Солнце Вессалии | ходы игроков | 1 -- Мечи на продажу

1 – Живым или мёртвым

Мессер выигрывает. Кривая усмешка озаряет сосредоточенное лицо, когда он подаётся вперёд и лениво передвигает коня вдоль потертых чёрно-белых квадратов походной доски. Сделав ход, откидывается назад, вальяжно скрещивая на груди руки. Лейтенант с показной беспечностью смотрит в сторону, на сноровисто разворачивающих вокруг походный лагерь наёмников, но Эберту привычно различает за внешней невозмутимостью торжество. Он всегда выигрывает, Дитрих Мессер – шахматы придумали в треклятом альянсе, и капитану кажется, что он ни разу так и не приблизился к победе за весь год, что миновал с того дня, как лейтенант раздобыл в Эредине первую доску.

– Много лет назад я бежал из Объединённого Королевства в Вессалию четырнадцатилетним юнцом, – за все эти годы Дитрих так и не смог избавиться от третогорского акцента, твердые гласные которого, кажется, заживо кромсали мелодичную вессалийскую речь.
Или, скорее, не захотел избавляться.
– Наслушался россказней одного старого путешественника – о золотых пляжах, прекрасных кораблях, роскоши и стране, в которой есть место и для богатых, и бедных. Я задал ему все существующие вопросы, кроме самого главного. Если в этой Вессалии всё так прекрасно, то какого чёрта ты, старый хрен, забыл тогда здесь?

Дитрих сухо смеётся. Прохладный ветер треплет его русые волосы, подбородок и щёки скрыты под тёмным слоем многодневной щетины. Поза наёмника свидетельствует об абсолютной расслабленности, в то время как стреляющие из стороны в сторону внимательные серые глаза однозначно говорят капитану – лейтенант ни на мгновение не выпускает подчинённых из виду. Солнце в зените, отрывистые окрики сержантов координируют процесс организации небольшого походного лагеря на окраине леса – леса, в котором, по слухам, и скрывается Моррис Мендез.

Шахматная доска размещена на небольшом табурете, установленном между выступившими в роли командирских скамеек поваленными стволами деревьев. Эберту пристально всматривается в расположение фигур и свободных квадратов, постепенно осознавая, что, вне зависимости от следующего хода, уже проиграл.

– И вот мы здесь, король мёртв, а Сорренто и Морро готовы вцепиться друг другу в глотки, – Мессер бросает на капитана быстрый вопросительный взгляд, гадая, принял ли тот окончательное решение.

Насколько известно Эберту, силы герцогов почти что равны – оба борются за каждое копьё и нещадно транжирят золото, и очень многое зависит от того, на чью сторону встанут близнецы Меркатто с шестью сотнями «рассветных мечей» под их руководством.

Часовые у кромки леса предостерегающе вскидывают взведённые арбалеты, но почти сразу опускают их, узнав визитёра. Изабелла Корсо с характерной грацией выскальзывает из леса – в высоких замшевых сапогах почти до колена, обтягивающих тёмных брюках и простой белой рубашке, с неизменной парой-тройкой расстёгнутых верхних пуговиц, она бы могла сойти за девочку из трактира, если бы не ножны с абордажной саблей на левом бедре, и набор метательных ножей в портупее на правом. Она приближается с хорошо знакомой хищной улыбкой – медно-рыжие волосы падают на плечи непослушными волнами, насмешливые карие глаза полыхают на усыпанном веснушками заострённом лице. Когда-то Эберту показалось странным, что худощавая невысокая девочка способна командовать сворой бородатых вояк, но это было ещё до того, как ему выпала возможность познакомиться с нравом Изабеллы поближе.

– Жирный трактирщик не соврал, – звонко выкрикивает она, приближаясь. – Мы нашли его, Мендез разбил лагерь в лесу, на обочине старой дороги.

Изабелла подходит, стрельнув глазами в сторону Мессера, осматривает шахматную доску безразличным скучающим взглядом.
– Мы нашли его, босс, – повторяет, продемонстрировав на секунду ровные ряды белых зубов. – Мои люди окружили их лагерь и не спускают глаз, но, кажется, старик подустал и сегодня никуда уже не поедет. Бедолага с большей частью людей знатно налёг на ром, выставил всего двух часовых, совсем зелёных.

Она презрительно фыркает.

– Подумать только, мясник из Версаля – несколько лет назад под началом Мендеза ходило три сотни. Теперь с ним восемь человек, и лишь половина выглядит так, как будто умеет держать оружие. А ведь меня чуть не завербовали в его роту когда-то…

– Их всего девять? – переспрашивает Дитрих слегка недоверчиво.

Изабелла быстро кивает. Она смотрит на Эберту, на остром личике предвкушение.
– Живым или мёртвым, так, босс? – она всегда называет его исключительно «боссом», и, кажется, вполне осознанно делает это с особенной, насмешливо-кокетливой интонацией. – Какие будут распоряжения?

