Так кто же монстр? | ходы игроков | Джунгли

Спустя пару часов, уставший отряд дошел до склада химзащиты. Впрочем там была отнюдь не только химза - на полках слева лежали несколько лаз резаков, а чуть ниже лежали массивные тушки подрывных зарядов. В углу были свалены разобранные панцирные койки, рядом - свернутые матрацы. На столе справа от двери лежали листок, сообщающий о прорыве труб ведущих из госпиталя.

Васил расположил одну из коек у стены, прямо напротив двери. Он сел, расположив на коленях лазган и сухпай.

- Я буду первым дежурным. Через пару часов я разбужу Нору, либо Сигизмунда. Отцу Тиберию сон нужен больше, чем кому-либо из нас.

Долгая дорога до склада как венец баснословно тяжкого дня окончательно утомила Элеонору. Будто налитые свинцом ноги делали каждый шаг маленьким подвигом во славу Императора, рюкзак давил на плечи тяжестью каменной глыбы, а пистолет оттягивал пояс так, словно был, как минимум, весом с тяжелый болтер.
Настолько вымотанной, как сейчас, девушка себя давно не чувствовала. Не хотелось ни болтать, ни даже думать. В мозг будто тараном билась одна мысль - отдыхать, отдыхать...
Впрочем, на краю усталого сознания было еще что-то. Загнанной птицей в клетке а глубине разума трепыхался вопрос: как быть с Василом? В тот момент это было, мягко говоря, неожидано и неприятно, но сейчас, по прошествию времени, госпожа Дессино не могла сказать, что это было столь уж отвратно. И, конечно, ей льстило внимание мужественного и непреклонного защитника ее от всех опасностей мира. Усталость мешала ей определиться со своими чувствами, и силой воли адепта заставила себя отложить размышления о происшедшем до более приемлимого момента.
Вяло передвигая ноги, непривычно молчаливая Элеонора шла за Сигизмундом, шаг за шагом приближаясь к складу, где она наконец-то отдохнет. И никакие демоны хаоса, никакие культисты и еретики, никакие бредовые идеи компаньонов не смогут помешать ей выспаться!
Но всему, даже такому бесконечному пути, приходит конец. Она дошла! Ведь, как говориться, viam supervadet vadens! Впервые за время дороги девушка улыбнулась, осозновая, что теперь до благословенного привала осталось недолго.
Мрачная металлическая гермодверь с подтеками ржавчины сейчас казалась девушке столь же благой, как Золотые Врата Терры, и столь же желанной, как храм для паломника. Лишь она отделяла ее от грядущего сна.
Со скрипом открывшись, дверь явила перед ней само пространство склада. Аккуратно разложенные и промаркированные, на полках лежали костюмы химической защиты, стояли неизвестные инструменты и какие-то тубусы, помеченные символом вызрывоопасности. Но основной доли внимания аколиты удостоилось другое - раскладные кровати с матрасами. В другое бы время девушка, поморщившись, отказалась бы от ночлега на таком, с позволения сказать, убожестве, но теперь, после всего, что произошло за день, отдых на них казался верхом блаженства.
Скинув на пол опостылевший рюкзак, девушка подошла к столу, на котором лежала некая бумага. Прочтя ее вслух, Элеонора похолодела: что бы с ними стало, если бы она не уперлась перед лифтом и они бы спустились вниз? Да они бы наверняка уже были мертвы! Уже, казалось, заснувший страх смерти снова поднял уродливую голову и аккуратно каснулся сознания аколиты: Ты понимаешь, что выжила только случайно? А что будет дальше? Сколько раз тебе будет везти?
Поежившись, Элеонора передернула плечами и кинула опасное послание обратно на стол. Очень хотелось позлорадствовать: Я же говорила не идти вниз!, но сил даже на такие простые речи у нее небыло. Оглядевшись и не найдя ни душевой, ни даже самой простой раковины, юная леди опечалилась. Это что же, ей ходить грязной, потной и немытой? Но вариантов не было - только так и никак иначе.
Оглядев своих спутников, Элеонора пришла к выводу, что измучились все - никто не выглядел бодрым и довольным. А это значит, что она в состоянии держаться наравне с сильными мужчинами. Эта мысль вызвала у девушки легкую улыбку.
Двужильный Васил взял на себя инициативу и остался дежурить первым, что дало адепте повод еще раз восхититься своим заступником. Есть не хотелось, а вот гудящие от усталости ноги и отваливающиеся от веса тяжелого рюкзака плечи брали свое: разложив нехитрую кровать и постелив сверху матрас, аколита занялась изготовлением подушки из второго матраса. Сумев-таки положить часть его аккуратно себе под голову (и при этом оставив большую часть матраса на полу), девушка, не снимая комбенизона, рухнула в постель, предварительно убрав лазпистолет под импровизированную подушку. Накрывшись еще одним матрасом для большего тепла и удобства, Элеонора пожелала всем спокойной ночи и закрыла глаза, пробормотав тихую молитву Императору о спокойном сне.
Сказать, что сон женщины был абсолютно безмятежен, значило бы погрешить против истины. Громкие звуки и шорохи выдергивали адепту из дремоты, заставляя ее тянуться к оружию. Впрочем, привыкшая спать очень чутко, бывшая секретарша не сильно боялась не выспаться - столь прерывистый сон был ей привычен.

