+ Страна Трёх Городов + | ходы игроков | Генерал песчанных карьеров (Феликс)

1 Сословие
2 Место рождения

1 Отец
2 Мать

Сила
Ловкость
Интелект

Выносливость
Мудрость
Обояние

Пеброс родителей :)
Отец
Мать

последний на Мать.

Путник, идущий на восходе к северо-восточным скалам мог бы поклясться, что вдалеке он видит встающее солнце, хотя бы до рассвета ещё оставался добрый час, на самом же деле он видел лишь блеск золотых шпилей да отблески крыш восходящего за горами солнца.
То был Золотой Город, столица- место, где сбываются мечты одних и разбиваются надежды других, место, где звон монет порой заглушает мольбы о помощи, а мольбы о пощаде утопают в криках гуляющей толпы, место, где родился Феликс, сын простого горожанина и деревенской девушке.

Отец Феликса родился и рос в Золотом городе, был сыном простого горожанина, сводившего концы с концами, зарабатывая на жизнь торговлей овощей из соседней деревни, где жила его мать. Феликс старший пошёл по стопам отца и даже смог добиться успеха, открыв небольшую забегаловку на окраине города. В тот же год он решил жениться и, как и его отец, нашёл себе жену в деревне, мать Феликса была простой деревенской женщиной из мест у Серебряного Города - откуда отец Феликса стал возить овощи для своего дела.

Жили они дружно и дело спорилось, и через несколько лет плодом любви этих двух простых людей стал сын, которого назвали в честь отца. Но случилось страшное - мать Феликса умерла во время родов и ошеломлённый горем отец остался с ребёнком на руках и делом, требующим больших сил и времени.
Отец, как мог, старался растить сына и продолжать дело, пробовал нанять сиделку - но ни кто не шёл за те гроши, что он платил. Вышел второй раз за муж, но новая жена оказалась той ещё деревенской бабой, и, наставив ему рога, убежала, прихватив всё имущество. Отец был раздавлен, но не сдавался - из последних сил он цеплялся за жизнь, стараясь хотя бы спасти сына, но всё становилось только хуже... Феликс старший оказался на улице с 6 летним сыном за спиной.
Он мог бы пойти на большую дорогу, но вместо этого просил милостыню, когда выдавался случай, то брался за самую тяжёлую работу, а Феликс оставался предоставлен сам себе до его возвращения.

Золотые шпили Города сияли как маяк. Как маяк на свтелое и прекрасное будущее, в котором все будет хорошо...

Тем временен, за стенами этого прекрасного Города кипела совсем другая, жутко мерзкая жизнь. Трущобы. Руины домов и жизней. Именно здесь, в одной из чахлых домишков, собранных из веток и мусора жили Феликсы. Феликс старший и я, Феликс младший.

Отец, чтобы хоть как-то заставить уснуть меня рассказывал о моей матери и о той, прекрасной жизни которая у него была. Все это казалась таким сказочным и красивым. Особенно мама. Она была прекрасная и умная. Но, увы, мечтами нельзя наесьстя или мечтами нельзя разогреть почти всегда холодный очаг в лачуге. Зато на это были способны маленькие, блестящие кругляшки с рожицами, которые папа еще называл деньги.Но порой даже тех кругляшков или монет не хватало чтобы не то что овощи - даже хлеба купить. Поэтому мы с отцом часто просили ходили брать милостыню. Конечно, я скрывал это от отца, иногда я и сам бегал и брал милостыню и потом подкладывал в те монетки, которые мы могли собрать. Иногда, он куда-то уходил и возращался довольно поздно домой, весь блестящий от пота и жутко усталый.

-Папа, ты откуда? - спросил я его как-то раз
-С работы сын, с работы... - это все, что он сумел мне ответить, прежде чем уснул...

Конечно, я слышал как другие мальчишки хвастались что их папы приносят всегда больше денег и никогда так не устают, хотя тоже ходят на работу. Когда я папе рассказал такое, он назвал этих пап "разбойниками и бандитами". Кто это такие, он не обьяснил, а только сказал что они людям делают плохо и больно. Это как стражники что ли? Когда они тоже приходят, то некоторым людям бывает больно и плохо. Некоторых избивают. Некоторых куда-то уводят. Когда стража появляется, она всегда с собой несет слезы и кровь, поэтому и старался избегать этих жутких людей с железной кожей и страшными вилами. Они даже меня пороли. Хотя я ничего не сделал - просто хотел как другой пацаненок взять что-то без спроса и денег с прилавка. И вместо довольно вялого яблока у меня болела задница так, что я сидеть не мог неделю...

