ՅҠ: Сапожник, портной, кто ты будешь такой? | ходы игроков | ● На первой арене

Человек менее разбирающемуся в подобных тонкостях, могло бы показаться, что та самая Первая арена должна разительно отличаться от Второй, золото и мрамор в каждом углу, какие-нибудь фонтаны, барельефы, гобелены с воодушевляющими лозунгами на худой конец. Но нет, встретившихся сегодня для того, чтобы решить судьбу королевской гонки оппонентов встречал, ровно тот же антураж, на фоне которого так недавно и так невероятно давно Бенедикту довелось скрестить клинки с Дрожащей.

Фундаментальное отличие первой арены, делающее ее таковой было не в материальных объектах и даже не месте расположения. Ее без труда можно было бы перенести и куда угодно еще, назвав таковой любой свободный пятачок земли в пределах Столицы, а то и всего Королевства. И мало бы что, в сущности, изменилось. Первой ареной ее делал сам статус поединка, который на ней будет проходить, то насколько он важен. И конечно, то, как много взглядов приковано к этому событию. И каких. Вряд ли кто-то из тех, кто причисляет себя к высшему обществу рискнет потом упомянуть, что пропустил эту дуэль и о ее ходе узнал из перевравших, как и всегда, все и вся газет.



– Виват! – Не стесняясь некоторой дурашливости своего поведения отсалютовал своим клинком, похожим скорее не то на какой-то стилет, не то на нераспустившийся цветок Уотан старшему кузену.

«Пусть живет». Довольно примечательное приветствие надо сказать. Особенно учитывая, что со времени последней с ним встречи, Его Недоупокоенное Величество и правда выглядел заметно более «живым» и материальным. Вернув себе приличествующий цвет лица и перестав парить в воздухе. Что, конечно, было ничуть не удивительно, учитывая, как много самой разной магии полезной направленности существовало в Королевстве, пусть и не отвечало на вопрос о том, как именно он справился со своей небольшой стенопроходящей проблемой, разумеется.

Тем более, что ответ на этот вопрос скрадывал и ожидаемо корнерастительного вида доспех на нем. Впрочем, почти и наверняка и он и клинок, были очередным проявлением способности гениального экс-величетва очень широко трактовать пределы своей коронной магии, а не выполненными на заказ артефактами. И хотя идя на дуэль меча и магии взять хоть какой-то да клинок и одеть доспехи, в общем-то, казалось вполне разумной идеей само по себе, Вдохновленный мог быть уверен, что этот набор ничем иным, как «реверансом» в сторону его пары на этот раз «пустотных» клинков и переливающегося хаосом-пространством доспеха.

И одновременно, вызовом. Ибо воплощением чего бы там не был в свое время этот не упокоенный призрак прошлого, но гордыни у него, очевидно, было с запасом. «Я не боюсь ни тебя ни твоих правил» – буквально кричал подобный выбор – «Смотри как я сражусь с собой там, где ты силен и выйду победителем». Впрочем, подсказка Гордыни не давала ошибиться, не смотря на то как старший из близнецов до невероятной иронии буквально являлся отражением Зависти своего светлого брата. Помимо наследников Прекраснодушного здесь состоялась и другая родственная встреча. В глазах Мятежного задорно горело пламя Гнева, который с завидной насточивостью и не думал пока покидать этот мир.



– Полагаю, полагающееся здесь по регламенту уточнение, не желают ли стороны решить дело более мирным путем будет не слишком уместно.

Между тем, на этот раз судить поединок взялся не один из членов дуэльного клуба, а никто иной как бывший Регент. Впрочем, не удивительно, учитывая, что мало кто обладал одновременно и достаточно высоким статусом, чтобы этим заниматься и желанием, или хотя бы достаточно развитой ответственностью, лезть сейчас на Первую Арену, чтобы встать между Гордыней и Гневом.

– Однако, если хотите высказаться перед тем, как заявить о своей готовности начать, то сейчас самый подходящий момент для этого.

«Разумеется. Достаточно перестать висеть на подачке Милосердия и встать на собственные корни» - для разнообразия мысленно ответил на собственный вопрос, разбавивший привычную самоуверенность и снисходительности долей задумчивости принц, отсалютовав оппоненту в ответ. Гораздо более актуальный вопрос был в другом, что именно с точки зрения безумных правил Черного Леса являлось «почвой» из которой росли его принявшие облик доспехов ветви. Буквально земля под ногами? Тело самого племянника? И кем же он все-таки являлся?

