Бородатое приключение | ходы игроков | Первый рассвет (victorprice, Waron)

-- Подъём, сопляки. Строиться! Быстро! Быстро! – воин-наставник был, как и каждое утро, мил и дружелюбен. – У вас сегодня знаменательный день, детишки. Вас от мамкиной сиськи сегодня отрывают! Шевелись, мелюзга бесхребетная. Или кто-то струсил? Смотрите, у вас ещё есть последняя возможность податься в плотники, девочки!
Последнее утро в подвале послушников (обычная практика: согнать всех, готовящихся вступить в Лигу, в жопу мира). Довольно сырое и холодное помещение с унылым освещением. Жить в послушнических подвалах – настоящее испытание: спать на каменных койках без матрасов и одеял, в длиннющей спальне с ещё полусотней таких же послушников; есть непонятную бурду, на вид, да и по вкусу, напоминающую гниющие помидоры; вставать рано, ложиться поздно. Но это нужно, во всяком случае, так говорят мастера воины. Это укрепляет командный дух, помогает новобранцу закалиться и с легкостью переносить все невзгоды во время воин.
Ну, раз надо, значит надо.
Да и после вступления в Лигу, став полноправным членом кхама, каждый оруженосец получит свою собственную комнату в общинных домах. Там живут молодые, неженатые дварфы, как правило, это оруженосцы. Реже воины. Так что в общинных домах весело и шумно.
Сегодня же, после официальной церемонии, будет веселье в кхаме, а уже поздним вечером общее гулянье на Главной Площади с фонтаном. Весь город будет там. Сегодня же во все Лиги принимают послушников, вот все и будут праздновать: танцевать и напиваться. Заключительное мероприятие так и вовсе приятное, смотрины. Дварфийки мужей будут выбирать. Не день, а праздник какой-то.
-- Бегом, бегом, бегом. Все на центральную площадь кхама. Живее!!! – воин-наставник торопил новобранцев.
Не разбирая лиц бегущих рядом, бежали. Молчали. Грезили о вечерних празднествах. Утро, темное, промозглое убаюкивало. Будто и ждали дня этого, только о нем и мыслили, а вот пришёл он, и будто ничего особенного.
Вдруг новобранцы стали натыкаться друг на друга – это наставник остановился, заставляя и остальных стоять, желали они того или нет. Прибыли. Площадь за ночь преобразилась. Ровными рядами выстроились помосты для оруженосцев, воинов, мастеров, женщин и детей, в центре высилась трибуна для Воеводы, на ближайших домах развернули Знамёна. Перед трибуной оркестр играл древнюю балладу о воине, площадь оцепил почётный караул. Весь кхам был там.
-- Стой, раз, два! – лицо наставника было суровым и немного печальным. Он больше не подшучивал над новобранцами. Он ждал сигнала.
Оркестр смолк. На трибуну поднялся Воевода. Могучий дварф, способный выжать воду из камня. Волосы были его темны, голос гулок и низок. Все воины, каждый дварф, находящийся на площади, все, без исключения новобранцы смотрели на Воеводу с восхищением.
-- Сегодня в наш дом придут новые братья. Отныне и до конца дней будем мы их защищать и чтить. До конца времён будем помнить их в их детях, в их делах, в жертвах их. Во веки веков имена их будут высечены в нас, как наши имена высечены в предках наших. Пока будет жив хоть один дварф из Горного дома, будут живы все!
-- ВСЕ! – неистовым рёвом ответила площадь.
-- Пойдёмте, – шепнул наставник, -- Лига ждёт вас.
Новобранцы, несмелыми шагами, вступили в центр площади, на отведённое им место.
Кхам смолк, и над площадью повисла звенящая тишина. Тысячи глаз смотрели на юных дварфов. Воевода смотрел пристальнее всех. И под взором этим становилось неуютно и неудобно, словно делался голым, и видно всего тебя, как на ладони. Но новобранцы знали, что нельзя сейчас струхнуть и взгляда отвести. Если дварфу нечего скрывать, он не опустит головы. А у воина нет секретов от своего Воеводы.
-- Вы наши братья. Мы ваши братья. Вы были мертвы. Сегодня мы все родились воинами. Смерть не страшна. Смерти нет. Новый рассвет смоет её тлен с вас. Смоет её с нас.
Восходящее Светило съело остатки утренней мглы, освещая лица новых оруженосцев. Новички не знали, было ли это так и задумано, что на последних словах Воеводы утро вступало в свои полные права, или же просто так совпало, но производило это потрясающее впечатление.
-- До скончания времён – ты Воин!
-- До скончания времён, Я – Воин!!! – ревели в исступлении сотни дварфийских глоток.

