Как должен – в понимании обывателей да падкой на внешние красивости журналистской касты – выглядеть штурм хорошо укреплённого объекта, расположенного вдобавок на труднодоступном скалистом острове? Р-раз! Бросаются из чрева плюхнувшегося на полосу вёрткого самолётика (либо иного воздушного судна), рассыпаясь веером, не теряя ни секунды, хваткие парни, назубок знающие свой манёвр… Д-два! С воды, молотя скупыми пулемётными очередями, летят надувные лодки с подвесными моторами… Тр-ри! Две дюжины верзил в лихо заломленных беретах, словно из воздуха возникнув, вмиг меняют в далёкой островной стране и премьер-министра, и правительство, и всё прочее, устанавливая на чужих широтах с долг
отами родную каждому советскому человеку диктатуру пролетариата под мудрым управлением Партии да зорким приглядом её боевых отрядов…[19] Эффектно? Не то слово. Рационально? А вот это уж когда как.
Спору нет: обворожительная Клио – муза истории, воспетая составителями античных мифов за феноменальную память да пышный высокий бюст-семёрку – знает немало подобных штурмов, увенчавшихся неслыханным триумфом и принесших отважным золотые звёзды на грудь купно с вышитыми на погоны. Лично адмирал Мазурова (достоинствами своими, заметим, ничуть не уступающая поименованной дочери Аполлона) не раз играючи смахивала с пути эмиссаров мирового капитализма эдакими лихими наскоками à la maréchal Budenny, заменяя разве что помянутых береточных верзил такими же, как она сама, боевитыми грациями, мимолётный взгляд на туго обтянутые латексом гидрокостюмов тела которых оглушал неприятельскую солдатню мужеского рода покруче удара веслом в жбан да ещё долго после разрыва визуального контакта мешал вести стрельбу из прописанного в уставах положения «лёжа». Так уж вышло, что «в разведку» легендарная Макобо искони предпочитала ходить в компании представительниц своего пола, в мирные часы, однако, оставаясь страстной поклонницей пола противоположного (за что не раз была звана для начальственной критики в высокие кабинеты, каковые, впрочем, неизменно покидала исключительно довольная собой: советская номенклатура, как и буржуазные армии, комплектовалась и комплектуется по большей части мужчинами, а барон Маннергейм преподал любимой воспитаннице немало уроков нежного управления сынами Адама).
Только всё это хорошо, когда в избранной для штурма цитадели ты незваный и нежданный гость, а потому войти можешь исключительно через главные ворота, со стрельбой да мордобитием. А вот коли недвижимость своя, родная, и необходимость являться туда с оружием – лишь следствие временного её перехода в коряво-мозолистые вражьи грабли, уже имеет смысл раскинуть мозгами, допрежде чем лезть на рожон. Ознакомиться, например, с оставшимся от строителей планом, пошукать на нём какие-нибудь секретные ходы, и вот сквозь них-то переть со всем рвением, от природы-матушки либо архара-батюшки унаследованными. Ровно так и поступил Борис Кириллович Хрипунов: тем паче, что ему никакие планы не надобны были вовсе, ибо тайны «Сталинодара-3» полковник знал на зависть многим.
***
Пущенным из чудовищной бомбарды снарядом мчался вперёд, рассекая хтоническую тьму ветки спецметро, протянутой от Клубного дома до захваченного боевиками «Катарсиса» исследовательского центра, лёгкий моторизованный броневагон: пускать по секретной, редко используемой линии полноценный состав метростроевцы на службе Партии во время оно сочли излишним, отчего ныне полковнику Хрипунову не оставалось ничего, как перебрасывать имеющиеся под его жезлом силы к месту непосредственного проведения спецоперации группами по десять человек. Компадре оберст, в здешнюю подземку лично отродясь не спускавшийся за решительным отсутствием таковой надобности, был поначалу изрядно обескуражен смехотворной вместимостью доставшегося ему транспортного средства и некоторое время самозабвенно материл подгорных зодчих, оглашая порой фигуры речи столь отборные и замысловатые, что слушателям оставалось лишь диву даваться. Выбирать, однако, не приходилось, а посему колонель – здраво рассудив, что в наличных условиях ставить в первую волну надобно лучших среди лучших – погрузился в метротрам лично, за компанию пригласив пару собратьев-мумий, едва не лопающегося от решимости камердинера Мазуровой да шестёрку бравых таллинцев. Оно и понятно: кого ж числить лучшими, как не главных героев «Огненного триумфа»?