Пока папа не было дома и он был "на работе", я бегал по округе и исследовал ее. Иногда приходилось драться с такими как и я и повсюду было очень интересно и увлекательно. Помио этого, я еще и учился разному, что увижу. И на чужих ошибках. Например, я так выучил, куда лучше бить, как лучше брать чтобы не заметили, где лучше просить милостыню чтобы потом не было больно и так далее. Иногда даже удавалось проскользнуть мимо Стражи в сам Город. Он меня всегда поражал. Своим блеском, чистотой и людьми. Они здесь были гораздо приветливее и добрее ко мне. Они почти не сразу пытались гнать меня взашей, а иногда даже тайком давали что-то поесть или какую-нибудь работенку. Воды натаскать или письмецо отнести за что давали монетку иль две. Но я пробирался в Город не за этим. Я слышал от попрошаек в Гетто о том, что возле церквей в Городе дают намного больше чем везде. Я ходил возле цервкей и просил милостыню. Все, что успел "найти" или заработать я нес обратно нам домой. Отец, конечно, не одобрал того что ворую еду и даже в первый раз сделал выговор, но потом смирился - ведь это порой была едиственная еда в нашем жилище. Пару раз бегал в лес и собирал там ягоды и грибы. Мы часто тайком ходили с папой туда за ветками для очага или чтобы починить наше скромное жилье...

Ну и конечно же дрался, куда без драки в трущобах. Но драться приходилось нечестно, а так, чтобы победить и убежать. В ход шли комья песка в глаза, палки, камни, локти и лбы. Главное в драке - победить, победить любой ценой. Соседские мальчуганы хоть и задирались, но играли со мной или даже порой за советом шли и прозвище дали "професор" из за того, что я очень умный. Я их не сильно люблю, как впрочем и они меня, но все таки их монжо было назвать "друзьями"...

По субботам и воскресениям мы с папой ходили в нашу Церковь. Там служили какие-то чопорные Братья, которые не хотели с нами говорить о жизни в Городе, а говорили о том, что они с какого-то Серебрянного Города. Но когда они рассказывали о странных и непонятных вещах, что-то о Царстве Небесном это было так красиво и не забываемо. Они рассказывали от всей души о мучениках, героях и святых и о Нем. Интересно, а Серебряный Город и есть царство небесное? И это далеко от нас? Надо будет сходить туда, попросить у Него, чтобы нам с папой жилось хорошо. Ну а пока, спать. Завтра будет тяжелый день, надо будет таки надавать по ушам этому Перси и надо будет не забыть заглянуть на рынки. Вдруг привезли что-то свежее...

К 12 году Феликса мир не изменился... Отец всё так же подрабатывал где придётся, стражники всё так же издевались над беднотой, а город на восходе солнца всё так же блистал золотым сиянием .. правда в обыденной жизни бедняков появилась маленький лучик света - монахи из Серебряного Города устроили рядом с церквушкой маленькую столовую и стали подкармливать бедняков.. еды на всех не хватало и, по началу, очень часто случались драки за место в очереди, но так было только первое время. Монахи, как могли, успокаивали бушевавшую толпу, пока наконец не объявили, что еду будут получать лишь женщины и дети - с тех пор шуму поубавилось. Конечно - даваемое ими было лишь крохами, но у многих обитателей трущоб порой не находилось даже этих "крох"..

С годами Феликс, пусть и не желая того, как и все "босяки" приловчился таскать еду с прилавков и просить милостыню у прохожих, но вот в драках ему совсем не везло - у него не было ни должной ловкости ни силы, а уж про выносливость и говорить не приходилось, да и голодание не шло на пользу растущему организму. Если бы не знакомый парнишка, Большой Луи - то вполне возможно, что однажды вернувшись с заработков отец бы нашёл Феликса с пробитой головой в одной из мусорных ям, а так он только бранил сына за крупные ссадины и синяки. С Луи судьба свела Феликса совершенно неожиданно.. как-то возвращаясь с очередного "похода" за едой Феликс бежал по узким улочкам и на всей скорости врезался в кого-то.. подняв глаза он увидел большого парнишку. Первая мысль была, что он налетел на "старшего" и по законам улицы сейчас будит бит и ограблен, но верзила лишь молча стоял и смотрел на Феликса.
Феликс медленно поднялся, опасливо глядя на верзилу, но тот даже не бранился.. тихо стоял и смотрел на буханку хлеба, лежащую на мостовой.
Нависшую тишину прервал громкий гул голодного желудка - исходящий из чрева "великана"...
... воришка поделился с верзилой едой - так и произошло знакомство Феликса с Луи, прозванного меж детьми "дураком". Луи был глуп, хотя правильнее было бы сказать простоват до нельзя.. природа наградила его не дюжинной силой - в свои 12 лет он мог накостылять иному 17ти летнему, а уж те, кому было по 14-15 боялись с ним связываться - и вот не смотря на свою могучую руку Луи, в отличии от подавляющего большинства не лез в драку первым. Он не отбирал еду, как поступали многие, а лишь скитался в поисках объедков по мусорным бакам - отчего часто по несколько дней не ел.

