|
|
Персоналии: Фракция Видаля:Видаль и его последователи по-прежнему занимают самые влиятельные позиции в городе. Большая часть Нового Орлеана принадлежит именно Видалю. Само собой, он разделил округи между самыми преданными и доверенными вассалами, однако лишь он один обладает неоспоримым авторитетом в домене. И только во Французском квартале и других бедных (в основном чёрных) районах уровень влияния Князя заметно ослаблен. Со стороны может показаться, будто у Видаля нет повода для настоящего беспокойства, поскольку всё это время он успешно предотвращал попытки Антуана Савуа и Барона Симитира расширить их личные территории. Тем не менее, в последние годы Видаль едва ли не с фанатизмом борется за возврат тех частей города, которые он некогда уступил соперникам. А поскольку его внимание сейчас слишком сосредоточено на борьбе с конкурентами, большая часть повседневных обязанностей по управлению городом легла на плечи его Сенешаля, Филипа Малдонато, и на советников Примоген. Любые попытки его союзников уговорить Видаля пойти на незначительный компромисс в соперничестве с Савуа и/или Бароном Симитиром встретили яростный отпор со стороны Князя. По каким-то причинам - возможно, известным только ему - Видаль твёрдо намерился устранить Савуа и Барона. За все эти годы он так и не обозначил конкретного плана, однако все, кто с ним работает, знают, что это лишь вопрос времени. Если что-то пойдёт не так, Князь вполне может бросить собственный город в пекло открытой войны между Проклятыми. Августо Видаль, Вентру, Князь Нового Орлеана Будучи верующим католиком и благочестивым Сородичем, Видаль считает поддержку и распространение законов Ланцеа Санктум одной из своих первейших обязанностей. Он тщательно выбирает вассалов и наделяет их территориями, основываясь не только на их преданности лично ему, но в равной степени и на верности ковенанту. Видаль достаточно осторожен, чтобы ценить союзников из Инвиктус или Картианского Движения больше, чем Благословенных, служащих Савуа, однако это единственное обстоятельство, которое может помочь представителю иного ковенанта добиться высокой должности под началом Князя.
Несмотря на свои заявления о лояльности верованиям и идеалам Ланцеа Санктум, Видаль не брезгует пользоваться своей властью для достижения личных целей и продвижения собственных планов мести. В течение многих десятилетий Видаль поддерживал сначала практику рабства, а затем и преследования освобождённых рабов в своём городе. Частично это было обусловлено его архаичными представлениями относительно класса и социального положения этих рабов, однако не последнюю роль здесь сыграла и его чрезвычайная нетерпимость к религии вуду, которую привезли с собой в Америку гаитянские и карибские рабы. Видаль считает их верования омерзительными, однако не просто из-за "языческого" характера этой религии, но и из-за того, что ритуалисты вуду часто включали в собственный пантеон католических святых.
Немало усилий Благословенные Нового Орлеана прикладывают к удержанию своего господствующего положения. Они обязывают представителей остальных ковенантов к участию в регулярных обрядах на официальных собраниях и к соблюдению традиций и правил Ланцеа Санктум. Нередко Благословенные выступают единым фронтом против Сородичей, претендующих на территории, которые не были официально переданы им Князем (или, в некоторых случаях, Савуа). Сам Видаль использует подобную деятельность в качестве прикрытия своей личной борьбы с Бароном Симитиром, его сторонниками и всем обществом вудуистов в целом. К тому же, Видаль - непреклонный сторонник использования смертного населения города для выполнения грязной работы. Благодаря своим связям с католической церковью он сеет в обществе антивудуистские настроения, обвиняя их в "узурпации" христианских святых. Насаждая подобное отношение и сознательно укрепляя невежество прихожан, Видаль поощряет лояльных ему священников разжигать ненависть к вудуистам и даже подталкивать горожан к насильственным методам действия.
Сходным образом Князь использует и своё влияние на местные органы власти, благо огромное число вудуистов - вне зависимости от того, являются ли они последователями Барона Симитира, - происходят из бедных и малочисленных слоёв общества. Городскую полицию поощряют за рейды на хунфоры (храмы вуду) и за аресты местных ритуалистов под предлогом расследования заявлений о подделке наркотических препаратов, бандитских налётах или случаях непристойного поведения. Фонды благотворительности, программы помощи и бюджет городского ремонта направляются в остальные места, оставляя кварталы с большой популяцией вудуистов в кошмарных условиях для проживания, а порой и без самого необходимого. Новоприбывшие Сородичи, замеченные в помощи вудуистам или содействии наркоперевозкам часто становятся объектами личной мести Августо Видаля, исполнению которой немало способствуют остальные Благословенные Нового Орлеана.
В последние годы Видаль пошёл ещё дальше, начав де-факто навязывать свою волю союзникам и советникам. Что бы он ни планировал, скорее всего его замыслы неизбежно окажутся связаны с крупномасштабным наступлением на Барона Симитира (а также, вполне вероятно, и на Савуа) в самом ближайшем будущем.
Технически Видаль - местный Епископ и Князь домена в одном лице. Формально он - лидер Ланцеа Санктум и всего Нового Орлеана. Однако, как уже было сказано ранее, Видаль отказывается принимать какой бы то ни было духовный сан и с заметным неудовольствием реагирует на обращения к нему как к "Епископу", даже когда он исполняет соответствующие обязанности. Филип Малдонато, Мехет, Патриарх и неофициальный Сенешаль Нового Орлеана Старейший спутник Августо Видаля его самый верный союзник, Малдонато самоотверженно служит целям Ланцеа Санктум, являясь практически образцом для любого Благословенного. Малдонато ведёт себя исключительно в соответствии с предписаниями ковенанта и Завета Лонгина, поощряя других следовать его примеру. Также он служит одним из телохранителей Видаля, и мало кто из Сородичей, задержавшихся в городе дольше, чем на пару ночей, не слышал о воинской доблести этого Мехет.
