[InHuman] Tales of Redlands | ходы игроков | Эпизод 13: Из пепла (ЗАВЕРШЕНО)

От слов Патриции Джейн едва не разрыдалась. С трудом сдерживая эмоции, рвущиеся наружу, женщина подняла безоружные руки.
- Я и сама не понимаю как оказалась здесь. Для меня с момента гибели нашего племени, смерти Ричарда и твоего похищения, прошло не больше нескольких дней. Я искала маленькую девочку, но беседа с Цезарем перевернула все с ног на голову. Да я встречалась с ним и готова была отдать или забрать жизнь за свое дитя. Вот только оказалось что с того момента прошло двадцать лет. А девочка выросла в сильную девушку. Твои глаза так похожи на глаза твоего отца.

Джейн перевела взгляд на дуло пистолета, нацеленного в нее.
- Мы были у ручья, когда работорговцы прибыли в наше поселение. Я оставила тебя. В то время как должна была забрать тебя и бежать прочь без оглядки. Но я не в силах изменить того что произошло... Я не стану защищаться. Если решишь убить меня - то так тому и быть.

Харви опустила руки и с нежностью посмотрела на Суэйзи.

Каждую секунду Джейн ожидала выстрела. Громкий как треск раскалённого шифера в огне или тихий как шлепок камня, брошенного в лужу - каким бы он ни был, он вот-вот собирался прозвучать, но всё никак не происходил. Патриция вознамерилась удержаться от импульсивного поступка, дослушав рассказ до конца, и это ей удалось, хотя и не без труда. Слезы расчертили несколькими блестящими бороздами обе её щеки, и некоторые из них даже успели высохнуть. А после того, как женщина закончила говорить, наступила пауза такая долгая, что, казалось, не кончится никогда. И, быть может, для матери это было самое дорогое время, в процессе которого она могла видеть свою дочь живой и здоровой.
- Ну а я... - сказав это жалобно, совсем по-детски, женщина проглотила солёный ком в горле, и следом заговорила уже уверенно, - Ну а я знаю другую историю. Историю, в которой моя мать смело бросилась защищать своего мужа и своё племя, когда его пришли порабощать люди Цезаря и сам лысый ублюдок лично. Не побоявшись, что выступает одна против всех. И она сделала то, что должна была сделать как жена, как мать, как истинный родитель. Она дала своим примером мне урок. Урок мужества и силы воли, что не склонится ни перед какой другой силой...

...в мороке воспоминаний, что, словно хищные многоножки, вгрызались в голову, Джейн увидела себя, смело идущую навстречу врагу. Врагу, что вздумал сломить силой непокорное племя. Увидела себя со стороны, готовую мстить за сородичей, пусть она и сама была не такая как они, за мужа, за будущее своей дочери... которого не было...
Тот момент, что стал кульминационным в её собственной судьбе, выглядел иначе. Наверное, со стороны было понятнее, но сейчас Харви видела его именно так, как оно было на самом деле...
...Тот охотник за рабами с оружием Чужих... она убила его, а прежде выбила оружие из рук, потому что оно могло натворить самых страшных бед, предвидеть масштаб и степень разрушения которого было попросту невозможно. Джейн боялась за то, чтобы не пострадала Миранда, но это был единственный её страх в тот момент. Страшный артефакт отлетел в сторону, а секунду назад державшего его в руках ублюдка ждала незавидная участь оказаться с ножом в горле - слишком малая цена за Ричарда, безжалостно убитого работорговцами.
В тот момент на неё обратили внимание. Кто-то из охотников выстрелил из ружья, и оно, кажется, было заряжено картечью или чем-то таким... Левую ногу Джейн оторвало по самое колено, и она тотчас упала, потеряв равновесие. Но она была готова принять это, лишь бы только... Миранда!
...Девочка не послушалась её. Вылезла следом, немного погодя, а может даже и сразу. Она всегда была умной малышкой, смелой и проницательной, но в тот момент хотелось, чтобы она всё-таки струсила и осталась сидеть как мышка. Увы...
...Девочка подобрала артефакт. Решив, должно быть, что это оружие, каким взрослые убивают животных и друг друга, она решила выстрелить по врагу. Кто-то из охотников уже нацелил на неё винтовки и ружья. Кто-то бросился на Миранду, накрыл её своим телом и сбил с ног...
...Девочка не успела воспользоваться оружием как следует. Оно лишь блеснуло пунцовым всполохом, но ничего не случилось. Наверное, и хорошо, потому что в итоге умереть могли вообще все. Её не ранили, не убили - лишь отобрали опасную игрушку и, возможно, лишь слегка ушибли. Но это по-прежнему были звери и сволочи, и далее всё было не так радужно.
...Без ноги Харви была не в силах что-либо сделать, в то время как агония уже овладевала ею. Ничего она не смогла сделать, когда её схватила и потащили к одной из горящих хижин, а затем швырнули в самое пламя. Однако, самым страшным было видеть то, что на эту казнь заставляют смотреть Миранду. Девочку в наказание скрутили и подвели ближе всего. Её голову держали прямо, а пальцы растопыривали веки, чтобы та не могла ни отвернуться, ни зажмуриться. Она видела, как Джейн, искалеченная и не способная прервать собственного крика боли, горит заживо...
...Она кричала. Миранда кричала... а кто-то смеялся. И это были не охотники...

