Curiosity | ходы игроков | Extremes meet... or not (mission accomplished)

Жуткая вонь испражнений и шум воды пробудили двоих совершенно разных существ. Возможно, они не понравились друг другу с первого взгляда, но было у них нечто общее. Они не помнили как попали в темную комнату. Ее наполняло слабое освещение от фосфоресцирующих грибов, совершенно разных цветов, которые росли между и поверх булыжника, коим выложен потолок, стены и пол. Подземелье? Что же это за проклятое место? Эльф и орк заметили своими чуткими глазами на скользком каменному полу кровавое пятно и следы слизи, уводящие к единственному выходу из комнаты. Дверь была наполовину разломана и висела на петлях. Что-то вдалеке хлопнуло и заскрипело. Шагов слышно не было. Булькала вода. Авантюристы, кем бы они не были, чтобы не вело их в жизни, ощутили угрозу своим шкурам, а то, что при них была только броня, теплая одежда и оружие лишний раз намекало, что кто-то старательно позаботился об их скарбе.

На Филголфине осталась мифриловая кольчужка, волшебный плащ, длинный лук, и единственная стрела наполняла его колчан. Если тот, кто обворовал его, был шутником, то он явно рассчитывал, чтоб тот либо застрелился, либо доказал, что он истинный эльф. Впрочем, никто не обратился ко Второй Стреле с кровавым предложением.

При орке же оказалась одежда, плащ, броня и меч? Разумеется, он был куда более мудрым и мозговитым парнем, потому не станет убивать ушастого, когда их ждет неизвестно что. А еще говорят, что эльфы прекрасны, умны и... в общем, к неизвестному лесному дикарю, с которым его столкнуло Провидение (никак не иначе) все это явно не относилось.

Кап-кап, бульк-бульк, шшшшш!.. Какой сейчас год? Какой день? Что за место? Кто этот парень? Синяки по всему телу и больная голова говорили, что оба попали в крупную переделку.

- Во имя Кореллона...,
От вони Финголфин закашляется, втянув сишком много местного амбрэ. Моя голова... в канализации? ..... ничего не помню... орк? Все демоны ада! Хоть кто-то может объяснить, что происходит?.... голова попыталась встать на место... ,
Оказалось, что вещи местами потеряны, и потерялась одна важная вещь - память..
Только смутное женское лицо с шаловливо оттопыренными заостренными ушками всплывало в пустой голове...
Элф напрягся, извлекая из памяти слова общего языка
- я не враг, надо уходить, сдесь опасно

Настоящий охотник! Секондэрроу с ходу понял, что находится в сложной, разветвленной, системе городской канализации. Но какого города? И что он здесь забыл? Неизвестно. На пару с очень бледным орком!

На холоде, а он был заметно ощутим по негнущимся от стужи пальцам, запах нечистот сильнее чувствовался, как то бывает только зимой. И парок изо рта вырисовывал бесформенное облачко. Брови и волосы эльфа покрывал иней. Да... придется хорошенько отмыться, когда Финголфин выберется из отвратительного и жуткого места. Приязни добавляло, что каждая мышца отдавалась болью при малейшем движении. Очевидно, его хорошо избили, прежде чем бросили умирать как заболевшего пса. И металлический привкус во рту. Кровь? Собственная или чужая (если задуматься над происхождением кровавого пятна, расползшегося на камнях, совсем еще свежего), наполняла рот.

Единственное, что радует, что кому-то еще хуже чем тебе.
Орк был в прострации, хотя зрачки бегали, уши дергались от эльфийской речи.
Финголфин схватит его за руку, и несколько грубо толкнет в сторону единственного выхода
- Надо идти. холодно. опасно
Поступал так эльф не по доброте душевной. Лучше вперед пойдет орк, ловя все ловушки и зсады на свои вторые 90
Проходя к выходу, он посторается воссстановить картину проишедших событий и составить примерный портрет "друзей" бросивших его

