[NC-21] Когда снился прекрасный ад | ходы игроков | Обрывки вчерашних надежд

Sk


Часы остановились в 1.17. Долгая вспышка света, затем – серия глухих толчков. Он встал и подошел к окну.
– Что это было? – спросила она.
Он не ответил. Пошел в ванную, щелкнул выключателем, электричество уже отрубилось. Мутное розовое марево в окне. Опустился на колени, заткнул пробкой ванну, отвернул краны до упора. Она стояла в дверях ванной комнаты – ночная рубашка, одна рука придерживает живот, другая вцепилась в косяк.
– Что это было? – спросила снова. – Что происходит?
– Я не знаю.
– Почему ты решил помыться?
– Я не собираюсь мыться…

Поначалу, люди теплились в лучах надежды. Всё проходит. Человечество пережило многое: войны, кризисы, эпидемии, несколько дат конца света. Это тоже должно пройти. Не прошло.
Многие остались в городах. Так безопасней, так привычней. В окнах мелькали огоньки от свечей, слышались разговоры, иногда редкий смех. Но с каждым последующим днём, тишина поедала остатки звуков прошлого мира. Огоньки провожали один за одним, некоторые превращались в пожары, поедающие этажи или дома целиком. В таком пожаре, она впервые потеряла своего первого и последнего друга «по переписке». Они обменивались отблесками свечей, перекрывая огонь ладонью. Длинные и короткие вспышки – азбука Морзе. А потом его этаж загорелся. Кажется, она смогла рассмотреть в бинокль, горящее тело, выпавшее из окна десятого этажа.
За тишиной вернулись звуки. Не те, что были раньше. Душераздирающие крики, дикий больной смех, выстрелы. Запах горящей плоти, врезался в стены, постельное белье, горло и нос. Горели костры и все прекрасно догадывались, что за мясо на них готовили.
Отец всё чаще выходил за припасами, лекарствами, водой и дровами. Иногда, он возвращался с пустыми руками, но с глубокими ножевыми или пулевыми ранениями. При тусклом свете свечи, мама, бывшая медсестра, обрабатывала и зашивала раны, пытаясь сдержать слёзы. Бывало, отец возвращался с провизией, но весь в крови. Не своей крови. Он уходил в ванну, закрывал дверь и долго смотрел в зеркало. Никто не задавал вопросы. Все всё понимали.
Позже, мама рожала. Тяжёлые роды выворачивали наизнанку, ванну залили кровью, крики не стихали всю ночь. Спасли. Девочку назвали Луиза, но она звала её Лу. Вроде стало лучше, но мама изменилась. Послеродовая депрессия, думал отец. Он ошибался. Всё было хуже. Она часто закрывалась с ребенком в ванной, отказываясь от еды. Постоянно плакала и срывалась на крик. Однажды, папа застал её с подушкой в руках, над детской кроваткой.
- Она не должна увидеть этот мир, - шептала она. – Нам всем стоит сделать это…
Больше наедине с ребенком мать не оставляли. А однажды ночью, папа нашёл её в ванной, с перерезанными венами. Долго сидел у её тела и плакал, не позволяя Эбби увидеть труп матери.
Всё сложнее находить припасы. К ним добавились и необходимые смеси для ребёнка. Отец уходил на несколько дней, иногда и недель. Почти умирали от голода, почти замерзали, почти сдались. Всё же решились покинуть город. У папы был небольшой домик в горах, в нескольких сотнях километров. Раньше о нём и не думали, сейчас же, это единственный шанс.
Впервые увидели весь ужас новой реальности. Путь до нового дома, занял почти год… =>

1. СПИ СЛАДКО
Sk

Первые лучи солнца, медленно ползли по подушке, подкрадываясь к спящей девочке. Бледно – голубые занавески на окне, плавали в так летнему ветерку, тихо шурша и отбрасывая замысловатые тени. Эбби поморщилась, спрятавшись под одеялом от назойливого лучика, что вцепился в её нос. Хотелось ещё немного поспать, но сладкий запах блинчиков, оттеснял сон, маня за собой.
Пару сонных шагов до туалета, детское лицо со следом от подушки на щеке в зеркале, запах мятной зубной пасты, широкая улыбка для проверки – утренний ритуал. Да, он намного приятней, если после не придётся идти на учебу. Утро субботы – прекрасное утро. Лёгкие шорты, мятая футболка, пару резинок и в хвостики волосы, да по деревянной лестнице вниз, к заветному маминому завтраку.