Задача перед немногочисленной, но дьявольски «зубастой» группой стояла непростая. Дециме отважных предстояло высадиться на конечной станции подземной монорельсовой дороги, закрепиться там, и, дождавшись, покуда вчистую автоматизированный мотовагон подбросит на «разборку» ещё контуберний-другой бесстрашных под червонным барьяком[20], любой ценой прорваться на верхние этажи комплекса, где – согласно выкладкам хрипуновских штабистов – коварный да жестокий враг, маскирующий чёрные замыслы красивой болтовнёй про общинный строй вкупе с вечевым порядком, подвергал невообразимым истязаниям угодившую в его мерзкие лапы роскошную партийную львицу. Едва гоняющее по рельсам недоразумение тронулось, комбат предупредил эстийских вепрей (как под настроение да хороший повод величали газетчики эстонских омоновцев), чтобы те поменьше удивлялись вычурности оформления иных молелен-лабораторий храма науки: часть творимых в стенах объекта штудий была немыслима без досконального воспроизведения обстановки протоегипетских дворцов. Явившимся с берегов студёной Балтики потомкам легендарного К
алева предстояло оказаться в точных копиях с варварской пышностью обставленных залов, по которым на тысячу эпох раньше ленивой походкой уверенной в себе сытой хищницы прохаживалась великолепная Нефертики, без малейшей жалости топча роскошными длинными ногами спины рабов, чьим единственным предназначением в жизни было формировать из собственных тел ковёр, дабы мрамор пола не холодил нежные стопы их настолько же прекрасной, насколько суровой царицы.
***
- И на посошок, товарищи, – оказавшаяся и впрямь недолгой дорога подходила к концу, когда Борис Кириллович достал из полевой сумки папку с тиснённым госгербом на обложке. – Протоегипетская цивилизация, как вы, надеюсь, уже поняли, была далека от идеалов гуманизма. Базирующиеся на её достижениях труды нашей учёной шатии к таковым ни на йоту не ближе. Прошу гостей области внимательно ознакомиться с представленными документами – во избежание когнитивного шока и прочих моральных недугов.
До предела забитые тесным, будто парадным строем мелких печатных буковок листы досье содержали дотошное описание четырёх опытов, посвящённых – насколько проглядывал за прорвой маловразумительных терминов смысл – радикальному изменению бихевиоральных моделей лиц, подвергнутых экспериментальному воздействию. Те, кто в вопросах научной психологии звёзд с неба не хватал, могли прикинуть содержание многостраничных китайских грамот по рисункам на подшитых в папку конвертах, в которые были упакованы отчёты. Мастерски выполненные изображения наглядно демонстрировали процесс воспитания квадриги симпатичных молодых резвушек, каждая из которых чем-то да провинилась перед советским законом и неусыпно стоящей на его страже Партией. Помимо картинок, отменно передававших всю глубину неприятных ощущений, испытываемых угодившими на лабораторную кушетку к экстравагантному пожилому гелертеру женщинами, каждый пакет украшали разномастная информация для служебного пользования (сроки проведения зондажа, анкетные данные конкретной грешницы купно с причинами её отправки в персональную геенну, тому подобное) да аршинными буквами выполненная надпись “Tales from the asylum”. В чувстве юмора фигурировавшему на всех изображениях профессору кислых щей отказать было нельзя: мало кто решится окрестить сообщения о проделанной работе байками из дурдома.
- Прошу любить и жаловать: начцентра Викт
ор Тромос, американский интернационалист. Разочаровался в капиталистической системе (после того, как денежные мешки в очередной раз прокатили бедолагу с грантами на исследования, нахально обозвав их антигуманными, а самого жреца высокой науки – маньяком-извращенцем), подался к нам, – поспешил упредить резонные вопросы (не каждый же день люди натыкаются в секретных документах советских НИИ на англоязычные надписи на пару с картинками, до чертей смахивающими на американские судебные зарисовки) комбат, заодно представив аудитории главного героя фривольных виньеток.
***
- Осторожно, двери открываются, – выдал Хрипунов, на удивление точно подражая интонации дикторов метрополитена, когда в конце туннеля забрезжил пресловутый свет – Следующая станция «Мордобой».
[19] Несколько отредактированная цитата из романа А. Бушкова «Озорные призраки».
[20] Знамя (
хорватск.).
Из архивов.Байки из дурдома во всей красе.