Бирюзовая Ночь [первая часть] | Партия

Саид отличается разумеется восточным характером - он в меру щедр, в меру рад каждому встречному и соблюдает традиции восточного гостеприимства, совмещенные в тоже время с известными ограничениями, накладываемые Учением Пустыни. Впрочем он не свят, да и не надеется таковым стать - все грешны, но умение искупить грехи сильно ценится. В меру смел, и на рожон готов пойти, если увидит в рожне какие-то свои принципы и задачи, которые не хотел бы видеть нарушенными. Или если он просто нужен в этом отдельно взятом рожне. И так же будучи щедрым и дружелюбном к гостю, он может быть к нему непреклонен и агрессивен если тот не понимает предупреждений и правил поведения.

Будучи Мусафиром, он исповедует Учение Пустыни в доктрине Путника, что велит вечно странствовать по миру, применяя свои умения и навыки в различных поселках, городах и местах, где может пригодится его помощь. Когда Мусафир перестает быть нужен в определенном месте, он должен покинуть его дабы проследовать куда-то еще, где уже нужен. Мусафир не имеет права оставаться в поселении более двух недель к ряду, если в нет личной нужды в нем более этого срока, или же если Мусафир не болен и ему не оказывают лечение, что бы он смог продолжить свой путь. Единственное место где дозволяется быть Саиду дольше, чем две недели, это Ватан Асли, "дом названный", где Мусафир может отдыхать и готовится к новым странствиям. Только сам Мусафир способен решить что ему пора в путь, потому что никого кроме Творца нет Мусафиром нет, и ни один из пророков или имамов не может указать ему когда вернуться на путь - только внутреннее ощущение, что есть сила и готовность, и что он где-то нужен. Сила, Готовность и Надобность, три камня которые ведут Мусафиров по жизни.

Саид в целом является образцовым Мусафиром, потому что в его Трех Качествах сильны все три, но даже более сильна Надобность. Надобность окружена множеством тайн, её называют и судьбой и роком, но связывает она напрямую Мусафира и Страждущих, к которым он идет. Без Страждущих нет Мусафира, и в неком роде именно Страждующие есть причина жизни Саида. Уйдя однажды из дома по зову сердца, он со временем понял что это и есть путь, которому следует он и поныне. Как и все свои собратья по цеху, он не ищет признания, наград и почестей - для него важно иметь возможность делать свое дело и изменять мир, судьбы и события, как того велит его сердце и возможности. Хотя не откажется от радушного гостеприимства, мягкой постели и сумки с продуктами, собранной к его отбытию в новую дорогу.

Хотя некоторые "коллеги" критиковали его готовность отходить от правил. Это была больная тема в таком обществе свободных странников, поскольку одни говорили что только строгие законы и правила помогают им не сбиться с пути, а другие наоборот говорили что их свобода основа ремесла и только разумно трактуя правила жизни Мусафира можно исполнять свой долг до конца, а не прикрываться правилами. Саид собственно относил себя ко второй группе, хотя и умеренно.

Главной его личной проблемой всегда было умение и надобность отделять понимание того что Нужно от того что от него Хотят. Прибытие Мусафира куда-либо всегда было событием для жителей, и оно по сути расставляло на свои места зачем он сюда попал, поскольку понимать это в их природе. Но этого часто не понимали сами люди, начиная просить прибывшего странника обо всем подряд, считая что это их реальная Нужда и именно из-за неё он прибыл. Некоторые из его собратьев и сестер пытались помочь всем и вся, а другие жестко отсекали всякие попытки втянуть себя во что-то кроме цели прибытия. Сам Саид как правило пытается исполнить сугубо то зачем он пришел, оценивая остальные просьбы исходя из реальной надобности. Пусть надобность "судьбоносную" она может и не представлять.

