Во мраке революции. | ходы игроков | Лунное сияние.

Девушка лишь молча, и очень быстро убежала прочь от цимисха. Видимо он ее напугал до чертиков, потому как она даже дверь за собой хлопнула не слабо так. Аж в ушах зазвенело. Решив не терять время, Матьяс опустился вниз, в попытке нащупать лестницу. Оную он там нашел. Быстро спустившись в холодный, весьма даже для мертвой кожи Варты, чулан, вампир стал как вкопанный. Пытался привыкнуть к темноте. Верней чтобы его глаза свыклись с этим.

На миг показалось что в темноте что-то шевелится. Вон там, в углу. Почувствовал зуд в пальцах правой руки. Поднял руку, чтобы осмотреть. Не видно ничего. Еще не привык. Положив сумку на пол, попробовал почесать левой, но не смог. Помешали... когти. Сделав усилие над собой, сконцентрировался и убрал долой эту надстройку для своего тела. Понемногу продвигаясь вперед, уперся в стенку. У стены, чуть ниже обнаружил кровать. Хорошо, что на полу не придется дневать. А то тот, как оказался был кроме того что холодным, так еще и влажным. И неприятно чавкал с каждым шагом Варты по этому, по всей видимости болотистому полу. Подтянув к себе сумку, так, чтобы да была рядом с кроватью, вампир начал устраиваться по удобней на кровати. Хотя назвать это кроватью очень сложно. Койка. С матрасом. Не более. Уместившись на этом месте, голову Варты заполонили мысли о том, что будет дальше. Что его ждет, да кто такой этот Александр Каширцев. О том, почему хозяин поступил так, как поступил, и почему этот Николай, к которому венгр попал не иначе как чудом, назвал человека на фотографии другом. Человека ли? Что-то подсказывало что нет. У русских есть такая пословица "Утро вечера мудренее". Вот эту пословицу, правда с перефразировкой что для Варты теперь наоборот все, вечер это утро, а утро это вечер, он и принял к сведению и улегшись закрыл глаза.

Какие сны видят вампиры? Видят ли они сны вообще? Сложно сказать. Лучше спросить это у каждого вампира отдельно. И услышать ответ каждого отдельно. Вот что касается Матьяса... то тут сказать сложно. Когда он закрыл глаза, то ничего не изменилось. Одна тьма сменила другую. Потом были непонятные кружева, что вновь привели к тьме. Но не такой как раньше. Раньше была тьма простая. Сухая. Понятная. Холодная. А теперь тьма была другая. Не такая непроглядная. Более теплая. Кроваво красная. Тепло превратилось в жар, а кровавый в пламенный. Тьма превратилась в столбики. Столбики обрели формы тени. Теней. Их было много. Человеческие силуэты, на фоне пламенно красного цвета.

После чего все озарилось ярким цветом. Словно где то перегорела очень большая или очень мощная лампочка. Да так этот свет и остался, ярко освещая края церкви белой, высокой. Потом показалась улица, брусчатка, трамваи и люди. Узкие улочки, дома выполненные в стиле шестнадцатого и столетия и голоса, доносящие до вампира слова "файно... кавьярня...". Это был диалект. Украинский. Такой не спутаешь ни с каким другим. Матьяс понял. Львов.

И вновь тьма. Только на сей раз понемногу сереющая. Серый, тусклый такой свет, вместо того, чтобы омрачать окружающее был словно лучик света, в той беспроглядной тьме, что только что спустилась на ум цимисха. Серый обволокал все. Дорогу, разрушенные здания, перевернутые машины, но все еще неподвижно стоящую колонну, с статуей девушки на ней. И флаг независимой Украины. Это была площадь независимости. Главная площадь страны. И лишь она казалась незыблемой, тогда как от всего вокруг так и несло разрухой и уничтожением.

В нос ударил противный запах горелого. На столько противный, что захотелось вернуть все съеденное ранее назад. Только вот не мог Варта. От этого недомогания его крепкий сон был прерван. Открыл глаза и к своему удивлению обнаружил что рядом с ним сидит девушка. В руках у нее была свеча, что видимо готовилась уже потухнуть, так как количество света излучаемое ей было ничтожно. Но даже не смотря на то, что его было мало, вампиру стало легче от самого ее присутствия рядом. В этом полумраке от свечения Варта видел лишь лицо брюнетки и длинные косма ее волос, опускающихся куда то в темноту. Аккурат в этото момент девушка сконцентрировалась на огоньке в ее руках.

Заметив, что Матьяс открыл глаза, Лиза аж шелохнулась. Видимо испугалась. Немного даже раскраснелась.
- Ви... ви і в правду хірург? - в голосе ее венгр слышал непонятную ему надежду и стеснение.

Вампир привстал на локтях, с беспокойным видом глядя на огарочек свечи в хрупкой девичьей ладошке. Лицо каинита утратило всякую надменность и было взволновано.
- Ти віриш в те, що сни можуть бути віщими?
Перед взором вставали еще не успевшие померкнуть картины: бредущие человеческие фигуры на фоне огненного зарева, завораживающий солнцем и жизнью львовский день, пустынная, выжженная серым гневом площадь Киева. Такие странные, такие разные кусочки сна, но все же, несмотря на всю их непохожесть, Варта чувствовал, что все это осколки одной мозаики.
Через несколько мгновений прореха меж сном и явью окончательно затянулась, оставив после себя приправленную запахом гари тревогу. Задумавшись о чем-то своем цимисх потянулся рукой к маленькому пляшущему огоньку, однако, видимо передумав, замер на пол дороги.
- Ти щось питалася? Хірург? Так - це правда. А що тобі з того? - Матьяс старался скрыть в голосе нотки терзавшего его любопытства.

