RT: The Lost One. Part 1: Setting Sails | ходы игроков | Chapter I Mission: Getting Entangled

Это был долгий день. Долгие дни. Но за прошедшее время команда Вольного Торговца узнала о своем враге больше, чем за месяцы подготовки к первому столкновению. Сейчас все необходимо было еще раз обдумать, чтобы дальше действовать уверенно – потому как текущие события развивались, скорее, стихийно, чем под контролем Айвена. Конечно, до того, чтобы контролировать что-то происходящее в Порт Вандере, Вольному Торговцу было еще расти и расти, но если не вступить на путь, то его и не пройти. И письма, разосланные в различные структуры, влияющие на жизнь станции, были, по сути, первым шагом в большую политику.

Насколько он мог судить, насколько позволяла делать это имеющаяся информация, между всеми этими структурами наблюдался значительный раздрай. Некогда станцию целиком и полностью контролировали Вольные Торговцы, но в силу ряда обстоятельств их власть большей частью перешла к Адептус Арбитрес и Флоту. Которые, в свою очередь, никак не могли договориться о юрисдикции – какие законы будут применяться, и, что самое важное, кто и где их будет применять. В итоге возникла причудливая смесь прав и устоев, а, заодно, и регулярные конфликты за право суда и расправы над некоторыми преступниками. Инквизиция, как всегда, держалась в стороне, вмешиваясь на свое, дарованное Богом-Императором усмотрение. Равно как и бесстрастные Адептус Механикус, руководствовавшиеся своей холодной механической логикой.

Возможно, это было не все – приобретенный Мартеллус мог пригодиться для сбора более подробной информации. Благо, он жил и торговал на станции довольно давно. То же можно было сказать и о Лудильщике-Вислоу. Отказавшись от непосредственной работы на Айвена, тот не проявил желания отказываться от сотрудничества в целом. Кроме того, более чем опытный Кевин был, судя по всему, был вхож во многие круги. И всю следующую неделю им предстояло работать, чтобы вывести шансы Лейт-Донована на объединение разъединенного в единый кулак.

- Если это вообще возможно…

Устало вздохнув, он упал на кушетку. Не хватало только заснуть в кресле. Пистолет под подушку, клинок в пределах досягаемости руки… и все равно, никаких гарантий проснуться на следующее утро. Риски возросли многократно, и постоянное напряжение вызывало бессонницу. Уставившись в потолок, Айвен думал о событиях этого дня. О том, как, на самом деле, мало он знает свою команду. Правильно ли он делает, что доверяет им, не подвергая сомнениям их слова и поступки? Ведь, если приглядеться, даже в событиях на Наарлоке у них был свой интерес…

Вальдемар. Он, более всех, обязан Айвену жизнью – и сегодня какие-то кошмары из глубин его памяти всплыли на поверхность и заставили напасть на Вольного Торговца. И, будь милитант при оружии и в менее плачевном состоянии, никто не мог бы сказать, как бы закончилась эта схватка. С ним нужно будет поговорить. О прошлом. О будущем.

Кевин. Надменный войд-мастер, до сих пор не вернувшийся. Откуда? Айвен никак не мог вспомнить, куда и почему ушел Хассельхоф. Сказал ли он вообще, куда направляется – если о передвижениях прочих членов команды Вольный Торговец знал хотя бы в общих чертах, то космен Кевин не считал, судя по всему, нужным, посвящать Лейт-Донована в детали своих приключений. И на эту тему с ним тоже нужно будет поговорить.

Кройц. Лютер Кройц. Именно с ним было связано… много сомнений Вольного Торговца. Прежде всего – в лояльности. Не классическом смысле – в то, что Лютер может предать его, Айвен не верил. Но дважды тот уже показал, что ставит свою высшую цель, служение Императору, на первое место. С одной стороны, естественно для любого жителя Империума, тем более священника. Но с другой… эта цель затмевала все, в том числе и здравый смысл, и верность капитану и прочим членам команды. Слова, произнесенные тем в беседе о еретиках и предателях, до сих пор не шли из головы. К тому же вся эта история с Дэргом была... мутной. Айвен не мог поверить, что только что перенесший операцию и допрос убийца смог вырубить миссионера. Но прочие варианты были гораздо более мрачными для рассмотрения. По крайней мере, сейчас у Лютера есть время подумать, отбывая наказание. А в дальнейшем… в дальнейшем Вольный Торговец будет контролировать каждый его шаг. Говорить с ним, возможно, бесполезно.

И Клодиус. Последний, самый загадочный член команды. Самый непонятный. За годы знакомства отношения не продвинулись ни на шаг, и, даже несмотря на это, Вольный Торговец мог себя поздравить с тем, что они лучше, чем у многих капитанов Флота, чьи отношения с Адептус Механикус были сугубо официальными, а большей части офицеров запрещалось входить туда, где правят жрецы Бога-Машины.

Айвен закрыл глаза. Но понял, что заснуть ему не удастся, пока он не сформулирует мысль окончательно. Подняв перед собой меч, он, прищурившись, постарался рассмотреть герб дома Лейт, выгравированный на эфесе. Действительно, ножны несли на себе символику рода Донован, но внутри… внутри все еще оставался клинок с Наарлока. Может быть, именно это мешало команде воспринимать его как Вольного Торговца Айвена Лейт-Донована, а не как наследника Номада?

Пусть свыкаются. Вспышка энергетического поля озарила комнату. И легкая вибрация клинка в руке, сопровождающаяся гудением. Взмах, еще один, выпад… Он – не Номад, это верно. Он – пока еще чужой в этом мире, мире Пустоты и косменов. Но прогибаться под этот мир он не будет. Свечение клинка угасло, Айвен положил его под руку и приказал себе заснуть. Завтра будет еще более длинный и тяжелый день…

+++

Спустя 5 часов

+++
Первым визитом на этот день должен был быть, в порядке важности, поход в местное отделение Инквизиции. Самая могущественная организация Империума должна была стать союзником в начинании молодого Вольного Торговца. Пираты Яростной Смерти, помимо своего бытия, собственно, пиратами, являлись очевидными еретиками, что бы там ни говорил Лютер. Труп Дэрга (которым, даже ввиду возможных осложнений при разговоре с Миледи, он был готов пожертвовать), записи допроса убийцы и флотского предателя и вот, недавно найденный дневник придали бы его словам некоторую весомость. Однако что-то было не так. Нестыковка в ситуации с побегом, на которую Айвен решил закрыть глаза из личных чувств. Возможно, Лютер оступился. Но ему все было сказано – и его предупредили. И простили. Но Священные Ордосы не испытывают личных чувств. Они не прощают тех, кто оступился. От них нельзя отделаться предупреждением. И не стоит рассчитывать на прощение Инквизитора.

Отдавать им Лютера (Клодиусу опасность грозила в гораздо меньшей степени, из-за его принадлежности к жречеству Бога Машины) Айвен не собирался. Нельзя сказать, что это решение принималось очень взвешенно, и что на него не повлияли натянутые до предела нервы и вбитый в каждого гражданина Империума страх перед Инквизицией. Но оно было принято – и в местную цитадель Ордосов Вольный Торговец шел, с, скажем так, визитом вежливости. И говорить с ними собирался лишь о делах дня минувшего, и нелегальной контрабанде, которая попала в его руки. Убедиться в том, что ничего ни ему, ни прочим членам команды не грозит. Изложить версию событий более внятно, чем это могли бы пересказать бывшие солдаты, и чем это было изложено в письме. Засвидетельствовать, таким образом, свое почтение и уважение к первым слугам Императора.

Чертов Лютер.

Дальнейший путь лежал в цитадель Закона. И у Айвена было мерзкое ощущение, что придет он туда с голыми руками. Потому что конфликт между Адептус Арбитрес и Флотом, идущий отнюдь не на пользу станции, лишал его еще одного доказательства. Дневник офицера-предателя. Имя не важно, важен факт – один из имевших доступ к секретным данным Флота оказался предателем. А еще ван Брияр говорил про приближающуюся проверку. Выносить сор из избы единственной организации, как-то напоминающей союзника, было глупо.

Подходя к приземистому, если это слово применимо, укреплению (что применимо ко всем постройкам защитников Лекс Империалис), Лейт-Донован испытывал отвратительное чувство, что визит пройдет точно так же, как и визит к Инквизиторам. Лишенное всякой пользы времяпрепровождение в месте, где от тебя немногое зависит. То, что власть это сила, ощущалось особенно сильно в подобные моменты. Сила армии, сила денег, сила известности. Ничего этого у Айвена не было, был лишь небольшой корабль, фамилия отца, статус и куча проблем. С подобными мыслями он прошел тщательную проверку личности (во время которой его не оставляло ощущение, что от личного досмотра и предложения сдать оружия его защитил исключительно статус Вольного Торговца), и вошел в коробку лифта. Видимо, рассчитанного на гостей – судя по воротам и тщательно скрытым дверям, параллельно холлу, в котором его встретили, существовал еще один, для боевых выходов. И лифты там были соответственно большие. Хотя и этот позволял добраться вниз или вверх небольшой делегации Администратума. И, в случае чего, пережить все, что они решат вытворять внутри, если окажутся отнюдь не делегацией Администратума. Стальные крепления, армопласт, пластил, массивные заклепки, символика арбитров, и гравировка то ли строк Лекс Империалис, то ли избранных мест из Имперского Кредо. Проехав вниз три этажа в сопровождении двух молчаливых закованных в чернильно-черную панцирную броню и держащих наперевес тяжелые боевые дробовики, металлические части которых были начищенны до блеска, он вышел в один из центральных коридоров.

Работа в Участке кипела – по видимому, не переставая. Несколько раз мимо гостя провели заключенных в наручниках, а краем глаза он услышал характерные звуки проводящегося допроса с пристрастием из-за двери, перед которой стояло два мрачных арбитра с видом и взглядом, откровенно говорившими проходящим, что им здесь не то чтобы сильно рады. Мимо прошел, окруженный свитой клерков адепт в синих одеждах, спина, голова и руки которого были буквально покрыты имплантами, кабели от которых тянулись к зависшему в воздухе за его спиной когитатору. Увидев Вольного Торговца, он пробормотал что-то приветственно ультраконкретное и вежливо, насколько позволяла аппаратура поклонился. Где-то за стенами доносился гул идущей работы, сервочерепа таскали письма и бумаги, и что-то подобное проносилась по трубам почтовой связи. Женский с оттенками металла голос зачитывал объявления и указывал на растущую куда-то какую-то статистику чего-то. Несколько дверей были приоткрыты, и за ними можно было видеть кипы бумаги и когитаторы, системы охлаждения которых были покрыты конденсатом и печатями чистоты. Но прогулка, все-таки, была не слишком долгой – и Вольный Торговец добрался до того, с кем хотел поговорить. Хотя уже не слишком.

Кабинет, заваленный бумагами. Такая уж работа у большинства начальников - сидеть за бумажками и наводить мосты. Но, хотя сидевший в кожаном потертом кресле арбитр и был окружен бумажками, было очевидно, что начальники силовых структур все-таки значительно отличаются от тех, кто заведует Администратумом. Сухой, жилистый мужчина неопределенно среднего возраста, в котором Айвен почувствовал настоящего бойца, который занимается бюрократией из долга, а не по призванию.

Возможно, им бы удалось найти общий язык… если бы не исключительная голословность Айвена. Не располагая никакими доказательствами, убеждать тяжело – особенно профессионального следователя. И во время разговора Лейт-Донован очень хорошо понял, что поговорить с Джеральдом Джоем ему удалось только из-за своего статуса. Но, тем не менее, все имеющееся у него красноречие он употребил на то, чтобы глава арбитров станции занялся проблемой агентов Яростной Смерти и согласился присутствовать на собрании в конце недели. Одну из центральных позиций его аргументации занимала история со стычкой в баре, которая повлекла смерть Дориана Митча и подозрительная осведомленность лидера пиратов о происходящем на станции, прибытии и отбытии кораблей и даже пунктах их назначения. Возможно, Айвен давал возможность Арбитрам копать под Флот в этом направлении. С другой стороны, он был почти на сто процентов уверен, что они уже копали под Флот в этом направлении. Вот только толку от этого было, по личным ощущениям, немного… Джой был сконцентрирован на своей работе, но она шла своим же чередом, и по заданному им направлению, и вряд ли слова Айвена убедили его отклониться от намеченного курса.

Распрощавшись с арбитром, Айвен пошел туда, где его понимали и были, по справедливости, кое-чем ему обязаны. В диспозицию штаба Флота. Хотя оживленность, ввиду грядущей проверки, там ощущалась не меньше, да и людей, косящих глазом, хватало, ему здесь было как-то… спокойней. Привычней даже. Добравшись до знакомого уже кабинета Ван Брияра, Айвен оставил своих людей и, постучавшись вошел. Поздоровавшись, поговорив о всяких делах менее насущных и соблюдя всяческий этикет, Лейт-Донован перешел к делу. В первую очередь передал дневник Джарра, обнаруженный Лютером – как улику в деле. Разумеется, мутный бред, в который было больно всматриваться, за улику мог сойти лишь при весьма убедительной подаче – и Айвен постарался ее обеспечить, рассказав о том, какие сведения дал предварительный анализ текста. Лютером. Про это Айвен умолчал. Но довериться своему миссионеру снова – доверился. И рассказал, что согласно данному писаному бреду, один из судей флота, занимавшийся преступлениями, соответственно, флотских, сбывал людей налево – и не просто кому-то, а агентам Яростной Смерти. Более того, в дневнике были намеки на то, что судья этот сам мог встречаться с главной еретиков. И, как следствие, была бы полезна очная ставка – на что ван Брияр ответил, что очная ставка в текущем состоянии пленника маловероятна. Ибо тот говорить еле в состоянии, не то что узнавать. Впрочем, за время до начала операции… Зато Айвен узнал, что Джарра, судя по всему, он лично спас от серьезных проблем со здоровьем, поскольку тому грозила участь оказаться в числе обрубленных агентами Яростной Смерти нитей паутины, оплетавшей, по ощущениям Лейт-Донована, всю станцию. На связного выйти не удалось – тот был тварью хитрой, как и все настоящие агенты пиратов. Какая жалость, что именно таких людей привлекает ересь, и что они не находят сил в себе перед ней устоять…

Выяснив ситуацию, Вольный Торговец перешел к предложениям. Которое у него, в отличие от предыдущих визитов, было. На Флоту надвигалась проверка – явление малоприятное в целом, и крайне неприятное ввиду сложившихся обстоятельств с предателями так близко к командованию в частности. И Айвен предлагал выход – не столь уж редкий, но играющий ему на пользу. Провести операцию по ликвидации пиратов, а также совместным действиям сил Империума и Вольных Торговцев. Подобное позволило бы показать комиссии, что станция работает эффективно в целом – и, при должной подготовке, скрыть факт существования агентов. Решающую роль, разумеется, сыграет Флот – он показательно уничтожит корабли пиратов, позволив десанту Вольных Торговцев и, возможно, арбитров, спасти заложников и гарантировать, что сам Яростная Смерть не уйдет.

И, что немаловажно, что подчеркнул Лейт-Донован в разговоре, что у него в ближайшем будущем появятся сведения, которые позволят определить местонахождение базы пиратов, которые он с радостью сообщит ван Брияру, что избавит последнего от каких-либо упоминаний Джарра как источника информации.

Крациус. Последний из "дипломатических" визитов Айвена на этот день. И, если как пройдет дело с Инквизицией, Арбитрами и Флотом, он мог предположить, как сказал бы Клодиус, с составляющей (некоторое количество цифр) долей вероятности, то реакцию лидера Вольных Торговцев Айвен представить не мог. На предложение. На себя. Вообще. Слухами станция полнится, а Крациус – легенда. Причем, скорее всего, хорошо знавшая другую легенду, Номада. Айвен нервничал, как перед экзаменом в офицерской школе – правда, тогда он крутил в пальцах ручку. Сейчас же пальцы его барабанили то по рукояти силового меча, то по инкрустированному дереву, которым были обшиты некоторые части дуэльного пистолета.

Обиталище самого влиятельного Вольного Торговца станции было… необычным. Многоэтажное, и, что самое главное, с фасадом, занимавшем несколько этажей в престижном участке станции – обычно тоннели и коридоры, служащие улицами и переулками этого города в космосе, были недостаточно высоки, чтобы вмещать подобие строений в несколько этажей, и все скрывалось внутри, в структурных элементах станции. Даже недавно посещенное укрепление арбитров было утоплено в ее конструкции – а тут много этажное, с сверкающими вывесками и огромными, сияющими светом, как подозревал Айвен, гигантских люстр, окнами казино.

Телохранителей Айвен оставил у лифта, к которому его проводили слабо одетые бледные дамы, казалось, поджидавшие его у входа. Может быть и поджидавшие – они точно знали, кто он и кого хочет видеть. По дороге Вольный Тороговец рассматривал местные "достопримечательности" – гостей. Из всего богатства отделки казино он выхватил единственно важную вещь – у тех, кто выбирал цвета, была слабость к серебру с белым. Возможно, это были какие-то личные цвета Крациуса. И здесь они преобладали. Гости же подобной однотонностью не отличались – всевозможно одетые Вольные Торговцы, аристократы с окрестных миров, даже офицер флота, и не из последних. Хотя некоторые из них предпочитали практичность и военный стиль, преобладала показная роскошь. Инкрустированная драгоценными камнями аугментика, одежды из дорогих, и, как подозревал Лейт-Донован, не только человеческого производства, дуэльное оружие известных мастеров и фабрик Адептус Механикус, включающие в себя всевозможных экзотических персонажей свиты… Пыль в глаза. Золотая. Платиновая. Бриллиантовая.

Отпустив свою охрану у лифта и приказав им смотреть в оба, но в проблемы, что бы ни встретилось, не ввязываться, Айвен вошел в лифт. И поехал вниз. Минус первый этаж, минус второй, минус третий… Минус четвертый – и дверь раскрывается, обдавая Лейт-Донована холодным воздухом. Не слишком длинный коридор, барельефы которого покрыты тонким слоем инея, почти наверняка скрывая какие-нибудь вентиляционные или охлаждающие системы. Провожавшие Айвена девушки остались у дверей кабинета, украшенных весьма интересным гербом – драконом, пламенное дыхание которого сжигает рыцаря, из последних сил опирающегося на меч, вонзенный в землю. Сам же он, подавив возникшие на момент сомнения, вошел.

На пляж. Во всяком случае, таким было первое ощущение. Но оно быстро прошло – голограммы были недостаточно сложны и полны, чтобы создавать впечатление реального пребывания посередине бескрайнего моря ровного, тускло-золотистого песка. И почти наверняка это было намеренно. Над головой простиралось серое, равномерно светящееся небо. А вот на полу песок был настоящий. Странное место для работы, но, судя по всему, привычное хозяину. Который, склонившись над дубовым столом, что-то писал пером – и написанного было уже несколько листов как минимум. Может быть, мемуары? Но дело делом – вежливо поприветствовав Крациуса, Айвен перешел к нему.

Здесь он вновь чувствовал себя как во время разговора с Инквизицией. Хотя… Лейт-Донован начал практически с самых истоков истории. Рассказал о своем противостоянии с Яростной Смертью, о том, что было известно со слов Дэрга и прочей собранной информации, о том, какие шаги были предприняты и том, кто может встать на его сторону в этом сражении. Ближе к концу рассказа в комнату вошла одна из встретивших Айвена девушек вместе со стаканом, на котором стояло два высоких бокала. Жидкость в них выглядела подобно жидкому металлу и, учитывая странные пристрастия хозяина… Разумеется, Айвен не думал, что тот попытается отравить или опоить его, но выпил не раньше хозяина. Так, во всяком случае, было принято на Наарлоке в официальных ситуациях. Крациус, казалось, ждал – сделает ли Айвен первое движение. И, видимо, наследник Номада его разочаровал.

Глоток. Лед. Проносящийся по горлу лед, индевеющие мышцы - и, хотя голос теряется, Айвену удалось сохранить лицо. Миг, другой - и холод словно растворяется в теле, становится наоборот, тепло. Тепло - и ясно. Четко ясно. Мельчайшие детали лица Крациуса, узор древесных волокон на столе, запах чернил. Очень ясный взгляд на мир у Крациуса, если он такое пьет регулярно. Нужно будет узнать, что именно… позже. Спросить у одной из "ледяных легкоодетых леди".

― Флот, говоришь, с тобой. Видимо, потому что немного замарался... Не волнуйся, ты никого не предал - так, догадка. Но к делу, Айвен Лейт-Донован, - ты договорился с арбитрами, с флотом, это уже неплохо. А чего ты хочешь от меня?

Казалось бы, простой вопрос. Но ответить на него оказалось неожиданно сложно. Потому что с одной стороны, просить слишком много помощи – значит признавать свою слабость. Просить совета – признавать неуверенность. Ничего особого не просить – оскорбительно отнимать время у занятого человека. Так что каждый шаг, каждое движения должны быть осторожны. Однако, судя по всему, Айвен сумел сформулировать свои цели достаточно четко, чтобы получить на них ответы, а не высказанное тактично раздражение.

Одним из главных пунктов повестки была мобилизация сил Вольных Торговцев – в той или иной форме. Присутствие самого Крациуса на планируемом совете было бы идеальным, но и знакомство Айвена с людьми, готовыми рискнуть своими кораблями в предприятии подобного рода сошло бы. И в этом Смотритель Лейт-Доновану не отказал, хотя и отметил, что ждать полноценных действий флота в данной ситуации бессмысленно. Яростная Смерть, если узнал о захвате Дэрга, мог начать действовать. Что вполне совпадало с ходом мыслей самого Айвена. Кроме того, Крациус поделился имевшейся у него информацией о действиях пиратской группировки – он подтвердил уже известный факт, что Яростная Смерть есть опасный противник. Примером стала история про Вольного Торговца, который перевозил какого-то видного представителя Администратума. По слухам причиной гибели корабля был взрыв варп-двигателя, но Крациус, из уст надежного человека, знал, что это было что угодно кроме того, чем это считали. Кроме того, Крациус подтвердил относительную слабость флотилии пиратов, указав, что те даже из расклада "втроем на одного" не смогли выйти победителями. Но и от того, чтобы указать, что "...Пусть и не сильнейший из кораблей Номада, но даже "Coup de Grace" в честной схватке, да с хорошим капитаном может взять троих таких..."

Другие корабли Номада...

Не сейчас. Или сейчас? Впрочем, достоинство капитана не заключается в корабле. А заключается в умении этим кораблем управлять. Да и для текущих возможностей Айвена содержание чего-то более крупного, чем "даже "Coup de G
Grace", было практически непосильным. А тут еще этот ремонт… Клодиус мог бы привлечь Адептус Механикус, но те ничего не делают забесплатно. С другой стороны, у пиратов нет даже близких к флотским ресурсов, а пострадали они в том бою неслабо. И даже в случае честного боя Айвен верил в свои способности и удачу…

В итоге Айвен попросил Крациуса свести его с двумя Вольными Торговцами, которым можно до определенной степени доверять и которые могут согласиться на подобное предприятие.

Итак, пока Вольный Торговец планирует атаку на секретную космическую базу Яростной Смерти, гордый войдмастер собирается потратить-таки деньги и сделать следующий шаг на пути к возвращению Карри в лоно живых. Возможно, это всего лишь глупая надежда. Возможно, Клодиус ошибся и душа Карри давно отлетела... если вообще была. Церковь не учит о существовании душ у кого-то кроме людей. Но Кевин выбрал эту надежду.

Карри был не просто сервитором. Во-первых, сервитор создается для определенной цели - бывают они боевые, ремонтные, информационные и медицинские, а вот у Карри не было "назначения". Он был просто "помощник". Во-вторых, Карри имел привычки - выкрикивать всякие слова, время от времени долбить клювом спинку кресла, в котором сидел войд-мастер - и так далее. Кевин не знал наверное, но догадывался, что этому его никто не учил специально, и эти привычки достались ему в наследство от живого существа, а не были запрограммированы Адептус Механикус.

Поэтому Хассельхоф был уверен, что первый попавшийся представитель орнитофауны не сможет его заменить. Чтобы хоть немного представлять, какой была птица, из которой создали сервитора, он отправился в информаториум - найти ее описание (вроде бы называлась она "Напугай" или как-то так) и разыскать, какие еще птицы могли с ней сравниться.

Переходы станции привели Кевина к храму Адептус Механикус. Огромные ворота с черепом-в-шестерне были заперты, разумеется, но проход рядом с ними был открыт. У ступеней здесь не сидели нищие, как часто было с храмами Его - здесь нищих бы быстро перековали в полезных Омниссии слуг, разумных, или, вероятнее, неразумных. Доступ простым гражданам ПортВандера сюда тоже был запрещен - но простым Кевин и не был. Жетон на его груди хранил данные о его принадлежности к свите Вольного Торговца, и для доступа в Залы Знания этого было достаточно.
Худосочная дама-адепт, чью лысую голову пересекали металлические вставки, выслушала вопрос Хассельхофа и указала на один из терминалов: — Располагайтесь там, господин, дух машины поведает вам все необходимое.

Изображения, ареалы обитания, биологические признаки - в уйме занудных фактов Кевину грозило быстро потеряться. По данным АдМеха словом "попугай", произошедшим от терранского и означавшего "цветастая птица, способная повторять", в Каликсианском субсекторе(и прилегающих к нему территориях) обычно называли несколько видов...

Хоть войд-мастер и побывал на сотнях миров, он, разумеется, и близко не знал большинства названий птиц, которых там видел, а даже если и знал - это, скорее всего, были местные названия, наверняка опущенные в классификации. И все же Хассельхоф рассуждал, что как у кораблей есть свои типы и подтипы, так же и у животных, и если, скажем, плазменные двигатели тяжелого крейсера можно установить даже на легкий, то поставить их на фрегат уже будет проблематично. Так же, наверное, обстояло дело и с птицами. Поэтому Кевин решил по классификатору найти названия смежных с попугаем видов птиц, а также их "класса", а затем, вооружившись этой информацией, идти искать подходящее существо. Смутно он догадывался, что главным-то была тут вовсе не порода, а, наверное, что-то вроде личной совместимости... ну как если первый раз садишься в пилотское кресло, и очень скоро понимаешь, хорошо вы с ним друг к другу подходите, или нет.

Но с другой стороны, начинать надо было хотя бы и с этого, чтобы представлять, о чем спрашивать.
Списав нужные названия, Войд-мастер решил отправиться в торговые сектора порта.

Близких и похожих видов было минимум несколько - и один из них даже был показан на плече у одного из "свободных капитанов". Шамиль ван Дориан, как вспомнилось Кевину - по легенде, во время атаки эльдарских пиратов на Порт-Вандер порядка шестисот лет назад именно ван Дориан на своем юрком рейдере доставил информацию к месту дислокации боевого флота Каликсис и привел помощь. "Добрый Вестник Дориан" был героем сказок и по сию пору.

Отправившись в торговый сектор, Кевин вскоре услышал писк, визг, и разнообразные звуки, кои издавала живность, во множестве привезенная на продажу. Вольные Торговцы любили редких тварей, да и простой нобилитет, потомки осевших здесь капитанов, тоже частенько радовали себя диковинными зверьми. Кого тут только не было...

Клетки большие и малые, звери, птицы, склизские ксенотвари, многоногие ксенотвари, всякие и всяческие ксенотвари - даже орки затесались там, впереди.

Вот только подходящих птиц не было. Те что были - нахохленные, мрачные, жалкие - или наоборот, финтифлюшисто-яркие, но бесполезные, - не устраивали Кевина.

Вот там, впереди ты увидел красивых птах - но там была Галерея Господ, там были редкости по аукциону для торговцев, подобных средств у тебя явно не будет. Какой-то щеголь в пышной шляпе меж тем спускался по ажурной лестнице, держа в руке большую клетку с красноперой птицей. Щеголь смеялся, дразня попугая пальцем, а тот возмущенно трещал что-то непонятное. Клюв птицы способен был лишить прохиндея пальца в момент - но тот был быстр и все время оставался цел.
— Отличная птица. Стоящий подарок для мадемуазель Ксении, не правда ли, Даррен? - обратился он к своему спутнику. Тот, невысокий тип в бандане, засмеялся и ответил непечатной фразой на шип-канте.

— Не опасный ли подарок для юной леди? - без лишних церемоний встрял в разговор войд-мастер. - Особенно если сначала птичку столько дразнить. Может быть, ей подошла бы с характером помягче? Кстати, где вы, ребята, купили такую?

Всем своим видом войд-мастер показывал, что таких молокососов он на завтрак ест, запивая гидравлической жидкостью.
— Оливер Эллингер, сэр Не-Имею-Понятий-О-Вежливости, - издевательски шаркнул ножкой франт, — и благодарю вас покорно, советы в личных делах от тех, кто подслушивает чужие разговоры мне не нужны.
— А где купили - там больше нету, космен, — ухмыльнулся низкий, словно чуя, что Кевин понимает шип-кант.
— Твое имя, сынок, мне все равно ни о чем не говорит, так что ты напрасно трудился, назови-ка лучше корабль. Я — Кевин Хассельхоф с "Удара Милосердия" Айвена Лейт-Донавана, и советую тебе это имя запомнить. Ты только что обвинил космена в том, что он подслушивал твои разговоры, в то время как на самом деле ты кричал о своих "личных делах", — эти слова Кевин произнес с презрительным нажимом, — на всю палубу, когда я проходил мимо. Не желаешь ли извиниться перед тем, кто тебя старше, за недостойные слова?
— Донован, — юнец притормозил, словно оценивая, и наконец приходя в чувство, — известный человек, бесспорно. Вот только пристало ли космену прятаться за чужим именем? Приличный человек не вмешивается в чужие разговоры и тем более не дает другим советы в их личных делах. Возьмите свои слова назад, Хассельхоф — или, клянусь своим "Красным Рассветом", я выйду на дуэль с вами.

"Красный рассвет". Вот это - слышал. Помнишь, ещё когда в Порт-Вандер только вернулись и позволили себе отдохнуть. Фрегат, быстрый и зубастый. Парень однажды стакнулся с двумя другими Торговцами, чтобы отбить древний халк от орков, но после боя те двое его предали. Парень по слухам не только уцелел, но и сумел остаться с частью добычи и одним из кораблей предателей. Который и продал в счет ремонта.
— Давать советы или не давать — моё дело, точно так же, как твоё дело — следовать советам тех, кто тебя старше, или нет, — спокойно произнес Кевин. — Вот сейчас мой тебе совет — скинуть обороты и приглушить движки, потому что пока твоя честь ничем не задета, и драться не из-за чего. Как я уже сказал, если птаха — твоё личное дело, нечего было кричать о ней на весь свет. Если же ты из тех дурно воспитанных молодых людей, что стараются найти малейший повод для драки — я легко могу удовлетворить твоё желание, клянусь пустотой! — при этих словах рука его легла на эфес палаша. — Я всё сказал. Твоё слово.
— Прошу простить, но я был бы рад вставить и свое слово, прежде чем мой сын обнажит оружие в месте, совершенно для этого не предназначенном. Сэмуэль Эллингер, к вашим услугам, — поклонился он Кевину
— Отец... — мальчишка развернулся, чтобы взглянуть в глаза новому участнику разговора.
— Оливер.
Отец Эллингера был похож на сына примерно также, как кряжистый дуб похож на молодую и дерзко стремящуюся вверх поросль. Высокий, широкоплечий, с грудью колесом, от такого ожидаешь веселого и разудалого поведения, — но сухой официальный голос принадлежал, казалось, какому-то счетоводу. Роднила семью любовь к широкополым шляпам.
— Сэр Сэмуэль, — процедил бандитского вида приятель Оливера, неловко кланяясь.
— О твоих приятелях, Оливер, мы поговорим позднее. А пока что, я уверен, вас обоих ждут дела. Если же у вас обоих все еще будет желание продолжить этот разговор, и перевести его в плоскость махания железками, я уверен, вы можете встретиться позднее в более удобном месте. Что скажете, сэр? — обратился мужчина уже к Кевину.

— Скажу, что если этот молодой человек продолжает считать, что я чем-либо задел его честь, он знает, где меня найти, — напыщенно произнес космен и отрывисто поприветствовал сэра Сэмуэля полукивком-полупоклоном. — Меня зовут Кевин Хассельхоф с корабля “Удар Милосердия”, к вашим услугам, — поздороваться с капитаном для него не было чем-то зазорным.
— В таком случае полагаю этот инцидент исчерпанным. Был рад знакомству, мое почтение капитану Доновану-младшему. Всего наилучшего.

Попрощавшись с Эллингером-старшим, Кевин направился дальше. В галерею. Блеск драгоценностей, важные дамы с кавалерами... птицы тоже есть, красивые, и в принципе ему несложно найти, где тот молокосос покупал попугая. Цены, впрочем, соответствуют. Нет, на Ударе Милосердия найдется конечно подобная сумма... но. Честь говорит о том, что лучше бы купить как-то иначе. Нобли в таких случаях закладывают драгоценности, хитрецы же договариваются об услугах, которые могут стоить дороже самых разнообразных денег.

Кевин озирается в поисках... людей. Той особой породы людей, которую всегда видно человеку опытному. Той породы людей, с которыми можно договориться и на своих.. условиях.

Такие здесь наверняка были - пусть и скрытые за лощеной маской успешности. Вот скажем, этот ушлый носатый тип с эффектными бакенбардами. Сейчас он уходит с покупательницей вглубь лавки, наверняка - чтобы предложить что-то нелегальное. Не стоит смущать даму. Подождем...

Внезапно из глубины лавки недалеко от ожидающего Кевина раздается визг и крики. Занавесь лилового переливчатого шелка распахивается, и из нее вылетает странная птица с длинной, почти змеиной шеей, красным хохолком, и золотистым оперением. Стоявший рядом тучный мужчина поманил птичку к себе, та повернула голову в его сторону... и тот не издав ни единого звука осел на пол. Из глубины лавки выскочил продавец, птица же, крича дурным голосом, полетела прямиком на Кевина.

Видя, что птица опасна, Кевин выхватил палаш. Хассельхоф не знал, как именно эта тварь сбила здоровенного мужика с ног, но бежать от нее он не собирался. Не собирался он впрочем и рубить ее на куски - ведь тогда пришлось бы за нее платить! Он собирался встретить её ударом гарды, чтобы оглушить.

— Давай сюда! Сюда, птица! — приговаривал космен. Но василиск оказался проворнее, да к тому же еще, видать, был напуган до смерти, что наверняка обострило его способности. Птица полетела прямо на Кевина. Взмах. Еще взмах. Переливчатые, зеленовато-голубые глаза с по-змеиному вертикальным зрачком встретили взгляд космена, и тот почувствовал внезапную слабость во всем теле... Этот приступ слабости чуть не заставил войд-мастера опуститься на пол, и хотя он справился с замешательством, пернатый агрессор уже прошмыгнул мимо него и понесся по коридорам в зал. Крякнув от досады, как если бы пролил ром, Кевин бросился вслед за глупой птицей, крутя головой и пытаясь найти стеклянную витрину.

Стекол вокруг было полно. Разбить его на бегу не составляло труда, вот на схватить тратилось чуть больше — а уж о боли в порезанных руках можно будет подумать и потом. Другая проблема — это люди. И в частности маленькая девочка, которую папаша держит на руках, показывая ей какие-то диковинки. Ну додумался, куда взять с собой...

Войд-мастер, с детства лишенный отцовской и материнской заботы, никогда не понимал планетников, сюсюкающихся со своими детками. Но, как старший по званию "на этой палубе" (на площадке среди витрин), он считал себя в какой-то мере ответственным за "экипаж и пассажиров" в случае происшествия, ведь Хассельхоф начинал свою службу в аварийной команде. Поэтому, с криком: "Не смотреть на птицу! Опасно!", он прыгнул вперед, стараясь не дать крылатому нарушителю спокойствия причинить ущерб девочке.

― Кто вы.. — успел проговорить человек в зеленом пальто, улыбавшийся, похоже, впервые за очень долгое время. Улыбка еще оставалась на его лице, когда Кевин толкнул его на пол. Девочка не должна была пострадать, а папаша.. пара ушибов, может перелом. Нестрашно. С хриплым "крррааа" птица завернула направо, Кевин - за ней... ...Огромное помещение, зал в несколько этажей с балконами, на один из которых и выбежал войд-мастер. Множество людей, огромная голо-конструкция в центре в виде медленно вращающегося многогранника с множеством надписей на каждой из граней. И чертов птах, взлетевший вверх и усевшийся на одной из балок под потолком. Умеет же выбрать место.

— Ну, мать твое в астероидном поле! — прошипел войд-мастер, опустив палаш и разглядывая конструкции. — Позовите администрацию! — крикнул он заодно людям, сновавшим вокруг. — Птица опасна! Живее.

Больше всего ему не нравилось то, что, когда он доберется до птицы, она может преспокойно перелететь еще куда-нибудь.
— Есть у кого-нибудь сеть? — спросил он у начавших собираться зевак.

Зеваки собрались — да непростые. Цветастые, разнообразно одетые и в большинстве своем вооруженные. И вот, один из них, мужчина в золоченой шляпе-треуголке, невысокий, но массивный, отдает команду на каком-то гортанно-звучащем диалекте готика своему спутнику — лысому темнокожему амбалу с аугметической конечностью. И тот, выстрелив из оной крюком, начинает взбираться на верхотуру. В это время как раз выбегают служащие с сетью. Вопрос лишь в том - кто доберется до опасной твари первым. Доверишься лысому, предложишь служителям лезть наверх, или попытаешься обогнать соперника сам?

Хассельхоф не хотел уступать какому-то киберо-громиле, да и его лопочущему на непонятном капитану, видать по всему, напыщенному планетнику — тоже не хотел. Хотя те времена, когда он занимался такелажными работами, были ох как далеки, годы, проведенные в пилотском кресле не ослабили его форму и не заставили его отказаться от трюков в третьем измерении. Скинув на всякий случай рюкзак с рацией, войд-мастер поплевал на руки и пополз вверх, хватаясь руками за стальные прутья. — Ну где ты там, пернатая планетная тварь! — бормотал он себе под нос почти ласково. — Иди сюда, а не то злой мужик в треуголке набьет из тебя чучело. Будь хорошей птичкой!

