Экспериментальная реальность [...] | ходы игроков | Проявление

Убивать для тебя просто. Легко и просто.

Вдыхая прохладный ночной воздух ты чувствовала их дыхание, их сердцебиение, их жизни. Такие хрупкие жизни. Лёгкий деформирующий импульс, именно такой, чтобы захватить всех...
Рассыпался. Обогнул. Задел краешком.
Благим матом заорал здоровенный мужик, лежащий дальше всех от костра, баюкая превратившуюся в кровавое месиво руку. А попытавшись убить именно его, превратить в кашу мозг, разорвать сердце — натыкаешься на холодную хрустальную стену.
Пробила её, конечно. Потратилась изрядно, но пробила и калека угомонился.

А вот все остаальные уже проснулись. Забегали. Подбросили в костёр несколько охапок хвороста, заметили тебя. Похватали ружья, принялись палить в твою сторону, благо второпях и не попали.

Обшариваешь их ментальными руками — простые, обычные люди, нет, Силой не владеют. Но не пробиться к ним, потому что вон тот старик, поднявший посох над головой, всё громче повторяет:

...всеблагая мать, мать сотворяющая,
защити, оборони, убереги нас,
от дождя, от ветра, от огня и от чар злых
огради детей своих, святая мать-заступница,
светлая именем Мелисса всеблагая мать,
мать сотворяющая...

И губы всех тоже молитву шепчут. А руки — ружья перезаряжают.

Мелисса? Мелисса!
Мелисса - это же мое имя!

Я рассердилась, взлетела над ними, стараясь выйти из радиуса поражения.

- Я - Мелисса! Бойтесь вызвать мой гнев! - глупо конечно, но зато можно будет по реакции оценить шансы на победу. Я постаралась сделать голос убедительным.

Закрыла глаза, распростерла руки.
Волосы удлинились и слегка засветились мягким белым светом.

Поверьте в меня. И может тогда я убью вас всех не сразу.

Реакция людей — сплошь, к слову, мужчин различного возраста, сильно различного, от безусых юнцов, одного из которых ты даже узнала, до молившегося старика, — была неоднозначной. Кто-то нервно хихикнул, кто-то сжал губы, кто-то злобно прищурился, кто-то гневно нахмурил брови.
Молившийся дед тягуче плюнул на вытоптанную траву в ту сторону, где ты стояла.
— Какая же ты Мелисса, когда ты зло, когда ты демон-убийца обликом человеческой женщины, — вздохнул грустно.
И, дав отмашку стрелять, завёл новую молитву:
— Укрепи дух мой, мать-заступница, укрепи тело,
помоги выстоять против зла и повергнуть его ...

И отклонить пули.... Отклонить пули оказалось неожиданно трудно и сложно. Еле справилась. Ещё раз так... врядли сможешь. Сильно потратилась же на убийство сквозь защитный круг и полёт.
Перезаряжают.
Долго, с дула, скусывают бумажную обёртку патрона, деловито прибивают шомполом, снова целятся.

Снова целятся. В тебя.

Пусть стреляют. Закрыла глаза, ожидая что пули прошью тонкое тело.
Надоело.
Не убьешь первой - убьют тебя.
Пусть так.

Не хочу бессмысленно проживать все страшное, что случилось со мной.

Иногда убить очень-очень хочется, но невозможно. Остаётся только расслабиться и...

Залп!
Пули прошли сквозь тело. Не причинив вреда. Ты растворилась в ночном воздухе, став почти невидимой. неосязаемой.
Да, так ты тоже умеешь.

— Сбили?
— А у Гроны то трое мелких осталось...
— ...наглости самой Матерью назваться...
— ....нет ещё таких дураков...
— Дядь Цветро, что там?
— Не...

Суетятся, копошатся, задирают головы, вглядываясь в ночную темноту. Сейчас легко различаешь защитный круг, очерченный в трёх десятках шагов вокруг костра.

А ты медленно поднимаешься к звёздам, влекомая вверх потоками тёплого воздуха от нагретой земли.

Злоба. Я скрежетала зубами.
Напоследок я щелкнула пальцами - земля вокруг круга загорелась. Ну хоть что-то.

Развернувшись, я устремилась куда-то вдаль. Надо было восстановить силы.

И зачем я здесь?

Маленькие, размером с лягушек оттуда, куда ты поднялась людишки забегали, закричали. Кажется, принялись затаптывать вспыхнувшую траву. Кажется затоптали.

Летишь растворившись сознанием в окружающем мире, собирая скудные нити Силы, вплетённые в потоки ветра и лунный свет.
Мало. Очень мало её.

А под тобой всё степь да жидкие перелески. Людей не ощущала, только зверьё всякое, пока не увидела — сначала своими глазами увидела, потом пробилась сквозь защитные чары, только потом ощутила людей — внушительный форт, защищающий прилепившуюся к нему деревушку.

Красный кирпич, узкие окна, остроконечные башни. Из башен торчат чугунные пушки. Первый этаж глухой, без окон — склады, выше жилые помещения. На передний двор выходят ящерня и часовня, вокруг заднего какие-то сараи. Обычный форт, что.

И огоньки человеческих душ. Много. Сотни. И в форте и в хибарах вокруг него.

Силой такую громаду не возьмешь. Я аккуратно приземлилась неподалеку. И потихоньку пошла неторопливым шагом.
Попробуем поговорить. Напиться их жизнью я всегда успею.

