Curiosity | ходы игроков | Operating table (abend)

Свободный житель гор… что же за кровь течет в жилах голиафа? Мнимая ли крепость наполняет силой его тело? Сколько невероятных вопросов занимали разум темного чародея, подготавливающих Кожевяку к операции. Деревянный стол, пропитанный кровью множеств существ, с пробоинами и зазубринами, холодел под спиной. Жесткие кожаные ремни приковывали могучего воина к столу. Он с трудом приоткрыл затуманенные глаза. Уши заложило. Голова и тело болели. Грудь…какая-то ноющая боль рядом с сердцем. Есть ли у голиафа сердце? Сейчас самый лучший момент это выяснить. Слабость разливалась по мышцам, делая их ватными. Тошнило от душащего запаха крови и разлагающейся плоти. Дышать было больно… и казалось нечем. 

Когда взгляд немного прояснился, сквозь слабо приоткрытые, пока мутные, глаза, парень различил силуэт человека в черных одеждах. Нет! Никакого скрывающего лица балдахина. Скорее сложного кроя одежда из необычного мерцающего материала, отталкивающего от себя кровь и грязь. Белая кожа… белые волосы… желтые, как у больного, глаза. И белки желтые. Губы обожженные и черные. Черты лица острые, даже аристократические. Не эльф… человек. На шее виднеется татуировка. Какая часть круга с надписью и еще какими-то деталями, скрывшимися под одеждой. Рукава наряда высоко подобраны. Кожа рук опалена и до локтя покрыта глубокими старыми шрамами. На шее золотая цепочка. 

- Аха… очнулся, - чародей поводил перед носом было двинувшегося голиафа флакончиком с отвратительно смердящей жидкостью. Со словами чародея вернулся слух. – Вдыхай. Вдыхай! – позвал он голосом доброго доктора. – Хм… позови нашего Темного Властелина, Граск. И поживее. Пусть взглянет на этого красавца. – Чародей отошел и это позволило оглядеть комнату. Неспешно, ибо навалилась сонность и разумом медленно начала овладевать дрема. С низкого каменного потолка свисали крепко накрепко вделанные цепи с крюками. С давно запекшейся бардово-черной кровью. Клетка, в которой сидел малыш лет семи. Человеческий. Сбоку виднелось какое-то приспособление, куда можно просунуть голову. С запорами. И нечто, что очень популярно у южан и что называют в Амне дыбой. Чародей отошел к столу и принялся смывать кровь с рук в пиале с какой-то жидкостью. Горбун-орк, хлопнув дверью, куда-то ушел. Последнее, что увидел Кожевяка, это как маг выбирал приспособление для продолжения своих изысканий… И в этот момент, не в силах более бороться со сном, голиаф мерно задремал. 

Когда он вновь проснулся, то заметил другую фигуру. Существо было закованной в черный доспех. На лице закрытый шлем, украшенный крыльями летучей мыши. Говорил гуманоид гулко и как-то… рычаще? Не разлепляя широко глаз, воин разглядел гарду меча новой личности. Ее венчало изображение человеческого черепа. И чуть приглядевшись, он заметил, что аналогичные черепа, только когда-то заключенные в круг, украшали его доспехи. Тяжелый диск удерживал плащ. Рука, сжимающая свет, была изображена на нем. Этот символ буквально въелся в разум Кожевяки. Стало как-то особенно страшно. 