Девушка на миг замыслилась. Глаза вновь опущены в пол, а в голосе неуверенность. Совсем как маленькая девочка. Интересно сколько ей?
- Я... я не знаю у що вже вірити. - робко ответила она - Хазяїн заборонив мені спілкуватись... з іншими... але ви... ви не такий як хазяїн. Не такий як інші. Ви... ви відрізняєтесь від них. - было слышно, что с каждым словом она набирала все больше уверенности. - Ви не схожі на монстра, яких я бачила досі. Тому... коли я побачила інструменти, а потім документи... про те що ви хірург... я твердо вирішила, що піду наперекір хазяїну... моєму брату потрібна операція. Але я не можу вирватись з цього хутора. І попросити нікого не можу, бо не маю знайомих... а він там... лежить у стодолі. Мучиться...

Пока она говорила Варта разглядывал руки. Похоже что к моменту, когда девушка отвечала на вопрос он совсем успокоился, что и вызвало то, что ногти которые были длиннее чем надо вернулись в прежнее положение. Видимо изменения тела реагировали на эмоциональное состояние вампира. Или нет? Или же это что-то другое? Когда девушка замолкла, вампир поднял взгляд на нее. И встретился с ней взглядами. В ее глазах он видел мольбу и надежду. В этом милом девичьем лице он видел лишь невинность и добрые намерения. Эта брюнетка была своего рода ангелом. Возможно Николай правильно делал, что не выпускал ее в мир. Последний бы испортил это прекрасное создание. Или что хуже, уничтожил бы.

- Якщо ви йому допоможете... я дам вам все що ви захочете... - сказав это, она неуверенно отодвинула свои косма, оголяя шею для Матьяса. Последний к своему удивлению заметил как аппетитно бьется пульс в одной из ее артерий. В уме сразу всплывали картинки из поезда, когда он пировал той газетчицей. Казалось что было это недавно, но в то же время что и целая вечность прошла. А ведь чувство, когда солоноватая теплая кровь растекается по рту, так сильно и так приятно. Хотелось еще и еще. Плотские утехи, еще во время жизни, не вызывали такого восторга, как это действие по поглощению чужой крови...

На какое-то время сознание Матьяса затопило волной алого. Каждое сокращение юного девичьего сердца отдавалось гулким эхом в ушах. На бледной, резко контрастирующей с окружающей темнотой коже, манящей синевой пульсировал полный жизни сосуд. Жизни, которая наполнит мертвое тело вампира, которая зовет, манит, требует побыстрее окунуться в нее. Каинит подался вперед, обнажив для волшебного поцелуя клыки. Дурманящий запах трепещущей плоти ударил в нос, разлился по носоглотке и скатился к кончику языка. Еще чуть-чуть, еще немного...
Молниеносным движением Варта схватил девчушку за шею. Не сильно так, аккуратно сжал шейку пальцами. И до боли сцепив зубы посмотрел в большие, испуганные глаза. Бедолага, она, наверное, не представляла каких усилий стоило ему сдержаться, и что ладонь на ее шее это не средство устрашения, а плотина, крепостная стена, что венгр воздвиг от самого себя.
- Оце вже ні. Так просто, Ліззі, ти від мене не відкупишся. - Наконец, после нескольких секунд сражения с Зовом процедил вампир.
- Це я й так, пізніше отримаю.
Неонат утешился тем, что сможет покормиться чуть позже. Нельзя было сейчас поддаться страстям, элементарно насытиться и, уже будучи должным, упустить из рук такой рычаг воздействия. Алчность, на этот раз, взяла верх над Зверем.
- Мені треба оглянути його. Де він? - Матьяс рывком поднялся с кровати, показывая, что медлить с этим делом он не намерен.
Пока что возбуждение отогнало прочь сон, однако вампир знал, что это ненадолго - если не двигаться, то очень скоро такие как он снова впадают в бессознательное небытие. Именно поэтому многие знатные вампиры держат при себе охрану из гулей, чтоб стерегли их немертвые тела, пока солнце в очередной раз не скроется за горизонтом. А у Кьязе еще и несколько забавных зверушек для этого в особняке имеется. Таких, что увидишь - поседеешь, а уж если эти твари доберется до тебя... Словом, такие меры предосторожности не беспочвенны: днем что неонат, что могущественный патриарх, больше похожи на слепых котят, чем на жутких ночных монстров.
- А поки що розкажи мені, що ти знаєш про Ніколєньку: хто він такий, чи дійсно той, за кого себе видає? Що це за гості, про яких ти згадувала? Серед них бував Каширцев? І як так сталося, що тоє страховисько твій хазяїн?

- Вам до нього не можна... зараз... - указав на часы промолвила брюнетка. После чего замолкла. И лишь через секунд тридцать немой сцены немного оживилась. Она приподняла немного подол своего платья, обнажая ноги, на которых красовались синяки и порезы. Судя по тому, как располагались оные Матьясу пришло в голову лишь то, что эту девушку очень часто режут. При чем чем то очень тонким. Однажды в вузе до него доходили слухи, что военные в Руминии наказывают женщин особо изощренным способом, который заключался в том, что складывая бумагу вдвое, резко несколько раз проводили по нежным частям ног, ближе к паху, где кожа нежней. И бумага делала свое дело, взрезая кожу и принося боль беднягам, после чего не давали обработать рану в следствии чего вокруг порезов образовывались немаленькие синяки. Когда у женщины все ноги ближе к паху изрезаны и в синяках, ее не особо то и захочется трахнуть. Да и сама женщина будет отнюдь не в восторге от предложения соития, пребывая в таком... состоянии.
- Я плата... за сім'ю... мої страждання і кров, це їхнє життя. - в голосе был горечь. Проскользнула даже слеза.
- Він... - было начала говорить девушка, но потом запнулась. - Він такий же як і ви... чи ви такий же як і він. Не живі. Але й не мертві. Діти Каїна... Гості так називають... я чула. А Каширцев... - опять замолкла, будто пыталась подобрать правильные слова - Він не схожий на інших. Як і ви. Він... він зовсім як людина. Але й холодний як лід... Єдиний, хто ставиться до мене... нормально... як до людини, а не тумби... Він... хазяїн його поважає... казав... що Олекса може все змінити... А ще... я... я чула що його брат... що він лежить у лікарні... це все що я знаю...***
Каждое слово давалось с огромным трудом, лиза выдавливала их из себя силой. Интересно лишь то, какое чувство она пыталась побороть. Страх?