- Меня разбудишь, - буркнул Сигизмунд.
Как не опасно было оставлять Васила без присмотра, но Зиги уже еле держался на ногах от усталости. В силу некоторых обстоятельств, он не мог собрать себе кровать, поэтому просто развернул ближайший матрас, прислонил его краешком к стене, и уселся на него в полулежачем положении. Скинул рюкзак себе на колени, достал оттуда флягу и паёк. Сделал пару глотков воды, пару раз куснул питательную плитку, но жутко хотелось спать... Поэтому и фляга и остатки плитки полетели обратно в рюкзак, а Зиги прислонился к стене.
Глаза начали потихоньку закрываться. Сигизмунд не стал снимать рюкзак с колен и спрятал за ним свой лазпистлет, направленный на Васила.
"Нельзя оставлять его одного без присмотра" - Настойчиво билась в мозгу мысль, но усталость в конце концов взяла верх. И последнее что он увидел, прежде чем провалиться в сон, был мерно жующий сухпаёк Васил...

Дорога возвращала к жизни. Тиберий шел из душного, тошного и темного царства страшной болезни, переставляя ноги по зловонной канализации огромного улья.
Хворь словно опасалась физического напряжения и пряталась в темные уголки, когда Тиберий напрягал силы. И словно сам Император поощрял эти труды, помогая бороться с болезнью, поселившейся в клирике.

Тиберий чувствовал усталость и некоторое облегчение. Перенапряжение мышц и вялость движений лучше болезненных обмороков и беспомощной немощи. Тяжесть оружия и остальной ноши становилась все больше, "Потрошиттель" нещадно тянул к грязному полу, но клирик не сдавался и упрямо шел к цели.

Удивительно, но по пути не встретилось ни подульевых хищников, ни гангеров или каких-нибудь культистов, коими кишели уровни выше. Злобных демонических тварей также не встретилось, и это было чудом. Маленьким, почти незаметным в масштабах катастрофы, постигшей этот мир, чудом, дарованным Золотым Троном.

Тиберий устало опустился на матрасы, устраивая оружие под руку, а рюкзак по походному, под голову. Сил и, честно говоря, желания оспаривать решения группы у него не было, однако со сном он не спешил.
Повинуясь минутному порыву, клирик извлек из своих вещей одну из увесистых восковых свечей.
Это действительно был пчелиный воск и свечи из подобного материала были весьма редкими в многомирье Империума. Многие и многие довольствовались свечами из искусственных материалов, лепили их сами из подходящих отходов огромных производств, делали из жира или же заменяли свечи чем-то подобным, вроде ароматных палочек или же простых лучин.
Но эта пятерка свечей, кои Тиберий привез на этот проклятый мир были самыми настоящими, восковыми.
Выпросив у Васила зажигалку, клирик зажег толстый восковой цилиндрик, установив его в углу комнаты.
Встав перед свечой на колени, Тиберий сложил на груди аквиллу, у самого сердца, начав шептать импровизированную молитву, ибо заученные тексты вымыло из памяти усталостью.
- Милостивый Император, я, скромный слуга твой, прошу тебя, дай нам сил и бдительности в этом испытании. Прошу тебя, великий Император, позволь нам покинуть это узилище в целости и сохранности, дай нам сил и наполни нас праведной яростью в борьбе с врагами твоими. Молю тебя, всеблагой и всемогущий Император всея человечества, защити и убереги своих скромных слуг. Amen.

