[TRAIL OF CTHULHU] Ужас в Кингсбери | ходы игроков | Джаз клуб "Черный угол"

Крохотное душное помещение в самом сердце Шорт Винсент, скудное освещение которого пробивается через клубы табачного дыма. Небольшая барная стойка, пять столов и сцена скорее для двух, трех музыкантов. На стенах висят дешевые картины и портреты единицам известных музыкантов.

Бар выглядит скудно, но выпивка стоит дешево. Где вы еще видели шот виски по 5 центов? Барная стойка липкая, хотя ее время от времени все же протирают. Стулья не внушают большого доверия.

Заведение характерно тем, что в нем каждый день могут играть уличные музыканты, буквально за еду и чаевые. Достаточно лишь пройти прослушивание за пару часов до открытия.

Август выдался душным и жарким, даже вечером воздух казался все еще раскаленным, наполненным пылью и гарью от многочисленных печных труб Флетса.

Ночная жизнь только начинала заполнять Шотр Винсент, отчего в клубе относительно безлюдно. Немногочисленные столики, конечно разобрали, зато за барной стойкой несколько свободных мест. В дальнем углу, где расположилась сцена на обычном барном стуле сидит чернокожий парень, извлекающий из своего потертого саксофона заунывную мелодию. Позже вечером, как было объявлено в афишах, его заменит молодая певица Анна Роуз в составе квартета “Сезон дождей”. А раз так, то в клубе будет точно не протолкнуться и народ, как обычно будет толпится даже на лестничном пролете. И это несмотря на то, что сегодня четверг...

За барной стойкой стоит черноволосый парень, лет двадцати трех. На левом глазу повязка. Одет в белую рубашку и белый фартук, на котором виднеются следы пятен.

Джон допивал второй стакан виски (со льдом, без закуски) и курил. Обычно он предпочитал заведения слегка выше классом, где можно было встретить представителей среднего класса, забежавших пропустить пару-тройку стаканчиков чего-нибудь горячительного после работы. Однако, c`mon, виски за 5 центов? Брюстер в деле!

Детектив думал о завтрашней беседе с шерифом. Если дело связано с "Мясником" (вот ведь придумали имечко), следовало бы к нему подготовиться, а в местах вроде "Черного угла", как подсказывал Джону опыт, всегда можно было услышать интересные слухи и сплетни, помогающие в расследовании. Когда-то давно, будучи моложе, Брюстер так оправдывал свое пристрастие к выпивке - мол, шеф, я не просто так пропадаю в барах, я собираю информацию. Сейчас, с опытом, полицейский в отставке научился совмещать приятное с полезным.

- Слушай, приятель, не найдется ли у тебя пары газет за последние недели? - обратился Джон к бармену, заодно кивая на почти опустевший стакан с виски.

Газеты дают обычно хоть какое-то представление о происходящем, так рассуждал Джон. А после можно попытаться поговорить с кем-то из местных завсегдатаев - вдруг расскажут что-то интересное.

Как я очутился в Кингсбери - не понятно, да я и не особо задумывался над этим. Вот уже пол десятка лет я путешествую по штатам, побывав в стольких городах, что всех и не упомнишь. Кингсбери был одним из них.

Я любил свою творческую деятельность. Симбиоз астрономических знаний, полученных в колледже, с религиозными легендами и мифами, исследованиями которых занимались мои родители, и которыми в своё время занимался и я сам, пока учился в колледже, были хорошенько приправлены мистической стороной мироздания. Труды величайших теософов нашего века - зёрна, попавшие на правильную почву - позволили моему творчеству расцвести. Вот только большинство не признало результаты моих художественных изысканий как нечто выдающееся. А чего ещё ждать от простого люда, далёкого как от мистической красоты Вселенной, так и от понимания гармонии и взаимосвязи всего сущего со всем остальным? В любом случае, свой социальный статус и материальное положение я не воспринимаю как наказание или нечто негативное: как раз таки наоборот, это - хорошая площадка для получения уникального опыта. В том числе и трансцендентного.