Вампир недовольно поморщился: оказалось, что предполагаемый пациент находится в соседней хате или сарае, словом, чтоб добраться до него нужно преодолеть определенное расстояние под жгучим дневным солнцем, а это не проще, чем с разбегу заскочить на Эверест.
Впрочем, девушка была просто кладезем сюрпризов, и снова смогла заинтересовать Матьяса. Оставленные ее хозяином раны на ногах о многом говорили. Уродец, похоже, был изощренным садистом, стало быть страдал от какого-то комплекса, а болезни рассудка притягивали цимисха не меньше, чем телесные болячки. Было ли данное расстройство следствием пребывания в нежизни или еще смертным Николай страдал им? Если первое, то не ждет ли то же самое и самого неоната в будущем? И хотя забавы страшилы не шли ни в какое сравнение с творениями великого Кьязе, но вместе с тем они были и несколько иного рода, далекими от эстетического практицизма подлинного изменения плоти. В пол уха слушая исповедь Лизы, Варта с нескрываемым интересом рассматривал синяки и еще совсем свежие порезы, он даже бестактно еще выше приподнял край юбки и придвинул поближе руку девушки с догорающем в ней огарком.
- Брат, говориш? Цікаво, скільки років Каширцеву, якщо в нього ще й досі живий брат? - Вероятность того, что брат Александра также был каинитом, и при этом лежал в мед. учреждении для людей, виделась венгру крайне мизерной. - Можливо, брат в якомусь іншому сенсі? Духовному, метафізичному...
На всякий случай вампир запомнил эту информацию и, отбросив размышления, вплотную занялся дамскими ножками. Было что-то в них, в покрывающих их ранах, в нанесшем их монстре. А если и он так сделает?.. Только наоборот: изменит, исправит. В этом Матьясу виделся какой-то вызов, а еще не оставившая его юношеская дерзость только подливала масла в огонь. Он сделает с вещью более сильного вампира то, что захочет, как захочет, и, таким образом, хоть в чем-то сравняется с ним.
- Ну що ж, я приймаю твою пропозицію. Не бійся... - с этими словами Варта толкнул девчушку на кровать.
Не давая Лизе опомниться, каинит впился клыками во внутреннюю поверхность бедра. Совсем рядом в этом месте, недалеко от поверхности пролегала крупная артерия, поэтому свежая кровь буквально струей ударила в жадное горло вампира, волнообразными толчками наполняя рот ароматной, алой жизнью. Сделав несколько крупных глотков Матьяс прервался, стремясь растянуть мгновения блаженства. Он медленно вытянул клыки и инстинктивно лизнул оставленные ранки, которые тут же стали стремительно затягиваться. А вместе с ними пропадал и багровый синяк, оставленный хозяином девушки. Прилив сил, жажда творения - цимисх сжал пальцами бедра своей кормилицы, сильно, наверное до боли, превращая обтягивающую его пальцы женскую кожу в трепещущий воск, топленое молоко, в котором тонули ссадины, гематомы и противные тонкие порезы. Затем он снова пил, немного, медленно, наслаждаясь своей властью над ней, слушая срывающиеся с ее губ тихие стоны, играючи зализывая раны, словно скульптор алмазной крошкой, шлифуя слюной свое творение.
Это длилось минуты, минуты вечности. Свеча давно погасла. Наконец вампир поднялся с колен, с самым довольным видом вглядываясь в лежащую перед ним девушку.
- Вже не так боляче, егеж?
- Тобі вже час... - Словно выпроваживающий очередную пассию циничный любовник промолвил Матьяс.
- Ліззі, якщо хочеш, щоб я допоміг твоєму братові - вигадай що небудь. Ввечері мені буде потрібен деякий час без опіки Миколая. Думаю добровільно він згоду на лікування твого родича не дасть, тож дивись сама.

- Я не знаю... - было начала отвечать девушка, но в этот момент ее прервал Матьяс, который присосался к месту которое вдоль и поперек было изрезано и в синяках.
На лице у девушки появился искренний ужас, когда цимисх спросил о боли. Там не было благодарности. Там не было удивления. Там был страх. Вампир буквально чувствовал как холодные капли пота медленно сползают по бледноватой коже девушки. Как судорожно трясутся пальцы рук, которые она пытаясь не выдать себя мяла о себя.
- Ви.... Навіщо? Ви ж.... - уже со слезами на глазах проронила девушка, быстро сорвавшаяся с места прочь.
Видимо действия вампира совсем не утешили ее, а как раз наоброт. Что же, так тому и быть. Ничего не поделаешь, разве что вернуть все на место. Но юркая брюнетка по имени Лиза уже выбралась из подвала, в котором сейчас обитал Варта.

И это помещение показалось ему таким уютным и теплым, что он даже и не заметил как вновь оказался в лежачем положении, смотрящим в темноту перед собой. Сон медленно но уверенно наступал на сознание цимисха, грозя увлечь за собой, в пропасть грез и сновидений, где можно увидеть прошлое, а вполне возможно и будущее. Мгла застелила взор и венгр с украинским паспортом вновь взирал на мир глазами полными непонимания. Пееред ним была туманная мгла, захватившая в свои владения зимний лес. Сосновый лес. Впереди виднелось нескольконадцать столбов сосен и их высоко уходящие шпили.
Холод пробирал до костей так, словно тело Матьяса и не мертвое вовсе. А ведь холод лучший друг трупа. Это вампир с медицинским образованием знал наверняка. Но все равно было холодно так, будто на улице мороз под минус сорок, а при этом влажность воздуха была процентов восемьдесят. Самый страшный холод - влажный холод. Вредный как для живых, так и для тех кто живет нежизнью(если так конечно же можно выразиться).
- Они приходят вместе с туманом. - тихий дрожащий шепот где то поазди.
Оглянулся и все что увидел, лишь тени мелькающие где то, как казалось, далеко. В тумане. Они убегали эти тени. Прочь. Подальше. Отсюда. От тумана. От того, что идет с ним, с туманом этим. Повернул голову в сторону сосен. Туман наступал именно оттуда. Его белые щупальца, которые уже и не просветлялись, медленно тянулись к ногам Матьяса. Впереди было что-то неизведанное. Что то устрашающее и в тот же момент захватывающие.

