[D&D 5] Смерть без оков | ходы игроков | - - - 1. Постучи в двери смерти

На удивление все с солдатами прошло гладко. То ли способности к убеждению Иохима были настолько хороши, то ли его магические таланты лежали именно в этой области. В любом случае хорошо, что мирное решение не просто нашлось, но и было весьма успешно реализовано. Солдаты явно были из числа случайно набранных в качестве повинности, а пострадать могли как добровольцы. Несмотря на все свои слова жрец не желал их смерти. Просто ситуация была слишком опасная. Когда же все разошлись своей дорогой, Ромис тихо поблагодарил Эзру за помощь и присмотр за их компанией.

Дорога, которую они избрали, была безопасной с точки зрения встреч с ещё какими-нибудь патрулями, что было крайне благоразумно, но нелегкой с точки зрения самого путешествия. Остатки снега, болото, туман - все это не способствовало получению приятных эмоций, зато физических неудобств доставляло уйму. Ночёвка на том же болоте тоже было удовольствие не из приятных. Но все же все невзгоды были преодолены, даже животные после ночного сна такое ощущение, что стали как-то умиротвореннее.

Следующий день они все так же избегали возможных открытых мест и патрулей и сами не заметили как упёрлись в стену города, которым, судя по направлению их движения, мог быть только Лекаром. Последнее место, где точно был Рудольф, теперь было прямо перед ними. А значит отныне нужно было вести себя вдвойне если не втройне осмотрительнее. Мало того, что это вражеская, по сути, территория, так и сведения об убийцах нельзя было игнорировать. Эти личности могли и прознать про друзей Ван Рихтена, а значит попытаться использовать их для шантажа Рудольфа. Пройдя внутрь через пролом в стене, они обнаружили то, что следовало бы ожидать в Фалковнии, но чего видеть не должен был ни один человек. Целый лес из копий, на которые были насажены люди. Мертвые люди. Ромису, как жрецу, все это было мерзко и жутко. Но вдруг одно тело, старой женщины, зашевелилось и потянулось к Зохану. Ромис поспешил к ней.
- Что случилось? - негромко спросил он у женщины. - Я могу как-то помочь?
Он осматривал женщину, пытаясь понять можно ли ещё помочь ей, разобрать хоть что-то из движения ее губ.

Если Сдоба и был каким-то образом удручён всей этот нелепой ситуацией с солдатами, внешне он никак этого не выдавал. В дороге настроение его было на уровне. Он даже пытался подобрать слова к новой песне, бренчал то и дело, напевал что-то. Без особого, впрочем, успеха..
Ночевали, конечно, в не самом приятном месте. В каких-то туманных болотах. Но и там толстяк не потерялся, не приуныл. Спел у костерка старую походную песню, от которой всем стало как-то легче, уютнее и спокойней. Словом, Иохим всеми силами поддерживал свой образ странствующего артиста, опытного путешественника, человека бывалого во всех смыслах.
Даже уже оказавшись внутри стен Лекаре он будто бы и не удивился даже зловещему зрелищу. Лишь укутался в плащ поглубже и вздохну тяжело.

— Вот, господа мои, подобными вещами и занимаются наши недавние знакомцы, Карл и Ганс, в своё служебное время... Поглядите только. То, о чём я вам говорил. Фалковния. Проклятый край... — полушёпотом проговорил он, искоса поглядывая на умирающую старушенцию