Стальные прутья были отчаянно скользкими, но крепкая хватка и упорство Кевина сделали свое дело. До птицы он добрался чуть раньше - в основном потому что птица была занята тем, что хриплым голосом орала на мужика с аугметикой. Умелый захват - и птица в сетке... за секунду до того, как тот выстрелил из сеть-ружья. Хорошо, самого Кевина не зацепил.
Видя успех соперника, темнокожий хмыкнул, и скользнул по арматуре обратно, вниз. У Кевина же был выбор - свернуть "птичке" по-тихому шею, или же, крепко держа за голову (или закрыв эту голову тканью) осторожно сползать вниз, дабы не повредить тварь.



Хассельхоф, немало довольный своими манёврами, наградил механизированного амбала презрительным взглядом и, скинул свой жилет и, завернув в него шею и голову птицы, крепко зажал тварь подмышкой, а затем спустился "на палубу".

Он не стал читать папаше спасенной малютки лекцию о том, как опасно брать детей в такие места, а лишь попросил его пальто, чтобы получше завернуть тварь (попадаться с ней в руках на глаза адептус арбитрес, пожалуй, не следовало). Кроме того, войд-мастер заявил хозяину василиска, что раз он не может обеспечить безопасность посетителей, Хассельхоф обязан конфисковать опасное животное. Подставив свою спину потоку проклятий, войд-мастер направился наружу и назад.

Хотя пойманная птица и не была напугаем, Хассельхоф чувствовал в ней сильный характер. Пожалуй, только такой сильный характер и мог толкнуть Карри под пули, чтобы спасти своего хозяина. Войд-мастер пока не знал, насколько хорошо её можно трансформировать в сервитора, но, как и раньше, надежда не покидала его.

Но, тем не менее, все имеющееся у него красноречие он употребил на то, чтобы глава арбитров станции занялся проблемой агентов Яростной Смерти и согласился присутствовать на собрании в конце недели. Одну из центральных позиций его аргументации занимала история со стычкой в баре, которая повлекла смерть Дориана Митча и подозрительная осведомленность лидера пиратов о происходящем на станции, прибытии и отбытии кораблей и даже пунктах их назначения. Возможно, Айвен давал возможность Арбитрам копать под Флот в этом направлении. С другой стороны, он был почти на сто процентов уверен, что они уже копали под Флот в этом направлении. Вот только толку от этого было, по личным ощущениям, немного… Джой был сконцентрирован на своей работе, но она шла своим же чередом, и по заданному им направлению, и вряд ли слова Айвена убедили его отклониться от намеченного курса.

Джой слушал всю историю Айвена, скрестив пальцы, и время от времени похрустывая ими. Пару раз ощущалось, что он бы уже с радостью заткнул умеющего сложно выразиться Айвена, но откладывал это на финал. Но к финалу его лицо осветилось радостью.
― Так вот как. Ну хорошо. Посмотрим, что особо прогнило во флотских потрохах. В другой раз я бы дал им выпутываться самостоятельно, но сейчас пожалуй стоит копнуть поглубже. Я буду на твоем “совете”, Торговец ― и буду с добычей, обещаю. Ни одна мразь не уйдет со станции без моего ведома.
Хищные ноздри арбитра потянули воздух, словно в предвкушении.

Выяснив ситуацию, Вольный Торговец перешел к предложениям. Которое у него, в отличие от предыдущих визитов, было. На Флоту надвигалась проверка – явление малоприятное в целом, и крайне неприятное ввиду сложившихся обстоятельств с предателями так близко к командованию в частности. И Айвен предлагал выход – не столь уж редкий, но играющий ему на пользу. Провести операцию по ликвидации пиратов, а также совместным действиям сил Империума и Вольных Торговцев. Подобное позволило бы показать комиссии, что станция работает эффективно в целом – и, при должной подготовке, скрыть факт существования агентов. Решающую роль, разумеется, сыграет Флот – он показательно уничтожит корабли пиратов, позволив десанту Вольных Торговцев и, возможно, арбитров, спасти заложников и гарантировать, что сам Яростная Смерть не уйдет.

Раймонд вздохнул с облегчением. У него были сильные сложности с поисками агентов в среде флота. Именно поэтому он, пусть и неохотно, но поверил дневнику - он подтверждал те малообоснованные подозрения, которые у него были. Конечно, трибуналу этого не будет достаточно - но для захвата... пожалуй достаточно. Сейчас. Он обещал постараться вытащить хотя бы один-два корабля из активно стоящих на посту. Он не мог сделать это без уведомления главы Нави на станции, но как только информация о базе будет подтверждена...
*иными словами этим трем кораблям РТ будет бэкап на подходе.

Одним из главных пунктов повестки была мобилизация сил Вольных Торговцев – в той или иной форме. Присутствие самого Крациуса на планируемом совете было бы идеальным, но и знакомство Айвена с людьми, готовыми рискнуть своими кораблями в предприятии подобного рода сошло бы. И в этом Смотритель Лейт-Доновану не отказал, хотя и отметил, что ждать полноценных действий флота в данной ситуации бессмысленно. Яростная Смерть, если узнал о захвате Дэрга, мог начать действовать. Что вполне совпадало с ходом мыслей самого Айвена

― Я прямо скажу - о Флоте говорить плохо смысла нет. Они могут многое, они сильны, их арсеналы велики... Но для чего-то более срочного чем ответная атака вражеского флота их звать смысла мало. Планеты они брать умеют - им куда-то деться сложно. А другие денутся, и куда раньше чем флот соберется с силами.

Помощь я тебе подберу. Но смотри, славу делить - самому потесниться придется.

Дверь за сыном Номада закрылась, а Крациус вновь взялся за перо. На новом листе появились два имени.
Оливер Эллингер и Грегори Гро.
Чуть ниже перо изобразило стрелу и закрытый шлем.
Грузный Вольный Торговец хитро прищурился, и кивнул сам себе.

*the mask will go here*

Когда Кевин, которого практически сразу же после возвращения нашла и известила о желании Айвена встретиться с ним Пепельная Стража, вошел в комнату, Вольный Торговец сидел спиной к двери. И писал что-то в толстом, обитом темной кожей журнале с металлическими вставками. Возможно, это был дневник капитана. Дописав несколько строк, он закрыл журнал и щелкнул замком. Повернулся. Встал. Подошел, пожал руку.

- Кевин, рад тебя видеть. Но в будущем, предупреждай меня о том, куда собираешься идти. Лютера я спас чудом. И, в отличие от него я не привык рассчитывать на чудеса. Садись, разговор предстоит длинный.

Сам же Вольный Торговец подошел к шкафу, служившему одновременно баром, и достал очередную бутылку амасека – на смену пустой, стоявшей на столе. Налил два бокала и поставил один на столик перед войд-мастером. Второй выпил одним залпом.

- Я представлял себе бытие Вольного Торговца иначе, Хассельхоф. Не так, как мы провели эти три года. И, думаю, в ближайшем будущем многое изменится. Но я не люблю оставлять незаконченных дел. И похождения Лютера дали нам шанс завершить одну историю. Историю пирата и еретика, которого называют "Яростная Смерть"

Айвен за этот день выпил немало – начиная с утреннего амасека, продолжая амасеком дневным, присоединяя "металлическую" жидкость Крациуса и вот, завершая амасеком вечерним. Это ощущалось – он был более многословен и значительно более красноречив, чем обычно.

- Я собрал армию, Кевин. Мы можем нанести удар как только закончится починка "Coup de Grace". Или мы можем обрушить всю мощь флота Патруля Прохода Двадцать Семь на их головы, когда на станцию прибудет инспекция. Показательная ликвидация пиратов. Мы можем влезть в долги перед шестеренками и закончить ремонт за несколько дней и нанести удар, пока они не успели залатать дыры в обшивке. Впрочем, они и так не успеют – нет у них ни технопровидцев, ни мощностей флота, ни Клодиуса-Эксплоратора.

Казалось, Вольный Торговец пытается подвести итоги произошедшему за все это время. Важные итоги. Детали, не относящиеся к делу, он пропускал. Хотя они и рвались на язык. Айвен встал с кресла и прошел в один конец комнаты.

- С помощью последнего мы договорились с Адептус Механикус, и они предоставят нам...

Он повернулся к войд-мастеру

- Маяк, способный послать сигнал из самой далекой дыры в этой системе. И это нам нужно.

Несколько шагов к стенке напротив. Комната маленькая, в отличие от Айвена, привычка широко шагать которого осталась с службы в Силах Планетарной Обороны, и шаги завели его в угол. Еще поворот.

- И бойцов, что нам тоже нужно, но меня настораживает. Единственное, что осталось сделать – это доставить маяк на пиратскую базу. Мы можем захватить транспорт и допросить пилота. Простейшее решение, но я почти уверен, что тогда Яростная Смерть скроется. А он – голова этой гидры. Еретик. Лютер говорил с его последователем. Часами. И не смог переубедить. Они фанатики, не в поклонении Темным Богам, но в отрицании Императора.

Вновь пересечение комнаты. Айвен прижал руку ко лбу, будто сдерживая головную боль, или пытаясь осознать неосознаваемое.

- В отрицании Императора. Можешь себе представить? Хотя… думаю, можешь. На Наарлоке нас с колыбели учили верить в Него. В других местах – по другому. Надо повысить бюджет Лютеру. Когда будут деньги. И спасти его Полониуса. Полония. Священника. Несмотря на... Да, пиратская база. Мне нужен человек, который сможет туда проникнуть. Ты, или кто-то из тех, кому ты можешь доверить это дело. Я не хочу рисковать своим войд-мастером, и если сочтешь шансы на успех слишком низкими, я пойду более простым путем.

Войд-мастер Кевин Хассельхоф отнесся к поставленной задаче как нельзя более серьезно. Проникнуть на вражеский корабль и установить там передатчик - это вам не перестрелку со скамами в поддоках устроить. Вообще говоря, Хассельхоф, конечно, не был специалистом по скрытным проникновениям, но, с другой стороны, кому как ни ему было к лицу изобразить бывалого пустотника, ищущего работёнку.

- Если я правильно понял, капитан, сэр, нужно проникнуть на челнок, находящийся в доках.Я бы сыграл на желании нашего противника больше узнать о нас. Если я притворюсь косменом, ищущим работу,они обязательно спросят, на каких кораблях я служил, и, если я назову “Мизерикорд”, наверняка постараются меня завербовать. Могут возникнуть подозрения, конечно. Но это ещё и шанс их дезинформировать.

Айвен покачал головой, продолжая расхаживать по кабинету. Идея была неплохой, но слишком много риска. К тому же, не нужно было полноценное внедрение.

- У нас нет времени на полноценное внедрение. Если противник захочет узнать о нас побольше от тебя, и что-то заподозрит, он узнает. Методами, которые мы уже видели. Вальдемар расскажет тебе, когда придет в сознание. Ты мне нужен в момент штурма. Лучше всего – чтобы ты вернулся на станцию этим же челноком. Даже без этого риск, что тебя видели среди моей команды велик. Я бы предпочел скрытное проникновение. Так, чтобы они не знали, что у них на челноке есть еще один пассажир.

На полушаге Вольный Торговец остановился. Ударил кулаком по ладони.

- Да, ты прав. Надо сделать так, чтобы они искали пилотов. Несчастный случай одному из экипажа. Звучит как план.

- Кроме того, капитан, сэр, неплохо было бы представлять, что за ублюдки нам противостоят. Я так понимаю, вам удалось раздобыть какие-то сведения об их составе? Если бы я тоже распологал ими, это существенно повысило... шансы на успех операции.

Лейт-Донован задумался, перед тем как дать ответ.

- Поговори об этом с Лютером и Клодиусом. Возможно, к началу внедрения появится еще информация. Нам известны два возможных "крота" Яростной Смерти. Судья флотский и Навигатор навигаторский. Флотского судью надо Мартеллуса отправить расследовать. Отправлю. Но миссионер и эксплоратор, допрашивавшие его часами, скажут тебе больше чем я, удивленный превращением важного пленника в труп, и терзаемый по поводу этому сомнениями разной степени тяжести.

- И последний вопрос, капитан, сэр. Через сколько после фиксирования и включения передатчика в сеть начнется штурм? Есть какой-нибудь конкретный план. Я так понимаю, вести “Мизерикорд” в бой будете вы? Или же мне необходимо вернуться после заврешения секретной абордажной миссии?В таком случае, прошу указать точку рандеву и предполагаемое время.

- Вести "Coup de Grace" в бой будем мы. Ты. Я. И, соответственно, ты нужен мне до начала боя. Говорил раньше. Я не собираюсь бомбить станцию, на которой находится мой войд-мастер, и еще меньше хочу искать его по ней во время штурма. Да, может быть польза от диверсанта изнутри… Клодиус говорил что-то про скитариев... Ладно. Нет. Шестеренки ничего бесплатно не делают. Но – лучше вернуться тем же челноком. Если нет – то Ван Брияр выделит пару патрульных кораблей, которые совершенно случайно будут в том секторе. Штурм начнется, когда мы починим корабль и узнаем расположение базы.

- В целом, задача ясна, капитан, сэр. В таком случае я обговорю детали операции с капелланом и эксплоратором и сообщу вам детальный план, а после вашего одобрения мы немедленно приступим к осуществлению операции. Думаю, когда еретики будут повержены, все вздохнут спокойнее. Разрешите идти, капитан сэр? - Кевин отдал честь и отбыл.

***

- О-о-о, Кевин, как я рад тебя видеть! - воскликнул Лютер
- Я тоже рад видеть тебя, капеллан. Я должен еще раз поблагодарить Императора и тебя за вашу заботу - моя царапина на плече заживает хорошо. Рука слушается нормально. Однако я пришел за советом, и дело не терпит отлагательств. - Кевин был серьезен и немногословен. - Наш капитан решил в скором времени сокрушить гнездо еретиков с “Яростной смерти”, а для этого я должен доставить к ним передатчик, который поможет определить их местоположение. В ходе этого задания мне, - войд-мастер едва заметно поморщился, - возможно, придется играть роль предателя, понимаешь меня? Капитан говорил, что ты много общался с пленником, и можешь направить меня, подсказать, как мне вести себя.

От неожиданного визита друга Лютер немного растерялся. В последнее время они почти совсем не виделись, и священник, к своем стыду, не мог даже сказать, чем занимался старпом Мизерикорда, чем он жил эти дни, были ли у него какие-то проблемы… Как капеллан корабля, Лютер совершенно перестал справляться со своими обязанностями. Покачав головой, он мысленно поклялся не забывать о команде и проводить больше времени с матросами и офицерами, например, зайти к Вальдемару, заодно и других раненых проверить (ему уже успели доложить, что лазарет пополнился Наарлокцем со сломанной ногой, и это помимо обычных рабочее-бытовых травм, связанных с ремонтом Coup de Grace).

- Понятно. Я понял, Кевин, я понял.

Не смотря на муки совести, Лютер слышал всё, что сказал ему ВойдМастер.

- Айвен доверил тебе сложное и опасное задание, как я погляжу. Я буду молиться за твой успех. А пока, из того, чем я могу быть полезен… Люди Яростной Смерти, да-да, тебе понадобятся все те сведения, что мы успели добыть. Эти пираты, их вряд ли можно назвать просто лихими людьми, я бы не стал. Ими движет опасная сила иде-ало-гии. Они почитают свободу в её крайних проявлениях, и они ненавидят ложь – во всех её проявлениях. Я бы посоветовал тебе держаться с ними проще и не говорить то, в чем могут быть заподозрены подвох или ошибка. Лучше делом добиться их доверия… Будь спокоен, однако, хоть мы и столкнулись в лице Яростной Смерти с заблудшими душами худшего сорта, но по крайней мере они не служат Вечному Врагу, они все еще верны Императору, просто некому было доказать им, что Он - рядом, ближе, чем им в отчаянии их кажется. Поэтому помни, находясь в их стане, что ты можешь горевать и сокрушаться, и отрицать даже роль посредников между тобой и Богом нашим, сей грех малый я отмолю тебе, не беспокойся. Главное, что Яростная Смерть - не хаосопоклонники, в этом я уверен. Они могут ими стать в ближайшее время, вот в чем опасность и тревога… Но пока что – нет, я не думаю, что они терпимы к ереси. Тёмные учения о свободе разложили их разумы, но не души. Да-да, Кевин, они полностью поражены в своем мыслительном процессе, так как намеренно отрицают все рамки законов и Имперского Кредо, и это не вольная интерпретация, нет! Это итог продолжительного самообразования, избирательной тяги к знаниям, так они вооружились мощными аргументами в пользу свободы как таковой… и фундамент её – ненависть к коррупции, самодурству и глупости отдельных представителей власти Империума. Как я смог понять – каждый из слуг Яростной Смерти в прошлом серьезно пострадал от неверно примененных к ним законов, хотя уверенности тут нет, вполне возможно, в рядах их есть и откровенные злодеи. И все же я склонен считать, что несправедливость – один из источников их сильнейшего недоверия к власти, к служению, к бюрократической организации общества и к современной коллективной системе труда. Возможно, тебе удастся осмыслить эти позиции и использовать при диалоге с этими пиратами, но не зайди слишком далеко, ведь на этом поле они живут дольше тебя, и неловкость в обвинении Империума может дорого тебе обойтись. Что касается неправды и нелюбви к ней, то сам лидер пиратов, вероятно, человек исключительно мудрый, волевой и харизматичный, и сумел наладить положение дел в своей организации так, что все его миньоны уверены в правдивости его слов. Я думаю, он играет на контрасте между неповоротливой и оттого не всегда правдивой машиной власти Империума, и собственными верно отмеренными обещаниями, которые он всегда точно выполняет, потому что понимает, что правда – великой мощи оружие контроля. Я боюсь, как бы он не применял его в тёмную, избирательно, проводя тайные чистки собственных рядов, обучая слуг своих лишь тому, что ему было бы выгодно. Впрочем, еще более страшной картиной была бы его абсолютная искренность, потому что через нее нашими противниками станут люди, готовые умереть не за деньги или власть, но за то, что они считают правильным. Я бы хотел, чтобы эти мои самые мрачные предположения оказались неверны.

Осунувшийся и немного погрустневший Лютер развел руками в стороны, показывая, что в целом свое повествование он завершил. Да, сейчас, по прошествии нескольких дней раздумий, его мысли приобрели куда более упорядоченный вид, нежели тогда, когда неожиданные эрудиция и просветленность Дэрга застали Миссионера врасплох. Что ж, все мы крепки задним умом. Но по крайней мере добытые знания могут помочь Кевину не совершить тех ошибок, которые уже допустил Лютер.

***

Кевин поблагодарил капеллана “Мизерикорда” за столь ценные сведения и отправился на поиски Эксплоратора. Найдя жреца Омниссии, он повел с ним такую беседу.
- Приветствую, Мастер Эксплоратор. Как Вы, наверное, уже знаете, наш капитан решил в скором времени начать штурм базы еретиков, и мы с ним, посоветовавшись, пришли к выводу, что кому-то нужно проникнуть туда с помощью челнока, через который еретеки сообщаются с Порт-Вандером. Сделать это предстоит мне, и я хотел попросить твоей помощи. Мне нужно как-то незаметно пронести передатчик, который предоставят наши друзья из Священной Омниссии. Единственное, что мне пока приходит в голову - попросить Вас встроить его в приклад какого-либо оружия, но так, чтобы его можно было легко извлечь. Передатчик придется подключить к какой-нибудь сети на вражеской базе. Вы могли бы мне как-нибудь помочь с этим?

Нам нужно еще и подумать, как внедриться на челнок, - добавил он. - Я бы прибегнул к помощи нашего милитанта, но он, кажется, сейчас в плачевном состоянии. Капитан предложил устроить пилоту челнока несчастный случай, а затем попытаться завербоваться на него пилотом. Если у Вас есть мысли и по этому поводу, прошу их высказать.


***

Кевин застал Клодиуса как раз за работой над передатчиком. Было видно, что он его держал отдельным мехадендритом и рассматривал со всех сторон. Увидев Кевина он отложил его в сторону и сосредоточил взгляд на Мастере Пустоты. Он выслушал его не выражая никаких эмоций. Можно было бы даже подумать, будто бы он его и не слушал, учитывая затянувшуюся паузу после его слов. Однако в итоге Эксплоратор покачал головой, после чего заговорил:

- Приклад оружия? Не эффективно. Оружие можно украсть, его можно сдать, его можно взорвать, повредить и просто отнять. Слишком много факторов, из-за которых передатчик может быть утерян. Я думаю, что это можно сделать более эффективно. Господин Хассельхов, как вы относитесь к получению Благословения Омниссии?

- Это была бы честь для меня, - ответил войд-мастер после короткого раздумья, - но, я считаю, сейчас я не готов к такому, Мастер Эксплоратор. Ведь я буду находиться под прикрытием, и вряд ли космен, которого я буду изображать, может позволить себе настоящую аугметику. Разве что какой-нибудь кустарный экземпляр, не освященный мудростью Жрецов Омниссии.

-Вы понимаете меня вполне правильно. Я намереваюсь подготовить особый корпус, который бы для непросвященного человека выглядел как трофейный амулет, который по каким-то причинам стал с вами неразрывным. Истинная же функция его будет заключаться в хранении небольшего предмета, коим и будет передатчик. Ваше тело уже подвергалось модификациям, не так ли, господин Хассельхоф?

- Насколько заметен будет этот корпус? Передатчик, при всем уважении к священной Омниссии, довольно массивен. И что мне ответить, если еретики спросят меня об этом... “талисмане”? Тут мне понадобится ваша помощь для составления... кажется, во флотской разведке это называют легендой. Да, - кивнул он в ответ на вопрос, - однако эта модификация носила скорее характер медицинского вмешательства, и, в отличии от талисмана, полностью незаметна. Кроме того, у меня еще стоят импланты в ладонях для пилотирования кораблей и войд-скин.

- Достаточно незаметен, чтобы сокрыть его под одеждой. - отметил Клодиус - однако, естественно, если вы разденетесь - то все будет видно. На это и сделан расчет. Люди склонны не замечать очевидного, точнее не придавать им должного внимания. - Клодиус почему-то посмотрел в сторону сети вентиляции - касательно же "Легенды", как вы выразились, то тут я также готов вам помочь. Согласно моей информации, ношение и нахождение трофеев не является редкостью в среде пиратов, соответственно наилучшем вариантом будет именно таков: вы лично убили предыдущего владельца амулета, после чего заметили у него на груди амулет, решили его забрать себе и естественно надели на шею. Как раз в этот момент вы почувствовали, что вам становится легче, как будто бы и не сражались недавно, тогда вы и поняли что основным свойством амулета является судя по всему снятие усталости и общее укрепление вашего здоровья, однако вы также заметили что он фактически прирос к вашей груди и как снять его вы точно не знаете, но вас это не особо беспокоило, потому что проблем с ним до сих пор не было. Вас устроит подобная "Легенда"?

- В таком варианте это, возможно, могло бы сработать, - возразил Войд-мастер, - но ведь мне необходимо произвести инфильтрацию в ближайшие дни, а ведь по виду аугметики, даже священной, наверняка можно будет понять, что она совмещена с телом недавно - швы и прочее... Это может сыграть роковую роль. К тому же, эти люди не знают границ в греховном стремлении познания мира, как утверждает наш достопочтенный капеллан. А ну как они захотят понять природу этого амулета, разобрать его. Словом, нет ли другого пути?

-Недавний трофей. - парировал Клодиус - а разобрать не смогут по причине того, что это может нанести вашему здоровью непоправимый вред. Ведь кто знает что случится с телом, чьездоровье амулет усиливает при его извлечении? Может быть он сдерживает какую-то болезнь или же какие-то повреждения с недавней битвы, которые ты не заметил так как амулет исправно работает? Однако если вас это не устраивает, то в качестве альтернатив могу предложить вживление вовнутрь передатчика, однако, боюсь, надежных и безопасных методов извлечения я вам предоставить не смогу.

- Я принимаю участие в этой операции прежде всего, потому наш храбрый милитант не в состоянии действовать, - ответил Кевин уважительно. - В дальнейшем капитан вряд ли часто будет ставить мне подобные задачи. И, поймите меня правильно, я не могу воспринимать благословение Омниссии, как дар, который сегодня нужен мне, а завтра будет меня тяготить. А я боюсь, что с этой аугметикой так и произойдет, поэтому я с сожалением склоняюсь к тому, чтобы сейчас избрать другой путь. Мы можем продумать и другие варианты маскировки передатчика, под видом рабочей экипировки. Респератор, пикт-рекордер, фонарь или какое-либо другое оборудование, подходящее для члена экипажа. Кому как не вам виднее, в каком предмете лучше заключить прибор?

- Данное Благословение Омнисии можно изъять по окончанию операции, в то время, как с оборудованием всегда есть простая проблема: оно может потеряться, его можно обменять его можно сдать, его можно проверить на исправность и его можно выдать обратно, но уже иным. Вы собираетесь пойти на такой риск и поставить под угрозу успех всей операции просто потому что боитесь получения временного кейса для хранения крупных вещей у себя в груди? Неужели вы так не доверяете моим умениям, господин Хассельхоф?

- Я доверяю вашим умениям, мастер Эксплоратор, - твердо ответил Кевин. - Я лишь не хочу оскорбить Омниссию, ведь благословение положено принимать не только телом, но и духом. Если вы считаете, что это наилучший путь - я готов идти по нему!

Пробуждение милитанта

Лютер уже который час сидел у бессознательного тела Вальдемара в специально перенесенном из соседнего номера в номер-лазарет кресле. И если первое время у священника было чем заняться - он осматривал травмы других подранков (в частности сломанную ногу пострадавшего от Вальдемара парня) и молился за скорейшее выздоровление страждущих, то впоследствии ему пришлось признаться самому себе - Миссионеру просто-напросто некуда было идти.

От экс-гвардейца и уроженца Наарлока, Лютер узнал о странном инциденте, произошедшем между Арх-Милитантом и Вольным Торговцем. Про свою роль парень скромно умолчал, но и так было ясно, что он попытался вмешаться и был нейтрализован. Всё-таки Вальдемар оставался лучшим бойцом на Мизерикорде.

Лютер никак не мог понять, что же заставило ближайшего соратника Капитана накинуться на него. Судя по рассказу телохранителя Айвена - после очередной вылазки в под-доки Вальдемар находился в очень плачевном состоянии, можно было даже сказать, что он уже почти что на ладан дышал.

Что тем более было странно, так как осмотрев тело друга, Лютер в общем-то не нашел на теле милитанта таких уж серьезных ран. Конечно, Вальдемар был плох - весь помят, в порезах, синяках и прочих следах бурной боевой жизни, но мед-сервитор докладывал, что угрозы для жизни нет. Так что же всё-таки произошло с ним? Никогда бы Лютер не сказал, что Вальдемар способен на предательство. Не такой он человек.

И вот Лютер просто сидел в кресле, клевая носом, но всячески борясь с дремотой. Он устал переживать за беспамятного друга, за далёкого Полония-мученика, за отправившегося на опасное задание Кевина, за носящегося как белка в колесе Айвена и за что-то уже подозревающего Клодиуса, да и вообще за весь их непутевый и разваливающийся на куски (правда, и восстанавливаемый тоже) корабль.

После того, как Кевин отбыл, Лютер усердно молился за успех его дела, проповедовал морякам и рабочим, помогал раненым и брался за оружие и снаряды в тренировочном зале. Он уже перепробовал все известные ему способы унять тревогу - и всё равно её нагло звенящая металлическая нить привела его сюда, в это кресло, усадила напротив мерно дышащего во сне Арх-Милитанта и, примотав священника к креслу, наказала ждать. Как будто спящий вот-вот откроет глаза и расскажет Лютеру что-то такое, от чего исчезнут все его тревоги и думы.

…Громким стоном ознаменовалось пробуждение Вальдемара из забытья. Мутным, прищуренным взглядом он осмотрел всё вокруг, пытаясь осознать, что происходит и где же он сейчас.

Лютер вздрогнул, услышав стон. Сперва он, вскинувшись, подумал, что этот звук издал кто-то другой, не Вальдемар, но потом живой взгляд очнувшегося пациента всё расставил на свои места.

- Вальдемар! Ты, ты... ты как себя чувствуешь?

Миссионер, легко порвав удерживающую его в кресле незримую нить, вскочил на ноги и приблизился к койке Арх-Милитанта.

- Словно старая жестяная банка после катка? Какого фрага я здесь? И, тысяча гротов, сколько часов прошло с тех пор, как я отключился?!

Вальдемар попытался подняться на кровати и, к своему удивлению, без особого труда смог это сделать. Тело ощущало себя довольно сносно, но вот голова... голова всё еще гудела.

Лютер улыбнулся. Это был старый добрый Вальдемар. Такой он не мог напасть на Айвена.

- Ты в Звездной линии, в гостинице, в лазарете. Ты проходил курс исцеления... я, к сожалению, был далеко, но, слава Императору, тебе помогли не умереть. Сколько часов...

Задумавшись, Лютер нахмурился. Он уже потерял счёт времени.
- Ты пробыл здесь... 4 или 5 суток.

- Да... кажется я вспоминаю. Мне помогли добраться сюда, и я провалился в какой-то жуткий кошмар, половину которого уж и не помню. - Вальдемар нахмурился, пытаясь вспомнить больше деталей, но пока что это у него не получалось, - честно говоря, я не могу точно сказать, не было ли всё это сном, ну, то как мы ходили с Вислоу в это его подземелье. Мы же ходили?
- Судя по тому, что я слышал, куда-то в под-доки вы ходили, да.

Лютер присел рядом, на край кровати. Посмотрел в глаза Вальдемара.

- Ты точно ничего не помнишь?

Вальдемар с большим удивлением посмотрел на священника. Его слова наконец дошли до плещущегося в какой-то мути сознания Арх-Милитанта. Он думал, что проспал всего часов десять или, быть может, сутки... но столько... - Да уж, серьезно тебе досталось, старик, - пробормотал себе под нос милитант. Медленно подняв голову и сфокусировав взгляд на Кройце, он сказал:
- Нет, Лютер, лишь какие-то обрывки снов... и еще кое-что, но это касается лично Айвена и только его.
Вопросительно взглянув на Лютера, Вальдемар постарался намекнуть, что ждёт объяснения такому интересу с его стороны к своим воспоминаниям.

Священник же отвел взгляд и тихо сказал:
- Айвен сейчас сильно занят, Вальдемар. Мы готовимся к штурму базы Яростной Смерти, мы лечим не только твои раны, но и раны Coup de Grace, мы собираем союзников и друзей, способных помочь нам. Способных помочь Айвену Лейт-Доновану. Понимаешь, Вальдемар, сколько сейчас достойных мужей Империума окружает нашего юного Айвена? Сколько дел и разговоров требует его внимания?

Сделав паузу, священник вновь посмотрел в глаза Вальдемару и добавил, неожиданно жестче:
- Быть может, он совсем не сможет найти для тебя времени. Не после того, что касается лично вас обоих.
- Лютер, это касается его жизни и жизни тех, кто будет с ним. Что, черт возьми, произошло, пока я спал?!

Немного опешив от такого ответа, Миссионер несколько секунд просто смотрел в лицо очнувшегося пациента. Тот не выглядел бредящим или по какому-то иному поводу неадекватным.

- Вальдемар, я хочу помочь. Но то, что я узнал о произошедшем... делает это трудным. Я сделаю всё возможное, чтобы Айвен навестил тебя как можно скорее, но говорю же - он весь в заботах эти дни, мне понадобится что-то более существенное, нежели простое извещение о твоём улучшившемся самочувствии. Как насчёт... объяснений?

Лютер моргнул и приврал:

- Айвен сильно переживал по поводу твоего здоровья.
- Каких объяснений? Тому, что я упал в обморок на пять дней? Лютер, разрази тебя гром, в меня стреляли, пытались взорвать, а потом еще и долбанули по голове чемоданом! Если конечно я тогда был в сознании еще... - Вальдемар постепенно начинал свирепеть, в нем пробуждалось желание взять Лютера за грудки и хорошенько встряхнуть, чтобы тот не юлил вокруг чего-то, что произошло за то время, пока милитант был в отключке.

- Успокойся, успокойся!

Взамахнул руками священник, едва удерживаясь от того, чтобы не отпрянуть от Вальдемара.

- Слишком много всего произошло, пока тебя не было с нами, вот я и щажу твой еще слабый разум! Тебе же нужно время, чтобы прийти в себя! Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Все, слава Императору, живы, даже, как видишь, ты. Хотя ты, кажется, меньше всех заинтересован в том, чтобы не умереть...

Проговоривший целую тираду на одном дыхании, Миссионер под конец немного смутился.
- Так каких же ты объяснений ждешь от меня, святоша?
- Что такое вселилось в тебя, что ты накинулся на своего Капитана и друга, Вальдемар!?

На этот раз не выдержал уже Лютер. Он вдруг понял, что, быть может, Арх-Милитант и правда поражен чем-то злым, демоническим, ведь не был он рьяным верующим, а являлся наивным зачастую и всё еще в некоторых вопросах слишком молодым парнем.

Скрестив на груди распрямленные ладони, Миссионер коротко воззвал к Императору на высшем готике. Замолчав, аквиллу всё же оставил, и тут же устремил свой взор на Вальдемара. Не скривился ли какой демон внутри него?
- Я?! - милитант выглядел ошарашенным. - Хотя... знаешь, я надеялся, что это был всего лишь кошмар, - резко осунувшийся и вцепившийся в кровать Вальдемар выглядел уже больше испуганным, нежели озадаченным или удивленным...
- О да. Это всё было наяву...

Медленно произнес Лютер, всё еще продолжая что-то высматривать в глазах Вальдемара.

- Я... я не помню... Все как в тумане... и она... ее голос, лицо... то что от него осталось… и он... - бледный милитант откинулся обратно на кровать, словно заново переживая свой кошмар.

Лютер с облегчением выдохнул, но морщины на его лбу совершенно не разгладились. Натужно сглотнув, священник подался чуть вперед и как мог мягко произнес:

- Я понимаю, каково тебе сейчас, Вальдемар. Ты человек войны, и привык жить ею, привык видеть всюду врагов, привык... ко всему этому. Война сильна, Вальдемар, война сильнее любого человека - она рано или поздно перемелет каждого простого честного воина в муку злобы и запечет в жарких огнях своих, себе же на праздник. Простые честные воины слишком мало задумываются над тем, кто именно является их врагом.
Вздохнув, священник продолжил:
- Император сильнее войны. Когда последний раз ты обращался к Нему после боя?
- Ты сам помнишь... Наарлок… Всё повторяется... Только я тогда ни на кого не бросался...
- Очнись, Вальдемар, война на Наарлок-Терциус закончилась четыре года назад! Я спрашиваю тебя! Когда последний раз ты молился сам, не на моих проповедях, слышишь, а сам?!

Вскочивший внезапно на ноги Миссионер яростно завращал глазами, не в силах сдержать праведный гнев, в том числе по отношению к самому себе тоже. Он не смог углядеть за бедовым Арх-Милитантом, не смог заметить нависшую над ним тень беды! Слепец, а не капеллан!

- Ты понимаешь, что застыл на краю, а спасительную веревку, лежащую прямо под твоими ногами - ты и не хочешь замечать! Сколько еще понадобится таких внезапных нападений на Айвена или меня, чтобы ты наконец осознал свою чрезмерную тягу к разрушению? Или к саморазрушению? Тебе уже мало одних только трупов врагов?
- Но сейчас все как тогда! Лютер! Я устал терять... я устал от войны... - Вальдемар с размаху стукнул кулаком по кровати, - черт, я не хочу увидеть смерть ни тебя, ни Айвена, ни кого бы то ни было еще! - голос Вальдемара сорвался на крик, - я не знаю, почему я набросился на Айвена... не помню, хотел бы вспомнить! Но не могу.
- Хотел бы?

Священник успокоился так же внезапно, как и разозлился. Присел обратно в своё кресло, чтобы смотреть в глаза Вальдемара, находясь на одном с ним уровне.

- Правда хотел бы вспомнить? Хотел бы и запомнить, запомнить своего врага, ту угрозу, что может затащить тебя в свою тёмную пещеру навечно? Хотел бы бороться с ним, тренировать разум свой так же, как тренировать привык ты тело своё, я верно тебя понимаю?
- Да – Как-то неуверенно и тихо отозвался милитант - найти причину и избавиться от нее...
- Хорошо.

Лютер с еще большим облегчением кивнул и уверенно продолжил развивать свою идею.

Он долго рассказывал Вальдемару об опасностях боевого безумия, о кривых тропах, в него ведущих, о путевых указателях, способных помочь выбраться из тьмы предбезумного состояния. Таковыми указателями, по мнению Лютера, могли бы стать молитвы Императору, более рьяное поклонение Ему, поиск священной мудрости Его, способной стать оружием духовным в руках Арх-Милитанта. Лютер вообще старался упирать на военную тему, близкую Вальдемару. Он надеялся, что она заинтересует его, что он поймет, загорится. Он только потом понял, что смог зажечь лишь собственную душу. Что это Вальдемар одним своим пробуждением сделал для него больше, чем он для Вальдемара своими долгими поучениями.

----------------------------------
(facts from GM):
Ты слушаешь его, ты хорошо знаешь Кройца, знаешь, что он должен тебе помочь...
Но чем дольше ты его слушаешь, чем больше вслушиваешься в его плавную, лишенную крутых поворотов, слишком приятную речь - тем больше в твоих ушах отдаются ее лаконичные слова. Точные. Жесткие. Правильные. Кройц может быть докой в Вере, но это не вера. Это не ее отсутствие. Это твое прошлое, стучащееся в твою дверь. И никакая вера в Императора не изменит совершенного тобой. Не заглушит их голоса. Кройц хочет помочь - но он не сможет.
----------------------------------

Помощь... Старый добрый Лютер мог помочь. Но... Почему-то Вальдемару уже было ясно, что все тщетно. Он поблагодарил Миссионера за разговор и попытался скинуть ноги с кровати и подняться. У него это получилось и, к вящему удивлению Кройца, он даже смог сделать несколько шагов – до самой стены. Уперевшись в неё одним хватким движением, Арх-Милитант посмотрел на свой налившийся силой кулак и понял, что готов продолжить свой путь. Он больше не слушал радостные причитания Лютера, падающие в спину словно капли тёплого полуденного дождя. Взгляд Вальдемара был устремлен на дверь – и дальше.

