили волной, заглушая боль и разум.
"Не убей. Не убей" - пульсировала кровь в голове.
Схватить мавра за запястье, что бы мешать бить-колоть кинжалом, от которого эта бесполезная броня не защищает, а затем просто сломать ему руку. Людские руки так легко ломаются... И вторую руку сломать, так, на всякий случай.

Здоровая, массивная туша зверолюда нависала над охотником и не давала ему никуда деться, однако, тот сопротивлялся настолько отчаянно, что Брут едва успевал схватить его. Рука охотника нанесла ещё несколько стремительных ударов в бок - волк чувствовал каждый из ударов, что то ли пробивали резину брони, то ли как-то проходили между соединённых пластин, но всё равно ощущались, и весьма неприятно. Лишь на третьем ударе он наконец смог придавить ненавистную руку с ножом - не сломал, но что было силы вдавил в песок, заставляя выронить оружие.
Охотник открыл рот, силясь закрычать от боли, но не издал ни звука, хотя у себя в голове гладиатор точно услышал его крик, ибо уж больно красноречивы были его разверзшиеся уста. И тогда мавр прибегнул к приёму, который сложно было назвать честным, но ожидать которого в такой ситуации стоило. Извернувшись прямо под волком, он резко согнул ногу в колене и ударил Брута в пах. Боль и несуществующий, но очень даже ощутимый треск пронзили его тело и разум встрепенуться, а пасть раскрыться. Не контролируя себя, зверолюд завыл не своим голосом, ибо его поразили в самое уязвимое и болезненное место, какое может себе представить самец. Унизительно, подло, но очень, ОЧЕНЬ больно!
Казалось, весь свет померк перед глазами. Быть может, гладиатор так и повалился на землю, дав себя заколоть, но в следующую секунду ощутил, как в его пасть проникает вражеская рука. И вот тут уже его обуял страх и ужас, что превозмогли агонию от ушибленных чресел и помогли собраться с мыслями. Но счёт уже шёл на доли секунд, а смертоносная рука охотника грозила ворваться в самое зверолюдское нутро и проткнут пальцами лихорадочно бьющееся сердце.

Все смешалось, как в тумане или в кошмарном сне. Брут попытался схватить человека за горло и оттянуть от себя, пользуясь длинной своих рук...

Но казалось, что тем самым он делает только хуже. Страшная пятерня схватила его за внутренности и не отпускала. Ещё секунда - и он вырвет его сердце...
В ушах уже стучала кровь, и из-за неё зверолюд не слышал ничего - ни своего мычания, ни лязга мечей, ни криков с трибун. Он не услышал, как отделилась рука охотника, та, что сжимала его изнутри, но почувствовал, как ослабла хватка. И лишь открыв глаза, Брут увидел кота, заносящего окровавленный меч для второго удара, чтобы вслед за рукой, едва не убившей его соратника, отсечь болотнику голову. И отсёк.
Хрясь! Гладий перерубил хребет, оставив башку мотыляться на одной шкурке. Кригс тотчас схватил её за волосы и оторвал с концами, победно занос над головой вместе с мечом в другой руке.
Брут наконец-то выплюнул мерзкую конечность, и в ту же секунду его вырвало, однако, он от этого испытал огромное облегчение, ибо понимал, что остался жив, и смертоносная рука не сделала своё чёрное дело. И пускай его желудок выорачивало, но зато сердце было на месте. В боку, правда, жгло от уколов, но это казалось сущим пустяком.
Они победили. Пока волк разбирался со своей целью, кот победил свою, и сделал это очень вовремя, достаточно, чтобы в последний момент подскочить к мавру и отсечь ему конечность, а затем и обезглавить. Изрубленное тело напарника покойного испустило дух и того раньше - изрубленный и иссечённый, он валялся в песке, почерневшим от крови, с собственной пикой, воткнутой в грудь.
Кригс, прихрамывая, но с гордостью ходил вокруг Брута и потрясал клинком, рыча и показывая трибунам голову врага. Публика гремела овациями. Впрочем, глядя на кота, становилось понятно, что победа далась ему тоже нелегко. Сразу бросалась рана на плече, вспоротая шкура на боку, и ещё много где была кровь, как чужая, так и своя собственная.
Копьё Брута вонзилось в землю рядом с ним. Кригс подошёл и протянул ему руку.
- Вставай, брат, мы победили. Уйдём же зализывать раны поскорее, пока эти ублюдки не заставили нас драться друг против друга до конца.

Они победили, но Брут проиграл. Дурацкая броня, ни на что не годная!
Поднявшись с помощью Кригса и подобрав свое копьё, волк покидал арену позорно опустив голову. Теперь, потребуется нечто большее, чем победа без жертв, что бы поднять рабов. Возможно потребуется жертва иного толка. В любом случае, волк был в замешательстве.

Покинув арену, Брут дал волю эмоциям и выплеснул ярость, срывая с себя броню:
- Где этот жалкий шакал?! Броня не защищает! Даже от ножа!