-- Я - Воин! - неистово горланил Урист, пронося былую жизнь сквозь призму воспоминаний. Он готовился к этому дню и наконец достиг заветной мечты...


...Согласно человеческому календарю на поверхности сейчас стояла зима. Разведчики приносили вести о буранах и вьюгах, небывалых холодах, сугробах в три зрелых дварфа ростом и черном-черном небе. Но под горой погода была всегда одна: над головой высились статичные скалистые своды, поддерживаемые колоссальными колоннами и искусно ограненные каменщиками-архитекторами во времена легендарных свершений и освоения земель, а воздух стоял теплый, спертый, где-то суховатый, где-то влажный, но одинаково знакомый и родной каждому подгорному дварфу. Здесь не светили ни солнце, ни луна - огни факелов и масляных ламп поддерживали привычный жителям полумрак круглые сутки. И здесь велось свое летоисчисление.

Согласно местному летоисчислению, на дворе стоял сто двадцать первый, будний день тысяча восемьсот шестого года от основания града сего. В луче Древесного Стебля, в воинском кхаме снова вечерняя гульба. Отмечали радостную весть, что принес воин Бранн Макторвальд, которому в свою очередь ее принесла его жена Хельма, которая с благословения Предков и Земли, а также по воле далеко не случайной пополнила состав города очередным дварфом. Началось все с того, что посыльный из оруженосцев нашел Бранна в кабаке за ежедневной порцией и нашептал ему что-то на ухо. В кабаке повисло молчание, и далеко не один и не пара десятков пар глаз братьев-воинов обратились на Бранна. Оруженосец, не дожидаясь реакции, вышел наружу, спеша к очередному адресату.

-- Сын родился... - ошеломленно уставившись в пол, пробормотал сквозь рыжую бороду новоявленный отец, - Уристом назвал.

"Ура! Ура! Ура!" - четко и слаженно, как по команде прогремело в кабаке, и заколотились кружки, и полилось пойло рекой, и пошло веселье по новому кругу!...


...Согласно местному летоисчислению, на дворе стоял шестьдесят седьмой, выходной день тысяча восемьсот двадцатого года от основания града сего. Бранн, возвратившийся с утреннего построения, тренировал Уриста в обращении со щитом. Его брат, Урсин, всего на год моложе, наблюдал за занятиями и делал для себя выводы - он следующий в очереди. Блистательно отразив серию ударов и проведя контратаку, Урист неожиданно даже для себя перешел в наступление и повалил отца на землю.

-- Вот это настоящий Макторвальд! - восторженно воскликнул Бранн, отряхивая пыль с мундира, - Тебе бы его выдержку, Урсин! Но мечник из тебя получше Уриста, это уж бесспорно. Тебе следует больше тренироваться с братом на мечах, Урист! Наш род никогда бы не обосновался столь крепко и устойчиво под горой, если бы не отбил эти земли из лап разномастной твари, и по сей день мы продолжаем расширяться!

-- Да уж, пап, редкий дварф не расширится, если с твое пить будет, - скептично проговорил Урсин. Весь в покойную мать, редкое высказывание обойдется без его ехидного комментария.