Я вызвала на лице легкую, уставшую улыбку путника, завидевшего возможные кров после долгого, изнурительного пути.

Самую малость недойдя до ворот.
Пересекла черту, оказавшуюся чуть не убившим тебя препятствием.

Мощный толчок в живот, отозвавшийся болью по всему телу, нестерпимая боль из головы вытекает, кажется, расплавленным свинцом через глаза и уши.

По инерции делаешь последние шаги, ударяешься о створку всем телом и головой, цепляешься, чтобы не упасть за ручку-кольцо на маленькой двери в углу её.

Тяжесть, угнетающая тебя, всё наваливается и наваливается, становится всё невыносимее.

А потом схлынула разом.

Человеческий голос, уже давно, понимаешь, звучавший, в слова складывается:
— Эй, эй, ты жива? Что с тобой? Больная что ли? — это уже с опаской протянуто.
За плечо крепко держит, трясёт чуть:
— Ну что она? — ещё голос, нетерпеливый, звонкий.
— Ась? Слышишь меня? — это снова первый, это пузатый мужичина, седыми усами и бородой чуть ли не по самые брови заросший тебя, упавшую, поворачивающий. На равнину лунным светом залитую глянул быстро. Снова на тебя.

А ты уже выпила, совершенно случайно выпила, коснувшись, лет эдак десять его жизни.
Зато живёшь сама, да.

Я вяло улыбнулась.
- Устала. Вторые сутки иду. - сделав серьезные глаза, я отряхнула одежду. - Есть здесь где передохнуть? Путь далекий мне предстоит.

— Ну как можно! — всплеснул руками, подставил локоть, опереться и подняться, переступить порог, — Не ела небось ничего?
— Ший, — это он уже встретившему вас за дверью низкорослому парню, борода которого была заметно темнее, но столь же густа и обширна, — тащи что пожрать сюда.

Тот закинул ружьё за плечо, с интересом оглядел тебя, и исчез где-то за углом.

— Заходь, — показал на дверь караульной башни, и устало — а я... присяду.

И опустился прямо на землю.
Здорово ты его покушала, но... Но вот с той, как ты видела сверху, семиугольной часовенкой, что в центре двора находится, оттеснив основное здание форта к дальней от ворот стене, ты рядом находиться не можешь.

Она тебя пьёт точно так же, как ты только что выпила старика.
Да, уже старика, беззвучно разевающего тонкие губы, скребущего пальцами по земле.

- А что у вас здесь такое? - я попыталась хотя бы замедлить "выпивание" меня. - Как вы живете тут, как поживаете? Я чужая, не знаю ничего, издалека очень. - старика жалко, да и не к месту - заподозрят, и так сил мало.
Я подставила ему плечо и втащила в караульную.
- Но, валяться негоже человеку хорошему. Сейчас отдохнем. - я попыталась "влить" обратно часть энергии, чтобы хотя бы в себя пришел. Как говорится, умей взять - умей отдать.

Иногда даже после того как убить ты не можешь перестать.

Поскольку тело не успело даже остыть, свежесотворённый прислужник оказался совсем-совсем как живым. Сидит там, где ты посадила.

Пробуешь загородится, заслониться от чужеродной, уничтожающей тебя силы, и... с трудом, не сразу, помаленьку-потихоньку, но получается закрыть своё сознание, закрыться от неё и от мира. Только гаснут и высшие чувства, гаснут огоньки человеческих жизней, гаснут потоки Сил.

Так ты, конечно, ограничена возможностями своего тела.
А прислужник, тем временем... остался без тебя, без подпитки от тебя и без твоего контроля. И ему, в его новом состоянии, внутри защитного круга ой как неуютно. Базовый инстинкт: не хватает своей Силы — отними у другого.

Медленно встаёт во весь рост, поворачивается в твою сторону...

Вот ведь невезуха какая-то. Я закрыла глаза.
Сосредоточилась и... все свои силы вложила в то, чтобы разрушить часовенку, которая меня пожирает - расшатать основания, разрушить камень, подорвать все это.
Лишь бы сил хватило.

Прислужник. Я просто заберу все, что тебя питает, чтобы разрушить то, что меня лишает сил.

А что мне еще остается?
Я устала от того, что все вокруг пытается меня изничтожить. Я устала.

Закрыть свою Сущность от внешних посягательств было трудно, а открыть...
Нет. Не получается. Нужно время, нужно спокойствие.

А трёх секунд, в течение которых тебе приходится уворачиваться от бесконтрольного мертвяка — недостаточно.

С грохотом опрокинут табурет, под ноги попадается ружьё, падаешь... В караулку обеспокоенно заглядывает Ший и уже-не-прислужник переключается на него, валит наземь, дотягивается зубами до лица, грызёт, радостно урча и поглощая вместе с кровью то, что делает людей не мыслящими кусками мяса, а чем-то большим.

Все. Ничего не получается.
Поднимаюсь, выхожу из караулки и ухожу. Дальше. Дальше от форта.
Дальше от людей.
Пусть они - источник моей силы.
Но я не хочу терять и терять контроль над ситуацией. Надоело.

Когда форт скрылся из вида, села на корточки, обхватила руками плечи и сосредоточилась. Хватит ли моих сил, чтобы уйти из этого мира? Не хочу ничего, хочу уйти без следа...