[MtA] Возмущение Небес | ходы игроков | Лепестки звездной хризантемы (Шань)

Жаркая весна быстро пришла на смену снежной зиме, и трещины покрыли землю, словно сотни ткачих оплели ее едва заметным узором из трещин. Но что то не давало покоя мудрецу, что то, что шло извне - тягучее чувство опасности, струящееся из недр почвы. Духи вели себя странно - они с неохотой проявлялись и достаточно быстро уходили. Мелкие духи-хранители деревьев также стали редкостью, хотя в лесистых горах они были обыденным делом... до начала засухи.

Спустившись к месту, где оставляли подношения и просьбы он увидел послание написанное неумелой рукой, в нем говорилось следующее:

- Пусть Небо хранит тебя в твоих странствиях и исканиях. Меня зовут Юнксу я прошу твоей помощи в происходящем, так как боюсь что мои собственные силы на исходе. Приходи в южные трущобы, в последний дом. Там будет гореть огонь в окне, а на пороге будут стоять два кувшина. Возьми с собой инструменты искусства, скорее всего они пригодятся.

Лэн сложил послание и посмотрел вдаль, в сторону Гуйяна. До южной окраины он доберётся за две стражи. Проситель не указал время - наверное, будет ждать дома. Может быть, он болен или ослаб от голода. Послание было вежливым и, несмотря на неумелую руку, в стиле было несвойственное большинству бедняков изящество - а за ними чувствовалось отчаяние или, по крайней мере, сильная тревога.

Следовало поспешить не медля, но прежде выяснить о просителе чуть больше.

Воздух ещё хранил утреннюю свежесть, но солнце быстро карабкалось вверх по небосклону, и скоро свежесть сменится жарой. Слабый ветерок играл пылью на дороге. Лэн покачал головой. Засуха... Приметы предвещали тяжёлый год. Если всё так пойдёт и дальше, зима будет голодная. Он поднялся по склону холма чуть в сторону от дороги, нашёл ровную полянку, посреди которой лежал большой плоский тёмно-серый камень. Смахнув пыль с его поверхности, Лэн положил в его центр послание, достал из заплечного мешка свиток "Канона перемен", а из его центра - сухие стебли тысячелистника, используемые в гадании. Глядя на письмо, он стал разбирать стебли, как требовал ритуал гадания, и мелким лёгким камушком рисовать черты гексаграмы на камне.


(Восприятие + Эмпатия 6, хочу по почерку понять больше о просителе)
(Интеллект + Эзотерика 6, инструмент для эффекта гадания - разбор комментариев к получившейся гексаграмме в "Каноне перемен")
(Арете 4, Время 2, хочу узнать об обстоятельствах, в которых было написано письмо)

Манипуляции с тысячелистником привели к получению гексаграммы Да Ю, Владение Многим. Эта гескаграмма говорит о том, что благородный человек собирает вокруг себя могучие силы, однако благородным по канону перемен называется тот кто следует своему пути и руководствуется велениями совершенного человека. Из этого можно сделать вывод, что написавший письмо - человек мудрый и могущественный.
Почерк говорил о том, что человек получил знания о каллиграфии из очень древних источников, так как некоторые иероглифы принадлежали к написанию давно ушедших династий.
Обратив в взгляд на письмо, он увидел как оно было сбрызнуто рисовой водкой и сливовым вином, что говорило о том. что человек, написавший его проводил некие манипуляции с предметом, характер которых оставался загадкой для отшельника, однако одна деталь особенно привлекла внимание мудреца - это была подпись автора.

- Какой добрый знак! - удивился вслух Лэн. - Неужели кто-то из людей искусства зовёт меня на помощь, притворившись бедняком? Или даже...

Он взял письмо и развернул его к солнцу, ещё раз внимательно разглядывая знаки и особенно подпись.

Письмо для обывателя выглядело обычной бумажкой, однако зоркий глаз Лэня узрел в нём следы могущественной магии, ведь спиртные напитки издревле используются шаманами Ву, чтобы приказать духам выполнить их приказ, но характер приказа с трудом угадывался в этом предмете. Здесь было что то простое, но тем не менее недоступное пониманию Шаня.
На письме содержалась прозрачная печать Иньской природы, которая откликнулась в голове, резонируя с Иньской пятой чертой гексаграммы Да Ю, вполне вероятно, что этот человек был очень могущественным человеком искусства, если использовал водяные печати, хотя Иньская природа заставляла задуматься над его помыслами.

Лэн задумался. Первым его порывом его было отправиться немедленно на помощь, но необычность письма заинтриговала его. Такого сильного шамана он не знал в городе... впрочем, он жил отшельником и ближе был знаком с жителями окрестных деревушек. А ещё шаман мог быть пришлым. Отзвуки инь не тревожили его, но скорее только усиливали любопытство. Требовалось как следует разобраться с письмом, и лучше это сделать на своей территории.

