Мир Пафос-Привода: Дважды два равно ... | ходы игроков | Путь Меча

Оооой… началось. Всего какую-то жалкую минуту назад Токкабана с трудом глаза сумела распахнуть, находясь на стыке жизни и смерти, а сейчас на неё уже неостановимым потоком сыпались упрёки и язвительные обвинения. Гневный взгляд уткнулся в противного старика, Токка протестующе замычала, помотав головой. Не хотела ничего слышать. Не про поганый меч, не про сгоревшую казарму, не про… Инугами. Да где это проклятая выпивка, когда она так нужна?! Почему Торас просто не заткнётся и не оставит её в покое?!

- Ты! Ты также виноват в смерти Инугами, как и я! – Токка не удержалась и сорвалась на крик, потихоньку впадая в истерику. – Ты насмехался и унижал меня перед всеми! Ты вывел меня из себя! Выставлял никчёмной и жалкой в такой важный момент моей жизни. Зачем? Делать было нечего одному старому ржавому засранцу?! – громкий голос Токки приобрёл столь знакомые скрипучие нотки - Ха-Ха-Ха! Смотрите на неё все! Этой девке только ноги раздвигать в Розовом Монастыре! На большее она и не тянет! Это я как столетний хер в шляпе говорю! – истерика окрасился жгучей обидой. - Иди ты в жопу, Торас! Да, это я…Я убила свою подругу. Но ты… Ты сделал абсолютно всё, чтобы тени взяли надо мной верх! – к концу своей тирады Токкабана уже практически охрипла. У наёмницы сильно разболелась голова и она отвернулась от старика. Лишь бы больше не видеть этого смеющегося стального болвана.

Девушка затихла, плечи её мелко подрагивали, а к горлу подкатил ком. Только бы сейчас не расплакаться. Вообще за человека считать не будут. К её унизительному описанию прилипнет ещё и плакса. Тогда Токка точно не выдержит и сброситься с обрыва. Ох, как же погано-то…

А старик всё не умолкал и в ярких красках расписывал богом забытую дыру, куда он её зачем-то притащил. Не надо быть оракулом, чтобы догадаться о полнейшем отсутствие на целые мили вокруг даже самой плохенькой и мелкой идзакаи. А из развлечений тут, наверное, только метание камней с гор и охота на журавлей. Токкабана тихонько то ли застонала, то ли всплакнула. Расстройство вошло в финальную фазу. Одно лишь чуть-чуть радовало. Хуже уже быть точно не может.

- Зачем все эти издевательства? Я просто не такая, как ты или твой… сэнсей. Это уже преступление? – не такая нудная, невыносимая и ужасно скучная, хотела добавить Токка, но каким-то чудом промолчала. А вместо этого задала вопрос, который её гложил с самого пробуждения. – Что случилось с тенью? Где она сейчас?

- Оборотница погибла из-за той же неосмотрительности - ответил Торас - эта дурочка привыкла, что на ней все зарастает, как на собаке, и не услышала, что я кричал ей - этот клинок не такой, как все. Зачем слушать старого брюзгу? Молодость ведь создана исключительно для того, чтобы видя дверь, прорубленную предками, пробивать стену головой в шаге от неё лишь ради гордости за "собственный путь". И наплевать, что голова разбивается куда проще.
- А если ты действительно считаешь, что в свои неполные две дюжины лет ты должна быть непревзойденным мастером боя, лучшей во всем Сегунате - продолжил самурай свое нравоучение - и готова насмерть рубиться со всеми, кто скажет, что знает и умеет больше, вместо того чтобы научиться новому от более опытных ветеранов, то ты еще глупее, чем кажешься со стороны. Я сделал все, чтобы втолковать тебе, что головой надо думать, а не жрать в неё - если бы демон вырвался в степи, а рядом не оказалось тех, кто может его остановить, он бы пожрал и твою душу. Даже если ты скажешь, что не обнажила бы клинка - я не поверю. Ты слишком легко это сделала.

Токка пыталась отвернуть голову, но страшная боль в мышцах шеи заставила отказаться от этой мысли. Она могла лишь говорить, и часто моргать. Нет. Она не плачет. Просто... просто соринка в глаз попала.

Проклятье. Голову даже не повернуть, не отхватив при этом новую порцию страданий. Токка зажмурилась от крайне неприятных ощущений и часто-часто задышала, прогоняя острую боль. Глаза решила так и держать закрытыми, отчаянно перекрывая веками слёзный поток. И рукавом предательскую влагу не сотрёшь. Ничего она сделать не могла. Только слушать бесконечные нотации Торуса. Может тени пожрали её душу и построили для пленницы особую изощренную пытку? Очень похоже.

Вот теперь и Инугами стала виноватой. Кричал он ей. Токкобана примерно догадывался, что именно он ей кричал:
- «Не лезь, соплячка! Если нужно будет через обруч в цирке попрыгать - тебя позовут. А этот меч не бутафорский, можешь и без хвоста остаться!»

Девушка тяжело вздохнула. Спорить с твердолобым стариком у неё уже сил практически не осталось.
- Я считаю, что достойна немного уважения и не желаю, чтобы об меня публично вытирали ноги. Даже те самые опытные ветераны. А если они считают, что годы выучки даруют им полное право нести свои "учения" через кучу оскорблений… - Токка вздорно шмыгнула носом. - Знаешь поговорку, Торас? Чем выше сидишь, тем больнее падать. И ты был близок к этому самому падению наравне со всеми нами в тот злополучный день.

Токкобана замолчала. Внутри неё шла серьёзная борьба. Прям таки все войны древности меркли по сравнению с тем, какая в душе девицы шла мясорубка. Наконец, со страшным скрипом и диким нежеланием наёмница буквально выдавила из себя:
- Я… я стану твоей ученицей. – прозвучала это так опустошенно, будто Токка согласилась обриться и уйти в монастырь, признав Кэнсая своим идеалом. – Чтобы избавиться от долга, уничтожить сбежавшую тень и… надрать твою блестящую высокомерную задницу. Знал бы ты как меня бесишь, старик. Аж зубы сводит, - прошипела Токкобана. – И требую отпускать меня в город на выходные! Иначе я здесь от уныния руки на себя наложу или сожгу что-нибудь. Например, твою новую койку.

- Жизнь самурая, это путь к его смерти - спокойно ответил Торас - не думай, что я не осознал опасности демона. Я знаю таких, как он. Слишком хорошо знаю. Но ты ошибаешься, если считаешь, что мы победили. Что я победил. Или ты считаешь, что сбежавшее исчадие - это не падение для меня? Как самый старший и опытный, я должен был предусмотреть все в вашем детском садике. Но...
Старик лязгнул лицевой маской, словно цыкнул недовольно.
- И я тоже могу оступиться. Вот только если чему меня т научила жизнь с Бэнкаем, Стальным Генералом - мастерство не в том, чтобы не падать. Оно в умении превратить падение в полет, и подняться ещё выше. Если я лишусь мечей, то буду драться руками и ногами, вцепляться зубами в каждую возможность. Самурай без меча во всем подобен самураю с мечом - потому что разит не меч, а самурай. Воля к победе и неугасимый дух воина - вот истинное оружие самурая, и никто во всем мире не сможет его у меня отнять. Рад, что ты согласна учиться - все мы учимся всю свою жизнь. Отдохни. Железнолапый подойдёт после заката.

Заката. Хорошее уточнение - с учётом того, что не имея возможности даже повернуть голову к окну, Токка не могла сказать, где сейчас солнце. Светло, вроде бы.

Удивительно, но слова железного самурая сумели успокоить бунтарку. На этот раз Токка слушала истукана без лишнего зубоскальства, ехидства и мысленного ворчания. Шутка ли, Великий Торас всё же умеет признавать и свои ошибки! Вот это было действительно неожиданно. Она уж было решила, что самурай из того типа мастеров, которых хоть огнём, хоть ледяной водой пытай, а бревно они будут видеть только в глазу своего ученика и не на секунду не прекратят показывать на него пальцем. Токкобана не переносила таких. Её буйный характер противился бесконечному давлению и в итоге выходило чёрте что. Теплилась скромная надежда, что Торас это в конце концов поймёт, если уже не понял. Тогда тренировки и правда принесут пользу. А не превратятся в вечное противостояние между мастером и учеником.

Её смиренное молчание – лучшая награда для любого, кто хоть чуть-чуть знал Токку. Именно молчание наёмница и хранила, дав возможность Торасу высказаться и удалиться по своим делам. Она осталась одна на один с видом на скучный потолок и кипой противоречивых мыслей, услужливо навеянных соратниками после её триумфального возвращения с того света. В былое время, дабы не скучать или не перегружать свою голову долгими утомительными размышлениями, Токка бы сделала пару глотков из бурдюка и ушла в безмятежную Ночную стойку. Какая разница, как высоко или низко стоит солнце за окном, если в твоих силах менять время суток прямо у себя в голове? К сожалению, эту технику у неё отняли на неопределённый срок. Что же теперь делать?

Воля к победе и неугасимый дух воина, значит. Девушка вздохнула. Она хотела подняться с постели. Пошевелить членами. Не желала, чтобы с ней носились, как с немощной больной старухой. Хотелось посмотреть в окно, в конце концов. А не отдыхать. Наотдыхалась на годы вперёд. Спасибо, хватит. Токка попыталась пошевелить пальцами, согнуть ноги в коленях, повернуть голову в конце концов. Ожидаемо, ей это не удалось, а разум погрузился в болезненную агонию. На лбу выступила испарина, глаза наполнились влагой, а рот раскрылся в немом крике. Но стоило боли чуть схлынуть, как Токкобана попробовала ещё. И ещё. В конце концов что она теряла? В худшем случае от боли она лишиться сознания. В лучшем узнает, что происходит за окном. В любом случае, до заката ещё было далеко, а потолок был без интересных картинок. А значит всё новые и новые попытки устроить себе в пытку в постели не заставили себя долго ждать…

Настрой на борьбу, с которого Токка начала свой первый день в монастыре Вечного Огня, находившемся аж на самом юго-западе Сегуната, оказался именно тем, что смогло провести её через все обучение у стального болвана. И отнюдь не изматывающие физические нагрузки стали самым тяжким испытанием - на второй же день, когда она смогла встать, пусть и с одной рукой, но на своих ногах, её встретил Железнолапый, огорошив словами "бери клещи, вставай к горну". Как? Куда? Зачем? Я не умею! - но монастырский кузнец пропускал возражения мимо ушей. Надо, и все тут. Рука мол иначе слушаться не будет, чужой станет и неподатливой.

И вот как хочешь,так и держи тяжелые клещи одной девичьей ладошкой, когда эта орясина пудовой кувалдой по наковальне лупит. От звона в глазах двоится, от жара хочется из шкуры выпрыгнуть, а кузнецу все нипочем. Как водяное колесо - вверх-вниз-вверх-вниз. Только заготовка остынет - снова "девка, вертай слиток в горн, и налегай на меха". Ломовая работа на износ. Одно что кормили после неё хорошо - на миску риса насыпав миску сушеного мяса.

Но когда после заката Токкобана добралась до своей кельи, её в оборот взял Торас. И у горна было проще. Стальной болван вынес наглухо мозг своим учением, которое так и подмывало окрестить мучением. Одни рассуждения о жизни, о чести самурая, о воле к победе, о пути к смерти. О том, что в жизни важно, как идти к своей цели, не отвлекаясь ни на что. И это - обучение? А где спарринги, где фехтование?? Торас учил дышать, думать и сосредотачиваться, используя в качестве фокуса для медитации полированную кромку обычного засапожного ножа. Смех сказать - но это были единственные моменты, когда ученица брала оружие в руки.

Так дни и шли. Днём кузница, утром и вечером - мучительство у старика. И только ночами удавалось урвать краткие мгновения отдыха. Железная рука росла медленно - сначала выковали пальцы, потом соединили их с ладонью на шарнирах, затем пришло время для толстых прутьев, ставших локтем... Вместо кожи кузнец натянул кольчужную сетку, изрезав под ней весь металл угловатыми линиями рунной вязи. Токке резьбу не доверил, хотя и требовал все так же присутствия - и за несколько дней ученица смогла привести в порядок валявшуюся в углу катану. Вычистила, заточила заново, обтянула рукоять полосками кожи - все не с голыми руками. Заодно и ножик пригодился.

И только потом, на следующий день, до неё дошло, что выданный Торасом нож был тупой, как пробка. А разрезы получилось ровные, гладкие. Повторить не сразу удалось - только на третий день, когда Железнолапый загонял помощницу так, что на ногах не стояла. Наконец удалось нащупать в себе эту странную уверенность, о которой вещал старик - кристально чистое состояние внутренней тишины, лишённой страха и сомнений. Нет ни раздумий, ни вопросов - одно чистое действие. Воля к победе, сосредоточенная в одном движении, перед которой расступается и живое тело, и металл, и бестелесные духи.

Прошел месяц, и Токка впервые примерила новую руку. Тяжёлая и холодная - такой она чувствовалась на столе, но оказавшись приложенной к плечу - потеплела и засветилась под сеткой. Не сказать, что как живая - но и не мертвое железо. Больше всего ощущения похожи были на руку в латной перчатке. Клинок ухватить, или там палку какую - это без проблем. А вот палочки для еды зажать между пальцами - это уже не по силам. Хотя Торас и лист рисовой бумаги мог взять со стола, не помяв - так что вопрос практики.

Пришло время покидать монастырь. Среди послушников никого сманить не удалось - но не особо и старалась, не до того было. От Гаки пришло письмо, что есть хороший заказ, будешь в замке Ордена - поговорим. Только идти до него...

И прошел слух, что видели теневых демонов на побережье. Враки или нет сказать сложно, потому как свидетелей живых не осталось. А сожрали их демоны или по пьяной лавочке кто-то разбился на рифах - это ещё вопрос.

Изверги, изуверы и садисты насели на бедную и несчастную Токку с неистовством бурного ненастного водного потока в штормовую погоду. На второй день пребывания в этом всеми богами проклятом месте, девушке пришлось чуть ли не в буквальном смысле подбирать челюсть с пола. Её так и подмывало спросить у демона горна, как бы с ней поступили в случае потери обеих рук? Заставили держать ручки клещей в челюстях иль сжимать между бёдер? У наёмницы было нехорошее подозрение, что эту сказку про «рука слушаться не будет, если ты Токка не будешь пахать, как ломовая лошадь двадцать четыре часа в сутки» придумал всё тот же докучливый оживший доспех, после встречи с которым жизнь наёмницы пошла под откос. Прибавить ко всему прочему и тот факт, что кроме как закладывать за воротник и махать дубиной Токкобана ничего толком и не умела, да и не особо-то и пыталась чему-то научиться, решив, что имеющегося вполне себе ей хватит на беззаботную и успешную жизнь, и получите на выходе обозленную, усталую и крайне недовольную бабу. И последнее, что она хотела бы услышать после вопиюще отвратительного дня, наполненного одними лишь криками великана с горы, звоном молота и нестерпимым жаром, так это бесконечный трёп своего новоявленного сенсея. В какой-то момент всё это слилось в бесконечную какофонию гипнотических звуков, вынуждающих Токку, до смерти замученную физически и морально, послушно следовать указаниям Тораса, подобно змеюке подчиненной музыке факира.

И так день за днём. Тяжелая работа, мучительное обучение и ни капли спасительного спиртного перед сном. Беззаботная легкомысленная жизнь была растоптана стальными сапогами. Токку ломали, и она ломалась. Девушка тихо рыдала по ночам первое время. Сказывался стресс и постоянное давление. Потом стало легче. Через неделю может или чуть больше. В конце концов девка она было крепкой и живучей, раз уж даже теням не удалось окончательно её отправить к праотцам. Влилась, если так это можно назвать. Кузницу больше воспринимала не как пыточную, а как крайне паршивую и неблагодарную работу. Тем не менее, по-своему интересную. Даже халтурку на стороне затеяла, пока великан её особо не дёргал. И свою первую катану Токка приводила в приличный вид совсем не из-под палки. С гордостью назвала получившейся меч Кошмаром. В дань памяти о своём «отпуске» в горной долине.

Что касается обучения у Тораса, то тут Токка пребывала в серьёзных сомнениях, относительно того, что всё-таки больше способствовало её успехам на Пути Меча. Окрепшая уверенность в себя или бесконечное насилие над мозгом, после которого в голове становилось так же пусто и просторно, как в бескрайних степях тугар. Очень… непривычно было ощущать такую чистоту мысли. Разум Токки всегда находился в плавающем состояние. Изменчив и непостоянен, как ветер в апреле. Торас смог собрать эту рыхлую глину в единое целое и обжечь на огне. Научил разить не рукой, а волей. Поднялся в глазах Токки с уровня невыносимого ворчуна пустобрёха до просто невыносимого ворчуна. Что уже было ого-го, какое достижение!

