Мир Пафос-Привода: Дважды два равно ... | ходы игроков | В чаще леса

Незнакомы славному Робину были эти места. Горы - высокие и нависающие над головой. Леса - густые и темные чащобы, в которых кости лежат под кустами, выбеленные временем. Люди здесь не живут - они едва выживают под гнетом бездушных монстров, пьющих людскую кровь в самом что ни на есть буквальном смысле.

Нашлись и в этих местах люди вольные, люди гордые, не желающие стонать под плетью кровососа безвольно. Но мало их было - всего пятеро. Пятеро вольных стрелков-охотников с серебряными стрелами, которых Робин спас в чащобе от оборотня. Мало было людей, но их может стать больше. Вот только чем заняться в первую очередь?

Один из охотников, мрачный скорняк Вран, слышал, что в соседнюю деревню приедет "кормиться" одна из любовниц Даркулы, молодая и еще относительно уязвимая кровососка. Уже способная разорвать полсотни здоровых мужиков в доспехах и при оружии, но еще не умеющая превращаться в туман и отращивать отрубленную голову. Только вот учатся эти мрази слишком быстро, упустишь её сейчас - в следующий раз упырица уже сильнее будет.

Второй, не менее мрачный, но более волосатый горец Гоха, говорил, что его родня загнана в пещеры страшными многоглазыми тварями. Если им помочь, будут верные люди. Но долго кумовья Гохи не протянут.

Задумался Робин. Бросать на произвол судьбы родню Гохи последнее дело было. Порвут их чудища, а кровососка вряд ли будет оголтело резать "скот", иначе в следующий раз кормиться некем будет. Однако, давать твари просто так лакомиться живыми людьми и силу набирать было бы совсем недальновидно.

Соломоново решение пришло внезапно. Не ждать вампирессу в засаде пока родня Гохи загибается, а заставить тварь самой последовать за Робиным. Да, уведя крестьян в лес, придется значительно сократить скорость передвижения, но это все-таки лучше, чем понапрасну терять время. Тем боле, что Худ прекрасно знал психологию людоедов - бегущая жертва еще слаще, охотничий азарт подстегивает мерзавцев. Ну, ничего. Иногда и охотник становится дичью. Следы маскировать Робин специально не станет - пусть себе догоняет их...

Побежал Робин по лесу бесшумно - ни травинки не шелохнет, ни сучка не хрустнет. Парни его были не столь умелы и ловки, к сожалению, да и не столь быстры - сам Робин уже полдистанции отмахал, а его стрелки лишь треть одолели, да и следы оставляют - на взгляд Робина, даже слепой заметил бы. Хотя это конечно на взгляд Робина. Деревенский житель бы не понял, что пара стебельков были сначала примяты, а потом расправлены руками, и потому стоят неестественно, не под тем углом. Что для лесного стрелка указатели столь же явные, как просека от носорога, то для среднего охотника-следопыта задача практически нерешаемая.

Вот и деревенский тын уже показался между деревьев. Замер Робин, прислушиваясь к тревожному стуку сверху. Дятел стучит. Тук-тук-тук! Тук-тук-тук! Просто червяков ищет, пропитание для птенцов своих добывает? Нет, не просто. "Не ходи, Робин! Опасность!" - перевел он для себя стук дятла.

А замерев и прислушавшись внимательнее, услышал лучник тихий стон из большого дома. Вот тебе и вывел крестьян. Спас... Упырица уже здесь, в деревне. Не птицы верные - влез бы в деревню, как токующий тетерев в петлю силка. Там бы кровососка тебе голову и отгрызла.

Улыбнулся Робин. Скоро кровососка сподобилась. Пусть ее. Меньше бегать придется. Жаль ватажники не успели, но каждый миг промедления стоил страданий людей невинных.

Воткнул лучник стрелы в землю так, чтобы выхватывать сподручнее было. Скорее по какой-то старой уже позабытой привычке воткнул нежели по необходимости. Присмотрелся к дому. Вот поленница. Вот пучки сухой травы. Вот доски поломанные, да мох сухой.

