"Мертвый Метал" сотрёт мир | ходы игроков | Кое-кто, позиционирующий себя против всех

Сквозь монокль видно хорошо знакомую тебе, истоптанную в часы раздумий, небольшую палубу пароходо-фрегата «Фауст». Ещё ты помнишь многочисленные ярусные гамаки у себя в каюте и свой сегодняшний беспокойный сон о разбомбленном римском амфитеатре в Вене. Вкусовые рецепторы освежают воспоминания о пресной еде и охамевшей толкающейся очереди на камбузе. Снующие повсюду мелкие индусы носят на пёстрых одеяниях запёкшуюся кровь, словно зазнавшиеся ефрейторы награды. Непрерывно дымящаяся труба над головами так жалобно скрипит, что ты уже готов заключить пари с пожилым фотографом Кнутом о превращении её в подобие Пизанской башни при очередном шторме. Вы не успеваете ударить по рукам, как на палубе выстраивается немецкий военный оркестр и герр Кнут спешно удаляется увековечить это событие на ролькассету.

В полнейшей какофонии духовых и ударных инструментов, которой аккомпанирует лязганье оружия пришедших поглазеть на репетицию матросов, ты поднимаешь с пола чёрно-белую листовку. Графика. Автор талантливый австрийский художник, чьё имя скрыл мокрый отпечаток ребристого каблука. На картинке изображён рай для творческой интеллигенции: многочисленные книги порхают словно птицы над обнажёнными натурами, тех в свою очередь запечатлеют на холсте арийского вида художники, которых выдувают трубачи из оркестровых ям. В центре всего кинематограф – камера на треноге. Немецкий заголовок гласит: «Катманду – мировой центр культуры». На обратной стороне листовки приводятся притянутые за уши доводы. Чуть ниже стоит прямоугольный штамп с надписью: «Этот документ действует, как пропуск». Делаешь из этой бумажки самолётик и пускаешь за борт навстречу усилившемуся ветру. У тебя в кармане лежит письмо с личным приглашением от генштаба немецкой армии в Катманду. Как ты помнишь это приглашение, от которого невозможно отказаться…

Оркестр тем временем заиграл немецкий марш «Der Königgrätzer Marsch». Ты отчётливо слышишь, кто и как фальшивит, но не предаешь этому большое значение. На мостике появляется взъерошенный корабельный офицер и что-то кричит дирижёру, размахивая руками. Его слова таят в воздухе, не успев коснуться твоих ушей…

Сверкающие на солнце соленые брызги, пряный морской воздух щекочущий ноздри - что может быть лучше для начала дня! Ни беспокойная ночь, ни даже эти оголтелые горе-музыканты и, воспроизводимые ими, гнусавые звуки, не в силах омрачить светлого полетного настроения. С восторгом в душе и с улыбкой на лице впечатлительный Курт вглядывался в бескрайние дали, проникаясь романтикой морских путешествий. Однако спустя какое-то время его снова стало одолевать беспокойство по поводу этого странного приглашения. Курт всегда старался держаться подальше от политиков и военных, но, если от общения с первыми все-таки зачастую зависело успешное продвижение его карьеры, то со вторыми он доселе не имел, слава Богу, ничего общего. Тем более странным был этот внезапно проявленный к нему интерес со стороны генерального штаба. Впрочем финансовая благодарность военных за столь дальнее путешествие обещала быть довольно впечатляющей, да и ссориться с ними не стоило. Что ж, посмотрим чем все обернется. Курту эта волнующая неизвестность даже нравилась...
Он прошел немного вперед, чтобы услышать, что же кричит дирижеру этот отчаянно жестикулирующий офицер.

Ты сделал два шага. Чуть было не потерял равновесие, когда мимо тебя стремглав пробежали встревоженные матросы с винтовками наперевес. Двое из них врезались в тебя плечами, что буквально закружило тебя в неком подобии танца. Ещё три шага. На несколько секунд судовой гудок воцарился над всеми звуками в округе. Это был сигнал, которым принято приветствовать другой дружественный корабль. Или это означало остановку мотора? Затем ещё два шага. Музыканты замешкались и перестали играть. Моментально начался галдёж и многочисленный шелест нотных листов, который так же мешал услышать разговор жестикулирующего офицера и хмурившегося дирижёра. Толпа, праздно одетых как при параде музыкантов, стала расползаться по палубе мешая тебя следовать по прямой. Тебе пришлось буквально продираться сквозь них, пустив в ход локти. При «бурении» прохода, ты несколько раз наступил на лакированные ботинки, чем вызвал самую разную реакцию у людей - от полного равнодушия до шутливой угрозы в своей адрес. Наконец последние десять шажков и ты краем уха цепляешь прощальные слова офицера:
- … там *указывает рукой*, на северо-востоке. А теперь прикажите вашим людям вернуться в трюм. Эта труба и так выдаёт нас с головой *крепко сжимает поручень*, а ещё и Ваш горе-оркестр... Впредь никаких незапланированных репетиций. Обо всём докладывать лич *обрывается на полуслове*…

Ты не успеваешь внимательно рассмотреть дирижёра, только его высокий пробковый шлем с острым железным шпилем на макушке, как оживленные музыканты преграждают тебе дорогу, а после всей гурьбой отслоняют тебя к борту фрегата. Толпа будто не замечает тебя, заключив в своих объятиях. Только сейчас, в этой давке, ты наконец воочию видишь о чём предупреждал военный на мостике. Там, на горизонте появился огромный немецкий линкор. Даже с этого расстояния видно, что он серьезно пострадал в морской баталии и теперь, скорее всего, возвращается в порт откуда вы прибыли.
Высокий блондин с красным барабаном на шеи, что стоит рядом с тобой, неистово закричал:
- Красные флаги! *бледнеет* Видите?! На нём красные китайские флаги!
В туже секунду воцарилась мёртвая тишина. Тела вокруг тебя стали, словно холодные каменные статуи. Мёртвая тишина - это то, что падают как аперитив, перед главным блюдом… Паникой.

