Zant | ходы игроков | -- Худой мир

Солдаты, поднятые командирами ни свет ни заря, жались друг к другу, стараясь сохранить остатки тепла. Две сотни бравых воинов - все, что осталось от знаменитого Третьего Полка, сейчас походили больше на замерзших, полуслепых щенков, нежели на костяк Фезамской армии.
Вчера им сильно досталось... Габриэль хорошо это понимал, однако весть, которую он должен был огласить, не могла ждать до утра.
- Все здесь?.. - выдохнул он вместе с паром, и его помощник поспешил ответить утвердительным кивком.
Кутаясь в в плащ, Габриэль достал свиток, и, неловко помогая себе обрубком левой руки, развернул его, приготовившись читать.
- Весть из королевского дворца! - громко огласил он, готовя голос. Помощник поднес факел поближе, одарив щеку теплом, а пергамент светом:
- Настоящим, уведомляю, что король наш, Герхарт Третий, скончался, - фразу, которую он уже успел прочесть про себя не один десяток раз, мужчина выдал на одном дыхании. Пару секунд он переводил дух, давая сонным воякам осознать услышанное, и обменяться парой слов. Когда внимание вновь вернулось, Габриэль продолжил читать:
- До тех пор, пока сын его, наследный принц Альтер не войдет в наследный возраст, к власти пришла, достопочтенная супруга покойного короля, герцогиня Гарфольд-Таллосская, принцесса Киндела ее Величество Анель Дорабелла Мессерита!
Повисла гробовая тишина. Солдаты напряглись, ожидая главных новостей.
- Отныне, с третьего дня осени, две тысячи шестьсот первого года, заключен мир, со странами Восточной коалиции. Западный альянс, признает за собой поражение, и отдает во власть Эльфинажа все восточные леса, включая Рипфстагх, Грингвольт, а так же княжество Фарлен.
Последние два слова, Габриэль кричал - солдаты хором запротестовали, осыпая регентшу проклятиями. Сделав глубокий вдох, мужчина продолжил:
- Все полки, за исключением Первого и Второго...
Шум становился невыносимым.
- Упразднены!.. - едва не сорвав голос выкрикнул Нортон. Командиры стали гаркать на солдат, упрашивая тех заткнуться. На миг стало чуть тише:
- Всем солдатам выдать жалование, на год вперед, и отпустить к семьям... Подпись...
Ему не дали закончить.

___________

- Вот и конец, Де Врис. Вот и конец... - Габриэль устало потирал переносицу, аккуратно положив обрубок руки на письменный стол, - Я... даже не знаю. Я воевал всего десять лет - это лишь половина всей бойни, но чувство такое, что я вырос на этой проклятой войне. Как теперь жить дальше?..

Командование Третьего Полка, состоящее всего из одного капитана и самого главнокомандующего, собралось в небольшой палатке. Тысячная армия была изорвана и разбита. Последняя битва унесла половину от оставшегося числа, оставив из четырех сотен людей, всего две. Третий Полк. Легенда. Именно он отвоевал Фарлен. Пятьдесят солдат против трех сотен. Ползущие по трупам, прикрывающиеся мертвыми телами. "Алые плащи" во главе с "Кровавым Лордом". Упразднены.

- Под моим командованием погибло столько людей... помнишь Фарлен? Сотни тел, а мы прикрывались ими, будто щитами. Строили стены из своих же братьев, спасаясь от проклятых стрел. Гребанный Фарлен, что был так легко отдан обратно... Пришли письма из столицы. Ты теперь знатный лорд. Тебе было отдано небольшое поместье на востоке... Там сейчас заправляет вдова Симонса. Он-то сгинул при Фарлене, наследника оставить не успел. Жена там не имеет власти, отошлешь ее в родовое поместье... Вот.
Нортон выбросил вперед скрученный свиток. С Де Врисом он собирался расчитаться лично.
- Тебе назначена пенсия, если решишь отойти от дел. Три сотни золотых тулл в год. Не шибко много, но если раскрутишь свою деревеньку, глядишь и хороший будет доход. Но это не мое дело. Сам решай, по какому пути идти дальше. Я позвал тебя не ради всех этих наград. Пора проститься, мой друг.

Белек услышал эту новость всего на четыре раньше остальных солдат. У него уже было целых четыре часа форы.