Улыбался Робин. Охотник повадки зверя знает. И страхи его тоже. Учует людоедка дым, выйдет посмотреть, а может и жертве прикажет с огнем разобраться. Лишь бы дверь открылась хоть на мгновение. Лишь бы цель Робину увидеть хоть на мельком.

Веер огненных стрел обрушился на деревню, поджигая сухое дерево и солому. Не прошло и минуты, как густые клубы черного дыма начали заволакивать обзор стрелку, скрывая его от деревенских окон. Узкая полоса, свободная от дыма, все же оставалась - Робин правильно прикинул ветер. И даже дверь дома старосты открылась.

Вот только вылезли оттуда деревенские с перекошенными лицами
- ПОЖААААР! - заполошно заверещала какая-то молодуха

Крестьяне кинулись забрасывать землей пламя. Кто руками, кто ногами. Мельтешение людей, на клубы дыма и пыли... На верный выстрел можно даже не надеялся. Робин бы попал - но даже ему надо знать, куда стрелять.

Где-то а лесу протяжно завыли волки. Переливчатый глубокий вой подхватили ещё голоса, заглушая треск огня и крики деревенских. Вожак стаю собирает.

Тварь, однако, попалась хладнокровная. За людьми спряталась. Что же, если гора не идет ...

Фигура стрелка, закутанная в плащ, прошмыгнула сквозь дым и панику, профессионально выбирая наиболее незаметный путь. Вскоре Робин оказался напротив двери. Держа стрелу на тетиве, Робин аккуратно заглянул вовнутрь, готовый поразить цель в любой момент.

Лучник проскользнул через толпу, пользуясь всеобщей суматохой. Дверь была открыта, ничего не мешало ему заглянуть внутрь с наложенной на тетиву стрелой...

...и столкнуться практически нос к носу с тремя обнаженными крестьянками, вглядывающимися в то, что происходит на улице из-за стенки.

У всех троих на шее крайне характерные следы вампирского укуса.

Все трое - бледные как смерть, с расширенными от шока зрачками.

Все трое вываляны в свежей крови - поджог Робина прервал настоящую кровавую оргию. И как еще крестьяне смогли сбросить наваждение? Слабовата упырица пока что, слабовата. У нормального вампира жертва не пикнет, даже если хозяин прикажет им вырезать себе сердце.

Кто из них кровососка, а кто жертвы? Или жертвы - все трое, а настоящий вампир отвел ему, Робину, глаза? В кого стрелять?

Робин замешкался и несколько драгоценных мгновений потратил на оценку ситуации. Обычно одежда сразу выдавала статус владельца, но и голая девка голой девки рознь, если одна из них более-менее следит за собой, а другая вынуждена заниматься ежедневной черной работой. Грубость и тон кожи, свежесть лица, депиляция в интимных частях тела, следы макияжа - все это могло подсказать ответ.

Был и другой вариант. Реакция голых девок на мужика с могучим боевым снаряженным к бою луком в руках. Сможет ли вампиресса подделать страх крестьянской девки перед незнакомым вооруженным мужчиной?

И еще один вариант. Невероятно быстрым движением, не выпуская боевую стрелу из пальцев, Робин выхватил газовую стрелу и не глядя всадил под ноги голой троице. Повалил удушливый зеленоватый дым...

Стрела сорвалась с тетивы, разбившись о пол. Струи тяжелого зеленого газа повалили во все стороны из обломков, окутывая пространство дома удушливой дымовой завесой.

Макияж? Мозоли на руках? Свежая кровь была единственным макияжем. Волосы неопределимого цвета, склеившиеся в сосульки и вывалянные в той же крови. Участники и участницы оргии в ней буквально купались считанные минуты назад. Те из них, кто остались живы - обескровленные тела лежали где-то в дальнем углу, у печки. Это Робин успел заметить в следующее мгновение осмотра.

Боялись ли его эти женщины? О да. Ужас был буквально написан на лицах всех троих. Боялся бы его старый и опытный вампир? Нет. Боялась бы могучего охотника юная вампирша, вчерашняя крестьянка, превращенная Даркулой лишь за свою внешность - увидев свою возможную окончательную смерть? Скорее всего, да.

