"Гримуар" | ходы игроков |

Глава 1. Человечина.

Тьери жадно вгрызался зубами в кусок мяса; тот сочился жиром, душно пах гвоздикой и шиповником и прежде принадлежал правой ляжке его лучшей коровы. Ныне же останки коровы трещали в камине общей комнаты его постоялого двора. У камина грела ноги хорошенькая девица, за единственным в комнате столом сидели сам Тьери и прочие его гости, в данное время года весьма редкие - слуги инквизиторские.
Ишь ты, не иначе как сам кардинал их прислал, али другая какая шишка, может быть, и Папа, прости Господи... Годами в этих краях никто такого пошибу не появлялся, а тут на тебе. Вот и пришлось Тьери зарезать коровку и подать высоким гостям на стол. Лучший кусок - святому отцу, второй - капитану, третий себе, а остальное - солдатне. А девке - потрошка, ибо греховодница, ясно видно по ней, кабы сама не ведьма.
- Вы кушайте, месье, кушайте, - подобострастно улыбнулся он священнику. - Вы уж потом замолвите Всевышнему за мою душу словечко, скажите, каков я хозяин - щедрый да любезный.
Рукавом он утер жир с щеки, смачно сплюнул на пол.
- А что до детишек, гореть этой ведьме в аду, - продолжил Тьери, - я вам так скажу, знаю я, кто эта ведьма.
И замолчал, обвел сидящих за столом глазами. Дескать, вот так, не только вы, столичные, умом сильны. Проникнитесь.
- Звать ее Ивонн, дочь местных фермеров, - снисходительно пояснил трактирщик, - родители ее преставились два года назад, не иначе как сама их со свету сжила. И с тех пор одна живет, мужиков к себе не пущает, но породы она шлюшьей, мать ее как-то через себя целую роту пропустила. Так что и дочь, вестимо, такая же. А раз мужа не нашла, значит, перед диаболом коленки раздвинула.
Он шумно хлебнул вина и зачавкал мясом.

"Да, хороший приём устроил нам этот мсье! Давненько так не пировал, а то всё луковый суп да куриное мясо." - радовался в мыслях Жан, апетитно поедая приличный, по его мнению, кусочек говядины. Парень пережёвывал мясо, смотрел куда-то в сторону, и слушал трактирщика. Так, как и падре с капитаном почему-то молчали, Жан решил сам спросить этого Тьери.
- Так это... Вы точно уверены, что это она?

- А кому ж еще быть, как не ей? - развел заляпанными жиром ладонями Тьери. - Эта... ну, значится, шлюшья порода, говорю ж!

Хозяин дома был мерзким, с точки зрения Андре. Но мясо его коровы компенсировало его недостатки. Посему воин инквизиции больше ел, чем слушал. Болтовня Тьери заинтересовала лишь когда речь зашла о ведьме.

- Её порода - дело ясное, - согласился солдат, - у вас, верно, глаз намётанный, таких сразу видите. Она небось ещё и красивая, стерва, раз мужики к ней хаживали? Страшила-то отваживать не станет... А вы сами с ней не встречались?

Дав Тьери пару секунд, чтобы успел возмутиться, Андре поспешил пояснить мысль.

- Не поймите превратно, ведьмы опасны, а в своём логове - вдвойне. Если кто бывал у неё дома или просто поблизости, то нам будет угодно поговорить с этими людьми. За вознаграждение, естественно.

Пламя весело плясало в камине, щедро одаривая своим теплом находящихся в комнате людей, а особенно Элизу, сидевшую к огню ближе всех. Миска с едой, «щедро» выделенной хозяином дома, стояла рядом с девушкой и периодически ловила на себе ее косые взгляды. Увы, жаловаться на вкус и качество пищи смысла не было, ибо сочувствия здесь ни от кого ожидать не приходилось. Солдаты наверняка будут презрительно фыркать и цедить сквозь зубы об избалованности благородных девиц, отец Доминик прочтет лекцию о том, что нужно смиренно принимать посланное Всевышним, а капитан… Впрочем, как бы он не отреагировал, куском своим вряд ли поделится. Эх… Снова покосившись на миску, Элиза наморщила носик. В камере Бог посылал ей черствый хлеб и сваренную на воде похлебку, а сегодня, видимо, надо радоваться коровьим потрохам. Вздохнув, девушка заставила себя съесть пару кусочков, чтобы притупить чувство голода, и отставила от себя тарелку, на этот раз окончательно.
Когда солдаты за ее спиной заговорили о местной ведьме, Элиза возмущенно раскрыла рот, не понимая, как можно обвинять кого-то в колдовстве только за красивую внешность, как вообще можно считать падшей женщиной ту, которая ни разу мужчину у себя не приняла? Однако вслух выражать свои сомнения девушка, вестимо, не стала, а, хорошо подумав, вообще повернулась к остальным спиной и накинула на голову капюшон. Ведьма эта крестьянка или нет – это ее проблемы, и подставляться из-за нее мадемуазель де Фонтейн не собиралась. Нашли тоже дурочку…