В "Чёрном Угле" я был всего однажды, позавчера. Не имея особой цели, я зашёл в него вдохновится музыкой и написать несколько страниц для своего нового рассказа - "Пороки джаза как территориториальная предрасположенность к индейским преданиям". Деньги заканчивались, и до конца следующей недели мне нужно было подать рукопись в издание "Литературного Вестника", дабы получить аванс и заплатить долги за жильё - иначе мне придётся съехать. Именно тогда, два дня назад, я и услышал слухи об убийствах. Вспомнив кровавые ритуальные жертвоприношения, совершаемые во время астрономических явлений народами древности, я решил, что это было бы не плохой идеей для ещё одного рассказа. Более того - на эту тему можно было и картину написать, только вот просто слухов для этого явно было недостаточно. Теперь же я сижу здесь, ожидая того, кто даст мне достаточно материалов для написания нового полотна. Я уже давно не прикасался к краскам, всё больше занимаясь литературой, находясь в разъездах. В Кингсбери же я планировал задержаться на несколько недель, ненадолго осесть, и это могло быть хорошей возможностью вернуться к живописи.

Джон Брюстер

Бармен кивнул, протирая стойку.

-Конечно, сэр.

Произнес он и достал откуда-то снизу несколько еженедельных газет пахнущих пылью и типографской краской. Все они лежали вразнобой, как попало, в некоторый перепутаны страницы. И пока Джон изучал их, бармен неспешно наполнил бокал и бросил в него два кубика льда.

Что удивительно не все заголовки газет принадлежали маньяку. Одна из газет за начало апреля 1938 года сообщала об обнаружении неопознанной жертвы “мясника”, женщины. Части тел извлекли из реки Кайахога. Но с тех пор ни единой жертвы не найдено и журналисты, естественно охладели к данной теме ожидая новую жертву.

Впрочем, ты знал где искать. За пределами первой полосы во внутренностях газеты покоится душа города. Маленькие, неприметные истории. Одна тебя весьма неплохо увлекла. В ней опрашивали каких-то забулдыг из “ревущего третьего” о загадочном сумасшедшем греке, который бегает по улицам с длинными ножами или даже мечами. Никто не знает откуда он взялся, но народ обеспокоен тем, что полиция даже не пытается его поймать.

Ты быстро пробежался по статье и остановился на портрете молодого мужчины с напомаженными волосами. Статья начиналась заголовком: “Элиот Несс - спаситель Кливленда”.

Шон Нолт

Бармен не обращал на тебя внимания, несмотря на то, что ты до сих пор не заказал выпивку. Возможно будь здесь больше народа, он бы вежливо попросил тебя удалится или заказать что-нибудь. Но сейчас он был увлечен тем, что прибрался перед наплавом ночных посетителей.

Тем временем в бар вошел молодой парень худощавого телосложения, но вместе с тем весьма жилистый. Так выглядят те, кто ест меньше, чем вкалывает. От него пахло химикатами, несмотря на то, что он одел свежую одежду. Этот запах въелся в него, скорее всего он работает на нефтеперегонном заводе.

Он немного постоял в дверях, осмотрелся и наконец подошел к барной стойке.

Еще несколько секунд он стоял позади Джона, но затем повернулся в угол. Он сделал несколько шагов в сторону Шона, посмотрел вещи, занимающие стул и произнес:

-Мистер, художник?

Взглянув на Гюнтера можно было без труда определить откуда на “землю обетованную” приехали его родственники.. Неестественная бледность лица, рыжие волосы торчащие из под кепки острыми сосульками и голубые глаза. Скорее всего норвегия или швеция.

-Я присяду?

