Час казни | ходы игроков | Темные Земли

Младший сын ярла малого, но жестокого клана норсов, Кинрив с рождения стал изгоем. Ему доставалась самые малые порции пищи, самые негодные доспехи и оружие, над ним насмехались и издевались. И он затаил злобу.
Когда, после пиршества в честь очередного удачного морского набега, клан делил добычу, отец Кинрива бросил под ноги нелюбимого сына лишь кости с пиршественного стола, громко хохоча над свим отпрыском.
Это стало последней каплей. Ночью, когда воины ярл, его любимые сыновья и прилигированные воины спали, опьяненные награбленным элем, Кинрив начал воплощать свою месть за годы унижений. Щербатым, почти негодным мечом, он зарубил своего ненавистного брата прямо в постели, также он заколол и его наложниц, чьей кровью он с удовольствием умылся.
Истертым ремнем изрубленного имперского кожаного доспеха, которую родственники пожаловали ему, как боевое одеяние, Кинрив задушил отца и отрезал его голову. Но его месть на этом не закончилась.
Одного за другим, он обезглавливал лучших воинов своего племени, что лежали в залах ярла, пьяными и беспомощными. Собрав кровавую жатву, Кинрив бежал, но его бегств не было незамеченным.
Харкон пришел на звуки боя и увидел, как целый десяток норсов наседают на яростно защищающегося юношу. Харкон, чуть понаблюдавший за боем, встал на сторону юношу, в считанные минуты изрубиив его противников.
Бесконечно благодарный, Кинрив тут же поклялся в верности своему спасителю.
И первой же мольбой нового слуги стала просьба сжечь дотла бывший дом Кинрива.
Форт этого проклятого клана, лишенный лидера и лучших воинов, быстро пал. В своей щедрости, Харкон даровал Кинриву богатую добычу.
Кинрив же занялся тем, что освежевал, выпотрошил, обезглавил и четвертовал каждое тело и каждого пленника, вплоть до женщин и детей клана, складывая свои трофеи в холм посреди пепелища.
После ужасных деяний, совершенно к радости богов, Кинрив птратил свою часть добычи на доспехи великолепной работы цвергов. Ведь так велели ему сами Боги.

Некогда известный как Жиль ЛаКруа, бретонский рыцарь-в-поиске, он потратил многие годы на поиске Грааля. Множество раз цель его поисков ускользала от Жиля, пока его внутренний голос не начал нашептывать ему, что Дева Озера смеется и издевается над своим рыцарем. Сперва рыцарь сопротивлялся зудящему шепоту, но это лишь отдалило тот черный день, когда Жиль встал на путь мщения.
Харкон обнаружил Жиля в одном разоренном кислевитском хуторе. Окруженный изрубленными телами селян, бретонский рыцарь, в густо покрытых кровью латах, стоял на коленях и держал в руках отрубленную голову юной хуторянки. Рыцарь безумно хихикал и бормотал, незамечая Харкона, разговаривая с мертвой девушкой и называя ее "Девой Озера".
Лишь когда Харкон выбил пинком из рук бретонца его "собеседницу", рыцарь обратил на хаосита внимание. Но бретонец испытывал не ярость или злобу, но радость. Он нашел того, кто так же не приемлет Деву Озера.
Бретонец поклялся в верности Харкону на крови крестьян, взял себе новое имя и титул. Цверги охотно согласились перековать доспехи Ханрота, в обмен на пленников и золото. Излюбленным развлечением Ханрота стали пытки и издевательства над юными пленницами и долгие беседы с той самой отсеченной, уже почти истлевшей, головой кислевитки. Его новым поиском стала месть.