- ...и я отомщу. Цезарю, его своре. Всех, кто творит вопиющее зло, ждёт возмездие. Но Цезаря ждёт персональная доставка. Он ответит за всё. Я не боюсь ни охотников, ни его самого, никого вообще. Потому что она пообещала, что моё самое сокровенное желание будет исполнено. А это значит, что мне не о чем беспокоиться. Если то, что я попросила у неё, исполнится, если это произойдёт так, что я успею насладиться этим желанием всего лишь секунду, хоть малюсенькую секундочку, после чего умру, то меня это полностью устроит. На большее мне и не приходится рассчитывать, но, зная, как она это делает, я могу быть уверена, что получу это, и никто не сможет помешать этому. Потому что даже десять таких как Цезарь не могут идти против Пустоши.
Кажется, всё это время Патриция что-то рассказывала. Какая-то месть, какое-то желание, что будет исполнено вопреки всему. Джейн услышала лишь заключительную часть, но то, что она увидела, что поняла, покуда пропустила основную часть рассказа, кажется, имело важность ничуть не меньшую.

Второй раз за последние несколько дней земля ушла из-под ног Джейн. Видение было настолько ярким и сильным, что в его реальности не приходилось сомневаться. Если настоящая Джейн погибла тогда в огне двадцать лет назад, то кто же она? Харви медленно опустила взгляд на ноги. Одна из них была сильна обожжена, но не оторвана. Взгляд женщины стал растерянным.
- Но я... Я помню... Я же здесь. Как такое может быть?
Мысли превратились в мешанину, она потеряла ощущение времени и казалось вот-вот потеряет ощущение реальности. Чтобы совсем не потеряться, Джейн усмирила эмоции, оставив их анализ на потом.
- Я не понимаю что происходит. Совсем недавно я точно знала кто я и чего хочу, но теперь нахожусь в растерянности. Как бы там ни было, мое желание помочь тебе ничуть не уменьшилось. Взамен на помощь в поисках.. тебя, Цезарь попросил узнать твои планы. Узнать чего ты от него хочешь. Наше с ним соглашение больше не имеет силы, поскольку я тебя нашла, а значит я ему ничего не должна. Пусть мои мысли путаны, но я точно знаю что он виновник твоего и моего горя. Позволь мне помочь?
Джейн просяще смотрела на Патрицию. Руки как и прежде были чуть разведены в стороны. Девушка в любой момент могла прикончить ее и она была готова к этому.

Могло показаться, что, разговорившись, женщины как-то снизили градус напряжения между собой. Суэйзи смахнула тонкую поволоку надежды на это щелчком взведённого курка. Она была готова выслушать всё до конца, и таки выслушала. Но последние слова Джейн касательно договора с Цезарем, пусть теперь и не актуального, заставили лицо той перекоситься, а взгляд остекленеть. Харви почувствовала, что своими словами вскрыла какую-то страшную правду, но никак не могла понять, какую именно, и почему она была страшной. Не могла понять... до этого момента.
- Мои планы? И когда ты собиралась мне об этом сказать!? - едва сдерживая себя, прокричала Патриция.
Маленький камешек, сорвавшийся с вершины пригорка так и остался бы маленьким камешком, если бы только нервы женщины с пистолетом не были напряжены до предела. Она молниеносно развернулась в ту сторону, но прицелилась из оружия не к подножию, куда укатился камешек, а заметно выше. Раздался хлопок, и он был именно такой, как и ожидалось - не громче всплеска от брошенного в лужу камня. Куда громче был вскрик человека на пригорке, которого она подстрелила. К сожалению, он был не один.
Второй выстрел прозвучал уже как выстрел, и Суэйзи со страшной силой дёрнула головой, выпуская из рук пистолет и тотчас падая на землю с неестественной для человека в сознании позе. Джейн не могла быть уверена полностью, но, кажется, если бы это был удар от крупнокалиберной пули, её дочь лишилась бы какой-то части своего тела или обрела дырку размером с кулак..
Сопровождаемые воплями пострадавшего напарника, с вершины опрометью спустились двое мужчин с ружьями. Один на ходу перезаряжал его. Не похоже было, чтобы у них имелись вопросы к Харви, но вот Суэйзи их интересовала как никто другой. А уж догадаться, что это были охотники Цезаря, не смог бы только ребёнок.
- Ты нахрена ей в башку стрелял?! А если бы убил?!
- Куда попал, туда попал. Хватай её давай, и потащили быстрее!
Всё происходило слишком быстро. Реальность, связь с которой Джейн едва не потеряла, вновь заявляла о том, что она никуда не делась, и заявляла, как всегда, резко и безжалостно.

Все произошло с такой быстротой, что Джейн лишь пару секунд спустя смогла побороть шок и начать двигаться. От подлости Цезаря хотелось выть, а лучше порвать кого-нибудь на куски, можно даже голыми руками. Закрыв Патрицию своим телом, Харви схватила пистолет, выпавший из рук дочери, и направила дуло в сторону спускающихся мужчин.
- А ну стоять!!! Еще шаг и голова одного из вас взорвется к чертям собачьим! Мне терять нечего.