Родившись далеко на юге в городке Саиран, средним сыном посредине линии наследования и управления, Саиду повезло. Во первых он рос в богатом торговом клане, который мог позволить себе очень многое. Отец и мать, традиционно прибегая к практике "чем больше детей занято разным, тем лучше для семьи", мальчику определили уклон на религиозное воспитание, отдав с младых ногтей в местное Медресе, где благодаря связям и пожертвованиям ему точно была обеспечена хорошая судьба и обучение. Во вторых он рос в семье с древней историей, что во многом определило его любовь к игре в солдатиков и походы. В древности род Аб'Альми был родом воителей, и в их предках даже числился известный своими сражениями за веру Салах Ад-Дин, ныне пребывающий в вечном сне в родовой крипте. Поэтому Саид с детства знал множество историй, любил эти истории и любил их воспроизводить. Часто он уходил в пустыню, смотреть на закаты и рассветы, а как только достиг возраста допустимого, начал странствовать с отцом в караванах в другие города и веси. В третьих, нахождение и не в первых наследниках, и не в самых юных сестрах на выданье, позволяло ему вольнее распоряжаться своей судьбой, чем остальным. Пока от первенцев требовали учиться исконно семейному, а младшие сестры готовились на выданье для славы рода, Саид несколько "выпал" из пелены обязанностей и требований, спокойно уделяя время понравившемуся ему обучению в Медресе, где вскоре должен был выбрать свою "доктрину".

Незанятый делами семьи, Саид все чаще уходил в обучение, однажды даже сбежав из дома с одним странствующим Мусафиром, что шел мимо Саирана в другое поселение. В дальнейшем он говорил, что почувствовал себя нужным этому мужчине, что семьей было воспринято скептически, но в тоже время с пониманием - не то что бы они не хотели вырастить из него местного влиятельного священника, но раз уж так случилось, то пусть перебесится. Однако чем дальше тот учился и смотрел как приходят и уходят Мусафиры, не обременённые бедами и постоянными делами, тем больше думал о той же участи. Торговые дела, политика, все это было ему чуждым, особенно глядя на то сколько и что требовали от старших братьев. Ключевым поворотом в его жизни стал случай, когда на их родовое гнездо было совершено нападение. Упрятанный старшими вместе с матерью и сестрами в родовую крипту, Саид был оставлен на поруки судьбы и надежды, что отец с солдатами смогут перебить нападавших. К их горю, нападавшие были хитры и знали о спрятанных - и когда двери в крипту уже начали ломать, а мать с сестрами готовится уйти при помощи яда, Саид с воистину спокойным лицом высказал свое мнение, что раз уж они прячутся в последнем доме своего Предка, то он должно быть сможет им помочь, и... он помог. Вставший со своего ложа, Салах Ад'Дин перебил нападавших единолично, после вновь вернувшись на каменное ложе в вечный сон.

Мазхаб, или "Особое Мнение" - трактовка события или явления, мнение и установка факта бытия в окружении, как говорится в Учении Пустыни, которую единолично говорит имам и которая становится единственно верной. Именно на Мазхабе строилась возможность творить мелкие чудеса или немного изменить реальность, чем имамы активно пользовались. Сила Мазхаба всегда зависела от внутреннего убеждения в верности своих действий самого верующего, поэтому силой Мазхаба традиционно измерялась сила веры. Самыми сильными, и одновременно самыми редкими, считались именно Мусафиры Мазхаба, добровольно уходящие в вечное странствие люди, приходящие туда где они нужны что бы помочь с бедой. Именно их Особое Мнение считалось самым редким и сильным, поскольку только самый верующий мог уйти от всего в вечный путь и знать где он нужен, что бы помочь в каком-либо событии, происшествии или же просто обычном человеческом горе. Именно "Мазхаб" совершил Саид, утвердив что их предок защитит дом от нападения, и Мазхаб его оказался силен достаточно, что бы продиктовать реальность. Воодушевленная таким святым явлением семья уже воспряла духом, что вот он, их звездный час в лице Саида, которого местные имамы без преувеличения назвали новой надеждой Саирана, когда юноша объявил что его тут более ничего не держит. Саиран хотя и был его Ватан Асли, но теперь потерял ощущение надобности здесь, его роль была сыграна. Возможно однажды он вновь ощутит что его дом стал Ватан Икамат, местом которое зовет. К счастью после инцидента у него появилось куда больше прав и свобод, да и оспорить появление столь редкого Мусафира Мазхаба никто бы не посмел, это шло против всех ученийи традиций. Пэтому, получив благословение Отца, местного Имама и прибившись к одному из проходивших мимо Мусафиру, Саид покинул родной город навсегда.