Сейчас он смотрел на бесстрашных воинов Третьего Полка не видел равнодушных лиц. Этим воинов вам не купить, королева, да сгорит ваша благочестивая душа в аду! Им не запорошить глаза бездушным звоном тулл, не заговорить красивыми словами, не сманить сладкими посулами. Солдаты до мозга костей, для которых, кажется, не осталось другого слова кроме "война". И вот теперь они растерянные, преданные, списанные по ненадобности герои, которых вырвали из привычной среды обитания, отобрали идею, мечту и всё, чего они достигли, вывернули на изнанку и выбросили в совсем другую, чужую жизнь. Потерянное поколение...

Белек кричал, ругался, разметал всё в шатре Габриэля. Кажется, не осталось в мире ни одного нелициприятного эпитета, которым он не наградил королеву и, поверьте, "грязная шлюха" и "дешёвая подстилка" были ещё самыми безобидными из них. Потом Белек много выпил. Потом славно выблевал всё это прямо за шатром, помочился на зловонную кучу и с наслаждением сунул заросшее жесткой щетиной лицо в ближайший сугроб. Чему-чему, а напиваться в соплю, а потом очень-очень быстро трезветь он научился здорово! И научился, кстати, у Габриэля. Растормошил мертвецки пьяного товарища, верного командира, а когда-то, лет восемь назад, всего лишь обычного десятника его собственной десятки, строптивого сына великого воина, и попросил именно его самого зачитать приказ перед всеми. Попросил Габриэля потому что знал, что сам непременно сорвётся и сотни ушей услышат то, что слышать не должны. Они всего лишь солдаты и малейшая искра может разжечь новый пожар, но уже пожар междуусобицы. У людей отобрали всё, что у них было, а взамен дали кругляшки. Будто они смогут заставить забыть Фарлен, равнину перед Грингвольтом, берег Парна и прочие знаковые места этой войны.

Непонимание, недоумение, горечь, злость, вопрос "что же нам делать дальше", неуверенные улыбки, снова злость, злость и злость. Всё то, что испытал он самолично всего несколько часов назад. Даже в той же последовательности... Важдав ровно пять минут, Белек положил руку на плечо Габриэля, коротко кивнул Нортону и вышел вперёд. С силой воткнув двуручник в снег, он обвёл солдат медленным взглядом, привлекая общее внимание и требуя тишины поднятой вверх рукой, сжатой в кулак.
- Друзья...

________________________________________

Это была хорошая речь, правильная речь. Слова о том, как важен мир, о том как страна сможет свободно вздохнуть, призыв подавить эмоции, взвесить ситуацию трезво и прийти к единому правильному выводу. Вернуться домой, поцеловать жён, обнять детей и пожить для себя. Призыв тискать баб, строить дома, сажать деревья, но просьба никогда не забывать всё то, через что они прошли. И двусмысленные фразы о том, как важно не терять рассудок, ибо "королева-регент мудра и никогда не забывает друзей и врагов, на коих она делит люд во имя здравствования будущего правителя", а также прямой приказ, последний приказ, говорить что думают, но думать, что говорят. А также призыв "не забыть выпить за память великого короля и долгие года правления короля будущего и здоровье его царственной матери"

Это была хорошая речь, правильная речь. Речь будущего лорда, но не командира. Кровавый Лорд к этому времени уже умер...

Габриэль даже издевательски поапплодировал, когда они вернулись в шатёр. Вернее, сделал бы это будь у него две руки. А так... только лишь обозначил движение и скроил гримасу.

Белек снова хмыкнул, вспоминая свою речь. Не всех из них покорятся. Не все примут совет, коим, по сути, и являлись эти слова. Часть из них сложит голову на плахе, те, кто не смирились. Часть промотает деньги и подастся в бандиты, наёмники или в другие страны, не найдя себя в жизни и не выдержав мирной жизни. И только единицы, возможно, заживут счастливо.

Позади первые дни дороги и долгий прощальный разговор с Габриэлем. "Что же ты будешь делать, друг?". "Я? Отправлюсь знакомиться с владениями. Ты всегда будешь желанным гостем в землях де Вриса".