В действительности Малдонато редко участвует в политических махинациях и интригах. Он куда больше обеспокоен предотвращением угасания власти своего господина из-за его страсти к личным вендеттам. Хотя Малдонато служит ему Сенешалем, он старается играть роль простого советника. Многие из повседневных задач по управлению городским населением Проклятых ныне легли на его плечи. Малдонато практически не имеет времени на то, чтобы посвящать себя чему-либо, кроме исполнения этих обязанностей, необходимости обеспечивать безопасность Видаля перед лицом множества его врагов и пресечения всевозможных попыток Коко Дюкетт занять его место. "Гаттербол" Гас Элджин, Носферату, Смотритель Элизиума Жуткое деформированное существо, известное - благодаря круглой голове и маленьким, осунувшимся чертам лица - как "Гаттербол", достаточно странно смотрится возле Князя. Гас Элджин - благочестивый последователь учения Лонгина, знаток священного писания и эксперт во всех вопросах политики и этикета. Будучи Смотрителем Элизиума самого Видаля, Элджин наделён правом свободно посещать домены, находящиеся - пусть даже номинально - под влиянием Князя. Более того, Элджин иногда посещает территории Савуа в качестве посланника Князя или же консультанта по формальным вопросам. Поскольку Савуа изо всех сил старается соблюдать традиции в той же мере, что и сам Видаль, он обязан считаться и со Смотрителем.
О чём Князь не знает, так это о том, что у Элджина есть и собственные цели помимо тех, что входят в его обязанности. Если Видаль использует своего Смотрителя в качестве дозорного и шпиона в определённых доменах, сам Элджин пользуется своим положением при дворе и политическими полномочиями для составления полной картины того, кто стоит за текущими городскими событиями. Безусловно, Видаль был бы немало удивлён, если бы узнал, что Гаттербол знает о представителях трёх основных фракций домена, их силах, слабостях и намерениях даже больше, чем он сам. При этом в последнее время Гаттербол трудился над сбором сведений даже активнее, чем обычно, и вполне вероятно, что в скором времени он предпримет какие-то действия, если, конечно, допустить, что он уже окончательно выбрал сторону. Однако что это за сторона, сейчас можно только гадать. Кэйтлин Мидоус, Гангрел, Цербер и Инквизитор Эта широкоплечая, необычайно мускулистая женщина - одно из самых страшных орудий, которыми располагает Князь Видаль. Хотя Мидоус и не является его единственным силовиком, она сохраняет репутацию чудовищного и безжалостного вампира. Любой Сородич, проведший в Новом Орлеане достаточно долгое время, прекрасно знает, что если тебя навещает Мидоус, то Князю уже безразлична твоя судьба.
Во всяком случае, так дела обстояли до последнего времени. Недавно Мидоус исчезла примерно на четырёхмесячный срок - а это не так уж долго, чтобы можно было говорить о торпоре. Тем не менее, в таком случае этот свирепый Сородич забросил свои обязанности в качестве подданного Августо Видаля. Похоже, что вместо этого она поставила своей личной целью уничтожить всех, кто, в её понимании, нарушает законы Ланцеа Санктум. С момента своего возвращения она уничтожила по меньшей мере троих Сородичей и уже покушалась на Антуана Савуа, Барона Симитира, Лидию Кендол и Гаса Элджина. Она появлялась на некоторых собраниях в Элизиуме, принимала участие в религиозных обрядах и даже обсуждала что-то с Видалем и советом Примоген, однако с тех пор опять растворилась в ночи. Ещё задолго до своего исчезновения она славилась умением уходить от преследователей, что лишало её противников возможности предпринять против неё какие-либо действия. По слухам, Видаль вот-вот объявит на неё кровавую охоту и воздерживается от этого лишь потому, что в качестве жертв Мидоус выбирает Сородичей, от которых и сам Князь давно мечтает избавиться (не считая её неудавшегося покушения на Элджина). Пока она не направит свой гнев на кого-нибудь из союзников Князя или его сильнейших соперников, с которыми он не хотел бы окончательно портить отношения, вероятнее всего, Видаль и дальше будет позволять Мидоус расправляться с теми, кого он сам неспособен был устранить, или с теми, кто своим неповиновением заслужил официальное наказание. Кроме вышеупомянутых лиц в список Благословенных Нового Орлеана входят: Примоген Габриэль Хёрст (Вентру), Донован (Шериф, Вентру), и так называемая Сторивилльская котерия. Случайно или преднамеренно Антуан Савуа занял место второго по влиятельности Сородича в Новом Орлеане. Хотя, безусловно, он не оспаривает прав Видаля в открытую, мало кто из городских Сородичей сомневается в том, что такова его окончательная цель. Савуа играет роль активного политического деятеля, убеждаюшего Сородичей в правоте своих взглядов. Пока что его основные сферы влияния не вступают в конфликт с властью Князя. Если Видаль сосредоточился на смертных политиках Нового Орлеана, Савуа вращается среди элитных смертных кругов и благотворительных организаций. Если Князь полагается на деловые контакты, Савуа давно погрузился в сеть организованной преступности. Оба имеют существенное влияние в туристическом бизнесе, но Савуа ограничивается всего несколькими конкретными областями. И даже связи Видаля с католической церковью в какой-то мере находят своё отражение в связях Савуа с вудуистами, хотя они и довольно слабы по сравнению со связями Барона Симитира в этой же сфере. Похоже, что Савуа нравится выжидать, потихоньку обеспечивая себя политической поддержкой. При нём есть собственный двор, который посещает ещё небольшое, но постоянно увеличивающееся число Сородичей, которых он наделил охотничьими правами и другими привелегиями в обмен на лояльность. Тем не менее, поскольку истинным Князем пока остаётся Видаль, Савуа располагает гораздо меньшим количеством сторонников из числа Сородичей. Фактически, те из них, кто активно служит или поддерживает Савуа, по численности ненамного превышают четверть верных вассалов Князя. Однако учитывая, что Французский квартал и другие районы, которыми правит Лорд Савуа, представляет собой лишь небольшую часть Нового Орлеана, с точки зрения пропорции он обладает весьма значительной поддержкой. Антуан Савуа, Дэва, Лорд Французского квартала Некоторые вассалы Савуа уже начали обращаться к нему как к "Князю Французского квартала", приравнивая законность его владений к правам самого Видаля, однако пока Савуа отклоняет этот почётный титул. Он утверждает, что не примет его, пока не станет Князем всего Нового Орлеана.
