| |
|
|
 Ты смотришь на небесное зарево. Сквозь белые шапки редколесья. Там, со стороны юга, плывут рваные тучи, жжёной бумагой обгорая под солнцем. Переливы золотисто-алого. Туман облаков. Здесь, на серой земле, подняв голову в сторону слепящего солнца, этот вид наполняет твоё замёрзшее тело неким теплом. Оживляет мысль. Сознание. Тёплый шарф примёрз к губам – это замерзает влага твоего дыхания. В тишине, неспешно пробираетесь по занесённой снегом дороге. Неделю назад по этим краям прошла сильная метель. Нанесло глубокие сугробы. Скрыло дороги. Слезь с лошади – по колено уходит нога в хрустящий снег. Через день вы подойдёте к Архисовым полям. К вечеру – застынете на таможенном пункте у голых стен Вьйоронгрима. ______________________________________ Этот сезон обещал быть особенно холодным. Народ кочует с северных земель на юг. Перебирается через Хейликовы горы к восточным краям. Убегает от морозов на приморский запад. Север пустеет. Растёт количество забытых и покинутых деревень, когда-то бывших крупными лесоизготовительными посёлками. Да, было такое время, когда северные края, ещё неизведанные и дикие, манили людей жаждущих счастья, толкали в дорогу. Это было очень давно, когда впервые был заложен фундамент таких могучих твердынь, как Фолькаст, Бреоун, Джамма – в те времена они были лишь небольшими фермерскими деревушками у устья малых рек. То время освоения севера прошло. Сменилось загниванием. Утратой связи с родными краями. Постепенно, отчуждался народ. Сливался кровными узами с дикарями, аборигенами зимы. О людях, некогда возводивших дома на безродной и ничейной земле, забыли. Они вымерли. От голода. От болезней. Ушли туда, где теплее. Сейчас на Севере живых мест немного. Только за счёт огромных акров леса, высоких гор – живёт он, снабжая Нижний мир (здесь и тут. – земли, ниже реки Уординг) древесиной, рудой, металлом. Но рудники и шахты себя изживают, становятся пустыми. Леса – дремучее и злее. Люди уходят из севера на юг, на восток. И, говорят знатоки, вернуться сюда ещё не скоро. Время, когда неизведанная земля манила человека к себе, ушло в лету. Теперь мир стал меньше. А люди, разбросанные по нему, стекаются мелкими ручейками в громкие столицы королевств, чтобы не засохнуть. Таково – неизбежное будущее этой земли. Подобные мысли стали чаще рождаться в голове. Который день уже никто не встречается вами на пути к Вьйоронгриму по одному из самых доступных торговых путей в округе. Тишина окутывает вас. Южане говорят между собой редко, быстро и не понятно. Только Измур может донести свою мысль до вас в приемлемой форме. Но он молчит. Не любит говорить во время дороги. Это не к добру, объяснил он как-то раз. А между собой… Кто вы? Незнакомцы. У каждого свои цели. Знать имя другого – уже достаточно. Даже когда слова рождаются, слетая с твоего языка, они глохнут, стихая, в окружающем мире. Словно сковывает их невидимая сила. Снег уже не идёт. Вы этому рады. Скрипят сани, на которых, закутавшись в шубы, сидит Измур, погоняя лошадь. Его товарищи едут впереди. Вы – сзади. Иногда меняетесь. Вокруг тракта тянуться ввысь кроны Малахитовой чащи. Это одна из частей громадного, никем не проходимого и полностью не изученного лесорубами, Йэлльского леса. Легендарного леса. Помните о нём ещё из самого детства. Именно в нём храброй смертью погиб сказочный рыцарь Освальд, три дня в одиночку защищая королевскую свиту Гватенмауна III от злобного колдуна Малька. Но есть сказки мрачнее. Те, о которых вспоминать не хочется.  Небо затянула белая дымка облаков. Теперь можно расслабить взгляд, немного сдвинуть капюшон со лба. Ветра здесь нет – стоят неподвижно сосны. Только скрипит снег под копытами лошадей, нарушая безмолвие дороги. Шорох. Сани остановились. Баббу, едущий впереди, рядом с Ишмыром, привстал на стременах, пальцем указывая своему товарищу куда-то вперёд. – ...-элавек. Нома а граса, – слышно, как бросил он что-то Ишмыру быстро.