Окончательно наёмница вернулась в строй, когда новая металлическая рука заняла своё законное место в плече Токкобаны. Выглядела она, конечно, не слишком церемониально, банальное нагромождение стальных кольчужных колец, но чёрт его дери, девица, наконец, вернулась к привычной двуручной жизни. Тяжко, когда ты даже поднос поднять не можешь, рискуя не рассчитать центр тяжести и обрушить всю посуду себе под ноги. Так что подводя итог можно сказать, что Токка была довольна, как лиса, утащившая из курятника несколько жирных кур. Немного, оказывается, для счастливой жизни надо.

К сожалению, среди монахов-кузнецов никто с наёмницей особо общаться не захотел. Чего она совершенно отказывалась понимать. Казалось бы, счастье в ваш дом пришло. Самая настоящая девушка приехала погостить! Ветвь сакуры что ль сорвите, да подарите. Нет, сидят в своей кузне, да угли по печи гоняют. Совершенно безнадёжные ребята.

Что же сделала Токкобана первым делом, когда истёк ужасный во всех отношениях месяц и пришла пора двигаться с места? Ну, конечно же, присосалась к возвращенному ей бурдюку! За месяц из кошки собаку не сделаешь. Однако, то было не падение в очередной беспробудный запой, а скорее один приятный разгрузочный вечер после всех тех мучений, что ей пришлось пережить. Так что можно было считать это хорошим знаком.

А вот с определением будущего курса были некоторые сложности. Жажда наживы и страх перед дайме тянули наёмницу в замок Дракона. Сколько ещё можно увиливать от долга? Так и проценты могут начать капать, совсем в яму долговую провалишься. С другой стороны, кошки скреблись на душе у Токкобаны. Что такое деньги перед перспективной провести вечность в рабстве у теней? А ведь именно на такую участь она обрекла Инугами. Девушка не могла спать спокойно, пока где-то там бродит это теневое отродье в теле её покойной подруги. Нужно было расквитаться с призраком прошлого и закрыть эту главу её жизни, а дайме… ну ещё чуть-чуть подождёт. Может и вовсе забудет о долге. Старый уже, на покой давно пора, а не из калек нищих последнюю медь выбивать.

Собственно, с этими размышлениями Токка к Торасу и пришла. Приняв на грудь для храбрости. Глоточек. Один. Не больше. Стоит перед самураем вся из себя такая грозная, с мечом новым, рукой новой, да с блеском в глазах старым и говорит уверенно, зубы скаля.

- Ну что старик, время пришло. Сороки сплетницы напели, что у побережья дрянь теневая была замечена. Может брешут, но других зацепок всё равно нет. Так что ноги в руки и вперёд. Бошки демонические срезать! Аж руки чешутся с уродами этими расквитаться. Как минимум левая точно! – в предвкушении захихикала девушка, сверля взглядом стального истукана. – Ты со мной? Детский садик всё ещё нуждается в своём самом старшем и опытном. Как ты там мне заливал всё это время?

Токка подобралась и говорит занудным голосом, самурая пародируя.
- «На войне верность самурая проявляется в том, чтобы без страха идти на вражеские стрелы и копья, жертвуя жизнью, если того требует долг.»

Возвращаясь к своей обычному заносчивому тону, девушка лучезарно улыбается старику.
- Так вот, долг требует, Торас. Выдвигаемся.

В ответ на повторение им же многократно цитируемой мудрости, Торас одобрительно кивнул, церемонно сложив руки перед грудью.
- Так же самураю должно быть умеренным в еде, и избегать распущенности - повторил он еще одну мудрость - и протянул руку к бурдюку с настойкой, лишь недавно обретенной Токкой после месяца вынужденной трезвости - сакэ туманит разум и внушает чувство ложной силы. Глоток доброго сакэ уместен на пиру в честь победы над врагом, но в бой самурай должен идти с ясным умом и острыми чувствами.

Тем не менее, отбирать бурдюк силой он не стал - так и остался стоять с протянутой рукой. Предлагая ученице добровольно отдать емкость с выпивкой.

Токка дар речи потеряла от такого поворота событий. Лишь стояла столбом, глазами хлопала, да шнурок бурдюка нервно теребила. Нет, ну что за дела? Она маленькая что ли, чтобы у неё любимую игрушку отнимали каждый раз, когда дела серьёзные намечаются? А вдруг пригодиться ей бурдюк? На Путь Меча она только ступила, а по Пути Пьяного Кулака идёт уже давно. Кто знает, что их ждёт впереди. Нет, не сегодня старик.

Хитро улыбнувшись, девушка сердечно пожала протянутую ей руку своей новой сверкающей клешней.

- Не стоит забывать, что самурай должен воспитывать в себе стойкость и выдержку. Легко соблюдать умеренность и избегать распущенность, когда в руках нет кубка, из которого можно напиться, а рядом нет желанного мужчины, к груди которого тянет прижаться. Наиболее чествуется умение держать страсти в узде в окружение соблазнов и искушений. Разве я не права… мастер? – нетипично смиренно для себя произнесла Токкобона, едва сдерживаясь, чтобы не показать Торасу язык.

Слова ученицы пришлись по душе старому ветерану. Он задумчиво покачал головой, сдвинул нижнюю часть лицевой маски в подобие улыбки и крепко пожал протянутую руку.
- Мудрые слова. Хватит ли у тебя сил удержать в узде свою страсть - мы еще посмотрим, но если что, я буду рядом, чтобы уберечь тебя от ошибки. Желание ученика взвалить на себя урок тяжелее похвально, но если он не по силу учащемуся, то это становится заботой наставника.

"Оставь себе, если хочешь, все равно пить из него я тебе не дам" - читалось практически между сказанных вслух слов.

- Что ж, идем. Сбежавшее порождение Тени не только твоя, но и моя забота.

Путешествие с Торасом сильно отличалось от привычной для Токки жизни. Она стоптала немало за свою жизнь немало сапогов, сандалей и легких тапочек-гэта, меряя префектуры собственными ногами - но обычно Токкобана странствовала, откровенно говоря, от попойки к попойке. Там нальют, здесь предложат чего... Стальной болван подобного сам не признавал, но рядом с ним и Токке не предлагали. Стоило зайти в идзакаю - как веселые разговоры стихали, хозяева утыкались глазами в стойку, предпочитая проверить кухню, и подать свежей горячей еды. С пиалой чистой воды.

Определенно, старик имел некоторую известность и славу - хотя возможно, не он сам. Может Тораса путали с другим стальным болваном из легендарной сотни Бэнкая. А может... впрочем, к чему ломать голову над досужими помыслами? В любом случае, он явно не сёгун под маской. Но так или иначе, а жизнь в трезвости приобретала свои черты. Не сказать, что сильно лучше, чем всегда навеселе - но определенно это была новая жизнь. Не то, чтобы она была и хуже. Мир всего лишь показал ученице старика другую свою сторону.

Через пять дней пешего перехода - наполненного уже ставшей относительно привычной болтовней самурая, не затыкавшегося практически ни на минуту, впереди показалась прибрежная деревенька ловцов жемчуга. Именно здесь по слухам пропали двое, похищенные теневыми демонами. Раньше бы Токка завалилась к любителям саке, открыв дверь с пинка, и набралась хорошенько, выслушав заодно все, что могут рассказать. Сейчас... а что делать сейчас? Вопрос хороший. Торас тоже не спешил проявлять инициативу, предлагая действовать самостоятельно. В деревеньке было не так уж и много мест, куда вообще можно зайти - лодочная мастерская у самой воды, идзакая на другой стороне, полдюжины бумажных домиков. И все. Жителей на улице не видно - середина дня, почти все ушли на лодках, кто может нырять.

И, о боже мой, какая же эта сторона мира была унылая и скучная! Они словно перевоплотились в предвестников уныния. Везде, где появлялась Токкобана с Торасом замолкал детский смех, беседы обрывались на полуслове, а люди прятались по норам. Девушка была практически в отчаяние. Она действительно считала, что дух монастыря останется в долине. Но нет, он следовал за ними по пятам и отравлял жизнь Токки и всех окружающих. Наёмница и так целый месяц со стариком взаперти провела. Хотелось и с другими людьми языками почесать, устроить состязание кто больше выпьет, стать зачинщицей старой доброй драки с метанием столов и стульев в конце концов! Но нет, все ограничивалось скромными и зажатыми посиделками в неестественно тихой идзикаи. Торас буквально олицетворял ту жестяную пробку, которой затыкалась бутылка, наполненная весёлой и беззаботной жизнью.

На пятый день жизни в роли заложницы стальной монаха Токкобана чувствовала себя подавленной. До девицы только-только начало доходить, что тяжелый месяц в монастыре не являлся тюремным сроком, который нужно только пережить и всё непременно закончиться. Нет, он являлся отражением той жизни, в которую Торас её загонял. Это понимание вынуждало девицу стать серьёзней. И воспринимать бубнёж старика не с позиции «Да-да-да. Я всё поняла! Когда там обед, кстати?», а скорее вынуждала задаваться вопросами как дальше жить и зачем.

- Зачем это всё, старик? – не удержалась девица от вопроса во время очередной посиделки в омертвевшем кабаке. – Зачем придерживаться абсолютно всех этих невыносимых правил? У меня нет сюзерена, перед которым нужно держать ответ, люди чураются таких как ты, а жизнь стремительно проносится мимо, пока чтишь все эти бесчисленные обеты. Смотри, Торас. – Токка оттянула край своей кожи. – Я состою из плоти. И она требует к себе внимание. Требует жить на полную катушку! Признаюсь честно, многие постулаты бусидо мне импонируют. Но я всё ещё не вижу причины ставить на себе крест. Их просто… нет.

Поиск направления на Пути Меча был на время отодвинут, когда пара прибыла в деревню. Признаться, Токкобана не слишком понимала, что забыли в этой глуши тени. И на кой чёрт им понадобилась пара моряков. Всё указывало на то, что ронины зря теряют здесь время и в итоге обнаружится, что трудяги попросту утонули или добровольно сбежали из деревни по каким-то личным причинам. Тем не менее, не зря же они прошли столько верст. Нужно поспрашивать местных. Девушка сощурилась от яркого дневного солнца, заозиралась по сторонам и остановила свой взгляд на мастерской. Нет, ну а куда ещё? В идзикаи сейчас, наверное, шаром покати, всё мужичьё на промысле, а в дома ломится как-то диковато. Особенно с Торасом. Семьи моряков за сердца схватятся, увидав у себя на пороге хмурого стального самурая. А в мастерской, наверняка, работа кипит. Середина рабочего дня, как никак. Будет к кому пристать.

- Идём пугать местных мастеровых, Торас. Может даже лодку для наших нужд выделят. Я бы на их месте и все свои карманы сразу бы вывернула, только тебя увидав. – хихикнула в рукав Токка, вышагивая в сторону мастерской.

- Cамурай должен воспитывать в себе стойкость и выдержку - с явной иронией в голосе ответил стальной ветеран - наиболее чествуется умение держать страсти в узде в окружение соблазнов и искушений, не так ли, Токкобана? Твои слова, и при этом совсем недавние. Или в твоей голове пусто, как в худом корыте, и сказанное раз забывается сразу после того, как слова отзвучали? Путь самурая - это путь длиной в целую жизнь. На нем нет места малодушию и вольностям. Каждый раз, давая себе послабление в малом, ты открываешь дорогу большим порокам.

- Лень, алчность, похоть и завистливость - продолжил он невозмутимо - все это делает тебя уязвимой. Прямой человек прост и надежен, подобно клинку. Он сосредоточен на своей цели и не отклоняется на метания из стороны в сторону, как меч крепко удерживается в руках самурая. Ты же болтаешься на ветру, как флюгер, потакая своим секундным слабостям. Сомнения и метания стоят мгновений раздумья - мгновений, отделяющих в бою победу от поражения. Выходя на охоту за демоном тени позволить себе слабости тела - преступное безрассудство. И раз уж ты смогла высказать целых две правильных мысли о чести и долге самурая, а так же о стойкости и выдержке - в этих словах Токке почудилась явная насмешка - я считаю своим долгом наставника не позволить тебе забыть о сих светлых моментах просветления, дабы ум твой не вернулся снова к плутаниям во мраке.
- Самурай должен блюсти свою честь вне зависимости от того, видит его сюзерен или нет. Сложнее всего не солгать самому себе.
Наставник следовал за Токкой на шаг позади, давая понять, что отделаться от него будет очень непросто.

В лодочном сарае, действительно, были люди. Два крепких крестьянина в холщовых портках тщательно промазывали рыбьим жиром перевернутую килем вверх лодчонку. Вонь протухшего жира стояла неимоверная, стоило только заглянуть за плотно закрытые двери - но местных она не смущала. Принюхались, и давно.
Одного взгляда на Тораса хватило, чтобы понять, что это корыто пойдет ко дну под весом стального самурая - с его массой нужен как минимум полноценный баркас на восьмерых гребцов. Или предложить ему прогуляться по дну?..
Во время одухотворенного монолога стальной няньки Токка, тыкнутая носом в её же собственные слова, предсказуемо угрюмо молчала. Дёрнул же её тогда черт за язык. Надо было просто молча проигнорировать старика, а не умничать. Желаемый ответ на свой вопрос она не получила. Отрекись от всего тобой любимого, чтобы стать мастером клинка. Рубить будешь отменно, но что это за жизнь ждёт? Тем не менее, со скрипом, на время охоты, она была готова принять правила Тораса. А там решит, что делать дальше. И нужно ли ей это всё.

Вонища в сарае стояла просто отменная. Стойкость и выдержка будущего горе-самурая в ту же минуту дали глубокие бреши и Токка поскорее сжала пальцами нос, чтобы не распрощаться с завтраком. Сморщившись словно залежалый изюм и игнорируя заманчивое желание рвануть прочь отсюда, девица слезящимися глазами осмотрела имеющееся… судно. Кажется, головокружительное плаванье отменялось. Во всяком случае для Тораса. Из древесины надо было себе доспех заказывать. Никакая лодка бы сейчас не понадобилась.

- Эй, работяги, не уделите нам минутку? – пробормотала Токкобана гнусавым голосом. – Мы людей пропавших ищем. Есть пара вопросов. Идёмте на улицу, побеседуем. – предложила наёмница, понимая, что долго в этом смраде не продержится.

- Пропавших? - переглянулись работяги, без особых возражений прервавшие свой труд.
Наскоро вытерли руки о собственные портки и вышли из мастерской, настежь открыв входные ворота.

Волна густого застоявшегося смрада, выдуваемого ветром из сарая, обдала Токку с ног до головы. Лучше, чем было внутри, снаружи, не стало.

- Это вы о тех двоих шоле? - утер соплю тыльной стороной ладони ближайший к Токке батрак и выпрямился, оглядывая ладную фигурку девушки.
- Мисото и Шарсу, да? - переспросил второй - дык, эта, они поди упились всраку, и в луже какой лежат.
- Нажрались бы, уже б вернулись - возразил первый - считай, седмица прошла. Где ж стока жраловки взять шоб не просыхать, а?
- Тож верно, дык - согласился второй - если тока не блеванули в луже и не захлебнулись
- Ну... - задумался первый - в общем, воон туда они тогда упиздовали - махнул работяга вдоль берега - дня два пешком, найдете пещеру у берега с расколотым деревом. Вот там они ныряли. Ёбнутые, там дно мутное, не видно ж. Утопнуть как поссать.

Говорят, от судьбы не уйдешь. В случае Токки это похоже выражалось в необходимости стоять в потоках зловонных рыбных миазм и сильно жалеть о том, что она не выбрала идзикаю. Сглотнув подкативший к горлу комок, девица поспешила хотя бы убраться с проветриваемой стороны. Позорно облеваться перед крестьянами – это явно не то, что сейчас было необходимо.

Выслушав работяг и в общих чертах утвердившись в своих опасениях, что ищут они парочку забулдыг, утопавших к чёрту на куличики, Токкобана приуныла. Вот уж хохма будет, если весь этот путь они проделали зря. Так или иначе, у наёмницы было стойкое ощущение, что уже будучи на месте, ей придётся нырять. На это самое мутное дно, чёрт бы их побрал этих экстрималов. И даже, если не придётся, то лучше всё рано перестраховаться и взять пару уроков у местных, чем бегать потом вдоль берега и голову песком посыпать.

- Два дня пути и дно мутное, говорите? – вымученно простонала Токка, не спеша убирать руку от носа. – И правда ёбнутые… Мужики, а в деревне нет никого, кто поучить меня нырять сможет? Я… - девица на минуту зависла, обдумывая, что предложить может. Потом про бурдюк вспомнила и улыбнулась. - …тому доброму человеку выпивку проставлю. Хорошую, душистую.