Отец Доминик, в свою очередь, проявлял положенное святому отцу пренебрежение к мирским делам, медленно пластая предложенную вырезку на мелкие ломтики и чинно отправляя ее в рот. Не пристало благородному мужу, более того - ревнителю духовной чистоты, пятнать себя отпечатками животного жира.

Но несмотря на внешнее благочинное спокойствие, внутри у святого отца плескалось отвращение. Конечно, за долгие годы служения Господу сложно не убедиться в том, что людей, живущих с верой в сердце, на свете едва ли не меньше, чем откровенных еретиков. Большая же часть паствы во всем подобная овцам - бездумно следующим кнуту пастуха и с громким блеяньем бегущим к лугу с сочной травой.

Взять хотя бы хозяина этого заведения. Лебезить перед сильными, при этом усердно поливая помоями слабых - это ли черты, присущие праведным душам? Был бы он столь же щедр к нему, если бы Доминик пришел к нему один, в простой рясе и сандалиях? И стал бы он так рьяно обличать эту местную ведьму, если бы сам неделю помаялся от запора, а каждое утро находил бы у себя над дверью дохлую крысу? И в том и в другом Доминик обоснованно сомневался.

Разумеется, лебезящий трактирщик нуждался в наставительном поучении. Однако, раз уж первым в беседу с ним вступил Андреа, стоило как минимум дождаться финала их разговора.

- Встречался, а то ж, - Тьери проглотил особенно большой кусок. - Волосы чернявые, зенки зеленые, что болотная гать. К ней деревенский голова притирался, да отшила она его чуть ли не при всех. Еще, помнится, Энье, что кур разводит чуть за рекой, - и ему от ворот поворот...
Он наморщил лоб, словно вспоминал что-то.
- Так ведь это ж его дитё пропало первым! - вдруг осенило трактирщика. - Не иначе как ведьмино отродье мстит за то, что на место сатаны метить вздумал!

Жан даже поперхнулся из-за услышанного. "Этот Тьери умом тронулся! На эту девку он точно зуб имеет! Чует моё сердце, что с ним не всё так складно, как он выдаёт. Ох, как он подлизывается перед падре! Готов поставить 5 медяков, что он увиливает!" - подумал он. Потом встал из-за стола с остатками своего куска, которых было немного, и принёс их Элизе.
- Не хорошо получится, если наша спутница помрёт с голоду, как вы считаете, отче? - обратился к отцу Доминику и перевёл взгляд на Тьери.
- Добропорядочному христианину подобает любить ближнего своего, как себя самого, ведь все люди братья. Она хоть и грешница, но имеет право на искупление.
Парнишка мыслями отошёл к камину, смотрел на огонь, не моргая, пристально, своими грустными глазами.

Капитан ел молча, ел медленно, ел и думал.

Болтовня гребаного трактирщика его не волновала вообще. Она крутилась вокруго его головы, как пылинки вокруг лампы. Крутилась. И не задевала. Мало ли что на уме у поганого ублюдка... Может, эта красотка просто ему не дала, и всего делов. Достаточно, чтоб оклеветать ее. А, может, может, она и вправду ведьма. Капитан мог принять на веру любую вещь. При одном условии. Что существовали веские тому доказательства. А пока их не было, слова оставались словам и не имели никакой силы. Как та же пыль.

- Не хорошо получится, если наша спутница помрёт с голоду, как вы считаете, отче? - обратился к отцу Доминику и перевёл взгляд на Тьери.
- Добропорядочному христианину подобает любить ближнего своего, как себя самого, ведь все люди братья. Она хоть и грешница, но имеет право на искупление.