Калеб вспомнил случай.
Как-то раз зимой у него на плато остановилась карета. В неё была запряжена пара лошадей, кучер был весь обёрнут в шкуры и даже на глаза что-то напялил, а в карете был пожилой мужчина с длинными седыми волосами, шикарными усищами, роскошной шубой и ружьём за спиной. Он конвоировал средних лет женщину, хамоватую и крайне "На любителя".
Мужчина представился, как Джон "Вешатель" Рут. Притом, представился он так, будто рассчитывал, что это прозвище что-то Осени скажет – уж больно очевидна была его досада, когда стрелок его не признал. И это было, наверное, даже справедливо: странник всё время своего прибывания в лачужке Осени рассказывал, какой он дескать именитый охотник за головами, как много прохиндеев поймал и как много народу собирается на организовываемые им публичные повешения. От Джона Осень узнал не мало интересного и о внешнем мире, и о подстерегающих там опасностях, перенял даже на некоторое время его манеру движения и речи.
Единственное, чему Калеб у Вешателя не научился и что не перенял – манеру обращения с женщинами. Рут не стеснялся прибегать к рукоприкладству, когда сопровождаемая им и прикованная к нему кандалами дама начинала хамить, делать что-то, что Рута не устраивала и даже когда просто встревала в диалог(Что, к слову, тоже не устраивало Вешателя и тоже сопровождалось хамством с её стороны). В конечном итоге Осень полюбопытствовал, почему охотник за головами так себя ведёт и что он собирается с Дейзи – так эту даму звали – сделать. Тот ответил, что сопровождаемая им преступница – известная разбойница, наводившая ужас на юг Даркона, и что, доставив её в один из городов, он её публично повесит. И тогда стрелок, привыкший решать подобные проблемы быстро – всего одной пулей – уточнил, зачем такая показуха и такие сложности. На это Джон ответил:
–"Вешать нужно только отпетых. Но отпетых – нужно вешать!"
Не самая простая для асоциального и молчаливого Калеба конструкция, но со временем он её понял.
Только вот висевшие на этих кольях бедолаги на "Отпетых" не тянули. Не то, чтобы Осени было, с кем сравнивать, но... Не, не тянули.
–А зачем, Сдоба?–Спросил Калеб у барда таким же шёпотом, каким и тот комментировал это зрелище.–Это в назидание? Но кому? Бандитам каким-то, или простым крестьянам? И если так, то... Зачем?
Одно прояснилось для Калеба точно: не зря он тогда одному из бандитов задницу прострелил. Может, той стычки он и не запомнит, но с пробитой ягодицей явно не так просто будет кого попало на колья насаживать.

Толстяк с пару секунд молча разглядывал лицо Калеба, затем пожал плечами.
— Драков. Своих подданных за людей не держит, чего уж... Клеймит их как скот. И режет таким же образом. — потрясая бледными щеками зашептал в ответ — Кто знает, что стало причиной на этот раз? В любом случае, предлагаю долго здесь не отсвечивать.. Что там с этой несчастной?
Быстро оглядевшись по сторонам, Сдоба поморщился, понимая, что найти укрытие на ночь будет не так-то просто.

Фалковнийская земля плодородно. Из неё родится богатый урожай. Недаром эта страна известна своим зерном почти в той же степени, что и жестокостью своего владетеля. В первом Осень убедился ещё в пути, когда с помощью чар ускорил естественные процессы и заставил травы заколоситься над снегом, во втором – уже в Лекаре, узрев зверства тех, кто служит Дракову. Гадать о причинах, побудивших сотворить подобное с живыми людьми, можно было долго, но истина, как знал Сдоба, была банальна. Согласно многочисленным свидетельствам, Влад Драков был бездушным садистом, которого забавляли веселили мучения его подданных. Так, молва приписывала ему ужасную привычку во время трапезы наблюдать за пытками или казнями. Не мудрено, что подобные пристрастия распространились и на самых верных и преданных слуг Дракова, его «Когтей». Этим истинным последователям своего господина не нужна была причина для умерщвления людей, они просто могли это делать и делали.

Пока его товарищи размышляли о природе того зла, с которым только что столкнулись, Ромис постарался облегчить последние минуты жизни этой несчастной женщины. Видно было, что она испытывает ужасные страдания, будучи нанизанной на копьё, но это же копьё теперь поддерживало в ней жизнь. Попытайся жрец и его товарищи снять старушку с этого кола, она мигом истечёт кровью, а её органы просто вывалятся в ужасную рану. Сила Эзры и дарованное ею исцеление не сможет удержать жизнь в настолько измученном и ослабшем теле. Возможно, десяток жрецов, попеременно сменяющих друг друга, и смогли бы спасти женщину, но откуда им взяться на этой всеми богами забытой площади. Единственное, чем присутствующие могли бы помочь несчастной, так это покончить с её страданиями.

– Моя дочь, – Ромис расслышал шёпот старушки. – Она жива?

Костлявый палец женщины с огромным усилием указал на тело совсем ещё молоденькой девушки, по сути её ребёнка, в таком же бедном крестьянском облачении, как и умирающей старушки. Лишь голубая лента, заплетённая в волосах, выделяла её из числа остальных. К несчастью, безжизненное тело девушки давно уже остыло.