Мужчины тут же остановились. Тот, что держал ружьё, успел его зарядить, но второй тут же поднял руки и заговорил.
- Эй-эй, милочка, не горячись! Никто здесь не хочет пробл...
И ведь действительно - заговорил. Только в другом смысле, но, увы, более удручающем. Это была уловка, призванная отвлечь внимание Харви. Кто бы на её месте подумал, что уловка совершится в первые же секунды произнесения речи? Мозг ещё мысленно заканчивал фразу, что так и не была произнесена её непосредственным автором, а другой охотник уже вскидывал ружьё.
Бу-бух! Тах! Два разнонаправленных выстрела прозвучали практически одновременно. Тот, что принадлежал ружью охотника за рабами, произвёл на Джейн самое сильное воздействие. Тот, что сделала она сама, произвёл... наверное, что-то. А даже если было что-то конкретное, на итоговый результат оно не повлияло, потому что в тот же момент её пронзил такой силы удар, что, казалось, все внутренности перевернулись. В живот словно огромный валун врезался, хотя на самом деле это была не пуля и не дробь, а упакованный в прочный мешочек груз, чьё предназначение заключалось не в убийстве цели и нанесении ей вреда, но лишь в выведении из строя с минимумом повреждений. Конечно, с такого близкого расстояния неудачное попадание могло запросто отбить жизненноважный орган, но у охотников выбора не было. Как не было его и у Джейн.
От удара, всколыхнувшего организм самым неприятным и вредным образом, её руки моментально расслабились, а ноги подкосились, словно утратили связь с нервными окончаниями. Содержимое желудка попросилось наружу, но женщина ещё была в сознании, чтобы слышать, что происходит и даже отчасти наблюдать.
- Блять! Дерьмо, сука!
- Да не ори ты! Охерел совсем, ты же её убил! Цезарь нам башку оторвёт!
- Эта сука меня подстрелила!
- Ну а хрена ли ты хотел!? Молись, чтобы они обе были живы!
- У-ух, ещё бы чуть-чуть, и яйца мне отхреначила! Сука, жжёт!
- Да заебал ты ныть как девочка! Заткни свою дырку чем-нибудь, и потащили эту бабу.
- Да тут не дырка, а так, херня, царапина.
- Так хрена ли ты из-за царапины так орёшь?
- Ой, завали хлебало! Лучше скажи, что с этой тварью делать?
- Цезарь сказал, что если хоть волос с её головы упадёт, нам пизда. поэтому бросать её тоже нельзя.
- Блять, и как мы их двоих потащим!?
- Хотел тебя спросить перед тем, как ты её со своей коновальни ушатал!
- Хорош причитать как бабка, лучше давай вязать, и пошли, пока я тут кровякой не изошёл.
- Кстати, а что там Джонни?
- Джонни, туды тебя в качель, подай голос...
- Похоже, он откис. Эта манда метко стреляет.
- Ну не так метко, как другая, к счастью, иначе я бы тут уже тоже валялся.
- Так, всё, хорош трындеть, вяжем их, пока шакалы не набежали.
Джейн ничего не могла сделать. Тело ещё не отошло от паралича, а её уже начинала охватывать боль, разливающаяся по всему телу из эпицентра в области живота, куда попал снаряд. Оставалось только гадать, каких размеров синяк будет в этом месте... если она доживёт до этого дня. Но куда важнее было, доживёт ли Миранда. Девушка всё ещё была без сознания. В том месте, куда подстрелили её, было заметно небольшое количество крови, но один из охотников пощупал её пульс и вслух засвидетельствовал, что та жива. А потом их обеих связали, взвалили на плечи и понесли обратно в город. Где-то в процессе этого организм Харви решил, что с него достаточно, и женщина попросту отключилась.

Когда Джейн пришла в себя, вокруг не было уже ни пустоши, ни ночной прохлады. В тепле и сухости её окружали стены комнаты, казавшейся знакомой. Приглушённый свет запотевшей панели электролампочки под металлической решёткой. Глухой, словно исходящий из-под земли, гомон человеческих голосов. Она снова была в старом форте, только теперь, как стоило полагать, не в качестве гостьи, вестницы и дипломата, а пленницы. Её руки и ноги были связаны, хотя большой необходимости в этом не было - опухший живот саднил и стал словно каменный, не позволяя ни согнуться, ни разогнуться, ни просто двинуться. Похоже, в таком состоянии она проведёт последние часы своей жизни.
Но было во всём этом одно, но очень сильное утешение. Рядом с ней была её дочь - сидела напротив в точно таком же виде. Хотя, глаза матери находили состояние Патриции много хуже - волосы на виске с левой стороны жирно блестели от спёкшейся крови, а треть лица в этом месте приобрела синюшно-бордовый оттенок. Девушка, похоже, всё ещё была без чувств, но всё ещё была жива и, возможно, в скрром времени с ней даже удастся поговорить. Наверное. Перспектива Суэйзи предвиделась ужасной. Возможно, её будут пытать, всячески издеваться и неизвестно что делать. Рабовладельцы всегда были особенно жестоки к тем, кто им сильно насолил. И если уж она собиралась убить Цезаря, то, стоило думать, он казнит её лично и с особой жестокостью.