Капитан лишь отметил про себя, что Жан, похоже, не прочь эту девку, которую им выдали на перевоспитание, трахнуть. и надо будет следить на досуге, чтобы эти мысли не выдавили из его головы все остальное.

Андре несколько раз повторил про себя описание предполагаемой ведьмы и говоривших с ней.
"Даже если она не ведьма, придётся проверить её дом, мало ли кто там укрывается",- подумал он:- "Кстати, дом".
- Скажи-ка, где нам найти её дом? И нет ли в деревне или округе заброшенных домов или где живут одинокие люди?

Чуть погодя, добавил ещё один вопрос:
- А что стало со старостой? Ему-то наверняка от ведьмы досталось по-боле этого куровода Энье?
"Или ты лживый бабник", - добавил он про себя.

Не ожидала Элиза, что кто-то из солдат решит ее мясом угостить. Хоть и мяса там того было - мышке на один зубок - однако все ж не потроха.
- Благодарю. - подняв голову, девушка одарила Жана ласковым взором. Может, если глядеть жалостливо и почаще ему улыбаться, он впредь будет отдавать ей кусочки побольше?

- Чуть в стороне, на севере. Как из деревни выйдете, так сразу по мосту через ручей, махнете по тропинке, да аккурат к домику Энье попадете. А от него еще дальше вдоль опушки. Там ее дом.
Трактирщик зубами содрал с ребра остатки мяса и выбросил кость в камин.
- Заброшенный дом есть один, позади мельницы, по южному тракту. Там раньше жил язычник, идолам поклонялся, - сплюнул Тьери на пол. - Ну да ваши же его и хлопнули. Али не ваши, всего не упомнишь. А в дом такой кто теперь поселится? Воздух там гнилой, вода минуту простоит и тухлятиной пахнет.
- А за старосту вот ничего не скажу, меня там не было, а в народе, сами знаете, набрешут недорого возьмут.

Капитан испытывал сомнения в искренности трактирщика. Если бы тот не был продажной сволочью, не пытался бы первым делом свести счеты с теми, кто ему в этом богом забытом месте перешел дорогу. Вот его бы первого на воротах его же корчмы вздернуть, чтобы другим местным ублюдкам привить веру в человеколюбие и желание заповеди соблюдать. Как положено. А не как эти недоумки их трактуют. А уж как эти недоумки их трактуют, можно было только гадать.

Гадать же Капитан не любил. Поэтому он медленно ел умершую не своей (как он надеялся) смертью корову и ждал, когда трактирщик закончит е...ть им мозги и уберется в свой угол, чтобы они с отцом Домиником могли подумать о том, как действовать и когда.

Жан уже порядком устал от болтовни этого неприятного человека. Огонь уже начал понемногу раздражать глаза и он, подхватив сумку и арбалет, направился к самому дальнему столу этого заведения. К счастью, там никто не сидел, и Жан уселся, закинул ноги на стол, рядом бросил вещи, обратился к своим спутникам :
- Я тут немного вздремну, если понадоблюсь - стучите в шлем!
На лоб надвинул свой шлем-котелок, из-за которого звучало еле слышное бормотание : "Надеюсь, Пепин, присмотрит за моей Клэр. Эх, как она там?"
Затем, и вовсе затих, задремал.

- Что ж, спасибо за информацию. Уверяю, что все виновные получат сполна. - Андре многозначительно посмотрел на девушку у камина. - Если, конечно, не опомнятся, встав на путь покаяния.

Хотя его взгляд был обращен к девушке, слова явно звучали для Тьери. Всякому следует понимать, что лгать грешно, а лгать посланцам Папы - грех смертный.

- Святой отец, господа, - будучи солдатом, он всегда помнил о своём происхождении, - по-моему, дело ясное. Отправимся немедля или передохнём от долгой дороги?

В ответ на слова "сердобольного" солдата, вызвавшегося поделиться своим обедом с вкушающей ливер грешницей, святой отец не преминул проявить мудрость:

- Сын мой, священная история знает немало примеров того, как святые подвижники жили десятилетиями, питаясь лишь кореньями и ягодами. А принятие в пищу ливера, что утоляет голод, но не радует язык вкусом - учит смирению и оберегает от впадения в грех обжорства. Однако если помыслы твои чисты и движет тобой лишь сострадание, то Господь закроет глаза на твой порыв.