С ухода войдмастера прошло уже немало времени - больше суток, и Айвен начал беспокоиться. Он уже отправил своих бойцов скрытно посетить упомянутый ангар - но шаттла “Длинного” Дона Джонсона не было в доках. Говорили только о том, что он взорвался на каком-то халке в районе астероидного пояса.

Айвен уже было думал принимать меры - когда вокс-вызов из Нави принес вести о слабом сигнале требуемой частоты, транслируемом в системе. Разумеется, Клодиус подтвердил, что подобное поведение легко объяснимо установкой передатчика на чрезвычайно слабом источнике питания.
Нави немедленно выслали патрульный корабль - и уже через несколько часов доложили о приеме на борт поврежденного шаттла, в котором находились двое - раненый войд-мастер, и еще один человек, покалеченный и в очень плохом состоянии.

***

Еще пять часов спустя, в отеле “Звездная линия”

Кевин, хотя и был истощен физически, наскоро обработав свои раны и выпив дымящийся рекаф, прибыл на доклад к капитану.

Он стал докладывать по порядку.

- Для выполнения поставленной задачи прежде всего мне нужно было получить доверие Длинного Джона. Я провел некоторое время в космопорте, собирая нужную информацию, и в результате мне удалось наняться на соседний шаттл, вместе с Шаттлом длинного возивший косменов к старому халку на поиски запчастей и прочей добычи.
Среди различных работников там был подозрительный старик, по всем признакам - незаконный псайкер. Это выяснилось в ходе нападения местной фауны - хищных животных, уничтоживших часть косменов. Я хотел уничтожить мутанта, но чутьё подсказало мне, что этот человек может быть как-то связан с нашим врагом.

Действительно, за то, что я притащил его к Длинному, тот пообещал принять меня в команду. Мы отбыли в сторону базы врага, но по прилету оказалось, что Длинный не пользуется там авторитетом, и что меня хотят уничтожить, как ненужного свидетеля. Хотя на тот момент моя миссия не была раскрыта, я был вынужден вступить в бой, чтобы продолжать выполнять задание. Мне удалось ускользнуть от преследователей, но наверху попадались только слабые линии энергии, и в поисках места, где можно было бы удобнее расположить передатчик, я спустился на нижние уровни, где обнаружил камеру священника Полония.

Тогда я решил, что есл мне удастся выкрасть его, это будет отличным прикрытием для основного задания - вряд ли меня заподозрили бы в установке передатчика, если бы врагу было ясно, что я явился за пленником. Но когда я разделался с охраной и проник внутрь, я убедился, что пленник страшно искалечен, и что сам он не сможет проделать путь до шаттла. Кроме того, я понимал, что он может не дожить до штурма или даже сломается под пытками и выдаст свою тайну врагу.

Мне пришлось выносить его на себе, и преследователи были слишком близко, чтобы я имел достаточно времени для установки передатчика. Мне пришлось отказаться от этой цели, имея в виду, что, покинув базу на челноке, я смогу снова найти её. Затем мне удалось отвлечь охрану ангара, сымитировав гермо-тревогу, но в последний момент я столкнулся лицом к лицу с самим главарем врага, Яростной Смертью. Мы сражались недолго, поскольку створки ангара посепенно смыкались, и, не будь со мной Полония, думаю, я бы победил, даже не обладая силовым палашом, который оставил в Порт-Вандере для лучшей конспирации. Однако Яростная Смерть - опасный противник, и недооценивать его не стоит. На нем была маска и я не видел его лица.

Мне с трудом удалось провести шаттл через створки и избегнуть погони. К сожалению, двигатель был поврежден. Я настроил передатчик, чтобы меня могли подобрать корабли, посланные на поиски, и пытался починить шаттл до того момента, пока меня подобрал патруль.

Вот вкратце и вся история. Я готов ответить на ваши вопросы, капитан сэр.

Айвену было уже известно, в каком состоянии добрался до него спутник Кевина. Вывернутые, едва ли не выломанные из суставов руки и ноги, тяжелая лихорадка, истощение, - удивительно, что этот человек не умер по дороге, которая, что бы ни говорил войд-мастер, не могла не быть смертельно опасной. Или же все же Яростная Смерть не так страшен, как кажется? Может там и впрямь так плохо все с охраной и дисциплиной?

Айвен задумчиво слушал войд-мастера, сидя к нему в полоборота, и перебирая пальцами левой руки по передатчику, придавливавшему пачку бумаг на его столе. Некоторое время после того, как Кевин закончил говорить, он молчал, после чего кивнул, очевидно, каким-то своим мыслям:

- Хорошо, войд-мастер. Я верю, что в сложившейся ситуации вы действовали наилучшим образом из возможных. И... - Голос его смягчился. - ...я рад, что вы вернулись.

Он посмотрел на какую-то из записей, после чего добавил, уже обычным голосом.

-Наши планы, тем не менее, не меняются. Надеюсь, что, не установив маяк, вы запомнили путь и расположение их базы. Была возможность оценить темпы ремонта их кораблей?

- Так точно, капитан сэр, я постарался запомнить обратный путь, - официально доложил Кевин. - Однако, поскольку станция находится на одном из астероидов, её местоположение не остаётся неизменным. Но, по моим оценкам, у нас получится её найти.
- Никак нет, капитан сэр. Ремонтные доки мне на пути не попадались.

- Было организовано какое-либо преследование? Велся огонь защитными системами их станции? Мы собираемся атаковать, и тут нельзя упускать ни единой мелочи... - Айвен, чуть склонив голову посмотрел на собеседника. - Наш контакт говорил о десятке кораблей и минимум двух фрегатах. Преувеличивал?

- Меня не преследовали, поскольку отдалившись от станции, я сразу же заглушил системы, а найти челнок в астероидном поле очень трудно. Защитный огонь... я уверен, что шаттл был поврежден при проходе через шлюз, но если мастер-эксплоратор осмотрит его, возможно, он сможет сказать больше. Во всяком случае, огонь не был плотным. Своими глазами я видел три боевых корабля противника, но оценить их боевой потенциал было трудно. Возможно, остальные были где-то на патрулировании. Что касается охраны... они неплохо обучены, не хуже, чем большинство наших людей, но вооружение среднее. Нельзя сказать, что они - сильные бойцы, но и смять их первым же натиском у нашей команды, возможно, не получится. Есть некоторое количество хорошо экипированных охранников. Наверняка они составляют костяк абордажной команды.

- Надеюсь, еще пару кораблей мне удастся добыть, на случай, если контакт не ошибался... -Проронив этот обрывок явно начавшейся некоторое время назад мысли, Айвен бросил короткий взгляд на лежащий рядом дуэльный пистолет. - А что с Полонием? Зачем он понадобился еретику и зачем его пытали?

А тем временем в "лазарете"
Лишь только успел покинуть постелю свою, и, против увещеваний Лютера, уйти по своим делам Вальдемар.
Лишь только успел выбежать за ним миссионер, желая догнать
Как увидел несомые навстречу ему носилки. И бойцов Мизерикорда.
— Святой отец, скорее! Его доставили сразу после прибытия мастера Хассельхофа, ему очень плохо, срочно нужна медикаэ помощь!

И увидел Лютер на носилках человека изможденного, бредящего, с искореженными суставами, и жутко выгнутыми руками, словно сломанную куклу лежащего. Но больше всего для него важным было лицо.
Это лицо Лютер Кройц видел в тот день, когда все это началось. Этого человека он клялся спасти. Выручить из беды, куда он себя загнал.
На носилках лежал, со всей уверенностью, Полоний Максимус

Настроение Лютера, серьезно улучшевшееся после практически моментальной реабилитации Вальдемара, резко замерло на точке между удивлением и дурным предчувствием. Сердце отчетливо стукнуло ровно дважды, прежде чем возобновить свою работу в ускоренном режиме.

- Сюда его, скорее!

Поторопив матросов, священник распахнул шире дверь, а сам метнулся к кровати чтобы разгладить постельное белье и помочь принять нового пациента. Про Вальдемара в этот момент он уже не думал. Ну, почти не думал.

- Доставьте мне сюда нашего мед-сервитора, он должен быть в одном из соседних номеров! А Арх-Милитанта... - Лютер мотнул головой в сторону коридора - проследите, чтобы он добрался до Капитана, не свалившись по дороге. Передайте лорду Лейт-Доновану, что Вальдемар очнулся и что Миссионер гарантирует его нынешнюю вменяемость! У него какое-то важное сообщение для Капитана, так что убедитесь в том, что Вальдемар его доставит... но будьте рядом с ним, прошу вас... на всякий случай. Он еще слаб, и мало ли что, да и учитывая недавний инциде... Что ж вы стоите, догоняйте его!

Стараясь скрыть от всех дрожь в руках, Лютер завел их за спину и еще раз мотнул головой, на этот раз нетерпеливо повелевая матросам покинуть помещение.

Бойцы переглянулись, взглянули на уходящего милитанта - и рванули за ним, на бегу доставая рацию

Вновь "палата" - и тело, оказывающееся на ней. Сейчас оно было иным.. чуть больше похожим на самого миссионера. Или на его давнего знакомца Сартанаса. Широкогрудый, высокий Полоний сейчас выглядел очень не лучшим образом. Жар. Шепот "Прошу, убери собак. Прости. Я виноват" - галлюцинации. Не сильно хорошие признаки. Где же эта железяка?
Руки и ноги - на них смотреть страшнее всего. Они гнутся так, как не должны гнуться конечности человека. И при этом - ни единой раны на теле, словно мучитель задался целью не проронить ни капли крови

Этот человек вряд ли когда-нибудь сможет ходить, держать в руках что-то тяжелее ложки, внятно говорить…

Лютер стоял напротив того, с кем был знаком лишь заочно, но его участь была для Лютера так же небезразлична, как и участь любого члена Команды Лейт-Донована. В какой-то момент Максимус Полоний всё же стал незаменимым членом экипажа, незаменимым хотя бы в сердце Лютера. Оно продолжало верить, что всё образумится, что они успеют, что не может воля Императора не быть исполненной. Где-то в глубине души Лютер всё еще по-детски непринужденно радовался солнечному касанию свыше, принесшему ему тайну, разгадку которой он мечтал узнать. Мечты сбываются – но почему нет радости на лице Миссионера?

- Прости… я был так медлителен.

Лютер опустился на колени перед кроватью, на которой лежал, трясясь в лихорадке, Конфессор Полоний. Сжал его худую бледную руку и склонил голову.

Ходить, держать, говорить… Сила медицины велика, но выше ли она злого могущества дурного чужого умысла? Какие пытки применялись к несчастному священнику? Ради чего жаждали сломить его, ради сведений про ту карту, про какую-то карту?!

Миссионера подхватила волна гнева, и он не стал упираться, дал ей вознести свой дух к вершинам сознания. Гнев был одной из основ Имперского Креда, гнев давал силы, толкал на деяния, мощью праведности выбивал буквы легенд в скале истории Человечества.

Нет хищного интереса, нет лицемерного беспокойства – не уподобиться врагу, не нацепить маску ложной добродетели! Больше всего на свете желал сейчас Лютер не продолжения линии, ведущей к цели Императора, но жизни, энергии и достаточного времени для заслужившего всё это слуги Его. Лютер слишком долго думал только о себе, надеялся только на свои силы, полагал, что глас свыше доступен лишь ему. Благославен будь Кевин Хассельхов, достойно послуживший делу Его! Но эта сцена принадлежит не ему, как не принадлежит она и Лютеру – всё человечество проходит через неё, и счастьем своим должно считать право сие. Сейчас луч освещает Максимуса Полония, и это его момент, его, быть может, самый-пресамый важный момент. Безмерно подло лишать его возможности выбора, шанса деяния, просто света этого. Не может умереть он здесь, в мучениях и бреду, и тянуть из него сейчас слова о всех этих картах и тайнах – высшей категории пытка и насилие!

Задыхаясь от негодования и жажды справедливости, Лютер стиснул ладонь единоверца и жарко прошептал:
- Ни один поганый пёс не тронет тебя боле, брат Полоний, для того вся сила моя – твоя ныне! Господь Всемогущий, Император наш, вот мы здесь, боремся вновь, как завещано Тобой, и враг наш ныне – боль и мучения, что выше пределов терпения одного человека, но не двух, в коих жив корень Человечества, Тобой сберегаемый, славен будь! Объедини силы наши, как делают соотечественники наши всюду во владениях Твоих! Где есть достаток, там не бывать жадности и крохоборству – сколь нужно для тех, в ком рыдает нужда – столь будет направлено им, ибо так велел Ты: помогать друг другу, вместе строить дом Человечества, Твой Священный Империум! Но что будет за дом без обитателей счастливых, услышь мольбу нашу, вдохни жизнь в пустынные залы сии, подари надежду нам, дабы славить Имя Твоё! Дабы делать дело Твоё! Дабы достичь цели Твоей!

Лютер молился и не желал ничего иного, кроме жертвы своей ради Максимуса. Чтобы он открыл глаза. Чтобы вздохнул полной грудью, не найдя в теле боли. Чтобы взглянул не затуманенным взором достойного Человека.

Сейчас - это его сцена. Его выбор. Его жизнь. Всё хорошее. Всё плохое Лютер был готов принять на себя – насколько вынесет тело его.

Ты взял его за руку - слабого, еле живого. Человек, которого ты обещал спасти. Не дать умереть - и, как ты теперь понимаешь, не дать остаться в плену врагов. Плен окончен, конфессор Полоний — но выживет ли он чтобы обрадоваться этому?
Он испытал многое. Боль, пытки, злость и ненависть тех, кто хотел заставить его предать...что-то. Императора - думаешь ты, сжимая его ладонь, веря, что он не мог сдаться. Не мог. Не для того Кевин рисковал жизнью. Не для того столь многое было поставлено на карту.
Они пытали конфессора. Если сейчас он умрет, если неведомая болезнь отстоит его тело - то в чем будет победа? В том, чтобы отнять у врага тело того кто уже и так мертв? Да, и за такое бывает случаются войны, и в мире холодных звезд победа часто горька, словно слезы - но ведь не так будет сегодня? Не так же? Не умрет Полоний, и встанет в свое время на ноги, дайте только срок. Если не лично сразиться со своим мучителем - то чтобы плюнуть на пепел его костра.
Только доживи.
Боль пронзает твою руку, боль заставляет сами кости выворачиваться, а дыхание тяжело, словно на грудь положили незримый груз. Не возьмешь, дрянь.
Все тело словно кипит, сердце вдруг замирает, и без привычного стука тебя на мгновение пронзает страх - что? Неужели?
Но даже так. Ты не сдашься. Он сказал тебе - спасти, и жизнь - малая плата за это, если эта жизнь была отдана ради Него. Ради Императора - и ради человечества.
Ты ждешь конца, держа за руку Полония, держась за последнее, возможно, свое мгновение - и словно огонь сжигает тебя, огонь, ползущий по твоим венам, разрывающий и обугливающий сердце. Ты сгибаешься пополам, чувствуя, как темнеет в глазах, но все же не выпуская его руку...
..И тебя тошнит. Мерзкая, серая жижа с буро-багряными комками выходит из твоего рта, заливая пол. Кашляет и Полоний, выплевывая мерзкую заразу.
И стучит снова сердце. И боль - всего лишь боль. По сравнению со смертью - мелочь.
— Ч-что? Где я?
Жив. Говорит. Пока ты можешь держать выворачивающий поток боли - говорит словно бы даже с облегчением

Что можно сказать тому, чей голос даже услышать - уже в радость! Лютер молчал. Он не увидел, как открывает глаза Полоний, не увидел блеска в тех глазах, ничего не увидел - он смотрел в пол, вжавшись лбом в край кровати и хватая ртом воздух. Неестественный жар гулял по телу, выгоняя всю влагу наружу, в тысячи капель пота, иссушая и выжимая все жизненные соки.

Лютер терпел. Он был рад терпеть. Где-то в глубине сознания, в бастионе воли - он гордо поднимал флаг торжества силы духа над страхом плоти. Надеясь, что его будет видно издалека... что быть может его увидит и Полоний.

— О Трон. Неужели я действительно умер? Слава Тебе, Боже-Император, теперь "Несущий Надежду" в безопасности. Не коснется его недобрая рука.
Кости сминаемые в порошок. Треск сухожилий. красные огни перед глазами. Только бы выдержать.
Но ты можешь. И ты понимаешь, что стыдно сломаться перед тем, что пережил он - и что когда-то можешь пережить и ты. Все возможно. Но предать секрет...
"Несущий Надежду." Что это? И разум в боли своей пытается припомнить. Ты знаешь это название. Это корабль...
Ох. Старый корабль. Времен Друзуса. Кажется. Что-то связанное с ним. Пропавший корабль.
Так это хранил Полоний? Карту, ведущую к кораблю времен Друзуса? Император, да что же на нем было такое?
... — Реликвии Святого Друзуса в безопасности.

Лютер всё же поднял голову. Посмотрел в глаза того, кто с честью воспользовался своим временем и своим светом - подумав в первую очередь о долге.

В этом поглощающем Миссионера океане боли у него все же вспыхнуло одно желание. Отдать дань уважения тому, кто долго еще будет служить примером для самого Лютера.

Бурлящие алые воды расступились перед затуманенным взглядом лишь на несколько мгновений - и вновь сомкнулись перед самым лицом для того, чтобы тут же заполнить всё сознание священника.

Лютер разжал руку Максимуса лишь тогда, когда сам потерял сознание.


Милитант

Спасти, предупредить, виденное во сне терзало рассудок милитанта. Он не мог допустить смерти своего командира... Снова. Точно знал Вальдемар должно было помочь, если только Донован послушает его. Особенно после того, что случилось... Ускорив шаг и не обращая внимания на преследующих его "телохранителей", милитант направился к кабинету Айвена.

У кабинета стояли еще двое угрюмых типов с Наарлока. Почему они никогда не улыбаются? Что ж так серьезно?
Серьезные типы выставили ладонь вперед в красноречивом жесте. И помотали головой, чтобы было еще понятнее.
Ну вашу ж мать, стоило пять дней поспать - уже к родному Торговцу не пускают!

Вальдемар на мгновение замедлился, - Пропустите, у меня срочное и жизненоважное сообщение шефу?!

— Шеф занят. Мастер Хассельхоф с докладом, только прилетел — чуть смягчился парень, — подожди чутка, и так лежал столько.
Второй украдкой перехватил пушку ближе к стволу. "если что - будет бить" - мрачно понял ты.
— Точно важное?
— Эй, Ро, мастер Кройц говорит что пропустить можно — наконец тебя догнала вторая запыхавшаяся парочка. А сзади уже и третья подваливает.
— Ну ладно. - кивнул говоривший, и постучал в дверь.

- Хорошо, ― кивнул Вальдемар. “Ну же. Столько ждать...”

= Капитан, к вам Штортебеккер. Срочно.

- Да, что там? - Айвен взглянул на Кевина, как бы прося его немного подождать, и приложил палец к уху. Если бы было что-то по-настоящему срочное, вряд ли стали бы стучать и передали по вокс-каналу. И, оправдывая его ожидания, сразу же за жестом вежливости последовал короткий, но достаточно ясно описывающий ситуацию доклад.
= Впустите.

Временный лазарет
Услышав что у них в "госпитале" новый больной, а также, что им является как раз тот самый Полоний, Клодиус постарался на время отложить все дела (дела при этом сильно сопротивлялись) и отправился в путь.

Через некоторое время у дверей местного "госпиталя" появился Клодиус. Это кажется, или его одежда стала несколько более рваной чем раньше?

Заметив Лютера в плачевном состоянии, незнакомого человека и сервитора, Клодиус пришел к выводу что Лютеру в очередной раз нужна его помощь.

- Медсервитор. Адреналин. - Техножрец склонился над жрецом Императора. Пришла пора привести его в чувство и уточнить причины его резкого ухудшения состояния.

― Не небеса. - тем временем констатировал калека на койке, ― Кх... Значит тот человек.. смог. К..как его имя? И.. где я?

Клодиус посмотрел на калеку. - Лютер. Лютер Кройц, если вас интересует фамилия. Он служит Императору. На данный момент вы лежите в постели, которая находится в месте, которое служит временной дислокации команды корабля Вольного Торговца Айвена Лейт-Донована Coup De Grace.

Кабинет Айвена
- Это во многом послужило причиной, по которой я отвлекся от основного задания для его спасения, - стал объяснять Хассельхоф. - Отец Полоний когда-то занимался тем, что разыскивал пропавшее судно, перевозившее священные артефакты Экклизиархии, - войд-мастер сложил аквилу. - Он был буквально одержим идеей найти его и потратил на это большое количество ресурсов...
Кевин остановился, видя, что капитан просит его подождать.

Распахнув с силой обе створки двери, Вальдемар стремительно ворвался в комнату, где уже вел свой разговор с Айвеном войд-мастер. И, практически не давай себе время на передышку, хорошо зная тяжелый взгляд своего командира, способный смутить даже его, Штортебеккера, милитант обратился к войд-мастеру. - Босс, вы не должны лично участвовать в предстоящих операциях, вам грозит смерть! - указающий перст был направлен на Айвена, пока, широко шагая, Вальдемар приближался к нему. - Если вы будете там, то ничто и никто не сможет ее предотвратить! Даже я! - милитант говорил громко и уверенно, стараясь как можно более убедительнее донести свои слова до командира.

- Спасибо, Вальдемар, я учту твою точку зрения... - Прикладывая нечеловеческие усилия, чтобы сохранить неизменное выражение лица, ответил Айвен. Однако взгляд его был, действительно, тяжел. - Уверен, что еще некоторое время отдохнув, ты сможешь в достаточной степени восстановить свои силы, чтобы защитить меня от любой опасности. Но если у тебя есть какие-то конкретные опасения, я готов их выслушать.

Вальдемар смотрит вокруг безумным взглядом, словно ища выхода. Выхода из ловушки. Потом его лицо темнеет, и он наклоняется, уперевшись руками в стол Айвена:
― Тебя ждут. Неужели ты не понимаешь? Кевин предупредил его. Ты идешь в ловушку, Торговец, и ты из нее не вернешься.
В дверях за спиной Вальдемара стоят Айвеновы телохранители. Они выглядят готовыми скрутить бешеного милитанта по первому слову - вот только правда ли он бешеный?

- Милитант Вальдемар Штортебеккер, убери руки с моего стола. Это приказ. - И, судя по все-таки изменившемуся выражению лица Вольного Торговца, разговор без этого был лишен возможности продолжения.

- Слушаюсь, шеф, - растерянно пробормотал Вальдемар и, найдя рядом кресло, рухнул в него.
Словно пребывая в слегка шокированном состоянии от случившегося, казалось, что сидя в кресле милитант о чем-то размышлял.

- Хорошо. - Кивнул Айвен. - А теперь объясняйся. У нас еще есть время до штурма. Если есть что-то кроме паники и предчувствий, я выслушаю.

Вместо этого Вальдемар сам спросил.
- Что случилось пять суток назад? Когда я потерял сознание...
Вальдемару нужно было знать, это не давало покоя. Казалось даже что связь с реальностью была утрачена и милитант начинал сомневаться что было сном, а что реальностью.

Терпение Айвена тихо потрескивало и грозило лопнуть. Но то, что милитант показал некоторый уровень вменяемости останавливало его от применения крайних средств:
- Тебе вкололи какое-то болеутоляющее. Когда мы добрались до "базы", ты начал кидаться на людей. Меня в том числе. Скрутили и погрузили в сон до исцеления ран.

- Лютер сказал мне, что я напал именно на вас... - Вальдемар не договорил

- И? - Айвен ждал продолжения

Вальдемар недоумевающе уставился на Айвена.

- Объяснить, почему ты здесь, а не в карцере? Потому что был не в себе. Еще вопросы?

- Простите меня за нападение, командир. Я пока не могу объяснить, почему так случилось, все для меня сейчас лишь один размытый сон с тех пор, как я вернулся в гостиницу. И будет ложью не признаться, что и до сих пор меня посещают мысли о том, что все это нереально. Но то, что я видел, заставляет меня в серьез беспокоиться о вашей жизни. - Вальдемар перевел дух и начал рассказывать свой сон, особенно касаясь таких деталей как птицы и их количество. Закончив рассказ, Вальдемар сказал, - И это снилось мне постоянно все то время, что я провел на кровати. 5 суток, как вы говорите.

- Поговори об этом с Лютером. Если он ничего внятного не скажет, придется побеспокоить мэтра Корнелия. Хотя, думаю, ему будет даже интересно... - ответил, помолчав некоторое время, Вольный Торговец.

- Хорошо, Босс, будут какие-то распоряжения?
- Пока нет, но в могут появиться, ― покачал головой Айвен, ― свободен.
Вальдемар поспешил покинуть помещение.

---

— Я продолжу, капитан, сэр, ― сказал Кевин, проводив милитанта взглядом, ― согласно словам Полония, ему удалось установить местонахождение судна с артефактами и даже составить карту. К счастью, поскольку она была захвачена нашим врагом, к счастью, карта была повреждена. Единственным человеком, способным дать к ней необходимые комментарии, был Максимус. Эту информацию у него и пытались выведать, подвергая его ужасным пыткам. Уж не знаю почему, но мучители не пролили ни капли крови священника. С чем это связано - я не берусь судить. Однако он пострадал так сильно, что даже просил меня убить его, когда я выслушал его рассказ. Теперь вы можете понять, почему я был вынужден отклониться от основного курса... я имею в виду, от выполнения основного задания, чтобы вырвать его из темницы.
Доклад окончен, капитан сэр. ― Хассельхоф вновь вытянулся, более по привычке, чем всерьез выказывая подготовку. После чего все же добавил:
― И с вашего позволения, я хотел бы попросить у вас одну вещь. В ходе вылазки я стал свидетелем таких ужасных дел, которым противится все мое естество. Ни в коем случае не умаляя ваших способностей, как бойца, или способностей арх-милитанта, я, на данный момент, единственный сразился с Яростной Смертью. Я не смогу объяснить всех особенностей его стиля, но я почувствовал его и почти сумел одержать над ним верх - мне не хватило только времени. Моя просьба заключается в том, чтобы, если нашей команде придется сойтись с его командой, сразиться с ним еще раз. Здесь замешаны и личные мотивы, и но куда важнее общая целесообразность. Да, и кстати, - добавил Кевин под конец. - Из-за него я лишился пистолета. Думаю, вы понимаете, что такое - расстаться с оружием, которое верой и правдой служило тебе почти полвека. С ним в руках я сражался в рядах флота, с ним в руках я служил вашему отцу, с ним в руках я бился на Наарлоке, с ним в руках я шел рядом с вами, с ним в руках я освобождал Полония. Для меня важно отомстить и за это. Я закончил, капитан сэр.

Временный лазарет

А тем временем в лазарете Лютер постепенно приходил в себя после укола, а человек-на-койке начинал знакомство:
― Ллютер. Кройц. Дос-стойный слуга Его. Рад знаком-мству А..другой? Тот, кто освободил меня?

- Паци.Ци.Ент. Показывает. Приступы. Болевого С-синдро.Ма. Следует. Ли Произвести сня-я-я-я.Я. Тие? - заикаясь и жужжа проговорил почти закончивший уборку сервитор

- Нет. - Откликнулся Клодиус на просьбу сервитора. - В то время как под "Другим", я полагаю вы подразумеваете нашего Войд Мастера, Кевина Хассельхофа. По крайней мере именно он вас привез сюда. Моему коллеге есть о чем с вами поговорить - Клодиус кивнул в сторону Лютера - Как только он немного придет в себя.
― Б-благодарю. Моя боль ― это и р-расплата за м-мои ошибки. Видит...Трон, я совершил их достаточно.
[
Тьма расступилась перед прояснившимся взором Миссионера, и он, кряхтя, поднялся на ноги. Не в силах, однако, удержаться в стоячем положении, Лютер повалился в кресло и с тяжелым выдохом обмяк. Он чувствовал себя сейчас выброшенной на нагретый солнцем скалистый берег рыбой, только вот и влага и жар были для священника одинаково невыносимы. Приняв после серии вздохов некое балансирующее положение, Лютер понял, что сможет включиться в диалог Клодиуса, помощь которого он уже приветствовал благодарным кивком, и Макимуса, который, к счастью, и после обморока Лютера остался в сознании.
- Видит Император, Господь наш, нам всем хватило сил справиться с ошибками нашими... И даже превратить их в успех.

- Дело не только в этом. Просто я опасаюсь, что после использования препаратов вы будете не в состоянии для разговоров, в то время как я вижу, что вам есть что сказать. Тем не менее если ваше состояние ухудшится - то, боюсь, что я не смогу откладывать это больше. - Клодиус бросил очередной взгляд в сторону Лютера. - Я думаю вам тоже есть, что сказать.

― Если я.. и вправду на свободе. Мой.. корабль. "С..верой в Святого Друзуса". Паломники. Они до..доверились мне. Я..Должен. - Полоний скрипнул зубами, словно желая сейчас же идти.

- Вы в безопасности, Конфессор, доверьтесь нам. Это Порт-Вандер, э-э, Клодиус, ты уже говорил это? Я как будто слышал что-то сквозь обморок... А ваш корабль, брат Максимус, известен нам, мы... спасли его ранее от пиратов Яростной Смерти. Похоже, что Император и ранее направлял нас, но мы слишком поздно вняли Его гласу...

Лютер с сожалением на лице сотворил трясущимися руками аквиллу, после чего продолжил:

- Я общался с паломниками... Они всё еще могут быть здесь, в Порту. Что вы хотите передать им? Доверьтесь нам, мы сделаем всё, что будет в наших силах.

― П-передайте.. что я вернусь к ним. Как только.. Смогу. Я приведу их туда, куда обещал. К "Несущему Надежду". Их.. Нужно было обустроить. Я.. спешил. И попался даже так.
Он вздохнул чуть ровнее: ― Император..Защищает. Он дал мне силы. Не открыть.. ему. Тому, кто теперь зовет себя Яростная Смерть. Путь к реликвиям Друзуса. Он изменился. Он не должен их получить.

Чело Лютера посветлело. Похоже, что Полонию не очень-то была нужна эта карта! Миссионер с тёплой улыбкой сказал:
- То, что вы говорите, барт Максимус, это просто невероятно! Но как? Как вы узнали про реликвии самого Друзуса, про его священный корабль, про путь к ним? Император воистину держит свою длань на вашем темени.

Вспомнив, что предаваться мечтаниям сейчас неуместно, Лютер серьезно добавил:
- Что касается паломников, то я немедленно же после нашего разговора отправлюсь в Храм и найду их! Лишь бы только не прознали ничего шпионы Яростной Смерти! А вы знали его и ранее?

Теперь в голосе священника сквозило неподдельное удивление.

― Он был одним из нас. Он был тем, кого я.. подвел. Обманул в... погоне за собственной гордыней. Иногда я мечтаю никогда... не отправляться в этот путь. Я обещал им, Лютер Кройц! Обещал! И погнался за ложью. Гнал их вперед и вперед, веря, что найду. Или умру.
Он вздохнул.
― Я.. должен рассказать все по порядку. Наверное.
- Если вы чувствуете себя достаточно хорошо...

Потрясенный сказанным, пробормотал Лютер. Слова о лжи и гордыне поразительно напоминали Миссионеру о его собственном прошлом. Не хватало лишь слов о великой цели.

История, дважды рассказанная Полонием Максимусом

Двадцать пять лет назад я не был еще священником. Я был солдатом войск Планетарной Обороны Анториса. Однажды, в обороне космопорта, мне довелось встретиться с одним человеком, бывшим членом свиты Вольного Торговца, как он тогда сказал. Он рассказал мне историю ― сейчас наверное, вы сочтете ее смешной. История о том, что корабль с артефактами времен самого Друзуса, подарками ему, как воителю церкви, - пропал когда-то, много сотен лет назад ― и недавно вышел из варпа на орбите планеты Линт. Что его собираются сделать миром-святыней, и что среди реликвий тамошних - официальное причисление его к лику святых при жизни. Он много говорил об этом, о Друзусе и его деяниях, и о корабле, реликвии, сохранившейся неизменной с той эпохи. Услышав о таком чуде, я, простой солдат, отдал церкви все, что у меня было, и просил лишь дать мне возможность послужить Ему, как они посчитают нужным, как служил когда-то Друзус. За десять лет я многого добился. Я сам стал слугой Его, но что-то не давало мне покоя. И однажды я понял, что - тот корабль. Я уже знал наизусть церковные тексты о святом Друзусе, писания - но Линт не выходил из моей головы. Священный мир, вера в который изменила мою судьбу. Постепенно идея о паломничестве на Линт овладела мной. Но я не знал, как туда попасть - единственным кораблем, заходившим к нам раз в десятилетие, был "Гордость Клавдия Маррана", торговый корабль, от одного из пассажиров которого я и узнал об этом событии. Но несколько дней спустя Император дал мне знак - Вольный Торговец Кристиан Даратон прибыл на Анторис. Его корабль прошел через варп-шторм в своем путешествии, а на выходе из Имматериума попал в пояс астероидов. Кристиан видел, что корабль получил сильные повреждения, и знал, что лишь чудо поможет ему добраться до планеты. Он взмолился Императору, раскаиваясь во всех грехах, совершенных им, и обещая оставить мирскую жизнь, если только сможет выбраться живым из этой беды.
Император смилостивился над ним - и в благодарность Кристиан пожертвовал свой корабль церкви Императора. Я понял, что это мой шанс - и за полгода, пока корабль чинили, смог убедить епископа Себастиана отпустить меня, и всех, кто последует за мной. Множество людей собралось вместе со мной, чтобы увидеть своими глазами то место, где Император явил людям свое чудо.

Мы долго странствовали. Слишком долго. Мы шли из соседнего субсектора, и навигатор наш был не из лучших - но рано или поздно мы добрались до Линта. Возможно, вам это тоже известно ― там нет и никогда не было этого корабля.
Но мы не сдались. Я убедил свою паству искать. И искать. Пока мы не найдем то, во что я верил. Во что верили все мы.
Но годы шли, и однажды мне пришлось вспомнить о реальности - в которой не все верили в мою мечту так же, как и я. Часть из паломников оставила "С верой в Святого Друзуса" - а мы продолжали искать.
И мы нашли его - но нашли слишком поздно.

Конфессор сделал паузу, переводя дыхание, и продолжил:
― Сейчас тот, кто известен миру под именем Яростная Смерть, хочет найти его. Найти то, что когда-то обещал ему я. Возможно, это справедливо ― он и не знал, что я нашел "Несущего Надежду", и преследовал меня не поэтому, а лишь из мести. К печали моей, он узнал про мою находку. Он нашел у меня звездную карту, которую я хотел передать Синоду. Счастье мое лишь в том, что карта повреждена. Попав в систему, в которой находился "Несущий", наш навигатор сошел с ума, и покончил с жизнью. Записи остались неполны.

Тот кто сейчас называет себя Яростная Смерть пытался вытянуть местонахождение из меня. Детали положений звезд. Ориентиры. Но.. Я видел, кем он стал ― и я не мог допустить чтобы он коснулся этого корабля. Я не назвал их ему. Выдержал все что он сделал. Он собирался использовать... псайкеров. Тех, кто способен раскрыть мой разум против моей воли. Но к счастью достойный воин Кевин Хассельхоф успел раньше..

Клодиус внимательно слушал слова миссионера и с каждым словом лицо его становилось все более и более мрачным. Похоже все становится куда более сложным.

-Иными словами у нас получается ситуация, что вы знаете ориентиры, но не знаете самого пути. В то время как Яростная Смерть знает общий путь, но не знает ориентиров. Это будет проблематично. Однако тот факт, что вас успели спасти до того, как Яростная Смерть получил всю информацию крайне позитивен. Это успех.

Такая оценка ситуации Клодиусом вернула Лютера обратно в реальный мир, из которого он выпал, слушая рассказ Полония и пытаясь представить себе масштаб происходившего. Целый корабль паломников, скитающийся уже немало лет, но продолжающий верить в легенду...

- Но почему вы сказали, что погнались за ложью? Вера не может оставить такого как вы, брат Максимус! Да, корабль так и не найден, но, но...

Лютер растерялся и посмотрел на Клодиуса в поиске помощи. Механикус всегда знал, как объективно взвесить шансы.

― Я погнался за сказкой в устах насмешника, и потянул за собой тех, кто верил мне, подверг их.. риску, повел в варп... И все ради лжи. И там, где другой бы остановился, я, по своей гордыне, не стал. И этим создал зло, что коснулось множества людей. Зло в человеке, который поверил мне и пошел за мной.

Да..брат Кройц. Я нашел корабль спустя столько лет. Но теперь карта - в его руках, и я вижу, что зло, взросшее в нем, стало во много раз сильнее, видя старую обиду. То что произошло со мной - лишь малая часть того, на что он готов пойти, чтобы добраться до "Несущего Надежду".
Многие из ушедших за мной не дожили, многие сошли с ума от голоса варпа. Особенно в конце, когда мы шли.. надеясь лишь на Волю Его.
Ты говоришь, что тебя вел Его Голос. Что Он решил спасти меня. Я хочу лишь верить в одно - что вся боль, что случилась по прихоти моей, может быть еще обращена во благо. Во имя Его.

Заглянув в лазарет, Вальдемар застал Лютера в общении с Клодиуосом и каким-то очень плохо выглядящим больным. Решив, что мешать сейчас им не стоит, милитант обернулся к охранникам.
- Передайте господину Кройцу, что его очень хотел видеть Вальдемар Штортебеккер и его он может найти в местном баре. - После чего, захватив свои болт-пистолеты из комнаты, Штортебеккер и направился в место, где можно было успокоить свои нервы и рассудок согревающим изнутри теплом алкогольных напитков.

Бар отеля "Звездная линия"

Бар отеля "Звездная линия" все еще выглядел более чем неплохо, несмотря на факт, что один из его этажей облюбовал Вольный Торговец, и более сотни его бойцов считали это место своей законной добычей. Видимо Порт-Вандер действительно был к подобному привычен
Сейчас в баре было достаточно много бойцов с Coup de Grace, и Вальдемар мог слышать тихий шепот, провожающий его. Самое обидное - что даже эти рядовые знали больше, чем он, пролежавший в отключке жалких четыре-пять дней.
Были также и незнакомые морды, в униформах и одежде различной степени цветастости, но они сидели отдельно и старались не приближаться к вашим.