- Зачем ты звал меня, колдун? – спросил темный рыцарь.
- Показать тебе свое новое детище.
- Голиаф? Ты глуп! Горцы – народ свободолюбивый. Они не подчинятся.
- Нет, но я немного помогу им. И начну с этого. У нас появится новая, могучая армия.
- Им нет дела до городов и разборок людей, - рыцарь двинул рукой, отмахиваясь от идеи мага, как от назойливой навозной мухи. - Им не продашь ботинки. И не заманишь пустыми обещаниями. Они как волки… что те смотрят в лес, так и эти будут стремиться вернуться в горы.
- Больно много ты знаешь о голиафах, - хохотнул чародей.
- Достаточно.
- Они заменят для нас орков, троллей, гоблинов и нежить. Эти безмозглые и прожорливые твари мне порядком надоели.
- С троллей много проблем в будущем. И они растут и плодятся слишком быстро. Нежить?.. еще одного подобного некроманта я не выдержу. – Хмуро ответил закованный в адамантиновые латы воин. Но орки полезны.
- Они глупы.
- А эти будто обучались у Келбена Арунсуна? –передразнил рыцарь.
- Они очень способные, - парировал маг.
- Они ненадежные!
- Мы не пробовали, чтоб узнать это наверняка. И я кое-что придумал, чтоб заманить их на нашу сторону.
- В любом случае, Вотердип не взят с горсткой орков и голиафов.
- Да… слабовато. Поэтому предлагаю просто уничтожить верхушку. Неожиданно. Напав изнутри.
- И как же ты собираешься это сделать? Никаких денег не хватит нанимать допплегангеров.
- Все элементарно, мой Темный Устрашающий Властелин!.. – издевательски заговорил чародей, придав голосу силы и издевки.
- Перестань_так_меня_называть, - процедило существо из-под шлема.
- Хорошо. Я тут подумал… проект, конечно долгий, но что если навербовать достаточно голиафов, сделать моду на телохранителей этой расы, а потом в одночасье прибить управляющих городом?
- Ага… сейчас бы хлебнуть что-нибудь, чтоб помянуть твою глупость, маг. И как ты собираешься разобраться со всеми этими Избранными и Величайшими Героями Фейруна? У меня нет настроения выслушивать нравоучения Эльминстера, превратившегося в зеленый куст… Еще раз, - мрачно закончил темный рыцарь.
- Ладно. Тогда просто займемся нашим делом. Но устроить войну было бы неплохо. Точно тебе говорю.
- Гм!.. – издал воин в шлеме и направился прочь из жуткой комнаты, гремя доспехом и шпорами кованных сапог. 

- Хм… - некромант повернулся к Кожевяке. Он долго смотрел на него, коснувшись рукой подбородка и о чем-то сильно задумался. – Все равно сделаю по-своему.
- Граск! – позвал он орка.
- Да, хозяин? – послышался дрожащий голос горбуна.
- Принеси мне чаю. С медом. Бррр! Холодина какая в этих подземельях. Хочу в Аскатлу. Вот там было раздолье.

Рот голиафа открывался и закрывался, словно у вытащенной из воды рыбины. Щёки надувались, практически неморгающие глаза угрожающе пучились, но..здоровяк не издал ни одного из гневливых слов, что так рвались с языка. Пока не издал.

Операция прошла для голиафа успешно. Точнее без последствий. Маг стоял в стороне, ожидая чай. Его острые когти нетерпеливо барабанили по столу. Каждый удар  отдавался в голове Кожевяки словно барабанный бой. Бам. Бам. Бам.