- Прости, но нет, - проследив за направлением, указываемом пальцем старушки, прошептал Ромис. - Она мертва, да хранит ее Эзра. Не в моих силах вернуть ее к жизни, надеюсь лишь, что она не началась слишком долго.
Ромис тыльной стороной ладони промакнул глаз, в уголке которого начала собираться предательская слеза. Даже за столько лет он так и не мог понять причин настолько бессмысленной жестокости. Да, мир вокруг был жесток, и ты либо адаптируешься, либо погибает, но к чему было множить и без того огромное количество зла, что творилось вокруг. Сколько раз Дисков вторгался в Даркон, надеясь его завоевать? Три раза? И к чему это привело? На четвертый или пятый раз ему уже просто не хватит людей, если он будет и дальше вот так запросто уничтожать свой народ. Карл и Ганс же тоже происходили из простых крестьян. Откуда Драков будет набирать солдат, если уничтожит всех простых людей? Ведь хотя бы такая логика должна была быть у того, кто жаждет лишь войны и порабощений. Нет, сам Ромис лезть в политику не собирался, но ему было жалко тех, кто не заслуживал такого обращения.
- Эзра примет Вас в свое лоно, милая женщина, - попытался хоть как-то умиротворить старушку жрец, - быть может тогда Вы обретёте то, чего заслуживали.
Ромис слышал слова Иохима и поддерживал его в том, что стоять у всех на виду среди казнённых не самая лучшая идея, но он не мог не помочь страдалице. Хотя бы последним словом, хотя бы толикой надежды.

Так же проследив взглядом за пальцем умирающей крестьянки, Иохим вздохну и поджал губки. Всё это было очень прискорбно, конечно. Что тут.. Можно было бы соорудить небольшую иллюзию и показать старухе движение в безжизненном теле дочери, хоть как-то облегчить её последние мгновения в этом мире. Но теперь уже поздно.
Может и к лучшему.

Оглядевшись по сторонам, толстяк подступил к девичьему трупу и снял голубую ленту с волос, распустив пальцами простенький узелок. Подошёл ближе к старухе и сунул ленточку в иссохшую ладонь.
— У нас так мало времени. Скажи же, за что вы все подверглись подобной каре?... — полушёпотом спросил он, выглянув из под шляпы —... И-и, где мы... путники, можем укрыться на ночь?

Встретившись взглядом с Ромисом, артист пожал плечами немного. Мол, что же, надо спросить хоть что-то...

Война, вот её истинное лицо. Множество смертей, гниение, пробирающий до костей холод, жуткий туман старающийся скрыть страшную картину. Зохан сжал кулаки и зубы до скрежета. Погруженный в какие-то свои мысли он медленно двигался вперед, стараясь не задевать копья, покрытые кровью. Он не смотрел на мертвецов, боясь их лиц. Боясь, что не сможет сдержать клятву, что сорвется и не поможет, а лишь навредит. То, что тут произошло не укладывалось в голове. Казнь. Массовая, безжалостная, беспощадная. Без сомнения, этих людей умертвил безумец. Так же было и с ним, с его семьей, зло оставляло после себя только страдание.
Касание старухи Зохан не заметил и прошел вперед. Он прошагал довольно далеко, когда понял, что за ним никто не идет. Остановился, огляделся и решил вернуться к группе, так безопаснее. Так правильнее.
К горлу подкатил комок, при виде открывшейся трагедии.
- Твари! Ненавижу! – голос его был полон злобы и отчаяния, а потом развернувшись куда-то к туману, он закричал. – Клянусь собственной жизнью!.. – В чем он хотел поклясться услышать не довелось, Зохан рухнул на колени и зарыдал, пряча лицо в ладонях.

Костлявые пальцы старухи сжали ленту столь трепетно, будто это была самая для неё важная вещь во всём мире, единственный смысл мучительного существования. Несчастная рыдала, без слёз и без звука, на это у неё не оставалось уже никаких сил. Рядом от бессилия рыдал Зохан, впервые ставший свидетелем столь бесчеловечной жестокости.

– Вы должны уйти с улицы, – с превеликим трудом проговорила старуха. – Если Когти поймают вас, то убьют. Переждите ночь в моём доме.

Немногие оставшиеся у неё силы женщина потратила, чтобы указать в сторону западной стены, у которой теснилось немало крошечных покосившихся домишек, разительно отличавшихся от жилищ богатых горожан, под которые отводилась восточная часть Лекара.

– В квартале ремесленников найдите дом Беглицы, – продолжала старуха. – Мой муж Маттиас вас приютит. Расскажите ему о том, что с нами случилось, и передайте моё коль…

Это были последние слова умирающей, более ничем она не могла помочь добрым людям, что не остались безучастными к её горю. Пальцы разжались, выпустив бесценную ленточку дочери, тело обмякло и безвольно повисло на пронзившем его копье. На тонком пальце несчастной осталось простое медное колечко, которое она, вероятно, хотела передать своему мужу.