Он снова положил письмо на камень, достал флейту, достал и установил рядом курильницу, положил туда щепотку проясняющей восприятие смеси трав, поджёг её ударом кременя, а затем поднёс к губам флейту и заиграл, призывая духов-хранителей горы. Когда он почувствовал их присутствие, то вознёс короткую молитву, испрашивая их помощи в решении загадки письма.

(мелодия, которую играет Лэн: ссылка)

Игра на флейте мелодично окликнулась по окрестностям горы. Издали послышались звуки машущих крыльев, по мере того как отшельник играл, звуки становились все более отчетливыми. И вот наконец феникс прилетел на зов Лэна. Грациозная птица уселась рядом с ним и сказала ему:

- Это письмо было принесено не человечьим духом. Только ты мог взять его в руки, а значит кто то знает о тебе достаточно чтобы скрепить такие чары.

Лэн поклонился фэнхуану в пояс.

- Здравствуй, добрая птица! Я отправлюсь на помощь тому, кто прислал это письмо. Не знаю, сколько времени это займёт и что меня ожидает, но думаю, что дело такое же непростое, как и отправитель. Прошу тебя сопроводить меня в пути, если будет таково твоё желание.

Птица моргнула несколько раз, будто бы раздумывая над предложением, а затем сказала:

- Шумное место из холодного камня и мертвого дерева утомит меня, но я пойду с тобой, так как вижу опасность на твоем пути.

- Благодарю тебя! Я буду держаться живого пути, пока будет возможность.

Лэн положил письмо в жаровню, стёр с камня следы гадания, протёр флейту и, развеяв из жаровни пепел по ветру, спрятал инструменты в мешок. Всё было готово к пути, всё необходимое было при Лэне. Дверь в его хижину не запиралась, да и брать ворам, если они осмелятся туда пробраться, было особенно нечего, кроме нехитрой утвари. Огородик он полил на рассвете. Неизвестно, сколько его не будет дома, и оставалось только надеяться, что засуха не погубит всходы. Лэн отдал земной поклон-коутоу вершине горы, надвинул шляпу пониже на глаза и с лёгким сердцем начал спускаться в долину с тем расчётом, чтобы выйти к южной окраине города со стороны полей.

Идя вдоль лесистого участка пригорода, странник ощущал иссушающий зной, который ложился на земли, и видел трещины в земле из которых исходила жаркая рябь. Вялые всходы травы уже намекали в каком состоянии сейчас находится его скромный огородик, а удручающее состояние кустарников показывало что даже стойкие к жаре растения не в состоянии выдержать подобного зноя. Лишь мудрые сосны могли похвастать своими тонкими, наполненными жизнью пучками игл, которые не боялись жары.

Феникс не отставал от путешественника, он парил над ним высоко в небе, вероятно его уже начало утомлять влияние города. Здесь барьер постепенно начинал утолщаться и даже новичок в сфере межмировых сообщений мог бы уловить соответствующие знаки - здесь дикие растения росли не так буйно, трава быстрее вытаптывалась, а облака сгущались плотнее (хотя на данный момент лишь легкие перышки и клочки туч парили по небу вместе с фениксом).

Оставалось не много не мало около двух часов пути. Впереди расстилались поля риса и конопли, благодаря которым город производил основную продукцию - рисовую водку и конопляные циновки. Торговые маршруты выглядели заброшенными еще с зимы, и сообщения между городами не спешило оживать. Казалось что засуха влияет на всю систему провинции, а не только на растительную часть.

От нехватки воды заливные рисовые поля превратились в грязные болотца, в которых копошились понукающие буйволов крестьяне. Лэн не был в долине уже много дней и теперь горестно поражался происходящим с ней изменениями. Такая засуха грозила не просто голодным годом, что само по себе было плохо, а катастрофой, от которой провинция могла не оправиться несколько лет. Относительная стабильность драконьего гнезда, которое хранил Лэн, сыграла в этот раз против него, и теперь Лэн внутренне благодарил незнакомца-просителя, благодаря которому он увидел истиные масштабы бедствия.

Лэн поспешал вперёд, стараясь держаться троп, проходящих через перелески и заросли кустов. Фэнхуан летел высоко, и ему скорее всего было всё равно, а всё же по менее скованным духовным барьером местам идти было проще.