В дальнейшем стали считать, что именно Саид являлся крайне сильным представителем Мусафиров Мазхаба, легко чувствуя свою "Надобность". Их всех делили на Мусафиров Силы, Готовности и Необходимости, в зависимости от того какой аспект у них проявлялся сильнее. Мазхаб юноши оказался не случайным событием, и странствующий по Пустыне, он приходил туда где был нужен, и хотя далеко не всегда решал дело Особым Мнением, оно вновь и вновь его не подводило. Как и все остальные, он учился владению оружием, выживанию и красноречию, что бы быть готовым к опасностям, к долгим дорогам и бытию вежливым гостем. В возрасте двадцати пяти лет, Саид уже оказался известен достаточно, что бы Братство Мусафиров признало его полноценным и убежденным последователем Доктрины Путника. К его несчастью, или же счастью, будучи носителем сильного Мазхаба и чуства Надобности, однажды Саид ощутил странное - словно здесь он исполнил все, что должен был. Вернувшись домой, в свой Ватан Асли, он оставался там и месяц и два, пытаясь понять где же он теперь нужен. Родные с беспокойством наблюдали за ним, предлагая оставаться дома сколько нужно, ведь он имел на это полное право. Но однажды он опять ушел с каким-то караваном, теперь правда навсегда.

Говорят в течении целого года он ходил с одним и тем же караваном из города в город, нигде не используя Мазхаб, и нигде не оставаясь что бы помочь. Многие начали гадать, что один из самых известных Мусафиров потерял свой дар, пока Саид и не покинул свой караван. Как говорили сами караванщники, активно допрашиваемые всеми кем только можно, увидев на горизонте огромную песчаную бурю, пустой и потерянный взгляд Саида наполнился смыслом. Сойдя со своего верблюда, он тепло распрощался с попутчиками, пояснив что вновь ощутил что кому-то нужен. Взяв с собой запасы еды и воды на пару суток, и даже не взяв скакуна, он пешком ушел в песчаную бурю, и больше его никто никогда не видел. В ней он погиб, будучи уверенным лишь в одном - он нужен за порогом смерти. И как истинный Мусафир, он не смог отказать Страждущим, кем бы они не были.

Талант - Пустынный странник
Проведя десять лет в постоянных странствиях, Саид является опытным странником, который умеет и драться и не пропадать, и сыграть на музыкальном инструменте в момент привала и обсудить последние новости. Владение саблей, знание выбора пути, подбора снаряжения и особенностей жизни в дикой природе (особенно южной, где много пустынь, песка, камней, колючек и бурь) нормальны и обязательны для любого жителя востока, кто отказался от нахождения за крепкими стенами с зелеными пальмами и надежными колодцами.

Парадигма - Мусафир Мазхаба
Или же если проще "Странствующий Чудотворец", который избрал своей стезей вечный путь по различным городам и весям что бы находить тех кому он нужен и помогать. Два основных требования к такому роду деятельности это сочетание умения чувствовать где ты Нужен и умения вынести Особое Мнение - утверждение, которое способно изменить реальность. Утвердить источник в деревне, которая может вымереть без колодца, исцелить единственного в семье ребенка, вернув радость и надежду в дом. Осудить преступника, что защитился от правосудия и чести законами или властью. Впрочем, дело не всегда решается чудесами, иногда где-то не хватает именного одной сабли для победы, а где-то священника что бы отправить умершего в последний путь, поэтому путь Мусафира Мазхаба не зациклен только на попытках творить чудеса. Каждый Мусафир является своего рода "квинтэссенцией" следования своей судьбе и одновременно возможности менять чужие судьбы.

Артефакт - Очки Старого Ибрагима
Эти очки отдал ему его первый учитель, с которым Саид ушел из родного города в странствия. Они сделаны из слоновой кости, потускневшего за годы золота и синего стеклышка, благодаря чему можно не слепнуть на солнце. Такие очки обыденное дело любого странствующего через пустыни, но при этом их обыденность не умаляет важности - без них ты ослепнешь на ярком солнце, а потеряв зрение потеряешь возможность понимать куда идти. И хотя считается, что сильным Мусафирам даже зрение не нужно, за счет ощущения Надобности, расставаться с очками они не спешат.