Филгонфин помог подняться орку, пытающему придти в себя и вытолкал его наружу. На полу, чтобы это ни было, знатно наследило. Оно... слизь? тащило тело третьего, попавшего в комнату вместе с ними, переваривая его на ходу. Обожженные кислотой куски плоти следовали на протяжении всего пути до выхода из комнаты. Несчастный, попавший в плен хищного желе - этого создания прошлого какого-то злого колдуна, царапался и отбивался в течении всего пути, пока оно его жрало и растворяло в себе. Но почему оно не тронуло его и орка? Эти существа, некогда создаваемые из величайших воинов прошлого, обладали ненасытным голодом. Они не уставали и не ведали ни страха, ни усталости. Только жрать и расти. Возможно, и сейчас... оно где-то закрепилось, поджидая очередную свою жертву, устроив засаду, или ушло с тем, кто способен его подчинить и контролировать. Вопросы... Слишком много вопросов и догадок. И легкий отсвет от сияющих грибов не проникает дальше выхода из канализационного тупика. Но тупика ли? Стены, кроме одной, покрывала морозная изморозь. Кровь застывала на глазах. А впереди... слабый силуэт белой краски гласил на всеобщем наречии - "Воздух". Написано было неаккуратно, с подтеками, и с наклонном, точно это кто-то сделал запись украдкой, оглядываясь постоянно по сторонам и стараясь всегда держать хотя бы одну сторону в поле зрения. Стоило Финголфину задуматься, как по железным прутьям, где-то впереди в кромешной темноте послышался лязг, как если бы кто-то проводил лезвием по решетке...

Спаси меня Селдарин!
Идти к чему-то вооруженному мечем во тьме, без оружия было сверхбезумно. Финголфин обратит внимание на то, что не смотря на холод и влажность одна из стен не покрыта инеем. В поисках ответа на вопрос "почему? " эльф исследует этот участок стены

Ощупав стену, эльф обнаружил, что когда-то здесь был проход. Его неудачно заложили булыжником. Только оставался вопрос, куда он ведет. За преградой было влажно и тепло. Это во многом объясняло, почему в подобное время года по канализации ползает слизь желтоватого горчичного цвета. Не все камни были хорошо вымазаны скрепляющим составом, поэтому растениям удалось прорасти, а значит и разрушить стену будет куда легче.

Слабый порыв теплого ветерка коснулся продрогших рук Финголфина. Мелькнула шальная мысль, что их можно использовать и... сквозь звуки льющихся потоков, скорее всего являющихся городскими нечистотами и загнанными в трубы мелкими реками, а так же сливы в море, он понял, что не слышит шагов того, кто возможно направляется в их сторону. Или не направляется. Не факт, что и за этой стеной его ждет безопасность. Еще один любопытный момент подметил его лихорадочно соображающий разум, что сильнее обеспокоило голову лесного сородича. Грибы, разросшиеся на камне, не характерны для произрастающих на поверхности видов.

Финголфин еще раз прислушается к окружающему пространству в надежде обнаружить фактор, перевешивающий на ту или иную сторону выбор пути: или к надписи воздух и невидимому меченосцу, или через закрытый поход в неизвестность

Эльф прислушался. Ничто более не нарушало привычные для канализации шумы. Придется решиться на какой-то шаг. Выйти - опасно, ибо темно. Пробраться, разрушив стену, грозит неизвестной то ли удачей, то ли счастливым спасением, а то и из огня да в полымя. Или продолжением охоты. Мало ли по какой причине заделали этот проход.

Финголфину придется принять решение. Самостоятельно.

Из опасного неизвестного и возможно опасного неизвестного Финголфин выберет второе - и будет разламывать стену. Там по крайней мере тепло и нет шансов замерзнуть. В разборке стены эльф постарается использовать орка. По возможности отковыривать куски стены тихо и деликатно, дабы не провоцировать монстра с мечем

С мечом или с лезвиями, но охотник надвигался. Или это лязгала решетка? Или…нет. 

Следопыт решил не рисковать и разбирать стену. Он здраво рассудил, что лучше направиться через потайной ход, лишь бы не оставаться в холодной неизвестности, в которой не светят звезды, но населяют черными дырами хищные студенистые тела. 