Оставив свечу гореть, Тиберий поднялся и убрел к облюбованному матрасу. Коснувшись головой импровизированной подушки, клирик почти сразу провалился в смоляную черноту сна.

Отдохнув и подобрав снаряжение, группа дошла до лифта и спустилась на нижний уровень. Успешно миновав очаг загрязнения и пару часов пропетляв по лабиринту канализации, аколиты наконец вышли в нужную точку. Если Элеонора не ошиблась, за следующим поворотом должен быть длинный тоннель ведущий за стену.

Болванка

Наконец, измученная многими трудностями девушка уснула. Ученым известно, что психика юного, неиспорченного разума достаточно гибка, чтобы избавить молодых людей от терзаний во имя отдыха и развития их организмов. Не стала исключением и экс-секретарь герцога Росси. Сны девушки были чисты и незамутнены, и ни один кошмар не посмел нарушить ее покой. Хотя время сна и было недолгим, девушка хорошо выспалась.
Ближе к утру Сигизмунд, дежуривший после Васила, разбудил Элеонору. Сладко зевнув, девушка вытащила из-под импровизированной подушки пистолет и уселась на место караульщика. Вскоре уже все мужчины спали, и девушка осталась наедине со своими мыслями.
Одна за другой мелькали картины дома, счастливого беззаботного детства, тихой и мирной службы у Патрона... Но, словно волна, заливающая берег, картины вчерашнего дня заливали образы прошлого. Только сейчас адепта начинала понимать, ЧТО значит путь аколита Святых Ордосов. Это была не увесилительная прогулка, и даже не полное адреналина приключение с обязательно счастливым концом - это был тяжкий труд, каждодневная опасность, необходимость всегда быть собранным и напряженным. Это - словно танец на краю Шпиля: одно неверное движение, и ты летишь вниз, к долгой и болезненной смерти.
Не смотря на груз тяжких дум, Элеонора не забывала поглядывать на дверь и переодически осматривать помещение. Нет, она была почти на сто процентов уверена, что здесь опасности не будет, но немного лишней бдительности не помешает, ведь правильно?
Время для пробуждения спящих спутников, названное перед сном Сигизмундом, подходило к концу, и Элеонора решила встретить мужчин небольшим, так сказать, завтраком. Разделив на четверых армейский паек Васила, девушка, давясь и отплевываясь от мерзкой пищи, позавтракала. Затем, разбудив мужчин и пригласив их к столу, сеньора Дессино начала приводить себя в порядок.
Закончив заниматься личной гигиеной, Нора собрала рюкзак в дорогу. Надев сверху комбенизона костюм химзащиты и взяв с собой пару баллонов от противогаза, девушка сообщила, что готова отправиться в путь.
Спокойный отдых словно дал аколите новый заряд бодрости, и юная леди горела энтизиазмом и вполне боевитым настроем.
Метр за метром грязных, темных и смрадных коридоров оставался позади, вот пройден и натужно скрепящий лифт, и зараженный участок. Каждый шаг приближал их маленькую группку к выходу на поверхность, под ласковый свет солнца. Элеонора, никогда не видевшая джунглей, уже не боялась встречи с неизвесным - так ей хотелось вырваться наружу из затхлых тоннелей канализации. Весело насвистывавшая какой-то танцевальный мотивчик, девушка скорее представила, чем почувствовала, как ее кожи касается легкий ветерок. Еще один поворот - и вот он, прямой путь на поверхность!
Уже готовая с радостным криком рвануть на встречу свободе, Элеонора вдруг почувствовала некое... беспокойство? Из глубин души словно раздался голос - Не надо! Не делай этого! Впереди может быть опасность!
Адепту словно окатил ледяной душ - а ведь и вправду, кто знает (кроме Бога-Императора, конечно!), что там, впереди?
Шепнув в микро-бусину на частоте их четверки короткое слово: - Замрите!, девушка, пригнувшись почти до самого пола, полулежа аккуратно выглянула в коридор и тут же шмыгнула назад.