Потому что если задуматься, не будет ли непростительной поспешностью считать его навязчивым эхом отказывающегося признавать поражение Гнева? Достойно ли глядя на человека видеть только его Аспект, делая опрометчивые выводы относительно его мотивов и решений? И означает ли все это что проиграв в Гонке, он погибнет окончательно и Королевство покинет действительно уникальный талант, возможно все же поставивший свой Аспект себе на службу, а не наоборот? Не то что бы большинство было радо его присутствию, подобно тому как далеко не все были в восторге от обилия странных полукровок оставленных Отцом...

Одернув сам себя, Вдохновляющий вернулся к размышлениям где именно скрывается уязвимый третий элемент схемы могущества Воплощения Черного Леса. Может быть все-таки под его ногами? Или тот на самом деле прикрыл свое тело доспехами не только из стремления сразиться с фехтовальщиком на его поле? Пожалуй пока не следовало спешить, сразу же обращаясь к собственному Аспекту за помощью. Даже учитывая что затягивать сражение с Гневом могло быть рискованно. А еще все-таки не хотелось упускать возможность высказать свое отношение к противнику.



- Не важно волнует ли это вас самих, но мне хотелось бы отметить что я считаю вас, Уотан, вполне законным участником Испытания. На данный момент сомневаясь заслуживаете ли вы сомнений в вашей человечности и склоняясь к тому что ее критериями все же должен быть в первую очередь моральный облик. - произнес Бенедикт на короткое время убрав с лица самоуверенную ухмылку. Но только на короткое время.



- Что впрочем не отменяет очевидного превосходства моей кандидатуры. И того что уникальность вашего наследия меркнет рядом с моей!

– Уникальность? – Удивленно изогнул бровь Мятежный и показательно осмотрел Бенедикта с ног до головы, словно бы пытаясь отыскать что-то, что тот до сего момента прятал за пазухой. – А впрочем, не важно. И можешь себе представить – мне плевать, законный, не законный. Твоя ошибка, Бенедикт, как и у остальных, заключается в том, что вы все почему-то думаете, что я когда-когда либо хотел стать королем. С чего вы, кстати, это взяли?

- Как с чего? Большинство волнует сам факт наличия у кого-либо Королевского Аспекта, неразрывно связанный с вероятностью что этот кто-то взойдет на трон. Когда лично я предложил что вы просто хотите Победить.

Вдохновляющий развел руками, сдерживаясь от неодобрительного покачивания головой и ворчания про молодых людей не ценящих свое наследие и приходящую с ней ответственность. Отчасти потому что оставалась вероятность что экс-Король просто имеет собственное представление о долге, не исключено имеющее нечто общее с, не факт что искренними, заявлениями Бестолкового о своем предназначении Испытывать других кандидатов жертвуя собой.

- Впрочем зачем гадать, может быть вы сами скажите чего именно хотите? Или в достаточно мере не хотите.

– А зачем? – Видимо, все же не смогли отказаться от возможности нагнать таинственности на том конце диалога. – Ведь того, чего хочу, я так или иначе, достигну сам. Как и предотвращу того, чего не желаю. К тогда чему выставлять себя пустомелей и заодно портить сюрприз?

– Хотя… – Сделал наигранно задумчивую мину Мятежный. – Если прямо сейчас, то хорошего поединка, полагаю?

«Или у тебя просто нет никаких планов и желаний, не считая спонтанно возникающих и ты живешь сегодняшним днем» - мысленно добавил принц, внешне лишь снисходительно улыбнувшись и мимолетно размышляя скрывает ли искусственно нагнетенная таинственность Мятежного его неуверенность в отношении вещей не являющихся его «стихией». Скорее всего нет, и племянник и правда не склонен лишний раз задумываться. Или может быть осознает что с окончанием гонки поддерживающий его Гнев может все же уйти? Впрочем сейчас были гораздо более актуальные темы для размышлений.

- Аналогично на счет последнего. В таком случае начнем?

Собственные планы на ближайшее будущее у Бенедикта были умеренно незамысловаты, включая в себя попытку подтвердить или опровергнуть его теории относительно слабостей противника и разумеется весьма наглядно продемонстрировать тому что именно он имел в виду под Уникальностью. Не сдерживаясь, но и не перенапрягаясь, попытаться сократить дистанцию и проверить умеет ли Дитя Черного Леса фехтовать, за одно оценив его доспехи на предмет слабых мест для тычков или надрезов рассекающими пространство клинками. В частности умеют ли там оборонять кажущуюся достаточно открытой шею, однако пока нарочно не атакуя в лицо.