-- А ты послужи с отцовское, еще не так загуляешь! - рассмеялся Бранн, а вслед за ним и сыновья...


...Согласно местному летоисчислению, на дворе стоял сто двадцать пятый, выходной день тысяча восемьсот тридцать шестого года от основания града сего. Гудели всем кхамом на весь же Стебель: справляли совершеннолетие всех созревших на этой неделе будущих воинов. Гуляния шли с первой половины дня - проводили торжественную часть, где назначенные от лиги дварфы в рангах воинов и мастеров поздравляли будущее пополнение с этим знаменательным днем, декламируя бессменные веками торжественные тексты, все еще находившие отзывы в сердцах воинственных дварфов, чувственных дварфов, и даже самых черствых и брюзгливых дварфов. Во второй половине дня на центральной площади кхама под игру барабанов, труб и лютней с тренировочным снаряжением напоказ состязался молодняк. Ближе к вечеру же уже творилось то, что любому гостю показалось бы безумием, но обитателям Стебля уже приелось. Это было на удивление дружное мероприятие, казалось бы, как после такого объема выпитого не возникло ни одной драки? Ответ крылся в закутках истории, социологии и даже физиологии дварфов, и любой фогт-школяр мог без запинки рассказывать о духе единства нации, но сводилось все к трем словам: это подгорные дварфы...


Основательно продрав горло, выплеснув сдерживавшийся в строю кураж, Урист забегал глазами по строю, отыскивая своего товарища Варрога Барадина - потомственного воина, храброго и умелого бойца и голосистого вокалиста, которому Урист аккомпанировал на лютне.

-- Оруженосец Варрог! - от души хлопнул он ладонью по плечу товарища, - Поступила негласная директива совершить марш-бросок до ближайшего кабака, реквизировать трофейную лютню основавшихся там союзнических сил и поддержать мораль и боевой дух войск отличной игрой и пением!

Под каменными сводами подвала послушников, в котором проживали оруженосцы, раздавались глухие методичные удары, разносимые подгорным эхом, и чьё-то басовитое пение:

*Бум... Бум... Бум-бум... Бум...* - Мы рождены, чтоб скалы сделать пылью...
*Бум... Бум-бум... Бум... Бум...* - Чтоб защитить тоннели от врагов...
*Бум... Бум-бурум... Бум... Бум...* - На вражий стан, мы прём железным хирдом...
*Бум... Бум... Бум-бум... Бум...* - И вместо кирок сотня топоров...

*Бум... Бум... Бум-бум... Бум...* - Все ближе, и ближе, и ближе...
*Бум... Бум-бум... Бум... Бум...* - Мы видим испуг вражих лиц...
*Бум... Бум-бурум... Бум... Бум...* - И в каждом хирдмане дышит...
*Бум... Бум... Бум-бум... Бум...* - Спокойствие наших границ...

*Бум... Бум... Бум-бум... Бум...* - Наш острый взгляд пронзает мрак тоннелей...
*Бум... Бум-бум... Бум... Бум...* - И каждый дворф решимостью одет...  
*Бум... Бум-бурум... Бум... Бум...* - И, верьте нам, на каждый ультиматум...    
*Бум... Бум... Бум-бум... Бум...* - Дворфийский хирд сумеет дать ответ...   

Намотав на кулаки тряпки и стуча ими по каменной плите, нынешний оруженосец, а в будущем воин и хирдман Варрог Барадин, укреплял свой боевой дух и закалял выносливость.

По началу отец посмеивался над младшеньким, говоря, что в этом нет необходимости, поскольку: "Дворфы сражаются в хирде и при помощи секир, и нужно быть разгильдяем, отстать от хирда и потерять топор, чтобы вступить в бой с голыми руками." Но мнение отца изменилось, когда младшенький умудрился придушить варга голыми руками, притащить тушу и сделать из шкуры зверя тапочки для любимом мамочки.