Сон был липким и непроглядно чёрным лишь по началу. Чернота сменилась на знакомую уже, безумную смесь имперской архитектуры, пещер и зловонных тоннелей, наполненных языками пламени. Но спустя толи час, толи минуту пламя преобразовалось в человеческие фигуры, в братьев-искупителей.
Они, в тишине и безмолвии, сражались с уродливыми мутантами и потусторонними чудовищами. Праведная ярость цепных мечей и огнестрельного оружия встретилась с поганью ереси. Но пылких и фанатичных братьев, зажатых в темных и тесных тоннелях. Тиберий мог лишь в ужасе наблюдать, как гибнут братья, непонимающе смотреть в смутно знакомые лица, с ужасом видя в них лица Сигизмунда, Васила, Кристиана, Декстера и даже Элеоноры. Чудовища наседали на них, исступленно нанося удары нечестивым оружием, пока Тиберий, словно вязший в чёрном болоте, пытался добраться до сражения. Каждый шаг давался огромным усилием, становилось труднее дышать с каждым движением. Клирик лишь ценой огромных усилий вырвался вперёд, лишь затем, чтобы заслонить соратников от ударов грозного оружия. Удары обрушились на Тиберия, рассекая грудь и разрубая череп, клирик страдальчески скривился, испуская неслышный вопль.
Он проснулся в холодном поту тамже, где и уснул. Чудовища и страшная битва, сама смерть Тиберия были лишь кошмаром. Яркие, пугающие образы сна преследовали Тиберия до самого лифта. Он не смел забывать их, пытаясь найти в них какое-то предупреждение или знамение. Сколько не метался его больной разум, он не мог выжать из кошмара что-то полезное, лишь освежая в памяти ужасные картины, из-за которых Тиберий не обращал особого внимания на источник угрозы, передвигаясь в громоздкой костюме вслед за остальными. Смирившись, вскоре, с тем, что кошмар не несёт никаких предсказаний, клирик теперь с интересом всматривался в стены, пол и потолок, выискивая и высматривая.

Сигизмунду ничего не снилось. Или снилось? Тишина и беспроглядная тьма. Разрывающий барабанные перепонки визг и яркая кроваво-красная вспышка. И проблеск чего-то... знакомого. Родного. Такого нужного. И неуловимого.
Рука. Это была его грёбаная сбежавшая рука. Тварь. Чтоб тебя разорвало да расплющило!
Разорвало и оторвало. Но не расплющило. Мать её...
Недолго ему горевать - вон, новая отрастает. И не одна! На левой культе, на лбу, на животе, на правой руке, которая вылезла на левой культе, и ещё одна на культе... Как красиво расцвели руки на культе! Разошлись двумя гроздями. Словно палочки для еды. Или конечность водного крабодона. Или... клешня.
Вместо оторванной руки у него выросла клешня... ФРАГ!!!
Ну и хорошо. В хозяйстве сгодится. Вон, Васил идёт. С моей рукой. К нему она сбежала, гадина. В пустой глазнице поселилась. Сейчас глумиться и издеваться будут... А вот выкусите! ЩЁЛК! И только ошмётки полетели в разные стороны. Нет больше руки и нет больше Васила!

Зиги вздрогнул и открыл глаза. Васил его растолкал. Черёд Севера дежурить. Он кивнул гвардейцу и сосредоточился на приоритетных путях проникновения опасности к ним в убежище: на двери и быстро захрапевшем Василе.
Его смена пролетела быстро и без происшествий, поэтому Зиги с большой радостью и нетерпением разбудил Элеонору (как можно осторожнее и менее грубо), передал смену ей и снова провалился в сон.

Сон без сновидений. С яркими красками и эмоциями. Гулкую пустоту и звенящую тишину. С непреодолимыми преградами и заунывными нотами гимнов и восхвалений. Жалкое и постыдное одиночество. С Элеонорой.
Элеонора... этот красный кляп вместо одежд её явно красит! И глаза радуются, и уши отдыхают, и мужское начало волнуется! Что ещё нужно мужику?! ЩЁЛК! И нет больше Элеоноры одним куском. Зато есть её две половинки... две полу-Элеоноры. ЩЁЛК! ЩЕЛК!

Сигизмунда прошиб лёгкий озноб и он проснулся. Элеонора его разбудила... "ЩЁЛК!" - щёлкнуло в мозгу и он опять вздрогнул.
Элеонора как-то умудрилась стандартный паёк преподнести так, будто это седьмая смена блюд на рауте снобствующих нобилей. Сумбурно поблагодарив и похвалив её за заботу о всех аколитах, Сигизмунд начал подбирать себе защиту и собираться в путь. Лишь бы не думать об этом бреде, который ему привиделся во сне. Или не во сне.
"ЩЁЛК!"
Всё же, боль начала брать своё и Сигизмунд начал всё чаще ловить себя на мысли, что ему всё сильнее и сильнее хочется вколоть себе Стимм. Чтобы хоть пару часов не отвлекаться на боль.
За подобными размышлениями он незаметно для себя преодолел нижний уровень и их группа приблизилась к выходу в джунгли.
Элеонора прошептала предупреждение и пошла на разведку. Молодец! Выход наверняка охраняется культистами или какими-нибудь ловушками... Зиги начал озираться по сторонам, пытаясь заметить или услышать что-то необычное и враждебное.