Орк направился на выход, держась рукой стены и в последний раз мотнув головой.
- Эээ… да. Эльф, да, здесь никого нееееээээ!.. – маленький красный рой дрожащих полупрозрачных тел посыпался на выглянувшего из комнаты орка, облепил всего, присасываясь к коже, в голодном порыве добраться до кровяных сосудов, сочной плоти, забраться внутрь и выпить живительные соки. Но холодно пить кровь ледяного орка. Маленький рой умирал словно от болезни, поражающей его. В крови необычного существа, рожденного в дыхании беспощадной Аурил, притаилась погибель. Орк махал руками, метался, побежал куда-то. Его предсмертных визг заставлял кровь стыть в жилах. Врезался в голову и не отпускал, намереваясь вернуться с кошмарным сном. 

Финголфин не смотрел. Он расковыривал стену, которая не сразу, но поддалась. Не смотреть. Отвлечься. Не думать. Работай! Арргх! Как же плохо без кинжала. И почему он не убил орка? Сейчас у него уже был бы меч. Часть кладки провалилась внутрь. Отвалившиеся от переставшего кричать и дергаться орка, выжившие полуобмороженные кровососущие узы красными каплями поползли к Второй Стреле, вновь забираясь в комнату. Лесной сородич спиной чувствовал, что они медленно и неотвратимо движутся к нему. 

Лаз выдался достаточно большой. Если кинуть внутрь лук и колчан, а затем протиснуться самому, то… он успеет ускользнуть от мерзких тварей. 

Светящиеся грибы, полетевшие в разные стороны, когда он разбирал руками кладку, создавали вокруг него святящийся полукруг (жаль, не волшебный). Внутри проема оказалась целая рассада подобных растений. Они усеивали потолок, пол и стены. Пальцы с обломанными ногтями от работы и содранной кожей, как эльф царапал и расковыривал камень, ныли тупой болью. Но эта малая цена, чтоб выжить. 

В проходе светящиеся грибы высвечивали комнату меньшую по размеру, чем в которой он находился. Небольшое кипящее озерцо разлилось в левой ее части от протекающей трубы в форме лежащей буквы «Г», уходящей вверх.  Далее кладка тоннеля изменялась. Неосознанно, краем сознания и многолетней выучкой следопыт заметил, что работа в этой части тоннелей более тщательная, чем он смел наблюдать ранее. Не булыжник, но ровные каменные стены, словно проход вырезали в скале. Он уводил под постепенно возрастающим наклоном вверх. Острый взгляд Финголфина  вновь наткнулся на препятствие – темноту, которая воцарялась там, где свечение грибов тускнело и меркло.   

Быстрее! Быстрее! - Подгонял инстинкт самосохранения.
Стой! Там тьма! - Говорил разум
Взяв камень, наиболее густо покрытый фосфоресцирующими грибами, и аккуратными, быстрыми и тихими шагами, Финголфин отправился в одиночестве навстречу судьбе.
Ныли пальцы и сорванные ногти, но это могло подожать, лучше жить со сломанными ногтями чем умереть с идеальным маникюром, - успокаивал себя эльф.

С великим трудом, едва не застряв в лазе, эльф протиснулся, отчаянно протаскивая тело в образовавшуюся дыру. Он едва не застрял, став нелепой жертвой каменных тисков. Как глупо было бы умереть задом к прожорливым тварям. Финголфин не поддался панике и сумел выкарабкаться. Он был на грани. Лук и колчан с одинокой стрелой валялись на полу, когда эльф принялся выискивать наиболее заросший светящимися грибами камень. Нагнувшись, чтоб поднять подходящий, и, не тратя время на приведение себя в порядок, лесной сородич двинулся вперед, позабыв об оружии. От хищного кровососущего желе он легко бы мог убежать, благо подобные создания двигались очень медленно. Стрелок не спешил. Он предпочел красться по неизвестным тоннелям, пробираясь неспешно... Это бы имело смысл, обладай он подобно подземным собратьям инфразрением. 