Как и следовало ожидать, несмотря на утверждения о том, что талантливый человек талантлив во всем, непосредственно фехтование сильной стороной оппонента не было. То есть, конечно, он не держал меч так, словно первый раз взял его в руки, все же, кое какой минимум в этом отношении давно стал частью обучения любого уважающего себя аристократа, но никакого сравнения с каждый день тратящим несколько часов на тренировки с клинками Бенедиктом его навыки не выдерживали.

Впрочем, понимал это конечно и сам Уотан, и несмотря на довольно легкомысленное впечатление, которое он производил на первый взгляд, явно поработал над вопросом того, как это компенсировать. Начиная с того, что клинок в его руках оказался не стилетом, и даже не шпагой, а скорее острой плетью, послушно изменяющей длину и изгибающейся по желанию хозяина. А когда удалось прорваться на которую дистанцию, несколько нивелировав это неудобное обстоятельство, выяснилось, что и шипованный доспех умел буквально выстреливать из себя отростками, внезапно атакуя под крайне неудобными углами.

Да и был ли это вообще доспех? Ибо на первый взгляд сложное сплетение растительных линий может и казалось таковым, но далеко не один день проведя за изучением «плетеной брони» вроде той, которую он носил сегодня сам, Бенедикт замечал все больше деталей, говорящих о том, что это не «доспехи» а имитация оных. Имитация, скрывающая под собой тот факт, что в стыках и щелях не было «живого тела» укрытого под броней. Его противник был големом, полностью состоящим из черного леса. Или скорее даже не големом а…

Что будет если сойдутся два столь непохожих не смотря на их родственные связи одиночества? Гений, с легкостью осваивающий грань за гранью возможностей своей единственной и неповторимой специализации и гениальный педагог посвятивший себя всего двум вещам в этой жизни: изучению своей стихии и взращиванию новых магов владеющих оной. А нет, пардон, трем, еще, конечно, химерологии безумия.

Что же, это, пожалуй, объясняет, откуда у Мятежного взялось материальное тело. Равно как и сила и прыть, позволяющие ему держаться наравне с Бенедиктом, даже когда тот начинал использовать жизненное усиление. Химера из магии черного леса, живое человеческое лицо на которой, скорее всего, не более чем наложенная поверх иллюзия. И разобравшись этим, можно было переходить ко второй части наблюдения.

Мятежный, определенно, не умел создавать свой лес просто так, из земли под ногами противника. Да и особенно привязанным к этой земле особенно не выглядел, охотно отпрыгивая, когда его на это пытались спровоцировать. Вместо этого, новые побеги черного леса вырастали прямо из старых, что учитывая вышесказанное, подтверждало теорию о том, что источник оных все же самое тело противника.

Что, впрочем, чуть не стало причиной грубой ошибки, когда сосредоточившись на выстреливающих из доспеха отростках, Бенедикт чуть было не получил пронзающий укол в ногу от обрубленного им чуть ранее клинка. Причем от той половины, что будучи отрубленной пространственным клинком упала на землю, где благополучно в оную проросла и затаилась на манер капкана. Спас из неловкого положеия доспех, работы возгордившегося ассистента сместивший точечный удар лозы вместо того, чтобы дать если и не проткнуть ногу, то как минимум, сильно и не вовремя ее толкнуть.



– Отлично фехтуешь, но оружие выбрал не удачно. – Отметил это и Мятежный, между делом, заращивая на своем «доспехе» очередной глубокий разрез. И сложно было не отметить, что уважения в его голосе хоть и не много но прибавилось. Не удивительно, впрочем, юность всегда больше уважает продемонстрированную силу, а не мудрые речи. – Так меня не победить. Хочешь взять таймаут и заменить клинки?

И стоит признать, отчасти, рациональное зерно в его словах и правда имелось. Несмотря на то, что защита Мятежного явно не позволяла ему обходиться совсем без ранений, не похоже было, чтобы от легких уколов и порезов он хоть сколько либо ощутимо страдал. Тем временем, сам он, явно уже разгадав принцип действия защиты Бенедикта больше не пытался нанести ему «уколы» вместо этого норовя захлестнуть и опутать своими плетями. И то, что размашистость таких движений означала, что их будет просто перерубить, в свою очередь, было ловушкой, ибо таким образом Вдохновляющий множил бы количество разбросанных под ногами «капканов».