- Кто это сопит? – спросил себя чародей, задумавшись, и не глядя на жертву эксперимента. – Ааа… зомби.
Он замолчал, успокоившись, что быстро нашел ответ.
- Но я же не делал зомби… - встрепенулся некромант, с недоумением глянув на каменного. Он подошел к нему, придирчиво оглядывая. – Эх, печально. Бедняга. –Альбинос постучал когтем по подбородку, поддерживая локоть левой руки. – Испортил материал. Наверное, я где-то ошибся. Эх, - он грустно вздохнул. – Придется избавить его от страданий и добить. Жаль-жаль, - причитал маг и отошел, подбирая молоток и иглу. В этот момент вошел Граск, осторожно неся горячую чашку на блюдце, что для него было особенно трудно.
- Хозяин! – обрадованно позвал орк. – Готово! Только горячий. Осторожно!
Колдун бросил ужасные игрушки и перенял горячий напиток. Вдохнул аромат.
- О Велшарун… божественно. Ммм… - довольно протянул он, отпив.
- Хозяин?
- Что тебе, Граск? – мужчина вопросительно выгнул бровь.
- Я тут… хм. Вы же меня любите? – помявшись, спросил страшилище.
- Ну, конечно. Что за глупый вопрос, –отмахнулся чародей.
- Хм… Я тут подумал… А почему вы выбрали именно меня? Вы же могли бы завести себе…суккуба, дракона или там… красивую ученицу.
- М… - маг сделал очередной глоток чая, - Я думал о белокурой красотке. Приглядел одну. Но она оказалась жрицей Ловиатар. И в самый последний момент меня осенило… черт подери, это же я причиняю людям страдания и боль. Так какого хрена я должен терпеть это сам? И тут у торговца рабами я углядел отвратительного уродца. И понял… это судьба. Для образа кошмарного некроманта мне не хватает только мутанта. И вот он ты, Граск, - чародей ласково и победно улыбнулся. – Обожаю тебя, - его губы растянулись в неподдельном восторге при виде горбуна, а потом скрылись за чашкой, когда последовал глоток ароматного горячего напитка.
- То есть я что-то вроде вашего любимого котика, украшающего диван?
- В самую точку! – альбинос подмигнул орку.
- Но-но… - опечалился тот.
- Граааск, ты мой любимый урод. Ты чего? Тебе что плохо живется? Я даже наказываю тебя только по праздникам, когда весь мир счастлив и радуется. А твой горб это вопрос однодневной операции. Мне сделать из тебя красавца – раз плюнуть.
- То есть когда-нибудь вы сделаете меня красивым? – с надеждой спросил Граск и сцепил руки в молитвенном жесте.
- Что? – изумился колдун. Его лицо вытянулось, глядя сверху вниз на мутанта. –Ааа… Аха-ха-ха! Нет, конечно же. Зачем ты мне нужен красавцем. Мне нужен урод!
- Но-но… - глаза горбуна увлажнились. Не в силах сдерживать слезы, тот резко развернулся и, ковыляя, бросился прочь.
Некромант остался в пыточной, невозмутимо серпая чаем. Продлилось это недолго.
- Граск! Я пошутил!
Никто не ответил.
- Граск! – позвал чародей. Нервозность скользнула в его голосе.
Тишина была ему ответом.
- Черт! – оставив на столе с инструментами чашку, чародей бросился за горбуном. 

– Граск, ну, прости меня! Ну… не хотел! Ну, Граск! – доносилось до слуха голиафа из-за закрытой двери.

- К-котиков он диванных л-любит, - кряхтел ёрзающий в путах голиаф, когда его пленитель скрылся за дверью. "Ых-ых" отвечали ему скрипением жесткие ремни. Зомби ли не злмби, но его крайние слова по поводу Кожервяки гворили, что дитя гор все равно что мертвец!

Мышцы совсем задеревенели и затекли в путах. Потребовалось немало времени, чтоб порвать ремни.

- Ты хоть знаешь насколько ты мне подходишь, Краск? Я же не могу без тебя! Только подумай, каждый может сделать зомби. Этим никого не удивишь. Нынешние герои уже не боятся оживших мертвецов. Это пушечное мясо. Весела мясорубка. Нашествия армий тьмы чуть ли не по несколько раз в год происходят. Все давно привыкли. У всех у кого ни попади есть имп - полезные, но хитрые твари. Квазиты, которые обязательно уничтожают твою лабораторию. Вечно умничающий дракон. А суккубы? Это уже пошло! К тому же обманет и подчинит себе. Брр! Не хотел бы я попасть к такой в руки. Ну, так что? Простишь меня?
- ...!!!
- Послушай! Слезы и такие скорбные глаза - это слишком ультимативно! Никогда не мог терпеть, когда жертвы живы и причитают, а когда это ты делаешь... у меня сердце разрывается. Ну, Краааски, что мне сделать, чтоб ты успокоился? Хочешь имбирное печенье?
- ...
- Нет? Изменить тебя? Пойми... я устрашающего вида некромант и ты... ты должен вызывать в людях трепет и ужас, чтоб они думали, будто я могу любого превратить в отвратительного горбу... аааа! Ты не отвратительный! Нет... я хотел сказать... в общем...
- ...
- Хм?.. Как это уходишь? Куда это ты собрался? Эй!? А ну вернись! Живо!
- ...
- Ладно-ладно... Когда мы... - маг запнулся. - Когда дело будет... сделано... я... исправлю тебя... Черт, не припомню, чтоб я так переживал с тех пор, как меня закидали помидорами по время фестиваля бардов.
- ...?
- Ну... было дело. Когда-то я неплохо играл на арфе. Хм... пошли что ли... отпразднуем, что ты никуда не уходишь.
- ...?
- Голиаф? Ааа... Он уже овощ. Его смерть обождет.