А мир все так же стоит...Правда, без Луи было бы гораздо тяжелее. Я делился с ним едой а он меня защищал. Наверно чувство того, что ты кому-то важен и кто поможет называется дружбой...

Однажды на церковной службе, я заметил, что многие вещи монах не сам выдумывает, а смотрит в странную вещь. Он раньше встречал их. Называется книга. В ней ничего было такого интересного - какие-то картинки, значки которые папа назвал "буквами"...
Однако, если в "книге" эти самые "буквы" что-то значат, то это надо понять, как монахи понимают их.
После службы, я подошел к монаху и жалобно так попросил:
-господин монах, вы не могли бы пожалуйста научить меня понимать буквы...

...

Старый добрый монах не смог отказать бедному мальчику в его стремлении учиться с радостью стал обучать того и чтению и письму.
Правда занятия шли не часто - Феликс был занят поисками еды и сбором милостыни в городе, поэтому за год он выучил лишь основы письма и чтения.

Прошло уже много лет с тех пор...казалось,вечность - двенадцать лет. За двенадцать лет могло произойти все что угодно. Но не здесь, в Геене. Так ее про себя окрестил Феликс. Какое красивое и удачное слово - Геена. Он стоит теперь на самом верху самой сверкающей башни и смотрит как полыхает это место, полное чудовищ и монстров. Весь мир стал в огне, очищающем огне праведного Гнева. На уголке лица промелькнула еле заметная улыбка. Рядом сидит Отец. Он тоже улыбается. Рядом с ним сидит красивая женщина, полуобняв его. Это Мама. По правую руку стоит Большой Луи. Он как всегда не понимает ничего. Но ничего. Мы вместе с Ним построим новый мир! Где не будет зла и ненависти! Счастья всем! Счасться всем и пусть никто не остаентся обиженным!

В небо поднимались ошметки чего-то черного. Лицо мальчики широко улыбалось, смотря на пожар, пожирающий остов Башни. Затем она падает вниз, обращая в огонь Папу, Маму, Луи и Феликса...

Опять этот сон. Этот сон опять снился. Каждый раз одно и то же - пожар, Башня, и я там какой-то...не я. Надо будет у священников спросить, к чему это снится?

Священники...наверно, они все святые. Они помогают нам. Но они не хотят понимать нас. Почему интересно?

Я вышел из нашей лачуги,громко позевывая и почесываясь. Этот сон... Посмотрел на небо и ужаснулся - солнце уже почти скрыло тень, скоро же урок у брата Себастиана! Нужно бежать со всех ног! Скорее! Если я опоздаю то я не пойму как читать буквы!

Фууух...извините меня, брат Себастиан! Я опять проспал! Я знаю, "кто рано встает тому Бог подает". Просто мне опять снился этот сон...Да, тот самый, с пожаром. А к чему вы спрашиваете? Извините, но я не знаю, какая-такая у меня может быть нерешенная проблема. Может это все из за этих уроков? Они мне просто покоя не дают! Нет, я не хочу их бросить, что вы, брат Себастиан! Давайте начнем и поскорее...

Ну вот, опять этот сон. Бррр, сон во сне это жутковато. Ну да ладно, уже ведь много прошло с тех пор! Теперь ведь я умею читать и писать. Конечно, это не дало мне великую силу, как ходили всякие росказни, зато теперь я точно могу сказать, кто - козел, а какая банда круче всех. По крайной мере, так написанно на заборах. Но ведь еще все святые говорили - через тернии к звездам!

Однако, все мои обычные занятие много времени отнимали, и я не сумел толком выучить грамоту. Но главное сделано - положено начало. Нужно двигаться дальше. Ну и конечно же, постараться продолжить занятие с братом Себастианом, если он конечно захочет.

При этом, не только в этом дело. Конечно, воровство это грех, но порой так не протянешь долго. Но порой того, что я стянул не всегда хватало. Придется начать воровать монеты и кошельки. Правда, за это бьют больнее и даже садят в тюрьму, но зато по крайной мере можно будет купить гораздо более лучшую еду чем если бы украл ее. И даже наверно бы оставалось.