Протянуть руку да пощупать или развернуться и бежать?

- Тю дурна... - успел бросить вслед убегающей девчонке Матьяс.
Догонять ее у вампира даже в мыслях не было, он уже получил причитающееся ему. Угрызения совести также не мучили отужинавшего кровопийцу. Вместо этого, блаженно улыбаясь, каинит завалился на кровать и, довольно щурясь, принялся раздумывать над полученной информацией. Очень скоро нити мыслей спутались серым клубком, без конца и без начала, оплели ленивое сознание цимисха и утащили его в глубины царства Морфея.
Снова сон. Еще более материальный, быть может оттого, что он сам, собственной персоной в нем присутствовал. Чей-то испуганный голос за спиной. Нет, не знакомый. Бросил взгляд через плечо, но увы, шепчущего словно ветром сдуло. А еще стоял день. Пусть пасмурный, но все же. Теперь он только во сне сможет видеть каково это находиться под лучами небесного светила. Еще телевизионный экран, как вариант, но никакие технологии не смогут так похоже передать обычное хмурое утро в лесу. Или это вечер? Смотреть с какой стороны тут произрастает мох Варта не стал. Ориентирование, как и другие нюансы пребывания на лоне дикой природы, никогда не было сильной стороной венгра.
А меж тем туман подбирался все ближе, словно гигантская медуза, живой организм, просовывая меж древесными стволами свои белесые щупальца. Страшно? Пожалуй да. Бежать? Все же нет. Какой-то частью своего естества вампир понимал, что это все же сон. Пусть пробирающий до костей холодом, пусть пугающе реальный, но сон. Матьясу почему-то вспомнились сны из его прошлой жизни, когда пытаешься убежать от чего-то жуткого, а к ногам будто подвесили пудовые гири, и они предательски вязнут в асфальтном сиропе. Такого не повториться. Каинит подошел к ближайшей сосне и прислонился к ее уходящему вверх стволу спиной, прячась за ним от наползающего ковром тумана. Теперь у него есть якорь, наблюдательный пункт, есть свой маленький бастион из одного бревна и собственного безрассудства.
Хорошо, что он не убежал, иначе как бы он узнал ЧТО там прячется во мгле?

Оставшийся стоять Матьяс наблюдал за тем, как медленно и каким то непостижимым образом в тот же момент и быстро, туман поглощал все что видел вампир. Сначала он укрыл землю, потом белые волны поглотили деревья, что были впереди, а в конце все на столько, что казалось будто туман украл даже небо. Ничего не видно. Протягиваешь руку и ничего. Она проваливается в эту белую гущу непонятной консистенции. А кажется что сейчас упрется словно в стену. Ан нет, не упирается. И ветер. Холодный ветер гонит туман вперед, да попутно нагоняет дополнительных мурашек на кожу. Если ты не мертв.

А Матьяс был мертв. Его кожа была так же холодна, как и злосчастный ветер. Ему было нипочем то, что его поглотил туман, которого так боялись тени. Он уперся спиной в сосну и ждал того, что приходит с туманом. Смотрел вперед, пытаясь хотя бы что-то увидеть. Но все что видели глаза вампира - белизна тумана. Можно было бы сказать что противоестественная, но туман то ведь как раз явление естественное. Намного более естественное нежели упершийся в ствол дерева неживой.

Откуда то спереди послышались голоса. Вроде как мужские. Но было и что-то другое. Совсем не похожее на человека. Лошади? Звуки были все ближе. Да, это были опредленно лошади. Но кроме них тут было еще что-то. Это что-то не похоже ни на лошадь, ни на человека. Это даже не собака. Какой то непонятный толи хрип, толи рык. Еще миг и впереди показались тени. Так и было. Двое мужчин на лошадях, рядом с чем то напоминающим собак. Только они, тени этих "собак", были больше и не совсем похожими. Скорей как собаки переростки. Раза в два больше.

- І чого їх сюди тягне? Невже вони не розуміють що червоні їм не допоможуть?
- Ти думаєш вони контролюють цю заразу? Не схоже на те, що хто небудь з лідерів комуністів їхній агент.
- Ну а інакше навіщо черовним ці краї?
- Ех... Не варто у всьому шукати помисли. Наші чи ворога. Нам не властива людська емоційність. Пориви. Не важливо по яку сторону барикад ми згаходимось. Розумієш? Такі неонати як, що лишень пройшли ініціацію ще можуть пам'ятати це. Але не інші. Кожним керує інше почуття. В нашому світі є лише одна цінна риса. Вірність. Запам'ятай. Не вірність слову. Не вірність ділу. Вірність крові. Рано чи пізно ти через це пройдеш. І зрозумієш, що всі інші - це лише ті самі купецькі натури які так огидні тобі. Вигода і лишень вона керує всередині общини. Общин. Всього виду.

Затаившись Матьяс очень внимательно наблюдал за тенями, что были все ближе и ближе. И вот морды двух коней, а потом и тела животных, равно как и тела их всадников показались взору вампира. Один выглядел на лет тридцать, с усами, в шапке длинной скрывающей волосы. Лицо суровое, такое будто над чем серьезными думал. Тонкий нос, и ровные черты. В этом лице казалось было все, что присуще военным генералам прошлого, аристократичного происхождения. Одет в камзол коричневый, на погонах звезда серебряная. Старая какаято форма. Темно серая. Второй же был молодой. Черноволосый, бледный. Без усов. На лет десять моложе своего спутника выглядел. Лицо знакомое, до ужаса просто. Тоже в сером камзоле. Только без погон. А рядом с лошадьми, по обе стороны идут волки. Большие. Это... это было нечто омерзительное. Не волки. Что то похожее... но далеко не волки. Это какие то горбатые чудовища, с трудом способные устоять на всех четырех лапах ровно, скребущее землю своими огромными когтями. И что больше всего поражало и дополняло картину рваные раны, скрепленные нитями. Очень небрежно. Абы как. Чтобы хоть чуть держало эту мертвую плоть. Мертвую...