Голоса стихли и более не доносились до ушей горца.

- Сам ты редька! Чёрная! - обиженно буркнул голиаф, с удовольствием растиравший перетянутые ремнями запястья и голеностопы, разгоняя застоявшуюся кровь. Похоже у этого некроманта был сегодня такой день - затрагивать самые чуткие струны в прячущихся за ужасными телами нежными душами монструзных гуманоидов.

- Бежим.. Куда ж нам бечь?.. - оглядев помещение в поисках чего-нито полезного, ну там приодеться, приобуться, привооружиться. Ну и конечно таких мелочей как окна или там двери, совместив с осторожным выглядыванием из оных...

Выбравшийся на волю горец, в процессе растирания перетянутых мест обнаружил, что к пущему удовольствию он гол и в комнате не обнаруживается ни его вещей ни одежд. Зато имелся пропитанный влаго-непропускающей жидкостью белый фартук*, небрежно накинутый на грубо сколоченный стул с невысокой спинкой. И пара эластичных перчаток по размеру руки некроманта из желто-кровавой плевелы.   

На столе с разложенными инструментами (молотки, щипцы, крючки, иглы, маленький странного вида ножичек и прочие непонятные варвару вещи) стояла кружка чая. 

На полу обнаружилась яма вроде тех городских общественных отходников. Множественные бурые следы свидетельствовали, что в нее сивали кровь и спускали отходы. 

В подвешенной к потолку клетке сидел мальчишка и обессиленно-апатично взирал на голиафа. 

В целом комнатка оказалась скромно обставлена хитрыми позорными и пыточными механизмами. Ни оружия. Ни брони. И одна единственная прочная деревянная дверь, ныне прикрытая, вела прочь из страшной комнаты.

- Коротка кольчужка, - повязав фартук на манер набедреной повязки, заткнув за него завернутый в перчатки ножичек, Каунанео брезгливо осмотрел яму, потягивая чай из кружки.

- Эй, шкет, ты может знаешь, что тут за дверью? А, и еще, широкий ли слив там внизу? Неохота самому лазить, проверять...

Некромант оставил постеснявшегося выбраться из пут голиафа, но варвар упорно продолжал разглядывать сточную яму. Как-нибудь его спросят в Вотердевиан Таймс, что же он там нашел... или найдет?

Стоило Кожевяке повязать халат, чтоб прикрыть причиндалы (хотя если подумать уж каменному-то человеку нечего стесняться!), то обнаружил у себя на груди аккуратный шов, сделанный мелкими стежками. Чародей, конечно, сучара, но в работе старательный. И чай у него с голодухи очуметь какой вкусный, словно монахами высокогорными собранный.

Малец лишь слабо застонал в ответ на слова Куананео.
- Пить... - слабо прошептали его высохшие, потрескавшиеся, губы.

- Хм.. Ну глотни чтоль, - протянул гигант кружку пленнику, а сам заозирался в поисках добавки, едва сдержав позыв потрогать да поковырять шов на груди пальцем.

Мальчик принял слабыми руками чашку. Он пролил на себя немного. От напряжения руки его тряслись, но он все же сумел поднести к губам кружку. Пил жадно, закрыв глаза. Горло мерно двигалось. Он устало опирался костлявой спиной о решетку клетки. На теле пацаненка оказались ушибы, рубцы от веревок и несколько аналогичных, как у голиафа, швов на животе и груди.

Когда он допил чай, то хрипло выдохнул, двинув губами и глубоко, чуть облегченно, задышал. Рука с кружкой опустилась. Посудина встала на дно подвешенной клетки. А паренек прикрыл глаза, борясь с подступившим к глазам слезам.
- Д-домой х-хочу, - слабо прошептал он, жалкий и обессиленный.

- Я в Спинномирье, домой хочу, я так давно не видел маму! - басовито напел голиаф, с сомнением в голосе оглядев паренька.

- Так что-нибудь знаешь? Про слив, про коридоры? Или можешь хотя бы сам идти?