Бармен не требовал заказывать выпивку, а значит - можно было на ней сэкономить. Достав свой рабочий блокнот, в котором я время от времени делал зарисовки или записывал пришедшие в порыве вдохновения литературные заметки, я начал рисовать что-то, что приходило в голову, дабы убить время в ожидании информатора. Не знаю, правда, зачем это нужно было ему, но, надеюсь, это не будет стоит мне ничего. Ну, а если и будет стоить что-то - то хотя бы не много. За такими мыслями я даже не заметил, как небольшой лист блокнота был исписан спиралями, по линиям которых красовались непонятные даже мне самому символы, вытащенные из подсознания. В этом была некоторая эстетика, которую, в прочем, видели не все.

-Мистер, художник?
Не смотря на то, что я ждал появления незнакомца, меня пробрала дрожь от внезапности его появления. Вздрогнув, я глянул на говорившего. У него были ярко выраженная германская внешность, о типаже которой мне было известно из новостных заметок о новой политической партии в германии, чьи цели и идеалы казались достаточно гуманистическими и идеалистическими, и импонировали мне в той степени, в которой мне вообще могла нравится идеология как таковая. Чаще всего я всё-таки был далёк от политики, больше концентрируясь на высоких материях.

- Я присяду?
- К-конечно-конечно.... Да, это я.... - ответил я, убирая шляпу и освобождая место для незнакомца, убирая при этом блокнот с зарисовками. Не не потому, что я хотел что-то от него скрыть - как раз таки наоборот, кто как не я был заинтересован в том, чтобы как можно больше людей узнали о моём творчестве, да и незнакомец и без того имел возможность наблюдать процесс, будучи мною незамеченным. Нет, я убрал блокнот лишь для того, чтобы показать готовность беседы с ним. При этом я предпочёл промолчать, передавая возможность именно незнакомцу проявить инициативу в этом вопросе.

Парень сел на освободившийся стул и звучно положил большой желтый конверт на стойку.

-Одно пиво, пожалуйста, - сказал он и тут же отсчитал несколько монет и передал их бармену.

Гюнтер боялся выпить лишнего, поэтому всегда расплачивался сразу. Так было легко отследить свое текущее финансовое положение.

-Здесь все как просил Дик, материал разнообразный. К сожалению фотограф, мой кузен, здорово рисковал, проявляя эти негативы. Сами должны понимать, мистер художник. В общем, за все с вас десять долларов.

Парень осмотрелся по сторонам, но посетители не казались ему подозрительными. Вполне обычные завсегдатаи “Черного угла”.

-И чтобы подогреть ваш интерес, мистер художник, можете взглянуть... - он извлек фото и положил его перед Шоном. - Как видите, это настоящий материал. Как вы и просили.

Фотография оказалась немного более шокирующей для простого человека, чем может показаться на первый взгляд. Казалось бы, ну рука... ну отрезанная рука. Но выглядело это по-настоящему чудовищно. Аккуратный срез, явно без спешки и каких либо лишних эмоций. Хорошим инструментом. И никаких лишних следов. Лишь что-то черное на запястье... какая-то крохотная татуировка. Шону пришлось как следует присмотреться, а затем проявить всю свою волю чтобы удержаться на стуле. Татуировка выполнена в виде черной спирали.

Под фотографией белая втавка с информацией: Джон Доу II. 6 мая 1936 года.

Брюстер повернул голову в сторону работяги и его собеседника. Выпустил облако сигаретного дыма и присмотрелся к фотографии. Интуиция подсказывала Джону, что фото может быть важным, правда, черт пока знает для чего. Впрочем, бывший детектив пока не хотел, чтобы на него обращали лишнее внимание.

Я был изумлён увиденным. Зрелище, конечно, было отвратным, и меня стало немного подташнивать. Но. Своё внимание я сконцентрировал на другом, попытавшись прийти в себя. Это была татуировка с символом, который я видел в каких-то религиозно-мистических трактатах, и которые (при этом не только их) я использовал и в своём творчестве. Точнее, использовало моё подсознание.