И тут одно из этих чудищ уставилось на Варту. Его безумные красные глаза, полные ярости буквально впились в тело венгра. Аж не по себе стало. Всадники проехали, но остановились. Потому что эта тварь, что так пристально смотрела в глаза цимисху осталась позади. И смотрела на него. Явно была готова напасть. Если бы Матьяс мог, он бы вспотел. Но его мертвое тело этого не делало.

Волна озноба прокатилась по хребту каинита. Страх? Возможно. Скорее инстинкт выживания. Забавно, у мертвеца инстинкт(!) выживания(!!!). Матьяс застыл как вкопанный, боясь шевельнуться под взглядом созданного магией чудовища. Не иначе как в насмешку над оборотнями какой-то мастер сотворил этот шедевр. То, что мастером был цимисх вампир почти не сомневался, подобная власть над плотью была только у этого клана. Мог и ошибаться, венгр никогда не отметал такую возможность. Но все же, столько совпадений...
Сон никогда не бывает полностью подконтролен спящему. На то он и сон, чтоб в нем происходили всякие чудеса, чтоб обыденное переплеталось с фантастическим, явь с чудью.
Варта потянулся к горловине, с поразительной легкостью срывая с себя одежду, выставляя на мороз свою бледную аж синюшную кожу. На пальцах вновь отросли когти, а руки удлиняясь преобразились в подобие лап. Челюсть свело от боли, когда та выдалась вперед, становясь массивнее, обрастая десятками здоровенных искривленных, острых клыков. Цимисх упал на четвереньки, окончательно теряя всякое человеческое подобие. Он так же мертв как и смотрящий на него волк, внутри него живет такое же чудовище, так почему бы ему не выглядеть так же?
Возвращая монстру его же кровавый взгляд, Матьяс, отринув сомнения, затрусил вперед.

Подходя вперед, к этому животному, казалось что оно отделается. При этом само оно не двигалось. Но чем больше шагов, хоть и мелких, делал перевоплощенный в такое же нечто цимисх, тем дальше от цели он становился. И туман этот проклятый наступал. Поднимался. Сначала к уровню груди, потом и шеи. Или это сам Матьяс опускался? Духу посмотреть не было. Все за чем следили глаза вампира были две красных точки, что являлись глазами чудища. А они становились все дальше и все меньше. Пока туманом не затянуло вообще все вокруг, а лапы вампира загрузли в чем то липком, странном. Холодным. Ничего не видно. И какой-то назойливый голос. Ропот. Где-то сзади. Или сбоку. И все время приближался.

Тут, неожиданно, прямо из тумана перед глазами вынырнуло лицо. Знакомое до ужаса. Уродливое. Точно! Николай. Туман начала отступать. Показалось все тело. Теперь цимисх был не в лесу. Он был все в том же подвале. Стоял на четвереньках, с отращенными когтями и деформированным лицом. Он ощущал все изменения, которые нанес себе... во сне. Правда тут они не были завершены.

- Ну что, зверь, выспался? - спросил Николай. Судя по тону он был не в особо хорошем настроении.

Матьяс ответил уродливому вампиру, и даже, кажется, вполне вежливо. Однако на деле Николай услышал лишь непонятный набор звуков, больше похожий на рычание, чем на человеческую речь.
Не удивительно, ведь в процесс трансформации были вовлечены почти все основные звукообразующие органы: челюсти, зубы, язык, голосовая щель. Короче без тренировки или устранения дефектов нормально изъясняться неонат не мог при всем желании.
Вместо этого Варта встал с четверенек на колени и попытался проделать с когтями тот же фокус, что и недавно утром, только на этот раз более осознанно. С конечностями также все было более менее просто: простая тактильная и зрительная память, собственные ощущения - все это было неплохим подспорьем в восстановлении обычных пропорций. Изменения сопровождала боль, вампир уже понял, что это теперь его постоянная спутница. Местами глухая, тянущая, там где раздавались или сужались жилы и сухожилия, местами острая, режущая, где кость безжалостно пронзала плоть. Он кричал, выл. Он менялся.
Хотя в новом облике каинит и чувствовал открываемую звериным обликом мощь, но все же расставался с ней без особой жалости, в конце концов ему еще предстояло побывать в обществе людей, а выпирающие из не то лап, не то рук костяные шипы навряд поспособствуют непринужденной беседе.
А вот с лицом все обстояло куда сложнее. Тут без зеркала никак не справиться, да и то венгр не мог ручаться, что в точности повторит свой настоящий портрет. Мелькнула даже шальная мысль оставить голову как есть, и побродить по ночному хутору в образе египетского Анубиса, но цимисх быстро отбросил ее, вспомнив о своем обещании помочь брату Лизы. Тот, скорее всего, не оценит тонкого юмора и чего доброго разорется на всю округу, а ведь надо было все сделать в тайне от страшилы Николая.
- Жжшеррркало, мнеу ннадо жерркало. - наконец смог выдавить из себя Матьяс.

Теперь за звание главного уродца на этом хуторе спорило два сверхъестественных существа. Только если одно из них привыкло к такому раскладу вещей, то другое приняло нелицеприятный вид недавно и не совсем по своему желанию.
- Зачем? - ехидно спросил носферату, - Я могу и без зеркала твою мордочку вот этой битой подровнять, - доставая из-за спины само орудие продолжил вампир.
Но бить не стал. Видимо юмор у него такой.
- Держи. Пригодится. Потом. - и бросил приспособление для игры в бейсбол цимисху.
Матьяс неожиданно для себя поймал биту, весьма ловко выставив руку вперед. Да, это уже была рука, а не нечто среднее между человеческой конечностью и звериной лапой. Похоже восстанавливать свой человеческий вид получалось весьма недурно. На первый взгляд.
- Вынужден тебя так же огорчить. Тут нет зеркал, - сказал Николай, повернувшись спиной к Матьясу.
Носферату уже подходил к лестнице, что вела наверх, и перед тем как подняться еще добавил:
- Как закончишь поднимайся. К тебе перед выходом в Бучу будет дело, - после этого несколькими рывками Кравец вылез из этого подвального помещения.