Речь де Вриса была будто бальзам. Долгожданный холод на рану.
Пусть, это и не особо помогло, но Кровавый Лорд точно знал: многим от этого стало легче. Многие пересмотрели свои взгляды, у некоторых даже появилась надежда...
Белек был превосходным оратором. С его умением владеть словом, мог сравниться лишь собственный талант фехтовальщика.

Долгое прощание. Затянутое, тяжелое. Соратники - это больше, чем семья. Дома мало кто может по-настоящему понять, через что прошлось пройти этим мужчинам. Немногие осознавали, что после ухода с границы, им грозит нечто более страшное, чем отсутствие смысла жизни. Их ждало одиночество. Фазия именилась, за эти долгие годы.
Белек это понял, когда долгие месяцы дорога вела к тому месту, что отныне должно было стать ему домом. Все было таким цветным и радостным. Торговцы, дети, женщины... Представителей дворянства почти не осталось. Фазией теперь правили исключительно деньги. И жирные толстосумы, соответственно...

Поместье, о котором говорил Габриэль, находилось вблизи города Хесуса. Вернее, Хесус был самым ближним к нему городом. Поместье находилось в самой географической заднице.

Бесконечно длинный переход по равнине, закончился в небольшой деревеньке.

"Дикой" - гласила покосившаяся, и насквозь прогнившая табличка, что встречала на въезде. Конь с трудом преставлял свои ноги по сгусткам грязи, едва попадая копытами по заботливо выложенным доскам. Первый же крестьянский дом, что показался у дороги, был стар и обветшал. Скрюченный забор явно намекал на то, что это место давно не знало мужской руки. Лошадь едва не поскользнулась на склизкой земле, но вновь поймала равновесие.
Деревня будто вымерла.
Не удивительно. Ведь именно из таких мест и пила кровь война. Забирала мужчин, бросала на произвол судьбы женщин. Многие дома в этой деревне были уничтожены сыростью и отсутствием внимания. Дорога давно была разбита. Поля неухожены, земля не вспахана. Симонс когда-то говорил, что торговал пшеницей. Рассказывал о золотых колосьях, что будто море закрывали поля до самого горизонта. Он говорил, что видел во снах, как возвращается домой, и окунается в этот волшебный океан...

Де Врис же видел только грязь. Весна выдалась не самая приятная, но если бы дело было только в ней. Дойдя почти до центра деревни, солдат, наконец, наткнулся на живую душу. Старуха с озадаченным видом пыталась оттащить блеющую козу от небольшой клумбы. Цветов в этой клумбе не было совсем, да и зелень там едва-едва появилась.
- Что жеж ты творишь, тварь окаянная... - ругалась женщина, но тут же замолкла, заметив Де Вриса. Недолго рассматривая мужчину, женщина резко дернула на себя козу, явно не желая больше с той шутить, и утащила ее в дом, слишком явно торопясь.

И вновь тишина. Казалось бы, оставалось лишь совсем потеряться, но где-то вдалеке стала отчетливо слышна жалобная песня. Обратив свое внимание в ту сторону, мужчина смог заметить дым на горизонте, медленно текущий к самому небу.

- Кровавый лорд Белек! Звучит, отец? Нет, я не вырезал малышей из утробы матерей и даже не купался в кровавых купелях! Я всего-навсего выигрывал битву! Менял четверых бойцов на одного, прорывал строй, вырывался из засады. Я приказал каждому вымазаться в крови и нести перед собой труп товарища. Я приказал не помогать упавшим, не оглядываться назад и засунуть языки в жопы. Я вывел едва ли треть армии из этого кровавого ада, чтобы через день узнать, что было заключено перемирие на унизительных условиях. Узнать, что королева-регент приказала забыть, ЗАБЫТЬ о том, что произошло, о гибели трёхтысячной армии, о Сиулантийском поле, о своём долге и отступить, героями вернуться в столицу! Повышение каждому выжившему, большие деньги, почет, уважение и... забвение. Королева не дура и отправила "героев" по дальним областям страны "хранить сон мирных граждан" и "подавать пример мужества и стойкости". Те, кто пробовали роптать мигом оказались за замками. Те, кто погромче - уже кормят червей. А я... я предал себя, отец. Я отправляюсь на дно. Жить как червяк. И я... я смирился. (из истории)

По дороге Белек сделал небольшой крюк до родной деревеньки и посетил могилу отца. Быть может, в последний раз - когда ещё удастся побывать в этом части страны? Поэтому де Врис по обыкновению пообщался с отцом и... попрощался навсегда.

