Когда-то его звали по другому. И жил он на другой планете, в совсем другом доме. Конечно-же, намного лучшем. Да-да, со всеми удобствами. Его любили, уважали, перед ним даже пресмыкались, стремясь погреться в лучах славы. А теперь он - просто техник Фарсер, даже без фамилии, ибо на всю эту богом забытую станцию слежения живых техников, да не военных - раз-два и обчёлся. Почему же, спросите вы? Все очень просто. Многие люди, создававшие оружие раньше и продолжающие делать это и по сей день, говорят, что они - лишь инструмент чистого знания, который дает людям, военным генералам, средства. А как ими распорядятся - не их, конструкторов, дело. "Я создал оружие, а на курок нажимают другие." Знаете, очень удобная позиция. Она идет от конструкторов дальше - к инженерам. Да, наши станки сделали бомбу - но ведь если бы не приказы, мы бы положили её в "долгий ящик", или же вообще забыли о ней. Вплоть до солдата, который говорит, что его разум - не хочет, а рука - стреляет, так что это рука виновата, а не он, сам человек. Кто-то так может. Кто-то нет. Фарсер - из вторых.
Очевидно, что у такого оружия все испытания могли быть только лабораторными, а не полевыми. И все очень надеялись, что до реального применения не дойдет. А вот не судьба. Силы орбитальной обороны Гермионы-2 пропустили бомбу до верхних слоёв атмосферы, где она и сдетонировала строго согласно расчетам. Фарсер видел, что потом осталось от тех миллионов людей, что были на поверхности планеты. Видел, и не мог забыть. Каждую ночь эти картины снова и снова приходили к нему, и не помогал ни гипноз, ни врачи, ни алкоголь, ни тяжелые наркотики. Убивая живых людей, ты убиваешь часть живого человека в себе, становясь бессердечной куклой. Как андроиды-ремонтники, которых Фарсер поставил на "сохранение состояния", уходя домой из центра технического управления. Ну, если так можно было назвать будку, обитую старыми листами железа, со скрипящей дверью и прямоугольной дырой вместо окна.
Старик шел домой, замотанный в свой старый, потрепанный плащ, из-под которого виднелся замызганный комбинезон, и курил одну за другой сигареты. Легкий ветер развевал полы плаща, гоняя по полю сорванные с цветов лепестки. Эта планета... Такая свежая и молодая. Как вон та девушка. А Фарсер - такой старый. Прямо как этот боец, спустившийся с орбиты на стоянку с потрескавшимся от времени покрытием рядом с его домом.
Фарсер остановился, медленно поднял свою левую руку на уровень лица, всматриваясь в небольшой экран, проектирующийся на запястье. Датчики под площадкой считали геометрию, посчитали вес, провели наружный анализ агрегата... Да. старичок, сколько же ты полетал за свою жизнь? Что ты выдел и мог бы рассказать? Солнце пригревало обшарпанный корпус, согревая краску в том месте, где должен был бы быть бортовой номер, если бы эта девчонка (или кто-то другой, у кого она приобрела эту развалюху) не нарисовал бы там яркую мордашку с цветными волосами и яркими большими глазами, в зрачках которых отражалось небо. Судя по весу, боезапас там исчерпан под ноль, впрочем, и топлива тоже осталось не шибко много. Дюзы двигателей всё еще оставались теплыми, создавая теплое марево над посадочной площадкой, размывая контуры покрытых луговой травой гор позади. "Что, тоже куришь, старичок?". Видимо, и в самом деле проблемы с движкой, коли до сих пор не остыли. А ведь девчонка говорит, что ждет уже давно. Хотя... Молодые. Для них и пять минут уже - гигантская задержка. А вот для него время растягивает от одной смены операторов на другом конце линии связи до другой - а это по пару месяцев, строго по контракту. Пять минут, день, неделя - все единой. И все одинаково.
Фарсер вынул сигарету и щелчком пальцев отправил её в полет на обочину скромной тропинки, ведущей с горы к его дому.
- Добрый день, юная леди. И тебе привет, железяка. - обратился техник к прибывшей парочке, скинув с головы ветхие дырявые лохмотья, обозначавшие, должно быть, капюшон. Местное солнце не очень любит бледнокожих, а учитывая количество светлых дней на этой планете, ничего удивительного, что лицо Фарсера было сильно загорелым, и седые брови, борода и волосы сильно контрастировали с цветовой палитрой кожи. - Я человек старый, и привык к старым манерам, к старым методам ведения переговоров. Так что будьте добры начать заново - и так, как это привык делать я.
Старик снял перчатку без пальцев с правой руки и протянул её незнакомке:
- Меня зовут Фарсер, а вас? А заодно представьте своего спутника, а также этого летуна. Я вижу, вы замалевали номер. Угнан? Куплен у пьяного прапорщика? Найден брошенным где-нибудь в районе Оруэла-5, после той провальной орбитальной атаки в 6321-ом?