Откуда-то с улицы в шуме и гаме снующих туда-сюда крестьян послышался вопль "КОЛДУНЫ!!!". Кто-то толкнул дверь в избу - тяжелая деревяшка, собранная из самых толстых досок, какие нашел староста, с грохотом закрылась, толкнув лучника в спину. Ловкости хватило, чтобы удержаться на ногах, сделав по инерции полшага вперед, в самый дым.

Еще один резкий стук в дверь. Подперли колом? Похоже на то. Окно! Здесь было окно! Пока его еще не закрыли ставнями той же толщины, что и дверь, можно попытаться успеть...

А зеленое облако все расходилось, окончательно затягивая все своими клубами.

Робин и не думал, что настолько далеко зашел внутрь дома. Вроде бы выглядывал прямо с порога.., впрочем еще более удивительно было, что он не услышал как к нему подкрался увалень крестьянин да еще прямо в тыл! Был бы Худ человеком, то подумал бы, что стареет.

Однако, на раздумья времени было мало. Коротко разбежавшись, Робин рыбкой нырнул в оконный проем, сделав при приземлении мягкий перекат через плечо. Даже исполняя такой кульбит, лучник умудрился не выпустить оружие из рук.

Пробив плечом мутную пленку бычьего пузыря, Робин оказался на улице. В центре галдящей, орущей и топающей толпы крестьян, тушивших пожар. Удивительно ли, что он даже себя самого слышал с трудом? Двое мужиков тут же закрыли и это окно, подпирая крепкие ставни даже не колом, а целым бревном. Была ли еще кровососка внутри, или те девки были невинными жертвами - какая сейчас разница? Столетние дубовые бревна даже вампир в полной силе не враз пробьет.

Люди занимались кто чем, сами организовавшись без старосты. Засыпали огонь землей. По цепочке передавая ведра с водой от колодца, лили её на горящие крыши. Сдирали свежий мокрый дерн, кидая его на крыши изб, на которые еще не перекинулось пламя.

Обескровленные кровососом, напуганные крестьяне работали из последних сил. Много ли их уцелело? Не так и много. Две неполных дюжины, меньше половины всей деревни.

Робин стоял с луком, слыша волчий вой где-то вдалеке. Вдалеке, но уже ближе, чем когда он прозвучал в прошлый раз.

Волки? Так близко к жилью человека? Необычно. Быстро пробежав взглядом по толпе, Робин зычно рявкнул:

- Где кровососка ? В доме осталась или утекла?!

По опыту Худ знал, что крестьянам надо задавать прямые и конкретные вопросы, чтобы получить хоть сколько-нибудь вменяемы ответ.

- Кровососка??? - замерла в ужасе на мгновение баба постарше, взрезавшая дерн
- РАБОТАЙ ДУРА! - дал ей по уху смачную затрещину оказавшийся рядом ухарь синюшного вида, подкапывавший тот же кусок дерна с другой стороны
- Не видели никаких кровососов милсдарь - торопливо пробормотал "синяк" мелко кланяясь грозному Робину с боевым луком, требующим, как известно, полжизни учиться, чтобы научиться стрелять хорошо - не извольте серчать, у нас тут пожар немножко, заняты, милсдарь...

Бормотание не слишком мешало ему торопливо работать руками. Больше на вопрос Робина особо внимания никто не обратил. Не он один орал тут, на пожаре. Практически все крестьяне были голые или полуголые, перемазанные в крови и грязи. Но никто не смущался, не пялился. Люди спасали свои дома - и жизни, потому что выжить без вещей, теплой печки и крепкой стены ночью в лесу невозможно. Для людей, конечно, к которым Робин давно уже не относился.

Пожар, блядь, а дверь подпереть не забыли. Покусанные были надежно заперты в горящем доме. После произошедшего им все-равно не жить.