Сейчас же непоседа Варрог грезил новой идеей — Проломить череп варгу одним ударом и поэтому дубасил стену каменного свода так, что летела каменная пыль и мелкое крошево. В прочем, это занятие было не единственным, чем любил заниматься юный дворф.

Если все твои предки были воинами, то кем станешь ты? Такой вопрос даже не возникал у Варрога. Он, как и его отец, как мать, как отец отца, и отец деда прадеда готовился стать военным.
С молодых ногтей в нём развивали те качества, которые по мнению родни и всего воинского кхама полезны «боевой землеройке», а к полезному относили силу, выносливость и точность удара... Хотя, отец и говорил, что если бить молотом по голове, то точность уже не важна...

Конечно из любопытства Варрог пробовал себя в различных ремёслах, но для одних он был сильно большой, для других сильно неусидчивым. Жены у него не было, поэтому всё свободное время он проводил либо в тренировках, либо в пабе опустошая запасы пива и увеличивая свою мышечную массу.

Закончив избиение каменной плиты, дворф отёр тыльной стороной ладони вспотевший лоб и принялся разматывать тряпки. Был вечер, а завтра предстоял во истину великий день, которого он так давно ждал... Покончив с переодеванием и водными процедурами, дворф вышел на улицу и направился в ближайший паб, пить хотелось неимоверно. В нём он и засиделся допоздна.

Утром, как и всегда его разбудил голос мастер-наставника:
- Подъём, сопляки. Строиться! Быстро! Быстро!
Вскочив с каменного ложа, Барадин сорвался с места. Когда же дворфы остановленные мастер-наставником стали налетать друг на друга, налетел на них и Варрог. Кого-то в первых рядах буквально выдавило из стройной шеренги. Мастеру пришлось приложить не мало усилий, чтобы впихнуть дворфа обратно в строй. А сзади все напирали и напирали. Но по команде строй был восстановлен. Потом были трубы, речи и сотни лужёных глоток орали:
- До скончания времён, Я – Воин!!!

Проорались! А что дальше? А дальше «Вольно и Разойдись» скомандовали наставники.
Какое то время Барадин стоял молча, наслаждаясь моментом, триумфом и чем-то там ещё явно приятным, когда его окликнули с применением грубой физической силы:

- Оруженосец Варрог! Поступила негласная директива совершить марш-бросок до ближайшего кабака, реквизировать трофейную лютню основавшихся там союзнических сил и поддержать мораль и боевой дух войск отличной игрой и пением!

Обернувшись, Варрог широко улыбнулся и так же хлопнул приятеля по плечу, в надежде не сломать тому пару костей:
- Понял тебя дружище! Приступаем к выполнению! Зыркнув поверх голов и выявив кратчайший маршрут до таверны, Варрог Барадин пригнулся, словно игрок рэгби, и орудуя плечами и руками начал своё движение сквозь собравшихся... Таран он и есть Таран... И попробуй тут устоять, когда на тебя прёт туша на голову выше и раза в полтора шире! Те кто по умнее отскакивали в сторону, замешкавшихся просто сдвигали, а самые сообразительные пристраивались в кильватере, поскольку было не трудно догадаться, куда отправятся приятели.

Варон и Урист:

Когда началась движуха, Барадин схватил свою кружку и принялся вливать в себя содержимое с такой скоростью, словно не в рот он вливал, а в бездонную бочку. Допив, смачно крякнул и с громким *Хлоп* водрузил пустой сосуд на стол.
- Ну, друже, будем тут праздник праздновать, и...*ИК*ли в центр пойдём? Там я слышал и еда и пи.. п*ИК*во отменное и эль... Кулачные бо*ИК*. Да что такое? На мечах бои и на секирах... И ух!!! Колдунство кудесн*ИК*ков будет! И, и... *ИК* Да что такое с этим пивом сегодня?