Сердце ухнуло в желудок, а нервы натянулись так, что стали толщиной с молекулу. "Ведь знал же - не стоило ехать в этот чертов Катманду! Ну соврал бы, сказался больным или аргументировал похоронами друга, да мало ли..." - горестно сокрушался разум. Курт, судорожно вцепившись в перила борта, вместе со всеми вперился в медленно надвигающегося стального монстра, одним залпом своих орудий - он был в этом уверен - способного отправить их, казалось, такой маленький кораблик на дно. "И ты больше не увидишь Герду" - сказал себе Курт - "и Лоттхен, и фрау фон Грюнвальд и..." - перед глазами пробегали образы дам самых разных сортов, цветов, размеров и форм - "...больше никогда не сыграешь ни одного концерта, не увидишь солнца, листвы, не вдохнешь свежего такого вкусного воздуха,.." - перечисляла трепещущая душа все моменты счастья. "Не хочу! Нет! Только не меня! Только не сейчас! Надо что-то сделать". Курт стал нервно оглядываться в поисках шлюпок, чтобы уже знать, куда бежать ногам, когда от ужаса откажет рассудок...

Твоё желание сбежать при помощи спасательной шлюпки уже угадали задние ряды напирающих на тебя паникёров. Давясь собственным криком, десяток мужчин отделились от прессующей тебя со всех сторон толпы и бросились к противоположному борту. На твоей стороне также располагается около пяти вместительных лодок. Болтающиеся на крючкообразных металлических балках они моментально приковали к себе всеобщее внимание. Сильный удар в спину. Тебя накрыла волна человеческих тел. Обезумевшие люди идут по головам, не понимая, что места хватит всем. Повсюду слышен противный хруст суставов, захлёбывающиеся стоны, ругань, глухие удары. Замыкает всё это сумасшествие пугающий скрип приближающегося линкора. Давка усиливается. Упал на колени. Вдавили в пол. Сверху наступают раз за разом, приковывая лицом к деревянному настилу. В воздухе раздался выстрел.

Подоспевшие матросы принялись одаривать каждого второго ударом приклада, чтобы отогнать людей от бортов. Завидев дымящуюся винтовку люди стали более податливы. Тебя оттолкнули ударом сапога. Слышишь всплеск. Похоже, кто-то прыгнул за борт. А может, столкнули с лодки. Слышно женский плач. Молитву на латыни. Перешёптывание. Крик беззаботных чаек. Истоптанный сигнальщик собирает с пола красные указательные флажки. На мостике корабельный офицер, сморщившись, смотрит в бинокль. Затем бьёт каблуком и что-то кричит одному из матросов. Линкор всё ближе. Но с матросами связываться себе дороже.
- Вы все достигните берегов Непала, - громко объявляет офицер и убирает левую руку за спину. – Не будь я Фридрих фон Паулюс. И если мне не удастся… надеюсь ваши тела попадут в нужное русло, чтобы достичь Катманду.

Боль. Страх. Отчаяние. Все сошлось в одной точке, пришло к одной мысли - выжить! Совсем недавно еще у каждого из сбившихся на палубе в однородную массу людей был свой индивидуальный план на дальнейшую жизнь, а теперь, с появлением занесенного над их головами меча, люди разменивали остатки человечности на последнюю отчаянную попытку во что бы то ни стало выжить. Курт вместе со всеми стоял, затравленно озираясь широко раскрытыми от ужаса глазами. Боль от удара даже как-то не фиксировалась его сознанием, внимание было обращено на этого гордого и прямого, полного суровой решимости, офицера. Сейчас, когда на лицах даже видавших виды матросов можно было прочесть предверие паники, он, казалось, был сделан из стали. Курт не отрываясь смотрел на него и исступленно молился про себя, чтобы Господь наделил этого человека несокрушимой силой, просветил его ум и благословил удачей...

Тридцать секунд взгляд офицера Фридриха, пропущенный через бинокль, скользил по приближающемуся линкору. Морщинистое лицо судового офицера с аккуратными чёрными усиками скривилось от недовольства. В это время к Паулюсу присоединился встревоженный капитан «Фауста». Его китель был небрежно застёгнут на одну пуговицу, а седую голову не прикрывал соответствующий чину головной убор. Капитан перебросился с Фридрихом парочкой слов, после чего каждый из них сверил время на карманных часах с цепочкой. Загнанные в центр палубы люди принялись бросать оскорбления и мольбы в сторону командования, но военные остались равнодушными. Солдаты так же яростно били прикладами особо буйных пассажиров. Любое покушение на спасательные шлюпки жестоко каралось. Наконец в руках офицера Фридриха появился металлический рупор, который передал ему боцман:
- Внимание! *делает паузу* Мы вошли в зону поражения. Теоретически, для нас должно быть всё кончено. Один прицельный залп из пушек линкора «Голиаф» способен отправит наш корабль со всеми его пассажирами на протёртые скамьи чистилища. Поэтому, *пытается перекричать толпу*… поэтому, я могу предположить, что захватчикам «Голиафа» на данный момент времени не до нас. Не все вздёрнутые флаги китайские. В левом крыле всё ещё развиваются нетленные немецкие кресты! Возможно на судне всё ещё идёт бой. Да и эти красные тряпки… *не веря собственным словам* создаётся впечатление, что их облили ведром краски. Нет причин для паники! Повторяю…

Толпа поутихла. Похоже слова офицера произвели должный эффект.