Конечно, был еще козырь в виде «стирания», и не сказать, чтобы оно было бесполезно в этом бою, совсем нет. Однако, «омытые» им черные ветви и не думали исчезать. Они лишь теряли свою подвижность, из гибких опасных плетей превращаясь в засохшие твердые черные коряги. Увы… не навсегда, и похоже, просто находясь неподалеку от него, Мятежный явно мог заново напитывать свой черный лес оживляющей тот магией.

Таким образом, хотя у Вдохновляющего и был инструмент, позволяющий «обезвреживать» капканы и мешать заживлению ран на теле противника, если не переходить к решительным мерам, вроде попытки нарубить его на куски и не давать срастить обратно все обещало свестись к сражению на истощение. Победить в котором того, чьи силы подпитывает гнев обещает быть… непросто?

К почти радостному возбуждению принца добавилась небольшая доля разочарования и раздражения по поводу ошибочности собственной казавшейся весьма красивой теории. Никаких особых правил, никаких щелей, основой силы племянника все-таки была его собственная сущность, стабилизирующая древесину Черного Леса. Не исключено что и вовсе было наоборот и это он сам был тем колодцем откуда не желающая терять материальность иллюзорная растительность черпала энергию для своего существования. Или все-таки еще было рано судить, не изучить что у него там внутри?

В любом случае уверенность Бенедикта в наличии у него весьма хороших шансов повергнуть своего противника не спешила снижаться. В отличие от собственного отца в его последние дни, Уотан не казался практически аморфным сгустком Гнева, у него явно была имеющие свои уязвимые места структура спрятанная где-то под внешними слоями «доспеха». Подобно тому как у химер Виктора было ядро-голова и растущие из нее не столь критичные для существования щупальца. Или может быть все-таки существующая щель-колодец питающая все остальное силой, которую можно будет попробовать «вырезать» из тела.

Осталось только понять где могут быть расположены центральные регионы, повреждения которых восстановить прямо в ходе боя скорее всего будет непросто даже настоящему гению. И на счет того как именно это сделать у принца имелись кое-какие соображения, хотя и опиравшиеся на догадку что местоположение ядра будет влиять на скорость регенерации. Возможно буквально если оно источник энергии, возможно его противник просто будет инстинктивно торопиться с заращиванием повреждений близко к уязвимым регионам.



- Благодарю, но я пока что оцениваю свои шансы более оптимистично! - скорее увлеченно-весело чем надменно-самоуверенно хохотнул в общем-то вполне наслаждающееся интересным сражением Вдохновляющий. - Рад видеть что я ошибался подозревая что вашу материальность целиком обеспечивает сила Аспекта и вместо этого мне противостоят впечатляющие человеческие достижения! Жаль что вы обратились к своему дяде только сейчас.

– Проходить через стены конечно забавно, но быстро надоедает. – Лишь пожали украшенными наплечниками из шевелящихся лоз плечами в ответ. – Пришлось брать вопрос в свои руки.

Битва закипела вновь, и не повестись на провокацию противника, явно преувеличивающего свою неуязвимость пожалуй, оказалось правильным решением? В конце концов, пусть тот и мог заращивать «чистые» раны нанесенные пустотными клинками, но где гарантия того, что какие-то другие вообще были бы столь же эффективны в том, чтобы их наносить. Все же, эта его черная древесина выглядела как довольно таки прочный материал и скорее всего неплохо сопротивляющийся банальным попыткам его сжечь, например. Раз уж такая тактика не помогла в свое время Энесу, рассчитывать на «обычное» пламя, пожалуй, было бы слишком уж оптимистично?

С другой стороны, держа в голове то, что у всех есть слабые места, которые они скрывают, а обучаясь у Виктора его племянник, наверняка, немало почерпнул из подхода безумного химеролога, задачка найти критическую точку оказалась, пусть и не элементарной, но не такой уж и сложной. Для того, чтобы увериться в собственных выводах, достаточно было двух косвенных суждений. Во первых, как превосходящему в мастерстве фехтовальщику определить даже не то, как быстро заращиваются те или иные раны, а какие места противник инстинктивно защищает яростнее чем другие. Во вторых же, вспомнить о том, что у безумия есть свои правила. И даже если спрятать свой центр силы где-нибудь в копчике или лодыжке оправдано с точки зрения хитрого хода, вряд ли это сработает с тем, кто так зависит от силы используемых образов.