Конечно, у святого отца имелась и более веская причина "закрыть глаза" на действия Жана - но об этом знали лишь единицы. Пока что все шло так, как и должно было идти. В свою очередь, препирательство трактирщика и еще одного воина господня он слушал лишь краем уха, особенно после того, как первый проговорился, что сам хаживал к помянутой ведьме. Когда в дела веры впутываются банальные похоть и зависть - нельзя верить тому, что тебе готовы поведать. Дай волю этим смердам - и они всех соседей оговорят, просто из мести за когда-то отдавленную ногу. В этом разрезе его куда больше интересовало другое.

- Милостивый хозяин, не расскажете ли мне, что за "наши люди" ответственны за казнь презренного язычника? А заодно - кто из благородных служителей церкви Господа нашего возглавляет местный приход?

- У нас тут деревня, святой отец, ни церкви, ни прихода. На праздники в Лилль отправляемся, али когда свечку кому поставить надобно. Мы ведь...
Он закашлялся.
- Извин... кха, - Тьери поднял руку ладонью вперед, дескать, не в то горло пошло. Но вдруг стал пунцовым, глаза налились кровью и стали навыкате. Вместо кашля из его рта донеслись хлюпающие звуки, словно конь по мокрой глине ступает. Он схватился обеими руками за шею, жалобно поглядел на Доминика, всхлипнул и повалился под стол.

Капитан встал со своего места быстрым, но удивительно плавным движение, словно перетек к трактирщику, придерживая меч левой рукой. Наклонился, глядя сбоку, и стол плечом отодвинул в сторону.
- Света сюда!

Кондэр быстрыми шагами оказался у камина. Высмотрев среди дров более-менее крепкое, он обнажил меч. Привычный к огню кончик клинка вонзился в дерево.
- Осторожнее, - попросил он Элизу, пронося импровизированный факел мимо неё.
Через две секунды он уже освещал тело трактирщика.
- Грех обжорства во всей красе, - прокомментировал солдат. - Либо он услышал крайне правильный вопрос. Интересно, убивший его приготовил всё заранее или тоже услышал вопрос, потому что где-то рядом?

Когда сзади раздались какие-то странные всхлипы, Элиза обернулась посмотреть, кто это там расплакался, и сразу же пожалела о своем любопытстве. На ее глазах добрый человек Тьери вдруг изменил цвет лица, схватился за горло и грузно свалился на пол. Вскочив на ноги, испуганная девушка вытаращила очи, распахнула рот и... Нет, не закричала. У приличных дам может и принято в такой ситуации визжать на весь дом да в обморок падать, вот только узнице в камере такие слабости не полагаются. Ведро холодной воды на голову и парочка крепких оплеух - самые лучшие наставники, они кого угодно от таких женских привычек отучат. Поэтому, поднявшись на ноги, девушка шустро заткнула рот кулачком, давя в зародыше рождающийся крик, и во все глаза уставилась на суетящихся вокруг тела мужчин.

Когда трактирщик неожиданно зашелся кашлем и повалился на пол, отцу Доминику с трудом удалось сохранить хладнокровие. Это явно не было похоже на обычное удушье, и скорее наводило на мысль об отравлении. Конечно, святой отец не был светочем медицины, но университетское образование все же не должно было пройти даром. Поэтому Доминик со всей поспешностью направился к страждущему. Приняв факел у оного из воинов, он спокойно обратился к нему.

- Сын мой, поищи лекаря.

После чего склонился к страдальцу, вглядывась в его лицо и прикладывая руку к шее, чтобы почувствовать биение жизни.

Жан только уснул, как его сон прервали какие-то стоны, всхлипы, крики и звуки возни.
- Что тут вообще про... - его речь оборволась на полуслове, так как парнишка свалился со стула при попытке резко встать, так как его ноги затекли. Он поначалу не обращал внимания на суету, которая создавала шум в комнате, но, привстав на колени, отряхнувшись, заметил, что дело серьёзное.
- Кто это его так? Или едой подавился? - Суетливо, с выискивающим взглядом спросил он своих спутников.
Жан собрал разбросанные после падения вещи: выпавший кинжал засунул обратно за пояс, дотянулся до укотившегося шлема, положил его на стол. Арбалет и вещевой мешок положил там же. Потом начал понемногу собирать и ложить на стол болты, ползая на четвереньках под ним.