- Могем, дык! - утерев очередную соплю тот, кто был ближе, осклабился, снова оглядывая фигурку Токки.
Видимо уже представив, как будет её держать на воде за задницу. Или бухлу обрадовался. А скорее то и другое сразу - ладная девка, предлагающая нырять и бухло, в видении деревенских выглядела как этакий сказочный подарок с небес.
- Если спешите, можем сразу туда и попиздовать. На стоянках поучим, дык - предложил второй, тоже обрадовавшийся возможности бросить сарай с недомазанной лодкой.

В ответ Токка подозрительно прищурилась и скрестила руки на груди. Чего это сопливый так пялится на неё? Женщину первый раз увидел?

- Только лапы не распускать. – буркнула девица. – Или быстро жемчужин своих лишитесь. И вряд ли новые на дне морском отыщите. – пожужала Токкобана для порядка, да рукой махнула. Идём мол на вашу стоянку, опыта набираться. Главное, чтобы эти лодкотёры поползновениями своими девицу из себя не выводили и дали сосредоточиться на деле. От всего лишнего отстраниться и к языку тела прислушаться.

- Тока эта - почесал затылок первый - вы хучь хватайтесь за меч, хучь нет, а нырять один шиш надобно в одном только поясе. Тряпки на руках-ногах гирей виснут, вниз уйдешь, а наверх уже не выйдешь. И кольчужку лучше с руки эта, сымать тоже. Тяжелая, поди

Ах да, металлическая рука. Токка что-то и забыла о ней совсем. Совсем как родная стала. Некоторые точечные движения все ещё давались с трудом, но в целом девица достаточно к ней привыкла, чтобы не обращать на металлическую культю внимание. Что уже было определенным плюсом.

- Бинтов не найдётся? Грудь подвязать надо, - деловито осведомилась девица, вполне себе принимая условия будущего погружения. Кинула взгляд на руку свою искусственную и призналась. - А с рукой вот никак. Часть моего тела она теперь. В нашем клане это традиция такая. Как только ученик следующую ступень просветления постигает, ему какую-то часть тела отрезают, а за место неё металлическую ставят. Я-то салага ещё зелёная, а вон моему сенсею и отрезать уже нечего. Даже самое дорогое любому мужчине под нож пустил. Лютый дядька, ничего не скажешь, - Токка стрельнула глазами в молчаливого Тораса, силясь, чтобы не заржать. – Но ничего страшного. И с рукой металлической погружение переживу. К верёвке только привяжите меня и вытягиваете чуть что обратно. Должно сработать.

Лютостью сенсея оба лодкотера впечатлились. И ведь не поспоришь - у девки молодой рука железная, а старик вообще истукан металлический с ног до головы. Может и спросили бы чего про такой странный клан, но боевые кланы в Сегунате... у каждого свои традиции, вот только на расправу скоры все. Язык отрезать - что высморкаться.

Торас даже не шевельнулся - встревать в болтовню молодежи он желанием не горел. Вот если бы кто что ляпнул про честь самурайскую... да и дневные переходы с тяжелой физической нагрузкой - а то, что погружения её вымотают не хуже кузнечного горна, можно даже не сомневаться, такой план ветерану тоже был вполне по душе.
- Найдутся, куда без них. Погодь чутка.

Один из парней скрылся в сарае, вынося оттуда воняющие прогорклым рыбьим жиром заплечные мешки. Второй спокойно закрыл ворота, подпер колом, чтобы ветром не распахнуло, и накинул шнур мешка на плечо, затянув горловину.

Обещанные два дня пути смазались в одни непрекращающиеся сутки. Сначала шли по берегу, потом останавливались, обедали рыбой, пили бухло из рыбьей требухи, блевали в море... Токка училась нырять, содрогаясь от мысли о том, в чем именно ей придется плавать, но отступиться рядом с Торасом от раз принятого решения было крайне непросто. Простые погружения выматывали до беспамятства - борьба за каждое мгновение под водой, когда в горле нарастает невыносимое жжение, грудь распирает от невозможности сделать вдох а в глазах переливаются непонятные световые пятна, оказалась не проще, чем учеба в монастыре.

Однако и не сложнее. Тяжкий труд становился понемногу привычен. Как мягкая болотная руда, раскаленная в горне, сплющивается от первого удара тяжелого молота - так и Токку придавило безнадегой с непривычки. Последующие же невзгоды и удары судьбы принимались куда спокойнее. Поживи так пару сотен лет... так и станешь сумасшедшим стариком, несущим всякую фигню о Безначальном Дао даже на похоронах самых близких людей.

Все заканчивается, закончилась и эта дорога по берегу. Впереди показался тот самый грот, в котором "утопнуть - что поссать", с мутным дном и быстрым течением. Выход подземной речки к морю, несущей из земных недр редкие крупицы золота, издавна слыл могилой для дураков. Однако, желающие разбогатеть за пару погружений, находились задолго до рождения Токки - да и еще через двести лет наверняка не переведутся. До цели осталась едва ли тысяча-полторы шагов. Лодкотеры уже перестали так нагло пялиться на девушку, подтверждая в очередной раз тот факт, что люди привыкают ко всему. Да и чем ближе оказывалась цель путешествия, тем меньше у парней было желания идти дальше.
- В общем, там оно - подошел к Токкобане старший из лодочников - за настоечку благодарствуем... и в общем, эта, пойдем мы наверное назад, а?

Мда, путешествие выдалось не из приятных. По истечению второго дня Токке казалось, что рыбный запах намертво въелся в её кожу и теперь его не перебить и ведром благовоний, вылитых на голову. Дёрнул же чёрт сюда сунуться. И всё ради чего? Парочки непроверенных слухов! Кажется, она рассудком тронулась, если теперь идёт на поводу простых сплетней.

Хотя нет, крыша у неё поехала ещё раньше. Когда согласилась с Торасом путешествовать. Очень вдохновляет, когда твои спутники квасят напропалую, а ты придерживаешься диеты из солёной воды. Ибо типа самурай. Синоним мученика, не иначе. Всё через боль, всё через лишения постигается. Даже нырять научиться никак нельзя без того, чтобы пару-тройку раз чуть не утонуть. А то, что притираешься ко всему… Так человек животное многогранное, в любых условиях приспособиться. Вот только станет ли счастливее в итоге? Хрен знает. Токка пока ничего хорошего на Пути Меча не встретила.

Но да ладно. Пофилосовствовать можно и на обратном пути. А пока что вот она, цель путешествия. Встречает дураков каменной пастью и смутными надеждами на наживу. Парней вдали не видать. Не иначе как наскребли гору злата со дна морского и поехали в Восход жизнь устраивать.

- Обождите ещё немного. Вопросы есть. – притормозила Токка лодочников. Заторопились-то. Как пару дней кряду беспробудно нажираться, да на девок молодых глазеть, так всегда пожалуйста, а едва покажутся на горизонте жуткие пещеры, так домой срочно надо? –Знаете, что в гроте том? Куда река подземная выходит? И чего это вы так резко обратно в деревню засобирались? Нырять, думаете, заставлю? – засыпала парней вопросами Токкабана, подозрительно щурясь.

- Эта - замялся немного старший - потеряют нас
- Дык, потеряют - кивнул второй - лодки прохудятся, рыбаки потопнут без крепкой руки
- Мы, эта, питьялисты - важно сказал первый.
Особой уверенности впрочем в их словах не было - насколько Токка знала жизнь рыбаков, любой мужчина в деревне знает, как конопатить лодчонку.
- А что в гроте? Ничего такого. Свод низкий, течение быстрое, дно илистое и мутное, шлих намывает быстро. Вот откуда речка течет...
- А хуй его знает - пожал плечами младший - это надо под землю лезть

Токка лишь рукой отмахнулась от их отговорок. Чего перед ней-то цену себе набивают? Чай не на работу их нанимает.

- Не оправдывайтесь. Вы и так мне сильно помогли. За что я вам искренне благодарна. – не кривя душой призналась девушка. – Я ведь не просто так спросила. Может ещё чего знаете про эти места, да не говорите. Изначально мы сюда шли не людей спасать. А демонов теневых истреблять. Прошёл слух, что где-то в этих краях они были замечены. – призналась Токка. – Если сказать нечего, то и правда лучше домой идите. Нечего вам здесь делать.

- Демонов... - изменился в лице старший из лодочников
- Б... была такая б... байка - запинаясь, начал младший - что этот грот... исток п... подземной реки Ямы...
- Проход к мертвым - сплюнул старший - да только хуйня это все. Дно там топкое и вода мутная, утопнуть как поссать. Вот и брешут. Пойдем мы, на самом деле, а? - с опаской поинтересовался парень больше у Тораса.

Стальной самурай впрочем молча стоял, не вмешиваясь в разговор.
- Пойдёте. Только байку дорасскажите, коль начали. – мигом вцепилась в зацепку Токка, обращаясь преимущественно к младшему из рыбаков. – Что ждёт на той стороне? Может охраняет кто этот проход к мёртвым?

- Опять ты со своей брехней - буркнул старший лодочник, замахнувшись для хорошей затрещины.
Однако, покосившись на Тораса, руку все же опустил.
- Охранять... - парень помладше задумался - а хуй знает? Это ж под землю лезть надо - повторил он свою предыдущую мысль - одни говорят, мол там души павших сидят, другие говорят что не всех павших, а только утопцев и удушенных, а прочие где-то в других местах к мертвым попадают. А что на той стороне? Так оно ж понятно - Смерть там, хер ли еще думать то? Я еще слышал такую байку, что там собираются тени неправедно погибших, чтобы отомстить своим мучителям, но это уж полный пиздеж. Кому там отомстишь-то? Никто ж туда не лазит почти

После слов «Кому там отомстишь-то? Никто ж туда не лазит почти» Токкобана нервно хихикнула. Было заметно, что по мере рассказа девушка всё сильней бледнела. Кажется, только сейчас она начала осознавать куда собралась влезть. Когда младший закончил свою историю, Токка упавшим голосом произнесла.

- И правда, бред полнейший. Твой приятель прав, не забивай себе голову ерундой. – немного поизучав песок у себя под ногами, она развернулась и медленно побрела в сторону грота, напоследок бросив лодочникам. – Удачи вам. Смотрите, не потеряйтесь по дороге домой.

Некоторое время Токкобана шагала молча. Но всё же вскоре не выдержав душевных терзаний, к Торасу голову повернула и прощебетала с нотками отчаяния.

- Они же разорвут меня на части, старик! Слышал, что сказали лодочники? Там целый гадюшник в пещере скрыт. Неуспокоенные души, мстящие тени. Инугами не случайно это место выбрала. Ждёт меня и месть страшную готовит. – облизнув пересохшие губы и пройдясь пальцами по своему спасительному бурдюку, Токка еле слышно пробормотала. – Стыдно признавать, но мне страшно.

- Если бы мне давали рё каждый раз, когда я шел в место, где по словам местных пропойц ждет неминуемая смерть... - с легкой усмешкой прогудел Торас - я бы купил себе замок Сегуна еще сотню лет назад. Впрочем, стыдиться страха не стоит. Мне тоже бывает страшно. Что окажусь слишком слаб, и из-за моего неумения погибнут соратники. Умирать не страшно, Токка - поверь. Ты просто уходишь... тебе становится уже все равно. Живым оставаться и хоронить товарищей куда тяжелее. Не бойся смерти, рано или поздно все мы к ней придем. Даже горы когда-нибудь рассыплются - так что толку бежать от неизбежного? Когда придет твое время, встреть её достойно. А пока еще не пришло... постарайся сделать так, чтобы стыдиться было нечего.

Голос старика стал чуть более живым - кажется, и в его пустой голове были какие-то чувства, а не только кодекс бусидо первого издания.

Лодочники свалили, едва не убежав - как они замедляли шаг по мере приближения к гроту, так же они и прибавляли ходу на обратном пути. А до входа в пещеру оставалось совсем немного.

Действительно, что она ещё могла услышать от древнего самурая, всю осознанную жизнь живущего по кодексу бусидо? В этой книжке на каждой третьей строчке написано, что смерть ничего не значит. Вот только для молодой девицы, не разменявшей даже третий десяток, мучительная кончина в какой-то промёрзлой дыре очень даже что-то значила.

- Я не хочу, чтобы моё время пришло прямо сейчас. – буркнула Токка. - К тому же я хорошо помню наше прошлое сражение с тенями. Смерть - это самое щадящее, что может случиться в случае проигрыша.

Отмахнуться от слов лодочника, как от пьяных бредней она не могла. Уж очень гладко его байка ложилась на всю историю. Да и сложно было найти других внятных объяснений, что тень делает в этой забытой всеми богами дыре.

Когда они таки дошагали до входа в грот, девушка попыталась немного собраться. Деловито уточнила к Тораса:

- Так какой план? На берегу меня подождёшь или как? Сможешь по дну пройти?

Торас ничего не ответил, только хмыкнул выразительно. Для кого мол я распинаюсь тут о товариществе и взаимовыручке, если ты считаешь что я останусь ждать на берегу? И пошел в сторону низкого свода пещеры, в котором был не только быстрый поток с мутным дном, но и практически отсутствовал солнечный свет. Холодно, темно, шумит быстрая подземная река... да, самое лучшее место для прогулок молодой девицы.

Тот факт, что Торас тоже собрался намочить ноги Токку определенно порадовал. Хотя и боялась она за старика. Провалиться ещё в яму какую, не дай боже. Вовек истукана с глубины не вытянешь. Там же мутно. Не видно ни хрена куда ступаешь.

Впрочем, и ей предстояло совсем нелёгкое испытание. Благо она к нему успела чуть-чуть подготовиться. Поёжилась Токкобана, на грот осторожный взгляд бросив. Глубоко вздохнула несколько раз, чувства в порядок приводя. Быстро сбросила с себя все одежды и за бинты взялась. Затянула всё выступающее места, да меч с флягой к себе подвязала. Попрыгала немного на месте, кровь по членам разгоняя. А после разбежалась и в воду сиганула. Быстро кролем к входу в пещеру поплыла. Ну что же, время убедиться так ли страшен чёрт, как его малюют.

Теплая морская водичка, в которой Токка училась нырять, не шла ни в какое сравнение с ощущением тысячи ножей, входящих в её тело при погружении в ледяной холод подземной реки. Быстрое подземное течение вытекало откуда-то из самых недр, и ноги ныряльщицы тут же свело судорогой. Ритм движений сбился, и она ушла под воду, не успев сделать хороший глубокий вдох.
Хорошо, что лодочники успели её чему-то научить - резким ударом пальца по икре смогла "отпустить" мышцы, но воздуха в груди было мало. В ушах зазвенело, рванулась вверх, на инстинктах... и ударилась о каменный свод. Воздушного пузыря здесь уже нет. Закрутилась, теряя ориентацию, ударилась бедром о выступающий камень, напрягла силы, перебарывая течение.

Кажется, впереди мелькнул тусклый серый огонек.

Ткань на теле лопнула, рассеченная острым краем камня и поплыла лохмотьями. Вот тебе меч, вот тебе фляга, уносятся бурным течением. Лови, что поймаешь, если поймаешь вообще хоть что-нибудь, не потеряв последних глотков воздуха...

Не врали работяги, самый натуральный проход к мертвым. Вперёд ногами. Тока и охнуть не успела, как конечности начали отказывать в промёрзлой студёной воде. Закаляться надо было, а не в идзакае зимы напролёт просиживать. Чуть в панику девица не ударилась, но вовремя вспомнила о недавних водоплавательных уроках. Пару ударов по ногам и отпустило немного. Правда воздуха позарез не хватало, и попытка им разжиться привела к ещё более тяжким последствиям. Токкобана лишь крепче зубы сцепила, стараясь отогнать признаки паники, успокоиться и сосредоточиться. Лишние телодвижения только приблизят её к смерти.

Впрочем, удача явно не была на её стороне. Об угол треснулась, тряпки порвала, да добро своё последнее растеряла. Ну натуральная растяпа. У Токкобаны и так вещей было не особо много, так последнее уплывало куда-то вдаль. Признаться, ей даже смешно стало. Что за непруха?

За мечом бросилась чисто инстинктивно. От каменной стены ногами оттолкнулась и за своей подделкой быстро поплыла. Понятно, чем руководствовалась при этом. Сражаться всё-таки пришла, а не бухать. Наверное, во время обучения всё-таки что-то усвоила и эти два занятия стала различать. Впрочем, бурдюк всё равно было жалко. Лодочникам надо было отдать. А так пропал зря.

Как только меч схватила, так сразу развернулась и к огоньку отчаянно погребла. Тело без порций свежего кислорода начало подавать тревожные знаки, но Токкобана упрямо всё игнорировала. Утонуть в этой луже было бы невероятно глупо.