|
|
1 |
|
|
|
|
Снежная безмолвная пелена, скрывшая землю. Ее холодный полог искрится под случайными лучами солнца, что осторожно проглядывает сквозь облака. Небо, до сих пор серовато-белое, исполосовали рваные раны. Словно какой-то безумный и огромный зверь ударил своими исполинскими когтями, не в силах терпеть соперничество неба и земли в оттенках белого. Сквозь рваные дыры видно голубое небо. "Льдистое", хочется сказать, так и вертится слово на языке. Просто потому, что мороз не дает о себе забыть.
Пар от горячего дыхания оседает инеем на шарфе. Он хрустит белыми иглами на бороде, почти моментально тая от прикосновений кожи.
Вокруг - молчаливые ели, засыпанные снегом так, что почти не видно, какого они цвета. Прочие деревья кажутся вылепленными из снега. А он скрипит под копытами лошадей, под полозьями тяжело нагруженных саней южан.
Густав прикрывает глаза. Приспустив шарф, он осторожно вдыхает. Воздух обжигает его нос изнутри, кусается, обдирает горло словно крепкий напиток. Морозный воздух ничем не пахнет, несмотря на то, что их путь длится уже неделю. Запах пота, запах грязи, запах лошадей - холод не позволяет ничему занять место рядом с собой.
За это охотник и любил зиму. Он любил и осень, и весну, и лето, конечно же. Но его кровь, безымянная, кровь сироты, потерявшего свои корни, говорила ему: лето должно быть коротким. Лето - это миг, яркий карнавал Мира, словно те, что устраивают в солнечной Тарилье. В то время как Зима - полноправная хозяйка, вступающая в свои права в середине осени и неохотно уступая теплу лишь к концу весны.
Как всякая добрая хранительница дома, Зима любит порядок. Поэтому снег скрывает все, словно накрахмаленная скатерть скрывает старую столешницу. Словно новые белые занавески, которые украшают до того кривоватое и безликое окно. Снег укроет всю грязь, все нечистоты, которые есть в мире, до поры.
Так же, как всякая женщина, она любит украшения. Потому и появляются везде звонкие прозрачные серьги-сосульки, зеркала-озера. Застывают причудливыми диадемами ледяные наросты на черных ветвях деревьев после ледяного дождя. Лед сохранит все то, чему должно распуститься весной, словно прочный щит.
Зима добра. И этой в своей доброте она дарует легкую смерть тем, кто оказался не готов к ее приходу. Замерзнуть - будто уснуть после долгой труда. Последний сон становится сладким, в объятьях Зимы.
Густаву не нравилось на юге. Он бывал там, много где. Там, где была родина Рихтера и дальше. Солнце, поначалу ласковое, и дарящее зелень, начинает жалить все сильнее. И вот уже вечнозеленые и сочные долины, в которых урожай собирают по несколько раз за лето, сменяются пустыми степями. А потом, на далеком юге, подступает Великая Пустыня До'Араск, чьи песка не терпят жизни почти как снега дальнего севера. Оттуда явился Гатуу и Кроц помнил, с какой тоской вспоминал о смертельном жаре старый демон.
Заносчивые горбоносые торговцы, охранять которых подрядился охотник, были из Мжура. Он знал этот народ. Почитавшие себя властителями песков, они жили лишь на пороге Великой Пустыни. Они напоминали Густаву бедняков, что построили свой шалаш возле врат Благословенного Города и горделиво рассказывающих проходящим крестьянам, что они видели все красоты мира.