Кустистые заросли укрывали путника от жаркого солнца, которое палило ему в темя. Ветвистые сосны создавали мягкую полутень, но их было совсем немного, ведь большую часть пространства занимали террасы с полями. Усталые работники стекались в город, озадаченные отсутствием результатов своего труда. Вдали виднелись ворота города, и стоило пройти еще немного чтобы можно было столкнуться со стражей, которая в такое время наверняка спросит кто он, зачем и почему.
Палящие лучи будто бы сгустились над головами крестьян, и было видно что они возвращаются в город подавленными и уставшими, и предстоящий для них обед может стать последним, учитывая урожай или его отсутствие, которое сулит эта весна и последующая за ней бесплодная осень.

Когда город раскинулся перед ним, как на ладони, Лэн остановился в тени большой сосны, почти целиком охватившей своими корнями небольшой глинистый холм. Прислонившись к стволу, он оглядывал город и припоминал, можно ли пройти к южным трущобам, не заходя за городские стены или по крайней мере не привлекая излишнего внимания.

Обходной путь лежал вдоль полей, южные трущобы примыкали к городы соответственно у южных ворот. Это старая часть города, которую из-за нечистот и сброда, который там жил не стали обносить стеной после освобождения от монголов. Проходя по этому пути он видел что самые грязные и пожалуй самые изнеможденные крестьяне шли вместе с ним по этой дороге. У некоторых были засаленые волосы с комьями грязи, у других была не одежда а сплошная рванина, от третьих несло тухлой рыбой, а иные вообще шатались от голода и усталости.

Это было ожидаемо - бедствия практически всегда в первую очередь бьют по беднякам, а богачи порой даже и наживаются на неурядицах. Именно поэтому Лэн всегда старался помогать бедным крестьянам в первую очередь. Однако, бормотал себе под нос Лэн, эта засуха может утянуть весь город в пропасть, от последнего просящего подаяние нищего до горделивых чиновников.

Вот уже впереди показались окраинные лачуги. Пока до них было ещё слишком далеко, чтобы понять, о каком доме шла речь в письме, и Лэн решил послушать, о чём говорят крестьяне. Он выбрал самую большую группу бедняков, которая шла по направлению к городу, и ускорил шаг, чтобы догнать их и смешаться с толпой. Его простая запылённая одежда не слишком отличала его от этих тружеников, чтобы вызвать подозрения. Правда, был риск, что его узнает кто-нибудь из тех, кому он оказывал помощь гаданием или амулетами, поэтому он пониже надвинул шляпу, чтобы спрятать лицо в тени.

Отшельник легко слился с толпой, и крестьяне даже не заметили его приближения. Он внимательно слушал их беседу:

- Ты заметил что на этой неделе коробейник проходил на нашей улице реже? Мне так жена сказала. Так вот я думаю, что это из-за того что торговцы в наш город не захаживают.

- Точно-точно. А еще вчера жена была на рыночной площади, так вот поговаривают что богачи скупают все продукты еще до завоза их на рынок. Особенно зелень, все за долголетием гоняются как поговаривает матушка Яофенг.

- Да от этой матушки только и жди напастей. Я видел как к ней зашел странный гость... и не вышел. У нее в подвале живут демоны.

- Да ладно. Она мою младшую дочь выходила, когда у той был жар. А вот с продуктами сейчас очень тяжело. Я третий день кроме тухлой рыбы и захудалой чашки риса ничего не ел.

- Поговаривают что поля к востоку от города опасны. Туда перестала ходить стража. Они что то замалчивают. Может снова монголы?

Лэн шагал, слушал и мотал на ус. Подозрительную знахарку стоило навестить, как и восточные поля... Нет, сначала надо поговорить со стражниками. А вот как убедить богачей справедливо распределять провизию? Безнадёжное дело, казалось бы. Но если они поймут, что бедствия крестьян скажутся и на их положении... Но всё это позже, сначала надо встретиться с загадочным просителем.

В компании путь казался короче, и вот они уже у городской окраины. До обоняния доносится запах нечистот и дыма, где-то кричит петух. Крестьяне стали прощаться и расходиться по узким улочкам, скорее даже лазам между хижинами, а Лэн пошёл по тропке вдоль крайних домов, высматривая условный знак.

На крыльце покосой хижины стояли два расписных глиняных кувшина с травами. Странно что их никто не прибрал к рукам, но тем не менее это был тот самый знак, который искал отшельник. Крыша хижина была услана соломой и связками трав, которые сушились на солнце. Погода была как раз подходящей для заготовки лекарственных растений. На крышу вела лестница, стоявшая у крыльца.

Двери в хижине не было, лишь плетеная занавеска отделяла пространство помещения от проходной улочки.

Издали, в толпе показалась горбатая фигура старухи, которая опираясь на клюку, достаточно быстро ковыляла к домику. За ее спиной виднелась корзина. Но Шань не заметил бы ее, если бы не знакомая фигура - похоже старый монастырский товарищ спешил на встречу как и он сам.