И ведь как бы я жил без Луи? А может и не жил бы вовсе. Но большой и сильный, хоть и простак. Но он связался с тем мальчишкой. Я делюсь с ним едой, а он меня защищает и даже порой учить, как правильно бить и куда всего больнее. До меня начало доходить еще несколько важных вещей. Первое - главное не дать противнику подойти к тебе. Копья как у стражников как раз для этого! Я даже достал такую же длинную палку, буду учиться драться ей. И еще то, на что вдохновил меня маленький мальчик Давид, который сумел сразить Гиганта прямо наповал. Пращой! Я недооценивал это оружие, но после этого рассказа на пропеведи я подумал "а ведь если оно и так опасно, так ко мне ведь тогда никто не подойдет и вдарит!" Раздобыл кусочек ткани, буду ходить в лес и учиться сбивать при помощи пращи пока шишки. Затем, если все пойдет хорошо, я буду всем набивать шишки! Ну и просто попробовать хотя камни кидать...

И последнее. Словами можно укротить даже львов. А кто самые языкастые, самые лучшие говорильщики? Помимо монахов? Правильно, барды! Эти любимцы публики и дам. Они всегда красивыми ходят, сытно едят...неплохо было бы стать хоть на денек стать Бардом. Сделаю дудочку, буду учиться петь...

И нужно о Луи заботиться. Пропадет он без меня.

Ладно, дел много, я еще ни за одно не взялся. Ну что, Золотой Город, Феликс младший идет!

13 год жизни Феликса оказался воистину необычным и насыщенным...

Первое изменение в обычном ходе вещей было радостным - отец смог найти постоянную работу грузчиком в одной продуктовой лавке - поэтому в доме, пусть и не постоянно, но стала появляться еда, да и отец изменился - стал чаще улыбаться и реже приходил домой падая без сил.

Второе происшествие, а точнее серия происшествий касались всего гетто в целом.. по "окраине бедняков" стали ходить слухи о пропаже людей.. говорили, что там и тут исчезает то один то другой, поговаривали даже, что на восточном отшибе пропала целая семья, но толком ни кто ни чего не знал. Городская стража говорила, что всё это домыслы, бедняки каждый день мёрли как крысы, то там то тут находили мёртвого в канаве или у стен города, кто-то шёл в лес за дровами и у него не хватало сил вернуться, кто-то просто уходил из города в поисках лучшей доли - таковы были доводы властей.
потосовка на улице - обычное дело

Третье происшествие касалось Луи.. наблюдая за Феликсом, и удивляясь тому, сколько времени он проводит с монахами он тоже стал захаживать в церковь. Сначала из любопытства, потом, чтобы лишний раз попытать счастье в раздаче еды, а в конце просто приходил послушать проповеди и помочь монахам с разгрузкой ящиков и уборкой помещения.

Учёба у Феликса шла как нельзя лучше, видя, что мальчик старается, монах стал давать ему небольшие свитки, чтобы при желании он мог заниматься дома. У монаха так же нашлось немного сухих чернил, которые нужно было разводить водой, которые он подарил мальчику. Каждый месяц он давал Феликсу по три листа бумаги, немного чернил и десяток гусиных перьев, чтобы тот мог писать и дома.

Занятия с Луи кончались неизменно кончались неудачей. Феликс пробовал и так и так.. старался и уворачиваться, и выдумывать хитрости, и просчитывать, как поведёт себя противник - всё неизменно кончалось одним - он был бит. И его спасало только, что бит он был Луи.. попытайся он так вот "потренироваться" с кем из уличных хулиганов, ему бы не простили такой дерзости.
Идея взять палку оказалась немного лучше, с палкой Феликс ещё как-то мог противостоять Луи, но только пока тот был безоружен. Как то Луи сказал Феликсу:
- Знаешь, почему я ни когда не беру палку?
- Палка - это оружие, палкой можно убить... если ты бьёшь кулаками, тебя тоже будут бить кулаками... можно убить и кулаками, но это тяжело...
- Если ты будишь бить палкой, тебя тоже будут бить палкой, а палкой можно убить.. я не хочу убивать, поэтому я не беру палку.

Занятия с пращой шли не шатко не валка. В библейских сказаниях праща описывалась, как грозное оружие, сразившее могучего великана, но в жизни оказалось, что с ней ещё нужно уметь обращаться... поначалу Феликс метал снаряды куда придётся, попадал даже сам в себя. Затем, после нескольких недель занятий он немного приловчился и снаряды стали чаще лететь в заданном направлении. К концу года он сносно мог метнуть снаряд в нужном направлении и даже порой попасть, куда целился, но о стабильной точности говорить пока не приходилось.
А вот занятия с дудочкой шли как нельзя лучше. Пусть дудочка была не красивая и кривая, пусть звук из неё не был сравним с звуком настоящей музыкальной дудки или флейты, но Феликс старался и с каждым днём у него получалось играть всё лучше и лучше. К концу года методом проб и ошибок Феликс смог выточить себе неплохую дудку (флейту) и выучил несколько мелодий, услышанных на ярмарках, празднествах или подслушанных тавернах у проезжающих бардов.