Стараясь не делать резких движений, Джейн попыталась освободить руки. Сердце разрывалось от боли за сидящую перед ней девушку. По ее вине она погибнет страшной смертью.
- Прости... Прости меня...
Слова захлебнулись в потоке слез. Жалость к Миранде, повидавшей ад, захлестнула Харви. Содрогаясь от рыданий, Джейн позволяла отчаянию и боли выйти наружу, покинуть ослабленное тело.

Шаги за железной дверью возникли так же внезапно, как и быстро приблизились, а потом та с жутким скрежетом отворилась. Образ Цезаря, возникший на пороге, уже не был такой неожиданностью, но кроме злости более никаких чувств не вызывал. И, тем не менее, сам он излучал своим ликом лишь ледяную суровость. Взгляд великана был устремлён в сторону Патриции, и он смотрело на неё достаточно долго, не выражая никаких других эмоций.
- Когда я сказал про то, чтобы им не нанесли большого вреда, каким местом вы слушали? - рыча сквозь зубы, обратился он к стоящим позади охотникам.
- Да мы же... она с пушкой... стреляла... - попытался оправдаться кто-то со знакомым голосом из числа тех, кто схватил женщин, но был резко прерван.
Послышались звуки ударов, хрипы и вскрики. Джейн не видела, что происходит там, в коридоре, но могла смело судить, что Цезарь только что избил одного или двух охотников, и, наверное, очень сильно, потому как когда он снова появился в проходе, оба его кулака были измазаны кровью.
- Винт. Быстро. - скомандовал он, вытирая руки.
Наркотик принесли очень быстро, практически мгновенно. Немолодой волкообразный зверолюд чёрного окраса подсуетился и первым занялся Патрицией, всё ещё бывшей без сознания, ну или просто в таком скверном состоянии, что не могла и не хотела лишний раз подавать признаки жизни. Харви отлично знала, что сейчас будут делать, догадывалась, исходя из своего медицинского опыта за время службы в армии. Наркотик-стимулятор из листьев винтореза, высушенных, измельчённых и приготовленных определённым образом, был стар как мир и весьма распространён ввиду того, что растение-сырьё могло расти само по себе где угодно, и даже в диком, некульитвированном виде обладало определёнными эффектами. Рецептур было много, но в общем и целом эффект от них сводился к тому, что человек ощущал всплеск энергии, прилив сил и желание их куда-то немедленно выместить. Подобно нашатырю, он мог так же пробудить потерявшего сознание, но в чуть более долговременной перспективе, как и практически любой наркотик, вызывал отходняки и прочие побочные эффекты. В войну к нему прибегали редко, но иногда врачам ничего не оставалось, кроме как дать раненому понюхать свежеприготовленную пыльцу, чтобы продержаться живым как можно дольше.
И сейчас вещество собирались дать женщинам, разумеется, с единственной целью заставить их чувствовать себя лучше на какое-то время, и пока оно будет длиться, получить от них внятные ответы на интересующие вопросы. Зверолюд подскочил к Суэйзи, опытным движением лапы раскрыл ей рот и вдул насыпанную на ладонь другой руки горсть красного порошка. В ту же секунду девушка открыла глаза, закашлялась, роняя с губ красные то ли от винта, то ли от крови капли, а затем наркотик попал в лёгкие и начал делать своё дело. Пэт подняла голову, и сразу же посмотрела на Цезаря. Даже сейчас взор её был смел и преисполнен решимости, несмотря на то, что девушку трясло от диссонанса чувств в ослабшем организме, из которого при помощи химии выжимали последнее. Смотреть на неё было больно - вместо глаза, что был со стороны подстреленного виска, было нечто красно-сизое, в тон сгустившейся в этом месте гематоме.
Волк присел напротив Джейн. Видя, что та в сознании и куда более лучшем состоянии, он сперва замешкался, но затем, понимая, что женщина может и наверняка будет сопротивляться, а приказ надо исполнять, ограничился тем, что, улучив момент, вдул щепотку пыльцы ей в ноздри. Джейн, конечно, могла потом отплёвываться сколько угодно, но часть всё-таки попала внутрь, впиталась в слизистую, а уж наркотику было достаточно и этого. Уже через несколько секунд она начала ощущать себя немного лучше, опухлость и боль в животе спасли, и, по крайней мере, стало возможным говорить членораздельные слова, а кряхтеть судорожным дыханием. Вот только говорить сейчас хотели в первую очередь не с нею.
- А теперь убирайтесь. Все.
Зверолюди и охотники поторопились скрыться с глаз так быстро, как только смогли. Не успело стихнуть эхо захлопнувшейся металлической двери за спиной Цезаря, а топот бегущих ног исчез раньше. Здоровяк шумно вздохнул полной грудью, широко раздувая ноздри, после чего тяжело, сокрушенно выдохнул. До этого момента и даже после него их взгляды с Суэйзи друг на друга не прекращались. Как два старых, заклятых врага, они смотрели друг на друга, но оба при этом были спокойны, словно принимали свою судьбу как есть.
- Видит Пустошь, не такой встречи я желал. - наконец-то мягко подал голос Цезарь, - Не так её представляла и ты, верно? Но сколько верёвочка не вейся, а конец один.
Миранда молчала. Ничего, кроме невольных всхлипов, она не произносила, и то по необходимости. Девушка являла собой настолько противоречивую картину, что сердце матери, видевшее и чувствовавшее это, бешено колотилось безо всякого винта. Глаза Миранды... то что от них осталось, они, казалось, видели всё. Она была настолько сильна духом, что оставалось удивляться, как от одной лишь её мысли до сих пор не лопнули верёвки на руках и ногах, а голова амбала не разлетелась как уроненная с крыши тыква.
- И этим ты собиралась меня убить? - Цезарь вытащил из-за спину пистолет Патриции и покрутил в руках, - Действительно? Этим?

