[Risus] Глубинный Кошмар | ходы игроков | Нужно копать глубже (Вернер Осбах)

- Утро начинается не с кофе, а, Вернер?
Секретарша едва удержала смешок от ехидного злорадства молодого блондина. Саймон Шульц, таких как он можно смело назвать "заклятый коллега". Вернеру приходится с ним делить один кабинет (ввиду недостаточного их количества в исследовательском центре) на двоих и в ряде случаев участвовать в совместных проектах. На повод для радости и злорадства палеонтолог сразу обратил внимание - конверт с логотипом ПИЦ (палеонтологического исследовательского центра).
Стало быть, утвержден бюджет был на проект именно Шульца, а не Осбаха. Саймон получит роль руководителя проекта, а Вернер, в лучшем случае, будет у него в подчинении.

- Я замолвлю перед директором словечко, чтобы тебя взяли в мой проект. - продолжал Саймон, заходя в кабинет вслед за Вернером, - Но на должность выше ассистента, сразу говорю, не рассчитывай. Помнишь Клавдию, новенькую с вот такими дойками...
Блондин руками показал две крупные полусферы в районе грудной клетки, демонстрируя размер и упругость груди Клавдии. Вернер уже не слушал бубнение коллеги о том, где, как и что он собирается делать с новой молодой сотрудницей... Все это время пальцы рук Шульца ни на секунду не расслаблялись, сжимая заветный конверт. Как будто именно здесь и сейчас у него в руках был гарант успеха, могущества и величия. Частично это было правдой. И Вернер и Саймон работали над своими проектами больше года. В некотором смысле их даже подстегивал дух соперничества (Шульца так точно!). Наконец, закончив свою "великую" тираду, Шульц уселся на свое место, вытер пот со лба и... Впервые вскрыл конверт. Лицо его медленно, но верно багровело, а потом, аккуратным градиентом, становилось белее листа бумаги.

- Быть такого не может. - выдавил он спустя минуту молчания из себя, - Это шутка такая?

Он выкинул открытое письмо на стол, аккурат к краю своего стола и вышел, схватив пачку сигарет и зажигалку. Курил Саймон только в случаях крайней нервозности. Письмо так и осталось лежать неподвижно совсем близко к Вернеру. Если чуть привстать из-за стола и протянуть руку, то можно схватить его, прочитать и положить на место, как ни в чем не бывало. Курил Шульц медленно, вдумчиво, минут 10-15 у Вернера точно было в запасе, поэтому риск был минимальный. Вопрос только был в том, стоит ли лезть в чужую переписку? Но ведь такое же письмо могло достаться Осбаху и в нем наверняка нет ничего личного или приватного. В конце концов, это деловая переписка, а Шульц позволил себе злорадствовать. Верх непрофессиональности. Таких людей нужно ставить на место!

Вернер, нахмурившись, глядел на конверт в гибких пальцах своего коллеги. Даже если бы Саймон, действительно, упомянул фамилию Вернера в беседе с директором, то сделал бы это невзначай, и не стал бы акцентировать на этом внимания. Он предвидел еще один год в этих самых, до смерти надоевших, четырех стенах. Сейчас наружу рвалась накопленная за все время совместной работы злость. Осбах с большим трудом сдерживался, чтобы не высказать Саймон, всего, что о нем думает, ведь в таком случае о дальнейшей карьере и вовсе можно было забыть.
"Любовь и толерантность, любовь и толерантность", - повторял сам себе Вернер, чтобы сохранять хоть какое-то внешнее спокойствие. И, похоже, ему это удавалось, поскольку Саймон не сделал ни малейшего замечания по поводу нахмуренной физиономии собеседника. Внутри же в воображении Осбаха разворачивалась кровавая картина, как он, прямо на глазах, перевоплощается в хищного велоцираптора и вспарывает этому насмешнику брюхо острым, как лезвие, когтем ноги.
Внезапно что-то изменилось. Жестокая сцена в голове резко поблекла и пропала, словно в видеопроекторе порвалась пленка. Через секунду Вернер осознал, что Саймон умолк, а на его лице была нарисовано такая гримаса раздражения, которую не грех было бы запечатлеть на полотне. Но коллега так быстро покинул кабинет, что Осбах не успел в полной мере запомнить все черты его лица. Взгляд с захлопнувшейся двери медленно переместился на оставленный без присмотра аккуратный листок бумаги. Вернер приподнялся, чтобы иметь возможность рассмотреть текст, правда, его ожидало разочарование: мелкий шрифт не позволял разобрать хоть что-нибудь с такого расстояния. И все же любопытство не оставляло молодого палеонтолога. Вернер воровато оглянулся на дверь, а затем легким движением указательного пальца толкнул лежавший на его столе карандаш, который, прокатившись по гладкой поверхности, свалился на пол и закатился под стол Саймона Шульца. Теперь, имея возможность «отступления», Вернер смело шагнул вперед, склоняясь над таким манящим письмом.