- Совсем ос-слаб, - вымученно взглянув на могучего голиафа, тяжело дыша прошептал паренек. Он словно вслушивался в только что отзвучавшее грубоватое пение варвара. Во взгляде мелькнула отрешенность, точно малец представил себя в ином месте, а не в клетке, запертый кошмарным некромантом.
- Дыр-ра... - выговорил он, слабо коснувшись решетки и отодвигаясь в сторону, чтоб Кожевяка сумел подходящим инструментом открыть дверцу клетки, - в страш-шное м-место. К-колдун его боит-тся.
С одного мощного движения голиаф отжал прутья. Паренек нашел в себе силы удивленно посмотреть на горца. И протянул тонкие руки к каменному человеку. Оказывается, у него есть сердце.
- Плох-хой дядя... ее... уб-били. М-маму, - забормотал он, едва сдерживая подступающее удушающее горе. - Но я п-помню дорог-гу.

- Н-ну.. За слезы наших матерей.. - продолжил мурлыкать горские песни голиаф, пытаясь так вытащить заморыша из плена клетки, чтоб не повредить ненароком щуплое тельце своими могучими мышцами.

- Что ж, указуй дорогу, - решив, что лезть туда, куда опасается лазить колдун, Каунанео доверился доходяге-провожатому.

ссылка

Страшный большой дядька Куананео казался сейчас синекожим ангелом. Малец успокоился, слабо махнул рукой на единственный выход, а его спаситель не слишком тихо, шлепая по полу голыми ногами, осматриваясь, выбрался из комнаты. Паренек оказался очень легким, словно жизнь теплилась в нем из последних сил. Если пыточная, назовем ее так, казалось то ли кладовкой, то ли каким-то отходником, ныне использующимся совершенно для других целей, то теперь каменный пол сменился украшенной старой, выцветшей и затертой плиткой, а стены покрывали рисунки, облупливающаяся штукатурка, краска и следы мозаики.

Голиаф приметил черную лиану, спускающуюся с потолка в левом заднем углу помещения, закрепившуюся корнями в дыре стены. Она цвела иссиня-черным колокольцем, словно не замечая мороза, царившего в холах странного сооружения без окон. Потолок в следующей комнате оказался выше, а сама она не намного больше той, которую Хакэгаколгау только что покинул. Следующая дверь выводила в вероятно следующую пустую комнату или коридор. Снаружи тянуло плесенью и свежескошенной травой. В этот момент здание тряхнуло где-то совсем рядом и с потолка посыпался песок. Издали донесся чей-то очень знакомый возмущенный голос.

- примерное изображение рисунка на стенах.

- Чего-это за каляки-маляки такие, а? Впрочем неважно, кажется начинается землетрясение..может выберемся по лиане, а? Чтоб никто не догадался! - остановившись, и, наклоняя в стороны напоминающую поросший мхом валун голову, Каунанео так ничего и не сообразил.

Большой синий дядя оказался смешной. Взобраться по лиане!? Хих! Ему явно не хватало хвоста с кисточкой. Малец улыбнулся, оглядывая растение и рисунки. Как-то… легче стало от шутки. Манящая свободой дыра была совсем маленькая, позволяя прорасти тонким стеблям вьюна.
- М… - замялся мальчик. – Похоже… на храм, - неуверенно прошептал он.

- Получается как на клешне у рака, всегда вперед? - тоскливо посмотрев на манящую в отвестии свободу, голиаф поковылял в следующее помещение.

Мальчишка хмыкнул, не зная, что ответить Кожевяке. Он только сглотнул подступивший ком, когда они на цыпочках направились к выходу. Приоткрыв дверь и выглянув в щелку, могучий голиаф заметил человека... нет, то был мертвец. Живой мертвец. Зеленый. С растительными наростами, вроде коры. Он тащил мешок с вещами. Внутри мешка что-то ярко светилось. Он был полностью набит каким-то вещами, выпирающими то там то тут. Шел он медленно. Выеденный череп покрывал густой мох, словно из тех, что едят северные олени. Клоки волос торчали то там то тут, замененные растительными вьюнами. Грива листвы красивым каскадом спускалась по трупу в тряпье. Голиаф заметил острые уши... то был эльф. Скорее всего тело самки, если судить по строению, еще доступных взгляду не заросших и не прикрытых одеждами частей тела. Порождение злой магии неловким движением отворило дверь.