Стоило пальцам сомкнуться на шершавой акульей коже эфеса, который она сама обтягивала в кузне монастыря - недавно, и целую вечность тому назад, как сосредоточение на цели выдуло из головы все сомнения. То самое состояние, которое вбивал в неё Торас, было слишком прямым и простым, чтобы вместить больше одной мысли-цели.

Как оказалось, состояние прямого человека позволяет не только кромсать доски тупым ножом. Пробивать собой воду оказалось ничуть не сложнее, и хотя Токка стала двигаться даже медлeннее, экономя каждую каплю оставшегося воздуха, продвижение вперед заметно ускорилось.

Перебарывая позывы вдохнуть, она наконец добралась до конца узкого подводного туннеля и вынырнула внутри подводной пещеры, где был воздушный пузырь. Воздух вонял гнилью и мертвечиной - но первый глоток показался вкуснее даже настойки дедушки Ву.

Где-то там, позади, по дну брел Торас, рассекая своим доспехом бурный поток как настоящий волнорез. Но пока старая железяка доберется сюда... разбираться сейчас придется самой. Токка вымоталась после заплыва, но все же не настолько, чтобы рухнуть, как подкошенная. Замерзла сильно, сейчас бы сделать глоток-другой - просто для согреву. Но бурдюк уплыл.

Пещеру освещали тусклые серые огоньки какого-то лишайника, растущего на потолке. И на стенах. И...

На костях. Пол пещеры усеивали человеческие скелеты разной степени разложения. Что в другом конце пещеры - непонятно, видно едва ли дальше, чем на пять-десять шагов.

Старик мог быть доволен своей ученицей. Не выпустила из рук меча и добралась до берега, как настоящий самурай! Впрочем, по окончанию водорассекательных процедур Токкобана ощутила не гордость за своим успехи, а холод и изрядный дискомфорт. Промокла, как псина, да ещё знобило будь здоров. Если бы бурдюк не уплыл в далёкие дали, она бы скорее всего наплевав на все запреты сделала бы пару глоточков. Для теплоты и для… храбрости. Ибо ещё на входе её встретила картина чистого ужаса.

Слухи не врали, пещера больше напоминала склеп. Воняло мертвечиной, а на полу костей было не сосчитать. Как они здесь вообще оказались? Поток же движется в другую сторону. Не нравилось девушке всё это. Мурашки по спине бежали. Звуков никаких не было слышно. Тишина и смерть. Токка кинула нервный взгляд на водную гладь. Где там Торас? Присутствие товарища ей бы сейчас совсем не помешало.

Впрочем, сидеть на берегу и зубами стучать не дело. Окончательно застудить себе всё можно. Нужно было подвигаться, исследовать территорию, разогнать мрак. Других вариантов осветить себе путь кроме использования костей с поросшим на них лишайником Токкобана не видела. Отломив берцовую кость от какого-то скелета, она осторожно ступила во тьму, освещая свой путь светящимся лишайником и прислушиваясь к подозрительным звукам.

Если бы не уроки старика, Токка на трезвую голову, скорее всего, шарахалась бы от каждого звука. Наступать голыми ногами на хрупкие кости было больно и страшно - каждый её шаг отдавался эхом от низкого каменного свода, рядом продолжала шуметь подземная река, наполняя темную пещеру журчанием и шорохами.
После обучения было не то чтобы сильно легче. Но, скажем так, появлялась возможность понять, что всегда может быть хуже - так себе, конечно утешение, и все же лучше, чем ничего. Да и сам факт наличия стального болвана, бредущего где-то там по дну за ней, все же самую малость, но успокаивал.

А вот согреться нужно было. И чем быстрее, тем лучше. Холодные камни высасывали из мокрой девушки последние остатки тепла.

Где-то там, в глубине что-то тихо зашуршало. Эхо отразилось? Камешек водой сдвинулся? Или?.. Нет, она не боится. Сильная дрожь - это просто от холода. Здесь же просто старые вонючие кости. Правда? Или?..

Главная проблема состояла в том, что уроки старика на данный момент были её единственной защитой от этого жестокого жестокого мира. А их было чертовски мало. За месяц особо многому не научишься.

Пещера давила на неё со всех сторон. Трухлявые кости, непроглядная темнота, подозрительные звуки и шорохи. Рука сама тянулась к верному бурдюку, чтобы унестись в спасительные хмельные дали. Но побледневшие пальцы хватали лишь пустоту. Не удастся в этот раз затеряться в закоулках своего разума. Первый раз Токка выходит на бой совершенно трезвой. И это было страшно и непривычно. Неуверенность в собственных силах пронизывала её до основания. И в тоже время девушка начинала постепенно понимать кому именно она сейчас противостоит…

Беспокойный разум её главный враг. Рассеивал внимание, подпитывал страхи и делал слабой. Обычный плеск воды мог отвлечь от еле слышного шелеста шагов врага. Вздрагивать от каждого шороха – верный путь разделить участь лежащих здесь покойников.

И пусть непроглядный мрак её окутывал со всех сторон. Токкобана слышала истории о слепых самураях, нисколько не уступающим зрячим. Сжав кожаную рукоятку своего меча, девушка глубоко вздохнула, входя в состояние гиши. Метлой она гнала из своего разума все страхи и сомнения. Унять предательскую дрожь в теле и подготовиться к сражению – вот единственная цель острого и прямого, как меч разума.

Уроки медитации помогли ученице самурая обострить свое восприятие. Она - к сожалению! - отнюдь не была сейчас Стариком В Шляпе, не нуждавшимся в зрении с самого рождения, которому вроде бы Токка приходилось дочерью. Однако и вокруг неё не была совсем уж кромешная тьма. Света лишайников было мало - очень мало, но если отсеять все страхи и сомнения, слышать плеск как просто плеск, а треск - как просто треск, и не искать в кучке костей чего-то, кроме костей...

То оставшиеся шорохи и шелест сложатся в ясную, хотя и зыбкую картинку. В глубине пещеры клубилась настоящая непроглядная тьма, складывающаяся в дымку человекоподобного силуэта. Вот он - демон Тени. Что ж, ты его нашла.

Такой чёткости сознания Токкобана не испытывала и при наилучшем исполнение дневной стойки. Всё буквально в один момент разложилось по полочкам. Камешки к камешкам, косточки к косточкам. Осталась лишь одна несокрушимая истина. Враг рядом. И он знает, что ученица самурая здесь.

Мысль о побеге у неё даже не возникла. Не затем она сюда шла, чтобы бежать, поджав хвост. Старик не поймёт. Кстати, где его черти носят? С таким пафосным видом первый под воду ушёл, а приползёт только, когда всё уже закончиться? Надо было Токке не торопиться, а сперва вздремнуть часок-другой на берегу. Тогда бы может одновременно в пещере оказались.

В любом случае с этой теневой сволочью она уже была знакома и знала, что от неё ожидать. Поэтому медлить не стала. Катану наголо и в атаку. Пусть её воля разит подобно острию меча.

Да, враг был знакомым. Опасным, вероятно ставшим еще сильнее с момента их последней встречи - но все же, эта тварь вряд ли покажет что-то совсем новое.

Клубящаяся по полу дымка растекалась между лежащими на камнях обломками старых костей. Тень боялась огня и яркого света - но здесь, в мрачном подземном гроте, была только вода, камень и темнота, едва рассеивающая мрак.

Токка уже была на расстоянии десятка шагов, когда тень сгустилась, формируя смутный силуэт. Безликий кусок дыма, раскручивающий для броска-удара кусаригаму.

Это уже было.

Ох, опять это дерьмо на верёвочке.

Тому, кто придумал это оружие Токкобана могла пожелать сдохнуть в страшных муках. В прошлый раз она лишилась руки и чуть не лишилась жизни пропустив пару ударов кусаригаму. В этот раз таких ошибок делать было нельзя. Гаки был далеко, а старик явно никуда не торопился. Некому было её голую продрогшую задницу из пекла вытаскивать. Замедлив свой ход, девушка выставила вперёд меч. Атака плавно перетекла в защиту, а стремительный бег в короткие шажки.

Разум настроился на отражение удара, а чувства обострились до предела.

Темный серп приближался к ученице самурая. Её руки начали двигаться еще за мгновение до того, как оружие должно было её поразить - и лезвие Кошмара точным ударом плашмя отбросило тяжелое оружие вбок. Токка продолжила сближение с противником, тень же резко дернула цепь на себя, делая шаг назад - и серп со свистом полетел ей в спину, закладывая обратную петлю.

И это тоже уже было.

Она уже говорила, как ненавидит это оружие?

Словно неостановимая воздушная змея. Тяжелая, ядовитая, летящая по непривычной траектории. И жалящая в спину. В прошлый раз под удар попал Торас. Теперь же пришёл черёд Токкобаны. Обострённые чувства сообщили об опасности за пару мгновений до неизбежного. Девушка была не уверена, что успеет развернуться и ещё раз отбить удар от тяжелого раскрученного оружия. Поэтому решила положиться на кувырок. И в последний момент поднырнуть под удар серпа, перевалившись через голову. В случае успеха, вскочив на ноги тут же рвануть к тени и успеть располовинить её до того, как она предпримет свой следующий ход.

Упав и пропустив злой черный серп буквально над своей головой, Токка смогла перекатиться и встать, почти не потеряв темпа. Это было. больно - кувырок на старых костях, впившихся в руки и спину острыми сколами. Но боль воспринималась отстраненно. Как осознание того факта, что ей больно, не как сама боль - боли, как жгучему кипятку, окатывающему нервы и лишающему внимания, не было места в сознании, простом и прямом, как лезвие меча.

Катана взлетела в выпаде - враг заблокировал удар рукой, и с нехорошим металлическим скрежетом Кошмар рассек звенья цепи на ладони тени, намотанные в несколько слоев. Цепь распалась, пальцы теневого силуэта тоже. Но - короткий взмах, и на остатках цепи шипастая гиря летит ей прямо в грудь, с расстояния буквально шага, под руку с мечом. Импульс кувырка все еще тащит Токку вперед.

А черная дымка под ногами клубится, обтекая старые чужие кости.

Чудом пронесло. От близкого полёта серпа аж ветерком волосы обдуло. Смерть была близко. Очень близко. Но проклятые кости были ещё ближе и оставили на фигуристом теле девушки множество нелицеприятных следов. Впрочем, ничего такого с чем не справиться простенькая целебная мазь. А на мелкие ранки и синяки девушка в пылу драки и без всякого гиши внимания не обращала.

Что было намного важнее, Токкобана, наконец, добралась до виновника своих страданий. В пьяном состояние она непременно разразилась бы торжественным воплем, но сейчас рубила молча и сосредоточенно. Исковеркала конечность и повредила оружие тени. Казалось победа в кармане, но коварное создание напоследок подгадило юной самурайке. Ещё и наработанная скорость встала боком. Удар теневой гирькой в плечо отправил её на скамейку запасных на долгие недели. А в грудь неминуемо убьёт.

Особого выбора при таких условиях не оставалось. Токка сделала упор на заднюю ногу и слегка развернула корпус, отдавая на растерзание свою дорогостоящую металлическую руку. Всяко лучше, чем проломленная грудная клетка. Главное сейчас для Токкобаны было удержаться на ногах после мощного удара, перехватить меч левой рукой и пронзить дымок копошащийся у ее ног. Ещё один раунд с тенями она в одиночку может и не выстоять.

Удар теневого сгустка в форме шипастого шара даже не почувствовался. Только вспыхнули фиолетовые руны под кольчужной сеткой - и задымились, потухая.
Металлический протез превратился в тяжелую и неудобную безжизненнуб железку, своим весом пригибая не такую уж и сильную девушку к земле. Её сильно повело вбок и вниз - Токкобана не удержалась на ногах, упав на одно колено. Хотя она и успела перехватить свой меч второй ладонью, вонзая его в дымку.

Теневой ниндзя с кусаригамой истаял мутным дымом, а темное облако под ногами содрогнулось, рассеченное волей ученицы самурая. Часть его развеялась - однако, до полной победы было еще далеко. Уменьшившаяся тень потекла куда-то вглубь пещеры, быстро, словно сдуваемая сильным ветром. Найти её среди костей через десяток шагов будет уже практически невозможно.

Вот не зря она отвалила за эту железку целое состояние. Спасла ей жизнь культя металлическая. Хоть и превратилась от соприкосновения с тенью в мёртвый и довольно тяжелый груз, буквально тянущий девушку к земле. Та и охнуть не успела, а уже припала на одно колено. Однако, поразить тень всё же успела. Ей бы порадоваться от такого успеха, эмоциям дать волю, да концентрацию терять не желала. Ибо враг хоть и был ранен, но всё ещё жив.

И в данный момент спешно отступал. А Токку, как назло, к месту приковало. И если передвигаться с большими усилиями она всё же могла, то за бестелесной сущностью ей никак не угнаться. Даже меч вслед не метнёшь. В отрыве от её рук он мало чем отличался от обычного. И что же делать?

Ей на ум пришло учение Бэнкая. Путь Ломких черепов. Хоть техника была больше рассчитана на дробящее оружие, но имелись в ней и более-менее унифицированные приёмы. Как, например, Вихрь. Можно было попробовать применить приём этой школы в состоянии гиши. Другого выхода Токкобана попросту не видела.

Замерев на месте, девушка полностью сконцентрировалась, направила меч в сторону ускользающей тени и начала совершать быстрые вращательные движения, поднимая ветер и формируя воздушную воронку. В неё она собиралась утянуть остатки тени и окончательно уничтожить эту злобную сущность.

Решение оказалось верным. Стоя на одном колене, Токка раскрутила свою катану... вихрь поднялся быстро, затягивая в себя пыль, кости и кусочки мха, но и теневой демон не смог уйти от возмездия.

Ученице самурая показалось даже, что струи воздуха, слетающие с лезвия Кошмара, рассекают старые кости даже в нескольких шагах от кромки меча. Показалось? Возможно. А может и не показалось. Не до того было, чтобы в деталях рассматривать в этой темноте, что там с костями происходит.

Вот только и у противника нашлось, чем ответить. Тень не могла уйти от девушки, затягиваемая в вихрь - наоборот, как только части дымки начали разлетаться, соприкасаясь с мечом, остатки плотного теневого сгустка струей ударили ей в грудь, оплетая тело.

И едва заметный свет лишайников окончательно померк, сменяясь ласковыми объятиями ночи. Начала исчезать боль отбитых ребер и тяжесть металлической руки. "Ты молодец. Ты победила"

“Нет. Пока ещё нет.”

Токкобана опустила вторую ногу, полностью усаживаясь на колени и выпрямляя спину. Беснующий вихрь прекратился. Летающие кости и прочий мусор осели на землю. Тень осознала, что ей не уйти и предприняла отчаянный шаг. Девушка чувствовала, как по её коже растекается чернота. Появилось обманчивое ощущение теплоты и уюта. Тело наливалось силой. Раны сглаживались, глаза заволакивал мрак. Она уже проходила через это. Там, в казармах ордена. Чувствовалось, что прошла целая вечность с той поры.

Пьяная, шальная, обозленная и неуверенная в своих целях и желаниях. Токка легко попала под влияние тени. Сейчас всё было по-другому. Она забралась в эту богами забытую дыру, чтобы разделаться с кровожадной тварью. Одна единственная цель её вела. И сейчас, натренированный разум Токкобаны был целостен и крепок. Прямой, как палка мотив в нём плескался. Уничтожить тень раз и навсегда.

Сопротивляясь мороку и опасному наваждению, Токка согнула руку в локте. Кромкой меча коснулась своей бледной кожей. Сжала зубы и принялась планомерно и методично соскабливать налипшую дрянь со своего тела. Пускай катится в пекло.

Сложно сказать, сколько времени это продолжалось. Ученица самурая не чувствовала почти ничего, не могла сказать, где именно находится лезвие её меча - потому что хотя её рассудок и оставался при ней, но вот глаза и уши подводили. На ощупь пытаясь прикончить тварь, она могла искалечить саму себя острой режущей кромкой. Но это все казалось не существенным. Отрицая бусидо, Токка поневоле пришла к тому же решению - победе даже ценой собственной жизни.

Хотя платить такую цену и не пришлось. Тень сдалась раньше, и уже теряющая сознание ученица смогла снова увидеть темную пещеру. Пещеру, в которой рядом с ней горели фиолетово-пурпурные огни глаз стального болвана. Торас таки добрался. Как давно? Непонятно... но он не стал влезать в поединок. Стоял рядом железной статуей, скрестив руки на рукоятках своих мечей. И только когда тень окончательно рассеялась мутным дымом - подхватил падающую ученицу, не дав ей сломать себе шею от нелепого падения головой на выступающие камни.