- Это я собиралась тебя убить. - хрипло просипела Джейн, стараясь отвести острие атаки от Патриции. - Ты сломал мою жизнь и неважно в какой реальности это произошло. Оставь ее в покое. Однажды ты уже разрушил наши жизни... Ты ничего не обретешь, разрушив их снова.

Цезарь напряжённо повёл плечами. Наблюдай кто из окна, решил бы, что тот просто размял их, ну или зачесалось просто, но то если не слышать слов. Джейн же поняла, что тот лишь не подал виду, хотя услышал её. И услышанное ему в какой-то степени не понравилось, но остальном, по большей части, ему было безразлично. Он не просто выгодно отличался умом на фоне всех остальных - он действительно являлся человеком, умудрённым опытом и прекрасно разбирающимся в вещах, ситуациях, в людях. Он настолько же хорошо понимал, зачем Харви это говорит, насколько и то, что та уже не представляет угрозы. А вот в Патриции эта угроза имелась - возможно, самая мизерная, учитывая её состояние и положение, но имелась. Цезарь хотел держать под контролем всё, разобраться в каждой проблеме досконально, особенно личного характера, и сейчас намеревался поставить точку.
- Ты говоришь о Пустоши не так, как все... Словно знаешь её... лично... - Суэйзи громко всхлипнула из-за накопившейся в носу и горле мокроты, закашлялась, - Она тебе что-то пообещала, верно?
Великан молчал, но его хмурый взгляд всё говорил и без слов. Девушка видела его лицо и тоже всё понимала.
- Да... да, иначе и быть не может...
- Ты хочешь знать?
- Хочу. Чтобы убедиться, что была права.
- Глупая женщина.
Цезарь медленно прошёлся вдоль комнаты. Остановившись возле одной из труб, он положил на неё пистолет, дабы тот не мешался, и, сцепив руки за спиной, продолжил неторопливой, но властной поступью прохаживаться от стенки к стенке. Миранда вздрагивала, кашляла, всхлипывала, но не потому, что ей было страшно. И за всё время она ни разу не подняла взгляд на мать.
- Каждый, кто заключает договор с Пустошью, должен понимать, что в этой сделке для него нет ровным счётом ничего хорошего. Кратковременная эйфория сменяется недоумеванием, а вскоре превращается в страх и, немного погодя, безумие, что длится до смертного конца. И лишь в самый последний момент наступает прозрение и осознание, какую ошибку совершил человек. Но пути назад уже нет, и это самое ужасное. Однако, Предки говорили, и говорили здраво, что мы страдаем ровно настолько, насколько поддаёмся страданию. И если есть хоть что-то, в чём человек способен найти отдушину, он может утвердиться в этом, и тогда никакие ужасы ему не страшны. Напротив, он будет находить в этом удовлетворение и настоящее счастье. Оно может быть разным, и у каждого оно своё. Вопрос лишь в том, насколько оно осуществимо в реальности. Но для Пустоши нет ничего невозможного. Вместе с мраком и бесконечным страданием она несёт толику невозможного, что достаточно для счастья, достаточно для того, чтобы за него ухватиться. И если ты всё сделал правильно и правильно расставил приоритеты, то эта сделка будет для тебя лучшей в жизни.
Произнеся столь пространный монолог, Цезарь резко остановился и грозно посмотрел на Патрицию.
- Я заключил сделку с Пустошью. Ты не поймёшь, даже если я всё расскажу, моей выгоды, но она не там, где ты думаешь. Это заняло бы несколько дней при условии, что ты вникнешь в каждое слово, но и этого времени у тебя нет. Скажу лишь одно - смерть найдёт меня в образе маленькой девочки.
Джейн пробрала новая, более сильная волна озноба. Перед глазами зарябило, и казалось, будто то мерцает лампочка, а сквозь аляповатую штукатурку стен прогрызаются тысячи муравьёв. Воспаление - именно на это уверенно сослалась бывшая медсестра. В её животе полыхал жар, грозящий в скором времени перейти в терминальную стадию. Внутреннее кровотечение в брюшной полости всегда было опасным, а без должной помощи никогда хорошо не заканчивалось. И хотя Харви уже начинала понимать, что может не дожить даже до рассвета, куда больше её волновала судьба дочери. Быть может, у неё получится под шумок подняться и как-то доковылять до оставленного пистолета, пока эти двое поглощены разговором?
- И, к счастью, это не ты. Но раз в тебе живёт такая уверенность, то расскажи и мне, что она тебе пообещала. - великан лукаво ухмыльнулся, подошёл к поникшей было Патриции и, встав на колено, встряхнул её, а после поднял голову, поддев пальцем подбородок, чтобы заглянуть той прямо в глаза.
- Ты уже мёртв, Цезарь. - прошептала девушка, бесстрашно смотря на него из-под слабеющих век, - Пустошь сдержала своё слово.
- Чушь! Тогда почему ты продолжаешь бороться? Какой во всём этом смысл, если всё сбылось? - раздражённо прорычал он.
- Мне... было обещано, что перед смертью... я увижу кое-кого... и она обнимет меня в последний раз...
Цезарь резко отпустил её голову, встал с колена и отступил на шаг. Всего несколько секунд его лицо изображало страшной силы мыслительную деятельность, но она завершилась успехом, так как здоровяк внезапно засмеялся. И это был не тот смех, какой раздаётся в ответ на меткую шутку, не смех лукавства и не безумный хохот. Это было что-то, связанное осознанием некой истины, проливающей свет не то что на многое в самых важных жизненных вещах, но вообще на всё.