К этому времени туман почти полностью рассеялся, представив во всей красе чудовищное поле из кольев с нанизанными на них телами. Тридцать шесть жертв драковской жестокости насчитали путешественники. При этом место казни располагалось прямо посреди города среди жилых кварталов и рядом с центральными улицами, по которым каждый день передвигались жители Лекара. В ночное время улицы были совершенно пусты, никто не осмеливался нарушить установленный солдатами комендантский час, потому как наказанием за этот проступок была мучительная смерть. За исполнением этого закона неукоснительно следили Когти, элитная гвардия Дракова, которая патрулировала ночные улицы столицы.

- Покойся с миром, да охранит Эзра твою душу, - эти слова жрец произнес автоматически, по привычке, но других в данном случае и быть не могло. Он ещё поддержал в руках руку старушки, словно пытался проводить ее к тому месту, где ту встретит Эзра. А после аккуратно снял с пальца кольцо и поднял ленточку. Себе же он пообещал помолиться за нее и ее дочь как будет время.
- Она права, нам лучше уходить. Зохан, не отчаивайся, у нас ещё будет возможность отомстить, я думаю. Ей уже ничем не помочь, а Рудольфу пока ещё можно. Кто знает, может его и преследуют за какой-то секрет, который поможет избавиться от тирании Дракова. Это будет лучшей местью за всех измученных и убитых им. А сейчас пойдём.
Жрец слегка потянул паладина за плечо, показывая, что времени мало.
- Калеб, Итан, вы позорчее меня, поищите нужный дом. Фамилия должна быть на нем написана. И да поможет нам Эзра сделать это раньше, чем Когти отыщут нас.
Ромис прочёл короткую молитву и коснулся Итана, оказавшегося ближе к нему, даря ему благословение Эзры.

Что же, не всем достаётся честь "Последнего слова". Многие умирают, хаотично получив булавой по голове в пылу сражения или попав под пулю какого-нибудь дотошного стрелка.
Оставалось надеяться лишь на то, что у Калеба и его спутников действительно получится если не остановить Дракова, так хоть Рудольфу помочь. Да и в целом: если будет возможность, следует с добром отнестись к местным.
–Хорошо, Ромис.–Кивнул патлатый, прикидывая, где следует искать дом Беглицы. Конечно, наводка была не ахти какая, но упрекать полумёртвую бабулю в том, что она точной карты не нарисовала было как-то не с руки.–И... Я знаю, Вы хотели, как лучше. Но получилось не очень деликатно. Не могли бы Вы?..
Калеб прервался. Он и сам не так давно оплошал с этим выстрелом, по этому вряд ли мог кого-то поучать. Тем более, он и сам не был обучен какому-нибудь этикету. Тем не менее, чисто интуитивно ему было понятно, что последние новости, которые хотела бы слышать старушка на смертном одре – плохие. Оставалось лишь надеяться, что интуиция его не подводит и что они с Ромисом друг дружку поняли. И что дом Беглицы удастся найти без особых трудностей.

Да, найдем убежище, там и дальше решим, - кивнул Итан, во время прощания товарищей с умирающей стоявший поодаль, теперь приблизился. После того, как план был решен, следопыт использовал всю свою наблюдательность и умение передвигаться незаметно, чтобы дойти до нужного места без приключений.

Ремесленный квартал Лекара являл собой настоящий лабиринт. Городские власти не слишком заботились местной застройкой, в результате чего дома строились и расширялись довольно хаотично, часто наседая друг на друга и борясь за каждый клочок свободной земли. В совершенно гротескной бессистемной манере дома сплетались друг с другом и образовали улицы, которые тоже причудливо переплетались между собой, сильно путая всякого, кто оказался в этой части города впервые. Хотя таблички с фамилиями жильцов имелись на каждом доме, среди них упорно не попадалось искомой. Ломиться же в первое попавшееся жильё причин не было, тем более что все они на ночь превращались в подобие крепости с плотно закрытыми ставнями на окна, через которые даже свет не пробивался.

Улицы были пустынны, ни одного прохожего в этот час друзья ван Рихтена не встретили. Зато скрыть присутствие на тихих ночных улицах их разношерстной компании, да с животными оказалось невозможно. Очень скоро из темноты послышался пронзительный звук свистка, а следом грохот тяжёлых шагов и лязг металла. Очевидно, что патруль городской стражи решил выяснить, кто осмелился нарушить установленный правителем комендантский час. Судя по звукам, отряд стражи насчитывал не менее полдюжины человек, но свист мог привлечь и другие отряды. Путешественникам нужно было быстро принимать решение – готовиться к встрече со стражей, которая вряд ли закончится бескровно, либо пытаться скрыться в каком-нибудь дворе.