Длинный теплый тоннель позволил согреться охотнику. Поначалу отмороженные пальцы и уши кусало тепло, но вскоре он чувствовал себя способным стрелять из лука… Лук! Он вспомнил, что забыл его. Тоннель выходил длинный. Большую трубу, ушедшую в каменную стену сменили более узкие и мелкие, тянущиеся п правую руку от эльфа. Потом и они исчезли. Слабый свет грибов выцепил проход, вероятно, в следующую комнату. Тепло начало постепенно угасать, как и насекомые – жирные противные тараканы, завезенные амнийскими конкистадорами из Мазтики. И прочие летучие гады.

Выругав себя за выброшеное оружие, Финголфин решительно вернется за оружием, хоть в колчане всего одна стрела, освещая пространство вокруг себя тусклым светом люминесцентных грибов, тихо ступая и не производя много шума.

Бесшумный и ловкий, как кошка, эльф вернулся за луком и обнаружил, что часть желе еще находится рядом с останками орка, явно решив, что быстроногий охотник поскорее убежал от прожорливого создания злой магии. Узы – эти неторопливые создания были куда эффективнее, питаясь падалью или заманивая живых созданий в хитро расставленную ловушку. Например, слившись со стеной. 

Часть тварей направилась к лазу, почувствовав эльфа, как бы тихо он не крался по тоннелю. 

Без особых происшествий, Финголфин схватил лук и отбежал, чтоб иметь фору, в случае, если маленькие кровавые капли решатся на погоню. Далее он двигался все так же бесшумно. И оказавшись перед ранее увиденным им проходом, вошел внутрь. 

Сухой пол покрывал слой песка, иногда скрипящий под подошвой эльфийских? сапожек Второй Стрелы. Фиолетово-зелено-красно-синие отсветы от грибов отбрасывали на стены красочное свечения, делая их не настолько пугающими. На стене по правую руку стрелка располагалась труба, такая же большая, как ранее встреченная сородичем по пути. На ней два круглых вертеля кранов. Определенно, данную часть канализации строили гномы. 

Острый взгляд лесного эльфа скользнул левее и заметил два трупа (довольно ветхих), чью плоть давно съели черви, крысы и прочие гады. Мужской скелет в истлевших одеждах и, некогда, в броне, от которой остались лишь металлические части, сидел, прислонившись спиной к стене. Под мертвецом темнело неровное пятно. Грудь его была пробита. Кости рядом с солнечным сплетением сломаны в том месте, где в плоть вошел черный клинок. В безвольно лежащей руке он держал ритуальный кинжал дроу в форме паука. Множество глаз из черного агата блеснули, увидев Финголфина. Паук не улыбался. Кажется, человек умер, получив смертельный удар. Но он сумел забрать на тот свет свою обидчицу. Женский скелет (эльфийский) в аналогично истлевших одеждах (типичных для людей), без брони, сидела у другой стены. Ощущение складывалось, словно она сползла по ней…Следопыт пригляделся и заметил большие дыры в стене. Ранее здесь что-то было вбито. Судя по тому, что череп женщины был разбит на затылке, ее с силой оттолкнули, она ударилась головой и… результат теперь обозревал Инсипинорри. 

Из комнаты вели два прохода. Один уводил вверх вперед, а другой налево.

Это был финал, достойный саг и легенд. Даже теперь останки хранили величие и передавали суть происходящих давным давно событий.
Эльф остановится, помолчит пару минут.
- Да будет твоя душа пребывать в Свете!
Помолчав еще немного, добавит:
- Прости меня, но мне нужно оружие, обещаю я позабочусь о том, чтобы оно не скучало без дела

take 20 search
20-1+2=21

ссылка

- Il bugiardo vuola buona memoria, - заглядевшийся на кинжал эльф, почувствовал как костлявая рука обхватила его запястье. Крепко держал его скелет, произнося неведомые слова. Темные глазницы мертвеца смотрели на Финголфина, проницая его и вселяя ужас. Отзвучали последние звуки безгласого и древние кости рассыпались в пыль. Череп в последний раз испустил вздох облегчения.