Подобное отношение хорошо отражает общую тактику и манеры Савуа. Если Видаль - сильный, умелый лидер и настоящий правитель, одновременно чувственный и горделивый, то Савуа - политический деятель или, как говорят его злопыхатели, продавец подержанных автомобилей. Он постоянно скрывается за маской смирения и благочестия, которая способна обмануть даже тех, кто знает истинное лицо Савуа.
Как и можно было ожидать, главная сила этого Проклятого - в его способности находить союзников и обязывать себе окружающих многочисленными долгами. Предмет его гордости и вместе с тем единственный по-настоящему удачный политический ход, который он сделал ещё в свои ранние годы правления, - это тот метод, которым он использовал власть над Французским кварталом сразу после того как объявил этот район своим. Он практически сразу начал предлагать окружающим права на охоту в этом квартале и в его окрестностях, не спрашивая Видаля, есть ли у него такое право. Взамен он просил только дать обещание оказать ему в дальнейшем какую-нибудь незначительную услугу - не слишком мелкую, чтобы она не вызывала подозрения, но и не слишком большую, чтобы не возмутить своего должника. Благодаря этому Савуа очень быстро набрал сторонников среди местных вампиров, которые в случае необходимости подтвердили бы его право на этот домен. В конце концов, если бы Видаль сместил его и заменил кем-нибудь ещё, эти вампиры и сами бы потеряли свои права на использование квартала. С тех пор Савуа продолжал пользоваться всё той же тактикой и в других районах, особенно тех, которые были слишком бедны для Видаля, чтобы он обращал на них слишком пристальное внимание, но при этом и не так прочно связаны с вудуистами, чтобы они заинтересовали Барона Симитира.
Даже теперь Савуа полагается на эту тактику больше, чем на любой другой инструмент в борьбе против Видаля. Его позиция чрезвычайно проста: раз у Видаля больше влияния, то необходимо переманить его союзников на свою сторону. Он постоянно отправляет посыльных и дипломатов со всевозможными предложениями помощи членам совета Примоген и администрации Видаля, подсказывая им, в чём они могли бы помочь друг другу и в чём его правление было бы лучше правления Видаля. Пока что очень немногие из влиятельных городских Сородичей приняли эти предложения, однако многие неонаты на улицах города прислушиваются к его словам. Савуа постоянно подпитывает свои обещания толерантности и поддержания веры без того притеснения, которым так отличается Видаль. Он сосредотачивается на тех сферах влияния, которыми пренебрёг Князь. Также Савуа неоднократно пытался заручиться поддержкой Барона Симитира, однако старый Призрак раз за разом отказывал ему из-за того, что Савуа видит в последователях вуду лишь политический инструмент и маркетинговую уловку. Джон Мэрроу, Дэва, Священник и Инквизитор В то время как Наташа Престон играет роль Сенешаля, правой руки и представителя Савуа в принадлежащих ему кварталах, "Отец" Джон Мэрроу занимает как минимум столь же важное место его служителя, сглаживающего конфликты на его землях. Мэрроу - священник сразу в двух смыслах этого слова. С одной стороны, он проводит обряды Ланцеа Санктум среди Сородичей и предлагает им духовное руководство; с другой - он работает священником в небольшой католической церкви, расположенной в районе Тремe.