- Мой ангел уже проснулся? – встретила дочь нежным голосом мама, закидывая очередной блинчик на тарелку. – Я думала, ты как обычно проспишь до обеда.
- Она становится взрослой и понимает, что спать до обеда не всегда хорошо. – ответил за Эбби отец, поцеловав дочку в лоб. – Ведь так, принцесса?
- Блинчики. Всему виной блинчики, - честно призналась девочка, усаживаясь за стол.
- Ну вот, а я то понадеялся…
- А чего ты хотел, она вся в тебя, - поддержала разговор мама, выставляя на стол завтрак. – Будто ты не любишь спать до последнего.
- Да – да, папа! Я да же раньше тебя встаю!
- Так, я не понял, это что, семейная атака?
- Да, и у тебя нет шансов!
- В атаку! – закричала девочка и уже хотела встать из – за стола, что бы прыгнуть в объятьях отца, но лёгкое звон чашек, уловил её внимание. – Что это?
- Не обращай внимание, Эбби. Это просто…умирает мир.
Светлая кухня быстро ушла во мрак. Блинчики на столе, покрылись пеплом и истлевшей пылью. Отец сидел напротив, пытаясь стереть с рук засохшую кровь, а мама…мама исчезала. Не просто пропала из виду, не ушла в магазин или на работу, а действительно исчезла, навсегда. Это скреблось острой болью, где-то глубоко внутри, выедая бездонную, чёрную дыру.
Ещё один толчок, на этот раз сильнее. Эбби ели удержалась на ногах, пытаясь подобраться к отцу.
- Пап, что происходит?
Но он молчал, продолжая яростно оттирать кровь с рук и лица.
- Папа!
Очередной толчок больно вцепился в плечо, вырвав девочку из кошмарного сна.
- Эбби, вставай… нам пора.


Фрэнк Миллер прошел по коридору мимо спальни детей на кухню, некогда самую светлую комнату в доме благодаря четырем свечам, горевшим на гранитной столешнице у плиты, и еще двум на столе. Сейчас же, свечи исчезли, погрузив комнату в утренний полумрак. Дверцы всех кухонных шкафов были распахнуты, полки опустели. На плите высилась груда консервных банок, которые много недель не видели света дня.
– Так, где-то же был атлас дорог, – пробормотал мужчина сам себе, нервно обыскивая один из кухонных шкафчиков.
Фрэнк положил фонарик, глянув на свою ещё заспанную дочь, которая с мрачным видом сидела за столом и накручивала на палец прядь тёмных волос.
– Ты вещи сложила? – грубо бросил отец. – Лу то же собери. У нас не так много времени до рассвета.
Миллер подошел к окну. Утро за окном было чернильно-черным, и нигде не было видно даже крошечного намека на лучи солнца. Тепло и летний, лёгкий ветерок, остались во снах. Интересно, надолго ли они там?

Очнувшись от раздумий, Фрэнк прошёл по коридору, завернул за угол и вернулся в спальню, которую когда-то занимали они с женой. Повсюду валялась одежда, из пары комодов торчали пустые ящики, а возле дубового шкафа, стоявшего у изножия кровати, были свалены кучей свитера. Мужчина залез в гардеробную, наступая на обувь, зимнюю одежду и сумки, давно вышедшие из моды, и принялся шарить рукой на самой верхней полке у дальней стены. Наконец его пальцы наткнулись на футляр из жесткого пластика и две маленькие коробочки. Фрэнк отыскал дочь во мраке квартиры, остановив её сборы, лёгким касанием плеча.