Джейн не понимала о чем вообще идет речь. Конечно она слышала байки о Пустоши, но считала эти россказни чем-то вроде сказок. Мало ли о чем говорят люди. Как медик она понимала что ее состояние и состояние Патриции ухудшается с каждой минутой. И эти драгоценные минуты у них забирает самый ненавистный человек. Цезарь. Его погибелью станет маленькая девочка. Где-то на краю подсознания искрой вспыхнула надежда что все это страшная ошибка и еще есть шанс найти маленькую Миранду. Но вспыхнув, эта надежда также мгновенно угасла.
Патриция - ее дочь. Ее храбрая дочь, ни на миг не утратила боевого духа. Любая мать гордилась бы этим. Но Харви чувствовала лишь обжигающую боль. Боль потери.
Джейн метнула на Цезаря ненавидящий взгляд и насколько позволяли силы, двинулась к пистолету.

Преодолевая сильную боль, совершая невероятное усилие воли, Джейн, стиснув губы, дабы не издать ни малейшего звука, встала на ноги. В глазах сразу же потемнело, а животе словно что-то булькнуло, перелилось - дрянной симптом, но до него ли ей сейчас было? Путь до оружия, что в иной ситуации она бы схватила за секунду и привела в боевую готовность, теперь казался невыносимо долгим и тягучим. К счастью, Цезарь был поглощён разговором, чтобы не замечать движения позади себя.
- Ха! Я знал! Я знал. До последнего момента меня одолевали сомнения, что все усилия были напрасны, потрачены впустую на обычную сумасшедшую дуру. Но этот день должен был настать, и он настал. Всё случилось так, как и гласило пророчество. Моё. Твоё. Однако, как же гладко всё случилось. Настолько гладко и идеально, что так не бывает. И не будет!
Джейн протянула руку, чтобы взять пистолет с трубы. Её тело слабело с каждой секундой, но дух исполнялся сил, и именно благодаря ему она могла продолжать делать то, что делала. Довести до конца. Отомстить. За себя. За Ричарда. За Миранду. За всё. Сейчас!
Большая тяжёлая лапа накрыла запястье женщины и больно сжала. Подушечки пальцев скользнули по обмотанной тряпичной лентой рукоятке пистолета, но так и не дотянулись до него. Великан, в последний момент резко развернувшийся, схватил Харви за руку.
- И не будет.
Мужчине даже не потребовалось отталкивать Джейн - в момент осознания, что последний план с треском провалился, её ноги подкосились сами собой, и она упала на колени. Теперь уже боль завладела браздами правления, и ничего поделать было нельзя. Ничего.
- Заключая сделку с Пустошью, ты понимаешь, что всё будет именно так, как она сказала. Пустошь не врёт, это её правило. Но это же и её ограничение. Пророчество сбудется так или иначе. - с отнятым пистолетом в руке Цезарь подошёл к патриции, схватил её за грудки одной рукой и поднял на уровне лица, гневно, но с победой смотря той в глаза, - Дурак отчается в последний момент, и горе ему будет в вечности. Мудрый же обратит поражение в победу. И я только что это сделал. Я вспомнил тебя, маленькая девочка. Это действительно ты, нет никаких сомнений. Но если вычеркнуть тебя прямо сейчас, у Пустоши не останется аргументов. Нет аргумента - нет поражения. Я победил. А ты получишь то, что тебе было обещано. Ровно столько, и ни каплей больше.
На последних словах, произнесённых с особым оттенком, словно даже сказанных не своим голосом, великан небрежно опустил Миранду на колени прямо перед лицом Харви. Та всё ещё была в сознании и могла во всех деталях видеть лицо дочери - разбитую голову, заплывший глаз, все старые шрамы и новые раны. Жаль только, та смотрела на неё безучастно и не видела никого, кроме странной женщины, что фактически предала её в руки врагу. Пока не видела.
- А теперь смотри, как ты и хотела. - Цезарь встал за спиной патриции, придерживая ту за шиворот, чтобы та от слабости не упала, - Перед тобой... твоя мать.
Вряд ли когда-нибудь в другой ситуации это могло произойти так просто, но раз судьбе было угодно довести дело до такого конца, значит, так и должно было случиться. Наверное. Но, как бы то ни было, в тот момент девушка открыла уцелевший глаз и посмотрела на Джейн. И её взгляд дрогнул.