- Дикая, - пробормотал Белек и слегка покачал головой, - следовало бы назвать её "Кровавая". Как думаешь, парень?

Потрепав коня по загривку, Белек привстал в стременах, оглядывая окрестности и не спеша направил животину к центру деревни.
- Уважаемая... эээ... - Белек запнулся. Он ведь почти забыл как разговаривать с обычными людьми. Всё "подъём", до "тревога", да "караул" и прочее. Наверное, если бы не Габриэль, совсем бы в солдафона превратился. Габриэль. Мысли об оставшемся далеко позади потерявшим руку друге привели в уныние. Пожалуй, именно уныние де Врис испытывал в последнее время больше всего. С тоской на пару.

Подойдя к дому, где скрылась старуха, мужчина занёс руку для того, чтобы постучать в дверь, но оглянулся, услышав заунывный мотив. И дым. Резко отойдя от двери и вскочив на лошадь, он направился к тому месту. Как-никак, это родные владения. Которые нужно исследовать. Да познакомиться со всеми...

Де Врис двигался точно по направлению дыма, и не прогадал: спустя какое-то время на горизонте стали виднеться люди. Целая толпа, аккуратно стоявшая вокруг небольшого пепелища. Жалобная песнь и скорбные лица моментально дали ответ на все зародившиеся вопросы: это были похороны.
Приближение воина не осталось незамеченным: с десяток пар глаз уставились на него недобро, и даже послышалось недовольное ворчание:
- Приехал...
- Вот и началось...
Белеку явно были не рады.
Во главе всей скорбной процессии стояли двое: молодая и пожилая женщины. Судя по внешнему виду, гордой осанке и аккуратной одежде, та, что была моложе являлась госпожой. Вторая же - служанкой. Их внимание де Врис привлек больше всех. Уверенный взгляд явно дал понять: они ожидают его.
- Милорд, - девушка изящно поклонилась. Из аккуратно заплетенных кос выбилась темная прядь. Глаза, черные как ночи на юге, уставились на незнакомца с присущей для этих мест холодностью, - Меня зовут Сирен Анто, чем я могу служить вам?..
Анто. Симонс носил ту же фамилию. И название самого поместья звучало, как Антодерлен.
"Земли детей Анто".
Сложить дважды два - нетрудно.
Девушка на вид была крайне молода и свежа. Белек помнил Симонса - кряжистый, коренастый, в годах. Он больше походил на бычка, нежели на человека. Представить этих двоих рядом - и смешно становилась. Девушка явно была выше ростом. Вкупе с ее тонкой талией, она бы смотрелась крайне комично рядом с этим гномом Анто. Ее платье, больше темно-зеленое, нежели черное, обхватывало стройную фигурку, оголяя при этом плечи - явно не по погоде одежда. В косы были вплетены римоуны - белые цветы, с незапамятных времен, почитавшиеся "знаком скорби". По приданию, их следовало одевать тем, кто был ближе всех умершему. Запах этих цветов прогонял духов, не позволяя тем задерживаться на бренной земле, пусть и ради любимых.
- Милорд?.. - лицо, полное понимания, но бледное от горя, обратилось к мужчине, в ожидании ответа.

Белек не знал, что такое быть настоящим лордом. Вернее, забыл. Столько лет он был оторвал от настоящей жизни, столько лет оказалось выброшено на задворки. Что дала ему эта война? Безусловно, научила терпению, дисциплине и выдержке, Белек узнал, что такое честь, отвага и настоящая мужская дружба. Только вот всё это сейчас было столь же необходимо, как телеге пятое колесо. Как вести дела по хозяйству? Как распоряжаться золотом? Как общаться с женщиной, в конце концов? И что сейчас говорить? Первая речь, первое впечатление - это всё так важно. А кого же видят сейчас эти люди? Будущего правителя? Нет. Симпатичного, но неухоженного и невероятно уставшего молодого человека с глазами двухсотлетнего старика.

Белек соскочил с лошади.