Сейчас ловец вновь натянул на свой нос шарф. После нескольких мгновений, замерзший было кончик носа начало пощипывать от притока крови, но Густаву уже было не до этого. Он разглядывал фигуру, что машет им, стоя возле деревьев. У Кроца отличное зрение и в прозрачном морозном воздухе он замечает незнакомца практически одновременно с Баббу.
"Разбойники?" - лениво думает Густав. Но, задумавшись, отметает эту мысль. Если только не совсем дураки, надеющиеся на шальную удачу. Не разбойников опасается Густав. Потому, покосившись на женщину, что составляет ему компанию в охране этого небольшого каравана, он делает останавливающий знак рукой выходцу далекого юга.
- Обожди, - говорит он и его низкий голос хрипло и глухо звучит из-под шарфа. Охотник аккуратно проверяет, хорошо ли выходит из ножен бастард. Затем, достав из сумы небольшой самострел, он закладывает в ложе стрелку болта и вручную взводит тетиву.
Коснувшись рукой в перчатке замотанной шарфом шеи, Густав слегка прикрывает глаза. Он вновь распахивает глаза, всматриваясь в лес вокруг себя, в снег перед ними, в далекую фигуру. После чего кивает воину пустыни.
Можно ехать.
|
|
2 |
|
|
|
|
Зимний капкан в "Сосновой шишке" одновременно радовал и огорчал. Франческе повезло, что снегопад застал ее на постоялом дворе, а не в пути. Она благодарила Небеса за возможность отсидеться в тепле после холодного и малоприятного похода. Смотреть на природную красоту, узоры на стекле и белоснежное полотно зимы, закрывшее окна, из теплого убежища значительно приятнее, чем аналогичный пейзаж под безжалостной зимней синевой.
Вначале бодрые разговоры и обмен новостями людей из разных уголков мира сменились банальными приветствиями и обсуждением не изменяющейся погоды. Бесконечные сетования на жизнь о ловушке из снега порядком надоели Франческе. Она старалась не тратить время зря. Интересовалась условиями, обычаями, людьми, кто куда направляется и зачем. Это во многом помогло ей встретить новых попутчиков. Густав, высокий внушительных размеров мужчина, на бандита не был похож. Внешность у него обманчивая. С виду побитая жизнью собака с добрыми глазами. Зато манеры и вооружение сразу расставляли акценты на правильных местах. Франческа с ним держалась сдержанно и в меру вежливо. Она его не знала, а потому чувствовалась некоторая настороженность с ее стороны.
Совершенно другое впечатление производили южане. Зачем бы им ехать на север? Что они ищут далеко в снегах, где земля скована вечной мерзлотой? Измур, на его лице как будто написано, что он хитрый лис, явно что-то задумал. У Франчески вызывало настороженно внимание разговоры на языке, который она не понимала. Она старалась вслушиваться в интонации, чтобы понять чувства, как если бы изучала пение птиц, чей характер понимаешь без знакомых слов. Однако, ощущение как будто тебе перемывают кости, глядя прямо в глаза, не исчезало. При подобном раскладе наигранная улыбка молодого Ишмыра заставляла задуматься лишний раз о целях южан. И хотя Ишмыр очень походил на сына Бабу, Измур явно больше уделял внимания молодому мужчине. Поучал ли он его? Наставлял?
Не смотря на подозрения и невысказанные вслух вопросы, Франческа согласилась сопровождать небольшую группу. Им было по пути, даже если платили ей откровенно мало. В здешних местах легко сгинуть, а местным картографам хотелось оторвать руки. Впрочем, коварные лесные духи порой закружат даже опытного следопыта. Особенно женщину настораживали тупиковые лесные тропы на карте. Люди признавались, что боялись заходить далеко в лес. Это осложняло дело. Но глупо надеяться, что кому-то захочется исследовать север. Это гиблое и недружелюбное место, где нет места слабым и мечтам о весне. Привычный уклад жизни людей из ее родных краев неуместен на территории, где большую часть года царит зима. Не удивительно, что они либо гибнут, либо их женщин забрали язычники, хотя Франческа отдавала должное последним.