В сознание Токкобана пришла уже будучи в деревне. Стальной болван протащил её буквально в себе под водой до берега и ещё пару дней нёс до ближайшего поселения. Всё это время девушку мучали кошмары. Она блуждала по тёмным катакомбам, забитым под завязку костями, и не могла найти выход из лабиринта. Старые черепа разевали рты в беззвучном смехе, а в голове вновь и вновь проигрывались испуганные слова младшего лодочника о вратах мёртвых. Не могла Тень за месяц своего пребывания в гроте устроить такое кладбище. Кости выглядели совсем старыми. Что-то ещё скрывалось в глубине. Возможно, куда более древнее и опасное, чем сама Тень. Закончился кошмар, когда Токка забралась совсем вглубь подземелья. Здесь уже не было костей, температура была куда выше, ноги утопали в чём-то вязком, а холодный камень сменились на влажные органические стенки. Впереди маячил свет. Красноватый, резкий и неприятный. Дикие крики разливались невыносимой трелью. В какой-то момент свечение стало нестерпимым. Глаза слепли, жар сдирал кожу клочьями, а уши закладывало от нечеловеческих воплей…

Токкобана резко открыла глаза и рывком села на своей лежанке. С груди спала грелка, солнечный свет перестал бить в глаза. Вот только брань какого-то мужика на улице всё не утихала. Кажется, ему на ногу упало что-то тяжелое. Девушка тряхнула головой, прогоняя остатки сна. Нет, больше она в старые проклятые пещеры не ногой. Хватит. Что она, ящерица какая, чтобы под камни лезть?

Празднование по случаю победы над Тенью вышло малость скудноватое. Во-первых, потому что селяне об угрозе понятие не имели. Толком не могли понять за что чествовать героиню. Во-вторых, для Токкобаны этот бой представлял из себя исправление самой страшной ошибки, допущенной в её жизни. Так что особого желания закатывать пирушку в свою честь девушка не имела. Ну и в-третьих… Торас. Этот стальной пенёк умело портил все застолья, ещё когда Токка пешком под стол ходила.

Да и что говорить, бухло лодочников было отвратное на вкус. После душистого домашнего сакке Токкобана чуть ли не плевалась от этой рыбной бурды. Да и не тянуло её уже так сильно на алкоголь, как раньше. Трезвый образ жизни диктовал свои условия. Как и новое учение.

Токка физически ощущала, что стала сильнее после битвы с Тенью. Борьба не на жизнь, а на смерть со страшным врагом открыла в самурайке новые резервы. Её запас энергии Ки увеличился. Она куда более крепко цеплялась за жизнь, чем раньше. Токкобана чувствовала, что её переполняет неуправляемая сила. К сожалению, девушка понятие не имела, что с ней делать, как с ней управляться. Пришлось выпрашивать урок у Тораса. Ещё один месяц нудного бубнежа, бесконечных тренировок и всевозможных лишений ждал несчастное создание…

Помимо основного учения, девушка замыслила свой личный смелый проект. Интересно, кому-нибудь приходило в голову совместить учения Пьяного Кулака и Меча? Наверняка, любой самурай повертел бы пальцем у виска услышав такое, но Токкобана загорелась новой идеей. В конце концов, некая схожесть стилей присутствовала. Единственное, последователи Пьяного Кулака черпали силу из алкоголя, а самураи использовали свою собственную энергетику.

В итоге у Токкобана действительно что-то получилось. Не так, как она хотела изначально, но тем не менее.

Утреннюю стойку она так и не смогла подстроить под Путь Меча. Как не старалась. Буйство огня никоим образом не состыковалось с учением бусидо.
Дневная очень даже неплохо влилась в состояние гиши. Восприятие во много раз обострилось.
Вечерняя преобразовалась в отражение техники Тени. Поражение энергетики противника, а не плоти легло в основу нового состояния Ки.
Ночная потеряла свою безмятежность и лёгкость, отныне приняв образ сосредоточенной медитации, направленной на восстановление энергии Ки.

И всё же, несмотря на все явные сдвиги на Пути Меча, Токкобана не собиралась терять свою индивидуальность и… свободу. Превращаться в подобие Кенсая тоже ей претило. Поэтому, когда уроки с Торасом были завершены и старик предложил своей ученице вернуться обратно в монастырь и стать его частью, девушка искренне пообещала, что подумает.

А ночью сбежала. И от этого невероятно нудного старика с его сотней догм, запретов и скучных историй, и от участи превратиться в раболепную прислужницу монастыря и даже от той кучи денег, что эта возможность сулила. Токкобана направлялась в замок Ордена. Перед собой и Инугами она долг выплатила, теперь оставалось найти деньги для Дайме. Становиться в процессе вечной должницей ещё одной мощной группировки, Токка не собиралась. Уж слишком она дорожила своей независимостью.

Дорога в замок Красного Дракона была не близкой - Токке предстояло на своих двоих пройти почти весь Сегунат, до самой северной границы, где стоял замок Дайме. Дорога её не пугала, что такое пара недель в пути? Особенно, когда тебя окрыляет пьянящее чувство свободы? Победа над Тенью сняла с души не просто камень - настоящий мельничный жернов, не дававший даже вздохнуть спокойно. Или это было чувство свободы от старого занудного истукана? Сложно сказать.

Как бы то ни было, шагалось Токкобане легко. Новизны придавало еще и то, что раньше она в основном переползала от идзакаи к идзакае, запоминая в основном кабацкие драки, а промежутки времени между ними размывались в обильных потоках саке. Сейчас же, на трезвую голову, путешествие по всем землям сегуната казалось чуть ли не открытием нового мира. Оказывается, если не страдать похмельной головой, можно увидеть столько всего нового и необычного. Мир заиграл новыми красками, не ограничиваясь более одними питейными. По мере приближения к столице префектуры местность становилась все оживленнее - если в горах возле монастыря кузнецов жили в основном редкие охотники за горными козами, да желающие постигнуть просветление, приобщившись к мудрости монахов, то на равнинах жизнь действительно била ключом. Больше всего, конечно, здесь было турниров. Соревновались друг с другом на оружии и без него, в доспехах и в одних кимоно, молодые и старые, мужчины и женщины... В сегунате рождались с клинком в руках, и с ним же на груди уходили в иной мир.

Однако, задерживаться было не с руки, и Токка продолжила свой путь. По мере приближения к северной границе нравы так же менялись - на более... кровожадные? Блистающих, любителей бескровной и чистой победы, увидеть было сложнее с каждым пройденным ли. Зато хладнокровных и жестоких убийц, носителей Тусклых клинков, становилось все больше. Если возле замка Сёгуна увидеть рассеченную бровь и капли алой крови было чем-то из ряда вон выходящим, то по мере приближения к Орде и Серебряному поясу уже легкие раны и за раны переставали считаться. Жив - значит, боеспособен. А если нет, значит свои же добьют бесполезный кусок мяса, обобрав до нитки. Такой она и была, малая родина Токкобаны.

Наконец Замок Дайме показался впереди. Её уже встречал старый знакомый - Гаки, ставший одним из местных авторитетов, судя по свите из пятерых бойцов, смотрящих тифлингу буквально в рот.
- Вернула себе лапки, подруга? - ухмыльнулся рогатый - это хорошо, золота отвалят столько, что в одной руке просто не унесешь!

И никаких "как дела", "как житье бытье" - вопросов о личной жизни и прошлом здесь не задавали. Совсем.
- Идем в замок. Даймё ругался так, что в Орде слышно было, но пока еще терпит. Четыре тысячи рё на тебя повесил, если дело выгорит - пару тысяч мы с тобой на брата поднимем. Дело плевое, тут за речкой один самураишка с бабой и соплежуями Дракону платить отказался. Пару бегунков к нему отправили - он их выпорол и без штанов отпустил назад, мол, не буду ручки марать о слабаков. Чистеньким остаться хочет, ишь ты какая цаца. Так и хер бы с ним, конечно, Дайме от пары медяков не обеднеет - дело уже пошло на принцип. На этого уродца соседи начали поглядывать - если он не платит, то почему мы будем? Так что надо его опустить примерно, с выдумкой. Не просто кишки намотать на нож, а... ну не знаю. Бабу его например на каленый кол посадить. И веки ему вырвать сначала, чтобы полюбовался, и не думал зенки прикрывать. Ну или еще чо. Там детишки есть еще. По ходу разберемся. Главное, это - охраны почти нет. Ты да я, вдвоем одолеем и самурайчика этого, и бабу его, боевую больно. А бегунки помогут - кивнул тифлинг в сторону своих бойцов.

Последующие пару недель проведенное в пути Токкобане оставалось разве что пьянеть от свободы. Впрочем, по старой памяти девушка иногда пропускала половинку гуиноми в идзакаи, да с ноткой тоски поглядывала на пьяных весельчаков. Хоть она и вырвалась из-под гнёта старика, но каждый раз, когда собиралась с духом попросить хозяина оставить ей кувшин, то буквально нутром чувствовала на себе суровый взгляд стальных глаз. Беглянку аж всю передёргивало. И бормоча проклятья себе под нос Токкобана отсылала хозяина с соблазнительной токкури куда подальше. Удивительно, как всего за пару месяцев обучения у самурая можно испоганить себе всю оставшуюся жизнь.

Но теперь у неё появились новые ценности. Во всяком случае, Токка себя в этом очень настойчиво убеждала. Странствовать по землям и отрывать свой нос от чашки с сакэ, дабы поглядеть, что вообще вокруг происходит оказалось на редкость увлекательно. Хотя, признаться, бескровные чистые бои, столь излюбленные большей частью населения Сегуната, лично ей не слишком нравились. По мнению Токки им не хватало… искры? Сломанных носов, трещащих костей, всяких дурацких выкриков. Что поделать, девица любила обычные незамутненные драки.

Тем не менее, открывшийся перед ней новый мир пробудил в молодой девушке желание попутешествовать. Посмотреть, как там оно всё. За пределами родных пенатов. Возможно, в будущем она сбежит и из Сегуната. После того, как всё закончиться. Если… закончиться.

Минули недели и Токка вышла к знакомым землям. Дом, милый дом. Каждый второй здесь выглядел, как серийный маньяк убийца, а твоя жизнь не стоила и ломанного медяка. Но только не жизнь Токкобаны. Её оценивали аж в целых четыре тысячи рё! Аж гордость брала, как высоко ценит её Даймё. Сразу вдохновляло на подвиги разной степени законности.

Гаки она встретила душевно. Последний у неё друг остался на всём белом свете. Причём не на словах, а на деле. Сколько раз её выручал. С той же Тенью хотя бы. Завидев тифлинга, Токка подарила ему одну из своих самых доброжелательных улыбок и повертела металлической рукой.

- Нравится? Сама помогала её делать. – с гордостью отозвалась наёмница. Взгляд её упал на прихвостней Гики. А времени он не терял. Хотела спросить, чем занимался пока её не было, но осеклась. Не принято. Да и с Гики она никогда особо не откровенничала. С покойной Инугами только сплетнями обменивалась. Как-то оно так.

Сразу к делу тифлинг перешёл. Даже до замка дойти они не успели. И поначалу задание Токке действительно нравилось. Проучить надменного самурая. После нелёгкой жизни с Торасом просто прекрасная возможность, чтобы отвести душу. Но, чем дольше Гики говорил, тем больше Токкобана мрачнела. Пропала улыбка с её лица, как и блеск в глазах. Угрюмой стала и нерадостной.

- Может не будем трогать жену и детишек-то? По голове бабе этой боевой дадим и пускай себе лежит отлёживается. А самурая Дайме притащим. Сам решит, что делать с упрямцем. Не семья же виновата в том, что глава у них отбитый напрочь. – попыталась Токка предложить альтернативу. Не хотела она такой грязью заниматься. И не факт, что вообще могла. – Или вообще другой контракт возьмём. Есть ещё что-нибудь на примете? – с надеждой в голосе вопросила девушка.

- Так Дайме уже и решил - хмыкнул тифлинг несколько недовольно - этому белоручке трижды давали шанс обойтись малой кровью. Покаяться. Принести клятву верности. Так нет же, они не просто свободы хотят! Они от Дайме смеют требовать публичных извинений! - криво оскалился смуглый мечник, сплюнув с презрением себе под ноги
- Дракон сказал свое слово. Выкорчевать с корнем гнилое семя бунта, пока не расползлось. Убить всех. И самурая, и девок его, и скот сжечь. А поля отравой залить, чтобы еще сто лет ничего не росло!

Вопрос о других контрактах остался без ответа. Очевидно, Гаки этот заказ более чем устраивал - потому что за него платили больше всего при вполне приемлемой опасности работы, остальное мечника не заботило.

Токкобана спорить не стала. Мотивы Дайме она прекрасно понимала. Самурай ему вызов бросил и публично усомнился в авторитете владыки. Но меры, которые Дракон решил применить против бунтаря её отвращали. Она не для этого весь этот путь прошла. Чтобы детей резать.
- Может удастся образумить идиота. Заставить колено преклонить. Неужто, ему эта свобода дороже жизни собственных отпрысков? – тихо пробормотала Токка, не ожидая, что Гаки соизволит ответить на её вопрос.

Тифлинг от неуверенности не страдал. Наоборот, светился энтузиазмом и полностью разделял точку зрения Дайме. Неудивительно, что его главным поставили.
- К слову, я закончила дело начатое в сгоревшей казарме. Тень уничтожена. Инугами отомщена. – Токка решила немного изменить тему разговору. Девушка посмотрела на тифлинга и слабо улыбнулась. – Вижу ты тоже времени зря не терял. Стал большим человеком. Расскажешь за какие заслуги?

- Да там поди и отпрыски такие же, умалишенные. Осамураенные - хохотнул он все с такой же кривой ухмылкой.

Стоило зайти вопросу о "большом человеке", как Гаки приосанился, расправил плечи гордо.
- Что тварь дорезать надо было, это верно. Но и мы тут не скучали. Трех дней не прошло с пожара, а к Дракону уже подвалили соседи. Ну и давай тереть за жизнь. Легенды о драконоборцах вспоминать. И знаешь, дураками прикидываются, будто их на пьянку звал кто. В глаза скалятся и дальше свое. Этот... из Железной Маски - махнул тифлинг рукой в сторону ближайших соседей, бывших примерно такими же отморозками, как и Красные Драконы, только с большим упором не в чародейские силы и одаренных полукровок, а в закупку дорогого рунного снаряжения
- Позвали Бэнкая на большой сходняк. Ну он и взял с собой... да кто в замке был, тех и взял. О чем они там терли между собой, я в душе не ебу, знаю что наш главный половину недовольных заткнул посулами да золотом. Но то половину. А вторую половину...

Тифлинг облизал клыки медленно, .
- А вторую половину мы ночью зарезали, пока те пили да шлюх пялили. И сожгли там все до основания. Теперь в Маске не посмеют пасти раскрыть, что у одних Драконов почему-то само собой все загорается, хах!
- Наших конечно тоже полегло... три из четырех - добавил чуть тише - только по ним никто плакать не будет. Больше доля выживших будет.

Его братки молча внимали словам Большого Человека, кивая при каждом удобном случае, но сами рты открывать не смели.

Токкобана веселье не поддержала. Хмурилась больше. Сложно было сейчас в ней опознать беззаботную пьяницу, кем она была раньше. Да и история Гаки вышла не шибко забавная.

Какую длинную цепочку из всевозможных смертей она оказывается запустила, вытащив проклятый меч из ножен в тот злополучный день. Теперь понятно почему Дайме такую большую цену за её искупление заломил. Ответ держать пришлось перед всеми. Деньги на стол выкладывать. Так ещё и вырезать несогласных, обескровливая орден. Удивительно, что ей вообще дали возможность вину загладить, а не убили на месте.

- Ну и поделом им. Псины обозревшие. Как запах гнили почувствовали, то сразу пасти раззявили. – жестко отрезала Токкобана, мрачно на тифлинга поглядывая. – Вот только такие потери совсем не радуют. – Токка заметно голос понизила, чтобы прихвостни Гаки не услышали её слов и поближе к нему пододвинулась. - Я три месяца назад людей собирала для похода в земли Орды. А сейчас? Орден междоусобную резню с соседями ведёт, да контракты раздаёт на уничтожение крестьянских семей. Если я всё правильно понимаю, положение дел Ордена шаткое. И устраивать показательные казни простых земледельцев до добра не доведёт. Дайме считает, что остальные бунтари ужаснуться расправе и головы в песок засунут. А что, если всё по-другому выйдет. Что если они восстанут против тирана? Мы так и будем своих соотечественников вырезать, пока в крови не утонем? – продолжала тихим голосом делиться своими соображениями Токка.