Стихии - Воздух

Извращенная Благочестивость.

Это если в двух словах. И речь не о тех извращения, которые словно специи украшают собой порой слишком пресное блюдо отношений между полами. Точнее и об этом тоже, но дело, конечно, не в них а в том, что номинально обладая всем сомном восхваляемых качеств достойного монаха, Маэрлин-сама искажает их в себе так, что кроме как насмешкой это и не назовёшь. Не говоря и слова лжи, он большой мастак уклониться от ответа, а то и вывернуть правду наизнанку, подав её так, что в ней себя самой не сыщешь. Он, как и положено монаху, не копит богатств, но очень даже любит вкусно поесть и мягко поспать за чужой счёт, словно бы и слова никогда не слышал об аскетизме. А уж о том, как он использует доскональное знание священных текстов в своих наставлениях лучше и вовсе промолчать.

Есть, впрочем, очень важная черта, которую ну никак нельзя обойти вниманием, учитывая все эти его легендарные похождения. В постели или том, что её порой заменяет, со своими пусть недолго, но искренне возлюбленными соблазнитель в шафрановой рясе не терпит принуждения. За исключением разве что наигранного, которое необходимо тем, кто не может быть честен со своими чувствами, но и не спешит прервать представление прямым отказом. Но использовать обман, шантаж или тем более, прямое насилие в делах амурных не только претит самой его природе, но способно всколыхнуть в его душе достаточное возмущение, чтобы какой-нибудь горе-ловелас нет-нет, да узнавал на себе, почему этого милого седого старичка в былые времена нередко называли не иначе как «Пылающим Гневом Небесным».

Так же, можно отметить, что хотя достоверно известно, что магнетизм Блудливого Отшельника действует не только на девушек, женщин и дам, но и буквально на всех, кто вообще интересуется мужским полом, сам он этому факту никаким образом не рад. И придерживается на удивление консервативных взглядов в конкретном вопросе. Дескать, если бы он желал мужского общества, то пожалуй остался бы в монастыре. И даже в приобретя с годами менее соблазнительную для разных извращенцев внешность и одновременно жизненную мудрость немного более широких взглядов на то, что касается границ женственности и прочих неоднозначных ситуаций, как минимум, все ещё намерен относиться к постельным беседам, как настоящим сражениям любви. То есть, предпочитает пронзать в них собеседниц сам, но оставаться не пронзенным. А истории о том, как известному лжемонаху приходилось спасаться бегством от очередного жеманного мастера меча, влиятельного столичного политика или любвеобильной великанши с «запасной» дубиной, меж тем, заслуженно пополняют коллекцию забавных историй, которым не к столу рассказанными быть.

Как и многие удивительные истории, эта начинается довольно таки банально. С молодого паренька, который сменяв потертые обноски старших братьев на шафрановую рясу и потирая выбритую макушку после нескольких лет в монастыре отчетливо уяснил для себя: Путь Монаха, совершенно точно ему совсем не по душе. И если переписывать свитки в храмовой библиотеке еще куда ни шло и дает возможность почитать что-нибудь в свободное время, когда наставники ослабляют бдительность, то все остальное, это просто ужас. Условия жизни еще более аскетичные, чем у возделывающих мотыгами неподатливую землю предгорий крестьян, утомительные тренировки, суровая дисциплина и ни одной девушки на тысячу ли вокруг! И ради чего, ладно бы это были лишения которые предстояло претерпеть неофитам, но так ведь «заслуженные» монахи отличались только тем, что подвергали себя еще большей аскезе. Ну уж нет, так он растрачивать свой бесценный дар жизни не собирался.