Оторвав сосредоточенный взгляд от доски, Эберту настойчиво смотрит в лицо Дитриха. Проиграл. Опять. Под тихий стон своего полководца, черный король склоняется перед неумолимым натиском вражеской армии. Такова суть. Два войска, два предводителя. Лучший тактик становится победителем. Очередная монета - двадцать седьмая по счету - отправляется в краткий полет, чтобы тут же сгинуть в крепкой ладони лейтенанта. Уговор есть уговор.

- Рано или поздно я тебя одолею, Ди, вот увидишь. И ты вернешь мне все в тройном размере. - Самоуверенная улыбка Дитриха выражает его мнение лучше любых слов. - Впрочем, я готов простить тебе долг, если ты расскажешь мне то, что я хочу знать. По десять золотых за вопрос. Уверен, ты помнишь.

Судя по тому как слетела с лица его довольная ухмылка, Дитрих помнил. Кроме тактики еще существовала стратегия, а лейтенант слишком хорошо знал своего командира, чтобы отмахнуться от его слов. Наглая улыбка, впрочем, почти тут же вернулась на место. Надо отдать должное, Мессер умел держать себя в руках.

- Сначала тебе надо выиграть, - фыркнул лейтенант. - Желательно до того, как я умру от старости.

Старость. Ха. Смерть от старости была для профессиональных наемников явлением куда более редким, чем, скажем, смерть от удара клинком, или от стрелы, по оперение ушедшей в живот, или даже от перерезанного в собственной постели горла. Для таких как Эберту смерть от старости - это смерть в роскоши, от чрезмерных возлияний или неистовой любви. С момента основания компании, кондотьер был крайне осторожен в подборе контрактов. Минимум риска, максимум отдачи и боевого опыта. Именно это, пожалуй, снискало ему благосклонность простых солдат, бывших под его началом. Это и то, что капитан, будучи выходцем из крестьянской семьи, держался с ними на равных. Многих он знал по именам, а с семьями тех, кто был с ним давно, даже сиживал за одним столом и вкушал нехитрую пищу. Возможно именно поэтому капитан "Ветра Вессалии" до сих пор не сделал свой выбор.

Эберту колебался. Силы герцогов были почти равны, а значит кровавой бани не избежать, чью бы сторону он ни занял. Но и отступить сейчас означало упустить шанс, который выпадает раз в жизни, да и то далеко не каждому. Капитан "Ветра" был уверен: в этой войне нейтральных сторон не будет. Куш слишком велик. И время сделать выбор почти пришло. Почти. Прямо сейчас следовало сосредоточиться на старом Мендезе.

Мясник из Версаля. Надо признать, что старый козел заслужил свое прозвище сполна. Даже спустя столько лет, преследуемый и практически разбитый, он наводил ужас на простых людей. Достаточно вспомнить упомянутого Изабеллой жирного трактирщика с бегающими глазками и трясущимися руками. Капитан потратил добрых двадцать минут и небольшой мешочек с монетами, прежде чем смог убедить харчевника выложить все, что тот помнил о проехавшем мимо кондотьере.

- Бэлла, - взгляд Эберту не без наслаждения скользит по ее ладной фигуре, пока, наконец, не замирает на портупее с метательными ножами, - насколько близко вы с Минго можете подобраться к часовым? Скажем, на расстояние броска. Реально?

– Предпочитаю расстояние точного выстрела, – Корсо блеснула своей игривой улыбкой. – Будет сделано, босс.

Развернувшись на каблуках, она вновь энергично направляется к лесу, сверкнув на прощание переливающимися в лучах вессалийского солнца огненно-рыжими волосами. Мессер и Эберту встают, первый сразу переходит к распоряжениям. Не приходится сомневаться – большая часть людей продолжит заниматься обустройством походного лагеря, Дитрих не имеет привычки сверх необходимого транжирить драгоценные людские ресурсы.

Сам капитан шагает следом за Изабеллой. Привычно пробирается сквозь подлесок, ощетинившиеся голые ветви которого уже начинает окрашивать первая зелень. Вдохнув полной грудью чистый весенний воздух, Эберту не может не задумываться о том, насколько отдалённой и призрачной выглядит отсюда готовая захлестнуть Вессалию кровавая распря. Сорренто и Морро вербуют наёмников, беженцы стекаются из окрестных деревень в города, но здесь, в лесу посреди никому пока не нужной ничейной земли, жизнь, кажется, продолжается своим невозмутимым размеренным чередом.

Корсо бесшумно скользит впереди – ни единый предательский треск сухой ветки не раскрывает продвижение лейтенанта. Совсем скоро она останавливается – приблизившись, лейтенант тоже различает один из дозоров. Трое наёмников надёжно укрыты от посторонних взглядов в неглубоком овраге – вооружённый надёжным армейским арбалетом капрал хриплым шёпотом докладывает диспозицию сил Изабелле.