Четвёртое происшествие касалось самого Феликса - в первый же раз, когда он попытался украсть кошелёк, его поймали. По законам города его должны были выпороть, а по обычаям стражи, просто побить и кинуть в канаву, но тут Феликсу очень повезло - хозяин кошелька, молодой человек попросил стражу не трогать бедняка, наверное хотел произвести впечатление на девушку, которая была с ним. Затем многозначительно заявил, что в дети идут воровать, так как родители не уделяют время их воспитанию и велел страже спросить за его проступок у с его родителей. Стража не стала пороть отца, обошлась лишь лёгким обыском в шалаше и забрала всё более или менее ценное - во время обыска Феликс сильно удивился, когда стража обнаружила мешочек с золотыми монетами - отец понемножку откладывал деньги, чтобы обеспечить сыну будущее, но теперь деньги оказались в чужих руках... Отец не стал наказывать Феликса, но первое время с ним не разговаривал, даже не смотрел в глаза.. и ещё долго после этого случая ходил подавленный.

Этот случай навсегда оставил у меня желание воровать. Я как сейчас помню - в нашу малую лачугу привели меня двое стража. Один остался снаружи, а второй обыскивал наш Дом. Отец, который в тот день был дома и даже готовил обед, ничего непонимающе смотрел на меня. Я старался не смотреть на отца. Страж очень четко и емко описал, что его сын, его плоть и кровь, тот который стоил жизни его жене, его делу - наглый вор, который хотел ограбить благородного господина. И тут обнаружилось то, от чего и у меня и у стража отвисла челюсть - небольшой мешочек из козьей кожи, на половину заполненный золотыми монетами. Я никогда в жизни не видел столько золотых вместе. Я даже забыл, когда видел в последний раз золотой.
-Откуда это?-спросил страж, смотря на отца. Его глаза блестели жадностью.
-Откладывал... для сына.., - замявшись, ответил отец, стараясь не смотреть ни на меня, ни на стража.
- Этого вполне хватит чтобы ваш сын остался... безнаказанным. - сказав это он вышел усмехнувшись. Они шли оба по улице, чуть ли не в обнимку и напевая фальшиво. Отец медленно осел на пол и смотрел на стену. Я сел рядом с ним, обхватив руками свои ноги. Мы так просидели до ночи, затем пошли каждый в свой угол. Этот кошелек, который я украл я успел спрятать. Там было всего лишь пара медяков и один серебряный. Наверно, тогда я впервые понял, что такое наказание за преступление. Я горько и тихо рыдал над самим собой. Лучше они бы избили меня, выставили на посмешище, отрубили руку. Лишь бы все стало как прежде! Я смотрел на эти гроши и кошелек с яркой ненавистью и отчаянием. Горячие слезы текли по моим щекам, я еле сдерживался, чтобы не зарыдать в полный голос, но сжав зубы я смотрел на этот кошелек. Я тихо вышел ночью и выбросил эти проклятые деньги подальше в ближайшую канаву. В тот момент пошел ливень. Я по колено стоял в грязи, обессилено упав на колени, я рыдал и смотрел на небо, на Город, на отца, который все сдержал в себе. Хотя мог наказать меня. Он мог орать, избивать меня. Рвать на себе волосы. Но он сдержал в себе. На его голове стало еще больше седых волос. Я молил Бога, чтобы тот вернул меня в тот момент, когда я потянулся к злосчастному кошельку. Но Бог был немилосерден, но справедлив. Я должен был выучить этот урок. Не произноси имени Господа всуе. Не убий. Не укради...

С тех пор я поклялся сам себе не воровать. Никогда в жизни, только если еду, да и то если совсем голод приставит к горлу нож.

Также, я пообещал, что сам раздобуду хоть один золотой. Честным трудом. Поэтому пришлось начать искать хоть какую-никакую, а работу. Посмотрев назад, на свою жизнь я понял, что не так уж и много умею. Но зато писать-читать обучен. Играть относительно сносно умею на флейте. С ней приключилась странная история - однажды, бродя по лесу, я наткнулся на длинную и удивительно прямую палку. Она была очень крепкой. Из ее небольшой части, я и выточил флейту, но это было нелегко сделать. У нее был удивительный звук, как сейчас помню. Сразу представлялись необозримые луга, свобода и простор, только ты, твой конь и вольный ветер, сколько хватает взгляда. Она наверно была не из местного дерева, возможно. А может это мое воображение просто разыгралось...