Осознав подлинность документов, а также то, что у меня нет таких денег, я ответил Гюнтеру, что мне нужно подумать. Как-никак, 10 долларов - это мой месячный заработок, а я и так не мог свести концы с концами в этом месяце. Однозначно, материалы, лежащие в конверте, стоили того: фотоаппаратура была недешёвой, как и проявление фотографий. Однако для вдохновения Шону было достаточно и этого фото.

- Десять долларов - немалые деньги, даже с учётом специфики содержимого конверта, и их у меня нет - ни на данный момент, ни вообще. - с прискорбием сообшил я "почтальону", пряча полученное фото себе во внутренний карман. - Это мой двухмесячный доход, - решил немного приукрасить я - и мне нужно время для того, чтобы попытаться достать его, возможно, что-либо продав или заложив. Предлагаю встретиться здесь же через пять дней, в это же время. Обсудим финансовую составляющую сделки ещё раз, когда я буду знать на что могу рассчитывать. Дик не говорил мне, что это будет стоить аж столько.

На самом же деле, я не собирался сюда возвращаться. 10 баксов, мать его так! Да за эти деньги можно не один месяц жить, а он хочет их получить за мнимый риск при проявлении негативов! Ну уж нет, не бывать сему. А демонстрационная версия содержимого конверта, думаю, будет достаточным источником вдохновения на ближайшие несколько недель.

Пока Гюнтер с наслаждением припал к бокалу пива, его собеседник начал быстро говорить о своем плачевном благосостоянии и прятать выданную в качестве примера фотографию. Глаза работяги поползли вверх от такой неслыханной наглости. Он быстро и уверенно поставил бокал, а затем крепкой хваткой вцепился в руку Шона.

-Вы не поняли, мистер художник, это не подарок. Если хотите взять это с собой, то заплатите хотя бы аванс. Скажем доллара три. Остальное передадите через пять дней... эм... во вторник стало быть. По рукам?

Он сжал свою руку сильнее, он действительно был куда крепче, чем выглядел на первый взгляд.

- Эй, уважаемый, - Джон обращался к Гюнтеру, - За 10 долларов заберу все фото. И накину сверху, если расскажешь, откуда их взял.

Детектив встал со стула и стоял теперь сбоку от Олсона, пристально на него глядя и держа в руке мятую десятидолларовую купюру. Если эти фото с мест преступлений, они явно пригодятся. Как и информация о том, откуда они взялись у такого типа, как этот работяга.

Повисла пауза, Гюнтер перевел взгляд с Шона на Джона, а затем на выход. До него было рукой подать. Кружку пива он мог разбить о голову художника, а незнакомца ударить локтем в пах. От дерзкого плана его останавливало лишь одно обстоятельство - десять долларов. Он пришел именно за ними, а не для того чтобы бить людей. В насилии, вообще толку мало... и Гюнтер это прекрасно понимал, пускай и дрался при первой необходимости.

-Десять долларов и конверт ваш, - сказал он и наконец отпустил руку Шона. - А человека за лишние деньги я подставлять не намерен.

- Послушай, приятель, - Джон наклонился к работяге. Глаза детектива угрожающе сузились, - Тебе чертовски не повезло, потому что во всем этом сраном городе ты умудрился найти место, где попытался толкнуть фотографии с места преступлений прямо на глазах у копа. У очень, мать твою, злого копа. Это я про себя, если ты еще не понял. И стоит мне сообщить куда следует, как тебя упакуют в отвезут в участок, где спрашивать будут так, что тебе явно не понравится. Так что выбирай - или отдаешь фотки за десятку, рассказываешь мне, где их взял и мы мирно расходимся, а я о тебе забываю, или... - Брюстер улыбнулся своей самой мерзкой улыбкой, и легонько стукнул кулаком по барной стойке.