Мальчишка едва не закричал от страха, но вовремя укусил себя и ткнулся Каунанео в грудь, чтоб не видеть кошмарное создание, утаскивающее мимо высохшего древа, что возвышалось среди изящных расписных колонн. Свод приобрел форму полукруга, устремляясь ввысь. Картины духов украшали стену. И неизменным его мотивом была женщина, что едина с природой.



Огромный овал с вырастающим в нем колоннам, подобно титану, поддерживающему небеса, являл собой огромный храмовый комплекс. По заложенным отверстиям темнотой было заметно, что когда-то солнце через них проходило свой путь, отмеряя время, сезонам, жизни и смерти, тем достигая баланса. Плитка в овале-коконе, составляющем главную часть комплекса, была выложена в форме алого цветка.



Свои корни роза пускала из теперь заросшего тиной болота, в которое превратился квадрат бассейна чистейшего источника.

- Вот ты какой, цветочек аленький.. Чую, и чудище где-то быть должно.. Точно как в сказке, человечий некромант, а вот красавица какая-то неголиафья, если это конечно она мимо нас костями прогремела.., - жарко шептал Каунанео в ухо мальчонке.

- Ну что, куда теперь? Может ты не только выход, но и кладовку знаешь?

Мертвец зашла в помещение. За ней хлопнула каменная дверь. Парнишка слушал голиафа, загривком чуя ее скрывшуюся из вида фигуру. Дыхание голиафа обжигало замерзшее ухо. Теперь ему всегда было холодно. И голодно.
- За... алтарем, - просопел малец.

Впереди, если пройти ближе, и впрямь расположился полукругом со статуями богини плодородия алтарь. Серая тень, невнятно бормочущая витала над полом. Волосы ее развевал несуществующий ветер. Глас ее был обращен к богине, исторгая из живота своего проклятия и оскверняющую ересь. По правую руку зала, уходящего в восточное, пока неисследованное крыло, брела фигура монашеская.

Мертвец в зелено красной робе, старой, как пара веков, брел неровно, вторя словам противной жизни молитвы.

- И да увянет жизнь, семена поразит болезнь. Обернутся они тленом. Погибнет пусть приплод людской, животины всякой и любого существа. Пусть смерть и проклятие разольется в соках их и уничтожит разумных и неразумных тварей, предав жизни их в руки смерти, когда час жатвы придет с полетом огненной кометы!

- За алтарем, гришь? А этот? А, была не была! - и голиаф, подбросив паренька, будто мешок с вещами, поудобнее, покрался к алтарю.

Голиаф тихо покрался, стараясь не привлечь внимание разражающегося проклятиями и оскверняющими храм словами безумствующего духа. Он пробрался за полукруг из статуй, то останавливаясь, замирая, то укрываясь за колонной или огромной потрескавшейся вазой, и в конце концов оказался вне видимости призрака. Далее вверх вела величественная лестница. Обломанная у своего основания, когда-то явно она вела снизу (от земли) к главному порталу храма, а теперь… проход из самых недр. С нее, если оглянуться, открывался отличный вид на овальный зал святилища и… потолок… только сейчас Кожевяка заметил стыки огромных лепестков. Когда-то эти прекрасные стены распускались, словно живой цветок. 

Лестница вела вверх десять метров. Стены тоннеля были грубо выложены булыжным камнем. Оканчивался тоннель тяжелыми двустворчатыми дверями, окованными железом. Два огромных круглых кольца служили ему ручками. Когда могучий голиаф достиг их, затенённых от далеких теней, ибо факелы не освещали эту часть подземного прибежища злого чародея, мальчишка успел заснуть, слишком слабый, напуганный и измученный, чтоб не погрузиться в забытье в своей детской немощности.

- П-проводничок, - шепотливо пробухтел голиаф, зябко ёжась чесанул потные от холода чресла и сощурился, пытаясь чего-нито рассмотреть.

- Тудыть штоль? - будто сам с собой посоветовался он и покрался дальше, к дверям, открывать их и рваться на свободу, под нескрытое сводами небо. Конечно тянуло развернуться, почесать кулаки о лицо колдунишки, разорвать на кусочки подлючую нежить и изгнать богохульного духа, но.. страшно было, ведь как-то они уже разок спымали его? Кстати как, вот вопрос? Весьма некстати принялся он ворошить память.