Большинству последователей и врагов Савуа Мэрроу известен как обыкновенный религиозный советник и лидер местного общества Проклятых. Однако, по слухам, Мэрроу также служит неофициальным руководителем шпионской сети своего Лорда. Считается, что уникальное мастерство в способностях Проклятых в своё время позволило Мэрроу наладить процесс получения информации, который заставляет навострить уши даже Мехет. Он знает всех, кто способен предать хозяина Французского квартала или нарушить законы Ланцеа Санктум. Те, кто оказывается опасен по-настоящему, могут даже исчезнуть благодаря усилиям котерии Джона Мэрроу. Что бы ни произошло в Беззаботном городе, разногласия лишь вдохновляют Мэрроу на работу. И если он не рискует подмочить свою репутацию в обществе местных Благословенных, то Мэрроу охотно использует свою должность для достижения личных целей. Другие Благословенные фракции Савуа Кроме Джона Мэрроу, Лорда Французского квартала поддерживают Наташа Престон (Вентру), его личный Смотритель Элизиума Рейнальдо Ги (Дэва) и детектив по расследованию убийств Питер Лебо (Мехет). Господство Благословенных над городом - страшный удар по гордости местных Инвиктус. На протяжении всей своей истории Новый Орлеан многократно переходил из рук одного правителя в руки другого, и каждый раз Сородичи получали шанс изменить собственное политическое положение. В глазах "южной аристократии" Беззаботный город всегда оставался одним из центров власти, в котором старые плантаторские семьи по-прежнему соблюдают традции прошлого и живут на деньги, полученные в те золотые дни, когда им принадлежали не только земли, но и работавшие на них люди. Кроме того, хотя это и невозможно подтвердить каким-либо документом, большинство местных вампиров считают, что первыми европейскими Сородичами, обосновавшимися в этом городе ещё до прибытия испанцев и Князя Видаля, были Инвиктус. Большое число представителей Первой Знати искренне верит, что Новый Орлеан принадлежит им по праву. Само собой, все Инвиктус имеют обыкновение полагать, что любой известный им домен по закону должен перейти в их руки, однако в данном случае они верят в это с особенной силой. По большей части, Инвиктус Нового Орлеана вынуждены стиснуть зубы и следовать обычаям Ланцеа Санктум, особенно когда речь заходит о встречах в Элизиуме. Это не может не действовать им на нервы, однако альтернатива - изгнание из двора и потеря доступа к той незначительной власти, которой они обладают, что было бы попросту глупо. Некоторые из городских Инвиктус медленно, но неизбежно сближаются с лагерем Антуана Савуа. А поскольку Инвиктус пока что не в силах поставить кого-либо из своих представителей на высокую должность, многие из них предпочитают, по крайней мере, поддерживать кого-нибудь менее фанатичного, нежели Видаль. Однако слишком открытая демонстрация верности Савуа в их обществе не приветствуется - Ланцеа Санктум есть Ланцеа Санктум. Некоторые Сородичи идут ещё дальше, предпринимая попытки заручиться союзничеством Картианцев или независимых группировок Сородичей в стремлении свергнуть Ланцеа Санктум, однако пока что успех был весьма умеренным. Барон Симитир и Картианцы готовы обмениваться с Инвиктус некоторыми сведениями, однако их не интересует полноценная работа плечом к плечу с теми, чьим целям они доверяют не больше, чем целям Видаля и Савуа. На внутренних собраниях члены Инвиктус ведут себя (да и выглядят) подобно старинным леди и джентльменам американского юга. Их встречи носят утончённый характер, свойственный встречам последних хранителей давно забытых аристократических традиций. Самые старые и эксцентричные Сородичи всё ещё носят одежду в стиле 19-ого столетия - и хотя их немного, обычаи и манеры Старого Юга по-прежнему процветают в рядах Инвиктус. К сожалению, множество других атрибутов того времени тоже не были забыты, вследствие чего определённое количество городских Инвиктус сохраняют и свои старые расовые предрассудки. Это не значит, что среди новоорлеанских Инвиктус нельзя увидеть креола или темнокожего, однако элитная часть представителей ковенанта достаточно явно показывает своё пренебрежение "низкорождёнными" участниками. Перл Честейн, Дэва, Примоген и член Внутреннего Круга Горькая правда заключается в том, что женщина, некогда обладавшая самой большой, беспрерывно увеличивающейся силой в Инвиктус Нового Орлеана, сегодня утратила большую часть своей власти. Её воля не выдержала под гнётом лет, пусть они и не смогли повлиять на неё физически. Честейн всё ещё прилагает некоторые усилия к улучшению собственного положения и судьбы всего ковенанта. Благодаря своей должности в совете Примоген она препятствует деятельности Видаля, однако чаще всего её доводы игнорируют или оспаривают. Будучи старшим представителем Внутреннего Круга, она выдвигает планы и предложения, предназначенные для укрепления власти Инвиктус, однако методы Честейн кажутся многим другим участникам Круга излишне медленными и осторожными. Если бы не поддержка со стороны её соотечественницы мисс Опал, даже не являющейся полноценным членом Инвиктус, Честейн давным-давно бросила бы любые попытки добиться успеха.
Только в одном Честейн всегда оставалась непреклонной. Она отказывается одобрять хоть сколько-нибудь официальный союз с Савуа. У неё не хватает влияния на то, чтобы предотвращать неофициальные и персональные соглашения с Лордом, которые в отношении остальных Инвиктус стали гораздо крепче и приобрели практически повсеместный характер, однако она не признаёт их и не содействует их успешности. Для большинства других членов Инвиктус остаётся загадкой, почему она предпочитает в качестве союзника именно Видаля - возможно, в какой-то мере этого не знает и сама Честейн. Однако вполне возможно, что она поддерживает Видаля, а не Савуа, просто потому, что всегда так делала и теперь уже слишком стара, чтобы меняться. Пирпонт Макджинн, Вентру, член Внутреннего Круга Рождённый в эпоху Реконструкции Юга, Макджинн воплощает собой образ типичного южного бизнесмена. Он поразительно вежлив, говорит с явным акцентом и абсолютно лишён какого-либо сострадания и сочувствия к ближним. Макджинн полностью уверен в том, что это качество было унаследовано им от предков, и его рождение в смертной жизни наряду с Обращением Вентру доказывает в его глазах, что он - прирождённый лидер. Он намерен стать главной движущей силой Внутреннего Круга Нового Орлеана, а поскольку он набирает всё больше и больше союзников и сторонников, пока Шастен медленно сходит с политической сцены, похоже, что у него есть все шансы добиться успеха.
Макджинн ведёт активные переговоры с Антуаном Савуа за спиной Шастен (хотя это всем известно) в надежде на формирование прочного союза в борьбе против Видаля. Переговоры он ведёт и с советниками Примоген из числа Картианцев, закладывая основы для вероятного союза против Ланцеа Санктум. Более того, он ведёт переговоры даже с личными помощниками Видаля (хотя это может быть просто слухом) на случай, если членам Инвиктус окажется выгоднее обратиться против других врагов Князя. Тем не менее, он отказывается рассматривать возможность союза с Бароном Симитиром из-за дурных отношений с вудуистами, вынесенными ещё из его смертной молодости. Кроме того, Макджинн любит подстраивать события так, чтобы новоприбывшие Сородичи тотчас же сталкивались с нетерпимостью Князя Видаля, включая даже нарушения ими Традиций или законов Ланцеа Санктум. Это заставляет новичков искать союзников в городе, и руку помощи им "благородно" протягивает именно Макджинн. Наташа Престон, Вентру, Сенешаль Лорда Савуа Престон попала в незавидное положение в иерархии Нового Орлеана. Она вступила в Инвиктус из-за того, что ценности этого ковенанта больше всего соответствуют её взглядам. Однако при этом она не проявляет (или практически не проявляет) лояльности ни к одному из местных Инвиктус. Она верна только одному Сородичу - Антуану Савуа. Тем не менее, она не может полностью отчуждаться от других членов её ковенанта, поскольку они могут стать для неё как влиятельными союзниками, так и опаснейшими врагами.