На лице Гюнтера появилось полное осознание в какой заднице он оказался. И стоило ли все это десятки? Вопрос, конечно, риторический.

-Хорошо-хорошо, - быстро произнес он. - Понял. Эти фото сделал мой кузен, он работает на полицию. Иногда проявляет часть фото для собственного архива. Это может быть и немного незаконно, но... черт возьми, он никому этим не вредит. Будь человеком, детектив, у него жена и двое детей. Дисциплинарное взыскание его уничтожит.

Он положил папку с фотографиями на барную стойку и посмотрел на Джона в ожидании его вердикта.

Джон долгое мгновение смотрел на Гюнтера не предвещающим ничего хорошего взглядом. Честно говоря, детективу было наплевать на то, что какой-то бедолага из участка пытается заработать лишний доллар, толкая "налево" фото с мест преступлений. Конечно, если бы такое случилось на его участке - засранец получил бы взыскание быстрее, чем смог бы выговорить "у меня ведь семья". Но тут, в чужом городе, Брюстеру было все равно.

На барную стойку легла смятая десятидолларовая купюра.

- Свалил нахрен отсюда.

Джон, не обращая больше внимания на представителя местного пролетариата, перевел мрачный взгляд на художника.

- Мистер, фотография, которую вы забрали. Дайте ее сюда.

Сложившаяся ситуация меня устраивала. Моё природное везение и здесь не подвело. Ещё бы, ведь всё в этом мире происходит по законам баланса и гармонии, и если я делаю людям добро, просвещая своим творчеством, живя при этом в максимальной скромности и ущемляя себя во многом - значит и мир будет отвечать тем же. В итоге все получили своё: Гюнтер - 10 долларов, мистер полицейский - свои фотографии (хотя это было странно: он что, не могу получить их в отделении, не тратя при этом лишние деньги?), я - свой источник вдохновения. Кстати, о нём: мистеру полицейскому она была нужна, но и мне тоже.

- Мистер, фотография, которую вы забрали. Дайте ее сюда.
- Если я правильно расслышал Вашу беседу с Гюнтером, вы купили у него конверт за 10 долларов. Фотография же... О ней речь не шла, а это значит, что я имею полнейшее право на свой источник вдохновения. - отхлебнув из нетронутого пивного бокала, который заказывал Гюнтер, я продолжил: - Вы и так перекупили мой заказ, который я собирался забрать через три дня и в наличии которого, между прочим, был заинтересован. Предлагаю, чтобы каждый остался при своём. В конце концов, именно благодаря моему присутствию здесь, Вы смогли купить этот конверт.

На тот момент я целиком и полностью считал себя в своём праве. Фотография была моей - Гюнтер сам отдал её мне, а после ухода не забрал. Гюнтер продал конверт, о фотографии не было сказано ни слова. Даже заказанное и не тронутое Гюнтером пиво можно было пить без каких-либо угрызений совести, ведь они были знакомыми, можно сказать - вместе пришли в джаз-клуб, а теперь же из их компании остался лишь я. Посему "давать сюда" фотографию я не был намерен. Мог лишь показать её, да и то, в своих руках лишь. Поскольку по факту этот легавый избавил меня от проблем, предоставив выход из ситуации с Гюнтером. Который, кстати, боялся полисмена, в отличии от меня. Ведь Гюнтеру, как и его брату, было что терять. В отличии от меня.

Брюстер какое-то время молча смотрел на собеседника. "Источник вдохновения", так тот сказал - этого бродягу вдохновляет чья-то отрезанная рука? "Твою-то мать, - думал Джон, - сколько в этом мире гребаных извращенцев". И общаться с одним из них дольше необходимого детективу не хотелось от слова "совсем".

- Хрен с вами, мистер - произнес Джон, опрокинув в себя остатки виски, - Покажите, что там на ней и забирайте, если вам так хочется.