А потому, ничуть не мучаясь угрызениями совести, в один воистину прекрасный день, он просто собрал в котомку заранее переписанные свитки, среди которых бриллиантами попадались упоминания об «омме» искусстве управления стихийными духами, куда как более заманчивом, чем умение разбивать каменные плиты натренированным лбом, перерисованные от руки карты и запас еды на несколько дней. А потом, прихватив парадную рясу и посох наставника удрал на свободу. Чтобы путешествовать куда глаза глядят, жить на подаяние, выдавая себя за настоящего, закончившего обучение монаха, научиться чему-нибудь новому, не связанному с утомительными тренировками до кровавых мозолей, побывать в каждой префектуре и одарить в них своим вниманием встреченные на пути прекрасные цветы. Кабы аббат монастыря мог знать какая именно легенда, бросающая тень подозрения на каждого бритого монаха с позванивающим посохом рождается в этот день, то всесто того, чтобы ждать, пока нерадивый ученик сам вернется уставшим, голодными и немного побитым первыми же встреченными на пути мздоимцами, кинулся бы вдогонку за мальчишкой, позабыв одеть гета. Но тут уж получилось так, как получилось.



Перечислять все подвиги и лиходейства Маэ, пожалуй, что запросто отсохнет язык. Но так уж получилось, что пройдоха фальшивый монах пришелся по вкусу многим даже среди тех, с кем и не встречался никогда, а истории его похождений с каждым разом обрастали все новыми подробностями. Впрочем, очень даже далеко не вся его слава была наносная выкрутившись из сотен щекотливых ситуаций, он со временем и осознал пользу «скучных» тренировок и отыскал другие пути стать сильнее, не сводящиеся тысяче отжиманий в час и молочению руками тяжелого полена. Вращающийся словно тростинка в умелых руках тяжелый посох вышиб немало дури из чужих голов и вырвал, ухватив декоративными кольцами далеко не один клинок из нетвердых ладоней. А нарисованные тонкими красивыми пальцами, с тем же усердием, с которым когда-то переписывались свитки и перерисовались карты для побега, печати Огня и Ветра он научился сочетать настолько умело, что мог как сжечь кошке усы, не опалив больше не единой шерстинки, так и снести целый замок объемным взрывом гремучего газа. Впрочем, как вы должно быть уже догадались, столь популярны у подвыпивших завсегдатаев идзакай и посетителей комедийных театров истории с его участием стали совсем не по этому.



Нажив бесчисленное, хотя бы потому, что считать их он никогда не пытался, количество детей и внуков Маэрлин, годы которого давали о себе знать, так и не забросил своего образа жизни. Но стал относиться к нему размеренней и спокойнее, нередко позволяя себе и осесть где-нибудь на несколько лет, прежде чем снова отправиться в путешествие а то и возвращаться на прошлое место достаточно часто, чтобы местные жители думали что их мудрый отшельник просто пропадает в пещере по нескольку лет занимаясь самосозерцательными медитациями над собственным пупком. Опять же, в таком большом на первый взгляд мире, постепенно становилось все меньше мест, где его не мог случайно опознать взгляд одной из дам его сердца, некоторые из которых жили на удивление долго и были столь же прекрасны как и в первый день их встречи, или их детей и внуков. Что учитывая, сколь многие их них хотели бы то ли пожать ему при встрече шею, то ли приковать за ногу дома заставляло продумывать маршруты с куда большим вниманием к деталям.



Настоящим спасением в этом плане, впрочем, стали новооткрытые Парящие Пирсы, сотканная из множества утесов и летающих островов пестрая молодая префектура, снова позволяющая насладиться манящим вкусом неизведанности и новых приключений. Впрочем, так уж сложилось, что на одном из них престарелого, но так и не исправившегося ложного монаха, афериста, вечного любовника и грозного посрамителя, разбойников, чудовищ и налоговых инспекторов ждала его судьба. Через несколько дней после того, как он, вопреки обычным привычкам, изрядно долго задержался на одном из островов, чтобы полюбоваться, как «становится на крыло» перенявшая от него тягу к скитаниями и приключениям и узнаваемую, пускай куда-то немного не туда перекосившуюся любвеобильность его дочка-внучка (одновременно, но это ей, пожалуй, знать совершенно не обязательно), прежде чем он успел в очередной раз бесследно исчезнуть, его неожиданно нашла фанатка.