Набрав в грудь больше воздуха, Барадин затаил дыхание в надежде избавится от икоты. Продукты брожения пенного напитка попытались найти выход через нос, от чего дворф прослезился, но рта не открыл и чести кхама не опозорил! Разве что лицом чуть побагровел.

Урист пил без закуски - негоже потом жирными руками лютню лапать! Которой, впрочем, в кабаке не оказалось, но и не до нее было: Урист, несмотря на разницу в росте и ширине, отличался от Варрога более крепким здоровьем и стойкостью, а посему заметив, что при равном объеме выпитого товарищ еле сдерживает позорную отрыжку, проявил дварфийскую солидарность, согласившись на уход:

-- Сдается, друже Варрог, что надобно пивка получше! - невольно растягивая гласные и рычащие вторил товарищу Урист, - И прогулка на свежем воздухе не помешает... Ты, главное, освежись хорошенько - нам еще выступить предстоит!

А ведь и верно. Хотя, может, сыграть на лютне вместо того, чтобы сражаться основательно надравшимся? А может, там уже все такие?

-- Придем... Увидим, - легко и слегка пошатываясь с рукой на плече брата-дварфа шел к выходу Урист, - И непременно ПОБЕДИМ!

- Придём... Увидим... Победим... Согласился с другом Варрог и придерживая его... или всё же это друг придерживал его самого?... направился на выход.

На улице погодка стояла отменная, ни единого облачка, ни единой капельки дождя. Оно и не удивительно, откуда в подгорном городе появится тучке.
Вдохнув прохладный и чуть сыроватый спёртый воздух Барадин одобрительно закивал.
- Да, да и ещё раз да! Мы должны быть на этом празднике жизни! И взять он него всё! Урист! ЗА МНООЙ! Последние слова дворф буквально проревел, словно поднимаясь в атаку. Путаясь в своих и чужих ногах парочка приятелей, пошатываясь, побрела в сторону центральной площади.

Что у трезвого дворфа на уме, то у пьяного на языке! Варрог очень старался молчать, но его распирала любовь ко всему окружающему и братские чувства к приятелю. Не в силах сдерживать буйные порывы Барадин запел:



Вот так они и шли обнявшись, и даже не заметили в какой момент они оказались посреди толпы на центральной площади!

От всего увиденного глаза разбежались в стороны. Хотелось быть везде и сразу!
- Урист! Варга мне в жо... в жоны! Ты только посмотри!!! Айда на состязания! Покажем чего наш КХАМ стоит, чему мы научились?

Едва пересилив тяготение челюсти к земле, Урист, ощутимо протрезвевший от свежего воздуха и столь небывалого зрелища, одновременно с восторгом и удивлением озирался по сторонам. Вернее, зрелище было не такое уж и невиданное для него и града в целом, но сейчас в этом было нечто иное - чувствовалась некая непосредственная принадлежность к событию, чувствовалось все совершенно иначе.

-- Не вижу смысла показывать, чего стоят воины народа нашего, друг, - небрежно бросил Урист в ответ, - Потому что это ясно каждому с младых лет, что мы лучшие! А вот проявить себя следует как... Как следует!

Все еще придерживая дварф дварфа, товарищи лавировали в толпе, как пара троллей могут лавировать среди стада коров, к месту проведения состязаний.

- Урист, ну не будь занудой! Давай хоть к оружейникам сходим? Вон гляди какой хороший топор лежит! Барадин ткнул пальцем в один из прилавков, на котором лежала здоровенная секира, но по меркам перекормленного дворфа она и правда была не секирой а топором!

Варрога повело в сторону, и он увлёк за собою друга. Вело его, надо признать, в сторону стойки с оружием! И только благодаря поддержке Уриста, он не влетел в неё со всего размаху, а лишь легонько прислонился, от чего вся стойка задрожала и зазвенела.
- Стоять! Смирно! Скомандовал сам себе Барадин и принялся разглядывать чудеса военпрома.