Престон вынуждена идти по лезвию бритвы. Другие члены Инвиктус практически каждую ночь требуют от неё исполнения своих обязанностей, а Макджинн и вовсе намерен использовать её влияние на Савуа для продвижения Инвиктус. Хотя она и не может отказать им в открытую, она не собирается (и не будет) предпринимать какие-либо действия против своего покровителя. Похоже, что Савуа доверяет Престон настолько, насколько один Сородич вообще может доверять другому, однако он не настолько глуп, чтобы оставлять её без наблюдения. Обе стороны не спускают настороженных глаз с молодой вампирицы, ожидая, пока она допустит малейшую оплошность и разрушит то, что она так стремилась построить, и наживёт себе одного или двух могущественных противников. Барон Симитир обладает весьма необычной формой власти, благодаря чему он и сумел долгое время оставаться незамеченным на политической арене. Симитир владеет даже меньшим количеством неофициальных территорий, чем Лорд Савуа. Он практически не доминирует (в сверхъестественном понимании этого слова) над промышленными отраслями. Он обладает даже меньшим количеством последователей из числа Сородичей, чем утверждает Лорд Савуа. Напротив, политическая поддержка Барона в значительной степени зависит от смертных. И если в распоряжении Видаля и Савуа находятся лишь большие группы смертных слуг, пешек, сотрудников и информаторов, то Симитир располагает буквально сотнями смертных, готовых явиться к нему по первому зову. Он служит унганом (жрецом вуду) в некоторых коммунах, а в остальных он назначил мамбо (жриц вуду), которыми стали его ближайшие сторонники из числа смертных и Проклятых. Целые вудуистские кварталы — или вудуизаны — считают Барона Симитира своим культурным и религиозным лидером. Хотя подавляющее большинство этих последователей не имеют представления об истинной натуре Симитира (ведь пусть и не столь фанатично, как некоторые другие обитатели Нового Орлеана, Барон Симитир всё же борется против легкомысленного отношения к Маскараду), они действительно видят в нём могущественного унгана. Было бы преувеличением сказать, что жители этих кварталов пошли бы на что угодно ради Барона, однако они всё равно готовы на многое ради него - во всяком случае, настолько, насколько могут быть готовы к этому члены любого набожного сообщества с уважаемым и известным духовным лидером. Таким образом, хотя Барон Симитир имеет не слишком большое влияние на промышленные отрасли, фирмы или политические организации, у него есть чрезвычайно лояльные люди по всему Новому Орлеану. Видаль и Савуа хорошо знают о том, какое чудовищное кровопролитие их ожидает в том случае, если Барон призовёт своих последователей к насилию. И хотя до сих пор Симитир не показывал склонности привлекать к себе пристальное внимание и не подвергал подобной опасности своих последователей, сама возможность такого развития событий вселяет в сердца его конкурентов трепет. Из уважения к его влиянию Видаль неохотно наделил Барона Регентством над несколькими обширными кварталами. Антуана Савуа, который приложил немало усилий для демонстрации своего благожелательного отношения к вудуистам, этот дар со стороны Князя приводит в бешенство. Впрочем, это изрядно действует на нервы и самому Видалю, который признал эту "незаконнорождённую веру" - а вместе с ней и власть Барона над этими областями, - только затем, чтобы отвлечь от себя внимание Савуа и, таким образом, на время выровнять баланс сил. Барон Симитир практически не обращает внимания на формальности, с которыми сопряжено его Регентство, однако подобная должность даёт ему законные основания для его деятельности. Барон Симитир разделяет свойственное его ковенанту представление о вудуистских лоа как о создателях расы Сородичей и считает, что каждый клан и каждая родословная ведут своё наследие от того или иного великого духа. Эта вера полностью отвергает систему верований Ланцеа Санктум. И пока Благословенные доминируют над Новым Орлеаном, борьба Симитира с Ланцеа Санктум продолжится. Симитир понимает, что Благословенные никогда не оставят в покое ни его, ни кого-либо из его последователей. С другой стороны, колоссальное влияние Симитира на целый общественный слой наделяет его силой, с которой необходимо считаться. Барон уже не единожды прибегал к помощи вудуистов, незаметно подталкивая их к той или иной деятельности, будь это протест против неудобного Барону закона перед зданием городского муниципалитета или (практически) массовые беспорядки, призванные отменить несправедливый приговор суда. Подобные демонстрации мало что значат для смертного населения, но у Проклятых сообщение Симитира не вызывает сомнений: Барон показывает, что он способен уничтожить любого из городских Сородичей - пусть даже лишь одного, - попросту сосредоточив на нём чрезвычайно пристальное внимание смертных. Ни Видаль, ни Савуа не могут открыто выступить против него из страха оказаться смятёнными волной смертных - а потому им приходится вырабатывать куда более тонкие методы. Между тем, среди Сородичей, не примыкающих ни к Савуа, ни к Видалю, давно уже распространилось мнение, что при желании Барон смог бы стать новым Князем, просто лишив конкурентов возможности действовать. Правда это или нет - и работает ли над этим Барон - пока