Нуу… не то, чтобы эта краснокожая рогатая красавица была именно конкретно его фанаткой, но трудно не распушить хвост, когда кто-то заявляет, что путешествует в поисках легендарных воинов и ты один из них. Тем более, что для того, чтобы найти столь неуловимую личность красной карамельке, наверняка и правда пришлось на славу постараться. Разве можно было после такого отказать ей в беседе? Пусть даже для его бедных суставов сражение с полной жизненных сил и азарта Они было и сущим мучением, как бы он смог смотреть в глаза этому прекрасному цветку хиганбаны, не показав достойного сражения? Впрочем, если то, что кроме мощи та обладала и немалым мастерством, и ей даже почти не пришлось поддаваться в конце, когда Маэ устал и подвыдохся было вполне ожидаемо, то вот то, что она не станет ждать томного вечера и выпивки при свечах, потребовав своего по праву победительницы здесь и сейчас, оказалось уже пусть и приятным, но все же сюрпризом. И, похоже, немного слишком приятным для и без того измученного непростым боем изношенного сердца одной из самых неоднозначных легенд Восхода, в какой-то момент попросту не выдержавшего очередного пика наслаждения и остановившегося.

Впрочем, он бы солгал, если бы сказал, что о чем-то жалеет.

Полный рост (с хвостиком!)


Расслаблены и умиротворены


С косой-концентратором


Походный набор злых рожиков


Колечко Экзекутора

Злобно-манипулятивный. Завистливый и очень мстительный. Настоящая маньячка разочарованная в общей концепции "свободы воли", что искренне считает, окружающих недостаточно разумными/опытными/умными и вообще живыми, выделяя для себя только наиболее интересных "кукол". Жестокая. Отбитая и на всю голову съехавшая, сладострастная садистка, в прямом смысле "заводящаяся" от чужих страданий, и испытывающая от жестокости физическое удовольствие.

В глобальном плане, Алису интересует только сила и личные крайне эгоистичные интересы. Зачастую весьма извращённые и странные для любого нормального разумного.

Впрочем, у девушки также имеется несколько слабостей, по типу любви к хорошему вину и миленьким вещам которые она может отобрать себе и медленно переломать на свой вкус. Желание развращать, доминировать и испытывать абсолютно извращённую привязанность,(более похожую на любовь к игрушкам), кажется слишком плотно въелось в характер и нормально общаться с абсолютной садисткой сможет только абсолютный мазохист. Закоренелый ПТРС, наложенный на огромное количество отклонений и искажений полученных за столетия войны делает своё дело и Алису нельзя считать нормальной. Впрочем. Возможно она наслаждается всем этим?

ссылка

Алиса Нокс в восторге. Она с упоением наряжается в парадный, синий атлас и кружева, чувствует как заполняются колдовским дымом и блекнут её глаза, постепенно растворяясь во тьме... Бьётся от возбуждения черный кошачий хвост. Всё же, она всегда любила кошек и была такой же беспощадной, как эти существа на охоте...

Она с удовольствием смотри на огромную косу, переполняемую затопившей мир силой. Ёё старый, любимый концентратор теперь, намного опаснее. С такой косой можно легко крушить чужие судьбы и мечты. Терзать, кромсать, мучить, обрубать все пути к спасению... Поступать так же, как поступили с ней. Или даже более жестоко.

Алиса Нокс рычит и хохочет. Ее истеричный и торжествующий хохот разносится во все уголки опустошённого и умирающего мира. Она и не знала, что может чувствовать себя так легко и свободно. Теперь никому ничего не должна. Теперь она сама будет играть с чужими судьбами, разбивая их на мелкие кусочки. Теперь она никого не пощадит, как когда-то не пощадили ее.

Умирающей Ведьме не нужны Театры и Иллюзии. Она что угодно сможет исковеркать и превратить в сцену для развлечения.

И в следующей жизни, она будет играть пока не надоест...

.....

Люди слабы. Но в слабости своей, они способны на любые мерзости и никакие меры не способны их остановить. Однако иногда, судьба выворачивается совершенно невиданной гранью и только обстоятельства остаются нетленны. Возможно эта история могла начинаться по другому. Возможно она могла быть лучше. Чище. Добрее. Светлее. Стать сказкой, где герой всегда побеждает наступившую тьму и все остаются счастливы во время финала.