Варта крепко сжал в руке деревяшку, а затем с ревом полным бессильной ярости метнул ее вслед скрывшемуся шабашиту. Дальше был черед матраца, что мелькнув полосато-прямоугольным силуэтом улетел в противоположный угол. Койку цимисх не разнес только потому, что уже выпустил пар, да и сидеть на чем-то надо было.
Обхватив свою уродливую голову руками, неонат присел на краешек кровати. Его совсем не смущала, не пугала и не отталкивала новая внешность. Это была все та же родная кровь и плоть, просто... немного иная. Вампира злило другое, то, что изменения случились сами собой, произвольно, неподконтрольно.
Матьяс ругнулся, но вновь услышал лишь пародию на внятное, человеческое произношение. Внезапно его осенило. Конечно! Голос как детектор. Цимисх впился пальцами в собственное лицо, трясущимися от усилия руками вправляя обратно выросшие во сне челюсти. Время от времени каинит останавливался и проверял результат, сперва одним словом, затем, по мере увеличения сходства, коротким четверостишием, детской считалочкой. Словно безумный диджей, проверяющий перед эфиром микрофон, вампир твердил разными голосами одно и тоже.
- "Раз, два, три. Огонь гори.
Всем на свете говори,
Что опять. Четыре, пять,
Вышел Миклош погулять.
Этой ночью умер Миклош.
Он идет тебя искать." (с)
Цимисх не успокоился, пока его природное произношение не вернулось к нему.
Теперь можно было и показать нос из погреба. Матьяс подобрал с пола свои скромные пожитки, брошенную им биту, и поспешил наверх, навстречу к своей новой возлюбленной-ночи.

Превращение было болезненным. Достаточно болезненным, чтобы цимисх смог понять что ничего такого он еще не ощущал. На мгновения он даже ощущал себя живым. Какого это, ощущать боль от того, что твои скулы, твои кости, твоя плоть движется. Меняет форму. Перетекает из одного состояния в другое? Больно ли это и на сколько? Это можно теперь спросить у Матьяса. Но кто осмелится? Пока.. никто. Сам же Варта мог бы с уверенностью сказать что боль эта не была невыносимой. Она была даже в чем то приятной. Особенно после завершения всего действа. Сравнить эту боль можно с той, которая появляется в результате того, что ты отдираешь засохшую кровь на ране. Больно, но как же приятно когда наконец отдерешь, чтобы освободить молодой кусок кожи из под гнета этого шара застывшей и даже закаменевшей части крови. Чуть-чуть потерпеть, чтобы освободить кусочек совершенства. Как то так было и с превращением почти волчьей морды в человеческое лицо.

Когда все было закончено и Варта поднялся наверх он был немного удивлен. Пол был уложен соломой и повсюду было светло. На стенах, в любых возможных местах стояли свечи. Выйдя из помещения которое было кладовой и очутившись в комнате, в которой он очутился связанным, цимисх был удивлен еще больше. На месте где было стол, у которого тогда сидел Николай сейчас была кровать, на которой лежал мальчик лет пятнадцати. Не похоже что бы он был в сознании. Над этим парнем, на коленях, стояла Лиза. Ее хозяин же стоял чуть дальше, смотрел в окно, которое единственное из всех было уже не закрыто одеялом. Когда он повернулся лицом к Варте то сразу же рассмеялся. Противно так. Да и выглядело это уродливо, так как нижняя губа дергалась так, будто это кусок мяса, который не является частью тела этого вампира.
- Ух-ха-ха. Я думал я плохо выгляжу, а оно оказывается цимисхи еще похуже будут, хе-хе, - начал подтравливать над Матьясом Николай, но через миг закончил, и со всей серьезностью продолжил, - нам предстоит путь в Бучу. Это не очень то и близко. И не так уж безопасно. Потому я дал тебе биту. Но перед тем, как выйти, глянь ка к этому мальцу. Чтобы попасть к Каширцеву, ты должен выполнить одно одолжение взамен.
Продолжать он не стал, а просто повернулся к окну. Поймав на себе взгляд брюнетки Варта подошел к кровати, на которой лежал мальчик. Он выглядел нормальным. Почти. То, что отличало его от других юыло весьма занимательным. Его... руки и ноги. Локти и колени... они были наоборот. Локтевые суставы спереди, а коленные сзади. Как будто кто-то специально это сделал.
- Ви... ж допоможете? - взолнованным голосом спросила Лиза. По тону можно было предположить, что цимисх е последняя надежда.

- Думал он... - с кислой миной на лице пробурчал Матьяс, - Интересно чем?
Вести с уродцем дискуссию об эстетизме каинит не собирался. Для чувства собственного превосходства венгру было вполне достаточно осознания того, что теперь он может делать со своим телом практически все что угодно, при желании можно хоть двойника Элвиса слепить, а вот кошмарная внешность страшилы Николая, похоже, будет с ним до его окончательной смерти.
Вампир постарался выбросить из головы язвительный тон хозяина Неблизкого и сосредоточиться на удивительном подростке. Подойдя к кровати Матьяс опустил на пол вещи и принялся за осмотр своего случайного пациента. Тщательно ощупал колени, локти.
- Ліззі, допоможи мені роздягти його.
Когда девушка нагнулась поближе неонат шепотом спросил:
- Як тобі вдалося?
И добавил чуть громче:
- Він давно без тями? Ви щось йому робили?
Попросив девушку поднести свечу поближе, Варта с деловым видом приподнял веки юноши, заглядывая тому в глаза.
- Ця вада від народження?
Глядя на парня вампиру не мог не вспомниться он сам буквально пару часов назад: было что-то звериное в этих вывернутых человеческих суставах.