Вальдемар не обращая внимания на шепот подошел к барной стойке и жестом подозвал бармена.
- Рома. Пинту. И живей, собака.

Моралью обслуги ПортВандера было "как бы тебя не называли, пока тебе платят - ты делаешь все что должно". И хотя лично Вольный Торговец Донован-младший не платил почти никому, Донован-Старший в свое время бывал в этом отеле, и для него и его рода все здесь, по словам начальства, "было включено".
Иными словами, ром, ― и достойнее, чем все что пил Вальдемар в поледнее время, - милитант получил быстро и даже с чем-то, отдаленно напоминающим поклон. Смотреть в глаза ему бармен почему-то избегал.

На что Вальдемару было мягко говоря плевать. Может и стоило бы быть помягче с ни в чем не повинным барменом, но надо было выпустить пар после разговора с Айвеном. Пусть и так.
Неторопливо потягивая ром, милитант старательно пытался вспомнить все детали того, что вдруг в один миг оказалось отнюдь не сном. И чем больше Вальдемар приходил в себя, вспоминал, тем сильнее вновь звучал ее голос. Он старался избавиться от него глуша в роме и глотки обжигающего напитка становились все больше. Интервалы между кружками все сокращались, заставляя бармена сновать от стойки к пьянице.

Хмурый и задумчивый, с перевязанными ранами, войд-мастер спустился в бар, подошел к стойке, постучал по ней костяшками пальцев и показал бармену два.
Не обязательно было сотрясать воздух словами, чтобы бармен понял, что Хассельхоф собрается пить не пиво.

Последние дни выдались непростыми. Вообще к трудностям косменам было не привыкать, но все-таки в космосе воюет обычно не один человек - воюют корабли, эскадры и флотилии, команды, состоящие из тысяч людей и сервиторов. А тут Хассельхофу пришлось действовать в одиночку, принимать сложные решения, которые могли сказаться на судьбе всей команды.

На все эти заботы стоило опустить ромовую туманность, что Хассельхоф и сделал, выпив первую кружку практически залпом. Взяв вторую, он подошел к Вальдемару и сел за его стол.
- Как дела? Оклемался?

- По-крайней мере выспался, - буркнул милитант, осушая залпом оставшуюся половину и кружки и жестом показывая бармену, что стоило бы повторить, - А так паршивейгие ощущения. Куда мотало тебя? - Вальдемар кивнул на перевязанные раны.

Кевин глянул по сторонам, чтобы убедиться, что их не подслушивают.
- В логово наших врагов. Инфильтрация. Задание от капитана.

- И как? Весело было судя по всему?
- Не то слово. Мне еле удалось вытащить оттуда конфессора Полония. Того священника, которого в последнее время искал наш капитан. Его зверски пытали. Я кое-чего повидал на своём веку, но такого... Отец Максимус наверняка останется калекой. К счастью, кажется, его дух сильнее его тела, и его разум не помутился от всего этого. Выпьем за его выздоровление!
- Выпьем. Видимо его я успел увидеть в окружении Лютера и Клодиуса? - в этот раз залпом была осушена целая кружка. - Еще рому, тысяча чертей!
Новая вскрытая бутылка, приятное бульканье льющейся жидкости. Чуть туманней мир для Вальдемара. Чуть дальше память для Кевина - менее живая. О ней проще рассказывать.
- Да, кстати, а что за враги? - опьяненный мозг начинал плохо соображать и только сейчас Вальдемар сообразил, что когда засыпал - глобальных врагов еще не было. Удивленные, слегка замутненные глаза внимательно смотрели на войд-мастера.
- Яростная Смерть. Ну, те парни, из-за которых мы чиним наш "Мизерикорд". Они вроде как еретики, но вроде как не хаосопоклонники, - при этих словах Хассельхоф осенил себя защитительной аквиллой. - А ведут себя так, как культисты какие-нибудь постеснялись бы. У них база в астероидном поясе. Теперь мы знаем, где именно. А Яростная Смерть - это их предводитель. У него в голове все румбы перепутались, по-моему.
- Аааа эти. Откуда узнали про базу?
- Кхм. Ну, я сам не видел, но когда капитан отправился искать нашего капеллана в трущобы, на них напал убийца, и его удалось захватить. Вот от него узнали про челнок в порту, который имел сообщение с их базой. А я уже через капитана челнока вышел на них.
- Хм, смотрю я многое пропустил , - очередна кружка опрокинулась в нутро милитанта.
- Наверстаешь, - усмехнулся Кевин. - Теперь капитан может планировать штурм их базы. Кажется, ему удалось привлечь кого-то со стороны - то ли флот, то ли других торговцев.
- Что думаешь об этом чертовом сне?
- Что ты придаешь ему слишком много значения! Тебя чем-то накачали, ты ведь на людей бросался, ты ведь знаешь уже? Так что ты мог увидеть что угодно. Я не толкователь, и в прорицаниях не разбираюсь. Но поговорить об этом с Навигатором стоит. Он - мастер разгадывать такие задачи. В любом случае, не думаю, что все так серьезно. Все эти деревья, птицы... кстати, о птичках, я достал себе кое-кого на замену Карри. Тварь здоровая, сильная, да и умеет кое-что особенное... вот не знаю, как его назвать...
- о это отлично, хоть и жаль старину Карри. Выпьем же за упокой его жестяной души!
- Выпьем! Хотя мастер Клодиус говорил, что будто кое-какие детали остались, и что можно как-то передать новой птице часть его личности... не знаю, что там у него получится...
- Ну Клодиус мастер на все руки, должно получиться. Жду не дождусь когда он отремонтирует мой шторм-болтер... - Бармен, где выпивка, черт возьми! - Вальдемар с яростью ударил по столешнице, в его глазах читался ничем не прикрытый страх, а кожа на лице стала невыразимо бледной.

Что могло заставить ветерана с кучей шрамов и явно вооруженного так испугаться - бармен предпочитал не думать, и выполнил требование так быстро, как только мог.
- Ты чего горячишься? - спросил Кевин хмуро. - Мы же в отеле. Если хочешь подраться - я не против, но давай тогда пойдем в нормальный кабак, а то мы можем подставить капитана.

Он отхлебнул добрый глоток.
- Ты как будто не в себе. Тебя что, так этот сон пронял? Да пропади он в варпе, нельзя так из-за этого закручиваться - резьбу сорвешь.
Вальдемар лишь отмахнулся от Кевина и направился к одному из столиков.
Хассельхоф пожал плечами, но взял свою кружку, а также прихватил у бармена бутылку, и отправился вслед за милитантом.
По пути милитанта задел плечом какой-то человек в красном. Немного постояв, словно что-то выискивая, Штортебеккер бросился за ним и схватив за плечо грубо развернул к себе.
Тот лишь опешил такого, выдавив из себя: - А? Чо?
Вальдемар сразу отпустил его, как будто обознавшись, огляделся вокруг и, качаясь, пошел обратно к стойке.
- Две, - буркнул пьяница бармену.
— Поаккуратнее! - крикнул вслед "встречный", на взгляд Кевина - не менее обычный вояка какого-то любителя ярких цветов. Постояв несколько секунд, он пошел дальше к лестницам, пару раз оглянувшись с мрачным видом
Одарив вояку ледяным взглядом, Кевин вернулся и взял Вальдемара за плечо.
- Эээ, друг так не пойдет! Что ты болтаешься, как будто все радары засбоили? Пойдем-ка сядем и поговорим как следует.
Возьмем бутылку, и поговорим как следует за столом.

Бармен посмотрел на Кевина взглядом, в котором читалось "спасите!"
Он явно ощущал, что наливаясь дальше, милитант начнет творить нехорошее

- Лучше обратно, в номер. Бармен, четыре бутылки рома с собой!
- В номер так в номер, - пожал плечами Кевин, забирая у бармена янтарные снаряды, поражающие мозг и печень.

Вальдемар:
Лестница. Тяжелые шаги Кевина, судорожно сжимающиеся на перилах пальцы милитанта. Звуки - резкие, словно акцентированные. Каждый - важен. Каждый - что-то значит. Каждый - что-то несет. Опасность. Их ждут там, ждут в темном лесу, и ты ничего не сможешь сделать. А может быть и не только в лесу? Может быть уже здесь? Может, ты потому и не сможешь сделать ничего, что умрешь, и не сможешь их остановить?

Кевин: Бармен с облегчением кивнул тебе, и вернулся к обслуживанию остальных. Вальдемар потащил тебя на лестницу - не доверяет лифтам? Что с ним? Жестянка должна была прочистить его от любой гадости, да и времени сколько прошло. Что с ним?
Сны для косменов часто больше чем просто сны. Варп - он близко, к тем кто так часто пересекает его.
Но все началось только сейчас, уже на приколе. Что это могло быть?

“Идти, не сдаваться. Сдашься сейчас, значит уже проиграл. Пройдешь - есть шанс. Уж лучше умереть, чем сдаться.” - думал Вальдемар, переставляя ноги. Шаг, еще шаг.

Дверь. Открывается. Не паниковать. Здесь не должно быть врагов, это ваша база, ваш отель...
Еще пролет. Еще уровень. Двери. Кевин прикладывает когномен, а Вальдемар слышит за дверью быстро идущих людей. В тяжелых ботинках. Враги? Уже здесь?

- Так и параноиком можно стать, - пожал плечами Кевин. - Погоди-ка, там кто-то идет. Не бросайся сразу на людей.

Он заглянул в открытую дверь, чтобы узнать, кто попался им навстречу, и не бросится ли Вальдемар на них с кулаками.

За дверью его ждали солдаты Айвена - собственно, если обычно их была пара на входе, и несколько в "патруле", то сейчас похоже был аллюр три креста

— Мастер Хассельхоф — это был Шеф, сероглазый почти идеально выглядевший "адъютант" Айвена. Хотя внешне он выглядел молодо и не сильно опасно, Кевин помнил как этот парень вместе с ними прошел через мануфакторум Наарлока. Он вновь поприветствовал Кевина (второй раз после его прибытия) давно знакомым жестом "разделения лица" — Капитан просил вам передать чтобы вы не покидали отель предварительно не предупредив его. Все в порядке? — он сделал неопределенный кивок который можно было читать и "там внизу" и "с ним[милитантом]"

- Да, все в порядке. Да, разумеется, я предупрежу капитана, если соберусь... прогуляться.
Кевин и Вальдемар идут в номер первого, по пути видя, что охрана, в частности, сильно выросла у дверей "лазарета"

Также несколько бойцов последовательно обходят остальные номера, и еще четверо, проследовав за парочкой, остаются у дверей
Обрушившись на кресло, заставив то жалобно застонать и заскрипеть, Вальдемар откупорил бутылку и осушил на половину.

- Что, позовем капитана присоединиться к нашему веселью? - милитант горько усмехнулся, - А вообще, знаешь, Кевин, мне впервые так страшно, - уже порядком набравшиеся тело, развалившееся в кресле старательно подбирало слова уже чуть подзаплетающимся языком и пыталось смотреть как можно более трезвым взглядом на своего старшего товарища.

- Капитан вроде как занят. Да и... он у нас предпочитает... пить в одиночестве, как я понял, - то ли с усмешкой, то ли с горечью произнес Кевин.
- А что тебя так... напугало??? - изумился он. - Неужели сон?!

- Он становится явью, я видел сейчас ее там, - свободная рука крепко вцепилась до посинения в подлокотник кресла, словно ту кого увидел Вальдемар, стояла здесь.



Выронив бутылку на пол, Штортебеккер выхватил болт-пистолет и, резко развернувшись, стал целиться куда-то себе за спину безумно трясущимися руками. Пальцы стискивали курок, готовые в любую секунду его нажать.

Разумеется, за спиной милитанта никого не было. Бутылка - сделанная из достаточно толстого стекла - покатилась по полу, оставляя за собой быстро темнеющую, резко пахнущую лужу.

Нервы. Больше из-за них, а не из-за желания выстрелить, дрожащие пальцы окончательно сдавили курок и раздался оглушающий выстрел.

Болт благополучно пробил дверь. и разорвался где-то уже за ней. Не прошло и пары секунд как она открылась, и в комнату всунулись четыре обеспокоенных и посеченных осколками бойца со стволами наизготовку

- Спокойно, парни! Это нервы! - крикнул им войд-мастер
— Мастер Штортебеккер, не могли бы вы... отложить оружие? - сказал наконец самый белобрысый из них после несколькисекундной паузы. Стволы лазганов медленно опустились

- Ок, ок парни. Поупражняться в стрельбе нельзя, - Вальдеемар неестественно рассмеялся и засунул пистолет в кобуру. - Хватит с меня выпивки на сегодня, Кевин, дойти поможешь?

- Ну, пошли.
Под внимательным присмотром охраны Кевин доводит милитанта до его "каюты", где и сгружает.

- Ладно, может, тебе надо отдохнуть... - Кевин, кажется, чобирался уходить. - Слушай, а кого ты там увидел? В кого стрелял?

- Ээээээ? - Промычало пьяное тело и погрузилось во мрак.
Кевин вернулся к своей каюте. Солдаты перед дверью его несколько озадачили.
- Привет, ребята! - сказал он. - Это капитан велел вам охранять меня?

— Так точно, приказ капитана Лейт.
- А от кого он приказал меня охранять?
— Прямых указаний на это не было, — кивнул отвечавший боец, — но если мне позволено сказать, — он сделал соответствующую паузу...
- Угу, - махнул рукой Кевин. - Валяй.
— ...то, я слышал, вы там неплохо разворошили хрудово гнездо, сэр. Возможно, кэп беспокоится, что они захотят вернуть должок. Как оно там было, сэр?
- А, в этом смысле. Да обычно. Бывало лучше, бывало хуже, боец. Ну ладно, вольно. Пойду-ка я заглушу движки, - с этими словами, войд-мастер направился к себе.

и снова во "временном лазарете"

- Основание Империума - это кровь мучеников...

Шёпотом откликнулся Лютер на самобичевание Полония. Неприятно Миссионеру было смотреть, как тот низводит свою роль до срамного мизера.

- Вы сделали многое, брат Максимус, вы нашли утерянные реликвии и теперь мы сможем вернуть их Церкви Господа нашего! Не корите себя за чужую слабость, людям нужен символ, что направит и вселит надежду, так мы и подарим им его. Вы подарите им его. Реликвии святого Друзуса! Что может быть ценней для тех, кто столько времени тоскует без светлого примера? И то, что найдены будут реликвии в Коронусе - это ли не укрепит веру людей - всего Империума в целом, но местных жителей в особенности! Почему же вы так грустны, Полоний? Разве нет в вашем сердце места радости? Вы живы, ваши пилигримы тоже, и путь есть, и цель. Почему вы страдаете? Боль? Но мы вылечим вас, мы, мы же вылечим, правда, Клодиус?

Лютер выпал из кресла и вновь встал на колени перед кроватью. Схватил дрожащую ладонь Полония и заключил в жаркое объятие своих рук. Он не мог понять причин душевного упадка этого волевого человека, не сломавшегося под самыми жуткими пытками, но близившегося к слому здесь, в безопасном месте и в окружении единомышленников и единоверцев.

— Вы правы, пожалуй, мастер Лютер. Возможно, эти дни, и слова того... - Полоний осекается, — ..кого называют Яростная Смерть, заставил меня согрешить и потерять надежду. Надежду на спасение.. и на то, что я еще увижу свой корабль и своих людей вновь. Я постараюсь. Вспомнить. Все, что смогу. Пусть карта и у него - возможно, у меня получится. Однако расскажите, как же вы узнали о моем положении? Я много часов каялся, что не сообщил никому о своей находке прежде чем отправиться на поиски мастера-навигатора. Видимо, он прибыл быстрее и уже ждал меня

- Вылечим. Существует мало вещей, не поддающихся исцелению, коллега. - Клодиус посмотрел на Полония. - Вас вылечат. Дайте только время. Касательно же истории вашего нахождения, я думаю мой коллега будет куда более подходящим рассказчиком, чем им являюсь я. - Клодиус бросил взгляд на Лютера. -

Тот благодарно кивнул и, немного успокоившись, выпустил ладонь Полония. Уверенный голос Клодиуса был как всегда убедителен, да и на искалеченного брата по вере аргументы все же подействовали.

- Мне был сон вещий.

Немного смущенно улыбнулся Лютер.

- Император описал мне вас, брат Максимус, Он же дал мне направление, там, в переулке у здания Флотской Администрации Порт-Вандера. Остальное - плод трудов всей команды Coup de Grace. Я благодарен Ему за таких отзывчивых спутников.

Сотворив аквиллу и воздев очи горе, Миссионер с грустью добавил:

- Это я был слишком самоуверен и глуп, чтобы довериться им полностью, но всё же мы преуспели, и надо это помнить, а не пройденные трудности! Хм, так вы говорите, что помните координаты? В команде нашего Вольного Торговца есть и мастер-Навигатор, быть может, он сможет помочь с картой? Думаю, нам следует позвать самого Айвена Лейт-Донована...

Лютер вопросительно посмотрел на Клодиуса.

Лютер: ты словно вспоминаешь. Свет, неожиданный, яркий... светлый. Иначе не скажешь. Лицо - то самое лицо, которое ты сейчас видишь.
Он был сильнее. Он был бойцом, не калекой. Но он выжил. Выжил, потому что ты сделал все чтобы случилось так. Сделал то, что Он просил.
И ты уже знаешь, чего он хочет от тебя. Ты знал это еще когда Полоний произнес это. Реликвии Друзуса, ты должен добраться до них. Ты должен найти их и защитить их.
Вот только словно тьма клубится за краем зрения, тьма, что подбирается к свету. Нелегким будет этот поход. Опасным. Но оттого еще более достойным, ведь так?

- Воистину так.

Прошептал Лютер, потрясенный новым видением. Так отчетливо всё возникло в голове его, как наяву увиделось...

Миссионер поднялся на ноги и, пошатываясь, пошел к двери. Мнение Клодиуса его внезапно перестало интересовать. Как и продолжение этого разговора. Все сделалось кристально чистым перед взором Лютера Кройца, и новая цель, и связь её со старой, и способы достижения её. И счёт времени. Враг не дремлет. Победить его можно лишь смертию его, или же победой в гонке. Что-то подсказывало Лютеру, что второе предпочтительнее. По крайней мере смерть еще одного заблудшего без пяти минут еретика - лишь дуновение ветра для распаренного жарким трудом Императора, тогда как раскаяние отчаявшегося - лёд к челу Его.

- Я позову Вольного Торговца. Вам нужно встретиться. Моя просьба, брат Максимус... даруйте юному Айвену благословение ваше. Он готовится к бою с Яростной Смертью.

Увидев ответ в глазах Полония, Лютер кивнул и вышел из комнаты.

***

Кабинет Вольного Торговца:

Когда за Кевином закрылась дверь, Айвен некоторое время еще сидел в кресле, обдумывая доклад войд-мастера. Раскладывая его по полочкам. Чувство радости от того, что Хассельхофф вернулся было искренним, и, насколько это было допустимо в данной ситуации, Вольный Торговец его выразил. Между ним и его командой всегда должна быть определенная дистанция… и ничто не должно этого менять. Чтобы вытащить одного из них Лейт-Донован готов был пойти в любую мясорубку, но фамильярности и панибратства от подчиненных он терпеть не собирался. И потому радость была омрачена явлением рехнувшегося милитанта. Оставалось надеяться, что тот последует предложению своего капитана и пойдет отдыхать, а не буйствовать в каком-нибудь баре. Потому что это буйство вполне могло закончиться лазаретом. А Вальдемар будет нужен при штурме.

Вести, которые Кевин принес, следовало обдумать более тщательно.

Теперь у них был путь на базу Яростной Смерти. Если бы Айвен всецело не полагался на память и навыки своего войд-мастера, то не предложил бы ему это задание. Однако за это знание пришлось заплатить цену, которой, по правде говоря, Лейт-Донован, хотел бы избежать. Теперь глава культа еретиков знал, что за ним идут и, возможно, догадывался кто именно. Более того, подобное действие могло привести его к мысли, что нападение стоит ожидать в ближайшее время. И, доверяя оценке Кевина способностей и навыков бойцов противника, можно было быть уверенным, что это путешествие не будет легкой прогулкой. Айвен задумался, стоит ли давать Хассельхофу шанс расквитаться с Яростной Смертью лично за пистолет. Разумеется, к вещам привязываешься, но далеко не все стоят риска – даже учитывая уверенность войд-мастера в своей неминуемой победе. Далеко не всегда тот, кто проигрывает, проигрывает по-настоящему.

Впрочем, могло быть несколько версий, почему этот побег удался. Огня защитных систем и оружия кораблей удалось избежать по единственной причине – на борту был Полоний. Который, действительно, был достоин взятого на себя Кевином риска. Не хотелось даже представлять, что ему пришлось перенести там, в руках палачей. Вот только неправильно войд-мастер оценил то, почему Полоний просил убить его. Человек, вынесший мучений столько во Имя Императора, не будет просить избавления от боли ради только лишь этого избавления. Нет, он не хотел оставлять возможности того, что святыни Друзуса попадут в руки нечестивцев. Мысленно Лейт-Донован поклялся, что если Максимус Полоний скончается в лазарете, он приложит все усилия, чтобы Экклезиархия сохранила память о нем, как о мученике. Но пока он жив…

Приложив палец к уху и тем самым активировав вокс-бусину, Айвен отдал приказ:

- Удвоить стражу у лазарета. Не пропускать без моего личного разрешения никого, кроме Хассельхофа, Клодиуса, Штортебеккера и Кройца. Шеф, попроси мэтра Хассельхофа не покидать территорию отеля, не сообщив предварительно мне – и приставь к нему охрану.

Да, пожалуй, он слишком медленно думал. Слишком поздно углядел опасность. Корабли Яростной Смерти и его база были далеко. Чего нельзя было сказать о верных ему и его идеалам людях. Если Полоний действительно настолько ценен, то они не остановятся ни перед чем – даже открытым штурмом. Впрочем, здесь ему было что им противопоставить – и он был готов к нападению. Теперь.

Когда меры безопасности были приняты, пусть и с некоторым запозданием, Айвен вернулся в кресло. Думать дальше. Прежде всего – о стратегии и изменениях в нее, которые надо будет внести. И о том, стоит ли вносить какие-либо изменения. Хотя фактор неожиданности и был утрачен, оставалась еще игра на опережение. В распоряжении еретиков не было опытных мастеров Флота и представителей Адептус Механикус, и те три корабля, которые были повреждены в сражении, должны были быть еще в доках. Если у пиратов вообще было нечто подобное. В голове промелькнуло нечто, похожее на раздражение по отношению к офицерам Флота, - даже учитывая их обстоятельства и предателей, прозевать базу буквально под носом… Но нужны были еще и силы – и прежде чем идти к ван Брияру с планом, нужно было обзавестись поддержкой коллег, с которыми обещал познакомить Крациус. Олливер Эллингер и Грегори Гро. Имена, выведенные рукой самого Крациуса на необычной серебристой бумаге ярко, насколько подобное слово можно применить к черному цвету, ярко-черными чернилами. В письме говорилось о том, что вытряхнуть пиратов в компании Айвена Лейт-Донована эти Вольные Торговцы не против. Однако идти в бой плечом к плечу, даже если этими плечами являются адамантиевые борта гигантских кораблей, с теми, кого ни разу не видел, Айвен не собирался. И потому сел и начал писать письма – завтра, похоже, опять должен был быть день визитов…

И вновь Айвен взялся за перо. В последнее время ему приходилось делать это все чаще - писать, уговаривать, отдавать общие приказы, лишь частично вникая в суть проблемы и надеясь на свои ограниченные знания и интуицию. На этот раз - три письма, тщательно подобранные фразы, четко выверенное чувство собственного достоинства в сочетании с просьбой почти неизвестным людям. Пока - только о встрече. Доверить бумаге более ценную информацию Айвен не считал для себя возможным. О визите же к Механикусам придется договариваться особо - посредством Клодиуса. Отдельной пометкой в памяти Лейт-Донован обозначнил неоходимость потребовать от него полной стенограммы этого разговора. Небольшая проверка на лояльность. Хотя предложение иерархов церкви Бога-Машины о поддержке штурмовой операции изначально не вписывалось в планы Вольного Торговца, теперь, когда фактор неожиданности был утрачен, его нужно было чем-то заменить. Как там Клодиус говорил... точечные удары и саботаж? Вот пускай и займутся. Только чуть раньше, чем во время основного штурма.

Айвен, бодрым шагом двигаясь по направлению к импровизированному "госпиталю" отеля, в котором, на его взгляд, за последнее время перебывало слишком много посетителей, неожиданно для себя увидел двигающегося встречным курсом Лютера. Который именно что "двигался курсом" – мысли священника были погружены куда-то, очевидно, в результате встречи с объектом его исканий, Полонием Максимусом. Однако миссионер, как оказалось, сам искал Вольного Торговца – и, сменив курс на противоположный и сонаправленный движением Айвена, он вместе с ним вернулся в "больницу".

Кашлянув, и указав раскрытой ладонью в Айвена, Лютер представил его лежащему на кровати человеку…

- Лорд Айвен Лейт-Донован, Вольный Торговец Императора нашего.

Слова его прозвучали как-то отдаленно и несуразно, поскольку внешний вид Полония не предполагал необходимости в избыточной церемонии. Человек этот был, грубо говоря, поломан. Во всех возможных смыслах, кроме, быть может, сломленного духа. Сервитор, которого прихоть одного из Жрецов Механикус (Айвен отметил, что Клодиус также был здесь) лишила суставов. Или шарниров. Или что у них там. Не проливая крови – так, кажется, сказал Кевин?

А миссионер уже перевел ладонь на собрата по профессии и продолжил.

- Конфессор Полоний Максимус. Его жизни более не угрожает опасность, но до полного восстановления еще далеко. Пока что брат Максимус находится в достаточном здравии, чтобы без переутомления ответить на наши вопросы.

В это как-то очень слабо верилось. Вообще говоря, было странно, что Максимус был жив до сих пор, исходя из рассказа Кевина. Сейчас исповедник должен был быть на полпути к Золотому Трону, если, конечно, заслужил такую честь. Что-то случилось здесь… и Айвен посчитал нужным выразить удивление и проявить любопытство

- Вы уверены в этом, Лютер? Клодиус? Этот человек умирал несколько часов назад. По словам войд-мастера Хассельхофа.

Самого Лейт-Донована при одной мысли, что с человеком можно вот такое сделать… не проливая крови… хотя он многое в своей жизни видел, начиная по масштабам с охвативший фабрики Механикус Наарлока техноереси и вторжения Хаоса в родной мир… подташнивало. Только сейчас до конца понял проявленное отвращение Кевина к пиратам Яростной Смерти. И был с ним целиком и полностью согласен.

Полоний, пусть и тяжело дыша, и сквозь стиснутые зубы, все же мог говорить. И дышать. И даже пребывал в сознании. Впрочем, для него это дорогого стоило.

- Я.. и впрямь умирал,.. лорд Лейт-Донован. Но... Искусство ваших медиков позволило мне выжить. П-прошу простить, что не м-могу подать...руку.

Подал голос, отвечая на поставленный вопрос, и Клодиус. Не отвлекаясь от переговоров с сервитором и наблюдением за состоянием Полония. И его слова, произнесенные холодным безразличным голосом, прояснили многое, но не пролили света на произошедшее:

- Дэрг тоже был в предсмертном состоянии до того как мы им занялись. Так что я бы на вашем месте перестал бы удивляться тому, что при встрече с командой Удара Милосердия люди проявляют феноменальную скорость выздоровления, капитан Айвен Лейт-Донован.

Последовавший за этим взгляд Айвена мог бы торпедировать линкор. Или заморозить солнце. На выбор. А в котороткой фразе, отправившейся вслед за взглядом, проскользнуло с трудом сдерживаемое раздражение тоном и содержанием ответа Эксплоратора.

- Я восприму это как шутку, Эксплоратор Клодиус…

Вальдемар с его видениями и так вывел его из состояния душевного равновесия, а тут еще и это. Впрочем, потом смягчился, и в голосе его послышалась ирония, явно обращенная к Клодиусу же. Которому Дэрга поминать как пример чудесного избавления от смерти уж никак не стоило.

- Особенно учитывая то, что некоторые люди также проявляют феноменальную скорость умирания, при встрече с командой Coup de Grace.

После чего взгляд его вернулся к Полонию.

- Прошу прощения, исповедник Максимус. И я бы подал руку, если бы был уверен, что это вам не навредит. Впрочем, это рано или поздно случится - мы приложим все усилия, чтобы восстановить ваше тело. Но вряд ли это случится скоро. - Вольный Торговец говорил прямо, потому что человек, способный ради Императора пойти на муки, о которых говорило изломаное тело Полония, достоин доверия. - Не раньше чем мы уничтожим Яростную Смерть. Вы знаете что-нибудь, что может нам помочь?

Полоний вздохнул - неровно, словно готовясь сделать что-то неприятное. Помолчал.

— Я.. не много видел из своей каюты. Тот, кто сейчас называет себя Яростной Смертью - я знал его раньше. Он.. изменился. Не был раньше способен.. на такое. Уж точно не был так...убежден. Мания, сказал бы я - но его разум чист. Он.. словно наслаждается своим контролем над собственной яростью - и ярости у него так много, как я никогда бы не поверил. А теперь я, боюсь, стал невольным усилением для него. Подтверждением.. как он говорил.. Что все сильные мира сего лгут слабым. Он верит.. что я специально вел корабль так далеко.. чтобы не пришлось делиться найденным. Что сейчас Экклезиархия захочет скрыть "Несущий надежду" - это корабль.. корабль, который вез Друзусу дары.. Теперь он хочет найти его - и доказать всем.. Использовать его.. и с его убеждением и реликвиями в его руках он может достигнуть слишком многого, я опасаюсь.

Минута за минутой. Хриплый голос того, кто терпит боль, как наказание за свои грехи. Слова, повествующие о мечте, о надежде - и о ее крушении. О том, кто предал своего наставника.

Айвен вскоре уходит. Миссионер остается наедине с конфессором, и пора бы уже оставить его в покое, велеть сервитору отпустить этого человека в забытье или просто дать ему побыть одному.

Но остается последний вопрос. Который долго мучил Кройца. Как на самом деле выглядит безликий человек в черном шлеме? Кто он? Эта загадка терзала уже многие умы, и Лютер - лишь последний в цепочке. Подошедший совсем близко...

- ...Он был совсем мальчишкой, когдая я встретил его - в той войне, где я нашел Бога, получил, казалось, право на что-то большее - он потерял свой дом и близких. Мне кажется, я еще помню его-тогдашнего - короткие стриженые волосы, ожог от лазгана над ухом, лицо, казалось, закаменело. Он никогда не был высоким, тогда я ощущал, что он совсем ребенок.. ребенок, который хотел только мстить...

Полоний описывает дальше. Лицо, глаза, резкие скулы...

― ...Он изменился - и не только душой. Он никогда не умел говорить так.. убедительно. Даже тогда, когда он отвернулся от меня, и ушел с теми, кто устал ждать - он говорил, как боец, каким и был с детства, коротко, ясно. Если бы я не знал его голос, я бы никогда не подумал, что он - это он. И этот шлем... Он не снимал его ни разу. Он был солдатом, когда я впервые встретил его. позже, когда я взял его с собой - успел побывать и подрывником и стать сержантом. возможно, он переборол себя. но сейчас я думаю - что тот мальчишка, ненавидевший весь мир - просто спрятался, до поры. Мне тяжело говорить об этом...

Максимус замолчал и устал опустил веки. Загадка так и осталась неразгаданной. Был ли глава пиратов вообще тем человеком, о котором говорил конфессор? Не мог ли он ошибиться? Прошло столько лет... Но в глазах Полония жила уверенность. Видимо слишком хорошо знал и помнил он тот голос.

Кройц оставил конфессора. Вечерний цикл - и словно бы даже стих обычный шум, сопровождавший проживание в отеле с не самыми толстыми стенками множества военных. Перед дверями "лазарета" стояли бойцы "пепельной стражи" - похоже, Айвен вссерьез опасался за жизнь спасенного.

― Святой отец, ― необычно "козырнул" один из них, ― господин Штортебеккер просил вас поговорить с ним, когда вы освободитесь... Около часа назад, ― добавил он, подумав.

Лютер лишь задумчиво кивнул ему и последовал в указанном направлении неуверенной, столь нетепичной для себя, походкой.

До каюты Вальдемара было не так далеко - но охрана, на этот раз из косменов Coup de Grace, стояла и там.
― Мастер Кройц, просим простить... но, возможно, следовало бы на сегодня скомандовать отбой. Устал мастер Штортебеккер, отдыхает, только час или около того как угомонился. И... не в духе будет, возможно, если разбудите. Я-то ничего. Но если они в вас дырок понаделают спросонья ― нехорошо будет. Сэр.

Лютер недоверчиво посмотрел на главного в карауле и, после секундного колебания, опустил поднятую для стука в дверь руку. Дырок понаделают? Да что ж с ним такое... Впрочем, все они сегодня пережили какую-то кошмарную встряску, и Кевин, только-только вернувшийся со сложного задания, и Вальдемар, едва очнувшийся из сна-душителя и потому ещё слабый, и сам Лютер, немало отдавший Максимусу.

Священник кивнул стражу и медленно направился восвоясьи. На сегодня и правда хватит уже приключений, а будить усталого и маловменяемого после известных событий Арх-Милитанта - то ещё приключение!

======================
На следующий день:
======================

Лютер Кройц проснулся и почувствовал себя здоровым, бодрым и почти счастливым, одним словом: выспавшимся. Конечно, всё относительно. Стоило Миссионеру встать с постели, как хрустнуло что-то в пояснице, сделать несколько шагов к умывальнику - как загудело в голове. Последствия ревностной молитвы за излечение брата Максимуса давали о себе знать, и всё же Лютер впервые за долгое время не чувствовал никакого давления, не начинал с утра пораньше думать о проблемах и их растянутости во времени. Сейчас ничего серого вокруг священника не было. Только тишина спокойного светлого пробуждения. Редкий момент.

Самое время заняться одним важным и даже в чем-то деликатным делом. Нужно было отблагодарить Кевина за его помощь в спасении Конфессора Полония. А точнее - за само спасение.

Умываясь и переоблачаясь в свою праздничную богато расшитую рясу, Лютер представлял себе предстоящий визит, придумывал, с чего лучше начать, пытался угадать ответы боевого товарища. Уже почти шагнув за порог номера, Миссионер обернулся для последней проверки своего внешнего вида. И остановился, увидев своё отражение в провожающем его укоризненным взглядом зеркале.

Кевин Хассельхов вряд ли бы оценил помпезный церемониальный наряд священника, не то ему нужно было после возвращения, совсем не то. Подготовленные фразы и нафантазированная модель встречи испарились, освобождая разум Кройца со скоростью сминающего суету просветления. Он вернулся в номер и сменил наряд на обычный, рабочий. На простую, но чистую рясу с толстой и грубой, но крепкой веревкой вместо пояса.

Понадеявшись на чистоту помыслов и искреннее чувство благодарности, Миссионер направился к другу. Что-нибудь придумается. Главное, чтобы без прикрас, честно и прямо. А Кевин поймёт.

======================
Каюта Мастера Пустоты:
======================

- Приветствую тебя, друг мой! Позволь войти Лютеру Кройцу, слуге праведности твоей.

На свою удачу застав Кевина в своем номере, Лютер дождался приглашения и вошел внутрь. Признаться, после заселения в «Звездную Линию» он ни разу ещё не навещал никого, кроме разве что Айвена, да и то, того-то по делам разве что. Все эти гостиничные номера предполагались однотипными, да и само поселение тогда расценивалось чем-то временным, что тоже не располагало к такого рода визитам. Опять же, Миссия Императора случилась с Кройцем так скоро, что не оставила на это времени. Сейчас Лютер навёрстывал упущенное, с интересом оглядываясь по сторонам.

Номер, а точнее, «каюта» Кевина – отражала суровый характер своего постояльца. Она была ничем особенным не обставлена - простая кровать без изысков, на которой и лежал сейчас, заложив руки за затылок, сам космен, широкий стол, пара стульев, на одном из которых сложены вещи войд-мастера - броня, полевая одежда, висящий на спинке пояс с футлярами респиратора, пикт-рекордера, ножнами с ножом и пустой кобурой. Палаш, выключенный на отдых после тяжелого боя, стоял у изголовья кровати.

- Я… я хотел зайти проведать тебя, Кевин. Вчера ещё хотел, как только узнал, что ты вернулся. Однако, появился тот, кому моё внимание было жизненно необходимо...

Смутившийся было и не знавший, с чего начать, Лютер постепенно успокоился и стал излагать суть своего визита всё яснее и яснее:

- ...Максимус Полоний, его жизни теперь уже ничего не угрожает, но это в первую очередь твоя заслуга, Кевин. Я хочу… сказать «спасибо». Я грешен, видит Бог. Когда провожал и напутствовал тебя на задание – совсем не подумал про бедного Полония, а ведь именно его нарек мне спасти Император. Настолько погряз я в своей гордыне, что не сумел связать мою и твою роль в делах Его.

Сотворив аквиллу и прикрыв на пару секунд глаза, Лютер вздохнул и продолжил:

- Но ты не подвёл никого, ни Бога, ни Вольного Торговца Его, спас и веру, и честь. Я горд и счастлив, что у меня есть такой друг и соратник. Я буду молиться за тебя, Кевин, отныне и впредь, каждый Божий день, а не тогда лишь, когда обстоятельства побудят. Наверно, я слишком увяз в деталях, в намерениях благих, в коварной рефлексии. Забыл о долге… и потому благодарен тебе ещё и за напоминание. Ничто так не встряхивало меня уже долгие годы, как столь яркое деяние, что было тобой совершено. И пусть даже я не ведаю всех тех трудностей, что пришлось тебе преодолеть, но результат! Деяние! Оно или рутина, а? Рутина, Кевин. Она разъедает силу воли как ржавчина металл! Деяние же твоё подобно касанию священной горелки, чьё пламя сдирает ржавчину и освобождает сталь под ней!