Поиски нужного дома не только слишком затянулись, но ещё и оказались чересчур сложным делом в незнакомом городе с весьма странной логикой постройки. Ромис Крейт начинал нервничать, несмотря на привычную собранность, поскольку понимал, что с каждой минутой, проведенной на улицах Лекара, все они рискуют присоединиться к той старушке на кольях. И, как известно, беда не приходит одна. Послышался свисток стражи и громыхание шагов. Несколько мгновений и их уже ничего не спасёт.
- Укрыться нужно и поскорее, - прошептал спутникам Ромис, - бряцать оружием здесь равноценно смерти.
Жрец быстро озираться в поисках подходящего закоулка, где можно было бы попытаться скрыться от глаз стражи, надеясь, что те были не слишком дотошными наблюдателями. Здесь, в окружении чужих зданий, людей, запуганных властями, неизвестным числом стражи и возможной подмоги, надеяться на противостояние или таланты к красноречию Иохима было слишком наивно и опрометчиво.
- Эзра помоги, - прошептал он коротенькую молитву своей богине, чтобы та уберегла их недобрых последствий.

Тяжко представить, сколько бы опасностей собрал по пути Осень, если бы не его новые знакомые. В горах всё проще: кто на господствующей высоте, тот и прав. Кто метче стреляет, тот и прав. Кто сильнее, тот и прав. На все проблемы ответ один, и как декларация успешного разрешения конфликта – дым из смертельного ранения и из ствола, притом запах один и тот же.
Вряд ли такие методы подходили для цивилизованного Даркона. Понятно, конечно, что от цивилизации тут только то, что в отличие от плато, где живёт Осень, тут пустой болтовни больше. Ну и зданий больше, да. Тем не менее, это какого-то чёрта "Цивилизация", и поднимать в таком благообразном, смердящем трупной гнилью месте стрельбу не очень эстетично.
Но и Даркову не плохо бы пока не знать о том, что по душу Рихтера сюда выдвинулись чужаки. Даже если сам солнцеликий правитель этих славных земель к пропаже доктора не причастен. Пущай лучше казнит ещё человек восемь и успокоится, пока Осени на мушку в удобный вечер не попадётся, с достаточно мощной бородавкой на наверняка покатом лбу, чтобы по ней метить удобней было.
В общем, иного разумного выхода и не было, кроме как последовать примеру Ромиса. Пока он мыслил здраво. Да и без шума участие Калеба в кулачной перебранке не обойдётся.
По этому ничего лучше Стрелком придумано не было, кроме как последовать совету жреца и, вооружившись пистолем и ножом, скрыться в темноте.

Обнаружение стражей почему-то стало для Сдобы неожиданностью. Отчего-то он не ожидал, что их могут заменить в этих городских лабиринтах. Признаться, сперва артист вообще хотел предложить действовать не скрываясь. А вместо этого спокойно двигаться по центру улицы, как ни в чём не бывало. Такое поведение как правило вызывает меньше подозрений у случайных свидетелей.
Зачем вообще тут патрулировать по ночам? Ерунда какая-то.

Замешкавшись чуть, толстяк всплеснул руками и покачал головой, негодующе будто бы. И зашептал еле слышно, ругая проклятых солдат.
Потянув мула за узду, он поспешил в какой-то первый попавшийся переулок, следом за Ромисом.

Итан ничего не сказал, предпочитая действие словам, он выслушал жреца, мысленно признав, что предложение тогов полне соответствует собственным мыслям. Отступив в переулок, следопыт прижался спиной к стене дома, быстро снял лук с плеча и наложил стрелу на тетиву, готовый в случае чего послать снаряд в цель, и затих. Оставалось ждать, пока стража минует их укрытие или Удача окажется не на стороне их компании.

Не желая здесь и сейчас встречаться с отрядом хорошо вооружённых стражников, чужеземцы поспешили убраться подальше с глаз. Выбирать тут особенно не приходилось, в запутанной застройке один переулок, казалось, ничем от другого не отличается. В первый, что попался на глаза и выглядел сулящим если не спасение, то выигрышную позицию в случае драке, один за другим друзья ван Рихтена устремились, ведомые Ромисом и благоволившей ему Эзрой. Зохан в какой-то момент застыл на месте и будто бы готовился принять бой. Ужасы увиденного на площади и внутренний кодекс воина заставили его сердце пылать праведным гневом. Ему хотелось покарать тех, кто с особым цинизмом лишал невинных жизни, кто давно утратил человеческий облик, кто не заслуживал места в этом мире. Но, осознав, что в этом бою он останется один против целого отряда, паладин отложил возмездие и поспешил за всеми.