Медленно и весьма осторожно раздевая парня, Матьяс то и дело осматривал каждый сантиметр тела, который открывался его взору. Во всем остальном, кроме странного положения суставов и чашечек, что были наоборот, парень был абсолютно здоров. По крайней мере других признаков неестественного вампиру с медицинским образованием обнаружить не удалось. Тело было достаточно упругим, теплым, да вполне здоровым.

На вопросы же о том, как ей удалось Лиза промолчала. По тому, как сначала резко действовала, стало понятно что и говорить об этом не хочет. Но через миг она стала более мягкой и нежной, по отношению к мальчику и действиям относительно него.
- Нет, это не врожденное. На хутор забрело что-то... что удалось прогнать. Но последствием стало буквально развоплощение одного из моих братьев, да вот... это - это хриплым голосом сказал Николай, который наконец то обернулся и подошел к кровати.
Парень к тому моменту очнулся и испуганными глазами смотрел на на Варту. Видно было, что он не из тех кто будет кричать, но так же заметно было по лицу то, что ему больно. Даже просто прикасаясь мимолетно к телу цимисх ощущал, что оно все еще находится под воздействием. Непонятного рода, и неизвестно кем наложенным. В том, что выглядело как шутка природы было нечто, что к природе не имеет прямого отношения. Это вампир мог сказать наверняка.

- Він дуже сильний. Але це... Це зламає його життя і віру і... - тут девушка запнулась, но Варта мог продолжить и без нее. Он прекрасно понял, что она хотела сказать о том, что если это случится, то их жизнь в Неблизком будет окончена. Это было слышно в ее тоне, да это было понятно по взгляду Кравеца.

Варта понимающе кивнул. Что же, похоже это дело как раз по нему. Да и мотивов помочь было более чем достаточно. Правда все они были не то, что бы значительны: ну какое Матьясу дело до какого-то щенка?! Ну обещал, да, но так ведь можно просто осмотреть странного пациента и развести руками, мол медицина тут бессильна. Однако, цимисх словил себя на мысли, что действительно сам желает помочь. Было что-то такое неуловимое в умоляющем взгляде Лизы, что-то такое знакомое, даже можно сказать приятное, и в то же время ускользающее от рациональной плоскости понимания. Загадка... А загадки Варта любил.
Тело парнишки так же представляло собой ту еще головоломку, разрешить которую каинита тянуло не меньше, чем манил полный страдания взгляд девушки. Судя по всему, видоизмененные конечности утратили всякую функциональность, что, вероятно, и было целью наложения злых чар. Не создать бегающего в ночи монстра, а искалечить, изуродовать, сломив дух оставить медленно умирать в кровати, проклиная свою незадачливую судьбу. Отсюда можно было сделать один полезный вывод: с анатомической точки зрения строение рук и ног оставалось таким же, как и у нормального человека, кровеносные сосуды проходили там где им и положено, связки на месте, как и порядком деградировавшие, но вполне работоспособные мышцы; проблема была лишь в вывернутых наоборот суставах.
Матьяс поделился с присутствующими своими размышлениями.
- Таковы результаты первичного осмотра. Точнее скажет вскрытие. - Вампир улыбнулся беспомощно лежащему перед ним на кровати юнцу.
Однако, перед тем как начинать какие-то бы ни было манипуляции с плотью, венгр сделал парню укол. Матьясу не хотелось во время операции отвлекаться на такие мелочи, как болевой шок пациента, но и не брать во внимание этот фактор он как врач не мог. Ожидая, пока наступит наркотическое действие содержимого ампулы, неонат раскладывал поблескивающие в свете свечей инструменты.
- Продезенфікуй їх. - Варта протянул девушке флакон со спиртом. - Тілько обережно, Ліззі, не відріж собі пальця.
- А ты не пробовал давать ему своей крови? - неожиданно спросил цимисх Николая.

Девушка с опаской, оглядываясь на Николая, взяла в руки инструмент медика. Несколько секунд борясь с внутренними переживаниями и противоречиями, брюнетка таки решилась на то, чтобы помогать Матьясу. Он осторожно, как ее попросил вампир, продезинфицировала скальпель с помощью спирта, который как оказалось находился в бутылке неподалеку. Закончив свое маленькое дельце, да выполнив просьбу Варты, Лиза отдала режущий инструмент. Нервозность в движениях пропала. Теперь эта девушка была уверенна в том, что делает. Цимисх про себя отметил, что она наверняка была б хорошей медсестрой.

Пока же смертная была занята скальпелем и его омыванием, к кровати на которой лежал парень подошел Кравец. Он некоторое время смотрел на инструменты, так бережно и аккуратно выложенные Вартой. Видимо некоторые из них вызывали у вампира некие приятные воспоминания. Или просто заинтересованность. Такой вывод можно было сделать по тому, что у него на миг дернулись губы, в следствии чего на уродливом лице на секунду появилась улыбка. Или точней сказать подобие оной. И если стандартно людей улыбка красит, то что касается Николая, тут было все с точностью наоборот. Вопрос Варты вывел носферату из небольшого транса, вызванного созерцанием за медицинским инвентарем.
- Этому парню вовсе не нужна моя кровь... - как то уж совсем не однозначно ответил Кравец.