На время пути охотница подмечала особенности земли, деревьев, мелкие детали ландшафта, ход Солнца и Луны, какие птицы и звери встречаются по пути исключительно по привычке. Красоты природы она замечала, когда не слишком страдала от холода, а убежать от него удавалось редко. Мимолетная красота зимы не ускользала от зоркого взгляда, когда женщина пребывала в правильном настроении. Ели одетые в белые шубки. Алое зарево, раскрашивающее кровью и золотом деревья. Холодные лучи солнца, заставляющие белоснежное полотно искриться. Игра света завораживала. Перья облаков, раскрашивающие лазурь. Франческе давно говорили, что ее глаза впитали холод зимы. Такие же чистые и такие же жестокие.
Хруст снега под ногами или копытами лошадей привычно врезался в память. Сложно представить себе земли после трудного и долго путешествия, где шаг не отмечен этим звуком. Не хватало только хрустального перезвона сосулек. Зато другое настораживало. От ледяной воровки, которая тушила силу окрика, веяло смертью, точно напоминая - здесь не место живым и бодрым голосам. Зачем ты украла эхо? Особенно трудно переживался данный факт, когда пронзаешь по тракту старый и дремучий Йэлльский лес. Многие люди теряются, когда в погоне за дарами, заходят в темную чащу, непроходимую из-за ветвей, где кроны закрывают солнце, создавая вечную ночь, земля черная и устлана иголками. В подобны местах зверь не водится и ягоды не растут. Зато человек теряется. Паникует. Бесится. Себя путает. Кричи или не кричи, но никто не услышит и никто не придет. Франческа старалась обходить подобные гиблые места. Когда ты стоишь на границе, словно на территории весны, под ногами зелень, за спиной яркое солнце, а перед тобой гулкое дыхание чего-то древнего и старого, почти умирающего или возможно задыхающегося, то не находишь в себе храбрости проникнуть в его глубину. Чутье подсказывает, что оно пусто, и эта пустота и однообразие пугает.
***
Франческа поправила шарф. Она старалась дышать носом, но периодически позволяла себе согревать лицо, когда дышала ртом. От этого шарф еще сильнее страдал, покрываясь инеем. Лошадка под ней неохотно последовала вперед, подгоняемая шенкелями. Она и Герцогиня знали, что на холоде важно не сковывать движение, но зима вечно старалась остановить, будь то движение сока по жилам деревьев в ожидании весны, или кровь по жилам людей.
Характерно в ответ хмурит светлые брови Франческа, проследив за властным жестом Бабу. Она кидает взгляд на Густава, ожидая от него чего-то большего, но мужчина только закрывает глаза, прислушиваясь. Лучница отряхнула лед с шарфа и добыла укутанный от морозов лук. Прекрасное оружие, подобно гнедой лошадке под седлом, имело свои слабости. Здоровье у лошадей хрупкое, а у лука главным врагом была влага и холод. Франческа размяла быстрым жестом пальцы. Подобными экземплярами пользовались кочевники, как и ее язычник из теперь далекого прошлого? Хотя она пока не решила как поступит. Зато тетиву проверила и внимательнее осмотрела деревья и темноту между ними. Кто знает, что принесла дорога. Внутри леса легко обустроить лагерь. Среди густых деревьев дыхание зимы слабее.
Франческа безмолвно кивнула, что готова выдвинуться вперед. Она наложила стрелу на тетиву лука, который пока держала, опустив перед собой, но чтоб острый наконечник не оцарапал кожу гнедой кобылки. И собиралась править коленями, что особой сложности не доставляло, так как путь их лежал прямо, что не требовало особого мастерства.
|
|
3 |
|