Улыбнувшись грустно, Миссионер бросил ещё один взгляд на пустую кобуру Мастера Пустоты. Войдя в помещение, он не придал должного значения этому предмету экипировки, но сейчас вдруг понял, что никогда не видел его в таком бесхозном виде. Кевин, сколько помнил его Лютер, всегда был при оружии, кобура – в пределах скорейшей досягаемости, а уж такого, чтобы она была пуста и брошена на спинку стула, Лютер и представить не мог. Идея пришла ему на ум спонтанно, а на язык сползла чуть ли не сама.

- Человек я бедный, Кевин, всё имущество своё про... потерял, кхэкхм... Только одеяния мои со мной, книги священные и мудрые, мед-рюкзак и… Вот, возьми мой лазерный пистолет. Он дорог мне как память, но ты всегда был дороже мне как друг. Я вижу: твоё оружие потеряно было в бою, иначе где оно? И как же тебе теперь? У меня есть мои верные дробовик и огнемет, но сомневаюсь, что какой-либо из простых оружейных духов нашего корабельного арсенала смог бы утолить твою печаль по пропавшему боевому товарищу. Мой пистолет проверен годами, не раз выручал меня и в боях с зеленокожими, и в абордажных схватках, и на Наарлок-Терциус. Если и есть оружие того же класса, которому можно доверять - то это мой лаз-пистолет. Теперь он твой, Кевин, это то немногое помимо молитв и благословений, что я могу предложить за твой подвиг по спасению Полония, и это моя благодарность, и моё спокойствие. Теперь я буду знать, что ты вновь защищён, опасен для врагов и, надеюсь, хотя бы немного утешен. Ни о чем большем я и мечтать не смею.

Кевин слушал гостя, приподнявшись на локтях. Лицо его было сурово, но спокойно.

- Мой пистолет, - ответил он помолчав. - Я не просто потерял в бою. Его выбил у меня из руки наш враг. Мой враг. Тот самый, у кого я вырвал Полония. Это было не просто верное оружие. Это была память. Конечно, это всего лишь оружие, и я не мог рисковать священником ради него, но... Я должен вернуться за ним и отомстить. Это трудно объяснить, но тут, преподобный Кройц, дело личное, и личные интересы совпадают с общими. Не уверен, что мне удалось объяснить это капитану. Он, конечно, печется о славе и о престиже рода. Не хочу говорить о Лорде Лейт-Доноване плохо, но, думаю, вам-то не нужно объяснять, как важен для душевного спокойствия выполненный долг. Не стоит говорить с ним об этом специально, но если вдруг зайдёт речь, я прошу - поддержите меня в том, что сразиться с Яростной Смертью должен именно я. Тут дело не в гордыне. А за дар спасибо. Я знаю, как важно для бойца Императора проверенное временем оружие, и думаю, что оно послужит мне, пока я не восполню свою утрату. Тогда я буду рад вернуть его. Думаю, второй раз я не дам нашему врагу обезоружить себя.

Лютер благодарно кивнул, когда тот принял из его рук лаз-пистолет, и серьезно сказал:

- Я не премину заметить Айвену о важности чести. Однако... Яростная Смерть - опасный противник. Обещай мне, что будешь осторожен, Кевин. И всё же... на кого он похож?
- Да, разумеется, я не позволю жажде мести затмить разум, - почти без выражения ответил ответил Кевин, как будто просто подтвердил известный факт. - На что он похож... Ходит в черном. Лицо под маской, я не видел. Быстрый, опасный, метко стреляет. Неплохо фехтует. Что ещё добавить... Храбрости ему не занимать.

Пользуясь тем, что Кевин сперва подбирал слова для описания Яростной Смерти, Лютер присел на стул, тот, который был свободен от вещей Мастера Пустоты. Когда рассказ того подошёл к концу, Лютер задумчиво сказал:
- Скрытность в одежде, маска... что же дало тебе полагать, что это и правда был он?

- Хороший вопрос, - пожал плечами Кевин. - Но это мог быть только он. Никто другой не стал бы так рисковать в той ситуации. И потом... можно спросить Полония. Он был при этой схватке, и хотя едва не терял сознание от боли, он должен был его узнать.

- Я общался с Максимусом, и, действительно, он тоже упоминал маску - кивнул Лютер, вспоминая вчерашнее - конфессор, кстати, благодарил тебя не меньше, чем я только что... А что касается Яростной Смерти, то его описание в устах Полония было скорее общим, нежели конкретным. Он рассказал нам с Айвеном и Клодиусом про прошлое нашего врага, про его обиду, про жажду мести...

Какое-то время Миссионер пересказывал Кевину всё, что сам смог узнать, но потом ему подумалось, что Мастер Пустоты, должно быть, и сам наверняка выслушал всё это из уст спасенного им священника - у них же было для этого достаточно времени, там, в Пустоте. Лютер смутился и, чтобы скрыть это, поспешил перевести разговор на другую тему:

- Кхм, поверить сложно, что всё это произошло в один день! И пробуждение Вальдемара, и поступление в наш скромный лазарет брата Максимуса! Арх-Милитанту, кстати, уже лучше. Только вот беспокоюсь я за него, Кевин... много в нём ярости очень, такой, что уж и не выпустить ему, быть может. Мне пришлось вчера долго напоминать ему о важности веры, но и то - внял ли он словам моим?

Миссионер горестно вздохнул.

- Ярость - не худшая черта для абордажника, - возразил Кевин, - но меня беспокоит другое. Вчера мы ходили с ним в бар пропустить по кружечке. И он вел себя... очень странно. Никогда бы не подумал, что увижу его таким. Возникало ощущение, как будто он чего-то боится, чем-то здорово напуган и никому не доверяет. Мне все это очень не нравится.
- Быть может ты и прав, Кевин... напуган, говоришь? Вчера я счёл это последствиями внезапного пробуждения...

Лютер в очередной раз задумался, а затем хлопнул себя по коленям и поднялся со стула.

- Я должен закончить начатое: найти этого сорванца и убедиться в том, что он на пути излечения, а не саморазрушения! Прости меня, я бы с удовольствием поговорил ещё, но Вальдемар... и мой долг. Сколь долго у команды не было наставлений? Я как капеллан не смогу оправдать доверия людей, если даже друга-Вальдемара от беды уберечь не в силах. Надеюсь, ты понимаешь. Мне надо идти.
- Да, вы правы. Некогда нам рассиживаться. Наш враг наверняка сейчас не дремлет. Нашу победу никак нельзя назвать окончательной. Да прибудет с вами Благословение Императора, святой отец.

...Лютер уходил от Кевина со смешанными чувствами. С одной стороны визит к другу состоялся и прошёл нормально, Мастер Пустоты даже принял подарок Миссионера... вот только Лютер, скорее всего, рассчитывал на что-то большее, чем “нормально”. Кевин выглядел очень уставшим, таким его очень редко когда можно было видеть. Обращение на “вы”, привычные веские и аккуратные, но именно сегодня до обидного коротко звучащие фразы. Разум в нём, бесспорно, жил и, будучи не против встрече с равным, скорее всего одновременно и вынашивал некие планы... планы мести? Однако, что же с духом? Утомлен долгой борьбой, потерей, а может ранен острым словом, тем самым словом, на которое столь искусен Яростная Смерть?

Нет. Кевин может устать, может опечалиться, может думать о своём. Но у него нет таких тайн, которые могут нести в себе вред. Ведь нет же?

Лютер верил в лучшее. Для него образцом поведения в Пустоте сейчас был сам Кевин - честный космен без страха и упрёка, слишком опытный для ошибки, слишком сильный для поражения. И - верный слову, чести и идеалу. Просто верный.

======================
Каюта Арх-Милитанта:
======================

Сознание медленно возвращается к тебе. Болит голова. Спертый воздух словно лишен последнего намека на кислород, ржавой теркой проходя в легкие. Звон в ушах медленно утихает. Сон? Кажется. Или нет. Не вспоминается ничего, кроме тягучей черноты - и это, кажется, даже радует. Постепенно в памяти проявляются события вчерашнего дня. Не самые приятные.

...Резко вставшего с кровати Вальдемара быстро скрутил тошнотворный приступ, так и подталкивающий к какому-нибудь ведру. Поборов дурноту, милитант с трудом собрал мысли в кучу и задумался о том, где же сейчас может находиться та часть команды, с которой ему необходимо было поговорить в первую же очередь. И чем они там могут быть заняты. Можно было бы просто связаться с кем нужно по воксу, но Вальдемар не был уверен в том, что сможет сейчас связно проговорить хотя бы две фразы. Пока кашель и слюна прочищают горло - можно и думы подумать.

В дверь номера постучались. Смутно знакомый голос с той стороны вещал что-то настойчиво, но в то же время и достаточно медленно, словно гость знал о незавидном состоянии Вальдемара.

- ...ватит ...ать! Открой дверь! Ты и без того слишком ...аешь зеленому змию, а еще и налёг на ...ивку едва выйдя за двери ...зарета!

Этот сердитый человек разорялся еще с полминуты (за которые Арх-Милитант успел размять шею, помассировать виски и начать разбирать слова визитёра), пока наконец не вынужден был сделать вздох и попросить уже спокойней:

- Вальдемар, впусти меня, это я - Лютер. Ты искал меня вчера. И... я беспокосюсь.
- Чего тогда орёшь, святоша? Входи, открыто.
- Гм, разве?

Дверная ручка провернулась, и в комнату вошел удивленный Миссионер.

- Разве ты не имел обыкновение запираться, будучи в своей каюте? Впрочем, наверно не в твоем вчерашнем состоянии было помнить об этом... Так как ты себя сейчас чувствуешь?

Лютер сложил руки перед собой и приблизился на несколько шагов, вглядываясь в лицо Вальдемара.

- Как если бы бешеный огрин дал мне по голове, а затем влил в глотку самого отвратительнейшего пойла на этом дерьмовом куске металла в грёбаном космосе.

Вальдемар сильно пожалел о том, что не держал в номере графина с водой.

- Я подозреваю, что огрин сей мне знаком... - обеспокоенно пробормотал Лютер и еще раз вздохнул. - Пойдём в бар. Я освящу какой-нибудь местный напиток, да и давно не была нога моя в сем логове разврата.

Священник неожиданно сменил тон на едва ли не ласковый и даже улыбнулся. Если бы кто-нибудь задался вопросом "а что же так повлияло на еще вчера столь ревностно правильного Лютера", то наградой за поиски истины этому человеку было бы имя: "Кевин Хассельхоф". Именно старый звездный волк, к которому этим утром Лютер заходил с целью высказать благодарность за спасение Максимуса, именно Кевин поделился с Лютером своими соображениями о том, как лучше помочь Вальдемару. Что ж, Лютер теперь был благодарен Кевину вдвойне.

- Ну, что скажешь? Нет благости в том, чтобы рассматривать четыре стенки, да еще в такой неприбранной коморке... позовём-ка прислугу. А сами - в бар. Веди же!
- Боюсь, мой друг, сейчас бар для меня не самое лучшее место. Я бы лучше попросил прислугу принести сюда воды, а меня сейчас ждут важные дела и разговоры.
- Однако не так, полагал я, подобает вести себя тому, кто накануне выпил столько, сколько... поговаривают.

Лютер выглядел удивленным.

- Ты уверен, что в баре не сыщется воды? И что за дела теперь, когда мы приветствовали возвратившегося Мастера Пустоты, когда делу его сопутствовал успех и когда Конфесор Полоний спасен и ныне в безопасности! Будь я проклят, если это не стоит отметить если не нелюбимым мной алкоголем, то хотя бы парами его!

Всё же Миссионер пока не оставлял надежд "расслабить" Вальдемара.

- Может и сыщется, но тамошний шум не даст собраться с мыслями, особенно когда так раскалывается голова. Все же я бы предпочел остаться в тишине и подальше от скоплений народа. А отпраздновать с Кевином мы вчера уже... Кхм. - Вальдемар всё же проковылял к настенному блоку интеркома и вызвал прислугу.

- Ну что ж...

Лютер смутился и, чтобы скрыть это, развернулся и прикрыл дверь. Получив несколько секунд на размышления (Вальдемар как раз договаривался по поводу воды и графинов), священник решил перевести разговор на другую тему. В конце концов, в словах тоже был потенциал лечить и исправлять.

- Я могу чем-то помочь? Ты выглядешь... обеспокоенным, не сочти за язву. Просто на тебе лица нет, и, судя по тому, что ты говоришь, это не только из-за выпивки. Так что ты задумал?

Вальдемар долго молчал, внимательно смотря на Лютера и что-то прикидывая в уме и иногда бомоча что-то, словно разговаривая с собой. После чего кинул яростный, полный гнева взгляд на одну из стен, выхватил пистолет и навёл его на нивидимую мишень.

- Кройц, садись и слушай.

Подождав, пока Лютер сядет в свободное кресло милитант вернул оружие в кобуру и продолжил.

- Святоша, ты единственный сейчас человек, которому я могу доверять. Пожалуй, кроме Айвена, но этот самодур сейчас даже слушать меня не будет!

Лютер и правда присел, хоть и не по душе ему было всё это. Вальдемар словно накручивал сам себя! А ведь Лютер надеялся последовать совету Кевина и разговорить его в более... привычной Арх-Милитанту атмосфере отдыха.

- Постой-постой, я ничего не понимаю. Какой самодур, ты о чём? Айвен ночами не спит, только и делает, что штурм этот готовит. Мы же скоро выступаем в логово Яростной Смерти!
- Он готовится вступить в пасть собственной смерти! И, чёрт возьми, я просто уверен, что в наших рядах есть информатор этого гада!

На этот раз Лютер посерьезнел и даже нахмурился. Как ни хотелось ему признавать это, но расслабился здесь именно он сам, причем еще заочно. Остановился на достигнутом, выдохнул, потянулся и зевнул - как ни назови, а врагу, который, как известно, никогда не спит, только того и надо было!

- У тебя есть какие-то подозрения?

Осторожно спросил Арх-Милитанта Миссионер, и на этот раз голос его был тверд. Было видно, что гость уже плавно перестает таковым быть, а становится единомышленником и, возможно, даже соучастником.

Милитант хитро прищурился.
- У меня нет подозрений, кто бы это именно мог быть, но то что в нашей команде есть кроты... Это вне сомнений. И их много. Слишком долго мы тут стоим, слишком многое могут предложить наши враги. А я бы не назвал большую часть команды, особенно среди абордажников, столь уж преданными. Даже во времена Номада с этим были свои сложности. И еще этот сон и... - Но тут Вальдемар резко оборвал свою речь.

- Это во сне тебе привиделось про слепых тварей подземных?

Лютер сперва с облегчением выдохнул, но потом быстро собрался и добавил:

- Нет-нет, мне самому Императором был дарован сон более, чем вещий, так что я не пытаюсь осмеять тебя, Вальдемар! Просто... без конкретных подозрений искать предателя будет сложно. Во сне были хоть какие-то образы? Нам надо с чего-то начать. Если твои беспокойства имеют под собой почву, то нам надо поспешить, ведь штурм начнется... уже очень скоро!
- Нет, это мой опыт подсказывает. Но сон... Думаю тебе тоже полезно его услышать. - И Вальдемар стал пересказывать свой сон во второй раз.

Когда он закончил, в комнате воцарилось молчание. Лютер не знал, что и сказать на такой... неоднозначный сон. Признаться, видение самого Миссионера было гораздо более конкретным. А тут только догадываться можно было, что означают эти птицы, этот лес и вообще всё это действо. Даже не смотря на то, что капеллан уже считал себя относительно умудрённым сыщиком, специализирующимся на вещих снах и пророческих видениях, но это дельце заставило его беспомощно посопеть и развести руками.

- Я понимаю твою тревогу, Вальдемар, но где же среди этих образов ты нашел предателя? Ведь птицы могут означать всё, что угодно! От друзей до врагов. Впрочем, я думаю, нам стоит поговорить с командой, с кем-то, кто может знать больше нас. Как это ни прискорбно признавать, но в последнее время всем нам пришлось заниматься больше своими делами, нежели следить за поддержанием боевого духа. И в первую очередь это моя вина и мой грех. Я совсем оставил паству без присмотра.

Лютер горестно покачал головой, но вдруг замер и схватился за сверкающий отблесками тусклой лампы лоб.

- Постой, Вальдемар, так ведь Айвен передал почти всех матросов и бойцов в ведение Флота, дабы натаскать неумех и подтянуть лентяев. Это сильно сужает круг подозреваемых, не так ли?

На лице священника появилась слабая улыбка.

- Да, во сне не было никакого прямого указания. Но мой опыт говорит о том, что крот есть. Хотелось бы верить, что предатели не со стороны "Яростной смерти". Но они могут не только передаваемыми сведениями предать, но и в бою, в открытую. Так что надо проверить всех.
- Всех не успеем. И потом, что могут передавать рядовые матросы, если о планах Айвена знаеет лишь горстка его Советников? Нет, я думаю, что мы должны сконцентрировать силы на более вероятных персонах... Говорю же, времени проверить всех у нас просто-напросто нет.
- Возможно... Возможно... В любом случае нам необходимо это сделать, ибо последствия бездействия могут быть непоправимы. Айвен идет в ловушку.
- И-и что ты предлагаешь?

Лютер осторожно подошел к самому главному и теперь беспокоился, как бы его вопрос не поставил Вальдемара в тупик. Его тревога уже передалась Миссионеру, но он боялся еще и того, что во многом эта тревога основана на бездействии и незнании того, с чего лучше начать.

- Мне нужно поговорить с моими парнями, ветеранами. Они еще Номада помнят, хочу убедиться, что им еще можно доверять... Или нет. - лицо милитанта помрачнело.
- Хм... поговори заодно и с наарлокцами.

Лютер провел перед лицом выпрямленной ладонью, намекая на Айвеновских экс-гвардейцев.

- А я наведаюсь к карго-мастеру, быть может он что-то примечал в своём учёте. Необъяснимый прирост запасов, то бишь взятку, а может наоборот, убыль. Надо будет и Валентайна спросить, старший арбитр должен знать, что творится на корабле... В общем, встречаемся мы... где и когда? Я буду на Мизерикорде, ты же, полагаю, здесь, в Звездной Линии. Или лучше будет действовать вместе? Здесь-то в отеле шпиону орудовать причин гораздо больше, конечно.
- Прирост запасов? Такие вещи не выносятся на публику. - Вальдемар отрицательно покачал головой. - Надо узнать кто в какие бары ходил. Да и вообще кто куда ходил бы узнать...

- Надо-то надо, только вот с чего начать?

Лютер нахмурился.

- И да, ты уверен, что нам придется обойтись своими силами? Мы могли бы позвать Кевина, Клодиуса, если он не занят, да и Айвену сказать не помешает...
- Айвен самодур, я же говорил... Клодиус... Лютер ты же и сам знаешь, как я теперь к нему отношусь, - Вальдемар поежился, - А Кевин... после вчерашнего разговора я бы поверил ему в последнюю очередь. Он был какой-то странный, отстраненный.
- Твои абордажники говорили, что ты и сам выпил немало. Может это всё хмель нашептал?

Спросил Лютер Вальдемара уже строже.

- Уж не хочешь ли ты сказать, что Кевин, рисковавший своей жизнью на опаснейшей миссии - был совращен Яростной Смертью?!

Про Клодиуса священник решил всё же умолчать, памятуя о давней душевной травме Арх-Милитанта.
- Лютер я не знаю, одно событие в тот вечер сняло с меня хмель... Однако... Нам все же стоит начать действовать.
======================

======================
Рага... Вальдемар никогда не любил лизоблюдов, и, возможно, именно эта скользскость характера и отталкивала милитанта от своего подчиненного, и именно поэтому мало что он о нём знал. Не интересовался. Быть может, зря.

Ишмаэль, прямой, честный воин, единственный из всех абордажников вышедший из Флота, а не подобранный в какой-то таверне. Его честолюбие порой застилало ему глаза, но гордость не позволяла опускаться до уровня обычной матросни. Единственный, на кого Вальдемар мог действительно положиться.

Шив... Единственный выживший из тех, кто пришел с пиратского корабля. Порядочно уже прошел с ним Вальдемар. Порядочно, чтобы знать, как падок Шив на деньги. Он из тех, про кого говорят: "продаст родную мать за трон". И в тоже время Шив всегда был душой компании, его шутки разряжали атмосферу даже во время самых тяжелых и кровавых сражений. Проведенное вместе время сказалось на них, Вальдемар и Шив сблизились настолько, что их можно было назвать закадычными друзьями. Именно поэтому последний и последовал с пиратского корабля к вольному торговцу.

Заика... Местный тихоня, но в тихом омуте черти водятся... Вальдемар побаивался этого мясника с повадками маньяка. Скромный, держащийся в стороне ото всех парень, обладавший легким дефектом речи, за что и получивший свое прозвище - никто (кроме Номада, разумеется) ведь так и не смог узнать у него настоящего имени! На поле брани, однако, он становился похожим на служителя культа Кхорна, хоть таковым и точно не являлся. Тому, как орудовал саблей юный абордажник могли позавидовать многие. Особенно те, кто профессионально разделывал туши - то что порой оставалось от поверженного врага иногда сложно было назвать трупом человека. И именно поэтому меньше всего его подозревал Вальдемар, слишком замкнутым был тот в своем мирке, слишком малого ему было надо. Однако, его закрытость давала шанс... Что же, он не посмеет ослушаться своего командира, тем более сейчас. А остальные не воспринимают его в серьез - идеальный шпион. Может, он что и сможет услышать.
======================

======================
Поняв, что Вальдемар развивать тему его подозрений по отношению к Кевину не хочет, Лютер чуть раздраженно пожал плечами. И, выдохнув, сказал примирительно:

- Ты прав. Однако, не советую начинать с Флота, там сейчас... в общем, рабочая суматоха, нам точно рады не будут. Поверь мне, я уже пробовал обратиться по одному вопросу к флотским не далее чем неделю или чуть меньше назад, совсем запутался... Начни лучше со своих ребят, поговори с Пепельной Стражей, с другими наарлокцами. Я же направлюсь на Мизерикорд, проведать Уриксона и Валентайна. Или не будем разделяться? Раз уж собрались.

Вальдемар прищурился, словно прослеживая ход собственных мыслей, и кивнул.

- Что ж, в путь.

Лютер с готовностью хлопнул себя ладонями по коленям и поднялся.

- С кого начнем?
- Валентайн, с ним будет проще всего, все же он один из немногих, кто знал Номада и вообще большинство в команде.
- К-как скажешь, Вальдемар.

Удивленно ответил священник, по такому поводу решив, что возглавлять путь надлежит ему.

Советники Вольного Торговца направили свои стопы на Coup de Grace, величественный корабль, с которого началось их знакомство друг с другом, и которому ещё предстояло сыграть не одну важную роль в их будущем...

======================
Coup de Grace:
======================

Лютер и Вальдемар шагали по родным коридорам. Повороты, спуски и подъемы – всюду были видны следы недавнего боя, будь то залатанная на скорую руку пробоина, смявшийся гармошкой проход или же просто перенесенные из другого места хозяйственные объекты и различное снаряжение.

Несмотря на беспорядок, священник и воитель уже настолько привыкли к своему (а они заслужили право так его называть) кораблю, что могли позволить себе следовать в нужный пункт уверенно, не отвлекаясь на ориентирование в лабиринте переходов, о чем тому же Лютеру, например, в Порт-Вандере оставалось лишь мечтать. Да и вообще, могли ли двое Советников Лейт-Донована назвать какое иное место домом? А если и могли бы, то насколько хорошо это место сохранилось в их памяти?

Здесь же, среди металлических стен корабля, похожих отчасти на стены станции, и все же куда более понятных и знакомых – даже дышалось свободней. Конечно, были и на Мизерикорде такие места, куда путь был неведом даже не раз бывавшему в Подбрюшье Арх-Милетанту и даже успевшему поработать немного на каждом посту корабля Миссионеру. Однако, никому из смертных не дана власть над всем великим пространством - лишь слова истинной веры и легитимного командования могут объединять живущих в разных пластах в единое целое.

Что ж, так как Вольный Торговец был занят более насущными делами - командовать было некому, и Лютеру с Вальдемаром оставалось надеяться на собственный немаленький авторитет и всё же на ту же веру. Веру, что связывает порой очень странные союзы людей, по-разному ее воспринимающих. Но всё же связывает.

Первым в списке кандидатов на «допрос» условно занчился Эдвард Валентайн, тот, кто охранял ценный корабль всё то время, пока команда Вольного Торговца занималась чем угодно, но только не заботой о Мизерикорде.

Так случилось, однако, что в коридорах двое соратников почти сразу натолкнулись на карго-мастера Джекарда Уриксона. Пухлый интендант шел своей дорогой, уткнувшись носом в длинный, волочащийся по полу одним концом свиток, наступить на который Джекарду не позволял слишком солидный стаж хранителя припасов.

- Мастер Уриксон, как славно, что мы встретились!

Снабженцу всё же пришлось притормозить и принять участие в достаточно долгом разговоре…

- …Я понимаю ваши опасения, мастер Уриксон, воистину трагедия свершилась в недавней битве, из-за которой не только инструменты спасения потеряли мы, но и тех, кого можно было бы ещё спасти. Все павшие отпеты, впрочем. Что же касается приготовлений к походу нашему будущему, то воистину необходимы нам новые медикусы взамен потерянных в бою.

Лютер, получив от Джекарда обещание пособить с расследованием, остался, однако, в коридоре еще ненадолго. От священника, размышлявшего над проблемой некомплекта врачей и нехватки медикаментов – не укрылось легкое раздражение Вальдемара, который явно считал, что раз карго-мастер сказал, что поможет, то и делать тут больше нечего.

- Думаю я, мастер Уриксон, следует нам взять на борт знающих людей, с опытом и, пусть и нехитрым, но всё же своим инструментарием и запасом лекарств. Это поможет сэкономить средства, так мне видится. Что до необходимости умерить аппетиты людей наёмных, то-о… скажи медикусам, что на корабле Вольного Торговца Лейт-Донована принято щедро платить за усердие, и умеренно – за рутину. Поясни же, что вскорости собирается капитан наш отбыть в карательную экспедицию против зеленокожих исчадий, по указу священного Флота нашего, так и скажи! Важно тут намекнуть, что экспедиция планируется агрессивной и короткой, а значит – раненых будет много, а значит – за каждый день боя плату врачи получат вдвое выше обычного мирного времени. Скажи так же, что смогут они и уволиться по возвращению в Порт-Артур, буде не по нраву придется им на борту Мизерикорда. Им выгода – короткий и насыщенный поход, оплата за усердие, нам же экономия, я же верю, что ты сможешь найти удобную для всех сумму оплаты, чтобы и по казне Вольного Торговца не била сильно, и чтобы для медикусов выглядела адекватной. При перерасчете на рутинные будни можно и занизить это дело, Император гневаться не будет, видит Он – не обман это, ведь от битвы во имя Его не бежим мы, а значит будут «боевые» дни врачевателям нашим, в обиде не останутся. Просто себя обижать нам тоже не с руки, не так ли?

Лютер полагал, что в такой напряженный момент как этот – лучше обойтись без сомнительных связей со стороны. Нет, Джекарду он верил, но Вальдемару почему-то верил больше. Чутьё, должно быть. Мало ли что может потянуться за этим «одним старым знакомым» Уриксона? Нет гарантий в этом жестоком мире, так зачем помогать дурному року взять своё? Нет, Лютер не стал рисковать, указывая Джекарду на лёгкий выход из положения. Пока есть более надёжные ресурсы – лучше обратиться к ним. И тут мысли священника невольно текли по направлению к собратьям по вере… и натыкались на барьер хладнокровного анализа. Наверно от Клодиуса научился Лютер не давать волю чувствам и не доверять самому первому впечатлению. Конечно, проще всего было бы обратиться к послушникам Экклезиархии, особенно к паломникам Полония, но ведь действительно, что разумеют они в деле врачевания, что за медикаменты есть у них на руках? Вера хороша во многом, но часто раненым нужно что-то проще и понятней, нежели слова воодушевления и искренность молитв. Плоть слаба, как говорит тот же Клодиус…

======================
Штаб корабельной арбитратуры:
======================

Глав-арбитра Вальдемар и Лютер нашли на своём посту. Эдвард не очень изменился со времен их прошлой встречи, хоть и была она довольно-таки давно. Лютер даже невольно подумал о том, что если кого-то на корабле годы и не жалеют, то уж Валентайна явно в первую очередь. Конечно, в огрубевшем и словно даже прибавившем в количестве шрамов лице арбитра ещё угадывалась тень былой красоты, а когда он раскрывал рот для короткой фразы – можно было заметить редкую среди косменов белизну зубов (правда, прорехи в этом строю тоже были). И всё же служба ломала Валентайна. Это было заметно не в каком-то конкретном месте, залысинах там (чего не было, того не было) или в тех же выбитых зубах (арбитр всё равно обычно держал губы плотно сжатыми), а во всем внешнем виде Валентайна: в сгорбившейся осанке, в скрючившихся пальцах, в подолгу держащим какую-то точку задумчивом взгляде…

Лютер почувствовал, как накатывает на него чувство вины, ведь он и правда давно уже не навещал Первого арбитра корабля, а тот наверняка себя-то не жалел на своей службе.
- Приветствую тебя, мастер Валентайн, благословен будь на поприще достойном…
- Капеллан? Арх-Милитант? Чем обязан вашему визиту в нашу скромную обитель?

Голос у явно удивившегося таким гостям Эдварда был грустный и тихий. Мониторы с транслируемыми с камер наблюдения видами тихо шипели за спиной арбитра, развернувшегося в своем старом обшарпанном кресле лицом на вход.

- Мы хотим просить помощи твоей в деле поиска чуждых элементов на борту…

Миссионер смиренно изложил суть их с Арх-Милитантом дела, однако, начал не сразу. Кройц присел на свободное кресло и попросил Валентайна, для отвлечения внимания и рассеивания нервозности, рассказать про то, какая камера на что смотрит, и что арбитры делают с теми помещениями и даже зонами (коих было на корабле много больше), что не защищены всевидящим неусыпным оком. Разговор о службе арбитру явно пришелся по душе, ведь некому было ему посетовать на нехватку тех или иных предметов экипировки, на нестабильную работу оборудования, на прочие плохие условия. Даже не сетовал он, и не жаловался, а скорее просто горевал вслух, и то только после того, как упоминал о том, как же арбитры нашли выход из очередного непростого положения. В конце концов всё это намеревалось затянуться надолго. Кажется, Вальдемару такой расклад никак не нравился, но Лютер лишь виновато улыбался другу, поддержать которого в его спешке в ущерб внимания к другому другу он не мог.

- Да-а, но самое-то, самое главное! Капитан наш... новый, я же даже не знаю, где он и как он. Видел-то пару раз из толпы, издалека, отчёты только через его людей, и неизвестно даже, попадают они к нему или нет. Вот как тут быть, отец Кройц? Лорд Лейт-Донован только своим наарлокцам и доверяет, получается? Я же понял уже, что вы сами по себе сюда пришли. Вольный Торговец бы будь здесь замешан - и быть мне уже по вызову при полном параде, а так-то это как будто я вас к себе вызвал, вы уж простите за прямоту. А как быть? Как заслужить внимание Капитана?

Лютер тяжело вздохнул и опустил взгляд. Близкое к отчаянию состояние Валентайна было ему вполне понятно, но как помочь арбитру, пусть и главному, Миссионер навскидку определить не мог.

- Хм. А случалось ли так, что ты сам обращался к своему Вольному Торговцу, при, как ты говоришь, Эд, "полном параде"?
- Да как можно-то! Я, и к нему!
- А вот подумаем-ка. Человек наш добрый Айвен - военный, а значит "полный парад" любит, как и ветеранов, людей надёжных, таких как ты. Номада ты помнишь, что-то невзначай передать можешь юному Лейт-Доновану, это тоже плюс, история отца его интересует, хоть и не выставляет напоказ он это. Однако, для визита нужно нечто большее, тут твоя правда. Нечто важное. Достаточно веская причина. Раскрытый заговор, пойманный шпион - хотя бы промежуточный доклад по ситуации с расследованием столь важного дела, а, как считаешь? А там уже, на докладе-то, всё ему и выложи, и про то, что с ног сбиваетесь, и про недоверие, то есть "плохое взаимодействие", если переиначить. Я тебе помогу с формулировками чинными, да ты и сам многие не хуже моего знаешь... Айвен может казаться нам далёким и даже недостижимым, но это собственная низменная неуверенность наша отдаляет его. Сам Лорд Лейт-Донован любит смелых, прямолинейных и... исполнительных. Будет улов - будет и приём. А уж как на нём быть... придумаем. Надо лишь дать понять Айвену, что зря недооценивает он стражей порядка наших, зря забыл про тех, кто знает про Coup de Grace столь многое.

— ...Опасаюсь я... Что не прижился Лорд-Капитан. Пять лет на этом корабле, четыре из них - в Пустоте, но он все еще пытается отделить себя от людей Космоса. Понять это можно, и сам я в свое время... Но дело Торговца - смотреть вперед, а не держаться за палубу одной рукой. Команде также это разделение.. не на пользу. Мораль может ухудшиться.

Вальдемар же весь разговор арбитра и священника предпочитал стоять в сторонке и посматривать на камеры. Всю дорогу к Валентайну его не покидало ощущение тоски и боли за родную посудину. Ведь Coup de Grace стал для воина уже практически родным домом, особенно после всего того, что ему пришлось пройти вместе с ним. И когда Валентайн опять завел свою волынку про Айвена, что уже не однократно приходилось выслушивать Вальдемару за эти четыре года, чаша терпения милитанта оказалась переполнена.

- Эдвард, у нас сейчас проблемы намного серьезней, чем высокомерный самодур-капитан. Может вернемся к первоначальной теме нашего разговора?

Лютер посмотрел настороженно на Вальдемара. Потом перевел взгляд на Эда, не обидится ли?

- Вальдемар, мы разве настолько торопимся?
- Лютер, да, каждая упущенная секунда может обернуться большими неприятностями. - Вальдемар сверкнул на арбитра глазами, - Эдвард, твои парни постоянно проводят время на корабле? Или выходят куда-то? Насколько ты им можешь доверять? Сам знаешь, шпионы были у нас всегда, безобидные и нет... Но сейчас... Если мы не предпримем мер, то это может стоить жизни всем нам.
- Постой, постой. Почему же ты тогда решил пойти со мной? По раздельности бы у нас всё вышло быстрее.

Немного ехидно заметил Лютер.

- Раз уж мы уже решили потратить в два раза больше времени, то может лучше не будем скакать с темы на тему?
- Лютер, каждый из нас может заметить что-то, что скроется от другого.

Валентайн вытянулся, словно даже не Айвен, а сам Верховный Судья Сектора был перед ним:
— Я готов поручиться за каждого из моих людей, — ответил он тихо, но уверенно, — что в точности вам известно о проникновении?

Увидев, как отреагировал Валентайн, Вальдемар слегка остыл.
- Извини, Эдвард, я погорячился слегка, но дело действительно не терпит отлагательств. И сейчас я не могу доверять даже себе, - Штортебеккер грустно усмехнулся, - Что-то конкретно мне сейчас не известно, но деньги, власть и другие пороки... Они могут пустить червоточину в самом сердце корабля...

Удовлетворенный тем, что Арх-Милитант всё же образумился, Лютер довольно кивнул и откинулся на спинку обиженно скрипнувшего кресла.

- Слова не мальчика, но мужа! А ты, мастер Валентайн, всё же учти тоже, что наш храбрый Вальдемар только вчера как с больничной койки. Ещё несовсем... пришел в себя. Не суди его строго.

Корабельный арбитр и бывший пират. Только дурак мог ждать, что такие воспылают друг к другу доверием с первого взгляда. Сложно арбитрам на кораблях Вольных Торговцев, не менее сложно, чем священникам - ведь часто творимые капитанами дела приближаются к ереси слишком близко...

Ты не ждал иного, Вальдемар. У тебя тоже была хорошая память о том, кто такие арбитры. Как одни из них продажны, а другие - неподкупны, но безжалостны, и, зачастую, безумны.
Это была планета. Это был не бой - послевкусие боя, куда ты добрался, когда уже отзвучали пули и лишь острый запах пороха витал в воздухе, щекоча ноздри.
Кто из вас кому поверил тогда - а кто хотел обождать, но судьба повернула так, что на доверии держалась жизнь?

Вальдемар провел тогда уже два месяца на корабле, после того как предал... Как и сейчас стояли они тогда на ремонте на какой-то Императором забытой планете. Обошлось тогда все намного легче, чем теперь, но Номад решил вернуться на землю, на которой они не были уже так долго. Дать передышку всему экипажу, который стал сходить с ума от Пустоты. Именно тогда познал новоиспеченный милитант всю ту закулисную жизнь, которой была пронизана рутина такого большого корабля как.

Ему пришлось отлучиться тогда по одному заданию, давшему впоследствие как алиби так и подозрения. Потому что, вернувшись, Арх-Милитант обнаружил последствия короткого но яростного боя... и тело одного из своих бойцов, растерзанное выстрелами и ударами. Перед смертью тот тоже успел пролить кровь. Лица арбитров рядовых и лично выявившего предателя-абордажника арбитра главного - были мрачнее тучи, но даже вместе взятые они не могли поспорить с мрачностью разъярённого Номада.

Если бы не вмешательство Эдварда Валентайна, Вальдемар вряд ли ходил сейчас по этой палубе... он вообще вряд ли где-либо мог бы ходить...

...Лютер ещё до конца не понял, что именно творится с Арх-Милитантом, разве что усёк, не без помощи Кевина, что просто так призывать закоренелого головореза к праведности - плохая затея, даже учитывая воинственную природу Имперского Креда.

Что ж, по крайней мере одна догадка Кройца оказалась более-менее верна. При общении с теми, кого Вальдемар называл друзьями - самообладание возвращалось к нему. Доверился же он самому Лютеру, в конце-концов! Теперь вот и Валентайна роль в своей жизни вспомнил. Значит, наладится всё, не так страшен этот шок, должно быть.

Покивав ещё пару раз ходу своих мыслей, Лютер кашлянул, посмотрел глав-арбитру в глаза и сказал:

- И всё же я вынужден согласиться с Вальдемаром, Эдвард. Свой совет я уже и так дал, конечно, продумать его стоит ещё более тщательно, но... у нас и правда не так много времени. Может слышал... нет наверно, прости, хм. В общем - мы скоро выступаем войной на врагов наших, и потому-то поиски лазутчиков их сейчас так важны. Секретность и без того под угрозой, а коли встретят нас пираты во всеоружии, так и вовсе не миновать беды. Ты же понимаешь? Дело Вольного Торговца и Императора. Яростной Смерти нужно положить конец. И начинать ковать победу нужно уже сейчас.