- А теперь смотри и слушай внимательно, Эбби. – Фрэнк смотрел на девочку тяжёлым, серьёзным взором. Она не могла припомнить, видела ли когда – нибудь подобный взгляд у отца.
Он достал из пластиковой коробки револьвер Smith 640, блеснув хромированной сталью в полумраке комнаты.
- Запоминай, - Фрэнк повернул оружие боком, что бы девочка смогла рассмотреть все детали. – Тут предохранитель. Если видишь красную отметку, значит дуло уже направленно на противника. В кармане или за поясом, эта метка должна быть спрятана под «барашком». Так открывается барабан, - он сделал лёгкое движение с щелчком, подкрепляя каждое слово действиями. – Шесть патрон. Считай каждый выстрел и не забывай перезаряжать. Дальше – проще . Наводишь на цель, лучше в грудь, держишь крепко, двумя руками и нажимаешь на курок. Главное помни: если ты наводишь на кого-то оружие, значит этот кто-то уже не заслужил твоего доверия. Не думай с револьвером в руках. Он про действия, не про мысли.
Тяжёлый кусок металла вперемешку с пластиком, лег в руки девочки, сразу обозначив свою тяжесть. Он не был предназначен для детских рук, но в данное время, подобные правила давно не работали, как и все правила…
- Я нашёл рабочую машину в нескольких кварталах отсюда, - сменил тему отец, помогая собирать вещи Эбби. – Почти каждую вылазку, заполнял багажник продовольствием, едой и бензином. Там не много, но до нашего места должно хватить. Главная задача, добраться до гаража и вырваться из города. Ты должна мне помочь, понимаешь? – он вновь взглянул на дочь строгим взглядом, вызывающим лёгкую дрожь в коленях. – Держись за мной, никуда не отходи, а если что-то случиться…- Фрэнк достал смятый клочок бумаги, вложив его в ладонь дочери, - тут путь до машины. Берешь сестру и бежишь не оглядываясь. Заведешь мотор и подождёшь ровно десять минут. Если я не появлюсь…, - голос его на секунду сорвался, но тут же вернулся к прежнему тону, - если я не появлюсь, уезжай. Я учил тебя выезжать из гаража. На дороге без машин, ничем не сложнее. Карта в бардачке, провизии должно хватить. Не останавливайся и никого не подбирай по дороге. Ты всё поняла? У тебя пять минут на сборы и мы выходим.

— А если бы машину украли вместе с... — Эбби непослушными руками держала револьвер. Она всё еще была сонная и растерянная, и хотела было поинтересоваться, почему отец скалдывал столь ценный багаж в машину, которая стоит где-то там. Почему он уверен, что она все еще там? Почему он раньше не учил ее стрелять, если это так важно? Или хотя бы не показал то, что показывает сейчас. Но Фрэнк говорил и говорил.

Девочка сжала клочок бумаги и, не разворачивая, сложила его в маленький надежный кармашек брюк. Она не верила, что сможет сделать то, о чем просит отец. Она не справится и подведет всех. Если с ним что-то случится, она... нет, они, он просит ее забрать Лу... они не выживут. Она не умеет водить, не умеет стрелять. Почему он так говорит?

Но всё, что сделала Эбби — коротко кивнула, больно закусив нижнюю губу. Отец и сам прекрасно знает, что без него его дети погибнут. И не позволит, чтобы с ним что-то случилось.

Эбигейл еще секунду посмотрела на Фрэнка, а затем побежала в комнату, чтоб сложить все необходимое для себя и для сестры. Об основном он позаботился, но была еще пара мелочей. Мамино кольцо, например, личный дневник с помятыми страницами и карандаши, несколько пеленок, пара полотенец. оставшиеся подгузники, которые не подходили по размеру Лу, но других не было. Теплые вещи. И маленький складной ножик у которого было два лезвия. Одно, как обычный нож, а второе в виде спирали с острием на конце — штопор.

Через пару минут девочка была готова и стояла посреди комнаты с большим рюкзаком за плечами. Она туго затянула шнурки, завязав их на плоский узел, которым пользовались портные — когда-то ее научила этому узлу мама — а концы спрятала внутрь ботинок.