- Прими...те мои соболезнования, миледи. Лорд Анто был... - О, Боги, что же я несу? Не был. Не был Анто не храбрецом, не доблестным воином. Не было у него никаких добродетелей и даже мнения своего он не имел. Симонс погиб около года назад и не удостоился почестей при погребении. Несколько свидетелей видели как он погиб, получив стрелу в затылок при отступлении из первых рядом. В затылок, о, Боги, как трус! Командир показавший спину. И говорить здесь и сейчас этой женщине, что Симонс был хорошим человеком - не есть ли это лицемерие. Своего рода преступление перед людьми. Белек неловко закашлялся. - Лорд Анто погиб год назад. Время траура прошло, миледи. Переоденьтесь в обычные одежды и прикажите приготовить мне ванну. Также я хочу увидеть начальника гарнизона, познакомиться со слугами и просмотреть учётную книгу.

- Моя имя Белек де Врис, - Мужчина расправил плечи и обвёл всех и каждого внимательным, цепким взглядом бывалого командира, - милостью Её Величества и в награду за службу Короне, мне были пожалованы эти земли. Отныне, я буду вашим правителем, а эти земли будут называться Врислен.

Пока мужчина говорил, лицо девушки менялось. Сначала смятение, немного непонимания, затем гнев, и в довершение, будто оконченная картина, она явила собой истинное отношение к де Врису: презрение.
- Так это вы, - ее глаза теперь сверлили мужчину. Немного подождав (видимо старательно подбирая слова), она вновь открыла рот:
- По своему отцу мы уже давно отгоревали. Этот траур - в честь моей матушки, которую убила весть о переходе поместья вам в руки.
Интонация, движения и каждое сказанное слово, четко говорили лишь об одном: она осуждала именно Кровавого Лорда в своей последней утрате. Не трудно было догадаться, что все окружение разделяло ее неприязнь к новоприбывшему. Де Вриса невзлюби заочно, даже не дав ему шанса помочь узнать себя получше. Видимо, утратив всю страсть к демонстрации манер, девушка довольно резко развернулась, и направилась к открытой повозке, что стояла неподалеку. Казалось бы, она хотела просто уйти, но подав внезапно голос дала понять, что ждет, что мужчина пойдет за ней.
- А вы налегке.
Уцепившись тоненькими пальчиками в свое платье, Сирен старательно держала его навесу, пока каблуки сапогов толкли под ногами грязь тропинки. Когда девушка подошла ближе к повозке, один из слуг быстро подскочил, предлагая ей помощь. Нервно отмахнувшись от предложенной руки, девушка сама встала на ступеньку, и в какой-то миг даже чуть не упала, поскользнувшись на грязи. Не упала. Однако, этот небольшой казус разозлил ее еще сильнее, заставив белоснежные щечки покраснеть от гнева и смущения. Когда она уселась в повозке, и развернула личико в сторону Белека, взор ее не выражал ничего хорошего. Только сейчас до лорда дошло: ей было не больше восемнадцати. Возможно, она была дочерью труса-Симонса, а может быть, и бастардом его одинокой жены. В любом случае, прав на поместье она не имела, как и выразился Нортон: Симонс наследника оставить не успел.
- Прошу, разделите со мной этот путь, - сказала она будто против воли, и выжала из себя почти вежливую улыбку. Та старуха, что вечно ее сопровождала, тоже влезла в повозку, и по молчаливому жесту Сирен, медленно переместила свой здоровый круп на сиденье рядом с девушкой: видимо для того, чтобы такое желание не возникло у де Вриса, - Думаю, вы уже устали от седла.
- Да-да, прошу вас, милорд, - вступила в разговор старушка, после едва заметного удара в бок, - Думаю, часть вопросов мы сможем с вами уладить в пути. Меня зовут Марлен, и, как вы выразились, это я "начальник гарнизона".
Старуха, на фоне резко обозленной Сирен выглядела довольно добродушно и мило. Вслух сказав свое внезапное звание, она даже весело расхохоталась, и глянула на девушку, ища у той хотя бы тень своего веселья.
- Сегодня в на... вашем поместье состоится небольшой прием. Вы уж простите, мы не ждали вас так скоро. Там будут лишь несколько соседей: почтить память леди Анто. Думаю, для вас это будет крайне полезно: сможете познакомиться со всеми, и узнать получше обо всем.
Старушка вновь расхохоталась:
- К приему мы уж точно позаботимся о том, чтобы вас как следует отмыли!