Однако у мира другие планы и уникальное совпадение обрекает очередную невинную душу на пучину страданий, безумия и развращения не оставившего ничего "светлого" в кровоточащей, чёрной душе. Рождённый страдать никогда не будет счастлив, это аксиома известная всем обитателям мира под названием Орт. Мира, где сама суть пропитана болью, а обитатели проживают свои ничтожные жизни в ненависти и жесточайшем давлении со стороны мира, общества, самих себя. Мир, где за лживыми улыбками скрываются отвратительные химеры, а безумные колдуны открыто практикуют свои жестокие опыты, выращивая себе подобных словно скот, чтобы отобрать лучшие образцы для опытов и пополнения рядов.

Вероятно Алисе просто не повезло. Родится рабом. Обычным человеком. Да хоть животным, было бы во много раз лучше. Однако ей не повезло. И появившаяся на свет девочка оказалась на месте расходного материала, что применялся в опытах по выведению очередного "сверхмага". Чудовищная магическая сила и слишком удачные результаты сыграли с синеволосой злую шутку, обрекая её дальнейшее существование на сущий ад. Бесчеловечные опыты. Жёстокая учёба. Ментальная магия раз за разом перекраивающая личность и бесконечная война на выживание с "перезапуском", после смерти, сделавшая Алису такой какая она есть...

Маги Орта, те ещё затейники. И каким-то образом... Смогли сломать время. Вернее нашли способ менять направления потока, закольцовывая то, но сути это не меняло. Временные петли для обучения. Временные петли для производств. Временные петли для всего. Они разучились боятся смерти. Разучились чувствовать. Разучились жить. По крайней мере в понимании обычных смертных. И это же стало причиной их конца.

В лучшем мире, всё могло бы пойти иначе. Всё могло быть другим и вероятно цивилизация этого куска мироздания могла бы добиться больших высот, если бы избрала другой путь. Но...

Чуда не произошло. Чудо больше никогда не произойдёт. Мир мёртв, уничтожен. Принесён в жертву первородной Бездне, а единственная его обитательница и виновница конца, с улыбкой стала частью первостихии, чтобы никогда более не страдать. Не знающая отца, матери. Не имеющая каких либо привязанностей и тёплых чувств к проклятому миру который её же и породил. Уничтожить целый мир, затопив его агрессивной, но такой родной, силой оказалось относительно легко. Всего, то и нужно было добраться до планетарного запаса маны, воспользовавшись своим статусом "Великого Экзекутора", полученного после столетия сражений как "награда" для вечномолодой ведьмы...

Она не смогла удержатся....

Измученный пыткой ненавистного бытия, разум желал свободы и Алиса её получила, пусть для этого и пришлось разрушить целый мир. Её принимала тьма...

Талант:

Харизма вечной ведьмы
Роль злодея самая интересная и Алиса отлично осведомлена об этом. За целую сотню лет, что девушка провела в вечном "дне сурка", она сумела до серьёзных высот отточить своё мастерство манипуляций, запугивания и соблазнения разумных в конце концов придя к своей совершенной формы "истинной ведьмы". Коварной. Злобной. И харизматичной...

Парадигма:

Имперская Школа Колдовства
Блоки. Ветвления. Цифры. Формулы. Истинное колдовство возведённое в формат абсолюта, при помощи расчётов и особого "синтаксиса", позволяющего создавать чары любой сложности, если маг способен разработать точный алгоритм действия и облечь его в пригодную для изменения реальности вокруг форму. Эта магия не требует лишнего. Только острый разум способный проводить в уме сложнейшие расчёты, отличную память и магическую силу. Даже относительно слабый колдун может сотворить с данной системой нечто необыкновенное. Строгая и предоставляющая просто великолепные возможности школа.

Артефакт:

Коса Вечной ведьмы

Показать содержимое

Магический концентратор и крайне специфический вид магического оружия являющийся спутником Алисы. Созданная на аспекте тьмы, эта коса прошла вместе с колдуньей не одну передрягу и оборвала множество жизней.

Стихии:

Тьма