Впрочем, действительно надежно ли они были заперты ? Еще и этот волчий вой. Странный вой. Что же, посмотрим что будет дальше. По опыту Робин знал, что иногда лучше "отпустить" ситуацию и наблюдать, выжидая удобного момента. Вот и сейчас лучник просто сновал вокруг дома. Приглядывался, прислушивался, принюхивался и ждал, что в любой момент появится новая цель.

Дом старосты запирали без дураков. Дверь подперта колом, ставни заблокированы брёвнами. Кровля уже разгорается и рано или поздно упадет внутрь, через щели пробивается наружу едкий зелёный дым. Кто бы там ни остался внутри избы - ему точно не жить.

Напрягало Робина то, что птиц он больше не слышал. Не любят звери лесные огня и дыма, первыми бегут от пожара. А волчий вой повторялся, все приближаясь.

- Хэй! - окрикнул издалека Гоха Робина - слышишь? Волкодлаки уже близко!

Ватажники наконец подоспели, спешат к своему предводителю, ходящему вокруг избы старосты. Сложно сказать, было ли что-то в поведении уцелевших крестьян странным. Как вообще должны вести себя крестьяне, гипнозом согнанные в свальное совокупление в лужах крови своих же селян и стряхнувшие с себя наваждение кровавых глаз лишь потому, что кто-то поджег родные избы?.. Что в такой ситуации вообще может быть "нормальным"?

Точно было понятно лишь то, что среди людей этой деревни не осталось ни одного, кого бы кровососка не укусила в шею.

Робин небрежно кивнул Гохе и с прищуром посмотрел в сторону откуда шли волколаки.

Быстро отдав приказание бойцам рассредоточиться, лучник организовал оборотням засаду, находясь при этом так, чтобы принять на себя первый удар ежели дело примет дурной оборот. Как нельзя кстати был дым, который без труда сбивал запах ватажников (главное определить направление ветра), а крестьяне служили идеальной наживкой.

Впрочем, засада на то и засада, что есть время разглядеть рыбу, которая угодила в твои сети. Разбойнику было интересно - связаны ли оборотни с вампирами, служат ли им?

Покинув суетную толпу крестьян, сумевших несмотря на обескровленность частично побороть пожар - главное, что они смогли уберечь от возгорания соседние с подожжеными избы, оставив четыре горящих дома полыхать дымным пламенем, Робин и ватажники полезли на деревья. Как известно, волки - не кошки, по елкам не лазают. Тут то их и перебьют хитрые лесные стрелки. Сам Робин успел пошептать наговоры над стрелами своих парней, заняв место на ветке пониже - герой привык встречать угрозы лицом, не прячась за спинами соратников.

Едва они успели рассесться вокруг частокола полукольцом, готовясь встретить стаю перевертышей, бегущих по лесу и воющих на ходу, как брехливые шавки простые - то ли для запугивания, то ли просто потому, что действительно были сворой цепных шавок кровососа, и не могли иначе, как твари не замедлили появиться.

Пять здоровенных серо-рыжих тварей вылетели из-за деревьев, каждый размером с быка. Передвигаясь громадными скачками на четырех лапах, они не были волками - но не были волколаки и людьми. Уродливая химера, застрявшая между зверем и человеком. Звериная сила с людской злобой и хитростью. Ждать было нечего, твари шли прямо на них. Морды ощерены, пасти распахнуты, кривые тупые когти выпущены, цепляя дерн...



Навстречу тварям полетели стрелы. Ватажники были хорошими стрелками - они могли держать в воздухе по две-три стрелы. Но они были хорошими стрелками для человека. Робин мог опустошить свой колчан в две дюжины стрел за то время, пока Гоха и Вран выпускали по три.

И если бы волколаки были просто большими мохнатыми тушами, они бы уже лежали, превратившись в ежиков.

Из трех стрел стрелков Робина попадала одна. С первым же выстрелом оборотни буквально почуяли угрозу, направленное на них внимание охотников. И прыгнули. С размером оборотня на четырех лапах - в холке по грудь взрослому мужику, встав на две задние лапы, они взвились в воздух на высоту трех человеческих ростов, отталкиваясь от древесных стволов и продолжая свои прыжки. Деревенский частокол бы их не то что не остановил - но даже не заставил бы хотя бы немного затормозиться.