Логика Луи про палку и убийства хоть и была простой, но показалось мне очень разумной. Однако, моего желания драться не руками, а посохом не пропала. Просто я начал тренироваться на "своем месте" в лесу, там же, где я и тренировался пращой. Без Луи будет трудно, но думаю, что лучше потренироваться хотя бы по голове самого себя не бить посохом. Жутко длинный, неловко с ним пока. И пращой пользоваться. А вот с Луи я решил заняться уворотами от ударов - хоть я и так не научился драться, а за 13 лет нужно было хотя бы научиться уворачиваться от ударов, а не сразу лезть под удары. И смотря на Луи мой глаз не мог не нарадоваться - из него выйдет наверно хороший парень. Он принесет много добра, если его правильно направить

На обучение оставалось все меньше и меньше времени, но я просто должен обучиться. Если я сам попросил себя обучить, то и обучение должен был закончить. И конечно, на "своей" поляне я не переставал учиться играть на флейте и даже решил сочинить несколько песен на ней. Какой же я бард, если не сочиняю музыку? После долгих дней, я наконец-то написал свою первую песню:

Иду куда мои глаза глядят,
Иду куда мои ноги хотят,
Меч за спиной,
Девчонка под рукой,

припев:
Жизнь вольная,
Жизнью довольный я,
Наемник вольный,
Бард великий и бодрый

Враги бегут от меня,
Ведь умелый боец я,
Всех я бью,
Никого не прощу,

припев.

Феликсом зовут,
Обо мне все поют,
Героев как я не счесть,
Но быть мною все же честь...

припев.

Это был мой первый опыт в написании песен. Песня была очень простая, тема о самовосхвалении, но был очень горд собой, что сам сумел написать песню...

И если честно, на пропажу людей я не обратил внимания - это не касалось меня никаким образом. Никто из моих друзей, соседей не пропал неизвестно куда, так что все нормально...до поры до времени.

.. и вот наступил 14 год жизни Феликса...

Вскоре старые беды были забыты и отец с сыном снова говорили вечерами.. может о жизни, может о дневных заботах, а может делились мечтами - кто знает... дела у отца наладились - хозяин лавки, разглядев в отце деловую жилку, решил взять его в помощники. Работы стало больше, так как отцу приходилось выполнять почти всю работу по доставке свежего товара из соседних деревень и он всё чаще возвращался под утро или уезжал на несколько дней из города, оставляя Феликса на попечение отца Альберта, с которым они уже долгое время общались.

Феликс всё так же пытался научиться драться и ему всё так же тяжело давалась эта наука - тощий и маленький (для своего возраста) Феликс ни как не мог толком научиться бою на палках. Хотя эффектно махать у него получалось выше всяких похвал, но вот в реальном бою ему бы пришлось плохо, Луи так и говорил:
- Красиво машешь, но другим не показывай - побьют.
С пращей дела обстояли так же - Феликс ни как не мог усвоить какую-то тонкость, что-то всё время шло не так - не хотел снаряды лететь туда, куда хотел их послать Феликс.
Но не всё было так печально - в конце концов хоть одно искусство уличного боя покорилось настойчивому мальчугану. Феликс уворачивался от ударов так, как только ветер может увернуться от удара мечом. Во время тренировки Луи всё больше начинал скучать, тихо заявляя:
- Ну тебя - не драка, а кошки-мышки какие-то.. хоть это у тебя получается.. да и тебе оно вернее будит - видать, не слеплен ты Богом для кулачных боёв.

Хоть учёба письму и шла замечательно - к концу года Феликс уже мог читать замысловатые тексты Старого Завета, в которых не всякий обученный грамоте дворянин мог найти смысл, а священник был только рад утолять жажду знаний юного школяра, каждый раз привозя новые тексты и старые рукописи, которые брал при возвращении из Серебряного Города - сам он туда наведовался каждый месяц, надеясь выхлопотать немного средств на кормление бездомных, что в конце концов ему и удалось - Церковь обзавелась небольшим складиком, на котором почти не переводилась еда, присылаемая с юга, и хоть они монахи не могли накормить всех, но уже редкий ребёнок и женщина оставались обделёнными на вечерней трапезе, после общей молитвы.
Однако, не смотря на "учёность" Феликса, попытки устроиться писарем были четны - в квартале бедняков умение писать и читать не имело ни какой цены, а в город "оборванца из трущоб" попросту не пускали, а иной раз даже наказывали за дерзость появляться на глазах благородных господ...

.. а вот устроиться стихоплётом ему повезло самым чудесным образом...