- Возможно она бы вылечила его... Так сказать: клин клином. - пробормотал цимисх уже больше на автомате, чем осознанно.
Сейчас Матьяс был всецело поглощен волшебством плоти. Подобно бутону дивного цветка распускались лоскуты нежно-розовой кожи, распространяя вокруг пряный аромат свежей крови. Тонкая красная струйка сбегала по лодыжке и пряталась под пятку, напитывая собой старый полосатый матрац. Оголенная коленная чашечка напоминала череп ребенка. Вполне нормальный, здоровый орган, с одним лишь нюансом - расположен навыворот. Так просто и так сложно одновременно.
Обычные инструменты тут были бессильны. Нет, конечно можно было затеять сложную многочасовую операцию и спасти, возможно, одну конечность, но на ближайшую ночь у венгра имелись свои планы. Отложив в сторону скальпель, каинит обхватил раскрытыми ладонями коленку с двух сторон: правая рука давила, толкала, а левая наоборот - тянула на себя. Пальцы тут же обагрились кровью, но вампир не обращал на это внимания, в данный момент разум Варты был занят решением головоломки. Кость плавилась в его руках, текла, таяла, выгибаясь в противоположную сторону. Уже несколько раз неонат останавливался, и даже возвращал чашечку в изначальное положение.
- Не то, не то... - бормотал цимисх и снова брался за работу.
Решение пришло неожиданно, как результат упорных трудов и неожиданного озарения.
- Дзеркало, ну звичайно! Ліззі, принеси мені дзеркало. А ліпше - два.
Как венгр и подозревал, в доме были зеркала, просто Николаю хотелось подольше поиздеваться над изменившимся во сне гостем. Хотя, быть может, они просто принадлежали Лизе. Приказав девушке держать одно из зеркал поверх ноги, Матьяс положил второе под коленку, таким образом, чтоб в нем отражалась противоположная сторона. Теперь, как ни крути, а коленка была видна со всех сторон. Убегающие в бесконечность изображения только помогали сосредоточится, символизируя собой поток... Поток времени, течение процесса.
Цимисх творил, лепил, плоть пела под его мелко вибрирующими пальцами.

- Ты не понял, ему не нужна кровь вампира... - начал было говорить Николай, но Матьяс не слушал.
Он бы поглощен операцией, которую проводил. Манипуляции с плотью, мышцами, суставами, тканями. Вся эта магия тела, магия творения и изменения. Все эти метаморфозы, которые цимисх осуществлял плавными движениями рук, которыми так ловко крутил. То, что творилось с коленьями паренька нельзя было никаким образом описать, кроме как словом "магия". Сквозь крепкий он парень ухкал и охкал. Даже сквозь наркоз, который ему ввели. Видимо манипуляции вампира проделывались не совсем безболезненно. Оно и не странно, по скольку все эти перемены явно не входили перечень таких, которые можно вытерпеть просто чуть получше стиснув зубы. Для рядового человека, да и вампира, который так или иначе не связан с такого рода действиями, все происходящее с ногами парня выглядело не иначе как какой-нибудь ужас. Но не для Варты. Все это было механизмом. Просто чуть неправильно построенным. Не больше и не меньше. И в руках у венгра была сила, которой он мог все наладить. Даже сделать лучше! Все что нужно это желание и немного упорства...

Вытянуть, потянуть, повернуть, впихнуть, помассировать, закрепить... Такие действия цимисх выполнял уже битый час, и к моменту когда все закончилось с довольной улыбкой смотрел на Лизу, которая не могла отвести своих глаз от лица своего брата, стонущего все время операции. Одна ее рука лежала на лбу у парня, второй она держала его левую руку. Ее взгляд не отрывался от лица родственника, а губы без перестану шевелились. В шепоте девушки цимисх узнал ничто иное как молитву. Что же, для людей это весьма типично. Когда же Варта приподнял руки, довольно улыбаясь, на коленях уже не было и следа от хирургического вмешательства вампира. Более того, колени, которые до этого были неестественно вывернуты в сторону противоположную от естественной, теперь были аккурат там, где должны. Парень умиротворенно спал. Девушка наклонилась над ним и обняла. Кравец все это время стоял у окна, уставившись в вид поля, которое простиралось куда-то далеко в темноту ночи.

- Ты уже закончил? - спросил Кравец, не отвлекаясь от окна.

- Ну как закончил?.. - стряхивая руками, словно на них были капли невидимой воды, ответил вопросом на вопрос Матьяс.
- С коленями - да. А вот локти... - на секунду призадумавшись цимисх потер подбородок. - А вот локти пока останутся как есть. Все равно еще одного вмешательства, так чтоб без риска последствий для нервной системы, парень в эту ночь не вынес бы.
Интерес вампира к инвалиду несколько угас, теперь он знал, что и с суставами верхних конечностей сможет справиться. Разгаданная головоломка уже не так забавна.
- Да и время у нас, сам же говорил.
Каинит встал за спиной страшилы и уставился в темноту окна поверх его плеча. Судьба благоволила ему, по всему выходило, что у неоната все еще оставался шанс оправдать возложенные на него хозяином надежды. Впрочем, долго таращиться в никуда, как это делал Николай, цимисх не стал, в конце концов рядом было зрелище куда как интереснее. Наполовину избавленный от проклятия брат, и обнимающая его молящаяся сестра. Вот бы все это запечатлеть и перенести на фреску, или даже лучше на метал - отлить медаль, орден. Отлично будет смотреться! И название какое-нибудь душещипательное дать, например орден "Сестры Терезии-помощницы I степени". Матьяс постарался сохранить в памяти эту картинку, оставить ее как свидетельство уплаты долга. Варты держат свое слово, так было и так будет всегда.
- Думаю, тепер ти будеш сподіватися зустрітися зі мною ще раз навіть більше, ніж я з тобою. Чи не так, Ліззі?

По лицу девушки стекала слеза, медленно проделывая свой путь от глаза к подбородку, чтобы потом упасть на кровать. Лиза смотрела на спавшего парня так, как смотрит на своего ребенка мать. Нежно. Заботливо. С сожалением. И самое главное - любовью. Тем самым чувством, которое лишь немногие из людей способны познать в полной мере. Вопрос Матьяса вырвал ее из мыслей. И взор, до этого излучавший ту самую, непоколебимую любовь, теперь выражал благодарность. Ту, которая гласит, что девушка останется должником до конца жизни. Кто знает... Быть может так и будет. Никому не ведомо, когда оборвется линия жизни у этой барышни. И как это случится.
- Ми ще зустрінемся. Обов'язково зустрінемся. Я знаю... - улыбка украсила ее лицо. Сквозь слезы. Это было красиво.
- Оставим их, - коротко сказал Николай, неведомо как, подкравшийся к цимисху сзади. - У нас впереди еще неблизкий путь.
Все что можно было сделать в этой ситуации - это согласиться. Из рациональных решений, конечно же. Впереди еще была встреча с Каширцевым. Кем бы он ни был.