Паук отозвался на прикосновения, двинув восемью лапами. В кинжале имелось что-то необъяснимо-притягательное. Он был холодный, безжалостный, опасный, и – живой. Чужие мысли пронзили разум лесного эльфа, подобно игле. Он едва не выронил клинок. Острые клыки высунулись и вернулись на место, когда учуяли хаотичную злую душу эльфа. Черные агаты глаз, подобно осколкам Бездны, воззрились на своего нового носителя, оценивая насколько сильна его воля. Тонкое, изящное орудие смерти с философской надписью на темно-эльфийском гласило... "à chacun le sien", что никак не мог перевести Вторая Стрела, в виду своей неискоренимой глупости.

В кармане истлевших одежд мертвеца (лесной сородич не побрезговал нарушить покой), обнаружилось письмо (сургучевая печать была давно сломана) на диалекте севера - языка, которого стрелок не ведал.

Рядом с трупом женщины нашлись две золотые монеты, словно брошенные как расплата за ужасную услугу**.

Финголфин не успел толком обследовать комнату, как за ним явились... Да-да, медленные, но неотвратимые узы*.

Черт, снова узы.
Эльф не успел сделать что хотел, но жизнь объективно дороже, поэтому он подхватит лук, стрелу, заткнет за пояс кинжал, рассует кошелек и свиток по разным карманам, подхватит камень и побежит по коридору налево, подальше от узов

Эту историю расскажет тень, которая, пребывая в форме маски, следила за Финголфином Инсипинорри, а потом столь же незаметно исчезла в углу, словно ее никогда не существовало и в то же время она существовала с начала времен.

Однажды, в недалеком настоящем жил был лесной эльф. Он искал сокровища мертвецов и найдя часть, убежал, гонимый прочь чудовищем - жутким желеподобным роем вечно ненасытных тварей. Перед ним стоял выбор. Охотник, а то был умелый парнишка, юный по-эльфийским меркам и служащий кому-то из древних и могучих Селдарин*, повернул налево. Позабыл молодой герой, что кто налево повернет, того и смерть подстережет. Бежит он, значит, по тоннелю смрадному, удаляется от амбре зловонного. Морские запахи вдыхает, в новинку они ему чудятся, и что-то еще неуловимое и тонкое, но совершенно неразличимое в обиталище крыс и гадов ползучих. Вокруг него, куда глаз не взглянет - везде дварфы камень обтесывали, а путь вниз под скат ведет. Как бы герой в царство Келемвора не угодил, точно владыке мертвых на левую чашу весов, раз столь беззаботно и быстро спешит он прочь к свободе!

Бежит Финголфин, бежит и чем дальше его ноги несут, тем палаты ему драгоценные чудятся, но то все свет с зачарованных грибов, царицы подземной подарок, светится. Вдруг! Останавливается Финголфин. Замирает. Затихает. А пред ним дверь деревянная. Массивная. Окована железом. Он кольцо тяжелое железное, ручкой служащее, раз-два попробовал... заперто! Прислушался и затаился. Звук какой-то к нему приближается, но не ставший привычным шум воды и плеск нечистот, а будто бы кто-то топает по заледенелому камню и когти отстукивают по шлифованным древним плитам.

В двери той могучей острый эльфийский взор щель заприметил. Стародавний то след. История у него своя. Страшная. Светящиеся грибы, что разыскал в беззвездном тоннеле лесной сородич, изливают свет через щелку. И движется кто-то. Приближается. Как бы не заметил! Страх вокруг витает. Шепчет. А тени пляшут, пританцовывая, предвкушая пиршество кровавое.