Как-то гуляя по улице, радуясь летнему солнцу и хорошей погоде Феликс стал петь свой бравый гимн и в тот же момент налетел на выбежавшего из-за угла парня..
Парень налетел на Феликса и оба, кубарем, полете в канаву с мусором - Феликс оказался прижатым к полу лежащим сверху незнакомцем и в бок ему упиралась какая-то деревяшка. Из-за угла послышался топот бегущих ног и показалась троица раздосадованных чем-то крепких мужиков, явно опасной профессии. Троица не обратила внимания на лежащих в канаве людей - Феликса не было видно, а незнакомца посчитали грязным пьяницей - чему он поспособствовал ярко продекламировав монолог заплетающегося языка, апогеем которого стала вполне реальная блевотина с истомным звуком покрывшая мостовую. Все попытки Феликса пошевелиться, встать или что-то произнести тут же подавлялись "настойчивостью" незнакомца, до тех пор, пока преследователи не скрылись за следующим поворотом.
Поднявшись, Феликс увидел перед собой человека лет 20 - 25 в ни чем не примечательной верхней одежде, под которой оказалась изысканная рубаха из заморской ткани, какую Феликсу доводилось видеть только на богатых горожанах. Из-за пазухи парень достал острую шапку и "деревяшка", которая так больна упиралась в бок оказалась ни чем иным, как лютней. Молодой человек сделал реверанс и произнёс:

- Позвольте представиться и извиниться за столь грубое знакомство.. Лютер Валентайн Редроуз, с кем имею честь познакомиться? - лицо его было настолько искренним и располагающим, что Феликс даже и не заметил, что парень над ним подшучивает.
Так и произошло знакомство Феликса с прославленным, как он сам о том утверждал, бардом Лютером Валентайном Редроузом, носившим прозвище "Красавчик", который днём пел в злачных местах Золотого Города, а вечерами собирал вокруг себя толпы слушателей в захудалой таверенке на краю квартала бедняков, с грустью напевая тихие песни:

Молва сохранила в веках только песни его,
А имя певца потерялось в пожарах столетий.
Но ясно, как день, что он не был любимцем богов,
Ведь зла и добра одинаково в странствиях встретил.

Он шёл по дороге, указанной звёздным лучом,
И в самые трудные дни оставался ей верен.
Правдивое слово в устах его было ключом,
Пути находящим к сердцам сквозь любые барьеры.

Огонь его пламенных песен пронзал темноту,
Надежды маяк зажигая заблудшим в тумане,
И тысяч невидящих глаз исцелял слепоту,
Без страха пред сильными мира твердя об обмане.

Он бурей являлся, смущая привычный покой,
И искрами правды пожар пробуждал в спящих душах.
В дорогу по кромке клинка уводя за собой,
Он звал сделать мир пусть немного, но всё-таки лучше.

И многих увлёк его зов, как огонь маяка,
И те, кто ушли, никогда не жалели об этом:
Пусть жизнь их была, словно молнии блеск, коротка,
Они уходили с надеждой на близость рассвета.

Пускай менестрель никогда не увидел тот свет,
Он бился, как мог, чтобы тьма отступила от мира.
Поймите, какое же мужество нужно иметь,
Чтоб выпад меча отражать не кинжалом, а лирой!

Он честность ценил, жаль, встречал её только порой,
Мелькавшую искрой в густом обступающем мраке,
За правду и совесть вставал, как былинный герой,
И путь свой прошёл до конца – до помоста и плахи.

Под золотом павшей листвы и лазурью небес,
Алмазами рос и смарагдом разлапистых елей
Окончил свой путь в этом мире бродяга-певец,
Что выбрал когда-то нелёгкий удел менестреля.

Общение с Лютером не проходило без следа. С одной стороны Феликс смог выучить несколько новых песен, а с другой, подзаработать пару лишних монеток, выступая вместе с Лютером на уличных площадях. (в таверны мальца не пускали - говорили одеждой не вышел).
Самостоятельные занятия шли не важно - основы Феликс освоил, а тонкостям мог научиться только у мастеров, знающих своё дело. Писать стихи тоже давалось с трудом - не видел Феликс в себе той жилки, которую должен был иметь настоящий поэт, а во время выступлений Лютера ему и вовсе становилось грустно, что "так" сочинять, как сочиняет это менестрель у него наверное не выйдет.

14 лет...кажется именно в этом возрасте и познаешь многие прелести жизни, которые раньше и не замечал. Например, что кое-какие соседские девчонки очень даже красивые и их уже рассматриваешь уже не как друга, а как нечто большее. Конечно, они все как одна предпочитали тех что посильнее и по рослее. Я в то время не отличался ни тем, не другим, что порой очень злило меня, а порой очень радовался этому. Меня редко брали в расчет как противника, а наличие Луи при мне обеспечивало неплохую защиту от взбучек. Но Луи не мог быть всегда со мной и я в тайне боялся
этого дня, так как любой тогда захочет избить меня и не получить достойного ответа.