Спустившись в овраг, Эберту опускается на корточки рядом.
– Капитан, – в голосе бородатого капрала сквозит уважение.
Хмурое лицо вызывает смутные ассоциации в памяти – из манипулы Корсо, хороший солдат, в прошлом ветеран королевского полка. Несколько лет в роте успели сделать из него неплохого наёмника, зарекомендовавшего себя в парочке предприятий.

– Мы окружили лагерь со всех сторон, – докладывает сухо и лаконично. – Стрелки ждут команды на позициях и готовы поддержать при необходимости. Двое часовых, ещё шестеро пьют так, как будто для них это последняя пьянка в жизни.

Изабелла снова демонстрирует белые зубы в своей мимолётной хищной улыбке. Словно не сомневается, что это действительно последняя пьянка для каждого головореза в лагере Мендеза.

– Займусь часовыми, босс, – она грациозно вспархивает с места и растворяется в густо обступившем низину подлеске.

Брошенный через плечо взгляд подтверждает приближение людей Мессера – дюжина выделенных в качестве капитанского авангарда наёмников почти нагнала Эберту. Всегда приятно наблюдать, как рота действует подобно отменно смазанному военному механизму, которым и должна, по своей сути, являться.

Кивнув солдатам, капитан тоже выбирается из оврага. Бородатый капрал безмолвно провожает их к кромке леса сквозь растянутую цепочку дозоров. Авангард укрывается за замшелыми стволами придорожных деревьев – осторожно выглянув из-за толстого дуба, капитан получает возможность собственными глазами увидеть лагерь Мендеза.

Костер разбит посреди небольшой поляны на обочине наполовину заросшей старой дороги. Шесть человек вольготно развалились на пнях и ящиках вокруг пляшущего огня, переговариваются в полный голос и время от времени разражаются приступами жизнерадостного неуместного хохота. Несколько бутылей свободно циркулируют по рукам, и каждый участник пиршества без стеснения вносит свой вклад в истребление рома. Две крытых повозки стоят углом, формируя преграду между головорезами и подступающим почти вплотную к лагерю лесом. Несколько стреноженных лошадей безмятежно щиплют редкую травку неподалёку в сени деревьев.

Приглядевшись, Эберту замечает и первого часового – совсем молодой парнишка, со скучающим видом привалившийся к древесному стволу в отдалении. Часовой того печально знаменитого типа, который, действительно заметив что-либо подозрительное, сперва не поверит. После – засомневается, стоит ли поднимать тревогу, чтобы не остаться потом в дураках. Часовой того печального типа, который предоставляет хрупкую иллюзию безопасности, ещё более губительную для лагеря, чем осознанное отсутствие часового.

Бородатое лицо притаившегося за соседним древесным стволом капрала кривит ухмылка жадного предвкушения. Лучшая работа с точки зрения наёмника – непыльное дело, за которое к тому же хорошо платят.

Эберту видит, как в лесу по ту сторону дороги мелькают огненный волосы Изабеллы. Секундой позже она сама показывается из кустов в нескольких десятках шагов от беспечно смотрящего в другую сторону часового. Корсо опускается на колено и поднимает взведённый арбалет – свою навороченную игрушку из красного дерева, которую она почему-то именует не иначе как «герцогиней». Отменное оружие, явно изготовленное мастером своего дела и на заказ.

По счастливой случайности, холодный щелчок затвора тонет в очередном взрыве оглушительного хохота у костра. Болт пробивает висок дозорного и с тихим стуком вонзается в дерево, буквально пригвоздив голову бандита к стволу. Выпустив лук, тот, не издав ни звука, обвисает безжизненной куклой. С такого расстояния капитан не видит лица Изабеллы, но может поклясться, что она улыбается. Корсо сноровисто взводит арбалет снова и, взмахнув рукой, вместе с несколькими наёмниками в полный рост выходит из леса. Из-за края левой повозки показывается Минго, небрежно вытирая о засаленную штанину окровавленный нож.

Значит, пора. Подавая пример своим людям, Эберту первым выскальзывает из кустов на дорогу. Бандиты у костра умудряются по-прежнему не видеть ничего подозрительного, проявляя поразительную беспечность. Капитан преодолевает уже почти треть пути в тот момент, когда один из них, поперхнувшись ромом, с округлившимися глазами указывает на него. Их оружие валяется рядом – топоры и мечи, небрежно разбросанные вокруг.

– Да чего тебе надо, – рычит один, предположительно сам Мендез.
Неохотно оборачивается, вперив в людей Эберту бессмысленный пьяный взгляд.

– Эй, Мясник, – звонко выкрикивает Изабелла со смехом.

«Герцогиня» с показательной небрежностью смотрит вниз, но капитан знает, насколько просто из этого положения перейти к прицельному выстрелу.