...если то, что я попросила у неё, исполнится, если это произойдёт так, что я успею насладиться этим желанием всего лишь секунду, хоть малюсенькую секундочку, после чего умру, то меня это полностью устроит...

- М... Мама... - прошептала Миранда, и из уголка её глаза выкатилась крупная слеза.
Это был не вопрос. И не удивление. Это была констатация факта. Она признала её, признала так легко, что не верилось, как такое возможно, особенно на фоне недавнего отрицания при куда более убедительных речах и условиях. Почему это случилось именно сейчас, а не раньше?
Девушка дёрнулась, словно её сильно ткнули в спину. И только после этого стало ясно, когда до ушей донеслось звонкое эхо, что ей выстрелили в спину.

...и она обнимет меня в последний раз...

Миранда дёрнулась ещё раз, когда вторая пуля вошла ей промеж лопаток, и тогда уже, окончательно обессилев, упала лицом на грудь матери. А Цезарь уже поднял дымящийся ствол на уровне лица Харви, готовый к следующему выстрелу. Но он не торопился, ждал. Пророчество должно было свершиться.

Джейн заключила в объятия умирающую дочь. На посторонние эмоции ни времени ни сил не хватило. Чувствуя как жизнь покидает тело любимой дочери, Харви все сильнее прижимала ее к себе. Вместе с жизнью Миранды уходила жизнь из тела Джейн. Выгорели все эмоции. Остался лишь пепел, способный рассеяться от одного легкого дуновения.
Харви перевела пустой взгляд на Цезаря. Перед ним были лишь оболочки, содержимое ушло куда-то прочь, за границы осознаваемого.
Дальнейшие действия Цезаря для этих двоих потеряли смысл. Даже соверши он сейчас что-то неожиданное - ничего не изменится. Боль ушла, вместе с печалью и переживаниями. Оставив лишь благословенный покой.

Когда отчаяние накрывает с головой, захлёстывает, унося безжалостным потоком, с которым в принципе невозможно бороться, далеко-далеко за горизонт, но всегда прочь от того, что было дорого и близко, что хотелось сохранить и уберечь во что бы то ни стало, душа, привязавшаяся к тому, от чего тебя отрывают, тоже рвётся на части - одна остаётся там, ибо не может позволить себе отделиться, а другая тонет в пучине, ибо не силах противостоять неизбежности. Неизбежность. Отчаяние. Раздавленная надежда. Кто-то сказал, что надежда не посрамит, но что же тогда случилось с Джейн, если не это? Или всё-таки...