— Я готова, — прошелестел неуверенный голосок. Эбби взяла на руки Лу и направилась к выходу.

- Отлично. Постарайся быть тише.
Фрэнк накинул на плечо несколько громоздких рюкзаков с вещами и провизией. Лу он всё же забрал с рук дочери, уложив в ручную переноску и накрыв её пушистым пледом. Уже на ходу он перезарядил дробовик «моссберг», щёлкнув металлическим лязгом затвора. Ничего хорошего это не предвещало. Казалось, что кто-то уже стоял за дверью, ожидая когда вся семья решится на вылазку. А он готов. Готова ли она?

Но за дверью никого не оказалось. Как и на лужайке возле дома, что некогда являлась милым двориком для прогулок Эбби и шумных посиделок с барбекю отца с друзьями. Сейчас, это место, покрытое слоем снега и пепла, мало чем напоминало ту, прошлую жизнь. Будто прошла целая вечность.
Фрэнк быстрой перебежкой добрался до угла дома, выглянув на секунду, что бы оценить обстановку.
- Эбби, - тихо прошептал он, стараясь не упускать с виду улицу и в это же время, смотреть в глаза дочери. – Прошу, смотри только мне в спину. Моя спина – твой щит. Больше никуда, хорошо?
Фрэнк вынырнул из – за угла, быстро передвигаясь от дома к дому. Возможно, стоило послушать отца и остаться его хвостом, рассматривая серую кожу военной куртки папы, но она посмотрела…
Эбби часто наблюдала за улочками своего городка, из окна дома. Когда отец уходил на очередную вылазку, подобное занятие, было единственным доступным развлечением. Город быстро менялся. Из милого, уютного городка с вечно зелёными парками и приветливыми магазинчиками на первых этажах зданий, он быстро превратился в серое, однотонное чудовище. Пустые глазницы- разбитые окна зданий, молчаливо всматривалась в вечную мглу некогда голубого неба. Сорванные порывистыми ветрами билборды, покрытие пеплом и грязью, давно не зазывали что-нибудь купить, а лишь напоминали о тех временах, когда еду ещё можно было выбирать. Тонкая, чёрная пыль, покрывала всё, куда могла протянуть свои серные, гнилые пальцы.
Но это особо не пугало Эбби. Возможно, нагоняло грусть и тоску по солнечным дням, но не более. Иногда, в линзах бинокля, она замечала куда-то бегущих людей. По началу, их было много. Некоторые собирались семьями и поспешно покидали город, а некоторые, набирали тележками еду из магазинов и прятались в своих домах. Со временем, людей стало меньше. Обычно, краткие перебежки небольших групп, от дома к дому, да редкие одиночки как её отец. Вот и вся картина. Ничего пугающего.
Сейчас же, когда Эбби собственным телом погрузилась в холодный мрак улиц, что-то яростно кололось в районе лапоток, заставляя нервно поеживаться с каждым шагом. Почти сразу после выхода из дома, девочка начала замечать странные бугры – кучки, укрытые слоем снега и пепла. Они были похожи на мусор, что утром собрали дворники, но забыли убрать с дороги. Подобные холмики были повсюду. Два, через пару шагов десять, ещё через несколько шагов двадцать. Эбби не обратила бы на них внимание, если бы не споткнулась об один из подобных бугров. Глаза сами мелькнули под ноги, стараясь понять, что помешало её пути. Снизу на девочку смотрели, бледно – голубые глаза маленького мальчика, припорошённые мокрым снегом. Его мёртвый взгляд вцепился в Эбби, парализуя и удерживая на месте. На испачканной пеплом маленькой голове, отсутствовали уши и нос, из приоткрытого рта виднелся надкусанный язык, а почти голое, хрупкое тело, зияло рваными ранами, с вывернутыми кишками наружу. Именно тогда, в каждой подобной кучке, начали проявляться очертания других людей. Как те странные картины, на которых поначалу видна лишь общая, обычная обстановка, но стоит присмотреться и тут же наступает жгучая, липкая паника. Где-то виднелась маленькая ручка, где-то голова или нога... Осознание пришло мгновенно, разом вкопав Эбби в землю: всё это мертвые люди.