Он стоял метрах в 7, лениво перекатывая по руке огонь, периодически кидая его на меч, от чего клинок вспыхивал и исходил желтыми и синими сполохами пламени. Доспех астартес, бывший до недавнего времени таким... неказистым, сейчас сиял золотом. Космодесантник что-то бормотал себе под нос, и выглянувшая Элеонора, разобрав обрывок его речи, вскрикнула от ужаса.
-Да, потрясающе! Могущество. Власть. Тзинч, благодарю тебя! Ты дал мне то, о чем я не мог мечтать. Хмм... что это? - Вскрик заставил благославленного обернуться, и он встретился взглядом с застывшей от ужаса Элеонорой. С улыбкой в голосе, словно отец увидевший дочку, благословленный спросил - Ааа... это ты, крошка? Тебя разве не учили, что подслушивать не хорошо? - Лениво приподняв руку, вокруг которой тут-же заметалось пламя, астартес направил энергию варпа на формирование огненного заряда. Не рассчитав новообретенной силы, переполнявшей его, колдун выбросил три огромных сгустка пламени, оплавивших внушительный кусок стены. - Хаос все равно сожрет тебя, крошка! - Рявкнул колдун. - Иди и прими смерть в огне!

От увиденного Элеоноре резко поплохело - выход наружу, из этой трижды проклятой канализации, загораживал огромный предатель-астартес! Как с мячиком, гигант играл с ласково льнущим к его рукам клубком огня, наслаждаясь своей силой. От его фигуры прямо-таки веяло какой-то неправильностью, нечестивостью. От этого завораживающе-жуткого зрелища девушка мигом потеряла контроль над собой, вскрикнув в ужасе:
- Бог мой, Император Милосердный! Космодесантник Хаоса!
Лениво-небрежный поворот головы - и взоры адепты и колдуна пересеклись. Элеоноре казалось, что саму ее душу затягивает в эти мутные, безбрежные омуты глаз без зрачков, напоминающие ей..., да, пожалуй, напоминающие ей бурлящее море Имматериума в иллюминаторе корабля.
Насмехаясь над перепуганой адептой, колдун легким движением руки бросил в нее несколько чародейского шаров огня.
Но... Толи чернокнижник не рассчитал своих сил, толи просто пытался ее запугать, толи Император защитил свою верную дщерь - итог был един: пламенные стрелы зла не зацепили служительницу инквизиции.

Воздух вокруг внезапно заискрил багряно-алыми блестками, так и прыгавшими, так и мерцавшими перед глазами. В ушах девушки колокольным набатом стучала кровь, и, казалось, превращалась в музыку неконтролируемой жестокости. Юной адепте до боли, до безумия захотелось убивать, ощущать вкус крови на своих губах, нести погибель... И первой целью для этого стал сам чернокнижник.

...Казалось бы, века цивилизации научили человека разуму и терпению. Вера в Императора принесла нам благочестие и духовное очищение. Образование и культурные достижения сделали нас мягкими и склонными к компромиссам. Ведь для миллиардов и миллиардов война столь далека, столь не реальна! Кажеться, будто те первобытные инстинкты, что заставляли пещерных людей убивать за кусок мяса, давно в прошлом. Насколько же мы лицемерны! Нас стоит лишь подтолкнуть, и неважно, чем: психосилами ли, войной ли, вседозволенностью ли; и сразу обманчиво-лживая маска культуры и воспитания слетает, отбрасивая человека в пучину первобытной жестокости. И стоит ли удивляться тому, что всегда такая культурная, такая утонченная Элеонора, зарычав, вцепилась себе в губу, до боли, до крови раздирая ее. Не будь девушка столь труслива - она бы наверняка ринулась бы на колдуна в рукопашную, но в коем-то веке ее порок спас ей жизнь. По крайней мере, на время.