- ...Она прожила очень трудную жизнь. В стольких местах побывала, столько всего видела и делала. Но она сама этого хотела, сама это пожелала. С одной единственной надеждой...
Харви окружали каменные руины того, что прежде было Колизеем. Ни то, почему всё вдруг обратилось в развалины, ни то, как она здесь оказалась, женщину не волновало - то, что случилось с ней, та, кто умерла на её руках - всё это лишило её чуткости и малейшего желания вновь возвращаться в действительность. Но что-то или кто-то теперь был с нею, от кого нельзя было отмахнуться. Она слышала её, над самым ухом, и лишь боковое зрение сквозь слепое пятно усматривало нечто красное. Джейн могла запросто повернуть голову, если бы только взгляд её не был прикован девочке, забавшейся под камень посреди Пустоши. Перепачканная в крови, в золе, у неё уже не оставалось сил плакать, а светлые борозды от слёз на чумазом лице давно высохли. Как-то так могла выглядеть Миранда в детстве, если бы сбежала от работорговцев в тот же день, в который их племя постигла беда и всесожжение. И это была она.
- В тот день она была в отчаянии, но тогда же у неё и появилась надежда. Надежда на то, что ещё что-то можно изменить. Столь сильная, что нельзя было это игнорировать. Страдающие дети обычно всегда вызывают сильные эмоции даже у самых невозмутимых людей. Равнодушным может остаться только монстр. - та, что говорила это, повернула голову к Джейн, и та повернула голову в ответ, - Монстр вроде меня.
Ей не было дела до того, что у этой женщины красные волосы, и что одета та в рваное платье такого же цвета, какие носят только в столице, да и то в самый званый вечер. Но женщина понимала, что персона перед нею имеет самое прямое отношение к ней, к её дочери, ко всему этому. Не надо было ничего объяснять чувствами или логикой - она находилась где угодно, но только не в пределах реальности, где-то за гранью, в которую её унесло крайнее отчаяние. Раздавленная надежда.
Взгляд снова вернулся к девочке. Кажется, она уже умерла - то ли от жары, то ли от полученных ран, то ли от всего этого вместе взятого, а также страшной раны, нанесённой слабой детской психике. Безжизненное тельце. Но Харви уже видела это, а потому второй раз оно воспринималось уже как-то однобоко. И, тем не менее, это была Миранда. Та самая, какой её запомнила мать в последний раз.
- Я спросила её, чего она хочет, и она сказала, что хочет к маме. Не пить, не выжить, но к маме. Какое простое и наивное детское желание у порога смерти. Однако, оно было таким искренним, что нельзя было не откликнуться. Любой бы помог, помог сию же секунду. Человек. Не монстр. Он же спросил, какую цену та готова заплатить, и готов был взять всё за такую малость, как простое исполнение формальности.
Маленькая муха села на полностью обездвиженное тельце с остекленевшим взглядом. Пробежавшись по лицу, та запустила лапки туда, где ещё содержалась влага. Тело девочки даже не дёрнулось.
- Она готова была перенести что угодно, ждать сколько угодно и в каких угодно условиях. Готова была взвалить на себя любой груз ответственности и тяготы жизни, лишь бы только один раз увидеть мать - живую, родную, любящую. Увидеть такой, какой она её запомнила. Такое простое, наивное желание, такая готовность принести любую жертву, в том числе и всю себя, но такие невыполнимые условия. - красноволосая вновь посмотрела на Джейн и улыбнулась, - Но я его выполнила.
Миранда резко вздрогнула, вдохнула и закашлялась. Усилие духа, обретшего надежду, заставило её подняться, отмахнуться от костлявой ладони мистера Смерти и продолжать жить.
- Она верила до конца, потому что я обещала, что её желание исполнится. А я всегда выполняю свои обещания. И эта девочка прожила ещё достаточно долго. У неё была тяжёлая судьба, тяжёлая жизнь. Она даже служила в армии и видела тех людей, с которыми её мать была знакома в давние годы, но, конечно же, не знала об этом. И иногда я даже поражалась, какая крепость духа была заключена в этой девочке. И столько лет она ждала, верила. Однажды встретила чудака, которому открылась, и который рассказал ей, как всё работает. Но даже после этого осталась верна себе. Мало кто может превозмочь себя, когда у тебя отнимают всё, отнимают зверски и втаптывают в грязь, сжигают, целенаправленно заставляя видеть всё в деталях. В такие моменты в мире становится на одного монстра больше. И она почти им стала. Но не стала.
Тьма окутала Джейн, и та осталась стоять в пустоте, смотря на то место, где секунду назад её дочь, переродившись, обрела вторую жизнь и вторую надежду, которая её не подвела... Наверное.
- Но раз за разом происходит то, что происходит. Вы не выходите из порочного круга, даже если очень хотите. Миранда очень хотела, сильнее, чем кто бы то ни было во всём мира. Но у неё не было будущего. Ни у кого нет будущего. Люди... монстры... все обречены. - женщина выступила из тьмы и оказалась прямо перед лицом Джейн, уверенно, коварно и с нескрываемой гордостью смотря ей прямо в глаза, - Но я могу помочь. Дать надежду на то, на что надеяться невозможно. Произвести чудо, чтобы у того, кто дошёл до конца и не усомнился, был шанс обрести её. Скажи мне, что ты хочешь, и, быть может, у тебя будет будущее. У тебя, у Миранды, у всех тех, кто этого заслуживает. Я могу обещать тебе что угодно, и я сдержу своё обещание. Просто скажи...

ЭПИЛОГ

...Проснись...

...Ещё немного...

...Ещё не всё...

...Она всё исправила...

...Будущее... в прошлом...

...Проснись...

...Проснись...

- Пэт, очнись.
Девушка приоткрыла слипшийся от накопившейся там пыли глаз. Второй не получилось - он опух настолько, что не только не видел, но и ничего не чувствовал. Пока что. Она ничего не чувствовала из-за полученных ран и тех медикаментов, которыми второпях напичкал её раб-зверолюд. Ему получено было избавиться от трупа, но он, вовремя распознав в теле ещё сохранявшиеся крупицы жизни, не смог предать врачебную клятву и дружеской верности, а потому ослушался воли господина и тайком взялся вылечить её, выходить.
- Бо... Бонионис... - едва слышно прошептала она, вновь закрыв глаз.
- Какое облегчение, ты можешь говорить. Это просто чудо, что ты осталась жива. Только теперь молчи, умоляю тебя. Если нас услышат...
- Я видела...
- Тш-ш, умоляю! Кого ты видела?
- Её...
- Не говори больше, экономь силы.
- Маму...
Не зная, как реагировать, зверолюд понурил плечи и тяжело вздохнул.
- Пэт, ты... ты что, улыбаешься? Наверное, просто обезболивающее действует...
Обезболивающее действовало. И другие лекарства тоже. Патриция уверенно выкарабкивалась из смертельного омута, в который окунулась с головой. Но самой главной силой, вернувшей её к жизни и заставившей в кои-то веки улыбнуться по-настоящему, было... счастье.

...Спасибо за всё, что ты сделала...

КОНЕЦ.