Химеры Виктора, свято верившего в превосходство чистого разума, как бы ни забавно это звучало в контексте мага безумия, над чем либо еще, содержали в себе две неравномерные части – «голова» как сосредоточие оного и не слишком обязательное «все остальное». Уотан потерять голову во всех смыслах этого слова определено не боялся. И даже когда атаки в нее начали становиться жестче, пусть и не подставлял ее специально, но угрозы не боялся, то и дело норовя превратить все в испытание храбрости с перспективой пойти на размен. Впрочем, это само по себе подсказывало о том, где стоило искать его «управляющий центр».

Сердце. Буйный источник эмоций, питающих Черный Лес Гнева и скорее всего, та самая щель, через которую в мир вокруг протекает позволяющая существовать ему здесь и сейчас сила. Говорят, если вынести его ценную напитанную манной древесину за пределы заповедного леса, та лишь растает в руках, к вящему отчаянию и ярости вора. Но исчезает ли она, или просто превращается обратно в то, чем была изначально? Хороший вопрос, пусть и не такой уж важный в данной ситуации, учитывая, что сам себе «передвижной заповедник» Уотан явно легко накрывал зоной со своими правилами всю арену.

Итак, сердце? Защищенное доспехом и ребрами, и самой мудрой природой расположенное так, чтобы его легко было защищать, а до него напротив, не так то просто добраться. Впрочем, и люди веками оттачивавшие ремесло уничтожения друг друга не сидели сложа руки, изобретая походящие колющие удары, а доспех и ребра мало что значат для пространственного клинка. Астории с ее рапирой здесь, конечно, было бы сподручнее. Но и Бенедикт, если отмахнуться от опасности быть пойманным хищными черными лозами, «очищение» которых лишь превратит аркан в жесткие оковы, наверняка способен прорваться на дистанцию достаточную для одного мощного уверенного удара.

Уверенного, мощного и смертельного. Пробить сердце короля-на-час и от души, сколько сможет, влив в него очищения, точечно задавить, а может быть и разрушить ядро конструкта. Вполне осуществимо, надежно и абсолютно летально для противника. Причем, только если проделать все достаточно неожиданно. Да и сработает, вероятно, лишь один раз. Ибо поняв, что его раскусили, гениальный в причинении магического насилия Мятежный, наверняка, перестанет играть в «поддавки». Не сложно догадаться, что оказавшись в тяжелой ситуации, зачерпнуть силы у «покровителя» и превратиться в гиганта, до сердца которого короткий меч принца просто не достанет, или превратить арену в смертоносные заросли ему труда не составит?

И увы, в отличии от принцессы Дрожащей, этот во всех отношениях достойный противник, похоже не тот, кого можно победить не убивая? И, похоже, ему все же не дано пройти путь к короне, ни разу не умыв рук в родственной крови? Если, конечно, так можно сказать о том, кто уже давно не состоит из плоти и крови, да и фактически уже умирал однажды. Впрочем, прятаться за подобными отговорками, разве не лицемерие ли? Убийство есть убийство, и как бы не отличались обстоятельства в тысяче важных мелочей, разве поступить так все еще будет сродни осуждаемому им поступку Неистовой. Воспользоваться моментом и уничтожить соперника до того, как он станет слишком опасным. Но позволяет ли то, что стоит на кону быть переборчивым?

Не смотря на то что темп сражения пока что не достигал той интенсивности с которой происходило не слишком изящное кромсание рук одной очень упрямой принцессы, мысли Бенедикта мелькали все более стремительно. И среди них само собой доминировало довольство собственной правотой. Да некоторые догадки оказались ошибочными, однако в целом, парадоксально подписываемый горячим энтузиазмом, хладнокровный анализ природы противника был ключом к победе. Не говоря о непоколебимом чувстве собственного достоинства не дававшем отказаться от клинков заряженных самой любимой, благодаря изящной точности и сродству с могуществом «Очищения», стихии.

Уникальное наследство, гениальность, целеустремленность в саморазвитии, все это несомненно было необходимо для Победы, которой вполне мог достигнуть племянник если подразумевать что он на самом деле к ней стремится. Однако все это в конце-концов проигрывало другой уникальности и целеустремленности, компенсирующей сосредоточенность на Величайшим из Искусств, опытом и связями. Подобно тому как пылающий идеализм должна контролировать и фокусировать для максимально эффективности рациональность. Сочетания характеризующие по-настоящему Достойного Проявителя что вот-вот продемонстрирует собственное Превосходство развеяв одного упрямого призрака, который наверняка в любом случае погибнет потеряв свой Аспект.