В общем-то Джон руководствовался скорее любопытством, нежели чем-то еще. Вдруг на этих фото найдется что-то, какая-то зацепка, которую проморгали местные копы? Если так - завтра перед шерифом Брюстер укажет на это.

- Охх, благодарю. Чую я, что не с проста мы с вами встретились в этот тихий и спокойный по началу вечер. Вот, смотрите. Видите? - я достал фотографию с отрезанной рукой, на которой была выбита татуировка. - Видели раньше такие наколки? Нет? А я, вот, видел, только вот не помню где конкретно. По мне не скажешь, но у меня есть образование. А эта спираль - древнейший символ, так или иначе связанный с древними религиями. Эти культы совершали кровавые жертвоприношения - и это, конечно, прискорбно, но. Их космогонические познания, как мне кажется, были соизмеримы с достижениями нашей науки в области астрофизики. - я продолжал осушать бокал, любезно купленный Гюнтером, осушив его уже до половины. Как правило, у меня не было лишних денег на алкоголь и тому подобные стимулирующие наступления изменённых состояний сознания веществ, так что даже пол пинты сделали меня гораздо более открытым и общительным, чем обычно.

- Я бы с радостью приобрёл опыт всяческих расследований, если хотите. Моему творчеству пошло бы на пользу погружение в это дело, ведь собственно для этого мне и понадобились материалы. Если захотите - можете навестить меня. - Я рассказал полицаю адрес. - Мы, кстати, так и не познакомились: моё имя - Шон Нолт. Покажете, что в конверте?...

- Джон Брюстер, - детектив мгновение колебался, а затем протянул руку, - И давай на ты. Фотографии покажу, если ты разбираешься.

Антипатия Джона к бродяге, возникшая после слов последнего об "источнике вдохновения" в виде отрезанной руки, не то чтобы исчезла, но слегка притупилась. Если этот Шон разбирается в странных символах, культах и их "космогонических познаниях", что бы это не значило, он мог пригодится. Сам бывший коп в этом не смыслил. Он, конечно, ходил по воскресеньям в церковь, пару раз в неделю молился перед тем, как упасть в постель, дважды в год ходил к исповеди. На этом его отношения со сверхъестественным заканчивались.

Брюстер изучил показанную Шоном фотографию, а затем принялся по одной доставать фото из конверта, повернувшись так, чтобы их видел Шон, но никто больше.

Фотографии по одной оказывались на стойке бара, все это жуткие исходы чьих-то жизней. Оборванные судьбы. В такие моменты начинаешь задумываться о смысле существования, о боге. Неужели во все это может уложиться идея вселенской справедливости?

Первая фотография - белый мужчина без головы и руки, даты на снимках совпадают с фотографией в руках Шона. На теле виднеются другие татуировки, типичные для портового рабочего или даже моряка.

Вторая фотография - черный повешенный мужчина. Очевидно не имеет общего с нашумевшим делом о Мяснике.

Третья фотография - изрешеченный пулями труп мужчины в костюме, типичная жертва гангстерских разборок.

Четвертая, пятая, шестая и седьмая фотографии - стопы, руки, ноги, отсеченные по колено, торс, разрубленный по линии талии, лежащие на снегу. Все эти фото принадлежали женщине. Голова на них отсутствует. Дата 26 января 1936 года. По всей видимости все части тела были завернуты в газеты, которые лежат рядом на каждом фото. Но ни каких спиралей.

Восьмая фотография - небольшой сверток замотанный в окровавленные тряпки и оставленный судя по всему на свалке. Довольно просто догадаться, что он делает на снимках из архива полиции... Но эта маленькая жертва жестокого мира никоим образом не связана с деяниями Мясника, да и дата 11 февраля 1922 года на это явно намекала.