остаётся неизвестным. Барон Симитир, Носферату, Унган и Регент Будучи, вероятно, самой загадочной фигурой Нового Орлеана, Барон Симитир для одних остаётся спасением, для других - угрозой, и для всех сразу - тайной. Этот странный вампир прибыл в город в 1799 г., покинув Гаити во время восстания местного населения против французской колониальной оккупации. Он мало что рассказывает о своём прошлом, и даже самые доверенные его последователи не знают всей правды. Так, например, никому не известно, родился ли он непосредственно на Гаити или же приехал туда из другого места. Сам Барон рассказывает только одно: в Гаити он встретил свою Окончательную Смерть, после чего ему удалось вернуться в своё настоящее воплощение с помощью великого лоа Барона Самеди. Он не уточняет, носит ли его история метафорический или буквальный характер, однако свою приверженность вуду он приписывает именно тому случаю. Симитир утверждает, что он не побоится Окончательной Смерти, если она поможет ему достигнуть своей цели. По его словам, он уже был однажды во власти смерти, и тогда великий Барон Самеди вернул его в этот мир. Он уверен, что пока его задача не выполнена, Барон снова вернёт его - хотя нужно заметить, что он не рвётся проверить своё убеждение. Как бы то ни было, Симитир не желает отступать от собственных принципов даже там, где любой другой Сородич давно бы сдался. Именно это больше, чем что-либо ещё, делает его угрозой для Видаля и Савуа и большим неудобством для отстранившихся. Другие участники фракции Симитира Небольшой список преданных последователей Барона Симитира включает Лидию Кендал, мамбо Малию Элизу Керри (Мехет) и огромного доктора Эфрама Ксолу (Гангрел). Хотя в пределах Нового Орлеана Картианцы встречаются даже реже, чем отстранившиеся, дела у них обстоят куда лучше, чем у последних – во всяком случае до тех пор, пока они держатся вместе. Картианцам удалось добиться того, чего так не хотела независимая группировка Дженнингса и на что был неспособен Барон Симитир: они начали путь к своей цели изнутри системы, работая бок о бок с Князем Видалем в надежде на обретение шанса внести существенные изменения. Фактически им удалось занять несколько важных позиций в городской иерархии. Из советников Примоген Нового Орлеана двое принадлежат Картианцам. Одна из них, Коко Дюкетт, одновременно является местным Префектом. Пытаясь добиться своего, они смогли ограничить тиранию Князя Видаля по отношению к Картианскому Движению, смягчив её до той же степени, что обрушивается и на Инвиктус и отстранившихся. (Безусловно, некоторые утверждают, будто его терпимость к Картианцам обусловлена не столько усилиями этих советников Примоген, сколько тем простым фактом, что Картианцы не представляют для него особой угрозы). В целом стремления Картианцев Нового Орлеана не отличаются от стремлений этого ковенанта в других частях света. Их цель - установление господства Сородичей на демократических (или хотя бы эгалитарных) началах, которые заменили бы правление, определяемое возрастом или божественным правом. Однако ни Дюкетт, ни мисс Оупел не строят слишком больших иллюзий. Их положение не столь значительно, чтобы они могли стремиться к кардинальному изменению политической системы. В настоящее время они стремятся лишь соблюдать равновесие, оспаривая решения других Сородичей и уходя в политические манёвры, чтобы тем самым смягчить влияние худших решений Видаля (во всяком случае, тех, которые кажутся худшими им самим) – тем не менее, они никогда не выступают против него так явно, чтобы он увидел в них настоящих врагов. Между тем они вербуют новых Сородичей, проводя частые беседы с молодыми участниками других ковенантов (и других фракций помимо фракции Видаля), когда это может сойти им с рук. В последнее время они изрядно в этом преуспевают, хотя подавляющее большинство новичков состоит из неонатов, многие из которых обитают даже не в самом городе, а в его окрестностях или небольших сообществах за его пределами. Кроме того, Картианцы привыкли к роли посредников, разносящих сообщения между множеством враждебных сторон и работая сразу на каждую из них. Время от времени они устраивают встречи между представителями Князя Видаля, Лорда Савуа и/или Барона Симитира. Они надеются таким образом оказаться полезными для всех трёх фракций. Если им удастся сохранить своё положение, то они смогут и дальше удерживать каждую из этих фракций от выступления против них - а в случае, если одна из фракций добьётся окончательного господства над остальными, то Картианцы останутся в выигрыше, потому что уже сейчас проявили себя ценными союзниками. Коко Дюкетт, Мехет, Префект и Примоген Дюкетт хочет лишь одного: сместить Филипа Малдонато с должности основного советника Князя и занять это высокое положение, чтобы направлять политику Видаля в более светлое русло. Однако даже будучи очень молодым Сородичем, Дюкетт далеко не наивна или, во всяком случае, не так наивна, как может показаться из её намерений. Она знает, что перед ней стоит нелёгкая задача, которую не удастся выполнить за ближайшие десятилетия - или же не удастся выполнить никогда. Однако пока что она упорно работает над тем, чтобы снискать расположение Князя и сделать себя важным винтиком в его политическом механизме.