Переулок приводил в небольшой дворик, закрытый со всех сторон. С одной стороны, отряд был заперт здесь и не имел особых вариантов в случае, если стража решит проверить это место. С другой, вход в переулок был совершенно непримечательным и плохо видным с основной улицы. К тому же Сдоба навесил на него иллюзию мусорный кучи, чтобы окончательно отвадить законников от попыток пойти этим путём. И действительно тяжёлые шаги прошли мимо, свет фонаря сначала осветил переулок, но быстро исчез. Стражники отправились дальше искать нарушителей ночного комендантского часа.

Несколько минут чужеземцы переводили дыхание в этом небольшом тупичке. Когда они немного успокоились, то стали замечать неприятный смрад, источник которого находился совсем рядом. При этом, несмотря на увиденные в городе жуткие картины, улицы Лекара поддерживались в чистоте. За короткую прогулку друзья ван Рихтена не встретили ни крыс, ни мусора. Сержант Хайленд в силу профессионального опыта сразу понял, что мы может быть источником вони, и зажёг фонарь, чтобы его отыскать.

В свете фонаря чужеземцы увидели жуткое зрелище – труп мужчины, привалившийся к стене одного из домов. Его горло было вспорото от уха до уха. Уже начался процесс разложения, и раны можно было заметить копошащихся червей. Мужчина не походил на одного из горожан, казнённых на площади. Необычный и довольно качественный балахон был скорее одеянием волшебника, которые, как известно, редко встречаются в Фалковнии. Рядом с телом лежал поясной кошель, из которого вытряхнули всё содержимое: несколько золотых монет, курительную трубку и скомканную бумажку. Очевидно, этот человек не стал жертвой ограбления, иначе бы монеты, имевшие высокую ценность в здешних краях, убийца вряд ли бы оставил.

Даже привыкший к видам смерти жрец был ошарашен находкой Винсента. Кто был этот мужчина, чье горло было распорото, за что его убили, был ли он как-то связан с теми убийцами, о которых писал Рудольф? Множество вопросов проносились в голове Ромиса пока он подходил к телу. Жрец придал палец ко рту и повернулся к спутникам, показывая, что пока лучше сохранять молчание и тишину. Сам же осмотрел тело, насколько мог сделать это не трогая его, было ли похоже, что на него напали именно здесь, из засады, или убили где-то ещё, а потом притащили и бросили тут? Были ли другие повреждения, может, последствия дурманящих веществ или яда? Каждая мелочь была важна! А потом жрец подобрал скомканную бумажку и аккуратно ее развернул, чтобы посмотреть, что на ней могло быть написано.

Пока жрец возился с убитым - несомненно это был один из недовольных, которого выследили ищейки Дракова, по крайней мере так думал Итан, как сам следопыт занялся более практичным делом - собрал деньги. Подобрал монеты, оттер их от крови, но вот курительную трубку решил не брать - мало ли насколько приметна вещица. Но разглядел ее хорошенько.

Артист удивлёно вытаращился на мертвеца, одновременно пытаясь теперь и перевести дух и вдыхать как можно меньше трупного смрада. Поморщившись, сунул руку под плащ.
—Проклятье какое-то. У них тут в каждом переулке по зарезанному бедолаге? Или это мы такие удачливые? — шелестящим шёпотом запричитал он, потрясая щеками — Что там в записке, Ромис?

Вытащив из-под плаща скомканный платок, артист приложил его к носу и рту, от чего следующие его слова звучали совсем еле слышно.
— Ох, пусть там будут стихи.. Читайте уже и давайте погасим чёртов фонарь.

В ответ Иохиму стрелок лишь с какой-то отрешённой неприязнью прошептал:
–Боюсь, в этих краях по горлу полоснуть – главное развлечение.
Осень спрятал пистоль за пазуху. Ещё оказавшись в переулке он выбрал себе в качестве укрытия более-менее подходящую кучу мусора. Слыхал он как-то сказку про кота, который вычитал в книге, что загнанная в угол мышь "Никогда не дерётся". На деле выяснилось, что справочник был не очень достоверным(О чём кот узнал довольно жёстким методом), а сама история заканчивалась произнесённой замогильным тоном фразой "Don't You Belive It!"*. Как не сложно было догадаться, история была поучительной, но Калеб не был уверен в том, что эти стражникам эта история известна. Только вот объяснять что-то этим мерзавцам иначе, как выстрелом в голову Калебу было в столь поздний час леностно.