- Назад для меня пути нет, поэтому только вперед.
Рассуждал эльф, пытаясь найти хоть какой-нибудь способ попасть на ту сторону двери.
Дверь штука надежная. Стоит пройти сквозь нее и запереть, так все проблемы и страхи окажутся по другую сторону.
- Мне бы найти такую по жизни. Оставив все плохое в прошлом.
Пробормочет эльф. Мечтательно улыбнется. Потом резко оборвет себя
- Глупо размышлять о том что невозможно. Я живу ради мести

Чего это начало? Когда встав пред преградой, должной защитить и уберечь, герой начинает говорить сам с собой или с несуществующими тенями, должными его выслушать? Конечно, стены слышат. Но куда как глупо и опасно поддаваться легкому безумию, чтоб обнаружить себя. И след от боевого топора, впившегося в древесину когда-то много лет назад лишь позволил случиться непоправимому. Порой кажется, что путь назад в никуда спасительнее. Тень заслонила щель. Мелькнул желтый глаз. Затем рядом оказался нос, жадно втягивая воздух и запах лесного сородича.

- Он сссздессссь! - послышался отвратительный голос, не то принадлежащий человеку, не то зверю. - Я нашел его.
- Брешшссс! Эльффф не глуп. Он бы давно ушшшшел наверххх.
- Я его чую. Я его вижу. Я его слышу, - зашептал зверь.
Зазвенела связка ключей на поясе твари.

Эльф осознал, что вновь говорил сам с собой, и тем самым себя выдал. Финголфин ухмыльнется. Этого следовало ожидать, демоны прошлого не помогают, а отвлекают от реальности. Бежать назад и быть сожранным безмозглым узом это еще безнадежнее, чем битва против неизвестного противника с одной стрелой.
Эльф отбежит от двери на десяток метров, давая себе место для маневра, отточенным движением вытащит лук, осмотрит тетиву, проговорит тихо, обращаясь к луку:
- Не подведи меня.
Вытащит стрелу, неспешно наложит на тетиву и начнет молиться Шеварашу:
- Черный Охотник, яви свой гнев и ненависть! Напитай ту стрелу своей местью! Помоги мне отомстить!

Ключ вошел в замочную скважину со скрипом. Давно окованную дверь не отворяли. Металическая фигурка повернулась в замке и... замерла. Дрогнула ли рука у лучника, услышав внезапный щелчок? Еще пару секунд выгадало ему создание. Терпение... на исходе?
- Аббисссс расссдери! - сплюнула тварь в сторону. - Не тот ключ! - возмущенно произнес зверь. Вновь зазвенела связка точно воздушные колокольца.

Кинжал коснулся возбужденного разума Финголфина, почуяв нарастающую в его душе ненависть и жажду мести. Упиваясь его эмоциями.
- У тебя одна стрела, - зашептал медовый женский голос в голове лесного сородича. Эльфийская речь переливалась точно чистейший горный ручеек. - Впусти меня. Позволь тебе помочь. Ты промахнешься.

- Я сейчас не в той ситуации, что бы отказываться, - постарается мысленно ответить Финголфин, - но потом мы с тобой поговорим. Как лучше тебя называть?
Внезапная помощь была абсолютно неожиданной, эльф даже вздрогнет от неожиданности, но все разговоры о чудесных силах могли подождать, так же как и вопросы о том, что столь прекрасный голос делает в явно дровском кинжале.
И то что развязка затягивалась, и неведомый враг не выходил, нервное напряжение накапливалось и ни во что не оформлялось, поэтому на границе сознания витал страх неизвестного

- Селдана Элантар, - попел прекрасный голос в голове лесного эльфа. Глаза паука сверкнули. Он исчез с гарды черненного клинка. Арахнид укусил Финголфина, где искусная кольчуга, легкая и прекрасная, достойная эльфийского принца, не защищала его. 