К сожалению, она уже начинает понимать, что выполнение этой задачи может препятствовать её обязанностям Префекта и вынудить её пренебречь теми самыми принципами, за которые она борется, если и вовсе не нарушить их в окрытую. В последнее время Видаль всё чаще обращается к ней за поддержкой в вопросах, которые заставляют её выбирать между собственными ценностями и благосклонностью Князя. Пока что ей удавалось найти баланс между тем и другим, однако она уже запятнала руки определёнными действиями (прежде всего связанными с предоставлением информации), которых она предпочла бы избежать. Она начала задаваться вопросом, а может ли быть, что Видаль уже сейчас прекрасно осведомлён о её моральных терзаниях и намеренно принуждает её к этим действиям, чтобы увидеть, кому она будет лояльна в конечном итоге. Дюкетт почти отчаянно ищет способа вырваться из-под этого давления и при этом доказать Князю, что для него будет выгодно иметь в качестве союзника не только её, но и всё Картианское Движение. Однако в тех случаях, когда новоприбывшие в город Сородичи оказываются неугодны Князю, Картианцам также приходится ополчиться на них, посколько Дюкетт не может позволить себе поступить иначе. Мисс Оупел, Носферату, Примоген Тучная представительница Носферату, мисс Оупел является и Картианкой, и союзницей Коко Дюкетт, однако всё это для неё - вопросы второстепенной важности. Высочайшим приоритетом в глазах мисс Оупел всегда оставался её родной клан. Сняв с себя обязанности Патриарха Носферату, она наконец добилась поста советника Примоген, поскольку с этой позиции она может оказывать куда большую помощь своему клану. Она поддерживает стремления Картианцев прежде всего потому, что это наделило бы Носферату - которых нередко просто вычёркивают из иерархии Проклятых - равными правами наряду с другими вампирами. Будучи одновременно и Примогеном, и - фактически - Патриархом Носферату (хотя формально она не имеет этого титула и постоянно ищет себе замену), Оупел является одним из самых информированных Сородичей в городе (наряду с Джоном Мэрроу и Дезирой Уэллс). Она использует свои знания для того, чтобы в первую очередь помогать Носферату, во вторую - Картианцам и только в третью - Князю Нового Орлеана.
Известно, что в прошлом мисс Оупел вела какие-то незаконные дела с Бароном Симитиром, однако в целом она воздерживается от контактов с этим Сородичем, поскольку Видаль и вправду собрался очистить город от двух своих основных конкурентов. Однако определённая связь между ними всё ещё существует, и союз между Оупел и Симитиром - если только они сумеют найти общие цели - вполне возможен. Участники Ордо Дракул Нового Орлеана преследуют лишь одну цель - выжить. Учитывая враждебное отношение Благословенных - и в частности Князя Видаля, - приобретение ими хоть сколько-нибудь заметного влияния в городе потребовало бы значительной персональной власти и рекрутирования новых участников. К сожалению для Драконов, лишь горстка Сородичей Нового Орлеана присоединилась к их ковенанту. Их слишком мало, чтобы они смогли добиться истинного могущества, и пока что для них нет смысла надеяться на улучшение ситуации. Представители ковенанта и дальше намерены избегать внимания Видаля столько, сколько возможно. Хотя они собираются для проведения ритуалов, когда этого требует их вера, в остальных случаях они стараются избегать в целях безопасности даже друг друга. В городе у них есть только один настоящий союзник. Невзирая на то, что он отвергает их философию, Барон Симитир признаёт в Драконах единомышленников, способных помочь в борьбе против Видаля. Более того, один из самых близких последователей Барона - Дракон, работающий над объединением верований Ордо Дракул и вудуистов. По секрету Лидия Кендол сообщила Барону, что в Новом Орлеане не так уж мало участников Ордо Дракул - по крайней мере, достаточно для того, чтобы они смогли выдвинуть собственного Когайона. Однако она не знает ни имени, ни лица главы своего ковенанта. Он появляется лишь на собраниях Ордена - если встречу троих или четверых Сородичей можно назвать собранием, - для того чтобы провести необходимые церемонии, однако всё это время он (или она, если так ставить вопрос) скрывается под маскировкой или какой-то формой Затемнения. Культисты опознают своего лидера только благодаря кодовым фразам, священным символам или каким-то секретным методам идентификации. Неизвестно, сохраняет ли местный Когайон анонимность во избежание гнева Видаля или из-за других, куда более личных мотивов. Лидия Кендол, Гангрел, Послушник Преданный последователь Барона Симитира и лояльный участник его фракции, Кендол, тем не менее, всегда сохраняла веру в достижение трансцендентности через Кольца Дракона. Она борется за то, чтобы объединить свою противоречивую систему взглядов, и остаётся последователем Барона скорее из личных симпатий, чем из каких-либо религиозных чувств. Лидия хочет добиться расположения своего наставника и прекрасно видит, что он уже поднимается надо всеми, кто ему противостоит. Она уже показала себя в качестве одного из самых надёжных последователей Симитира, однако религиозный фанатизм и личные представления затрудняют для неё понимание необходимости действовать терпеливо и осторожно. Когда её поступки возмутят остальных влиятельных Проклятых Нового Орлеана до такой степени, что Барон Симитир будет вынужден заступиться за неё - или быть сверженным вместе с ней, - теперь лишь вопрос времени. Независмые Сородичи Нового Орлеана разобщены и раздроблены даже по меркам самих отстранившихся. "Истинные мятежники" Нового Орлеана, как Шеп Дженнингс и его союзники привыкли себя называть, давно уже имеют зуб на Барона Симитира. (Особенно это верно в отношении самого Дженнингса, который, несмотря на то, что был рабом в своей смертной жизни, - или, возможно, именно из-за этого - ненавидит вуду и его практиков всей душой). Они презирают сектантские цели, которые он преследует в качестве лидера Колдовского Круга. И в то же время он становится их главным союзником, когда дело доходит до сопротивления махинациям Ланцеа Санктум и второстепенных ковенантов. Таким образом, временами они заключают с Бароном союз, и эта договорённость приводит к сдержанному сотрудничеству предводителей этих двух сторон, хотя простые участники