–Что обнаружили?

Ромис и Иохим склонились над телом и начали его пристальный осмотр. Клеймо на лбу мужчины было печатью Дракова, оставленной ещё в раннем детстве. На плечах его имелись выцветшие татуировки, которые с трудом можно было разобрать, но узор напоминал воровские наколки, который были знакомы Сдобе в силу его обширных актёрских познаний. Впрочем, на вора этот человек не очень-то смахивал, возможно, оставил преступную жизнь позади. Кроме очевидного очень глубокого пореза на шее, который и стал причиной его смерти, у мертвеца имелось и другое ужасное ранение, вид которого шокировал не меньше, чем кровавая рана от уха до уха. В груди, немного правее сердца зияла сквозная дыра, в которую при желании можно было просунуть кулак. Края дыры уже успели зарасти, то есть человек каким-то образом смог жить несколько месяцев, а то и лет с последствиями такого ужасающего ранения.

Сюрпризы с этим таинственным мертвецом не закончились на дыре в груди. Даже черви, что радостно копошились в ране и грызли труп, оказались необычными. Очень быстро они переключились с мёртвого человека на двух живых, проявив удивительную для своего вида агрессию. Когда Ромис и Иохим переворачивали тело черви вцепились в их руки, и если артист успел стряхнуть с себя крошечных падальщиков, то жрец оказался не так расторопен. Три червяка легко и удивительно быстро проникли ему под кожу и принялись подниматься вверх по рукам, вызывая очень болезненное жжение и зуд. Остальные черви, поняв, что новая жертва упущена, вернулись к монотонному пожиранию мёртвого тела.

Пока двое занимались телом, остальные осматривали оставшиеся пожитки убитого. Монеты были дарконскими, на них выведена была надпись «AZALIN REX», однозначно указывающая на правителя соседнего с Фалковнией государства. В самом же царстве Влада Дракова ходили преимущественно серебряные монеты, поскольку здесь имелось немало серебряных шахт, а в прежние времена эта земля звалась Серебряными королевствами. Трубка была самой обыкновенной и ни для чего кроме курения не предназначалась, в отличие от одежды мертвеца она была довольно дешёвой. Интерес представляла бумажка, на которой неровными фалковнийскими буквами было выведено следующее послание:

«Мы всё ещё ищем доктора. Ступай к старому трактиру в Ремесленном квартале и ищи там женщину-чужестранку из Мордента. Она называет себя Женнифер и носит мужской костюм. Выведай у неё, где прячется доктор. Когда закончишь, забери её жизнь осколком смерти».

Бумага была самая обыкновенная, недорогая, без фамильных гербов и типографских штампов. Послание было написано обычными чёрными чернилами. Писавший был довольно грамотен, но почерк имел весьма скверный, некоторые буквы разобрать можно было с большим трудом.

- Что за чертовщина? - первый раз этот вопрос прозвучал от Ромиса, когда он увидел ужасную рану на груди лежащего перед ним тела. Ни метка Дракова, ни непонятные узоры на плечах не могли вызвать такой бурной реакции от повидавшего виды жреца. Но рана, та была не просто слишком необычной, она была сюрреалистичной. Ни один человек не мог бы жить с такой. Словно это был уже мертвец, непонятно каким образом существовавший дальше.
- Что за чертовщина? - второй раз жрец произнес ту же фразу, когда в его плоть впились трупные черви, которые ну никак не должны были этого делать. Разумеется, Ромис не мог допустить, чтобы по его телу ползали непонятные черви. Как сумел, он прижег чужеродные организмы (для этого использовал дарованные богиней силы, призвав три магические стрелки, по одной на червя, в форме скальпелей, которые вырезали и испластали тельца), а потом исцелил свои раны. Будь у него больше времени, куда более спокойная обстановка и несколько инструментов, он бы непременно изучил столь странных червей и причины их такого поведения, но сейчас было просто не время и не место. А жаль, возможно, в этом крылись ответы на некоторые загадки, которые возникли из-за обнаруженного трупа.
- Что за чертовщина? - и в третий раз не удержался Ромис, когда прочёл написанное на бумажке. - Получается, господа, что перед нами один из тех, что разыскивали нашего товарища. С одной стороны, не могу не выразить некоторое облегчение, что он мертв, а Рудольф, я надеюсь, нет. С другой, это означает, что Ван Рихтен был прав во всем. И нам нужно поспешить, что успеть помочь ему. Так что теперь и нам крайне необходимо отыскать эту Женнифер, и желательно раньше подельников этого вот господина. Где тут Ремесленный квартал? Итан, Калеб, как думаете, сможете найти? Эзра поможет вам.
Пока его спутники обдумывали его слова, он все же прикидывал, как можно изъять одного червя для изучения.
- И есть у кого-нибудь склянка какая-нибудь? Взять бы одного червя для изучения. Может, в них есть что-то, что раскроет почему этот человек жил с такой раной.