И вот на стойку легла последняя, девятая фотография. На ней мужская нога ниже колена, виднеется большая синяя татуировка в виде креста. Рядом газета за июнь 1937. На этом можно было бы и закончить изучение фотографии, но Шону бросилась в глаза деталь, которую легко упустить. На полях газеты виднелась спираль, сделанная ручкой, словно ее пытались расписать. Так себе зацепка, но спираль получилась весьма и весьма явная. Словно ее кто-то нарисовал в задумчивости...

Мда. Даже судя по количеству фотографий, три доллара - это было явно многовато за одну из них, максимум доллар. Я снова порадовался тому, что дела с Гюнтером закончены. Осознавая, что Джон - а звали полицейского именно так - может и не подключить меня к расследованию. Постучав по месту, где на фотографии красовалась нарисованная на газете спираль, дабы привлечь внимание Брюстера к ней, я попытался вспомнить всё, что знаю об этом. Судя по фото, эти части тел явно были разбросаны по всему городу. И это - возможно - было как-то связано с древними ритуалами, о которых в своё время упоминалось во время моей учёбы в колледже. Я попытался вспомнить, больше об этом. Меня заинтриговали эти убийства, и я решил во что бы то ни стало окунуться с головой в это дело, не важно - с Джоно Брюстером, или без него.

Шон внимательно посмотрел на фотографию.

Я поделился с полицейским тем, что смог вспомнить. Не думаю, что ему было бы интересно слушать заумные описания из научных трудов тех или иных исследователей религиозных трактатов, некоторые из которых были мною изучены в процессе обучения в колледже, поэтому я остановился на том, что касалось Штатов. А точнее - коренных американцев.

- В детстве у моих учёных родителей не было особо много времени на меня, поэтому меня воспитывала няня. - начал я. - Её звали Гэлилэхи, и она была представительницей племени Чокто - одного из пяти "цивилизованных племён". Она служила моим родителям ещё до моего рождения, до принятия законов о гражданстве и реорганизации индейцев - до последнего она так и не дожила. Она была на поколение старше, нежели мои родители, и рассказывала множество мифов и легенд. Я так вам скажу: у индейцев символ спирали фигурировал достаточно часто. Гэли рассказывала мне о плясках спиралей племени Зуни, о богах их местного фольклора, с которыми связаны так или иначе спирали. Первые, кстати - я про Зуни - своими танцами пытались сохранить непрерывность существования - вернее, верили в это. Возможно, убийцу следует искать среди тех, чьи корни связаны с племенем Зуни или каким-либо другим индейским народом. Конечно, вполне возможно и то, что он - матрос или путешественник, прибывший в Америку из Африки или Азии - в религиозных парадигмах чёрнокожых народностей это также часто встречающийся символ.

Просмотрев фотографии, я вернул их Брюстеру. Осушив несколькими глотками оставшееся в бокале пойло, я готов был покинуть это заведение. Поинтересовавшись у Джона, каковы будут наши дальнейшие действия - идти ли мне с ним для участия в расследовании, позвонит ли он моему квартиросдателю и договорится о встрече, заглянет ли лично, или же вообще откажется от моего предложения - я направился к выходу из "Чёрного Угла".

Детектив молча выслушал Шона, кивнул в конце.

- Завтра утром у меня встреча с шерифом, он попросил помощи в расследовании дела этого Мясника. Приходи со мной, - Брюстер назвал адрес и время, - Дело странное, а твои знания о всяких странностях могут пригодится. К тому же, думаю, шериф что-то заплатит за помощь.

Мужчина поднялся со стула, потянулся, потушил сигарету в пепельнице и попрощался с Шоном. Он собирался немного прогуляться по городу, а затем, купив по дороге пачку сигарет и дрянной виски, отправиться в любезно предоставленный шерифом старый дом, где Джон уже облюбовал себе комнату на втором этаже с двуспальной кроватью, уютно скрипящей под весом детектива.

Шон вернулся домой и ему здорового повезло, что он не столкнулся с хозяином. Хотя в дверь была вставлена лаконичная записка: "Завтра выселяю, если не заплатишь".