Валентайн лишь отвёл взгляд в сторону и молча кивнул.

======================
Отель "Звездная Линия":
======================

И снова это напыщенное произведение сумашсдшей архитекторской мысли, с застоявшимся, затхым воздухом внутри, знатно потрепанное уже текущими постояльцами из числа команды вольного торговца Айвена Лейт-Донована. Взлетев по лестнице, решивший не тратить время на то, пока приедет лифт, Вальдемар поймал одного из охранников, и узнав, где сейчас находятся его ветераны, направился туда не оглядываясь назад и не смотря, поспевает ли за ним Лютер.

Арх-Милитант притормозил лишь уже у двери в нужный номер и, дождавшись когда священник дойдет до двери, обратился к нему:
- Лютер, а вот со своими парнями я вынужден буду поговорить один, так как это по сути волки, признающие лишь одного вожака. Их, скорее всего, оскорбит то, что со своими подозрениями я приду не один, что для них может означать лишь только недоверие к ним с моей стороны.

Немного запыхавшийся Лютер с нескрываемым удивлением слушал ровную и не лишенную, вероятно, правды речь Вальдемара. Как же так? И с этими людьми они вместе проливали кровь на Наарлоке? Ну да, но ведь сколько из них и осталось в пропитанной дождем земле? Скольких подвел под стволы еретиков и гвардейцев сам Лютер? Цель оправдывает средства. Прошлое лживого жреца.

Лютер мрачно кивнул, показывая своему спутнику коротким взмахом руки, что он может идти. Слова почему-то не собрались на конце языка, и священник предпочёл промолчать.

- Отвлечёшь духа Машины, мой предусмотрительный Вальдемар?

Спонтанный вопрос прозвучал немного грустно. Миссионер вынул из уха вокс-бусинку и, внимательно посмотрев на Арх-Милитанта, протянул ему её на ладони.

- Нет, Лютер, лучше будет, если ты будешь слышать весь разговор, помнишь о чем я тебе говорил у Эдварда? Что каждый может услышать то, что не услышал другой?

Священник слабо улыбнулся. Он был рад, что не ошибся в Вальдемаре. Вернув вокс-бусинку на место, Лютер сказал:
- Я и не думал, что всё окажется настолько буквальным. Что ж, я готов. И да, Вальдемар... Не дави на них сразу. У вас есть время для нормального разговора.

Постаравшись сделать акцент на последнем предложении, Лютер кивнул другу, сложил руки на груди и прислонился спиной к стене коридора.

======================
Кубрик абордажной команды:
======================

Ты открываешь дверь - свет выключен, только экран мини-светильника мерцает голубоватым. Темная фигура на его фоне.
— Как трогательно. Доверие, понимание... Но это не ты. Это никогда не было тобой! — она стоит так близко, что ты словно ощущаешь тепло дыхания. И резкий голос:
— Ты бы не выжил там, в перестрелке на площади Тихэ, если бы доверял дураку-Счетоводу. Ты открываешься им, а они откроют тебя другим. Святоша в своей наивности расскажет о твоих планах первому встречному, а Айвен придумает, как использовать любого проходимца, какого ты найдешь.

Вальдемар лишь прошел мимо нее...

Ты шагнул вперед - не мимо нее, сквозь нее. И пошатнулся, когда...
...Образы. Один за другим, память, память, память. Вся твоя жизнь, жизнь недоверия и непонимания. Жизнь борьбы. За кусок хлеба, за глоток нормального воздуха. За свободу.
Кончилась жизнь планетника, но не кончилась борьба, только стала еще более жестокой. В космосе никто не слышит воплей о помощи, никто не знает твоих тайн. Скорлупа железных кораблей - и Пустота вокруг, сменяющаяся безумием варпа. Варпа, который не так страшен тому, кто не помнил ни единого часа настоящего покоя. И всегда ждал нового удара от судьбы.

Смерть Номада. Нож Конса. Злоба беглых преступников, атака Яростной Смерти...
И ты готов сдаться? Готов признать, что все это могло быть совсем иначе? Что убийства, сломанные руки и ноги - все это можно было сделать иначе?
Ты готов признать себя ошибкой, Вальдемар Штортебеккер?

Нет! Нет! Нет! Иначе он не мог, иначе бы валяться Вальдемару мертвым мешком дерьма в канаве... Но... Время идет, все вокруг меняется и, видимо, пришло меняться самому Вальдемару Штортебеккеру, арх-милитанту корабля Coup de Grace.
Да, именно так, корабля Coup de Grace. Ты принадлежишь именно ему, милитант. Железка, безпристрастная, которая никогда не предаст. Айвен лишь необходимая для ее жизни часть, которую надо спасти.

Измениться. Отбросить прошлое - что останется от тебя?
Но выхода нет.
Ты ощущаешь, что сползаешь по стене. Выключатель щелкает - и включается свет. В комнате - никого. Шаги по коридору.
И что-то горячее на лице. Похоже, парень вышел, и хорошо бы найти его, не опозорившись вусмерть.

======================
Коридор перед кубриком:
======================

Тем временем, с лестницы напротив двери, возле которой маячил Лютер, вышли Зверь и двое его приятелей-абордажников, явно слегка набравшихся. Сам здоровяк был трезв, и о чем-то говорил с товарищами гулким шепотом — похоже о какой-то игре. Заметив священника, он радостно улыбнулся, и потопал в его сторону, забыв даже закончить разговор.

— Святой отец! — радостное восклицание наарлокца — а я как раз думал вас искать!
- Значит, светлый час для тебя настал, Зверь. Вот он я.

Мягко поприветствовал экс-гвардейца Лютер. Он уже привык к этому мускулистому парню, хоть сперва и настораживался, когда Айвен обращался за каким-то советом не только к высшего ранга офицерам и деятелям корабля, но и к своему командному отделению. А потом привык. Сейчас вот и вовсе с какой-то светлой ностальгией вспомнилось про арбитра-Тита. Как он там?

Зверь сначала принялся хвастаться неизвестным ранее выпуском "Святых Деяний Отца Иннокентия", полученным, по его словам, прямиком с корабля паломников, недавно вошедшего в порт. На обложке неистовый святой отец был изображен в цепях, окруженный темными фигурами в капюшонах, так что только клыкастые ухмылки были видны - но и те меркли перед слабым, но отчетливым сиянием, исходившим от смиренного святого отца.

"Хождение по мукам, или тридцать раз по тридцать дней пыток отца Иннокентия" - было написано на обложке пусть и на низком готике - но с попыткой передать начертание и угловатость букв высокого.

Однако, вскоре здоровяк перешел к делу:

— Скажите, отец Кройц... вот случается, не раз случалось, что встречаемся мы с врагами, что Императора призывают, не меньше нас. Ладно те которые еретики совсем, вроде тех, что в ма-ну-факторуме том богопротивном сидели — но ведь были и другие. И будут, возможно. И призывают они Императора, чтобы помог он им в бою. И мы призываем. И ведь знаю я, что слышит он вас, что мастера Вальдемара едва ли не из мертвых вы живым подняли. Получается, нам он победы желает, так ведь? И вот о чем я думаю — получается, против Его воли они идут, когда на нас нападают, в таком случае-то. А потом подумалось мне, уж простите меня, отец Кройц, за греховные мысли такие - а ну как случится так, что кому-то из противников наших поможет Он. Возможно такое? Вроде с одной стороны нет - ведь не может же Он помогать и тем и другим, сталкивать честных слуг своих друг с другом? И что тогда делать, получается, если такое случилось? Колдовством такое будет, или же остановиться надобно, и понять сперва?

В иное время Лютер бы степенно, но коротко отчитал бы пьяницу за злоупотребление хмельным напитком, а после закрепил бы мини-проповедь внятным объяснением, почему именно Император ни в коем случае не может помочь врагам Своим. Да, в иное время он так бы и поступил. Несколько лет назад - точно.

Быть может, именно время и изменило его, сделало мягче, рассеянней. Быть может, впрочем, и недавние события, голоса варпа, всё ещё звенящие злым эхом в глубине рассудка.

Сейчас Миссионер смотрел на того, кто скорее прострелил бы себе пятку, чем помыслил бы о ереси, и понимал, что слепой веры мало без тёмной жизни. Без уверенности в том, что "другие довершат". Без абсолютной самоотдачи. Без той жертвенности, на которой стоит Империум.

Когда-то Зверь был таким, наверно. Был солдатом, дисциплинированным, но при этом достаточно ловким и умелым чтобы выжить в мясорубке войны за Наарлок-Терциус.

А сейчас он в команде Вольного Торговца, и измениться успел быстрее своего командира. Теперь он начал думать. Делать то, без чего Империум не смог бы жить дальше, расти, сообщаться с различными своими частями.

Им всем теперь мало подняться в третью, седьмую, двенадцатую атаку. За них это сделают другие, без колебаний, без сожаления, с холодом в глазах, страхом в кулаке и верой в Императора и то, что Он завещал кому-то сделать жизнь лучше. Теперь это их задача. Вольные Торговцы гонят кровь по жилам Империума, и столкновения с единоверцами - обидное, невероятно трагичное, но отнюдь не настолько редкое, как можно было бы подумать, дело.

- Император оберегает, Зверь, Император не желает гибели верным людям Своим. Потому не дивись, когда пули пойдут вкривь, когда лазер ужалит, но не убьёт, когда в воронке найдешь живое тело. Если вдруг злодейка-судьба столкнет в потёмках носами благочестивых Сынов Человека, то ты поймешь ошибку. А скорее смотри на кого-то из нас, и на Лорда Лейт-Донована, конечно! Мы поймем ошибку вперед. Император - ещё ранее. Но коли увидишь ты вред-из-варпа, если зашумит в голове, пальцы онемеют или кровь носом пойдет - обратно не дивись, Зверь. В таком случае вспомни, что Император не может навредить тебе, покуда ты не помышляешь навердить Ему. Любой вред тебе - досада для Него, а смерть - горе Бога. Не дай Ему опечалиться. Бей вполсилы, если увидишь, как спасает Он врага твоего, бей вчетверо сильней, если поймешь, что злое колдунство вредит тебе.

— И то правда, отец Кройц... Вот я глупый! Ежели и выстрелю я в верного слугу Его, по недоразумению среди врагов наших оказавшегося, сам не зная того - то должен, верно, Он вмешаться, и не допустить того. А я молиться буду, чтобы руку мою Он вел так, как Ему виднее.

- Молиться-молись, но сам смотреть в оба не забывай! И на врага, какой он, сколько рогов отрасло, дёргается ли хвост? И на нас - хмур ли капитан, вспотел ли мой гладкий лоб? А для внимательности той - пить надо меньше, Зверь!

Лютер побарабанил пальцами по морщинам на черепе и рассмеялся. Уняв смех, спросил вдруг собеседника:

- А по какому поводу праздненство такое?
― Дык я же и не того, считай, это ребята ваши меня зазвали, говорят мол отпраздновать надо, что вернулся мастер Хассельхоф живой и невредимый почти, а так-то поговаривают что уже и воинов местных собрали, чтобы нашим не скучно было, и пойдем вскоре на врага. Неспокойно тут, отец Кройц, вроде как и удобно, и не буянят вокруг особо - а давит что-то. Авось ересиархам каким лбов понарасшибаем - и поспокойнее станет.

...После того, что произошло, Вальдемару не хотелось оставаться в пустой комнате в одиночестве. Быстро встав, он вышел из комнаты, где увидел подходящего Рагу и общающегося со Зверем Лютера. Что-то про рога, хвосты.. Кевина, который вернулся...

Дождавшись, когда Рага минует мирно общающихся капеллана и здоровяка и подойдет к двери в кубрик абордажной команды, Штортебеккер заговорил с ним.
- Рага, дело есть. - затем словно задумавшись о чем-то, милитант повернулся к наарлокцу, - Зверь, подожди меня пожалуйста с Лютером здесь, к тебе оно, дело, тоже есть.

― Ну да, конечно, шеф, ― вытянулся тот.

Общение Арх-Милитанта с подтянувшимися следом абордажниками заняло кое-какое время...

Рага с радостью готов помочь, да не знает, чем. Вроде бы действительно напряженно думает, шевелит губами, прикидывает. Называет всякие вроде бы случайные вещи - их, может, можно было бы прикрутить к общей картине, посчитать за плохое - а с другой стороны - обычные люди ходят в бар, в карты играют, кто-то при себе держится, кто-то болтает. Как-то шебутно все последнее время, как начались походы Лорд-Капитана по разным всяким местам, а нас-то здесь оставляли. Кто-то уже и думал окунуть этих красавчиков-наарлокцев в дерьмецо чтобы не такими истуканами глядели - но шутки же, всерьез нет пока. Пожалуй...

Ишмаэль. Седеющие волосы, горбинка носа - и прямой взгляд. Свои ребята выглядят нормально, пока все тихо. Все готовы, пожалуй, ничего такого вроде бы и нет. Скрылся, гаденыш, наверное, выжидает. Если что - только скажите, слизняка такого поймать надо и объяснить ему, почему честные космены не стучат налево.

Шив. Наглая ухмылка, круглое лицо, бритая голова. Лицо самого простецкого парня, что всегда служило ему неплохую службу. Только глаза выдают - хитрые, умные. Сейчас Шив смотрится как-то.. неприятно, что ли. Вроде и веселый, искристый, явно в карты дулся и выиграл снова, ловкач, выпил чутка. Готов грязных носков на кого хочешь выкатить, а на кого не успел уже - собрать. Аж противно.

А вот Заика помог. Кивнул молча, отвел в место укромное, стал показывать-объяснять, больше жестами чем словами. Мол были некоторые особенно неразговорчивы последнее время из наших, да и собираются в одном и том же месте, и готовят чего-то. А парни те вроде раньше ненавидели друг друга, а теперь словно приклеенные друг к другу ходят. Может мне того, туда и обратно? По-раз-ве-дать?

И ты даешь ему добро. Киваешь, отпускаешь этого среднего роста парня, среднего возраста, с виду - одного из тупых рабочих... Он и был таким, пока не оказалось, что помимо очистки панелей парень превосходно обращается с ножами, палашами, мечами, топорами, саблями и, в особенности, с парными тесаками. Как научился - парень упорно отказывался рассказывать.

А пока надо поговорить с наарлокцами. Если уж они делают вид, что заправляют тут всем и не считают остальных за равных - пусть докажут. Взять хоть того же Зверя....

...После недолгого разговора он так и не сообщил ничего путного. Сначала правда похвастался новым лубком про отца Иннокентия, но потом осознал серьезность и начал думать. Ничего путного не придумал. Махал руками и говорил что все его ребята правильные парни, и абордажники все кого он знал выглядят честными... Когда он назвал “честным” Шива, ты махнул рукой. Зверь мог быть завидным бойцом, мог быть силачом, каких мало - но мозгов в этой голове явно было по минимуму.

Надо говорить с тем, кто принимает решения. Вальдемар решил сходить поглядеть на остальных, в том числе на Шефа - того парня с лхостиком, который на тебя вечно хмуро глядит, и который вроде у этих людей за главного. Тот как раз проверял людей на входе в гостиницу. Предусмотрительный, черт. А вот белобрысый парнишка сидевший в уголке со стаканом чего-то прозрачного, - вел себя как-то странно. Оглядывался все, вглядывался в окружающих. Ты знаешь - это третий из тех ребят, которые вышли с Айвеном из катакомб, и были самыми его вроде как ближайшими. Что за хрень с мужиком? Почему-то до ужаса показалось похожим... на тебя. Как ты все время искал и оборачивался еще вчера.. Ища ее. Шеф, закончив осмотр, подошел к белобрысому, одернул того, и повел за собой. Хмуро поглядел на тебя, пытавшегося подойти ближе. Последовать за ними? Наверное. Особенно заметив, что ни серьезного запаха алкоголя, ни сладковатого - обскуры, - не чуется.

После долгого бития в дверь и старательных уговоров, Шеф таки вышел к гостю и объяснился. Злым, усталым тоном, в закутке у лестницы наверх, разминая в руках так и не зажженный лхостик.

Что Ланс не курилка, не алкаш. Просто. Случается с ним. Время от времени. После ранения в голову, давно еще, на Наарлоке. Пройдет мол. В конце все же обмолвился, что там бормотал такое парень. Что-то мол про абордажников, которые не такие. Проверили их по записям - все вроде в порядке, но какая-то дрянь тут чуется.

Ушел Шеф с этими словами, а ты вспомнил, что пока суть да дело - забыл совсем про Заику. Давно того нет. Слишком давно.
Особенно если учесть что вроде бы среди тех на кого показывал он, и тех, на кого волком смотрел этот Ланс - были одни и те же рожи.

Варп с Лютером, нужно идти на поиски...

...Нижние этажи. Судя по словам одного из служащих - они видели как ребята собирались там. Что за секретность?! Не могли же все эти... Или могли? Черт побери, ты же знаешь их! Ты вместе с ними прошел через столько... Ты так и готов видеть нож в каждой руке?

Вот только этот нож ты не увидел. Лишь ощутил, как что-то скользнуло в темноте, на границе зрения - ты рванулся вперед, в круг света, выхватив пистолет, ища цель..
А потом мир поглотила темнота.

======================
Неизвестность:
======================

Темнота. Постепенно конденсирующаяся в мысли.
И голос. Чуть высоковатый, чтобы это было заметно, истеричный, с заметной искрой полного безумия.

― А ты умен, ха-ха-ха, умен для бойца. Я и не ждал, что этот Мямля может связать два слова, тем более заметить мой план. И уж точно не ждал, что с ним общается кто-то из серьезных.

Заика? Что он сделал с ним? Попался, как идиот... Глаза. Голова болит так, что сложно сфокусироваться. Прилизанные волосы. Лицо - молодое, красивое, живое, ― таких красавчиков в баре всегда ждут девочки.

Руки вывернуты и прикованы к какой-то трубе. Рвануть. Еще раз... Не выходит. Только скрежет раздается. Ноги придавлены длинной ребристой скобой.

― Хе-хе. Но ты глуп. Ох, как глуп. Будь ты по-настоящему умен, - ты бы сообщил ему. Ты бы сообщил, и нет, не говори, что ты успел, ― ведь я знаю, что нет. Вот он, твой драгоценный микробид, лежит себе.. Он выключен, не надейся. Так вот. Ты умен - и ты глуп. Сила всегда подводит вас, нет в теле места для ума и силы. Вы, сильные, все думаете, что можете справиться с любой проблемой. Что в одиночку у вас есть силы сделать все, что угодно.

Связь. Драгоценная связь - с Лютером, который был достаточно умен чтобы не забыть про неё, с Айвеном, с остальными. Близко и далеко, на одном из ящиков.

― Открою секрет, морда-с-кучей-шрамов, ― вы никто. Вы как те мясные жестянки, что подчиняются техжрецам - такие же мускулистые и такие же тупые. Вместе вы способны на умопомрачительные вещи, но у вас не хватает мозгов использовать это, ― и поэтому вы бесполезны без лидера. Без такого, как я. Взять вот, скажем, твоих головорезов. Немного усилий - и они с радостью поверили, что я и мои друзья из Инквизиции. Что никому нельзя об этом говорить, что ересь необходимо выжечь, что они выполняют Его волю. Он ведь тоже вам говорит об этом, не правда ли? Про Волю Его? Это очень удобный аргумент. Слишком удобный, чтобы от него отказаться.

Рот заклеен, иначе бы ты уже высказал ему всё, что хотел. Но зачем в таком случае всё это представление? А он кривляется, наклоняется ближе - так бы и плюнул в рожу, ― просто наслаждается ситуацией.

― И теперь мы, друг мой, переходим к главному. К тому, что, собственно, предстоит. А предстоит то, что этот замечательный “поход” Айвена Донована за пиратскими головами, поход, ради которого он так рьяно набирает бойцов - героически провалится. В спешке законченный ремонт, знаешь ли, - и кораблик ваш разлетится на осколочки. Вот так просто. Понимаешь, мы ведь не просто горстка контрабандистов. Холодные Торговцы, конечно, не сравнятся с Вольными - но одного наглого выскочку вроде младшего Донована мы приструним, уж поверь мне. Не стоило ему нас злить, не того он калибра, что его папаша.

Садится рядом. С хрустом разминает пальцы. Звук какой-то посторонний вклинился - как будто кто-то гвоздем по стеклу ведет.

― Так вот, о чем я. Ты наверное сейчас думаешь, что испоганил все мои планы, найдя меня тут. Что тебя найдут, будут искать, ты же, ох ты ж фу ты ну ты ― важная шишка. Как там тебя... Штортебеккер, во. Так вот, Штортебеккер - ты подарил нам отличный предлог. Ты ведь, голубчик, только что с больничной койки. Головка не бо-бо, а? А ведь придется. Понимаешь, такая штука - заболела-то головка-то у Милитанта, аж сил нет как заболела. На людей бросаться начал. А дальше взял и убился, об машинерию силовую. Вот ведь горе-то какое, сил нет. И ведь не поверишь ― подтвердят это. Люди-то. Потому что по секрету сказать - еретик он был. Спутался с Силами Неназываемыми, вот и пришлось инквизитору грохнуть его во-имя-Императора-аминь. Только тайна это, секрет, который никому говорить нельзя.

Посмотрел в глаза, да и шепотом продолжил:

― И да, самое смешное, птенчик недоаугментированный. Что еще, наверное, ты сейчас думаешь - так это зачем я все это тебе тут рассказываю. Зачем я, идиот, даю тебе карты в руки. Уйду, наверное, сейчас, а ты силушку свою проявишь, выпутаешься, да и настучишь Айвену своему, алебо придушишь меня в темноте. Так вот, хитрость-то какая - я не убивать тебя собираюсь в первую руку. В первую руку ты мне расскажешь. Всё. Про Донована, про корабль ваш - всё. Много чего из твоих знаний нам, думаю, пригодится. Нет, я понимаю, я понимаю, можешь не стараться. Ничего никому не скажу, только через мой труп. Не скажешь - губами так уж точно. Содержимое башки твоей мне все скажет. И вот тут такой замечательный нюанс - чем больше ты сейчас злишься, тем легче мне тебе голову вскрывать. Ну-ка, посмотрим? Ага, точно, так бы и порвал на кусочки. Отлично. Пристегните ремни, и вознесите молитву - мы отправляемся в Дальние Глубины Милитантского Разума!

Положение, в котором очнулся Вальдемар Штортебеккер, живо напомнило ему картину пятилетней давности. Какое же сегодня и тогда было число? Он не мог вспомнить, голова гудела, как будто вчерашняя пьянка затянулась аж до этого самого момента. Вальдемар хмуро ухмыльнулся, рассматривая мутным взглядом своего пленителя, и почуствовал на рту неприятную стяжку из скотча, которая заклеила ему рот. Постепенно способность и слышать и видеть возвращались к воину, он уже мог отчетливо разглядеть лицо того, кто схватил его, и различать то, что тот пытался донести до ушей Штортебеккера. Что же мразь, что же ты хочешь? Чего бы ты не хотел, но я нашел тебя уродец смазливый. Теперь ты присоединишься к тем, кто попытался встать на пути рода вольных торговцев Номада.

А этот умник все говорил и говорил, про то, что все глупцы, какой же он гений. Вальдемару хотелось рассмеяться ему в лицо. Ему не были интересны словесные излияния этого подонка, милитант хотел поскорее освободиться и голыми руками разорвать ему глотку. Попробовал потянуть руками за цепи, которыми были прикованы руки Бэкка, но нет - слишком прочные, не порвать, да и ноги придавлены. Придется, значит, продолжить эту пытку ушей напыщенными словами, ждать шанса. Глаза прикованного воина смотрели на умника только с презрением и весельем, показывая всем видом, что тому не стоит увлекаться со своей речью, а лучше вместо этого уносить отсюда ноги.

“... В спешке законченный ремонт, знаешь ли, - и кораблик ваш разлетится на осколочки...”
Пока милитант слушал, душа его наполнялась гневом, вытесняя все остальные чувства. Этот лампоголовый хотел уничтожить то, что стало для Вальдемара домом, самым настоящим домом? Хотел лишить жизни тех людей, которые стали в какой-то мере дороги начальнику абордажной команды? Он был уверен, что способен разрушить клятву арх-милитанта, обязвшего себя защищать Coup de Grace? Уже не широкооткрытые, веселые серые огоньки смотрели на мучителя, но узкие, со стальным, опасным блеском.

Именно так смотрел на Конса загнанный в угол милитант тогда, когда острые пыточные ножи вонзались в плоть, а кислота лилась на лицо, оставляя шрамы. Но тогда Вальдемар мог с легкостью расстаться с жизнью, чего почти и добился, если бы не Лютер. А сейчас, нет, он должен продолжать жить и защищать свой дом. Это стремление позволяло Штортебеккеру не окунаться в беспамятную ярость и не брыкаться в цепях, словно птица пойманная в сеть. Бессмысленно рваться - это значит лишь ослаблять себя. Ослабнуть - значит стать слабее него. Стать слабее - проиграть. Проиграть... И все те, кого Бэк защищает умрут. Сейчас ли, когда сбудется план этого психа, или потом, в ловушке Яростной смерти. Все, начиная с Айвена, капитана, главы этого корабля, заканчивая всеми теми незаметными людьми, которые помогали жить этому практически живому куску металла, продирающегося through that scariest and dangerous place in universe, what many called The Void. А многим из них Вальдемар был обязан жизнью. Особенно Лютеру.

Медленно, практически показательно демонстрируя это говорившему, милитант повернул голову сначала от одной руки к другой, а затем посмотрев на ноги, разглядывая как же все-таки он был закреплен здесь. При этом он начал медленно, волокно за волокном напрягать мышцы рук и слягка тянуть их вниз, еще раз проверяя цепи, заключавшие то, что уже готовилось сомкнуться на шее предателя. Того, кто избрал путь еретичества, оскорбив честь настоящих служителей Императора ради своих грязных дел. И теперь, когда не осталось больше никого рядом с милитантом, он знал к кому обратиться за помощью.

“Ты видишь это? Один из заблудших сынов твоих под маской твоих служителей собрался сеять смерть среди тех, кто несет учение твое остальным. Собрался и порочить имя твое. Поможешь ли ты своему скромному послушнику, лишившегося родного дома по вине тех, кто защищает тебя? Поможешь ли ты тому, кто всегда боролся с врагами твоими? Поможешь ли ты тому, кого вернул к жизни ты руками скромного священника Лютера Кройца? Поможешь ли ты остановить разростающуюся чернь, которая может поглотить аванпост сынов твоих на дальнем рубеже твоих владений?”

С такими мыслями, перешедшими в молитву о помощи, Вальдемар поднял голову и посмотрел в глаза в глаза, тому кто притворялся инквизитором и старательно прорычал сквозь кляп, так чтобы каждое слово дошло до предателя. Прорычал низко, хрипло, после глубокого вдох.
- Сними. Кляп.

Слова. Рык, которого боялись многие пираты - они не останавливают того, кто сидит рядом с тобой и улыбается. Псих.

Он протягивает к тебе руку - все волосы на твоем теле встают дыбом в ответ. Ты вспоминаешь, кого зовут психами на жаргоне пиратов. Мутантов. Ведьмаков.

Псайкеров.

Император. Он помогает. Он спасает. Он некогда вернул тебя к жизни, ради того чтобы ты воевал за Айвена. За род Донованов. Только ли в этом твоя суть? Не мало ли?
Не мало, — понимаешь ты здесь и сейчас, — жить ради службы не может быть мало. Многие не имеют и этого.

Ты взываешь, отчаянный, к тому, кто может спасти тебя от того, в чем твоя сила не помошник. Император, велевший сжечь ведьму - помоги тому, кого сейчас другой ведьмак собирается использовать...
...Тишина. Тишина, замершая секунда - как много можно обдумать за эту секунду...
Скажи, почему ты думаешь, тебе не пришла помощь?

-Ты недостоин?
-Ты справишься сам?
-Ты один из многих?

Во что веришь ты сейчас, Вальдемар Штортебеккер, в ту краткую секунду, когда молитва не отвела от тебя угрозу?

"Недостоин?" Если бы это было так, то умер бы ты еще тогда Вальдемар, на Наарлоке.
"Один из многих?" Лишь единицы проходят через то, что он прошел.
"Справится сам?" Да! И это придавало еще больше уверенности милитанту, то что можно было трактовать как уверенность в своем сыне, как молчаливое одобрение. Арх-милитант Вальдемар Штортебеккер улыбнулся под своей клейкой маской. Улыбнулся так, как улыбается смерть, когда встречаешь ты ее на поле боя в лице летящей в твою голову пули.
- Зря. Come to My World, little weird bastard, - Вальдемару было неважно, поймет ли псайкер глухой рык, вырвавшийся из глотки милитанта, когда все началось. Вальдемар знал - этот псайкер все понял.

— Вры-вры-вры... не слышу. Чего ты хотел сказать? - ухмыльнулся ведьмак.
Холодное касание ладони.
И тут мир совершил кувырок, и встал на голову.

======================
Глубоко внутри:
======================

Темнота. Темнота и падение. Бесконечное падение. Ты свободен, но чем поможет это - когда не за что даже зацепиться?

Что может быть хуже такого бессилия? Пожалуй только когда гигантская щепоть подцепляет тебя за шиворот и начинает аккуратно трясти.

Падение. Долгое. Вальдемар знал, что чем дольше оно длится, тем потом будет больнее. Ему не раз приходилось падать на яву. Но что ждать сейчас он не знал. Не чувствовал милитант и привычных потоков воздуха, обдувающих лицо. Чувствовалась лишь пустота, как та, что была в душе Вальдемара. Пустота и одиночество. Какое-то особое одиночество, которое чувствуется даже в кругу близких тебе людей.

Резкий толчок и падение прекратилось так же внезапно как и началось. И пустоту заполнил голос великана, ставшего за это короткое время таким ненавидимым, разжигающим ярость, которой Вальдемар все время пытался затмить одиночество и которой требовалось все больше и больше для этого.

— ПОСМОТРИМ, ЧТО В ТЕБЕ ЕСТЬ. ДАВАЙ, МАХАЙ РУКАМИ. ТЫ ЖЕ ХОТЕЛ РАЗОРВАТЬ МЕНЯ НА КУСОЧКИ, НЕТ?

Он встряхивает тебя раз за разом - и ты ощущаешь, как из тебя высыпается... что-то

Память.

Множество осколков, комнат, коридоров, словно листки со стола администратумного писаки высыпаются из милитанта, и вырастают под ним, медленно планируя вниз.

Больничная койка, маленькие Лютер и Вальдемар - там внизу.

Бар, Вальдемар и Кевин - тоже там.

— НЕ ТО, ВСЕ ЭТО НЕ ТО... - бормочет он, роясь громадной лапищей среди осколков памяти, — А, А ЭТО ИНТЕРЕСНО. А НУ-КА...

Ты падаешь. Снова. Падаешь, пикируешь вниз головой в какую-то до боли знакомую обстановку.
Лабиринт коридоров под-доков Порт-Вандера. Небольшое помещение с провалом куда-то вниз. Кевин. И ты.
И тело предводителя тех бандитов в углу.

— АХ ВЫ УБЛЮДЫШИ, ТАК ЭТО ВЫ ШАРКА СВИНЦОМ НАФАРШИРОВАЛИ. А МЫ-ТО ЕЩЕ ДУМАЛИ - КАКАЯ ГАДИНА ЭТО СДЕЛАЛА. НУ, МОЛОДЦЫ, НИЧЕГО НЕ СКАЖЕШЬ. ТЫ И ЭТОТ... ХАССЕЛЬХОФ.

Тени. Тени словно псы бегут за вами, а ты снова в том старом дне. Лишь зритель.

Ты и страх. А еще недавно, какие-то минуты назад, Вальдемар хорохорился, готов был разорвать держащую его руку, болтался в ней, словно щенок пойманный за шкирку. Милитант возненавидел своего пленителя как никого другого. Но ярость, переполнявшая душу, не могла помочь в этот раз. И с каждым кусочком памяти, который псайкер доставал из сознания Бека, страх и чувство беспомощности проникали, подрывая силы. А что, если все-таки Император не дал ему знак, а покинул его, бросил? Гордыня обуяла Вальдемара и заставила чувствовать свое всемогущество, даже перед лицом того, кто мог проникнуть в его сознание и без какого-либо сопротивления, не прилагая усилий вытащить все, что ему нужно. Штортебеккер вспомнил пытки у темного механикуса. Там он мог хоть что-то изменить - он мог постараться умереть. А сейчас? А сейчас и смерть уже не была выходом.
Кусочек за кусочком сменялась тональность криков милитанта - с яростных угроз до беспомощной мольбы. Ему уже хотелось, чтобы это все прекратилось. Это бессилие было худшей пыткой, для того, кто мог пройти даже сквозь огонь.

Быстро-быстро - шаги обратно, к телам, спасение Вислоу, Клодиус...
— КАК ИНТЕРЕСНО.., — протянул великанский голос, разглядывая Вальдемара, зажатого в обьятиях девушки с гранатой...

Удар. Словно фигурки для регицида, падающие с доски, вы слетаете в черноту, пока чудовище прячет доску за пазуху. Почему ты не смог удержать ее? Почему не успел схватить - потому что вы только что обвиняли друг друга?

— А ТЕПЕРЬ ЧТО-НИБУДЬ ПОИНТЕРЕСНЕЕ.. СКАЖЕМ... АГА..

Падение... в комнату отеля, по полу которой покатились один за другим ваши тела. Краем глаза ты успеваешь заметить — Лудильщик-Вислоу. И ты.

— АГА, ЗНАКОМАЯ РОЖА. НАДО БУДЕТ ИМ ЗАНЯТЬСЯ ПОСЛЕ ТЕБЯ. НО ТЫ ВЕДЬ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ БОЛЬШЕ...

Встряхнув, он сбрасывает тебя и с этой доски.

—... ГДЕ ЖЕ СЕКРЕТЫ ТВОЕГО АЙВЕНА, ПАРНИШКА? КОДЫ ДОСТУПА, СКАЖЕМ? ИЛИ ПАРОЛИ? В ТВОЕЙ БАШКЕ ПОЛНО ХЛАМА, НО РАНО ИЛИ ПОЗДНО ОНО НАЙДЕТСЯ...

Падаешь. На мостик “Coup de Grace”.
Идет бой. Мечутся офицеры. Ты-тамошний спокоен - но ты-настоящий знаешь, что в любой момент ты можешь пройти мимо чего-то опасного. Чего-то, что может убить Айвена, корабль.. всех, кто положился на тебя и дал тебе быть на этом мостике.
Где она? Не видать. Найти бы... Или попробовать самому?

Вальдемар попытался схватить за руку ускользавшую от него спасительницу, но не смог... Снова удар. Пальцы цепляются за доску. Судорожно, царапая ее ногтями, подтянуться. Но ничего не выходит, снова падение, звонкое, на металлический пол, заставляющий все похолодеть внутри Вальдемара. Coup de Grace. Все-таки добрался мучитель до самого ценного уголка памяти милитанта.

Что же делать?

- Вернись... - Но ответа нет и все так же одиноко. Вместо него - небольшая свобода. Мучитель увлечен поиском. Бежать? Да, надо бежать. Нужно время. Нужно задержать его. Но куда бежать здесь? Кажется Бек понял. Бой. Много прошли они их вместе с этим кораблем. Но лишь один запомнился сильнее всего. Первый бой на Наарлоке.
Вальдемар бросился к корме, к двигателям.

Ты бросаешься вниз, прочь с мостика, прочь с поля боя. Все остальные словно не замечают тебя, играющие ту же сцену, что и произошла несколько лет назад. Бегом. К дверям. Ты дергаешь их... и понимаешь, что они не открываются.
Ты не уходил тогда. Ты не помнишь...
Удар!
На этот раз это не шлепок гигантской ладони. Трясется вся сцена, падают люди, искрят панели. С потолка срывается кусок перекрытий, и падает, разрубая нескольких офицеров, точно топор палача феодальных планет. Там, за обшивкой, сражение в космосе вступает в свою самую яростную фазу.
Разряд электричества срывается с несколькоих перегруженных когитаторов, поражая людей. Айвен сидит там, наверху, взирая на свои гололиты, Кевин отдает команды...
А на полу под ними умирают люди. Как и многие другие в этой галактике - умирают в одиночестве.
И одна из них - знакома. Умершая - и обреченная умирать раз за разом. Возможно, еще есть шанс ей помочь?

И над всем этим - склоненная, изучающая фигура. Сколько до того, как он найдет то, что ищет?

Вальдемар бросился к ней. Быстрый осмотр. Раны, переломы - что? Спасти, спасти любой ценой.

Она лежит на полу, с большим осколком экрана, глубоко впившимся в спину. Правая рука почернела от касания электричества.

― Ты... нашел ответ? ― спрашивает она, приподняв голову.

Гляда на нее, Вальдемар не знал что и ответить. Он не знал, как сказать ей то, что это была случайность, ведь все равно не поверит она милитанту-убийце. Как вообще можно верить кровожадному сукину-сыну, на чьем счету уже, наверное, тысячи жизней? Как можно было верить в эмоции человека, кто хладнокровно мог убить и ребенка? А ведь это бывало! Что-то невыносимо щемило в груди Бека, заставляя сжимать кулаки в бессильной злобе на самого себя. Он не знал, что сказать той, чья жизнь по его милости оборвалась. Он не знал, как подобрать слова для той, чью жизнь он хотел сохранить. Только сейчас Вальдемар смог понять, что еще тогда, когда эта девушка стояла с гранатой перед его лицом, она смогла тронуть сердце холодного и чуждого до каких-либо чувств милитанта. Но глупец, не желавший быть проигравшим, повелся на поводу у своей гордости и теперь они здесь...

Она смотрела, как ты молчишь. Вокруг звенели сирены, сервиторы тушили пожар, Кевин выкрикивал приказы - но ты словно не слышал. Словно все безумие вокруг было за стеклом тишины.
Она улыбнулась. Заговорила, шипя сквозь зубы от боли:
— Молчишь... Я напомню... Ты убил меня... потому что был осторожен. Потому... что не оставлял места случайности.., и знал, что весь мир против тебя...