Прижавшись к замызганному истертому полу и грязной стене, Элеонора из-за угла открыла огонь. Крепко сжатый в руке адепты лазпистолет слал свои рубиновые лучи в императоропротивного отступника-Астартес, но не находил цели, лишь выплавляя небольшие кратеры на стенах тоннеля. Не смотря на всю ярость и бешенство, женщина понимала, что самое уязвимое место противника - голова, и сосредоточила огонь на ней. Багряные искры, пляшущие вокруг танец безумия, мешали стрельбе, но Элеоноре было не до них - она все продолжала и продолжала жать на курок.
Кровь из прокушенной губы текла по подбородку, по химзащите, и тот, кто увидел бы лицо адепты, не узнал бы ее - так сильно она изменилась в эти секунды.

Ночь была темна и полна ужасов. Что может ощущать человек, который считает себя предателем? Тем, кто своей слабостью ставит под угрозу жизнь и честь слуг Императора? Весь букет чувств ненависти, страха, стыда и жалости к себе жирным роем мух роился в голове гвардейца, пока он тупо всматривался в дверь склада. Ночь пролетела незаметно, настал новый, ничего хорошего не предвещавший день.

Вновь в пути по длинным и извилистым, словно гребанные кишки каменного грокса, туннелям. Прекрасное занятие было прервано внезапным приступом агрессии, и последовавшим за ним криком Элеоноры. Не соображая толком что он творит, Васил от души приложил святого отца прикладом.

Крик Элеоноры был для Тиберия словно ударом тока. Клирик просто подскочил на месте от одной мысли о том, что там, за углом, скрывался один из тех, полумифических нечестивцев, чье простое упоминание было под страшным запретом. Само существование которых было неизвестно подавляющему большинству живущих имперцев. Лишь слухи о них передавались шепотом в самых темных и потайных местах.
Астартес-предатель.
Тиберий испытал полную противоположность того, что чувствовал тогда, будто бы давным-давно, при прибытии в этот. Тогда ангел Императора вызвал в Тиберии восторженную радость и эйфорию, несмотря на то, что он грозил уничтожением соратникам искупителя.
Теперь Тиберия сжигало пламя ярости и ненависти, ничуть не холоднее того, что плавило камни впереди.
Клирик лишь отмахнулся от удара прикладом, рявкнув обезумевшему Василу короткое - Прочь!
В следующую секунду искупитель потянул руку к страшному оружию, все это время покоившемуся у него на спине.
"Потрошитель" и праведная ярость будут достойным ответом мерзкому колдовству богопротивного предателя.

Выглянувшая за угол Элеонора пискнула от увиденного и почти тут же придетели несколько огненных шаров. Не успел Зиги испугаться, как его накрыла волна всепоглощающей ярости и гнева.
Опять нас атакуют отродья варпа! На этот раз вам не застать нас врасплох! Появилось труднопреодолимое желание разорвать противника голыми руками... голой рукой! Вперёд! Замочить тварину!
Сигизмунд обогнул затеявших потасовку товарищей, на ходу убирая лазпистолет в кобуру и доставая дубинку.

Она посмела в меня выстрелить? - Гори в варпе, мразь! - Принятие в легион благоприятно сказалось на психической мощи бывшего библиария, и это не могло не радовать его. А вот промах его раздосадовал. Не опуская руку, он зачерпнул витавшей вокруг силы и переплавил ее в живой огонь. Легким усилием воли он бросил всю свою мощь на высунувшуюся женщину, которая сжимала направленный на него пистолет. Вот он видит ее лицо, чертовски красивое и потрясающе испуганное. Вот он представляет ее объятую пламенем. Семь горящих сгустков сорвалось с его пальцев, пять прошло мимо. Но два нашли цель. Дикий крик нестерпимой боли отразился от стен тоннеля, намертво отпечатавшись в сознании четверки... тройки аколитов. - Темные боги свидетели, мне нравится как ты визжишь, тварь. Я попрошу повелителя сохранить тебя для меня, и ты познаешь что такое истинное лицо Хаоса! - Выкрикнул он в сторону горящего трупа, с удовольствием отмечая, что в коридоре еще кто-то есть. Будет кем развлечься...