Тут Сдоба удивился, конечно. В изумлении прикрыв рот ладошкой, он наблюдал за манипуляциями жреца, не зная даже как и помочь. Хоть артист и проходил хирургическую практику под руководством Рихтена, но с такими юркими паразитами вряд ли бы справился. Да и не сообразил бы, что можно так ловко прижечь их нехитрыми чарами...

— Эффектно... — растерянно пробормотал он, как бы признавая мастерство Крейта. И ещё сильней прижал платок к носу. — Стало бы, убийца. Занятный малый.. Ничего подобного в жизни не видел. Да и не слышал. Хотя? Хмм..

Приняв задумчивый вид, толстяк попытался вспомнить, не слышал каких-то подобных историй и баек. Нахмурил обширный лоб.
— К слову, это вот и есть же Ремесленный квартал. Помните, что говорила та умирающая старуха? Этот малый то есть где-то тут и блуждал.. Наверное, трактир где-то рядом!

До сих пор Сдобе не доводилось видеть ничего подобного, как в случае с убитым. Рана в его груди совершенно точно должна была стать смертельной, ни один обычный человек не выжил бы после такого. Но каким-то образом несчастный смог оправиться и даже прожил достаточное количество времени, чтобы быть убитым совершенно иным способом. В Дарконе много ходило историй о магических способах манипуляции с жизнью и смертью, говаривали даже, что в Университете Ил Алука будущим магистрам тайных искусств преподают азы некромантии. Так вот, если верить слухам, эта тёмная наука могла оживлять мёртвые тела и подчинять их воле чародея, который таким образом получал себе в слуги зомби или скелетов. Но это была нежить, а здесь же человек был до недавнего времени вполне жив, раз мог выполнять достаточно сложные приказы, читать записки и истекать кровью, когда ему вспороли горло. Более вероятно, что его рану в груди исцелила другая магия, божественного толка, но очень сильная и не доступная простым служителям вроде Ромиса, та, что может возвращать мертвых в царство живых, и та, которая упоминается только в древних легендах. Участие в этой истории червей было совершенно непонятно, с подобными особями никто из присутствующих доселе дел не имел.

Если и понимал Калеб что-то в ремёслах, так это то, что они нужны для торговли. И что ремесленные мастерские пахнут. Кузни – металлом, портняжные мастерские – тканью и кожей, а уж о благоухании опилок в столярных мастерских и тем паче – ароматах пекарен и говорить не стоит. Иногда, бродя по деревне, он забывался настолько, что мог часами бродить вокруг пекарни, наслаждаясь ароматами набитых мясом, вареньем или овощами булочек и пирожков, только что из печи извлечённых буханок и, к слову, жаром этих самых печей.
Что же говорить о торговле, так конкретно этот город большой, а значит и ремесленный квартал должен быть большой, желательно – широкой улицей, дабы транспортировка всяческих тележек с товарами осуществлялась как можно эффективнее.
–Слушайте запахи.–Ответил Ромису Осень полушёпотом.–Слушайте запахи и ищите широкие улицы. Если почувствуете, что пахнет чем-то приятным, либо... Ну хотя бы просто от говна и протухшего мяса отличным – дайте знать.

–Слушайте запахи.–Ответил Ромису Осень полушёпотом.–Слушайте запахи и ищите широкие улицы. Если почувствуете, что пахнет чем-​то приятным, либо... Ну хотя бы просто от говна и протухшего мяса отличным – дайте знать.

Итан молча принялся за поиски, когда было покончено с обыском мертвеца - обсудить находку можно будет и после, если они выберутся из небезопасного места в более неприметное убежище. Следопыт призвал на помощь все свое чутье и навыки, ведя с Калебом остальных к трактиру.