Фрэнк не сразу заметил ступор дочери. Он успел добежать до очередного угла задания, готовясь к новому рывку.
- Эбби, ты готова? – спросил он, оборачиваясь за спину. – Эбби!
Фрэнк поставил переноску с Лу и рванул через дорогу к девочке, петляя по дороге зигзагом.
- Смотри на меня! На меня смотри, говорю! – он кричал задыхаясь, пытаясь вырвать дочь из эмоционального шока. – Господи, Эбби!
Так и не добившись реакции, Фрэнк схватил дочь в охапку и ринулся обратно к месту стоянки. Тогда же прозвучал первый выстрел…

Пуля пролетела в нескольких сантиметров от ноги Миллера, подняв в воздух грязные брызги снега. Он тут же сделал пару крюков и прежде чем очередной выстрел, громом разорвал утреннюю тишину, успел запрыгнуть за угол.
- Эбби! Давай, девочка, ты мне сейчас нужна! – кричал он, снимая с плеча дробовик. – Ну же, посмотри на меня! Я тут, видишь? – Фрэнк заметил движение глаз дочери, чего уже было достаточно в данной ситуации. – Эбби, как и договаривались. Бери Лу и беги к месту, что я отметил на листке. Помнишь магазинчик на Териол стрит? Мы там маме покупали набор для кухни. Это…- новый выстрел заставил Миллера прижать к себе дочь, укрыв её от бетонной крошки, что разлетелась от попавшей в стену пули. – Это твой ориентир. Напротив него дом и гараж. Код: три, три, семь, пять. Запомнила? Три, три, семь пять. Заводи мотор и жди десять минут.
Фрэнк выглянул из – за угла, пытаясь найти источник выстрелов. Оглушающий залп, выдал положение стрелка и мужчина быстро накидал в голове, более безопасный маршрут для дочери.
- Так, тебе надо пробежать вдоль того дома, - он указал стволом дробовика на кирпичное задание слева от них. – Беги зигзагом, я буду прикрывать. Смотри вперёд, не останавливайся, просто беги. Всё понятно? Давай, насчёт три. Раз, два, три!

Эбби тысячи раз представляла себе, как выйдет из дома и пройдется, или пробежит по знакомым улицам. И в её мыслях все, конечно, не оставалось столь ярким и беззаботным, как раньше, она не ждала, что сосед приветливо помашет ей рукой, или что она услышит звук школьного автобуса, никаких пролетающих по ясному небу самолётов, и не будет запаха жареного мяса из палатки за углом.

Эбби знала, что сейчас все иначе, она видела, что происходит за окном, но к такой реальности её никто не готовил.

Выстрелы заставили вернуться в происходящее,не дав подростку утонуть в ужасающих картинах, раскрашенных ярким воображением.

— Папа, нет! — отчаянно крутила головой девочка, держась цепкими пальчиками за рукав отцовской куртки, — я не смогу, пожалуйста!

Отец что-то быстро говорил, но девочка запоминала урывками. Тэриол стоит, 3375, десять минут.

— Нет, папочка, — шептала Эбби, распахнув широко свои серые глаза, — Нет. Давай вернемся.

Но отец оставался непреклонным. Сложно искать компромиссы и кого-то уговаривать, когда в тебя стреляют. Эбби услышала счёт, почувствовала в руке тяжесть детской переноски, а затем ноги сами понесли её в нужном направлении.

Ничего не выйдет... ничего не выйдет — стучало в голове девочки, сопровождая каждый шаг. Нужно было остаться.

А ноги несли. Кажется Эбби услышала выстрел совсем рядом, но да же если бы её и настигла пуля, девочка продолжала бы бежать. Но обошлось. Улицы оказались пусты, как сам подход к гаражу. Справилась. Теперь только так. Стоит это усвоить.