Казалось, Вернер учел все пути к отступлению на случай какого-то форс мажор, обнародующего коварные действия уязвленного палеонтолога. Письмо наконец-то оказалось в его руках и еще одной загадкой в этом мире стало бы меньше.

"Уважаемый мистер Осбах и мистер Шульц!
Совет директоров во главе со мной детально рассмотрел ваши проекты и пришел к следующему выводу. Обе работы являются безукоризненными в своей теоретической и практической частью. Видно, что каждый из вас заложил в проект все свои знания, навыки и умения. Мы бесконечно благодарны вам и ценим ваш труд. Так уж вышло, что при 3х слепых голосованиях обе работы набрали одинаковое число голосов. Мы бы с великим удовольствием одобрили оба проекта, но, к сожалению, нашему исследовательскому центру сильно сократили бюджет. Это сильно отразится на дальнейшей работе центра и одну из ваших работ нужно будет не просто заморозить, а полностью убрать из сетки научных проектов.
Пожалуйста, договоритесь между собой, какой из проектов остается и уведомите нас лично сегодня.
Надеемся на ваше взаимоуважение, компетентность и сознательность.
С уважением, Маркус Снайдер!
Член совета директоров ПИЦ."

Стало быть, письмо на столе Шульца оказалось совершенно случайно. С таким же успехом его могли положить на стол Вернера, но стол Саймона был ближе к двери. Небрежная мысль могла бы пронестись в голове обычного человека, попавшего в среду агрессивной конкуренции: а куда, черт побери, так сорвался Саймон?
Если парень направился объявить, что решили оставить его проект, то догнать или остановить у Вернера было мало шаносв. Другое дело отправить электронное письмо. Оно гораздо быстрее и может одним выстрелом убить 2х зайцев: перехватить инициативу, проучить зазнайку Шульца раз и навсегда. Пусть поплатится своим проектом и будет знать, что значит издеваться над Вернером Осбахом!

Бесспорно, Вернер прилично умел гонять мяч в свое время, в чем ему немало помогали реакция и скорость. И пускай, палеонтолог уже давненько не разминал в полной мере свои ноги, он был абсолютно уверен, что обогнать коллегу, который ко всему прочему, еще и питал слабость к никотину, ему не составило большого труда, если... Если бы он не убил кучу времени на размышления о коварстве и хитрости свойственными абсолютному большинству представителей человеческой расы. Теперь настало время применить нечто гораздо более быстрое, нежели ноги – мозги.
Вернер мгновенно метнулся к компьютеру, а его пальцы, после нескольких щелчков мышки застучали по клавиатуре:
«Уважаемые представители совета директоров!
Я, Вернер Осбах, ценю мнение, принятое на голосовании, и понимаю, как нелегко было вам сделать выбор. Даже мы с моим коллегой, господином Шульцем не сумели сразу договориться, не смотря на то, что я привел весьма весомые аргументы, подтверждающие особую важность именно моей работы. К сожалению, предстать перед Вами лично я не имею возможности в связи с продолжением своих исследований, поэтому мне хотелось бы высказать их в этом письме. Возможно, это сможет доказать ее большую значимость».
Вернер глубоко вздохнул, делая короткую передышку, чтобы собраться с новыми силами и мыслями, попытаться за считанные минуты сочинить достойное обоснование. Вскоре по монитору побежали новые строки:
«Уверен, что изучение нового вида трилобитов, предложенное господином Шульцем поможет расширить представление об эволюции морских организмов в кембрийскую эпоху, однако хочу заметить, что на данном этапе уже проводятся исследования множества других представителей подводной фауны того же периода. В то время как более важный и ключевой вопрос о том, как подводная жизнь сумела выбраться на сушу по-прежнему остается на зачаточном этапе. В моей же работе именно способности морских организмов эволюционировать одновременно в нескольких стихиях уделяется основное внимание».
Вот и все - коротко и ясно. Более подробную информацию, при необходимости, представители комиссии смогут почерпнуть из оригинала работы палеонтолога. Завершив свое письмо парой стандартных вежливых фраз, Вернер отправил свое «литературное творение» на электронную почту господина Снайдера. Теперь оставалось только ждать.