Ватажники разобрали себе цели. Пять стрелков - пять оборотней. Пятнадцать зачарованных стрел. Пять попаданий. Пять ярких электрических вспышек. Судороги пробежали по мышцам волколаков...

Вместо того, чтобы замедлиться или упасть, уродливые химеры взревели. Глаза тварей окончательно побагровели, наливаясь дурной кровью.

Робин тоже не терял времени даром. Ближайший к нему волколак получил двадцать добрых тисовых стрел. Две штуки в глазницы, вошедшие по оперение. Три штуки в раззявленную пасть. Четыре в грудь, там, где сердце - ушли глубоко в тушу. Оставшиеся по лапам, рассекая суставы. Казалось бы, кто вообще может выжить, получив столько ран за считанные мгновения?

Прыжок твари действительно удалось сбить, но только Робину это и удалось. И то, сраженная в начале прыжка ударами по лапам туша не скулила жалобно, скрутившись в меховой комочек. Уродливая тварь грызла собственные лапы, заливая траву кровавой слюной. Древки стрел в теле ломались, выходя вместе с кровью и гноем. Было ли им больно? Да. Боль должна быть безумной. Но... было ли это чем-то новым? Нет. Ломка костей, выкручивание мышц. Волколаки переживали свою трансформу не по разу в день, и сделать им еще больнее было задачей крайне нетривиальной.

Врана порвали надвое. Сразу два урода прыгнули к нему, вгрызаясь пастями в тело ватажника. Ни один не желал отпустить, и в клыках тварей оказались рваные куски мяса, только что бывшего хорошим вольным стрелком.

Гоху сбросили с дерева, и начали обгладывать его ноги, вырывая клыками куски плоти с костей. Жалобный крик ватажника резанул по ушам.

Мрак, Сивый и Лаки, занявшие самые высокие ветки, уцелели. Оборотень не допрыгнул до них, лишь ободрал клыками смолистую еловую кору - и улетел вниз, продолжая свой короткий полет.

Волколаки рвали ватажников в клочья, однако, предвечная судьба воина - славная смерть за ближнего своего и судьбу свою они встретили достойно. Рефлексии по этому поводу Худ уже сотни лет не испытывал.

Коротко шепнув слова заговора, Робин заставил нерастраченные стрелы полыхнуть пламенем и, сделав обратное сальто, спрыгнул с ветки дерева и низверг эти молнии во врагов, начиная с тех, что прижали Гоху.

Огненные стрелы, разбрасывая потоки искр, расчертили лесную поляну дымными следами. Один-два-три-четыре... взрывы багрово-красных наконечников внутри вытянутых черепов выбивали через уши фонтанчики крови, и химеры Даркулы падали мохнатыми тушами. Все закончилось быстро.

Пятый волколак уже пытался встать, дрожа всем телом. Деревянные стрелы практически вышли из его тела кусками изломанных щепок, но раны еще не успели затянуться. Роняя кровавую пену, тварь щелкала пастью, в надежде вгрызться в глотку кускам мяса на двух ногах. Лапы разъезжались, отказываясь держать тяжелую тушу.

Гоха лишился обоих ног по колени, но был еще жив. Что делать с верным ватажником?.. Укушенный оборотнем - сам проклят. Он уже не кричал во все горло, сорвав голос. Только тихо подвывал.

Развернувшись в сторону подранка, Робин хладнокровно, словно в мишень на стрельбище, всадил в ублюдка несколько срезней, подрезая сухожилия ступней и рук, отсекая монструозные пальцы один за другим.

Приказав выжившим и целым ватажникам держать подбитого им волколака на прицеле, Худ подскочил к Гохе, сорвал с пояса новенькую деревянную фляжечку со знахарским зельем и сунул тому в рот:

- Пей боец! Война еще не окончена! Не дай им себя победить!

Раны на культях Гохи затянулись. Ватажник был спасен, и более того - были основания полагать, что недолго ему ходить безногим. После укуса оборотня восстановление потерянных конечностей становилось проблемой куда меньшей, чем серьезный шанс того, что "исцелившийся" Гоха вгрызется своими новыми клыками в бок собрата. Но об этом можно будет подумать чуть позже, сначала лучник хотел допросить пленника, прибитого к дереву.