Самодовольная ухмылка на лице тифлинга исчезла. Он слушал, не перебивая, только взгляд становился все более... отстраненным и внимательным.
- Это не те потери, о которых стоит жалеть. И Орден не стал слабее с тех пор. Трактиры, гостиницы, приблудные торговцы в замке... мы начали заплывать жиром! Знаешь, подруга, если бы этого пожара не произошло, его бы следовало устроить, так, или иначе. Мы наконец-то вырезали шакалов и трусов. Бэнкай осыпал этих ублюдков золотом по их весу - что, помогли им денежки, когда мы сожгли их ночью, выпотрошив, как паршивых овец? Дайме сказал, что кровавые долги - они, подруга, не в монетках считаться должны. Кровь только кровью и смывается!
- Если же ты всерьез считаешь, что лучше него понимаешь, куда вести Орден... - добавил он едва слышным шепотом

Гаки не закончил фразы, но двойного толкования здесь быть не могло. Сомнения в решениях Дайме, тем более - сомнения, высказанные публично, несли за собой лишь один возможный ответ.
- Давай я просто сделаю вид, что никогда не слышал этих слов? - негромко предложил мечник, пользуясь тем, что кроме него Токку действительно никто не слышал

Гаки всегда был таким. Исполнительным, жёстким и безжалостным. Токкобана и сама не понимала до какой черты его характера хотела достучаться. Противоречия съедали её и девушке хотелось найти хоть какого-то понимания. Но нет, тифлинг проповедовал закон джунглей и без зазрения совести был готов любого на нож посадить, если это сулило выгоду.

Повисло напряженное молчание. Токка понимала, что говорит опасные вещи, но по-другому не могла. Нельзя уже было просто нагрузиться алкоголем и бездумно плыть по течению. Путь Меча требовал ясного сознания и уверенности в своих поступках. А в правильности своего пути у ученицы самурая сейчас были серьёзные сомнения.

Девушка остановилась. Сделала глубокий вздох. Очистила сознание, как её учил Торас и обратила на Гаки взгляд острый, как кромка её меча.

- Мы поговорим с бунтарями. Если они откажутся склонить колени, то мы заставим их это сделать. Но не более. Если ты не согласен, друг, то ищи для этой работы другого головореза. – негромко, но твёрдо подвела итог переговорам Токкобана.

Гаки сделал глубокий вдох.
- Ему предлагали склонить колени. До того. Как он. Потребовал от Дракона. Публичных извинений - медленно начал говорить тифлинг, мрачно смотря на своих спутников
- Время разговоров прошло. Дайме вынес приговор. Сейчас мы можем только привести его в исполнение.

Мордовороты потянулись было к своим мечам, видя, что диалог заходит куда-то не туда, но тифлинг мотнул головой нехотя, поднимая левую руку и приказывая им замереть.
- Идем, и ты закроешь долг перед орденом. Или уходи. Я сообщу Бэнкаю, что тебя здесь не было. Это последнее, что я могу для тебя сделать... подруга. Если уйдешь... в следующий раз мы уже будем врагами.

Вот значит к чему они в итоге пришли. Выбор между убийством детей самураев и смертью. Токкобана горько улыбнулась. Подняла голову, оглядывая замок, который ей когда-то стал домом. Где она с открытым ртом слушала истории Бэнкая о захватывающих боях с тугарами, фанатиками из Светлых Земель и изгоями из Серебряного Пояса. Да, Орден действовал грязно. Но от него веяло той неуловимой свободой, которая так манила впечатлительную девчонку. Что же, самое время снять розовые очки и взглянуть на реальность.

- Не могу, Гаки. Просто не могу. – с печалью в голосе сказала Токкобана. Склонила голову, отворачивая взгляд от тифлинга. – Возьми другой заказ. Прошу.

Не дожидаясь ответа старого друга, девушка развернулась на месте и пошла прочь от замка. Предательская влага начала собираться у глаз, но Токка мановением руки её смахнула. Не время нюни распускать. Песочные часы перевернулись. Остаётся только ждать, когда синоби придут по её душу. Но перед этим девушке хотелось сделать что-то правильное. Токкобана направлялась к бунтовщику самураю, чтобы предупредить о смертельной опасности, которая грозит его семье.

- Не могу - так же печально ответил ей тифлинг.
- Эй!! - окликнул один из мордоворотов - она же!..
Что именно хотел сказать громила, догадаться было не сложно. Но Гаки одним неуловимым движением, даже не вынимая клинка из ножен, оказался совсем рядом, хватая своего подчиненного за горло пальцами с такой силой, что едва не вырвал ему кадык.
- Какие-то проблемы? - прошипел тифлинг, глядя на багровеющее лицо
- Её нельзя отпускать! Эта девка с изменниками заодно! С тем стальным уродо!.. - воскликнул второй бандит, но не смог закончить своего слова.

Гаки резко обернулся, и в глазах тифлинга вспыхнуло настоящее пламя. Струя жидкого огня сорвалась со второй его руки, охватывая все тело парня, осмелившегося открыть рот без разрешения. Крики сгорающего заживо человека заглушили все прочие звуки - в том числе и шелест вылетающих из ножен мечей.

Не успела Токкобана отойти и на пару шагов, как события начали стремительно развиваться. У девушки широко раскрылись глаза, а рука сама собой легла на обмотку катаны. Шестёрки взбунтовались против решения Гаки. Токка напряженно наблюдала за сценой расправы над несогласными. Уйти она уже не могла. В голове что-то щёлкнуло. Своих бьют. Несмотря на прошедший разговор, Гаки она продолжала считать своим.

Сверкнули мечи под крики умирающего и Кошмар тоже покинул свои ножны. Токкобана молча сосредоточилась, входя в состояние гиши. Установка ученицы самурая проста. Первый же, кто попытается ударить Гаки в спину – падёт от её меча.

Не похоже, чтобы тифлингу требовалась помощь. Бандит, которого он схватил за шею, уже катался по земле, булькая кровью из разорванного гoрла. Второй молча догорал, потеряв сознание от болевого шока.

Трое не вступивших в бой расходились полукругом, обнажив короткие шото.
- Она уйдет, потому что я. Так. Решил - отчеканил Гаки, выставив перед собой левую руку, на кончиках пальцев которой плясали пахнущие серой огоньки.
- Но Дайме...
- Бэнкай еще не вынес решения. Её долг, это её забота. Не ваша.
- Но она сказала...
- Что она сказала? Ты слышал? Повтори! - тифлинг резко бросился к крайнему левому бандиту, вбивая окутанный огнем кулак в живот.
- М... кх... пс... хы... - просипел тот, сгибаясь пополам от боли ожога и невозможности сделать вдох
- Кому еще что послышалось? Кто-то хочет что-то сказать? - прошипел Гаки, пинком отбрасывая упавшего и переводя взгляд на оставшихся.
Те судорожно замотали головами влево-вправо, показывая, что нет, никто ничего сказать не хочет.

Пламя в левой руке начало затухать.
- Приберитесь - махнул рукой тифлинг на два свежих трупа, и двое бандитов, вложив оружие в ножны, бросились исполнять приказ, начиная с карманов и кошельков своих недавних соратников. Не успела Токка и глазом моргнуть, а силящемуся вдохнуть после пинка в грудь уже перерезали горло, срезав кошель и с его пояса. Вот таким был Орден, если снять розовые очки. Настоящие сухопутные акулы - стоит лишь учуять запах крови, и свои же растерзают безо всякой жалости.

В подчинении шестерок держали алчность и страх. Шансы быстрой наживы с одной стороны и ужас перед жестокой расправой с другой - старый друг умел руководить этим сбродом. И именно таким главарем банды Дракон ей и предлагал стать, когда отправил в казарму выбрать себе подчиненных.

Осознав, что бандиты не собираются нападать на своего главаря, Токкобана всё так же молча вложила меч обратно в ножны и принялась наблюдать за демонстративным уроком послушания. Гаки был буквально создан для этой работы. Шестёрки ссались под себя после каждого его слова. Двое посмевших что-то вякнуть уже лежали на земле, ещё один храбрец к ним вскоре присоединился. Вот и весь бунт.

С презрением наблюдая, как стервятники раздирают на части своего раненного товарища, в голове Токки пронеслась шальная мысль. Ордену безумно повезло, что у неё практически нет качеств, характерных для главаря банды Дракона. Иначе бы она оставила себе проклятый меч. Кто из этих шакалов жаждущих силы и власти отказался бы от подобного дара?

Ничего больше добавлять к уже сказанному не хотелось. Время разговор закончилось. Кинув последний грустный взгляд на тифлинга, Токкобана побрела от замка прочь.

Дорога не заняла так уж много времени. Пять, может шесть часов по широкому тракту, идущему от замка к рисовым полям. Узнать, где именно живет непокорный самурай, можно было даже не входя в деревню - над одним из домов, на высоком шесте, гордо реяло белое полотнище, с каллиграфически выведенным тушью иероглифом "Свобода".

Солнце уже коснулось краешком земли, озаряя красными лучами аккуратную сетку оросительных каналов, уходящих далеко за горизонт. Тракт был поднят на подушке из гравия, дома стояли на шестах - в эту работу, даже используя оммё, нужно было вложить прорву усилий. Люди определенно собирались жить здесь всю жизнь, и передать хозяйство своим потомкам.

Сам дом был простым, даже излишне примитивным на вид. Стены из раздвижных бамбуковых рамок, в которых натянута белая рисовая бумага. Если не знать, сколько стоит эта "примитивная простота", можно было подумать, что дом принадлежит нищете. Вот только один отрез рисовой бумаги стоил, как хороший меч. Здесь же из неё сделали стены - и судя по тому, что они сохраняли снежную белизну, еще и не пожалели печатей, хранящих материал от непогоды. Весь этот "примитив" с точки зрения знающего человека по деньгам тянул как минимум на дорогой особняк с целым штатом прислуги - люди здесь жили определенно не бедные.

Остальные дома в деревне при схожем облике были на порядок проще - такие же стены из бамбуковых рамок, перекрытых переплетенными бамбуковыми же циновками и рисовыми стеблями.

До прибытия тифлинга оставалось меньше получаса - вряд ли Токка сильно их опередила. Зная немного своего знакомого, она была уверена, что Гаки появится с последним лучом солнца. Тифлинг имел небольшую слабость к театральности и эффектам, его пламя выглядело куда ярче в ночной темноте.

Путь до деревни проходил в раздумьях. Подавленное настроение Токкобаны потихоньку сменялось гневом и праведным возмущением. Собственно, что за дела? Она победила Тень, прошагала чёртову уйму миль через весь Сегунат, чтобы отплатить свои долги, как послушная девочка, а в итоге ей в лицо кинули самый дерьмовый контракт на свете. Дайме сказал, Дайме повелел. Ты смеешь подвергать сомнению решения Дракона?! Тогда умри!

Отношение не лучше, чем к псине. Сожри кучу помоев, чтобы подтвердить свою верность. Токка зубами заскрипела. Старик совсем спятил от мании величия. Почему он не отправил её к тугарам? Там бы она доказала свою преданность и принесла деньги Ордену. Но Дракон решил её сломать, а Токкобана ненавидела, когда её ломают. А самое отвратительное во всей ситуации - это осознание, что она вот прямо сейчас идёт по стопам своего богоподобного предка. Великого, мать его за ногу, Кенсая. От этого чувства у Токки аж боль зубная разыгралась. Ведь по правде говоря, плевать ей с высокой колокольни было на земледельцев с их свободой. Смерти детей и террора не хотела. А так она бы за милую душу оборзевшему самураю по башке палкой настучала и хату его сожгла. Но Дайме упёрся рогом. Вот поэтому идёт. Спасать. Блять.

Дом бунтаря оказалось найти несложно. Провокационное полотнище только подбросило в костёр раздражения дровишек. Индюк самодовольный. А уж на стены, на стены посмотрите! Денег же куры не клюют. Для него местная дань, как пшик. С мелочи после похода по торговцам набрать может. Но принципы – это наше всё. Давайте положим на кон наши жизни. И остальным испортим. Токкобане, например... Как же она ненавидела самураев.

Сделав глубокий вздох, Токка прищурилась и посмотрела на солнце. Гаки скоро прибудет. Огненное представление в ночи устраивать. Надо поторопиться. Зайти, сказать что-нибудь. Чтобы валили отсюда подобру-поздорову. И попытаться сдержаться, когда услышит в ответ горделивую напыщенную фразу. Ох.

С явной неохотой Токкобана к дому расписному подошла. Глаза напрягла, сквозь бумагу силуэты попыталась уловить.
- Хозяева дома? Плохие вести я принесла. – достаточно громко начала диалог Токкобана. Пока что со стенкой.

Стенки из бумаги не просвечивали. Совсем. Тонкий обостренный слух уловил едва заметный перестук деревяшек - хозяин определенно был дома, и носил самую традиционную обувь, какую только можно было найти на Восходе. Деревянные тапки-гэта, которые уже демоны знают сколько лет все нормальные люди забыли, как страшный сон - только для того, чтобы носить их, не оставляя в жидкой грязи, нужно было тренировать пальцы ног с малолетства.

- Кто стоит здесь у ограды? - ответил ей напевно мужской молодой голос
- В нашем доме гостю рады!
- Если старец ты седой,
Дам воды я ключевой.
Если ты с ребенком мать -
Заходите, есть где спать.

Голос мужчины перешел с радушного спокойного напева к чеканному угрожающему ритму:
- Ну а если ты наглец,
Дочек жаждущий забрать
То я, как любой отец,
Могу враз по шее дать!

Створки из рисовой бумаги разъехались в стороны, и Токку встретил настолько традиционного вида самурай, насколько это вообще возможно. Дурацкая бамбуковая шляпа-корзинка на голове, полностью скрывающая лицо, голубое кимоно, расписанное лилиями, пара дайсе в скромных черных ножнах на левом бедре и дурацкие деревянные тапки на ногах. За его спиной следующие двери были закрыты, скрывая от взгляда с улицы внутренние помещения. Руки мужчины пока что были скрещены на груди - однако внешне спокойная поза могла обмануть только несведущего. Мастер иай-дзюцу, удара из-ножен-в-ножны, из этой позы может смахнуть голову стоящего напротив движением столь быстрым, что сталь катаны даже не успеет обагриться кровью из рассеченных сосудов шеи.

Вот так вот. Придуманного тобой по дороге жадного гордеца, жалеющего пригоршню монет, в доме не оказалось - судя по словам, у хозяина пришли требовать не денег, а обеих дочерей в качестве дани. Хотя зубной боли вряд ли удастся избежать - от одного взгляда на этого последователя богоподобного предка хотелось сблевать, чтобы подпортить его постную морду, скрытую дурацкой шляпой, хоть чем-нибудь.

Минутка поэзии раскрыла реальную подоплёку дела. Стало хоть чуть понятней чего самурай так упёрся. Впрочем, Токкобану и эта причина не удовлетворила. Она считай в Ордене выросла. И ничего, не жаловалась до сегодняшнего момента…

- Да вы издеваетесь… - еле слышно простонала Токкобана, когда сворки отъехали в сторону. Её миловидное личико скривилось от неприязни, а глаза недобро блеснули. Судьба шутница привела девицу прямо к дверям напрочь отбитого почитателя ненавистного ей Кэнсая. В наихудшем исполнение. Самурай буквально по частям воссоздал абсолютно кретинский наряд её предка. Таз на башке, доски вместо обуви и один халат на все времена года. Он вообще её видит в этом корыте? Подражатель хренов.

С трудом подавив желание сразу с порога прописать ему кулаком в лицо, бывшая наёмница взгляд в сторону увела, губы поджала и проскрежетала сквозь зубы:

- Никому твои дочки уже не нужны. Разве что в виде корма для трупных червей. Дракон выписал смертный приговор для тебя и всей твоей семьи. Скоро его головорезы будут здесь. Берите первое необходимое и проваливайте пока ещё можете. – Токка глаз скосила на самурая и её вновь передёрнуло. – Любителям кретина в шляпе здесь не место.

Внимательно выслушав девушку, самурай едва заметно поклонился, отходя в сторону и приглашая пройти в дом - молча, одним жестом. Ответила Токке женщина, откуда-то из глубины дома:
- Здесь жили предки.
Заветам их верны мы -
Жизни без страха.

Голос взрослый, низкий - это, похоже, супруга "подражателя". Прошуршал конский волос, чуть звякнул металл. Готовится к бою? Да, снимает чехол с нагинаты.

- И без мозгов? – с едкой иронией спросила Токкобана, входя в дом. Если и была у неё какая-то надежда найти здесь здравомыслящих людей, то она стремительно таяла. Бусидо въелся всем присутствующим в головы на неизлечимом уровне. – Если так натерпеться отправиться на тот свет, то будь по-вашему, но дочерей за собой тянуть не надо.