Мальчишка заворочался и издал тихое ворчание, приоткрывая слипающиеся глаза.
- Туда, - прошептал он, еле двигая губами.

Дверь, выводящая из храма оказалась незаперта. Да и с чего ее запирать? Кто ж это в своем уме полезет в логово некроманта и рыцаря Бейна, полное призраков и живых мертвецов? Дураков нет!

Представшая глазам голиафа темнота уводила куда-то вперед. А вот куда... черт его знает, но потянуло городской канализацией.

Тем временем в столовой разговор зашел о невозможности завоевания Вотердипа до весны.
- А я тебе говорю, твое темнейшество в доспехах... ты когда-нибудь их снимаешь и моешься ли? Ладно-ладно... к делу... Так мы не можем просто так наделать армию нежити и послать их против города. Потому что через пару часов на морозе они заледенеют и местным жителям будет разве что оставаться с прибаутками и смехом разбивать подкрашенные зеленью человеческие статуи.

- Почему вся нежить зеленая? Черт тебя подери... а кто нападал на эльфов Нордахаерила в Высоком Лесу? Не пропадать же добру... и чонтийский храм на них как-то странно воздействует. Мало того, что здесь все призраки бывшие еретики и предатели, так и наша эльфийская нежить (кстати, они практически не разлагаются!), начинает какой-то бред нести. В общем... я за то, чтобы отыскать чертову книгу и возвращаться домой в Долины. Холодно здесь, сыро, затхло, канализация... и ни одной красивой женщины. Кроме дроу. Но меня уже воротит от темных эльфов.

- Тудыть так тудыть, - сглотнув подступающий к горлу тошнотный ком, голиаф также тихо аккуратно пошаркал в канализацию с мальчонкой наперевес, не забыв однако притворить за собой дверь. Также бывалый горец попытался приметить дорогу, которой шел, традиционными навыками выживания - памятью и оставлением знаков-меток: царапины поперек трещины на стене, кучки камней определенного количества и формы..

«Ты вспомнил как это было. Спустился весной с гор, словно талый снег, чистый и незапятнанный ничем, совсем не похожий на то, кем очнулся на операционном столе некроманта. Редкие цветы высовывались из-под снега. Горные козы резво прыгали по скалам. Их блеяние далеко разносилось в воздухе, отдаваясь эхом от каменных стен, воздвигнутых причудливой волей богов и титанов. Внизу люди вспахивали поля. Такой черной земли, столь много ее, ты никогда не видел. Теплая и плодородная. Деревенские жители пугались каменного человека, но ты, Кожевяка, оказался не злым парнем и довольно легко располагал к себе мягкотелых долийцев. Конечно, не всем ты нравился, но и не у всех вызывал неприязнь. Тобой пугали детей, а порой их стайки, щебеча как птички, следовали за мощной поступью голиафа.

«- Покрути меня! Покрути! – просили эти маленькие люди, наслаждаясь могучей силой каменного человека».

Но ты направлялся в город еще не ведая, какое коварство он в себе таит. Самый великий город на Фейруне. Он манил множество путников, героев, чародеев и прочих личностей. Здесь одинаково умирали злодеи и радетели добра и справедливости. Но очень и очень немногие обретали славу, богатство и могущество. Впрочем, кто-то же должен заботиться об обществе, когда другие так и норовят его уничтожить? Но было ли дело тебе до посторонних? Скорее всего нет. Чем ближе ты подходил к Вотердипу, тем настороженнее становились люди и нелюди. И вот однажды, проведя много дней в пути, ты, наконец, достиг сияющего града с его невысокими зданиями, с его нелепыми жителями, погрязшими в своих мелочных делах, с его чуждыми противными запахами и не менее отвратительными традициями. Это было теплой весенней ночью, когда подозрительный страж не пустил тебя до рассвета за восточные врата.

«- Мне плевать, где ты скоротаешь ночь, кусок булыжника! Ворота открываются утром, а теперь пошел прочь, пока я не угостил тебя арбалетным болтом! – таков был его наказ после захода солнца».