Пытать оборотня дело непростое. Сложно доставить им такую боль, к какой они не привыкли при своих перекидываниях из облика в облик. Но смесь соков волчьей ягоды и мака, которой лес поделился с Робином по первой же его просьбе, развязала язык и оборотню - это была не обычная физическая боль, а скорее наркотический дурман, лишающий сознания.

Узнать получилось не так уж и много. Хозяин шавки - вампир Ссеш, второе поколение упырей. Молодой и наглый кровосос, имеющий в своем подчинении четыре стаи по пять оборотней - просто потому, что "так положено". Было четыре стаи, сейчас станет уже три. Быстрая, сильная и ловкая тварь, балующаяся помимо прочего оккультизмом. Не слишком полагается на волколаков, отправляя их в основном для отчета, раз уж граф передал ему выводок щенков. В серьезных случаях использует призванных им демонов.

Дом вампира - в дне пути от деревни. Типовой особняк с маленькой надземной частью и большим глубоким подвалом, где кровосос и отсыпается во время солнечного дня. Пограбить там наверняка найдется чего интересного, оккультисты часто используют в ритуалах дорогие предметы, вроде жертвенных чаш или ножей из драгоценных металлов.

Так же узнал, что спасенным крестьянам жить осталось недолго - после пропажи стаи волколаков деревню ждет карательный отряд шогготов. Мерзкие бесформенные твари, похожие на гигантские полупереваренные комки внутренних органов, одержимые бесконечным голодом. Против них помогает только огонь в большом количестве. У людей есть в лучшем случае три-четыре дня, прежде чем вампир вышлет монстров.

Больше оборотень сказать ничего не смог. Крестьяне тушили последние очаги огня, и падали вповалку без сил.

Прикончив разговорившуюся тварь, Робин не стал ждать благодарности от крестьян и принял решение выдвинуться. Было еще одно дело и, несмотря на раненых товарищей, отдыхать от трудов ратных и праведных было рановато.

Отступив в лесной лагерь, лучник еще раз напоил раненых целебными элексирами и попотчевал сонным зельем - для хорошей регенерации нужны были покой и сон.

Предварительно вызнав путь к месту, где монстры угрожали родственникам Гохи, Робин приказал ватажникам охранять лагерь и ждать его, а сам налегке ринулся на спасение людей.

Без какой либо передышки, Робин со своими парнями убежали в лес, к замаскированной лесной полянке в самой чаще, где на подвесных платформах сам Лес дал Робину место для жизни. Практически необнаружимое снаружи, его могли найти разве что случайно - без помощи изнутри.

Гохе уже не нужно было никаких лекарств, ватажника лихорадило, бросало в жар. У укушенного впали щеки, кожа обтянула ребра, будто он месяц ничего не ел - но из культи потихоньку начала вырастать новая нога. День, два, и Гоха снова сможет бегать и прыгать. Хорошо? Наверное.

Робину было не до того, он чувствовал, что где-то рядом страдают совершенно другие люди. Рядом? Ну как, рядом... Сутки бега для Робина, не знающего усталости, не нуждающегося во сне. Или два-три дня пути всей ватагой. Лес сначала поредел, потом сменился густыми кустами, и наконец лесной мститель вышел к предгорьям. Горская деревня была не такой уж и большой. Восемь глиняных мазанок, старый очаг в центре с едва рдеющими угольями. Три человека у очага. Молодые и совсем недавно - здоровые парни, лежали на холодном камне, по колено сунув ноги в угли. Кожа и мышцы давно обгорели, и сейчас медленно поджаривались, покрытые золой. Жертвы практически беззвучно стонали, застывшие в гримасах отчаяния и ожидания смерти.

Парящий высоко в небе кречет величаво нарезал круги, ища добычу для себя. Если бы птица видела порождения колдовства вампиров - она бы сообщила. Но врагов поблизости уже не было.