обоих ковенантов время от времени сталкиваются друг с другом как в социальных, так и физических конфликтах. Кливон "Шеп" Дженнингс, Мехет, Голос праволишённых Сам Кливон видит в себе человека, окружённого врагами со всех сторон - и действительно, обстановка вокруг него почти так же ужасна, как он считает. Он презирает всё, за что борются Видаль, Савуа и Внутренний Круг, что автоматически оставляет его с весьма ограниченным перечнем потенциальных союзников. Его сотрудничество с Бароном Симитиром в лучшем случае чрезвычайно умеренно, и он обращается к помощи вудуистов только тогда, когда у него просто не остаётся другого выбора. Время от времени он ведёт кое-какие дела с Картианцами, но, учитывая, что Картианцам нужно расположение Видаля для изменения политической структуры из самих её недр, отстранившиеся обычно не видят в них настоящих союзников. Замкнутый круг, в который попадает любой Сородич с ограниченной властью - а именно необходимость завоевать союзников для получения влияния и получить влияние для завоевания союзников - в особой степени отравляет Дженнингсу существование, и с каждой ночью он устаёт от этого всё больше и больше. Пока что он остаётся достаточно уравновешенным для того, чтобы его последователи не натворили каких-нибудь глупостей (читай: не разбили кому-нибудь морду) и не обратили на себя ярость Князя, однако он постепенно утрачивает последние капли энтузиазма и силы, необходимых для удержания своих позиций. Когда независимые Сородичи Нового Орлеана порождают волну насилия, вполне возможно, что это произошло с молчаливого одобрения Дженнингса. Дезира Уэллс, Гангрел, Эмиссар Молодая спутница Дженнингса, Гангрел по имени Дезира Уэллс, получила роль эмиссара практически по умолчанию. Сохраняя верность идеалам свободы, свойственным всем отстранившимся, Уэллс руководствуется и куда более сильным, глубоко личным мотивом: она намерена выяснить, кто она. Согласно местному слуху, Уэллс практически (или даже вообще) ничего не помнит о своём прошлом. Она пришла в этот город, поскольку питала к нему необъяснимое чувство привязанности и хотела найти здесь то, что помогло бы ей восстановить утраченные воспоминания. Зная, что Видаль и Савуа будут уважать должность, которая ещё не была занята отстранившимися, Дженнингс тотчас же сделал Дезиру своим эмиссаром для того, чтобы оправдать и объяснить её присутствие на их территориях. В обмен на его заботу Уэллс уделяет часть времени, ранее предназначенного для восстановления памяти, политической работе. Не будучи вполне уверенными в правдивости её рассказов об амнезии, Видаль и Савуа приказали своим наблюдателям следить за ней всякий раз, когда она появляется на их территории – впрочем, особого успеха не добился ни тот, ни другой. Между тем, вполне вероятно, что благодаря своим полусвободным полномочиям Уэллс знает о городе почти столько же, сколько Мэрроу, Элджин и мисс Оупел. Тем не менее, трудно сказать, планирует ли она использовать свои знания в политических целях. Закат, Носферату, Гарпия По крайней мере один из Сородичей Нового Орлеана ещё со времён сухого закона был вынужден не только бороться за выживание, но и добиваться признания, не вступая в какие-либо политические или философские фракции Проклятых. С рацветом джазовой музыки в 1920-ых в городе начали появляться ночные клубы, которые не преминул использовать в своих интересах Носферату, известный другим Сородичам как Закат. Он начал лишь с одного учреждения - клуба, который стал под его влиянием довольно гостеприимным местом для Проклятых, поскольку был оснащён приватными комнатами (которые за отдельную плату могли быть превращены во временные убежища) и секциями "только для членов клуба", в которых можно было найти весьма необычный ассортимент напитков по своему вкусу. Закат не только добился успеха в годы сухого закона, открыв ряд дополнительных учреждений, но и пережил время Великой Депрессии без особой потери прибыли или престижа благодаря фокусированию своего бизнеса на Сородичах.
Фактически, когда Видаль и Савуа сделались покровителями большинства его учреждений, аполитичный Закат обнаружил в своих руках даже больше потенциальной власти, чем он рассчитывал получить. В наше время он обладает шпионами практически среди всех видных Сородичей Нового Орлеана, и великолепными местами для развития бизнеса - что зачастую означает использование его учреждений другими вампирами. Пока что он редко пользовался обретённым могуществом в своих интересах, однако если когда-нибудь он примкнёт к одной из трёх основных фракций Нового Орлеана, его поддержка может склонить чашу весов в текущем политическом противостоянии.
Тем не менее, этот Сородич изо всех сил воздерживается от подобных действий. Вполне вероятно, что он заинтересован в присоединении к какой-либо определённой фракции Проклятых меньше, чем кто-либо из городских вампиров. Таким образом, его присутствие среди отстранившихся обусловлено лишь отсутствием активной деятельности в поддержку той или иной группировки Сородичей с его стороны. Для Дженнингса, который считает, что Закат должен использовать своё влияние для помощи своим "союзникам" из числа отстранившихся, его бездействие всегда оставалось ещё одной причиной для разочарования. А тот факт, что он распространяет своё гостеприимство на Видаля, Савуа и других видных Сородичей вместо того, чтобы противостоять им, настраивает против Заката и большинство последователей Дженнингса. Пока что они не выступали против него в открытую по той же причине, по которой не начинали и войну против Видаля. Они просто не смогут справиться с последствиями, которые повлечёт подобное действие. Тем не менее, время от времени они заглядывают в клубы Заката, намеренно сопровождая свои визиты актами вандализма или насилия.
С другой стороны, поскольку Закат занимает пост Гарпии без официального назначения со стороны Князя, его мнение обладает существенным весом в глазах Сородичей Нового Орлеана. Самому Носферату нравится его положение, позволяющее в той или иной степени формировать вкусы местных вампиров, что, в свою очередь, только увеличивает ценность его мнения. Кое-кто мог бы назвать это порочным кругом, однако тот факт, что в действительности ничего порочного в этом нет, уже можно считать вполне доказанным.
|