Утром ты вошел в город. И что же? Столько новых впечатлений… о чем ты думал, нелюдь с непроизносимым именем, в первые часы своего короткого приключения?

Насыщенный день окончился вечером в таверне для горца. Ты хорошо его запомнил, потому что люди собрались на состязание по арм-реслингу. Они хотели помериться силой… и победителем того веселого вечера стал минотавр. Потом ты отправился спать, когда под покровом ночи явились они, выкрали из теплой постели, слишком мягкой и непривычной… Ты помнишь только полную Селуну и лабиринт покрывшихся почками веток, тогда, в полузабытьи, показавшиеся тебе взбухшими гнойниками.

И теперь ты очнулся здесь… в храме чуждого божества, с детенышем неизвестной самки на плече… непонятно сколько времени прошло, который шел год, день, месяц, сезон… но сейчас ты здесь. В канализации какого-то человеческого города. Здесь темно, холодно и ты не знаешь, как покинуть его однообразные тоннели». 

Кожевяка прикрыл дверку и отправился в странствия. Некромант же допив чай и доев печенья вернулся в операционную, некогда бывшую кладовкой, с намерением вогнать иглу в голову показавшегося овощем горца, но обнаружил лишь порванные путы и свободную клетку.
- Хм… - многозначительно протянул маг.
- Хозяин… каменный сбежал! Отправить погоню? – услужливо спросил горбун, хватаясь за подол изящных одежд чародея.
- В погоню? Нет, зачем? Наконец-то он вырвался, а я думал он никогда не сообразит… Фух… - альбинос вздохнул с облегчением и театрально провел рукой по лбу, стирая невидимые капли пота.
- Что?.. Хозяин, о чем вы? Как можно? –озадаченно затараторил уродец.
- Все элементарно, мой маленький Краск. Скоро он разнесет весть по всему Вотердипу. Через две недели город будем мой… и никаких темных рыцарей, будь он трижды неладен! 

Кожевяка, касаясь рукой стены, чтоб не упасть и не потеряться в темноте, брел с мальчишкой на плече во тьме смрадных тоннелей. Он не видел куда ступает. Его ноздри давно забила вонь испражнений и он уже перестал чувствовать какой-либо запах. Пару раз он во что-то вляпался. Однажды рой крыс пробежал мимо него. Благо их было всего четыре или пять особи, так что это не грозило ему быть съеденным заживо. «Кабанчики» пронеслись, не стесняясь, по ногам, заставив вздрогнуть могучего воина. 

В одной набедренной повязке горцу становилось холодно. Он брел непонятно сколько времени и куда. Вроде сделал несколько поворотов… и с уверенностью мог бы сказать, что не найдет даже дороги назад. Где он и где выход не знал уже никто. Если в темном тоннеле и были какие-либо приметы, на стенах неровности и зарубки, и если и удавалось их почувствовать, то жителю гор они не говорили ровным счетом ничего. Устав скитаться по бесконечным тоннелям, голиаф свернул в последний раз и услышал приглушенное бульканье. И дыхание. Хриплое и что-то чуждое было в нем. Новый чужеродный запах вплелся в амбре отходника, кисловатый, заставив выделиться слюну. Едва слышимо среди гула воды донесся звук, напоминающий раскрывшийся цветок. Огромный цветок. 

Что-то склизкое схватило голиафа за ногу. Это оказалась рука…
- Беги, - протянул голос в последнем порыве. Это новое существо, которое нельзя было разглядеть, дернуло и потащило свою вознамерившуюся ускользнуть жертву. Рука попробовала крепче вцепиться в ногу, но лишь соскользнула, оставив желейную мерзость за коже каменного человека. Судя по звукам…мужской голос истошно вопил, застывшего в ушах Кожевяки нотками дикого необузданного ужаса, сквозь которое прорывалось бульканье и хлопанье, и неистовое царапанье до кости когтями по каменной кладке канализационного тоннеля. Оставалось радоваться, что голиаф сейчас не видит, что за тварь он обнаружил в канализации.

- Чтоб тебя! - проревел голиаф, от брезгливости едва не роняя мальчонку - вот такое мокрое, склизкое, омерзительное он совсем не переносил: не собирал слизняков на рыболовную наживку, не высасывал улиток, не вытягивал кровь пиявками!