Она оперлась на руку и приподнялась, смотря на тебя. С уголка губ стекла капелька крови.
— Кхх..Ты пытался бросить меня - и убил меня снова. Но я нужна тебе. И без меня ты попался как последний дурак.

Вспомнил?

Если ты принимаешь ее правду. Холодную, как Пустота, которой клянутся космены, и острую, как лезвие ножа, с которым не расстается выходец хайва - соглашайся. И брось +hard.
Если ты отказываешься, и веришь в то, что привело тебя сюда, в то, что ты чувствуешь сейчас - будь твёрд. И брось +charm.

- Нужна мне... - Вальдемар хищно улыбнулся... насколько позволяло его текущее состояние, - Знаешь, если ты права и я был осторожен и должен таким оставаться, то мне придется убить тебя снова, прямо здесь и сейчас. И, тогда получается, что ты мне не нужна... - глаза Вальдемара угрожающе блеснули. - Но... Ты не права. Тебя убили тогда лишь инстинкты убийцы и жажда крови... А сейчас... ты будешь жить, - с этими словами милитант резко дернул торчавший из её спины кусок стекла, - А попался я как дурак, потому что пошел сюда один, никому ничего не сказав... - Бек быстро оглянулся в поисках того, чем можно было бы перетянуть рану. Надо было приводить свою спутницу в чувства и бежать... Бежать из этого кошмара... Спасаться...

Ты перетягиваешь собственным ремнем ее тело, пытаясь остановить медленно текущую кровь, взваливаешь на плечо. Ты не смотришь, как вскакивает на ноги Айвен, выкрикивая команды, ты не смотришь как гигантская рука поднимает одного из рапортующих офицеров, и враг прислушивается к его словам...

Ты приходишь в себя слишком поздно, колотя в ту самую дверь, в которую уже пытался уйти раньше. Ощущая хватку этого ублюдка на теле, которое ты несешь.

― ТАК-ТАК-ТАК. МНОГО ИНТЕРЕСНОГО, НО ГЛАВНОЕ ИСКАТЬ ДОЛГО. И ЗНАЕШЬ,
Я ПОДУМАЛ. ТЫ ТАК ДЕРЖИШЬСЯ ЗА ЭТУ ДЕВЧОНКУ, ЧТО, ВОЗМОЖНО, ТЫ САМ ПОДСКАЖЕШЬ МНЕ, ГДЕ ИСКАТЬ?
Огромная рожа расплылась в улыбке. Он держал ее за ноги, как куклу...

― Идиот. Проснись, наконец. Вспомни, где ты! А!... ― ее рука хрустнула, когда гигант подергал за нее на пробу.
― УПС. ВПРОЧЕМ, У ТЕБЯ НАВЕРНЯКА ЕСТЬ ЕЩЕ ВОСПОМИНАНИЯ О НЕЙ, ПРАВДА?

- Никто не смеет угрожать мне! - С этим криком Вальдемар кинулся с выдернутым из голенища ножом на терзающую руку...

Бег вперед. К нему, к гиганту, который уже показал, что может смести тебя одним взмахом ладони. Ради того чтобы спасти ту, которая не верит ни в доверие, ни в искренность, ни в... любовь, наверное.
Зачем? - ты не успеешь спросить себя. Все происходит слишком быстро.
Удар ножом. Изо всех сил. Изо всей веры в себя, что осталось.
Черная кровь, хлынувшая из раны.
РЁВ
Замахнувшийся кулаком с зажатой в нем пленницей гигант.
Вспышка. Взрыв. Ты знаешь, что взрывается с такой силой.
Ты отчетливо помнишь каждую линию и каждую царапину на блестящей поверхности этой гранаты.
РЁВ продолжается. Удар - вслепую, в ярости, не целясь - бьет совсем близко от тебя.

― Я ЕЩЕ ВЕРНУСЬ, ТЫ, УБЛЮДОК, И ТОГДА ТЕБЕ УЖЕ НЕ ПОМОГУТ ВСЕ ЭТИ ФОКУСЫ! - кричит он, и уходит куда-то во внешнюю тьму.

Мир твоей памяти словно бы застывает. Хорошо бы сейчас вернуться в реальность, и добить гада.
Но ты все еще здесь. И враг, возможно, скоро вернется.

Вспышка... И пустота. Ее больше нет... Исчезла. Испарилась. И унесла с собой кусочек души Бека. Нашла свой покой? Возможно. В любом случае Вальдемар не смог ее спасти. Снова. Эта мысль причиняла нестерпимую боль на душе. Милитант смотрел пустыми глазами на застывшую картинку своих воспоминаний и размышлял, что же стоит делать дальше. Теперь в полном одиночестве. Лишь только то, что это была собственная голова Вальдемара, его внутренний мир, в котором он все же должен был быть хозяином, немного поддерживала Бека.
Нужно было решать, куда идти: дальше в прошлое или вернуться в настоящее. Штортебеккер оглядывался вокруг, словно в поисках знака.
Но ничто не помогало Вальдемару.

Но оставаться здесь нельзя. И милитант пошел прочь с охваченного сражением мостика.

Темнота. Бесконечная пропасть, чернее Пустоты космоса. Куда идти? Как не упасть? Что делать, если будешь падать?
Неизвестно.

Прошлое или настоящее... Что могло помочь Вальдемару? Где можно было найти выход?
В настоящем? Оно было почти реальным. Но как очнуться из этого кошмара? Как переступить эту грань? Он не знал...
А прошлое? Там не было выхода... Но там была боль, настоящая, сильная. А псайкер может ее почувствовать.
Значит туда? Только куда нужно идти? Везде пустота, как та, что обволакивала любую планету, такую как Наарлок, например. Туда? Броситься прямо в пропасть? Нырнуть в пучину боли? Наверное это был самый быстрый и логичный вариант. Вальдемар сделал шаг в неизвестность.

Полет. Долгий. В неизвестность. Есть время подумать. Вспомнить многое...
То, как она смеялась над тобой. Как тыкала тебя лицом в то, что ты и сам был готов принять. Ты не верил Айвену, ты набросился на него - так говорят. Она заставила тебя искать, и ты нашел. Ты оставил ее, - и сейчас она дала тебе если не шанс, то время. Время проснуться - или время найти помощь.
Помощь того, кого ты сам боишься больше всего, что знаешь в этом мире.

Ты падаешь вниз, падаешь в черноту, и кажется, что падение будет вечным. На мгновение тебя посещает страх - это страх, что падение не остановится никогда и ты будешь вечно падать в пустоте, пока твои друзья будут смотреть на безвольно дергающееся тело.

Нет.

Нельзя. Нужно найти... память.
И усилием воли ты вспоминаешь. Комнату. Лампу. Его глаза. Его мерзкий голос.
НЕТ!
И сформировавшаяся было комната рассыпается пылью когда ты пролетаешь сквозь нее.

Ты напрягаешь волю. Загоняешь страх в угол. Вспоминаешь, трезво, спокойно.
Стол. Шестеренку. Потолок. Звуки. События.

Вот она, комната. Ты стоишь в ней. Недалеко - стол, блестящий металлом, вокруг - подносы с приборами, какие-то устройства, мигающие лампами. И темная фигура в плаще.

Словно нарисованная. Как и мир вокруг - скупыми мазками, с просвечивающей сквозь них чернотой. Детали словно размыты, - инструменты, лицо Конса... ты не помнишь их? Ну да, ты ведь видел окружающий мир очень недолго, и не вполне в трезвой памяти.
Но Конса ты видел. Просто... словно не удается вспомнить. Ты гонишь прочь реальную память.
Такое не напугает. Никого. Даже тебя.
Нужно вспомнить его по-настоящему...

Твоя память глубока, как темнота, в которую ты падал. Ты умирал - тебе говорили это. Потом. Ты умирал. Потому что он загнал тебя туда. В смерть.
И из темноты, из вязкой тьмы, что вновь сжимала тебя в своих холодных пальцах, ты возвращаешься.
Обратно.

***

АААА!!! - вращающееся лезвие вгрызается в твою кость с разрушающим сознание визгом. Он здесь. Он снова здесь.
― Рассказывай мне, воин. Что привело тебя сюда...
Ты уже порываешься вновь заорать. Что угодно, лишь бы не отвечать. Не предать своих. Он не получит секретов. Сколько бы боли не было...
― ...вновь?
Паукообразная механическая тварь с невинным детским личиком изучающе смотрит на тебя. Ждет отмашки хозяина.

Он старался вспомнить и он вспомнил... Весь мир Вальдемара сжался в одну точку - в боль... В ту самую боль... Которая заполнила собой все. Почему оказался здесь милитант ему вспоминалось с трудом. Снова механизмы... Снова железные пауки... И снова он... Ставший ночным кошмаром... Тёмная шестерёнка.
- Я... - Новый приступ боли заставил Вальдемара замолчать. Собраться, взять себя в руки... Не обращать внимания на эти муки, очистить свой разум... Вальдемару очень хотелось вспомнить как и почему он здесь оказался. Развить смутные образы в своей голову в ясную и четкую картинку.

Вспоминается - блекло и странно, словно прошлое - хотя на самом деле это будущее. и настоящее. Порт-Вандер. Шпионы. Холодные торгаши. Мозгоед-ведьмак. И твоя отчаянная попытка найти средство против него...

А ведь там, далеко - твои друзья. Лютер. Кевин. Они ничего не знают. Что делать?

Память... Без нее человек бы не был тем, кто он есть... Она отрезвила, помогла немного справиться с болью. Дала возможность обратиться к своему предыдущему мучителю... Более страшному, чем тот, кто пытался сейчас залезть в мозги к Вальдемару.
- Пора... Возвращать долги... Жел... Железка... - Слова сквозь боль давались с трудом.

― Долги, ― скрипнул многоглазый ужас, ― интересно. Продолжай.
Лежа на холодном металле ты решаешь, что же рассказать ему, и как добиться его помощи.

“Интересно”

Это слово пахнет еще свежей, выпадающей из брюха мертвеца, требухой.

Ты просишь его о помощи. Ты разбудил ужас, живший в твоих снах - и ты знаешь, что его помощь несет последствия...

Выбери, какое последствие ты НЕ хочешь больше всего:

“Прогуляться, время от времени” ― раз в эпизод, тогда, когда ты решишься: ты уже не ты. Ты - это он. Твой самый страшный кошмар, носящий твое тело. Получишь ход “Рокировка”.

“Помнишь меня? Поговорим” ― Ты вернулся сюда - и ты будешь возвращаться сюда вновь. Вновь и вновь. Потому что прошлое держит тебя в своих руках. Получишь ход “Флэшбеки”.

“Одна услуга. Только одна” ― Ты согласишься обменять услугу - на услугу. Но чем может обернуться помощь этому ужасу? Ты не знаешь - но получится ли избежать оплаты? Получишь ход “Услуга”

“Ты разочаровал меня” ― Он ушел. Ты отвратителен ему. Ты был бы рад - но ушел не только он. Какой кусок твоего прошлого потерян? Что делать, если его не вернуть?
Получишь ход “Потеря”.

Опиши, как просишь, и брось с +0 (возможно за описание я дам бонус, но не факт)
10+: Ничего из вышеперечисленного. Расскажи, чем же ты заплатил ему в этом случае?
7-9: Не то, которое ты выбрал. Выбери, которое из остальных, и я дам тебе соотв. ход.
0-6: То самое, которое ты так не хотел.
======================
Что же сказать... Боль в разрезанной пилой руке не давала сосредоточиться, собраться с мыслями. Но тянуть нельзя, в любой момент может вернуться он...
- Железка... Там... На Наарлоке... Когда ты мог... остаться с вечностью наедине... Я дарил тебе прощение... И свободу... - Вальдемар взял небольшую передышку. - После того... Как ты убил меня тогда... Лишил руки... И, похоже, части души... И веры в себя... - Милитант внимательно смотрел на свой самый страшный кошмар. - Ты получил роскошный подарок, железка... Теперь... мне нужна твоя... помощь...

— Ты не подарил мне ничего. Ты был ничем - без своего командира, того, кто помешал мне, и кто разрушил мои планы. Он проник в мои владения, избежал моих сетей и победил меня. Ты же... лишь оказался в нужном месте в нужное время.
Он провел металлическим пальцем по шраму на твоей щеке
― Но мне кажется, сейчас ты выбрал не лучшее место. Расскажи.

Лежа на столе, слушая железку, Вальдемар все больше понимал, кем для него стал самый страшный ночной кошмар, что он значил для милитанта. Одиночество... Именно его олицетворял этот стол... Еще тогда. В реальности. Четыре года назад. Ведь Вальдемар на самом деле боялся не боли, не самого механикуса, но это был страх остаться одному. И именно этот страх будил в милитанте ту ярость, с которой он бросался на врага, и которая практически убивала его. Ярость, которой Бекк пытался заглушить одиночество, избавиться от него. Только путь это был неправильный. Неистовство становилось наркотиком, который действовал лишь на последствия и его нужно было все больше и больше. Больше чем было в душе Вальдемара... А причина? “Не доверяй никому”... Живи как загнанный зверь... Так было проще всего и это помогало только выживать... существовать... И больше ничего. Абсолютно ничего... И именно из-за этого почти каждую ночь ему снились железка, этот стол, эта комната...

Все больше понимал Вальдемар зачем он пришел именно сюда - только одержав верх над своим главным кошмаром, перестав бежать от него можно было выбраться отсюда...
С этими мыслями в голове, милитант обратился к тому, кто продолжал мучить его даже после смерти:
- Кх... Нужное место... Нужное время... В моей власти было оставить тебя там... Жить. Ты теперь в моей голове и знаешь Айвена так же как и я. И знаешь, что он способен был оставить тебя там, послушавшись меня. Ты убивал его людей... И я видел, как ему хотелось заставить испытать тебя самые страшные муки.
Бекк резко дернул надрезанную руку, которая давно уже была протезом... Он уже выбирался из капканов этого стола, выберется и теперь...

...Разряд. Живая искра боли, пронзающей все тело. Ты изгибаешься дугой, чувствуя боль. Боль... И это даже не боль в руке.
Слабость.
Бессилие.
И полное и окончательное знание: никто не придет.
Никто не вытащит тебя отсюда.
У тебя нет выхода.
Нет? Или все же есть?

― Моя жизнь и смерть тогда были лишь в его власти. И он знал, что делает, не нарушая свое слово. Я слышал, теперь он Вольный Торговец? Разумно. Пока субъект не обманывает чужих ожиданий, его кредит доверия растет. Зачастую перспектива этого роста - или, по крайней мере, неуменьшения - куда важнее сиюминутной выгоды, или... мести. Ведь ты говорил о ней? Тебе тоже следует знать свою выгоду, воин. Я не думаю, что загнавшая тебя сюда проблема будет смиренно ждать, пока ты корчишься от боли, причиненной собственной гордыней. Мне, впрочем, спешить некуда.

Скрежещущий писк-вопрос паука-сервитора совпадает с кивком Конса. Он садится - словно складывается сам в себя - у твоих ног, и наблюдает, как паучок аккуратно касается когтем нижних, аугметических ребер.

- Что.. Что ты хочешь? Что я буду должен тебе за твою помощь?..
― Все зависит от помощи. Расскажи.
- Испугать нашу текущую общую проблему... Так как получается только у тебя...
― Испугать. Того, чье призвание - разбирать кошмары в чужом сознании... Чтобы он сбежал? ― Конс словно бы вводил в огромное орудие параметры выстрела. Вот, наверное уже показался в перекрестье прицела коварный мозговед.
- И чтобы его голову заполнила моя боль... Мое одиночество... Да...

Молчание. Холодное, изучающее. Фигура Конса поднимается, вновь подходя к тебе. Он подставляет длань, и паучок молча взбирается по ней.
Боли не будет?

― Ты жалок. Даже когда шанс победы над врагом близок, ты думаешь только о себе. Об одиночестве. О боли. Не о мести, не о получении своего. Даже не о том, чтобы доказать мне, своему врагу, чего ты стоишь.

Горящие глаза скрываются под капюшоном. Он оборачивается.
― Я осквернил свои инструменты даже касаясь тебя. Ты больше не вернешься сюда.

Падение. Операционный стол вместе с тобой проваливается, и ты падаешь, падаешь...

…Ты открываешь глаза. Темнота вокруг. Гудение механизмов.
Гудение в голове.
Ты помнишь, что когда псайкер оставил тебя одного - ты пытался уйти. И, кажется, ушел.
В памяти - темнота.

======================
Отель "Звездная Линия":
======================

- Кевин, Кевин, открой!
…Тот же усталый голос, очевидный вопрос, шум неспешных шагов.
- Нет времени, вокруг творится что-то странное! Тут, у нас! Пропал Вальдемар, он не отвечает, просто не отвечает! Часть абордажников сговорилась и что-то замышляет, а Айвена нет, никого кроме нас тут нет, Кевин, слышишь?!
…Дверь распахнулась к самому концу тирады Лютера. В проёме стоял переоблачившийся в свой боевой наряд (тот же, в каком вернулся с миссии) и готовый к любым неожиданностям Мастер Пустоты.
- Идём.
Удовлетворенно кивнул Лютер, возглавляя путь к центру координирования службы безопасности отеля. Ввести Кевина в курс дела он собирался на ходу – времени у них и без того уже наверняка было в обрез. Так говорило предчувствие Миссионера…

======================

…И оно не солгало ему.

- Мастер Кройц, у нас ЧП! Оу, мастер Хассельхоф, слава Императору, и вы тут!

На напряженном лице Шефа отражались бегущие строки экрана когитатора.

- Что у вас? Что-то нашлось?
Лютер и Кевин не стали тратить время на приветствия, сразу пройдя вглубь овальной будки гостиничного Ц.К.С.Б. Короткий взгляд наружу – видно широкий холл внизу, занимающий целых три стандартных этажа, в дальнем конце - парадный вход Звездной Линии, фасад отеля. Там же внизу - стойка регистрации, там же приём багажа, носильщики, скамьи и диваны, мраморные колонны, боковые коридоры к лифтам и лестницы в нижние служебные помещения. Всё это – внизу, прямо под возвышающимся над залом главным пунктом охраны. А здесь – мониторы, следящие за важными зонами камеры и их отчёты, рубка связи с дальними постами и кодированная дверь с несгораемым оружейным шкафом по ту сторону.

- Смотрите, вот тут, — Шеф выглядел призраком себя, судя по виду, последние несколько дней он почти не спал.
- Это помехи.
- Именно. На нижнем уровне, где генераторная. Тамошний караул не отвечает...
- Император-защитник...
- А они — там. В полном сборе. - кивнул Шеф на успевшего сбегать вниз Зверя.
- Они? — спросил Лютер
- Наши доморощенные “заговорщики”, — скривился Шеф, он-то хорошо понимал, что за все это отвечать придется не миссионеру, а именно ему, — парни, что раньше друг с другом говорить-то не любили.
— Ого, остановили местных охранцов. Это.. я попросил дать им сходить вниз на проверку, святой отец, им же служба, их территория, ― Зверь смущенно мямлит, ― они там сейчас баталии словесные разводят, - аж искры летят, но уступать эти са-бо..саботёры ― вроде не намерены.
- Они там что, плесени объелись? ― (Кевин? Один из абордажников?)
- Так или иначе, в служебные помещения никого не пускают. Вооружены, серьезны.И ещё...
- Зверь, да ты драматург, ты знаешь это?
- А как же! ― хохотнул здоровяк, ― Так вот они там утверждают...
― Бомбу бы туда.. - раздался вдруг слабый голос. Лютер знал его, но слышал очень редко, ― радист, Ланс, был молчалив, и редко вступал в беседы, в особенности с кем-то вне “старого отряда”, ― то есть своих двух собратьев и Айвена. Из-за этого он часто словно сливался с фоном в сравнении с шумным Зверем и деловитым Шефом. Сейчас миссионер осознал, что беспокоившее его последние пару минут ощущение было вызвано тем, что Ланс непристанно шевелился, хрустел пальцами, оглядывался...
― Ты что, Ланс, сдурел что ли, там же свои? ― ответил Шеф, интонацией, впрочем, не затыкая дурака-солдата, сказавшего невпопад, а скорее.. спрашивая? Рука его, секунду назад касавшаяся микробида в ожидании сигнала с нижних этажей, уже потянулась за спину, за лазганом.
― Нну гранату. Или ящик. Вспышек, с местной охраны стрясти. Не нравится мне все это. Не могли парни просто так крышей поехать.
- Так вот о чём бишь я... - перебил затихающий говор радиста Зверь, - они там утверждают...

В холле хлопнули тяжело мощные входные двери, и почти сразу раздался чей-то крик. Звонкая поступь по паркету, выстрелы в потолок, надрывный звон-плач хрустальной люстры.

- ...что действуют по распоряжению Священной Инквизиции. ― закончил Зверь растерянно.

Стекло-витрина пункта охраны уже приковало к себе взгляды. Там снаружи, в холле, шли по самому центру жидкой цепью пятеро мужчин и женщин в одежде чёрно-серых тонов. Разнообразное оружие в руках, не терпящие никакого намёка на возражения холодные взгляды.

Шаг.
Правый фланг - плечистый, улыбающийся человек, немолодой на первый взгляд, но уже явно повидавший мир. На его груди висит нечто вроде дробовика с необычно широким стволом, фигуру под серой камо-формой охватывает ясно различимый бронежилет, похожий на арбитрский.
Он подмигивает схватившемуся было за шок-дубинку охраннику, и мощным ударом отправляет его в нокаут.

Шаг.
Левый фланг - серые глаза, черные, чернее лучшего рекафа волосы, стянутые в пучок на затылке, белые шрамы на смуглой коже, складывающиеся в странные узоры, черный жилет, туго обтягивающий выдающуюся грудь, небольшой рост. Внимательный взгляд.
Она заламывает в быстром и жёстком захвате другого потянувшегося к оружию смельчака. Почти слышится хруст костей.

Остальные - неприметный парень с бесцветными словно бы глазами и серьгой в ухе и благообразная дама в струящемся по земле одеянии - делают ещё несколько выстрелов поверх голов перепуганных консьершев и носильщиков, и берут на прицел самых упрямых. Лидер группы, в черном плаще с капюшоном, из-под которого видно хмурое лицо средних лет человека с заметной щетиной, ― опережает остальных, и высоко поднимает руку с блеснувшим в свете многочисленных светильников металлическим знаком. Символом великой власти.

- Замерли все. Здесь проводится операция Инквизиции. Любая помеха нам будет ликвидирована на месте, во имя Господа-Императора нашего. Надеюсь на посильное сотрудничество верных граждан Империума.

В холле моментально повисла липкая тишина. Охранники, за время знакомства успевшие заслужить подобие хмурого уважения от экипажа Coup de Grace, медленно и не делая резких движений положили на пол оружие.

Даже на посту наверху почти все побледнели за считанные мгновения и начали переглядываться между собой со страхом и одним-единственным желанием в глазах. Уйти с дороги самой жуткой организации во вселенной.

― Прямо к-как в рас-с-сказах. П-про... ― испуг в голосе Зверя мешается с...восхищением?
― Да забудь ты про своего Иннокентия, варп побери.., ― прошипел Шеф.

А Лютер смотрел растерянно на то, как неизвестные люди с повадками истиных воинов и, скорее всего, профессиональных убийц - продвигаются по холлу, давя любое сопротивление на своём пути. Неизвестные? Почему же... Инквизиция-Инквизиция, плохо, очень плохо...

В голове каскадом проносились образы, один другого чуднее, страшней и невероятнее. Сообщество тайных соглядатаев, лазутчиков и ассассинов, лояльное Императору, но предпочитающее держать свою лояльность, как и всю деятельность свою - в тени. Предпочитающее не оставлять следов, предпочитающее максимальную в рамках Имперского Кредо эффективность, предпочитающее “перебдеть, чем недобдеть”...

Лютер никогда не видел (и не знал, как лучше к ним относиться) настоящих деятелей этой таинственной организации, и что-то подсказывало Миссионеру, что в зависимости от его следующих действий и слов он вполне может уже вообще больше никогда ничего не увидеть. С Инквизицией шутки плохи, уж в этом, в отличии от множества легенд, мифов и баек, связанных с этой суровой службой Империума, Лютер был уверен.

Конечно, за свою жизнь священник не привык так просто сдаваться перед кем бы то ни было, и вид вот так просто вторгающихся в дом его Вольного Торговца бандитов (с первого взгляда-то не отличишь) - его всерьез разгневал. Лютер был готов выхватить из-за спины свой верный дробовик и остановить вторженцев выстрелом под их слишком шустрые ноги... и всё же он понимал, что последствия могут быть слишком непредсказуемыми. Даже в своих соратниках уверенности не ощущалось, чего уж говорить про охрану отеля! Нет, в случае боевого столкновения агенты Инквизиции просто уничтожат здесь всё, но ведь не для этого они сюда пришли!

Лютер аж вспотел, пытаясь заставить паникующий мозг работать. Они там призывают граждан Империума к сотрудничеству, никого не убивают, лишь дают понять, кто владеет ситуацией. Значит, у них мало времени и они не знают точно, где искать то, зачем они пришли. Иначе бы не было этих призывов, не было бы вообще лишних слов. И всё же, не могло ли так быть, что эта история с пропажей Вальдемара и с ополчившимися на своих же товарищей членами команды Лейт-Донована - связана с появлением этих... инквизиторов? Но ведь Зверь говорил что-то про то, что и засевшие внизу парни тоже причисляют себя к сотрудникам Инквизиции! Что за бардак?

А “гости” шли, споро, и не останавливаясь ни на секунду. Предводитель чуть изменил направление движения, и взял за воротник одного из охранников, кажется - главного по смене
― Гильдия Вакенхайм? Ваш шанс послужить Империуму, гражданин, где я могу найти этих людей? ― не прекращая шагать, и буквально таща собеседника за собой, он показал охраннику пикт-слейт.
― Э..это люди Вольного Т-торговца Донована, господин инквизитор.

Лютер набрал было в легкие воздуха, собираясь что-то сказать в подвернувшийся под руку микрофон, но в последний момент выдохнул бессильно и с надеждой посмотрел на Кевина.
- Мы не можем позволить им втаптывать имя Донована в грязь. Если они здесь за кем-то из нас, то и дела должны иметь с нами, ведь так?

Миссионер словно подсказки спрашивал у Мастера Пустоты, прямо как невыучивший урок школяр. А может просто столкнувшийся с задачей, решение которой не было записано ни в одном учебном тексте...

Кевин утвердительно кивнул, нахмурив брови. Хотя препятствовать инквизиции было в любом случае дурной затеей, тут ещё предстояло выяснить, кто на самом деле является инквизитором. Плохо, что капитана нету - у него там наверняка были хоть какие-нибудь связи.
- От имени Вольного Торговца Айвена Лейт-Донована, вас приветствует его старший помощник Кевин Хассельхоф, - раздался усиленный микрофоном голос войд-мастера. - Как старший по команде, в связи со сложившейся ситуацией, прошу вас назвать своё имя и звание.

Кевин еще не успел договорить, как заметил, что двое из четверых держат его на прицеле.
Человек в капюшоне, впрочем, остановился, и посмотрел наверх, качнул головой, призывая спутников к спокойствию.
— Я — аколит священной Инквизиции Аарон Бланк, по заданию Инквизитора Грегориуса Дюрана. Мне нужен от вас ответ на один простой вопрос - местонахождение части ваших людей, — из плаща был извлечен небольшой датаслейт.
Бланк говорил спокойно, словно и не сопровождали его вооруженные и весьма опасные даже на первый взгляд люди.

- Хорошо, - согласился Хассельхоф. - Наш миссионер преподобный Кройц сейчас спустится к вам и окажет вам содействие. Минуту, - не выражая досады, ответил Кевин. Затем, отключив микрофон, он повернулся к Лютеру.
- Не нравится мне этот Аарон. Надо как-то сообщить в их местное представительство. В конце концов, те ведь тоже назвались инквизицией, верно? Они представили что-нибудь, как доказательство?
— Ага, если и там парень с побрякушкой будет — то будет весело, — наморщил лоб Зверь, — я вот думаю, откуда наши его достали?
- В общем, святой отец. Сходите к ним. Вы в дипломатии понимаете больше меня, - обратился он к Лютеру. - Возьмите с собой нескольких бойцов и сопроводите этого Аарона. А я попробую связаться с его... хм... начальством, если что - сообщу. Надо держаться на связи.

Лютер радостно хлопнул себя сбоку по ноге и кивнул. Спокойный опытный Кевин верно рассудил всё и так достойно осадил несколько зарвавшихся (в данном случае, однако, такие методы могли быть и оправданы, кто их знает) слуг Императора, что даже всполошившийся не на шутку Миссионер смог быстро унять свою панику.

- Конечно, Кевин, не может ведь такого быть, чтобы обе эти... компании - были из Инквизиции! Кто-то наверняка блефует, преследуя свои цели. И во всём этом наверняка замешан наш пропавший Вальдемар!

Лихорадочно размышлявший над ситуацией Лютер дошел до двери, ведущей на широкую винтовую лестницу и замер. Из пункта охраны в холл вел и лифт, но это было бы быстро, а Миссионер хотел выиграть хоть немного времени для себя и своих соратников. К тому же на лестнице его будет видно из холла, что должно поуменьшить нервозность “гостей”. О том, что агенты Инквизиции могут спешить - священник предпочитал не думать.

- Постарайтесь передать Мастеру Пустоты снимок их розетты, тот момент, когда он её показывал - должен был остаться в памяти камер. Хорошо бы и лица переслать. Должен быть способ определить их лояльность Империуму!

Последнее предназначалось скорее притихшим бойцам Мизерикорда, а так же совсем побледневшим охранникам-Вакенхаймовцам. Хвала Императору, что здесь оказался человек, которому пришла в голову мысль о том, что вторженцы могут быть самозванцами! Сам Лютер сразу воспринял заявленное лидером таинственной пятерки как истину, уж больно властным тоном были сказаны те лаконичные слова, уж очень сильно походил этот Аарон на того, кто уверен в своей правоте...

- Если вдруг окажется, что они не те, за кого себя выдают - сообщите мне перед тем, как атакуете их, и то, думаю, тут Мастер Пустоты возьмёт на себя командование. Если же обманщиками будут наши... саботёры, то о необходимости атаки сообщу я. Проведи же нас Господь-Бог наш по такому пути, на котором не случится никому пролить кровь...

И священник, сотворив аквилу, вышел из будки Ц.К.С.Б.

- Я Лютер Кройц, капеллан и миссионер Вольного Торговца Айвена Лейт-Донована!

Прокричал он ещё с лестницы, осторожными взмахами рук привлекая к себе внимание и стараясь перепрыгивать хотя бы через две ступеньки вместо трех или четырех. Всё-таки волнение возвращалось, и Лютеру предстояло успеть взять себя в руки до того, как он доберется до конца лестницы и войдет в захваченный агентами Инквизиции холл.

- Не стреляйте! Кого из команды нашей разыскиваете вы, и по каким обвинениям?

Аарон дожидается, пока ты спустишься, хотя видно, что ожидание его не радует.
― Миссионер, мое время ограничено. По нашим данным на территории этого отеля скрывается опасный еретик, ― он демонстрирует экран датаслейта, на котором изображен молодой, максимум среднего возраста привлекательный человек с прилизанными волосами.
― Нам известно, что ему помогают вот эти люди, ― он показывает пикты еще четверых Мужчин. На этот раз это бойцы в слишком знакомой капеллану форме команды Coup de Grace на фоне... портовых конструкций, кажется бара, “улиц”... Абордажники. Из тех, что были в охране отеля. Ты знаешь их не так уж хорошо, не самые открытые твои прихожане ― но чего-то настолько подозрительного они раньше не демонстрировали.
― Судя по парням, собирающимся у той двери, ― добавил, заметив спускающихся в зал по тревоге бойцов в точно такой же униформе, здоровяк с большой пушкой, ― мы пришли по адресу.
Пушку он нацелил на них практически сразу, ― чему те были явно не рады. Остальные спутники Аарона также сгрудились вокруг него.
― Нам также известно, что он выдает себя за одного из людей Инквизиции. Это лишь увеличивает список его грехов.

- Да будет проклят еретик сей!

Лютер дважды глубоко вздохнул, но вовсе не от того, что на самом деле запыхался, спускаясь по лестнице, а скорее от волнения. Вблизи Аарон ещё больше походил на представителя Инквизиции, той самой, из легенд и историй. Он владел своим временем и умел злиться, не давая воли эмоциям. Если это - самозванец, то каким должен быть настоящий инквизитор?

- Да будет проклят... - ещё раз растерянно повторил Миссионер своё мнение о судьбе преследуемого Инквизицией. - Вот только люди наши... абордажники и матросы команды Coup de Grace... они могут быть обмануты, сэр Аарон.

Оглянувшись на оставшийся позади-наверху пукнт охраны, священник развел руками, не зная, как продолжить, но усилием воли быстро взял себя в руки.

- Я смею просить вас о дозволении сотрудничать при переговорах. Они здесь, внизу, в служебных помещениях... Скорее всего это они, и... скорее всего у них в заложниках один ценный человек наш, а может и не в заложниках, может он просто там где-то... Это очень запутанная история, сэр Аарон.

Только тут на Лютера пала тень напряжения, уже какое-то время трещавшего между поднятыми по тревоги абордажниками и агентами Инквизиции.

- Успокойтесь, вы! Это такие же слуги Императора, что и вы сами! Перекройте лучше выходы из гостиницы... но уточните это у Кевина... у мастера Хассельхофа!

От волнения Лютер путался в словах и интонациях, чего с ним почти никогда не случалось.
— Ведите, — меж тем веско кивнул ему Аарон, давая отмашку своим людям.

Повернувшись к своему основному собеседнику, Миссионер сложил ладони в жесте смирения и уже на ходу продолжил:

- С недавнего времени мы и сами чувствовали на себе враждебное внимание, а не далее как сегодня начали поиски возможных шпионов наших врагов... у Вольного Торговца всегда много врагов, но сейчас их у него больше чем обычно. Сейчас мы враждуем с пиратами, с влиятельными пиратами, с настоящими хитрецами и пронырами! И вот, в такой важный момент - они наносят свой удар! Или их союзники. Или их хозяева. В общем... пропадает сам Арх-Милитант Лорда Лейт-Донована! Тут, у нас из-под самого носа! А наши верные абордажники... вот эти люди (*кивок на пикты)... забиваются в генераторных помещениях и объявляют себя занятыми на службе у Инквизиции, прости-Господи им заблуждение сие... Вы же понимаете, что их просто обманули?

Кажется, Лютер все же сумел успокоиться. Предосторожность Кевина была, конечно, не лишней, но Лютеру почему-то хотелось, чтобы суровые гости оказадись теми, за кого себя выдавали. Наверно потому, что сосущее под ложечкой чувство голода передалось и ему, вот только утолить этот особый голод можно было уже даже не минутами, а лишь секундами. Спасти же эти секунды и предотвратить нечто ужасное (чем бы оно ни было) могли помочь агенты Инквизиции, настоящие агенты, такие как эти!

============================
Центр Кординации Службы Безопасности:
============================

Кевин не стал ждать, пока агент Инквизиции и Лютер отдалятся от командного поста, сразу начав искать настройки для вызова представительства Инквизиции.

― Господин Хассельхоф, сэр, ― привлек его внимание Шеф, ― нестандартная ситуация, стоит ли нам сопровождать господина Кройца? Неприятные они типы. Но могут и обидеться.
― Сопровождать. Прикроете, ежели с еретиками перестрелка начнется. А я так думаю, что начнется.

Шеф и остальные покинули центр безопасности, оставив Кевина и нескольких представителей "Вакенхейм" в одиночестве.
― Инквизиционный анклав Порт-Вандера. Мысль дня: чистосердечное признание может принести вам быструю смерть. Назовите свое имя.
- Кевин Хассельхоф, Мастер Пустоты Вольного Торговца Айвена Лейт-Донована.
- Вас слушают.
- Сообщаю, что только что в отель Звездная Линия, текущую резиденцию Вольного Торговца Лейт-Донована прибыл человек, называющий себя аколитом Аароном от инквизитора Грегориуса Дюрана, и собирается арестовывать людей, заявляющих, что они действуют в интересах инквизиции. Действительно ли Аарон является аколитом Священной Инквизиции? Будут ли распоряжения?
Пауза, быстро заполнившаяся одним из гимнов Императору Отмщающему. Секунда за секундой. Сколько уже прошло?
- Подтверждается, что Грегориус Дюран действительно является носителем Печати.
- А аколит Аарон? У вас есть его изображение, может описание?
- Нет информации. Противоположная сторона идентифицировала себя?
- Мне об этом пока не доложили. Запрос на сотрудника местной Инквизиции для разъяснения ситуации.
- Информация принята к сведению. Мысль дня: за ересью следует наказание.
Связь прервалась. Вовремя - вскоре одна из спутниц подозрительного парня Аарона проявилась в дверях командного пункта. Ну да, конечно, наарлокцы отправились сопровождать Лютера, а больше тут особо некому ее задержать.
― Моё имя - Агата Оксбридж, сестра ордена госпитальер, и я сопровождаю слугу Его Аарона, ― обратилась она к опешившим охранникам, ― с благословения Его я приложу свои скромные силы к поимке еретика с этого места знания.

======================
Лютер и поход вниз:
======================

Ты идешь впереди, на ходу объясняя, не забывая поворачивать туда, куда нужно, спускаться, - но видно, Аарон словно параллельно сосредоточен на чем-то еще.
― Видишь его? - звучит вопрос темнокожей девушки.

Аарон покачал головой: - Не могу навестись точно. Слишком много эмоций, сигналов. Но его влияние здесь. Он - здесь.
Аколит обернулся и посмотрел на Лютера: ― Видите ли, господин Кройц, вы, к сожалению, правы куда больше, чем нам бы хотелось. Человек, за которым мы охотимся - не только еретик, но и псайкер немалой силы. После его воздействия люди забывают обо всем, что им было ранее дорого, и верят в важность лишь служения ему. Я предполагаю, что ваши люди... уже более не ваши.