Да, это было убийство. Убийство собственного племянника, гениального мага, на самом деле иронично бывшего образцом того о чем говорил сам Вдохновляющий рассуждая о разумном контроле Наследия каким являлись Аспекты. Убийство ради Великой Цели, Великого Будущего для Великого Королевства. Убийство родни от которого Бенедикт в любом случае не отказывался целиком и принципиально, признавая что могут возникнуть ситуации где оно неизбежно. Опять же в случае сражения с потерявшим человечность противником и когда альтернативная кандидатура на трон категорически недопустима.

Вот только как он переодически говорил сам, озвучивая собственные мысли, Испытание было лишь началом, первым шагом на долгом пути. После завершения Гонки жизнь продолжится, вчерашние союзники могут вполне продолжить быть уже сегодняшним и завтрашними, а враги… Сможет ли он сам смотреть в глаза Виктору если убьет его племянника? И что важнее, сможет ли он уважать самого себя, единожды переступив через собственные принципы благородства не только оборвав существование того кого он сам про себя называл Сокровищем Королевства, но и повергнув сражающегося не в полную силу противника подлой жестокостью? Достоин ли идущий на Такие компромиссы человек стать Королем? Нет, Нет и Нет.

Однако не смотря на всю решимость упрямо держаться за собственный идеализм, Бенедикт уже не мог взять и сдаться просто так. Гордость, верная спутница направлявшая и наделявшая силами двигается вперед, категорически этого не позволяла. Риск? Пха! Он может и сделает это, продемонстрирует собственное Превосходство и останется невредимым! Конец Финального Поединка, пускать победить в нем уже не выйдет, должен быть блистательным триумфом, а не унылым опусканием рук!

Стремительное наступление, в первые свои мгновения, вызывающие у атакуемого лишь довольную усмешку, не удивительно, ведь он, должно быть полагает, что «птичка» летит прямиком в «расставленные сети», захлестывающие ноги и плечи плети словно взорвавшегося ими «доспеха» Мятежного, отдающийся толчком в ладони удар, пронзающий сердце и долгий миг расширенных в пугающем осознании зрачков, напротив. Едва заметная для зрителей, но наверняка, продлившаяся целую вечность для того, кто ожидал, как вот-вот хлынет, стирая собой зачарование пустоты по клинку ее близкая родственница, превращая могучее сердце черного леса в кусок бесполезной мертвой древесины.

Отступить обратно уже не удалось. Пожалуй, сломать иссохшие ветви грубой силой было бы вполне возможно, будь на это больше времени, значительно больше времени, но сейчас они более чем в достаточной мере справились с тем, чтобы задержать попавшего в ловушку из них на пару мгновений, за которые подавшийся вперед, насадившись на клинок по самую рукоять, Уотан попросту схватил Бенедикта за не защищенное доспехом горло. И почему-то сомнений в том, что последним отчаянным движением тому вдосталь хватит силы, чтобы раздробить гортань, а то и оторвать ему голову у Вдохновенного не возникало.



– Что ж… – Разрушил повисшую тишину юный не совсем человек, который утверждал, что никогда не хотел быть королем. – …полагаю это ничья? На сегодня.

- Полагаю что да. - согласился, не смотря на бешено стучащее сердце, сохранивший более-менее невозмутимый вид Бенедикт, практически сразу же отмахнувшийся от мимолетного наваждения. - К тому же поединок, по моему нескромному мнению, вышел вполне достойным.

Иллюзорное могущество Безумия до последнего оставалось верным своим попыткам внушить свою силу. Даже если бы в отмирающей руке остались силы двигаться, она бы в худшем случае нанесла бы опасную, но разумеется не смертельную для укрепленного магией тела, травму. Впрочем поводов возмущаться не было в любом случае, так Вдохновляющий был уверен что его юный противник вполне может проявить упрямство, будучи готов без особых сожалений сдаться сразу после наглядной демонстрации что он волне обладает достаточной силой что бы занять трон.

Хотелось еще что-то добавить, возможно объяснив свои мотивы или отметить благородство противника что тоже похоже сражался не злоупотребляя силой Аспекта, может быть пообещав помочь ему со всякими бюрократическими проблемами относительно его статуса, если этим еще не занялся Виктор. Однако похоже это как раз был тот случай когда лучше с достоинством промолчать. Тем более сам племянник позиционировал себя как предпочитающего говорить делами.