Вернув "место преступления" в первозданную форму, Вернер принял решение нанести оппоненту превентивный удар. Перо грамотного палеонтолога - острее любого ножа, а электронная рассылка - быстрее самых быстрых ног!
Каков шанс, что Шульц при всей своей скорости успеет добраться до корпуса Снайдера, пройти через турникет, добраться до этажа директоров, получить разрешение от секретарши пройти, а уже потом исполнить свой коварный план? Именно!
Маркус Снайдер был человеком в возрасте, но руку держал на пульсе современной жизни. Кажется, таким способом, люди околопожилого возраста пытаются отсрочить свое неизбежное старение. Им внезапно становится любопытно и важно знать все о функциях их компьютеров и смартфонов. Хорошо, что никто еще не сказал ему о гироскутерах иначе быть беде!
Однако, в кабинет вернулся Саймон. У него был не вид человека, который только что стремглав несся к другому корпусу и горячо излагал свои мысли Снайдеру. Напротив, Шульц вернул себе естественный оттенок кожи лица, был более свеж и холоден. Будто где-то на середине пути, настоящего Саймона схватил злой двойник и теперь притворяется им. Коллега бросил небрежный взгляд на письмо и спросил:

- Читал? - не ожидая ответа, Шульц продолжил, - Нас просят с тобой решить, чей проект пройдет, а чей пойдет на утиль. Видимо, совсем их прижали с финансированием, а брать ответственность на себя эти пердуны не захотели!
Блондин презрительно усмехнулся. Кажется, его оскорблял не столько факт неоднозначного принятие его работы, сколько трусость директоров. Он смотрел на Вернера испытывающим взглядом, будто оценивал, стоит ли ему что-то говорить. Наконец, он продолжил. Очень тихо.
- Кем были твои родители, Осбах? Я почему-то только сейчас понял, что мы практически не говорили с тобой о такой вещи, как семья. Мой отец был палеонтолог. С самого детства он прививал во мне любовь к этой замечательной профессии. Я потерял отца, когда мне было 17 лет. Онкология. Рак простаты с множественными метастазами в кишечник, лимфоузлы и печень. Мама была в невероятной депрессии и покончила с собой спустя полгода. Я дал себе слово, что продолжу дело отца и воздам почести всем его заслугам посмертно. Последняя его работа не была завершена до конца и она касалась как раз трилобитов. - Шульц усмехнулся, - Самое забавное, что по этой теме у многих палеонтологов открылся неподдельный интерес. Будто все ждали смерти отца. И тем важнее для меня успеть войти в этот проект первым. Ты понимаешь? Я не хотел раньше этого говорить, ведь тогда ты бы просто уступил мне место, даже не стараясь сделать хороший проект. Но я видел твою работу. Она сильная, потрясающая, достойная. Я думал, что они в худшем случаем заморозят проект проигравшего, а в лучшем вообще примут оба. Ты меня понимаешь... Вернер?
Саймон смотрел на своего коллегу не моргая. Он не плакал, но взгляд его был очень томным и глаза были на мокром месте. Парень был изможден. Кажется, это откровение далось ему не очень легко.