Вы уже недалеко от того места, где охранников остановили одурманенные абордажники. Те, у которых ты, Лютер Кройц, в тот или иной момент принимал исповедь. Те, которые по словам Аарона сейчас забыли и о тебе и об Айвене, которому давали присягу - и помнили только своего нового господина.
Ты видишь настрой людей Инквизиции - и теперь ты понимаешь причину его. Очень скоро здесь может пролиться кровь.

- Нельзя ли потратить лишнюю секунду на то, чтобы попробовать спасти заблудших? Если вы правда представляете истиную Инквизицию, если паства моя правда под властью еретика - нет ли возможности проверить, насколько велика эта власть... и насколько ваша правда её сильнее.

Лютер говорил мрачно, не глядя на тех, кого вел к их цели. По всему получалось, что вёл он команду Аарона на эшафот, вот только на головах их были палаческие колпаки, а не ошейники обреченных. Казнить здесь будут людей Лейт-Донована. Если только он не вмешается. Он - Лютер Кройц, а не Айвен, к сожалению.

Миссионер закатил глаза и посмотрел в низкий потолок. Где же ты, Вольный Торговец? Нет порядка во владениях твоих.

- Я готов помочь, обратиться к гласу их рассудка. Дайте шанс. Дайте секунду.

Аарон остановился.
― Послушайте и вы меня, миссионер, ― воздух словно в секунду стал сухим и горячим, ― Этот человек уже пролил множество крови, чужой крови, и нанес много вреда Империуму. Если дать ему время уйти, бросив своих марионеток ― он уйдет, и все наши действия пропадут впустую. Ему не нужна “правда”, чтобы делать свое дело ― на это у него есть силы, полученные от тварей варпа. Я смогу защитить свой отряд. Вас, если на то пошло. Но вернуть на место их разум, если он стерт - мне не под силу. И к слову об этом, вашим солдатам, следующим за нами, я бы советовал остановиться здесь. Меньше шансов что кто-то поддастся ему и выстрелит нам в спину.

- Я надеюсь на вашу честность. - Просто ответил Лютер Аарону, - Иначе в спасённом вами Империуме не останется живых слуг Его.

Священник кивнул на карман, в котором аколит держал свою розетту.

- Просто возьмите это в руки и дайте мне сказать несколько слов. Если они не внемлют гласу разума и долга... мне придется отпеть их сломленные врагом души.

Нахмурившись, он вышел вперед, намеренно держа руки на виду, в стороне от оружия. Он должен попытаться. Даже если дом твой в одночасье становится полем боя с ересью - это ещё не повод убивать членов своей же команды. Своей семьи.

Немного позади идущих по лестнице людей Инквизиции и Лютера замерли трое. Еле слышный шепот и скрип зубов выдавали эмоции.
― Вот ублюдок. Он их уже в расход списал. ― Шеф сжимал кулаки. Идти против инквизиции было немыслимо. Но оставлять это вот так...
― Может он вообще врет? Иннокентий так бы не поступил.. - растерянно выдохнул Зверь. Он вообще еще не вполне понял, почему вдруг приключение становится таким..страшным.
― Может. Не хочет объясняться, почему со своими же перестреливается, вот и гонит.
― Н-нет, ― Ланс закашлялся, ― Нет, говорил же я. Не надо туда идти. И нам не надо, и никому не надо
Он тяжело дышал, словно бежал всю дорогу.
― Ланс? ― настороженно посмотрел на него Шеф. Он всегда знал, что Ланс... не такой, как все. Но обычно старался не задумываться об этом. Был ли он неправ?

― Что? ― радист набычился, глядя в ответ, ―я не знаю, правду он говорит или нет. Я знаю, что там что-то плохое.
― Хм. Знаешь... ― замер Шеф, ― А точно. Почему бы им просто не закидать вспышками или газануть это место? Всяко проще чем перестреливаться, у инквизиции не может их не быть. Если только...
― Что?
― Если только он не уверен, что это не сработает. Значит либо эти ребята переживут, либо...

Космос навеки отделен от планет. Пустота, владычица всех суденышек, что плывут по ней, никогда не дает людям забыть о том, что - там, за бортом. Только на священной Терре, застроенной полностью, можно добраться до дна. До настоящего камня и земли.
Порт-Вандер, станция, висящая в пустоте, имеет в сердце лишь металл и механизмы.

Гудение древней технологии, врядли понимаемой всеми теми, кто наслаждается удобством отеля наверху. Колонны гигантских труб, сплетение труб поменьше. Шипение пара. Щелчки отмеряющих что-то арканомеханизмов.
Люди. Выходящие из-за колонн при виде пришедших. Твои люди, Миссионер Кройц, сейчас ты уверенно понимаешь это.
― Не приближайтесь ближе, святой отец, ― проговорил первый, молодой, вечно небритый, с живым, острым взглядом. У него был взрывной темперамент, ты знаешь это. Сейчас он стоит, и в его руках - оружие. Пока не направленное на тебя - но все может измениться в любой момент.
За ним - не меньше десятка. Пар и конструкции могут скрывать и больше. Что же случилось? Как они изменились так сильно?
― Вы не понимаете. Он говорил - придут еретики, желающие остановить творящих правосудие Именем Его. Кто эти люди, как не они? Уходите, святой отец, и уводите их. Если они не хотят нам вреда ― они не пойдут дальше.

- Вы сами себе враги, дети мои... - тихо, но отчётливо проговорил Лютер, медленно приближаясь к абордажникам. - Ибо не ведаете, что творите. Эти люди и есть Инквизиция, лидер их сейчас держит в руке священную розетту, а за вашими спинами прячется еретик. Неужели грязь, которой он залил ваши уши - лучше для вас, чем блеск доверия и звон чести и долга? Если бы здесь, на моем месте, был сам Вольный Торговец Лорд Айвен Лейт-Донован... смог бы ты повторить то, что сейчас мне сказал?

Миссионер остановился на расстоянии вытянутой руки от того, кто мог, наверно, поднять авто-пистолет и разрядить пол-магазина в бритую голову одного слишком самонадеянного священника. Мог бы, наверно, но, как верил сам священник - наверняка нашел бы в себе силы опомниться.

Когда ты пытаешься остановить кровопролитие, кинь +charm
Успех: ты задерживаешь обе стороны до тех пор, пока не появятся реальные виновники торжества. В этот момент инквизиция перестанет медлить.
10+: в первый момент боя часть твоих идиотов бросилась закрывать врагов грудью
-ты пытался не дать их застрелить. меньше потерь. хуже отношения в будущем
-ты не пытался их спасать. больше потерь. лучше отношения. легче бой с врагами впоследствии
7-9: ситуация шла не так, как ты хотел. выбери:
- кто-то из бойцов пошел в обход. это спровоцирует агрессию со стороны идийотов раньше, чем ты хотел. | нет сбежавших, немало потерь
- часть врагов уходит, предупрежденная твоей речью. | потерь меньше. подозрения сильнее.
- ты не заметил прибытия лидера врагов. у тебя лично начинаются сложности.

Ты стоишь перед ними, готовыми убивать. Стоишь, желая предотвратить страшное, привести в чувство, вытряхнуть мерзкую ложь из голов своих, обычных людей. Тех, кто не подписывался влезать во всё это.
Ты стоишь перед ними, спокойными, но зло-уверенными в своей правоте, ложной правоте..
Вот только ложной ли?
Что делать, когда из-за спин твоих людей, твоих “противников”, в тяжелом плаще и шляпе идет вперед высокий человек, на поясе которого висит стальная печать в виде литеры I? Человек, и мощной статью и вооружением ― изогнутой трубкой изящного плазма-пистолета ― словно отодвигающий Аарона на второй план. Сразу видна и грязь на одежде аколита, и дерганые движения, словно бы даже ощущается теперь едва ощутимый запах обскуры от кого-то из его людей.
Что делать, когда рядом с ним тебе навстречу идет угрюмо настроенный Вальдемар, держащий болт-пистолеты наготове?
― Что здесь происходит? Я ― Инквизитор священного Ордоса, Эребус, и я хочу знать, кто смеет направлять на меня оружие.
― Кто эти люди, Лютер? ― добавляет Вальдемар, ― зачем ты привел их сюда?

Так бывает во время разгона. Перед прыжком. Перед рывком.
Внезапное осознание настоящего расстояния до цели, степени опасности, масштаба последствий - смущает, сбивает с толку, тянет назад, вниз, куда угодно, но не вперед. Ещё не поздно отшатнуться, ещё можно сослаться на недопонимание, на ошбику, на, на... Мозг ищет десятки оправданий.

А что-то внутри шепчет: “предательство”. Если встал на путь, в конце которого - цель, если поверил, что иначе нельзя, то какая может быть остановка, какой разворот? Будешь лгать себе дважды, а затем стыдиться вдвойне?

Негоже предавать идеалы, это один из самых страшных грехов, страшнее даже ереси, и в том и заключается отличие её от предательства. Впасть в ересь можно по ошибке. Предают осознанно.

Так учит Имперское Кредо.

Лютер знал всё это как и первую выученную молитву, но знал и другое. Ошибки случаются. Недопонимание - закон природы человеческой. Упорство же хоть и лишь может быть грехом слабым, но при стечении обстоятельств способно стать катализатором великой беды.

Сложно выбрать, но такая возможность даётся лишь раз - или прыгнешь через дыру, или упадёшь рядом с ней в пыль, и никто уже не даст времени на новый разбег.

- Эти люди служат Императору в Его священной Инквизиции, и здесь для того, чтобы искать, судить и карать. Преступник - среди нас, и никто не уйдёт отсюда до тех пор, пока не станет ясно, кто он. Пока что кандидат здесь один...

Лютеру пришлось тяжело сглотнуть, чтобы продолжить.

- ...и это вы, несущий печать Инквизитора. Докажите свою невиновность или дайте слово тем, кто несет розетту.

Миссионер мало что понимал в делах юридических, но сейчас знал только одно: нельзя дать волю сомнениям. Они и без того уже словно по чьей-то злой воле поползли в душу, настолько статен вид того, кому даже Вальдемар служит спутником и... помощником? Что если это конфликт интересов двух независящих друг от друга инквизиционных ячеек или как там это у них называется?

Мысли прочь. Сейчас они лишь разрушают стержень воли, без которого только и останется, что согнуться бесхребетным служкой и отойти прочь с дороги того, чьё имя даже помнить потом будет страшно...

Лютер положил ладонь на рукоять цепного меча. Если хотя бы через пять секунд этот тип не скажет хоть чего-то - всё рискует обернуться именно так, как Лютер только что себе представил.

Ты стиснул рукоять меча. Словно оперся даже на него украдкой. Давящее ощущение. Стук машин, отдающийся в голове боем молотов. Почему. Почему эти выборы для тебя?

Не ты выбирал на Лампрохе, будучи капелланом IX-го-Бронтианского. Не ты выбирал, судьба выбрала - судьба, и недостача боеприпасов, и орки, двинувшие на ваши позиции самые сильные свои резервы.
Испытание - было. Но не было выбора.
Что или кого ты тогда потерял?
Не ты выбирал на Фенксворлде. Когда Дмитрий Френей выбирал за тебя, ты согласился.
Чего тебе это тогда стоило?
Не ты выбирал на Наарлоке ― за тебя выбрал Клаус, потом Джон Сол-Чарден, а потом война поглотила тебя.
Что они дали тебе там, чему научили?

Сейчас рядом нет никого из них. Нет командиров, нет друзей-однокашников, нет сослуживцев, нет Номада или Айвена.
Есть чужаки, поднимающие оружие друг на друга. Наверное, в иной ситуации ты бы отдал решение им ― но сейчас этот выбор - для тебя.

Ты поднимаешь глаза - и словно пелена спала с глаз и ушей.
Пули - летят. Из-за твоей спины. Смерть собирает первую пригоршню душ в свой мешок.
Инквизитора ― нет, он словно сжался, словно потерял блеск, съежился, и плащ погрязнел ― просто смазливый парень. Который целится из своего пистолета в аколита Аарона, кривясь, одну руку прижимая к виску.
И Аарон.
Сбросивший капюшон. Обнаживший бледный выбритый череп с множеством идущих к затылку проводов, сейчас потрескивающих разрядами.
Одна рука - вперед ладонью. Отрицание. Древний, как мир, жест.
Вторая - целится. Из набирающего с гудением заряд плазма-пистолета. В ублюдка-притворщика.
Которого все еще защищает Вальдемар.
Вальдемар.
Одурманенный.
Но свой. Друг.
Пока что живой друг.

...Исчезли колебания, стенки гигантского куба страха осыпались, обнажив под собой клетку с пылающими внутри словами: “не успеешь”.

Лютер прыгнул вперед, под руку Аарона, толкая и одновременно заслоняя собой. Не с ног сбить, а лишь прицел.

Аарон выстрелит вновь. На этот раз на линии огня не должно быть Вальдемара. Лютер не мог схватить непутёвого Арх-Милитанта и испариться вместе с ним из этой комнаты, но в то, что достучаться до усыплённого коварными чарами разума друга - для него реально, он был уверен.

- Вальдемар, ложись!!!

Так он уже кричал, там, на Наарлоке, там, на полях боёв, там, где стреляли, взрывали и не тот побеждал, кто больше стрелял и взрывал, а тот, кто умел пройти сковзь пламя. Резервы обеих армий стачивали друг друга в каскаде стычек, встречных боёв и генеральных сражений, а Лютер не уставал кричать “ложись!”, не уставал и падать сам, заслышав тоскливый визг снаряда и чужой окрик.

Они вместе с Ваальдемаром прошли через пламя там, на Наарлоке, они знают эту неподдельную ноту в голосе, не терпящем возражения. В голосе, которому доверяешь, как своему внутреннему.

Лютер почти чувствовал, как вот-вот вопьются в его собственный выставленный перед аколитом торс пули. Как толкнут его, а он постарается не ждать этого момента, а по инерции шагнуть вперед и встретить свистящую смерть на подлёте, чтобы не опрокинуться на Аарона и не сбить ему прицел во второй раз. Он сделает это. Он уже прыгнул, и назад пути нет.

Миссионер не жалел.

Потому что нет смысла остаться в живых самому, потеряв тех, кто дорог. Потери сотрут личность изнутри, сожрут, оставив наполненную горечью и жаждой мести оболочку. Друзей, ради которых Лютер смог пожертвовать собой, дали ему Наарлок, Джон Сол-Чарден, Клаус, Вальдемар, Кевин, Клодиус и Coup de Grace. Дружба была выкована в войне, в той самой, что поглотила Лютера без остатка, не смотря на то, что была уже второй в его жизни. Первая война была требовательней. Она дала ему само понимание дружбы, боевого товарищества и истиной веры. Она забрала у него детство и юношество, показала страх и ужас, заставила отречься от гордыни, честолюбия и снобизма, в среде которых вырос баловень своей тогдашней судьбы, сын епископа Фенксворлда. Жаль, что ещё тогда не возникло настоящей дружбы, не так сложились первоначальные отношения окопных ветеранов с неумелым капелланом-зазнайкой. В конце же войны многие из однополчан уже были мертвы, выжившие же относились к Лютеру уже совсем по-другому, но дружбой это было всё равно не назвать. Уважением, разве что. Возможно даже чем-то большим.

К дружбе Лютер пришел на Наарлоке, пришел через тяжелые поиски Наследника Династии, пришел в компании таких же как он, независимых и не связанных тогда ещё друг с другом одиночек, каждый из которых последовал за Номадом по своим личным мотивам.

В жизни Лютера был и момент, когда он мог перечеркнуть всё, к чему начал прокладывать тропу. Одно из самых коротких, но самых тяжёлых испытаний. Предложение епископа Дмитрия Френея стать Миссионером на службе Вольного Торговца Номада Донована. Откажись он тогда, прояви упорство, возжелай иного пути - и всё могло измениться. Вновь тихий спокойный (в сравнении с полями боёв, конечно) Фенксворлд, вновь размеренная жизнь, чревоугодие, имитация труда, возможно, вновь блуд. От безделия, от потерянности, а может по велению тёмных качеств души. Всё-таки что-то внутри будущего Миссионера шептало тогда: “можешь себе позволить, ты заслужил, ты пострадал во благо Империума, ты познал суть веры”. И всё же Лютер не возгордился собой и наградами своими боевыми, он дал добро и взошел на борт Мизерикорда. Навеки потеряв былую тягу к послаблениям телесным, к роскоши и коллекционированию, к праздности и лени. С того дня Лютер стал работать на износ, получив постепенно то, ради чего не боялся растратить все силы свои раньше срока своего. Дружбу. Долг. Династию.

...Каждый из этих обманутых абордажников в какой-то степени олицетворял для Лютера эти три понятия. Вальдемар был полноценной частью их. Потому рывок Миссионера не был чем-то спонтанным или необдуманным. Между делом Инквизиции и истиной верой Лютер выбрал второе. Жизнь у него была только одна.

Многое может произойти в душе человека за краткие доли секунд. Империя, что ты строил в своем воображении может сгореть дотла, потерянная было любовь - восстать из пепла, а союзник, на которого смотришь с опасливым уважением стать противником, которого нужно остановить.
Ты бросаешься наперерез, Лютер, и пусть быстр, очень быстр слуга Инквизиции, но борьба, ведущаяся в ином, нездешнем плане отвлекает его, и это дает тебе миг. Миг спасти.
Рычащий шар плазмы проходит мимо.

Ты видишь искаженное яростью лицо Аарона. Луч лазгана “клюет” плечо по касательной, вызывая судорогу боли, другая - “подарок” здоровяка-приятеля Аарона, коротко засадившего священнику прикладом в живот.
Последний взгляд вслед врагу, красавчику смазливая-рожица, убегающему, точно заяц, под прикрытием брошенных против инквизиции безумцев.
Красавчику с которым нет и не было Вальдемара.
Воистину, многое может произойти за краткий миг.

Следующий из них - пару секунд, не больше, спустя. Укрытие. Инквизиция перегруппируется.
Рявкает гранатомет в руках “здоровяка”, ― облегчение сменяет ужас. дымовая, не осколочная.
Стреляет парень с серьгой в ухе, черно-голубоватым поблескивающий гребень волос топорщится особенно ярко. Стреляет небрежно. Красуясь.
Невысокая рядом с ним - словно разминается. Сгибает-разгибает руки, потягивается, не обращая внимания на выстрелы. Словно играючи выволакивает из-за угла собравшегося пойти в обход абордажника, и сворачивает ему шею.

Аарон рядом. Тяжело дышит. Гудят провода на затылке, словно в зубы вворачиваясь вибрацией. Не пошевелить и пальцем. Слова не сказать.
― Видела, куда сбежал?
― Да. Горту с Син пора путь проложить.
― Я сам. Сейчас.
― Уверен? ― впервые в ее лениво-самодовольном голосе беспокойство, ― еще и этот... ― он кивнул на Лютера
― “Этот” - выделил псайкер слово, ― прав. Они куклы.
― Он уйдет. Делай или не делай.
― Присмотришь за ним, Сизый, ― выдохнул Аарон, и...

Белый ад мироздания, где каждая душа - провал в бездну
Тысячи, тысячи провалов, рваные раны на ткани Вселенной.
Вой стужи, превращающийся в шепот, в смешки, в хохот...

….И всё заканчивается. Безумное гудение. Треск выстрелов. Даже машинерия словно притихла.
В наступившей тишине бросается вперед невысокая девушка, прыгает, цепляясь за плечи гранатометчика, делает новый скачок, длинный, словно звериный.
Тот бежит за ней длинными шагами-прыжками.
Скрываются из виду. Оба.
Тело ― вновь вернулось под контроль. Облегчение.
Парень с пистолетами. Держит на прицеле. Мрачно смотрит на сползшего по стене псайкера. С того градом льет пот, он пытается сосредоточиться на действительности.

Что ты делаешь?

- Не было... Вальдемара...

Никогда его здесь, рядом с пасйкером, не было. Псайкер!

- Еретик, ложь, безнак-казанность...

Мысли в голове спутались и словно мешали друг другу, каждая считая саму себя приоритетной и чуть ли не единственной. Голова болела. И живот тоже. И плечо. Голова всё же сильнее. Кажется, кажется он видел сам варп.

Лютер простонал и попробовал пошевелиться. Мало что могло быть ужасней, чем потеряться там, в этом белом аду, изрешеченном бездонными дырами... Тело била крупная дрожь, но оно всё же слушалось. Вряд ли, впрочем, стрелок из Инквизиции, караулящий вмешавшегося в дела её священника - был очень уж рад тому, что его подопечный пришёл в себя. Напрягся, видно.

- Я уже... я уже в самом себе. Мой разум чист. Опусти оружие, воин.

Слова путались не хуже мыслей. Миссионер никак не мог подобрать наиболее подходящее к ситуации выражение, ему очень хотелось выругаться, хотелось проклянуть обманщика-колдуна самым жестоким проклятьем, хотелось просто объяснить как-то тем, кто ему поверил, что он действовал без злого умысла. Он хотел спасти друга, спасти людей, прихожан своих, боевых товарищей - можно ли судить его за это?

Лютер мало был знаком с кредом Инквизиции, мало осозновал и настоящую опасность псайкера. До сегодняшнего дня, по крайней мере... Какие же суровые уроки преподаёт жизнь тем, кто зазнался достаточно сильно, полагая, что достаточно опытен и готов к испытаниям свыше!

Осмотревшись, приподнявшись над полом и медленно приняв положение “на коленях”, священник сделал ещё несколько глубоких вздохов, пытаясь понять ситуацию. Абордажники повергнуты аколитами, и слава Императору, если кто-то ещё жив и может быть вовзвращен в здравый рассудок. Виновник же главный сбежал, но прошли всего какие-то секунды! Может быть ещё не поздно?

- Мне надо... туда.

Лютер махнул рукой в дальний конец прохода, откуда первоначально появился еретик-псайкер.

- Там может быть наш Арх-Милитант. Ему может быть нужна помощь. Пусти, воин, я не причиню вреда, клянусь верой.

― Молчи, святой отец. Дернешься, ― святых мы и вынести способны, ― хмуро буркнул тот, ― не надо было вам во всё это ввязываться.
Было видно, что он живой. Панковский гребень скрывал уверенность, уверенность простого человека, который знает, что есть вещи, которые не его ума дело.

Ммм, ― раздалось неподалеку, вне света фонаря Сизого. Точнее ты понимаешь, что это раздавалось уже некоторое время, но ты только сейчас распознал. Расслышал. Стон. Знакомый.
Фонарь направляется туда ― но два пистолета Сизого смотрят каждый в свою цель.
Там, невдалеке в тылу ― лежит без движения Шеф, стоит на четвереньках, пытаясь встать, Зверь.... Ланс корчился в дугу, и стонет, держась за голову.
― Неплохо. Осталось поймать этого ублюдка.

======================

Прыжок, оттолкнуться, поймать руками висящую впереди трубу охлаждения, раскачаться, и вперед, вперед...
Свернутая шея. Поднырнуть под удар прикладом. Без слов, словно тренировочные сервиторы.
Короткая кличка-словечко про нее, придуманное неугомонным поклонником-Сизым. “Грех”.

За ней бежал Горт, несколько раз раненый в плечо в самом начале боя. Она знала, что коктейль химии в его теле сдержит опасность еще на несколько минут боя ― но помнить про это нужно уже сейчас.

======================

Ты там. Всё еще тяжесть на ногах, не встать, всё еще прикованы к тяжелой трубе руки. Всё еще заклеен рот. Но ты один. И здесь и сейчас ты можешь быть сильнее своего мучителя. Куда вероятнее, чем там, в пучине своего разума. Остается лишь напрячь силы.

Когда ты напрягаешь все силы, стараясь вырваться из ловушки, брось +hard.
10+: ты освободился вовремя
7-9: выбери: -1-текущий (слабая плоть не выдержала рывка) или враг-предупрежден(освобождался с шумом)

Вальдемар чувствовал, будто бы рвётся к поверхности из глубин океана. Глубокий вздох настоящим, не иллюзорным, воздухом. Кошмар закончился... Но с ним ушло и что-то еще... Оставив противное, мерзкое ощущение внутри.

Пустоту.

Правда о ней милитант предпочёл сейчас не задумываться, оставив все внутренние думы на будущее более спокойной обстановки. Сейчас же ему хотелось вырваться из цепей и сдавить глотку выскочки...
Напрягая все мышцы, Бекк рванулся что было сил...

Цепи лопнули с приятным металлическим побрякиванием, где-то посередине. От неожиданности Вальдемар чуть не упал, когда по-инерции руки отягащенные массивными браслетами полетели вниз. Каким-то чудом ему удалось сохранить равновесие.

Выпрямившись, милитант спокойно расправил плечи, слегка разминая суставы. Сейчас он был спокоен как никогда, ему удалось вырваться из плена в своем собственном разуме, он знал своего врага, он был нацелен на него. Сейчас Бекк уже вновь был машиной для убийства.

Осталось освободить ноги и путь станет свободным... Скобы, лежавшие на ногах были тяжелыми... Вот только их уложили достаточно плохо и с первой же попытки с глухой металлическим стуком они покатились вперед.
Что же, сам Вальдемар свободен, остается только дверь. Разбег. Цепи, оставшиеся на руках, во время бега звенели как у привидения. И почти в прыжке, сгруппировавшись, милитант высадил дверь в свою темницу, под аккомпонемент скрипа гнущегося металла.

Выстрелы лазганов ― словно хруст опавших листьев под ногами. Куклы защищаются, дерутся за его свободу. Вместе с ними дерутся и подельники, ― их помощь в проникновении сюда была принята благосклонно, но сейчас, когда в игру вступила Инквизиция, настоящая Инквизиция! ― их жизни имели ценность только как лишние секунды, отпущенные ему на побег.

Шепот Той Стороны сводит с ума. Прислушайся к нему в минуты поражения ― и осознание смысла лишит тебя разума и человеческой оболочки, он знал это, и не слушал, хотя сомнение медленно, с каждым ударом сердца подтачивало эту защиту. Возможно, они помогут. Они помогали всегда. И сейчас. Помогут. Бежать.
Дробь шагов за спиной. Страх, сворачивающий волю в слепяще-белый хлыст варп-энергии, и хлещущий ей назад. Без разбору.
Полный оборот. И вперед. Снова.
Туда, где...
Толчок.
Другой.
И дверь, скрежетнув, выламывается из пазов, распахиваясь...
Выпуская того, кого он уже считал сброшенным с доски.

Удар. Металл гнется. Со второго. поддается. И третий, самый сильный, выворачивает ее из паза.
Он. Бежит, словно бы прямо в руки.
И волна тягучего..страха? Неуверенности. Бессилия ― заполняет тебя. Замедляя. Не останавливая. Искажая твои действия.
Ты был бы быстрее. Ты имел фактор неожиданности ― но отравляющая сила ублюдка вторглась в твой разум, замедляя. Давая ему преимущество.
Болт-пистолет, твой болт-пистолет ― поднимается, чтобы рявкнуть тебе в лицо. Ты уже почти рядом.

Что ты делаешь?

Вальдемар не теряя хода постарался поднырнуть под наставленный на него болт-пистолет и, отбивая его левой рукой, и провести псайкеру джеб правой в челюсть. Не обращать внимание на тот туман, который опять лез в мозги. Ни тени сомнения. Вперед к своей цели.

Уворот. Слишком поздно понимаешь ты, что видишь пистолет словно в нескольких местах одновременно, словно три момента времени сливаются для тебя в один.
Выстрел ― обжигающий плечо, но не разрывающий его ― на таком расстоянии болт пробил его насквозь, не взорвавшись.

И ты падаешь вместе с ним, оружие вылетает из рук, вы катитесь, вцепившись друг в друга, не давая друг другу дотянуться до второй кобуры, схватиться за горло...

Кубарем по полу. Звук шагов ― дробь, словно давешний перестук гранаты по металлическому полу. Бежит, словно летит по коридору ― девушка, невысокая, смуглая, со светлыми "пунктирами" татуировок на лице. В руке ― кинжал, короткий, расширяющийся к основанию. В глазах ― однозначный интерес разместить его в одном из вас.

― Инквизиция. Стоять на месте! ― уже мужской голос. за ней. здоровенный мужик. с огромной пушкой в лапах, гранатомет вроде, но незнакомый.
Хрясь-хрясь. Даже не хруст затвора, он лязгает, словно голодный зверь.

Дальше не было смысла сражаться. Жить как бы это странно ни было - все-таки хотелось. Вальдемар откатился от противника и завел руки за голову.

Удар в лицо. Откатиться ― секунда, даже меньше, ― и короткий кинжал вонзается в живот псайкеру.
Странно. Ты знаешь, как выглядит смертельный удар ножом в живот, ― и это не он. “Красавчик”, вопя от боли, вцепляется руками в рукоять, и ты видишь, как словно возвращается на место мир, исчезает затуманенность.
― Давай, ублюдок, держись, да покрепче. Отпустишь ― и твои варпом клятые кишки будут собирать уже в прозектории ― девушка без труда поднимает колдуна за шкирку, и, приставив другой, явно парный, кинжал к горлу, толкает его обратно по коридору.

― Ты с нами, парень. Давай, поднимайся да двигайся, ― здоровяк красноречиво мотнул огромным стволом в ту сторону, откуда пришли они, и псайкер.
Оставалось только подчиниться.

======================

Лютер:
Ты стоишь здесь, под прицелом пистолета, и всматриваешься в темноту туннеля, прорезанную лучами фонарей. Вот рявкнул выстрел, болтерный, значит “не наш”, слышен крик.. Кто выжил? Кто умер? Ты ждешь их, Лютер, ты пытаешься задавать вопросы Кевину, убеждаясь, впрочем, что камер в том сегменте нет, ― разумеется, иначе бы псайкера заметили куда раньше, ― что на фронте войд-мастера всё спокойно...

Вас мало. Вас очень мало, ― понимаешь ты сейчас, и всегда меньше, чем нужно. Клодиус на корабле, руководит починкой, Айвен готовит атаку, а тебя и Кевина не хватает, чтобы прикрыть отель и от Инквизиции, и от неожиданных противников, змеёй затаившихся здесь. В самом сердце спокойных.. или не столь спокойных мест.
Шаги.
Победители, или проигравшие?
Свои или чужие?
Блеф или уверенность?

Вальдемар. Первым. Руки за спиной, лицо побитое.
Колдун ― рядом с ним, тоже пленник, судорожно обнимает живот, не делая даже попытки к бегству.
Конвоиры ― сзади, умело следя, чтобы пленные не натворили лишнего. Ставят на колени колдуна, обнимающего, как ты теперь понимаешь, кинжал в своем животе.

Аарон, ― уже отлепился от стены, и не скажешь, что недавно без сил сидел на грязном, истоптанном рифленом полу. Плащ оправлен. В руке ― пистолет, набирающий заряд с характерным гудением.
― Риктор Даэлий Мартин Второй, вы признаетесь виновным в ереси, сношениях с силами варпа, и ложном использовании имени инквизиции. Ваш приговор ждал вас достаточно.
Смерть.

Смерть от плазмы ― отвратительна. Вскипающий мозг, взрывающийся от перегрева череп, куски кости, летящие во все стороны. Обугленные остатки головы, и загорающееся тело, падающее у ног темнокожей конвоирши.
Та облизывает губы, и сплёвывает, ― машинально подмечаешь ты. Отвращение захлестывает. Но вместе с тем нельзя не запомнить картину.

Времени на осмысливание ― пара долгих секунд. По их истечении ты осознаешь, что следующим под дуло пистолета ставят на колени уже Вальдемара.
Что?!

― Имя?
…
― Какое отношение ты имеешь к этому еретику?
- Вальдемар Штортебеккер, Арх-Милитант корабля Coup de Grace Вольного Торговца Ном... Айвена Донована. - милитант до сих пор скучал по старику, и это приводило к таким казусам, в особо волнительные моменты. - Отношение к этому чучелу-без-головы? Желание сделать то, что вы только что с ним сделали. Он готовил заговор против моего корабля, против команды находящейся под моей защитой. - Бекк старался отвечать как можно более спокойным тоном, дуло нацеленного на него пистолето неприятно щекотало нервы.

- Он говорит правду, человек этот, он... тот, за кого я так волновался.

Почему-то столь краткое вмешательство показалось достаточным Лютеру, сперва дар речи от радости потерявшему при виде вернувшегося целым и невредимым друга. Почему-то подумалось священнику, что Аарон вспомнит ранние слова его, вспомнит, как он не задумываясь встал под пули и лазер и не дал выстрелить лидеру аколитов в даже фальшивый образ того, кто был ему дорог как боевой товарищ. Если дорожит тот своими соратниками, то поймёт. Однако, чуть подумав, Лютер всё же счёл нужным добавить:

- Если бы не его чутьё и не его беспримерная лояльность Вольному Торговцу и Императору, враги наши смогли бы обвести нас всех вокруг пальца. Во многом это и его победа. Дайте же встать ему, давайте же поднимемся наверх, все вместе. Разве не закончили мы дела наши тут? Я вижу, восторжествовала справедливость, еретик наказан, а злые чары его развеяны. Восстановить мораль пострадавших - отныне моя работа, вам же, господа-инквизиторы, я благодарен за вашу. И за то, что ко многим отнеслись с милосердием - отдельная моя благодарность.

Вальдемар:
Давление на виски. Словно тогда. Этот лысый угрюмец с проводами из башки ― наверняка ещё один псайкер. Таких-то ты видел. Однажды, мельком, ещё с Номадом. Такие очевидны ― и очевидно отвратны.

Инквизиция.

Лютер:
Сизый следит за тобой с пистолетом, но это не важно. Ты уже знаешь, что аколит-в-капюшоне, том, что снят сейчас, и обнажает пучок проводов ― те, кажется, вот-вот оживут, и вцепятся в любого, кто будет угрожать хозяину, ― он отвечает здесь за всё.
Не отрывая взгляда от Вальдемара, он бросает:
― В вас нет больше скверны, Кройц ― это всё, что я могу сказать сейчас. Он же... даже если он и впрямь милитант, ― Аарон закашлялся.

Ты ощущаешь, как то нарастает, то спадает гул в ушах. Давление. Аарон примеривается к твоему разуму? Или просто “разминает руки” после того удара?

…должен будет следовать вместе с нами. Его психе несет куда больше отпечатков.
Заговор... увидим.
― Агата, ― позвал он в пространство, ― свяжись с местными. Потребуется твоя помощь, каппа―удар, наложенный на действующую струну. И.., ― он обернулся в сторону троицы из “командного отряда” Айвена, ― ещё кое-что.

- Аарон, послушайте меня, вы неверно нас поняли. Это не милитант. Это Арх-Милитант на службе Вольного Торговца Айвена Лейт-Донована, более того, как и я или Войд-Мастер Кевин Хассельхов, один из его ближайших советников. Вы собираетесь забрать представителя внутреннего круга, обладателя многих секретов, связанных с системой нашей безопасности, а возможно и с ближайшими планами самого Вольного Торговца. Священный Патент гласит, что в деле защиты столь важных своих интересов Вольный Торговец имеет право голоса... как минимум. Я уверен, Лорд Айвен очень скоро здесь будет, почему вам хотя бы не услышать его? Думаю, времени это много не займёт, его введут в курс дела по пути сюда.

Лютер сделал несколько шагов в сторону Аарона, намеренно игнорируя своего недавнего, хотя на деле “все ещё”, часового. Миссионер попытался заглянуть в глаза аколита, найти в них какой-то отклик, отдать что-то из недр своего взгляда.

- Уверен, теперь, когда главная проблема в лице еретика решена, мы можем и должны сотрудничать как две важные организации Империума. У нас есть свой мастер-Астропат, например, я уверен, он будет рад помочь Инквизиции, а его рабочие помещения вполне могут сгодиться для этой помощи. Я лишь хочу показать, что мы хотим сотрудничать, но ваш отказ может разрушить всю почву для этого... даже для будущего сотрудничества.

― Я собираюсь забрать на допрос человека, связь которого с еретиком все ещё не опровергнута. И уже его слова определят... судьбу ваших отношений с Инквизицией.

======================

Спор с Аароном продолжался долго, уже на пути наверх. Он наотрез отказывается пользоваться помощью людей Донована, ― и наушник голосом Кевина уже говорит тебе о том, что спутница аколита вызвала подкрепление из форпоста Инквизиции. Возможно, стоило бы прибегнуть к активным действиям, пока не поздно?

Но все приходит вовремя. Вовремя вернулся и Айвен, который с переговоров законченных попал как раз на переговоры новые.

Большой холл отеля, строем стоящие вооруженные, готовые к бою люди “Coup de Grace”. Среди них ― внимательно ждущий чего-то Кевин.

Люди ― незнакомые, но вооруженные, числом шесть, разные, явно опасные даже с первого взгляда. Один из них ― явно псайкер, в чей бритый череп входят толстые провода― спорит с Лютером о чем-то. За ним ― другие, бойцы. Вальдемар, обнаженный о пояса, побитый ― но живой, ведомый скорее под угрозой, несмотря на отсутствие кандалов. За ними несли носилки с телами ― к счастью, в большинстве своем шевелящимися. Но была и кровь.
Ещё бойцы ― человек двадцать, пожиже, посерее, бугаи с малыми признаками интеллекта - но тоже с ясно видимой литерой I на плече, ― толпились внутри у самого входа, видимо, чего-то ожидая.

Спустя непродолжительный спор, он смог договориться с Аароном сопровождать того до анклава Инквизиции, и получить полную информацию о произошедшем.

В анклаве Айвену пришлось некоторое время подождать, но в итоге с ним согласился поговорить “сам инквизитор” Карл Васшмидт. Стареющий, словно он и не пользовался омоложением, в шляпе, смотревшейся на нём как нелепая дань дням молодости.
Он был нехарактерно спокоен, кажется, даже мягок. Абордажников не ждало ничего опасного, по его словам, всего лишь проверка. Вальдемара ― допрос, важный, по словам Инквизитора, в первую очередь из-за сообщников еретика, которые остались на свободе. С незарегистрированным псайкером, всё, конечно, хуже. Формально, само сокрытие уже приводит к малоприятным последствиям. А уж судьба псайкера в таком случае обычно незавидна.
(+charm, можно использовать Name to conjure with)
(10+)Известно, впрочем, что существуют методы ограничения возможностей псайкеров невысоких способностей, после чего, в определенных случаях, им дозволяется находиться среди людей.. под присмотром, разумеется.
(7-9) but we’ll need to check this... heretical pirates you mentioned. It could be a lead