Лучник выстрелил от неожиданности. В этот момент дверь отворилась и крысообортень пошатнулся. Стрела пробила ему горло, застряв. Когтистая лапа не человека и не до конца крысы царапала косяк двери, задыхаясь и захлебываясь кровью. Ноги существа подкосились, но и мир перед глазами Финголфина начал темнеть пока паук пробирался по его спине к голове, вырастая. Не было сил посмотреть. Лесного сородича сковала чужая воля, парализовала тело, лучше любого яда. Восемь лап обхватили голову светлого собрата, заключив его в объятия. Лапы насекомого изменились, заострившись и сбрасывая черный хитин. Шлем из какого-то серебристого метала в форме паука, украсил голову, но уже не Инсипинорри. Опустив лук, вздохнула прекрасная темная эльфийка. Ноздри трепетали, вновь ощущая мир, каким бы мерзким он не являлся. Красные от инфравиденья глаза обозрели в холодных тонах окружающий мир. Женщина сжала и разжала левую ладонь, пробуя давно забытые ощущения.
- Живу вновь, - зазвучал язык дроу в канализации Вотердипа. Пред корчащимся крысооборотнем стояла Матрона давно забытого уничтоженного Дома одного из могущественнейших городов Андердарка. Длинные белые волосы струились по плечам. Искусные кожаные одежды и высокие сапоги подчеркивали в выгодном свете крепкий стан. Кинжал посверкивал, заткнутый за пояс, казавшийся в данную минуту самым обычным клинком. 

Дроу посмотрела на оборотня, протянув к нему руку в жесте предложения помощи. Ее силуэт смазывался и рассеивался на границах, точно теневая дымка или пар. Задыхаясь и харкая кровью, зверь протянул лапу в ответ нежно улыбающейся эльфийке. Он пытался что-то сказать, но вторая рука сильно сжимала горло, не позволяя крови хлестать из смертельной раны. 

Идеальный момент для убийства. Надежда в глазах жертвы. Губы изогнулись в усмешке и пять фиолетовых шаров слетели с кончиков пальчиков, двигающихся словно сплетаемая паутина. Они безошибочно нашли цель и прожгли существо насквозь, оставив дыры в одежде работника канализации Вотердипа.
- Жил пушистый зверек, попал он в силок, и вот уже нет милашки, - пропела она, переступая через изменяющееся в человека тело ликантропа. Выбравшись в следующий тоннель, дроу повернула голову к приготовившемуся напасть ледяному саламандру, никак не ожидавшему обнаружить темного эльфа. Змей, порожденный ледяным дыханием зимы. Родившийся из холода, держал наготове трезубец из необычайно синего, точно сердце льда или моря, металла. Тело создания двигалось, скручиваясь в более устойчивые крепкие кольца.
- Уходи, - произнесла на Всеобщем темноэльфийская дева, с прищуром и недовольством оглядев саламандру.
- Шсссс… тебя не должно быть здесь, - ответило создание и скользнуло в темноту. Ему в спину полетел огненный шар. Прозвучал взрыв. Раскаленный воздух пронесся по обледеневшим тоннелям. Первый уровень Андермаунтена под ногами дроу тряхнуло. Кто-то из-за этого попал в ловушку Халастера и испустил дух. Некромант, знакомый Кожевяке, сидя за алтарем одной доброй богини, используемый теперь как обеденный стол, поежился.
- Ненавижу подземелья, - пожаловался он горбуну, откусив печенку. – Ненавижу Вотердип, - добавил он, пожевывая сладость и запил ее чаем. 

Элегантная, как пантера, темная дева направилась по тоннелю, следуя путем, которым ее когда-то очень давно проносили. 

Финголфин очнулся на шелковых простынях на мягкой перине роскошной кровати с навесом, закрывающим его от дневного мира. Один. Сквозь белую ткань балдахина пробивался луч солнца, высветив… он вздрогнул от испуга. Из-под подушки на него смотрели черные агаты глаз паука, украшавшего кинжал. Арахнид спрятался под мягкой подухой таким образом, словно из маленького укромного тоннеля он готов в любую секунду наброситься на прошедшую по незримым нитям жертву. Рядом с местом, где некогда возлежала голова лесного эльфа, покоилась записка. Какой сегодня день было неизвестно, но от Финголфина пахло духами, благовониями, он был чист и наг, разве что покрывало с вышитым гербом, которым он был укрыт, скрывало тело от посторонних глаз.