Раздраженный колдун взмахнул рукой - и множество огненных сгустков сорвались с его пальцев. Вой и треск пламени, казалось, заглушил все звуки вокруг.
До бела раскаленная вспышка мелькнула перед глазами продолжавшей неистово стрелять девушки - и адская боль наполнила все ее тело. Казалось, неистовый пожар поглащал ее не только снаружи, но и горела сама душа. В нос ударила жуткая смесь запаха паленого мяса, горящих волос и плавящейся резины.
Те, кто говорит, что за миг перед смертью перед глазами проносятся картины прошлого, нагло и беспардонно врут - Элеонора Агата Дессино, адепта Администраторума, экс-секретарь, аколит Святых Ордосов, не видела и не чувствовала ничего, кроме безбрежного пылающего моря БОЛИ.
Элеонора пронзительно закричала как подстреленая птица, и в тот же миг милосердное забытье поглотило сознание.
Несчастная адепта в обгоревшей химзе, по которой еще весело плясали язычки пламени, лицом вниз рухнула на пол канализации, ставшей ее могилой.

Внезапно нахлынувшая кровожадность так же внезапно отступила, и Васил стал свидетелем того, как неестественное пламя пожирает его спутницу. Déjà vu, черт подери. Вдыхая аромат ее предсмертной агонии, он аккуратно приблизился к телу девушки. Оттащив его подальще от злополучного угла, он посмотрел на нее: изуродованное пламенем, когда-то прекрасное лицо, обгоревшая и лопнувшая кожа на руках и ногах, кипящий жир стекает с некогда великолепной груди... Истинно - нет предела несчастиям смертных. Он ничем не может ей помочь, кроме пожалуй отмщения.

Он извлек из кобуры оружие, которое имело для него особое значение.

- Deus Imperator vult - burn haereticus., - прошептал он, сжимая в руках огнедышащий пистолет и простой, но очень острый меч.

Тяжелое, не очень привычное оружие тянуло Тиберия к полу, но он не замечал этого. Впереди, где буйствовал жар самой преисподней, своей смерти ждал отвратительной колдун.
Клирик видел, как отчаянно стреляет Элеонора. Как ее поглощает огонь. В ушах звенел полный боли крик и лживые речи могучего предателя.
- Демоны будут пировать твоей душой, ибо ты не познаешь спасения! - Искупитель поднял Потрошитель и бросился вперед, перекрикивая и громогласного колдуна и оглушительный рев оружия - Сейчас ты познаешь искупление, еретик!
Гневный Тиберий был совсем не похож на того, сгорбленного, иссохшего и снедаемого болезнью человека с потухшим взором, спустившегося в эти зловонные тоннели. Праведная ярость и святой фанатизм наполняли силой и искупитель смело, не зная сомнений, шел вперед, навстречу могучему противнику, дабы покарать его за свершенные злодеяния.

Боевая ярость застилала Сигизмунду глаза, он жаждал как можно скорее добраться до врага и вцепиться ему в горло. Но даже в таком состоянии он различил тот ужас и кошмар, который поглотил Элеонору...
Остатки здравого смысла вопили и кричали о том, что надо броситься к ней и проверить, может быть благодаря Божественному вмешательству Императора в ней ещё теплится жизнь, не смотря на все те раны и ожоги. И может быть её хоть как-то возможно ещё спасти...
Но ярость, гнев, обида потери Лео и много чего ещё толкало его к врагу, звало расправиться с этим выродком (или что там ждало его за углом) как можно скорее и как можно более варварским способом.
Но это же Элеонора! Пусть болтливая и несносная, но всё же пытающаяся оказывать внимание и заботу, такая милая и отзывчивая... иногда... Лео...
И весь бесконтрольный боевой пыл сразу куда-то делся. Он подбежал к Элеоноре и принялся сбивать пламя с её одежды, волос, кожи...

- Что, шавка недобога-полутрупа, свою порцию огня захотел? - Колдун посмотрел на Тиберия, и, увидев как тот поднимает эвисцератор, сделал шаг в сторону. Визжащая пила прошла в нескольких сантиметров от него и вгрызлась в пол, заставив искупителя открыться для удара. Астартес занес меч, но внезапно почувствовал что-то... что заставило его промахнуться. - Пустой? Какого хрена? - прорычал колдун замахиваясь еще раз. Рывок к Тиберию, и на пол упало обезглавленное тело. Колдуна. Тело его объял огонь, вырывавшийся из сочленений его доспехов, а в проход уже вбегали две пары неофитов Черных храмовников, с болтерами на перевес. Первая пара обойдя аколитов разделилась, и бухнув наколенниками в пол заняли оборонительные позиции, на случай если в тоннелях кто-то остался. Следом за неофитами свет в конце тоннеля затмила фигура космодесантника в силвой броне, но без шлема. - Все живы? - Спросил он, затем его взгляд упал на обгоревшее тело Элеоноры и стоящего рядом Сигизмунда. - Император защити! Не успели! Соболезную вашей утрате. - Космодесантник выжидательно посмотрел на каждого аколита и спросил. - Кто старший группы?