- Дайте девочкам возможность ещё немного пожить. Где они? Вы вообще мнение их спрашивали, хотят ли они сложить головы за идеалы давно сгинувшей раздутой до неприличия легенды? Может им ваш поганый кодекс и даром не нужен. Никогда не задумывались? – несколько на эмоциях говорила Токкобана. Параллели с её семьей и ей самой виднелись невооруженным взглядом. А одежды самураи только всё усугубляли.

С тихим шорохом отъехала бамбуковая рамка, открывая проход из дома. Оттуда вышли две девочки... девушки... лет то ли тринадцати, то ли пятнадцати, то ли семнадцати - кто их разберет? Ростом чуть пониже Токки, грудь туго перебинтована, в руках короткие и жесткие обратновыгнутые ордынские луки, на бедрах колчаны с пучками толстых стрел. Одеты в классические юкаты с пышными бантами на спинах. Похожие друг на друга, как две капли воды - белокожие, темноволосые, с одинаковыми прическами из сложных узлов, заколотых палочками на затылке. Не красавицы - но миленькие, вполне себе. Если бы не эти постные физиономии.
- Храбрость заключается в том, чтобы жить, когда должно жить - ответила Токке первая
- И умереть, когда должно умереть - закончила её фразу вторая

Через пару секунд на претензии ответила и мать:
- Семьи суть союз
В мыслях, делах - всей жизни
Едины мы. Всегда

Женщина в легком шелковом платье вышла вслед за близняшками, неся на плече длинное древко нагинаты. Обнаженное лезвие украшал пышный бунчук из конского волоса.

Это, наконец-то, случилось. Токкобана потеряла дар речи. Просто стояла вылупив глаза на сумасшедшее семейство и слов не находила. Она-то надеялась найти здесь людей. Хотя бы среди молодняка. С чувствами, переживаниями и сомнениями. А не фанатиков, говорящих цитатками из зомбирующей книжки. Ненависть к прославленному предку воспылала ещё более ярким пламенем. Вот оно, наследие Кэнсая. Предстало перед брошенной дочкой в своём пугающем омерзение. Глубина пропасти, протянувшейся между наряженным семейством и лохматым ронином в дранном кимоно была непреодолима.

С искренней жалостью Токка смотрела на фарфоровые безжизненные лица дочерей самурая. Придатки к своему отцу. Ничего более. Даже имена их были не столь важны. Если у них вообще есть эти самые имена.

Токкобана развернулась к молчавшему самураю. Отвращение, которое она испытывала, ощущалось на физическом уровне.
- Надеюсь, ты доволен. Одел маску безумца, промыл мозги своим родным и обрёк их и себя на смерть. Ты объявил свое имение оплотом Свободы, но я вижу лишь невидимую клетку, которая сковывает всех обитателей этого дома. – Токкобана безнадёжно вздохнула. – Зря я сюда шла.

- Если у тебя отнимут все, что имеешь, у тебя остается твоя честь - ответил мужчина негромко - если же ты потеряешь честь, у тебя уже не останется ничего.
- Если нам суждено принять бой здесь, мы примем его. Не страшись смерти. Жизнь самурая - путь к его смерти. Но смерть, это еще не конец. Мы свободны - никто не принудит нас поступить недостойно.

- Уйду за черту -
Значит, так суждено быть.
Дождусь супруга.
Выразила свои эмоции женщина очередным хокку.

Девочки подошли к ней сзади, молча обнимая друг друга и мать. Как бы то ни было, сейчас они были счастливы, чувствуя поддержку семьи.

Как об стенку горох. Все эти мудрейшие изречения ей успели осточертеть уже на первом месяце обучения в храме. И не сказать, что Токкобана очень уж сильно по ним с тех пор успела соскучиться. Хотя стоит признать, что в бою с Тенью некоторые постулаты бусидо очень даже пригодились.

В любом случае, с семьей самурая было бессмысленно сейчас вести философские разговоры. Если в их головах что-то и плескалось помимо строчек из бусидо, то гиши всё лишнее успешно смыло.

Беззвучно наблюдая за трогательными семейными нежностями, девушка всё же немного смягчилась. Может она и была слишком поспешна в своих суждения. Какими бы помешанными на кодексе они не были, столь страшной кончины не заслуживали. Однако и поднимать меч на Гаки девушка не хотела. Дилемма.

- У меня есть просьба. Перед началом боя дайте мне поговорить с убийцей. Он мой старый друг и я не желаю ему смерти. Как и вам. Если ещё есть возможность избежать смертоубийства, я хотела бы ей воспользоваться. – Токкобана внимательно посмотрела на мать семейства. – Если всё пойдёт наперекосяк, не выпускай из вида дочерей. Твоя поддержка успокаивает их, а мой друг умеет вызывать зверский ужас в сердцах людей.

Самурай лишь кивнул. Он не стремился к смертоубийству - несмотря на готовность отдать свою жизнь за свои идеалы. Стоило различать готовность и стремление - больше всего человек в дурацкой шляпе, так и не назвавший своего имени, желал защитить свою семью, свою землю и память своих предков. Если для этого придется отдать жизнь, что ж. Так тому и быть.

С последними лучами солнца на горизонте вспыхнул дымный огненный столб. Токка еще не увидела своего приятеля-тифлинга, скрытого за столбами дыма, однако убийца из Ордена Красного Дракона умел заявить о себе. Пахнуло страшной вонью горящих волос... дикий высокий визг донесся издалека. Поджечь затопленное рисовое поле - такое дано не каждому, но простым поджогом Гаки не ограничился. Эхо бьющегося в корчах ребенка разносилось по округе, предшествуя визиту карателей.

Дым расступился, и мечник показал свою жертву - удерживаемую им за шею на вытянутой руке. Безжалостный мучитель не поленился поймать по дороге какую-то мелкую девку, которая сейчас и извивалась у него в руках, медленно поджариваемая магическим огнем. Багровое зарево подсвечивало демонстративную казнь, сжигаемая не проживет и двух дюжин вздохов. Но сейчас её крики били по ушам...

Позади Токки медленно зашипел металл вынимаемых из клинков ножен.

Алая кровь заката
Умыла каплями небо.
Меч вспыхнул огнем.

Подходящее хокку как-то само пришло в голову Токкобаны. Стоило отдать Гаки должное, своё появление он обставлять умел. Густой дым уже тянулся к небесам, предвещая скорое прибытие тифлинга. А остервенелые крики выступали его визитной карточкой. Тошнотворный запах гари забил ноздри Токкобаны. Гаки уже нашёл себе первую жертву.

Сцепив зубы, ученица самурая наблюдала за мучениями несчастной девчонки попавшей в лапы мясника. Подавляла закипающую злобу, жалость к несчастной жертве и отвращение от этой омерзительной сцены. Не могла себе позволить погрузиться в противоречивые эмоции. Без сомнения, она сейчас смотрела на кровожадного психопата, который заслуживает смерти. Но чёрт возьми, это был её кровожадный психопат! Который ей всю жизнь спину прикрывал. А кем Токкобане приходится эта бродяжка? А?!
- Брось девчонку, Гаки. – рявкнула Токкобана, опуская руку на обмотку меча. – Не заставляй меня твои кишки на меч наматывать. Никто из нас не выиграет от этой резни.

Услышав шелест меча самурая, девушка поняла, что время разговоров почти закончилось.
- Пойдём со мной. К чёрту Дракона! К чёрту его приказы! Встань подле меня, и мы вместе прорубим путь в будущее. Ты мне нужен ничуть не меньше, чем я тебе.

Тифлинг остановился. Девчонка продолжала биться в когтистых пальцах, сомкнувшихся горящей удавкой вокруг её горла, постепенно затихая - по мере того, как её покидали и так невеликие силы живущего впроголодь ребенка. Его подчиненные молча стояли позади своего главаря, отступив на пару шагов влево-вправо - никто не желал влезть под горячую руку.

Токка чувствовала, что нашла нужные слова. Призывать к милосердию было бы смешно. Но вот предложение кинуть надоевшего Дайме... к этому её давний приятель был готов прислушаться. Кровь демонов подталкивала его почувствовать, как будет сам Дракон извиваться, пробитый насквозь горящим мечом тифлинга. Гаки заколебался.

Зато парень в дурацкой шляпе - колебаться не собирался. Для него ситуация была прямой, как древко нагинаты. На земли его родных пришел Враг - с большой буквы Враг, упивающийся болью и страданиями. Пришел, чтобы предать огню его дом. Его семью.

Токка почувствовала нарастающий поток Ки за спиной
- У первых ждал его дракон красный - произнес хозяин дома, вынимая полностью катану из ножен
- Было дыхание его пламенем горячим.
Но не коснулось оно самурая.

Тихо начал свистеть ветер где-то в высоте.

С мрачным удовлетворением Токкобана взирала на засомневавшегося тифлинга. Она была довольна, что не ошиблась в нём. И не пришлось зазря сотрясать воздух, убеждая Гаки в том, что его всего лишь используют, как разменный материал. Он и сам это понимал. На изуродованной девочке наёмница старалась не останавливать свой взгляд. Токка не могла изменить демоническую суть своего друга. Лишь направить в менее разрушительное русло.

Но закончить ей не дали. Придурок в шляпе решил поступить по-своему. Почувствовав воздушные колебания у себя за спиной, Токкобана среагировала незамедлительно. Глаза её сузились, а разум настроился на отведение угрозы.

Катана с лязгом покинула ножны. Ки заструилось по телу девушки, бурным потоком оседая в её наводящей руке. Разворот и взмах. От меча отделилась режущая кромка из чистой Ки, призванная разрубить нарастающий поток. Тело было готово вильнуть в сторону, прикрываясь железной рукой от возможного выпада нагинаты.

- Ты мне дал согласие на переговоры, самурай. – прошипела Токка. – Так ты чтишь свой кодекс? Нарушая данное обещание? Хочешь умереть в позоре?

Самурай остался стоять, как стоял. Только поднял левую руку, блокируя режущую волну Ки своим коротким клинком. Черным коротким клинком, об который невидимая волна разбилась, словно поток воды о несокрушимый утес.
- Я обещал дать тебе слово, чтобы никто не умер. У Акеми уже нет времени на болтовню.

Акеми? Кто это? Та девчонка? Возможно. Гаки умел причинить жертве максимальную боль.

Возможно. Но Токобана решила сделать ставку на то, что Акеми одна из дочерей самурая. На глазах которой только же зверски убили её подругу.

- У тебя ещё будет шанс, Акеми. Подрасти, обучись мастерству у своего отца и отыщи Гаки, чтобы исполнить свой долг. Но сейчас не время. Смерть твоей семьи послужит на руку Дайме. И ещё десятки дочерей будут вырваны из родных домов вопреки их воле. Иногда остаётся лишь выбрать меньшее из зол. – мрачно проговорила Токкобана.

Она явно была не лучшим оратором. И не питала больших надежд, что сумеет достучаться до девчонки. Но не могла не использовать свой последний шанс на разрешение этой мерзкой ситуации.

- Преданность самурая выражается в том чтобы без испуга идти на копья и стрелы врага - бесцветно ответила девочка из-за спины отца, цитируя ту же самую фразу, которую Токкабана слышала от Тораса не одню сотню раз
- Настоящим позором для меня будет отпустить живым насильника и убийцу. Отойди в сторону, или же сражайся... на той стороне, которую считаешь верной для себя.

Отец семейства поднял белоснежную катану перед собой горизонтально, на уровне лица, давая понять, что больше тратить слов не будет.

Стоны девчонки в когтях тифлинга прекратились. Отмучилась. Гаки с подручными стояли на холме перед домом самурая.

- Упрямый осёл! – в отчаянии зарычала Токкобана. – Настоящий мир за пределами твоей дурацкой книжки не делится на чёрное и белое. Я была на твоей стороне, когда сюда пришла. Приняла твоё желание остаться на родной земле и защищать семью от внешних угроз. Но тебе всё мало. Захотел вселенский справедливости?! Так вот тебе суровый жизненный урок, слепой обожатель моего отца. В погоне за своими железными принципами ты в итоге растеряешь всё самое дорогое…

Девушка в свою очередь подняла меч, вставая в защитную стойку. Состояние гиши унесло все эмоции, оставляя в душе Токкобана лишь мерзкую горечь. Наёмница вошла в состояние полнейшего сосредоточения. Протез налился силой Ки.

Зрение обострилось до предела, позволяя заметить напряженные ноги самурая. Секунда, другая... перенос веса... воля и энергия мечника сосредотачиваются в правой руке. Резкий перекат вбок и выпад, который пронзит пространство режущей волной ветра - нанести первым удар Токке он все еще не желал, меняя линию своей атаки чтобы достать тифлинга.

Сзади заскрипела тетива мощных татарских луков. Девочки будут стрелять... по кому? Вряд ли по ней. Скорее по подручным Гаки.

И только супруга самурая оставалась пока неподвижной, с нагинатой в руках, готовая атаковать или защищать своего мужа выпадом из-за спины.

Чем был занят тифлинг - сложно сказать. Для этого нужно было обернуться.

Хоть в одном Токка с самураем была солидарна. Нанести первый удар рука у неё не поднималась. Во всяком случае, на женщин. Даже, когда стало ясно, что без пролитой крови не обойтись. Отголоски совести сдерживали наёмницу.

- Стрелы! Берегись! – крикнула Токкобана, больше желая сохранить мясной щит для Гаки, чем спасти падальщиков вскрывших глотку своему раненному подельнику на мосту.

Сама же бросилась параллельно самураю, не позволяя разорвать с ней дистанцию и достать тифлинга. Осознавая, что пока атаковать он её не собирается, Токкобана перенаправила Ки в ноги, увеличивая свою скорость передвижения.

Резким прыжком в сторону Токка попыталась закрыть собой линию атаки по тифлингу, но усиление ног сыграло с ней злую шутку. Уже после стартового толчка она заметила, что более спокойный и медлительный самурай прервал свой перекат в самом начале движения, не имея такой большой инерции рывка - и вернулся на исходную позицию. Белоснежная катана взлетела в резком взмахе высоко над головой, опустилась - и тонкий свист ветра перерос в злое жужжание, будто сотни ос разом загудели неподалеку.

Наконец Токка оказалась снова на ногах, закончив свой кувырок. Оглянулась быстро. Увидела тонкий огненный барьер, сжегший обе стрелы близняшек. Увидела подручного, рассеченного воздушным ударом от плеча до пояса - самурай конечно метил в Гаки, но тифлинг пинком отправил вместо себя умирать взятого с собой подельника.

Впрочем, быть безответным мальчиком для битья мечник явно не собирался. Он так же занес над головой длинный тонкий меч, направляя в оружие потоки огня. Дымное пламя окутывало разгорающееся лезвие - страх и смерти падальщиков, замученная девчонка... все это дало тифлингу достаточно силы для пробуждения своей крови. Тяжелая огненная капля разрасталась на кончике клинка, готовая сорваться в полет.

Проклятье! Перехитрил её, гад. Токкобана почувствовала себя неуклюжей слонихой на коньках, которую порядочно так занесло на повороте. Пока она красочно кульбиты выписывала, действо уже вовсю разворачивалось у неё за спиной. После кувырка оставалось лишь головой мотать, да потери считать. Пущенные стрелы сгорели, одного прихвостня разрубили на части, а тифлинг готовил что-то очень нехорошее.

Токке претил этот бой. В схватке с тенью она была полностью сосредоточена и ничто не могло поколебать её уверенность. Сейчас… противоречия раздирали её. Токкобана была уверена, чтобы она сделала потом будет горько об этом жалеть. И в тоже время не могла оставаться безучастной.

Но именно сейчас нужно было срочно уходить из эпицентра взрыва. Оттолкнувшись усиленными ногами от земли, Токкобана сделала впечатляющее сальто назад, взмыв в воздух. В полёте она перенаправила энергию Ки обратно в её железную руку и при приземлении со всего размаха вдарила по земле кулаком, порождая направленную земляную волну, используя технику Пути Ломких Черепов. Её целью был самурай.

Огненная капля слетела с меча тифлинга, расчерчивая небо дымным шлейфом и с каждым мгновением увеличиваясь в размерах. Вот она была с ладонь, с кулак, с голову ребенка... огненный вал приближался, угрожая превратить весь дом в обугленные обломки.

Парень в Дурацкой Шляпе был готов к удару тифлинга. Совсем с небольшим отставанием его катана вновь пошла вверх, собирая в себе энергию ветра, чтобы выплеснуть её новым разрезом - сбить огненный удар Гаки, чтобы страшное пламя раскрылось в воздухе безобидным алым цветком. Но...