Вернер оторвался от монитора и задумчиво взглянул во взволнованное лицо коллеги. Он вначале даже не задумывался над тем, что этот самый человек может испытывать сколько-нибудь человеческие чувства. По крайней мере, после недавнего выступления, точно. Или, быть может, его просто утомило это длительно скрытое соперничество, и он не сумел удержать свои эмоции в руках? Вернер внимательнее всмотрелся в несчастные глаза Шульца. А что если это всего лишь игра – попытка надавить на добродушие доверчивого Осбаха? Вот, если бы после того случая с травмой он избрал карьеру полицейского, определить искренность слов собеседника было куда проще.
- Странно, что ты не выбрал карьеру врача, - Вернер все еще испытывал некую антипатию к своему коллеги, хотя голос его звучал не слишком уверенно. – Хирурга или психотерапевта. Знаешь, чтобы не позволить другим людям повторить печальную судьбу родителей…
Осбах на какую-то минуту умолк, переведя взор на страницу со списком отправленных электронных писем. Почему-то его посетила мысль, что из-за случайной ошибки программного обеспечения последнее сообщение могло не достичь своей цели. Странно представить, но ему будто даже хотелось, чтобы все пошло не так.
- Представь себе, у меня тоже была детская мечта, - вновь отозвался Вернер, вспоминая уроки рисования. – И у меня были все шансы воплотить ее в жизнь. Но из-за глупой насмешки судьбы пришлось все пошло прахом. Почему я вновь, по-твоему, должен что-то менять?
Вернер с вызовом уставился на собеседника. Он считал, что если Шульц, правда, так переживает по поводу своей работы и не кривит душой, то сможет в конечном счете доказать свою правоту.

Шульц уселся на свое место и стал задумчиво крутить в руках пачку сигарет. Казалось, что коллега всерьез задумывает: не плюнуть ли на жесткие правила и закурить прямо в кабинете. Прошло несколько секунд, прежде чем он продолжил:
- Хех. Язвишь? Заслужил. Потому что честно тебе скажу, получи я письмо с подтверждением моего проекта- маловероятно, что я бы задумался об уступках.

Саймон прекратил гипнотизировать пачку сигарет и бросил взгляд на монитор. Оставалось только гадать, что там видит Шульц. Возможно, он продумывает тот самый вариант, который пришел несколько минут назад Вернеру.

- В любом случае нам нужно это решить. И решить сейчас. Что мне нужно сделать, чтобы склонить чашу весов... Ого!

Саймон не закончил, так как из колонок обоих сотрудников в унисон прозвучал звук уведомлений. Письмо от Маркуса Снайдера. Все внимание коллеги было приковано к его содержимому...

Что-то быстро Шульц сдался. Вернер уже приготовился к словесной дуэли, начал продумывать возможные аргументы собеседника, чтобы достойно ответить, но подобного поведения он никак не ожидал. Неужели Вернер не ошибся, и его коллега оказался всего лишь лжецом, готовым любой ценой добиться своей цели? Разочарованию Осбаха не было предела. Казалось бы, он победи, к чему горевать? Но уж подозрительно легко далась эта победа. Вернер какое-то время сидел, упершись задумчивым, невидящим взглядом в Саймона. Внезапно негромкий двойной сигнал вывел палеонтолога из задумчивого состояния.
- Что? – Вернер встряхнул головой, словно прогоняя наваждение сна. – С чего ты взял, что мы здесь что-то решаем? И что значит это «ого»?
Слишком много вопросов, господин Осбах. Слишком много. Не проще ли самолично все выяснить? Рука легла на мышку, и Вернер смог ощутить, как дрожат его пальцы, пока он наводил курсор на нужную строку. Последнее восклицание Саймона не предвещало ничего доброго. Вернеру даже страшновато было после щелчка смотреть на экран монитора. Как там говорил Фридрих Ницше: если долго смотреть в темноту, то темнота заглянет в тебя. Пора узнать причину радости Саймона.