Сказать что Васил был ошарашен, значит сильно преуменьшить степень его удивления. Все разрешилось невероятно быстро и гвардеец так и застыл посреди комнаты с оружием в руках. И хотя он уже видел Астартес в действии, он трепетал перед ними как мальчишка. Он приветственно поклонился, после чего ответил гиганту:

- Милорд, наш старший сейчас - тот лишенный кисти человек. Его имя Сигизмунд Север, он арбитр. Меня зовут Васил Троянов Боянов, я обычный гвардеец. Мужественного слугу Императора зовут Тиберий, а нашу несчастную спутницу звали Элеонора Агата Дессино. Примите мою глубокую и искреннюю благодарность за вашу помощь в бою с этим мерзким еретиком, да покарает его Император.

- Император покарает. - Жестко ответил Храмовник. - А благодарить не стоит, это наш до... Она еще дышит! - Он подбежал к телу Элеоноры, дабы убедиться, и коснувшись уха активировал микробусину. - Конрад, Бертрам! С носилками сюда, живо! Раймер! Погони лэндспидер к выходу! - Минутой позже, в тонель вбежали еще двое неофитов буксирующих капсулу на гравиплатформе. - Простите господа, времени мало. Выходите наружу и садитесь в лэндспидер, мы погрузим вашу спутницу сами.

Пораженный, Васил словно на автомате сел в лэндспидер. Там он принялся тихо молиться, благодаря Императора за чудеса Его. Как же еще назвать то, что Элеонора выжила после нечистого огня? Воистину чудо...

Рассевшись по двум лэндспидерам аколиты улетели далеко от города. Спустя минут двадцать они уже приземлялись в бывшем шахтерском городке. Когда они высадились, они увидели как через ворота проезжает увешенный ящиками тяжелый рэзорбек.

Промах. Досадный, обидный промах занимал сознание искупителя.
Тиберий не боялся смерти от рук этого нечистивого чудовища, ведь смерть в борьбе с врагами Его есть честь. Клирик был раздосадован тем, что его оружие не достало до противника всего каких-то сантиметров и, видимо, второго шанса покарать гиганта уже не будет.

Тиберий уже был готов достойно встретить свою смерть, но повелитель человечества, восседающий на Золотом Троне далеко на священной Терре отвел от своего скромного слуги смертельный удар. Спустя секунду колдун уже сам был повержен и тело пожирало нечистое пламя мерзкой магии.
Тиберий отшатнулся от горящего колдуна, устремив взор туда, откуда еретику пришло справедливое воздаяние.

Он послал своих ангелов на подмогу своим скромным слугам-аколитам. Он помогал и защищал их.
Тиберий рухнул на колени, сложа на груди аквиллу и затараторил молитвы. Без разбору, все подряд, какие мог вспомнить. Слишком уж силен был шок, вкупе с потрясением потери и религиозной эйфорией, появившейся с явлением Его ангелов.

Лишь огромным усилием искупитель возобладал над нахлынувшими чувствами и поднялся. Ангелы забирали их с собой и не нужно было мешкать, пока есть шанс спасти Элеонору.
Вдруг, хворь вновь напомнила о себе, с удвоенной силой навалившись на клирика. В глазах двоилось и Тиберий еле переставлял ноги, не способный даже сделать хороший вдох. Последнее испытание перед лагерем Астартес оказалось очень трудным, но искупитель брел к диковинной летающей машине ангелов со всем возможным достоинством, шепча тихие молитвы.

Зиги с ужасом смотрел на то, что стало с прекрасной Элеонорой. Огонь он потушил, но всё же тот успел натворить дел... Было безумно жалко эту юную болтушку и повесу и до горечи обидно, что так бесславно и трагично закончились её служба и жизнь. Он даже не обратил внимания, что схватка уже завершилась и к их компании присоединились новые действующие лица.
Он просто стоял и смотрел на вплавленную в костюм химзащиты Лео...