Резкий удар по земле всколыхнул почву, словно жидкую глину. Самурай покачнулся, теряя концентрацию, и сфокусированная в катане энергия выплеснулась в небо безвредным громким свистом.

Щелкнули луки, стреляя в огонь, но стрелы превратились в пепел еще на подлете, распавшись от жара. Женщина с резким выдохом-криком метнула в небо свое оружие, пытаясь как-то сбить демоническое пламя. Нагината прорезала воздух, древко вспыхнуло - но лезвие уцелело, продолжая полет, и столкнулось с огненным клубком, бывшим уже на подлете к дому самурая.

Огненный столб с ревом поглотил половину дома, опаляя Токку горячей волной. Она почувствовала шипение собственных волос, скручивающихся от жара. Серьезных ожогов удалось избежать, ухнув в "железную рубашку" добрую половину запаса своей Ки - можно сказать, отделалась легким испугом, кубарем прокатившись по грязному рисовому полю, отброшенная взрывом, будто легкий бумажный журавлик.

Когда небо и земля наконец прекратили меняться местами и девушка смогла в очередной раз встать, едва не сблевав от пережитого полета, красивого домика из рисовой бумаги уже не было. От всего поместья остались едва ли две стены, объятые поднимающимися по бумаге языками темного пламени. Во рту был отвратительный вкус пыли и золы, в воздухе висела черная дымка, а сверху оседала грязь и копоть.

Из огненного зарева вышел самурай. Голубое кимоно и соломенная шляпа распались пеплом, кожа покрылась волдырями ожогов. Уцелели лишь погруженные в грязь деревянные тапки, и пояс с ножнами на бедре.

Почерневшее лицо мужчины застыло каменной маской, не выражавшей ничего. Он медленно поклонился в сторону своего дома - еще мгновение назад там стояли его дети. Его жена. Сейчас же там осталось лишь ревущее пламя.

- ...лишь сгорели в пламени доспехи его - низким безжизненным тоном продолжил мужчина Легенду о Пяти Вратах.

Воздух вокруг белоснежной катаны с обгоревшей обмоткой рукояти взвихрился, отбрасывая дым и копоть. Ветер подул словно со всех сторон разом, набирая силу.

Она не могла по-другому поступить. Просто не могла. Они не оставили ей выбора. Или безучастно смотреть, как её друг слабеет после каждого удара, приближая свою кончину или сделать хоть что-то, чтобы это предотвратить. Всё из-за упрямства, из-за зомбирующего дрянного кодекса. Будь проклят Кэнсай и его богомерзкая книжка! Будь проклят этот кретин в шляпе и его покорное семейство! Она не хотела этого. Не хотела…

Хаотичные мысли стремительным потоком проносились в голове Токкобаны наравне с летящим шаром. Она знала, что сейчас будет. Муки совести сжали ей глотку, не давая вздохнуть. А разум всё искал оправдания и отказывался принимать реальность. Ведь она не желала такого исхода...

А затем случился взрыв…

Учение Тораса спасло наёмницу от участи быть превращенный в обугленную головёшку. Что скажет стальной истукан, когда обо всём узнает? О том, что первым же «подвигом» его ученицы стала резня в самурайском доме. Для этого он вытаскивал её из пещеры и тащил в себе по морскому дну? Чтобы она живьём детей помогала сжигать?

Прокатившись по земле и покрывшись грязью и копотью по самую макушку, Токкобана с усилием выдохнула, морщась от дыма. Её одежды превратилась в обгорелые лохмотья, в горле пересохло, а по всему телу градом катился пот. С приглушенными стонами поднявшись на ноги, девушка поглядела на плоды своих стараний. Гордое имение превратилось в обитель Инферно. У женщин не было и шанса. И только глава семейства выжил. Пока он отдавал последние почести своим покойным родным, у Токки из глаз слёзы катились.

Эти слова…
- «Лишь сгорели его доспехи…
…прежде чем отрубил он твари голову двуручным мечем…»

Девушка сжала свой чёрный от копоти меч и сорвалась с места. Остатки Ки копилась в железной руке. Она не даст истории повториться.

Потоки ветра раздули пыль, давая возможность рассмотреть искореженную взрывом территорию дома и небольшой холм, на котором стоял её кровожадный приятель. Гаки похоже не ожидал, что самурай сможет пережить его удар - и решил восполнить свои силы самым простым и быстрым способом. Если рядом нет других "добровольцев", сойдет и туповатый грабитель - тифлинг резким ударом когтистых пальцев пробил ребра бандита, надеявшегося на легкую поживу, и сжал горячее, еще бьющееся сердце.

Жертва захрипела, содрогаясь в конвульсиях, однако мучения быстро прекратились, после того как Гаки одним рывком выдернул комок пульсирующей плоти и откусил от него кусочек, слизывая с губ ярко-алую кровь. Тело последнего недоумка, решившего, что служить под началом такого боевого главаря - хорошая возможность быстро награбить богатства, упало в грязь. Пламя вновь потекло по длинному мечу, но повторять свой бросок огненного шара тифлинг не собирался - он сорвался с места, занося оружие для удара.

Своим обостренным взглядом Токка видела каждую бьющуюся жилку на лице и шее самурая. Не могла она не заметить и то, как закатываются его глаза, превращаясь в незрячие бельма, затягивающиеся бело-синей облачной дымкой. Вихрь вокруг катаны продолжал уплотняться, удлиняя лезвие белого меча до размеров корабельной мачты. Самурай положил вторую руку на эфес, поднимая оружие для удара, свист ветра перерос в настоящий рев.

С каждым шагом Токкобана была все ближе. Еще пара движений, и она сможет дотянуться мечом или рукой. Потоки воздуха подняли пыль и песок, бьющие в лицо, заставляя щуриться в попытках рассмотреть хоть что-нибудь, оглушали ревом нарастающего шквала. Оставалось ориентироваться, полагаясь на свое чутье - и уроки все того же Тораса, помогающие отсеять все, кроме местонахождения своего противника.

Всё ближе и ближе. Токкобана видела в кого превращается враг. Эти белесые глаза… самурай достиг своего. Ценой жизней своей семьи он перешёл на следующую ступень единения с проклятой легендой о Кэнсае. Ещё один призрак давно минувших времён пытался ворваться в настоящее. Сначала Тень, теперь… он. Почему куда бы она не пошла везде сталкивается с наследием своего отца? Его время ушло, его имя должно быть забыто, а все упоминания стёрты. Девушка сцепила зубы. Сёгунату не нужно возвращение человека в шляпе.

Гаки ещё был в строю. Очередная жертва дала ему силы продолжить бой. Стоило отдать тифлингу должное. Он бросился в самоубийственную атаку и без всякого гиши. Бежал к эпицентру самого настоящего урагана. Сейчас самурай был в апофеозе своей силы. Девушка пробивался буквально через бурю. Пыль и пепел забивали глаза и ноздри, а уши закладывало от рёва ветра. Ещё чуть-чуть. Всего пару шагов…

Ухватившись за катану обеими руками, Токкобана сделала последний рывок к призраку своего отца. Свист её меча был не слышен на фоне развернувшегося урагана. Лезвие обрушилось на руки самурая, грозясь их превратить в окровавленные рванные обрубки.

Одной из самых неприятных сторон Человека в Дурацкой Шляпе было не то, что он владел целым арсеналом техник Пути Меча. И даже не страшное оружие, выкованное им из хребта Стального Дракона, способное отправить в окончательное небытие средней руки демона. По большому счету, способов совсем убить в этом мире хватало.

Более пакостным в сражении с Кэнсаем было скорее то, что для победы над ним было недостаточно создать ситуацию, в которой он может проиграть. Необходимо было создать такую ситуацию, в которой он не сможет выиграть - просто потому, что медитативные техники слепых пророков позволяли ему буквально видеть, что сделает противник, и реагировать соответствующим образом.

Конечно, этот самурай был не совсем Тем Самым Человеком В Дурацкой Шляпе. Однако, некоторого "отражения" легенды он достиг. Достаточного для того, чтобы легким движением ноги вырвать свой дурацкий деревянный тапок из грязи, толкаясь в небо, встать на невидимую воздушную ступеньку, вырвать из грязи второй не менее дурацкий тапок...

...и оставить подбежавшую Токку внизу в совершенно идиотской позе с занесенной для удара катаной, не дотягивающейся до противника. Вот за что ненавидели Кэнсая, ненавидели лютой, подсердечной ненавистью - за его привычку выставлять окружающих откровенными идиотами.

Вихрь вокруг меча самурая перерос в настоящий ураган, когда сотканное из облаков, обманчиво-воздушное лезвие опустилось вниз. Раздался оглушительный удар грома - это высвободились в едином ударе все ками ветров, призванные самураем в танце голубой лилии. От места, над которым был эфес катаны, и до самого холма, с которого бежал Гаки, протянулась полоса свежевспаханной земли. Тифлинга больше видно не было - его просто унесло. Хорошо еще, если одним целым куском, может отделается десятком переломов.

Буйство стихии начало спадать.
- ...прежде чем отрубил он твари голову двуручным мечом - закончил эту часть истории безымянный самурай, поворачиваясь к Токке лицом.
- У вторых врат ждал его дракон зеленый...

В случае Токкобаны зачатку Человека В Дурацкой Шляпе даже стараться не пришлось. Она ненавидела его всеми фибрами своей души с самого рождения. Ещё одно унижение ничего толком не изменило. Достойного отношения, как от отца, так и от его аватара ждать не приходилось. Единственное, что почувствовала Токка, так это тревогу за тифлинга. Её провал дорого ему обойдётся…

И оказалась права. Самурай сумел закончить свою грозную технику. Буйство стихии обрушилось на символичного красного дракона, унося его куда-то за горизонт.

- Гаки… - шокировано прошептала девушка, вглядываясь в даль и не находя даже останков своего друга. Крепко же ему досталось. Даже, если он выжил после такого удара, на этом бой для него окончен. Она осталась один на один с прародителем Пути Меча.

В иной раз Токкобана бы отступила перед таким грозным противником, но бросить израненного тифлинга на растерзание ожившей легенды никак не могла. Невзирая на всю тяжесть его преступлений.

Наёмница встретилась взглядом с самураем. На мгновение в её глазах отразилось замешательство. Зелёный дракон? Знала ли Токкобана, чем для неё обернётся сделанная на спине татуировка? Нет, сравнение с врагом Кэнсая ей неожиданно понравилось. Да будет так.

- … Были когти его остры как бритва, шипы многочисленны, а кровь ядовита. – по-змеиному прошипела Токкобана.

Отпрыгнув назад, девушка взметнула меч и быстрыми вращательными движениями поймала уходящий ветер, преобразуя его в смерч, направленный в сторону самурая. Вполне себе безобидный… пока по нему не потекла духовная энергия, преобразующая Ки в волны, таящие в себе смертельную опасность. Он хотел острые ядовитые шипы? Пускай получает!

Самурай поднял к небу лезвие своей белоснежной катаны, прислушиваясь к песне ветра. Ветер был его другом, и юркие маленькие духи резвились в отсветах солнечных бликов на полированном мече. Ветер был другом - но ветер умел и убивать. Сделав еще несколько шагов в небо, он сменил хват оружия, взявшись пальцами второй руки за первую треть лезвия - не боясь порезаться, словно держал в руке дорожный посох. Словно кожа самурая была прочнее лезвия его меча.

По мере того, как набирала силу воздушная воронка вокруг меча Токки, из ветра и облаков стягивалось и новое оружие самурая. Длинное чуть изогнутое лезвие, похожее на многократно увеличенное оружие его супруги. Взмах - и два вихря разбиваются друг об друга, рассеиваясь легким ветерком. Глаза противника налились потусторонним внутренним свечением, вокруг деревянных тапок начали кружиться отдельные маленькие вихри.

- Изломал о шипы он нагинату... - продолжил безымянный мечник, начиная новый призыв облачного клинка.

Какое-то сумасшествие. С каждым витком боя он только сильнее становился. Токкобана никогда ничего подобного не видела. Кожа его превратилась в сталь, буквально из воздуха самурай доставал оружие и упорно продолжал своё вознесение к небесам. Не иначе, как собираясь сойтись в бою с самим Богом-Драконом после её кончины. Силы Токки же продолжали утекать в чёрную дыру. Вскоре пропасть между ней и её противником станет абсолютно непреодолимой. Но до тех пор Зелёный Дракон отказывался сдаваться.

Завершив вихревую атаку Токкобана вновь вошла в состояние полной сосредоточенности. Сомнения растворились без следа. После смерти самурайской семьи и поражения Гаки не осталось больше моральных дилемм. Противостояние двух непримиримых сущностей даровало ощущение прямоты, которой ей так не хватало. Токкобана погрузилась в состояние гиши с головой. Нет той стали, которую нельзя разрезать своей несгибаемой волей. Энергия Ки перетекла в ноги самоназванного дракона. Оттолкнувшись от земли, Токкобана взмыла в воздух, взлетая все выше и выше, пока не поднялась над головой безымянного самурая. Энергия вернулась в руки и Токка обрушила свою катану на Кэнсаева выродка в стремлении располосовать его на две части.

Ветер засвистел в ушах от резкого прыжка. Девушка чувствовала, как Ки вливается в руки, всем своим существом желала располовинить подражателя своего батюшки молодецким ударом от плеча до пояса...

Но её противник с тем же спокойствием каменного истукана встретил прыжок Токкобаны новым ударом облачного клинка. Таким же вихрем, какой ударил в тифлинга - только куда более слабым, не высвободившим полной своей силы. Скрученным вокруг его катаны белым облаком, обманчиво-мягким при касании - и последующим за этим касанием оглушительным раскатом грома. Снова не дотянулась она своей катаной до выродка, шквальный удар ветра в грудь отшвырнул в поле, в очередной раз протащив её кубарем по жидкой грязи, словно давая понять - твое место в канаве под забором.

Нет, конечно он этого не говорил. Единственное, что он сказал - была следующая часть легенды:
- Изорвал когтями нодачи...

И действительно, воздушную технику проклятого самурая она все же рассекла. Не дала грозный удар в полную силу нанести - иначе бы её как тифлинга смело, за горизонт.

Еще сильнее взревел ураган вокруг Человека в Дурацкой Шляпе. Опустил он свою катану в ножны, отвел руки назад, за спину. Что-то будет...

Да чтоб ты в бездну провалился, высокомерный ублюдок! В арсенале Токкобаны более убойного приема и не было. Всю силу она вложила в эту атаку. А толку-то? Отбил и её проклятый самурай. Причём с таким видом будто от назойливой мухи отмахивается. Не успела Токка толком осознать почему её катана не встретила на своём пути преграду из плоти и крови, как отшвырнуло девку прочь от этого воплощения Сусаноо во плоти.

Ещё одной порцией унижений и боли встретила ее земля. Прокопав своим фигуристым телом целую траншею Токкобана пришла к выводу, что это какая-то неправильная легенда. Вряд ли настоящего Зелёного Дракона так безбожно валяли в грязи.

И несмотря на то, что она всё-таки умудрилась сбить технику Кэнсая, ветер и не думал утихать. Создавалось ощущение, что буйная стихия подчинилась воле преобразившегося самурая. Устрашающее зрелище. Едва Токкобана успела подняться на колени, как вновь тень рока на неё упала. Самурай собрался завершить вторую часть легенды. Добить несносную девчонку. Токке не оставалось ничего другого, как со всей возможной быстротой вскинуть запитанную энергией железную руку, укрываясь за ней, как за щитом от очередного удара судьбы.

Ветер действительно не думал утихать. Токка сосредоточила все свои силы, до последней капли, вливая их в руку, в надежде выдержать удар проклятой легенды.
- ...и в последний момент метнул ему в глаз самурай свой танто - произнесло воплощение её отца последние слова легенды, резким взмахом выкидывая вперед отведенную было за спину правую руку.

Сотканная из сжатого до предела воздуха облачная игла прорезала воздух совершенно беззвучно - настолько быстрым был удар, что он обогнал звук собственного движения. Пробивая навылет и сотворенную чудо-кузнецами руку, и технику "железной рубашки", в которую Токкобана вложила все свои жизненные силы, сколько их было. Разлетелась осколками железная конечность, но еще до того, как эти осколки успели поцарапать её лицо, воздушная игла вошла в глазницу, раскалывая череп кровавым месивом.

Тело ученицы самурая упало в жидкую грязь, чтобы больше никогда не встать.

- Да побоялся вынуть его из крови ядовитой клинок оплавившийся. Лишь два отцовских меча осталось у него на поясе - закончил самурай часть Легенды, кладя руки на ножны на левом бедре.

Начал утихать бушующий ветер, по мере того, как спускался на землю самурай, ступая по воздуху своими дурацкими деревянными тапочками. Взгляд незрячих глаз обратился к замку Ордена. Легенда еще не закончена.