Мы с наконец-то помирились и хоть не зажили долго и счастливо, зато угрызения совести перестали меня мучить. По вечерам мы частенько разговаривали о жизни, о том что случилось за день, порой он просил меня прочесть ему что нибудь. Сам он грамоте не был обучен, но это ему и не требовалось в его жизни - конечно, в торговле важно хотя бы уметь прочесть простую записку, но это не было смертельно, если ты не умел читать. А подпись и крестиком можно поставить. Меня очень сильно удивило и обрадовало весть отца когда тот зашел домой, весь сияющий и улыбающийся и объявил, что он теперь помощник хозяина магазина. После этого он стал пропадать намного чаще, порой даже на несколько дней. Первые два месяца я беспокоился за него и даже ночами не спал, но затем привык к этому. Человек ко всему привыкает. Как отец привык однажды к тому что я таскал еду к нам домой., так и я привык к его пропаданиям. Тем более, он всегда заходил перед отъездами и сообщал, что уезжает на пару дней, так что мне было спокойнее от этого. Зато в эти дни все хозяйство в нашем доме ложилось на мои плечи. Принести дров из лесу, готовка, уборка, порой даже стирка. Это все было довольно утомительно, я удивлялся стойкости отца, как он мог все это делать и не ныть о том, что у него спина болит от дров, что обед подгорел, а стирка стояла отдельным испытанием стойкости духа. Довольно трудно выносить косые взгляды и тихие смешки ровесников когда идешь к ближайшему колодцу за водой, хотя самые пронырливые уже в курсе, что дома тебя ждет гора одежды и они успели разнести эту весть до кого только можно. Слава богу, стирка происходила очень редко, так как мыльный брусок, который у нас был с незапамятных (для меня) времен, нужно было беречь - мы не богатые, чтобы чуть ли не каждый день покупать его.

Меня очень расстроило, что мои знания идут впустую. Пока они мало пригодились, но меня непокидала надежда, что они мне спасут жизнь. Тем более, это было очень интересно читать. Можно было узнать много нового и интересного. Тем более, мне нравилось учиться. Но жаль что никому не требовалось прочесть что либо написать. Многие просто не умели, а та, кто мог обучиться как мне казалось не хотели.

Я решил продолжить обучиться и уворотам, и посоху и праще. Страх остаться без защиты подгонял меня неплохо. И я где увидел старую гравюру о праще. Там говорилось что-то о "нужном моменте броска" может поэтому у меня не получается? Не просто раскрутил, вжух и все? Надо попытаться...

Лютер Валентайн Роуз...наша первая встреча была крайне странной. Я шел себе, тихонько напевал свою песню,и тут БАХ! БАМ! ТРАМ ТАРАРАРАМ! Я в канаве, а на мне какой-то мужик. Поначалу у меня в горле перехватило от такой наглости. Я конечно понимаю, чувства распирают и все такое, но черт возьми, мне больше с девчонками нравится обниматься! Я чуть ли не надавал ему по его наглой роже но вот только его рубаха...такие рубашки, такие на вид воздушныемогли себе позволить лишь только богач. Деревяшка, которая оказался лютной. И когда он открыл рот мне было очень и ОЧЕНЬ стыдно за свои стихи. Они ничто не шли в сравнению с ЭТИМ и не только. Он знал много прекрасных песен. И сравнивая свои песни с теми, что он исполнял, меня пробирала жуткая грусть и порой даже выступали слезы и зависть меня захватывала. Этож надо так писать стихи! У меня вряд ли получится. Но раз решил стать бардом, мне пришлось собрать все свои силы и мужество, чтобы однажды подойти к менестрелю.
-Э...это...сер Валентайн...Лютер...вы не могли бы научить меня писать такие же стихи? - за это казалось бы простую просьбу обучить ремеслу барда я в жизни никогда больше так не смущался, мялся и не мог собрать себя в руки. Да как я вообще смею просить у НЕГО, величайшего барда всех времен, который должен петь среди господ богачей а не среди черни, уделить внимание себе, ничтожной персоне, которая даже толком ни черта не умеет! Но когда я сказал последнее слово мне стало гораздо легче, но все равно я немало волновался. Поможет или нет? Тут все в его руках...

И конечно, отрадой в моей жизни была флейта. Я обучился на ней играть. Не виртуозно, но играть неплохо умею. Но не стоит останавливаться на достигнутом. Вокруг не было мастеров флейты, придется учиться самостоятельно...