В том месте, где его истыкали ножом, под снятой бронёй, что неудивительно, обнаружилось пятно крови.
Бонионис показался одновременно с Ганником, но при виде разбушевавшегося волка тут же ретировался за его спину.
- Я не подойду к нему, пока он в таком состоянии, я боюсь.
- Мне удалось подсмотреть за боем, но всех деталей я не видел. Что случилось? - озадаченно поинтересовался тренер у гладиаторов.
- Сраные болотники и их охотничьи выходки. Да ещё и этот решил с ними дружеские танцульки устроить. Но ничего, я их на ремни пустил, пусть и изрезали меня самого, гады. - бросив щит на пол и воткнув в него окровавленный меч, Кригс бухнулся на лавку и, потрогав раны, прикрикнул, - Лекарь! Тащи сюда свою жопу и свой порошок. Эти штуки сами собой не затянутся, а мне надо припасти побольше крови для Цезаря.
С опаской косясь на Брута, Бонионис пошёл заниматься ранами кота. Тем временем Ганник поднял скинутую броню и внимательно осмотрел.
- Это сюда тебя кололи? - он указал на зияющие прорехи в резиновой пластине на брюхе, - Брут, здесь такие дырки, что можно палец просунуть. Если бы не этот кусок резины, ты бы сейчас не стоял, а лежал. Но присесть тебе всё равно стоит. Давай-ка я посмотрю, что там у тебя.

- Если бы не этот кусок резины, я бы расправился с болотниками, а не вот это вот все!

Будь Брут человеком, например наемником, бывшим рейдером, он бы наверняка ответил что то вроде "да из за такой резины и появляются такие долбоебы как вы!", но Брут был Брутом и поэтому лишь рыкнув, пошел и сел на скамью.

Ничего не сказав более, Ганник убрал броню и занялся насущными делами.
И вот, пока один зверолюд помогал другому, другие делали то же самое. Со стороны это могло показаться довольно милым, но только если в упор не замечать и не знать, что на самом деле эти существа возымели необходимость в помощи из-за кровопролитных боёв, и что после, подлатав себя, они вновь отправятся биться не на жизнь, а на смерть.

Колизей гудел. Битвы продолжались. Между ними делали перерывы, как то сразу после крайнего боя Брута, так и после других тоже. Но трибуны не пустели ни на минуту, и зрители жаждали зрелищ, а арена - крови. Люди бились с людьми, зверолюди со зверолюдьми, в разном порядке. Один раз даже выпустили какого-то мутанта с тройным щупальцем вместо одной из рук, и он был ужасно ловок и изворотлив - хотя, честно признаться, Брут не увидел особой прыти, но парню страшно повезло с противником, который то ли был сам по себе такой неуклюжий, то ли встал не с той ноги. А ещё был бой, в котором принимали участие женщины-рабы. Волк ожидал, что это будет жалкое зрелище с хнычущими особами, ибо ранее видел среди рабынь именно таких, что никак не походили на бойцов. Однако, те девки сражались вдвое яростнее всех прочих мужчин, и то, что они делали друг с другом, превосходило по уровню жестокости ранее виденное среди мужчин.

Но всему приходит своё время, свой конец и своё начало. И пришло время Бруту вновь вернуться на арену. Он был свеж и бодр, вылечен и готов к бою. Пусть волк и проклинал броню, но раны, нанесённые ему ножом, действительно оказались неглубоки, и внутренних органов не задели. Впрочем, в этот раз никто не настаивал на том, чтобы он вновь напяливал на себя что-то, так что он сам волен был выбирать, надевать что-то или не надевать ничего вообще. Выбор оружия так же был за ним.
Когда Брут вышел на песок, его удивило то, в какой относительной тишине это произошло. Ни грома оваций, ни улюлюкающего презрения - он бы понял и то, и другое, но сейчас было как-то уж слишком тихо. Публика ждала чего-то, а волк ждал, когда же появится его соперник. Но никто не появлялся. Он был на арене один, и трубадур на вышке тоже подозрительно примолк. Однако, зверолюд заметил оживление в ложе Цезаря. Там что-то происходило. Нет, он отчётливо видел фигуру Цезаря, и ей ничего не угрожало, да и часть стоящих рядом охотников беспокойства не проявляла. Скорее всего, Брут был не единственным, кто это видел, но также и люди на трибунах, особенно самые ближайшие из них. Это привлекло их внимания, и все с нетерпением ждали развязки и хоть какого-то объяснения, из-за чего сыр-бор. Но на начало восстания это было совершенно не похоже.

Волк, выйдя по пояс голый, со своим верным копьём, выглядел растерянным. Он смотрел на трибуны, на ложе Цезаря и не мог понять что происходит. Он осмотрел песок арены.
Мышцы волка напряглись, а правая рука сильнее сжала копьё. Мокрый нос жадно втянул воздух.