Осознание тишины как признака безопасности, пришло не сразу. К подобному надо привыкнуть, понять, что лишний шорох или звук – угроза. И сейчас, во мраке пыльного гаража, Эбби приходило это осознание. Она не успела осмотреть помещение, лишь краем глаза зацепив что-то тёмное, подобное мешку или куче сваленных вещей, в дальнем углу. Было не до этого. Когда же ключ привёл в движение старенький мотор, фары «Лендровера» тускло мелькнули, осветив окружение. То, что раньше казалось мешком в углу, оказалось человеческим телом. Оно лежало под грязным брезентом, щедро залитым кровью. Вот и ещё одно осознание: тьма то же может оказаться подругой.
Время застыло. Сколько уже прошло? Минута? Десять? Час? Девочка сидела за рулём весьма крупной машины, прекрасно понимая, что она попросту не справится с управлением. Возможно, Эбби сможет выехать из гаража и быть может добраться до шоссе, но что дальше? Что делать, если кончится бензин? А если что-то сломается? Нет, он должен вернуться. Должен.
Тихий шорох в полумраке, заставил девочку вжаться в сиденье. Она уже привыкла к тишине, поняла её значение и новые звуки, могли только пугать своей неизвестностью. Что делать, если это хозяин машины? Стрелять? А она сможет?
Резкий удар окровавленной ладони в стекло, заставил сердце Эбби выпрыгнуть из груди. Она сама не поняла, как её рука молниеносно вытащила револьвер, приложив его к двери автомобиля.
- Тише, Эбби…Это я.

Фрэнк медленно открыл дверь машины, давая понять дочери, что ей с Лу лучше пересесть на заднее сиденье. Он прикрывал плечо окровавленной рукой, из под которой алой струйкой, сочилась кровь.
- Ты молодец, Эбби, - почти шепотом сказал отец, наблюдая как дверь гаража, медленно открывается. – Осталось немного и мы будем далёко отсюда…
Машина выехала на улицу, недовольно бурча двигателем. Он не спешил, старался аккуратно объезжать дома, скользя меж переулками и множеством брошенных автомобилей на дороге. Квартал за кварталом исчезали в зеркалах заднего вида, оставляя позади то, что когда-то звалось домом. Вот и мост перед главным шоссе - ближайший и более свободный выезд из города. Ещё пару десятков метров и…
На дороге, у самого съезда мелькнули три фигуры. Группа с винтовками и охотничьими ружьями, перекрыли проезд, призывая знаками остановиться.
- Эбби, будь добра, пригнись и не высовывайся, - скомандовал Фрэнк взглянув на девочку через зеркало. – Не беспокойся. Там друг семьи. Он нас пропустит.
Миллер медленно притормозил, съехав с дороги на обочину. На его коленях мелькнул дробовик, который быстро скрылся под зимней курткой.
- Привет, Фрэнк – поприветствовал через окно один из мужчин, - Неужели и ты собрался уехать?
- И тебе утра доброго, Мэтт – ответил Фрэнк чуть приоткрыв окно. – Да, с провизией совсем беда. Надо двигать на юг.
- Смотрю всей семьёй решил…А где Элизабет?
Миллер промолчал, отвернувшись на секунду от собеседника.
- Сочувствую, брат…Слушай, знакомая машина. Вроде старика Дориана, так?
- Да, он любезно мне её одолжил.
- Дориан то? – Мэтт рассмеялся, поправляя винтовку на плече. – Этот старикан, ещё до всего этого ада с ума сошел. Понапичкал свой дом замками, хрен пройдешь. Мы с парнями несколько раз пытались к нему залезть. Еле живыми ушли.
- Я рассказал ему о нашем положении, о младенце…и он решил помочь.
- Не, не думаю что было именно так… – Мэтт заглянул в салон и заметив прячущуюся Эбби, махнул ей рукой. – Кажется мне, что ты опробовал на нём те самые приемчики, которые практиковал в Ливии, так?
- Слушай, сейчас совершенно не до разговоров, Мэтт – устало отмахнулся Фрэнк, сжимая под курткой дробовик. – Дай нам проехать.
- Ты прав, сейчас не до разговоров. Мужчина снял с плеча винтовку, направив дуло на Миллера.
- Ты чего творишь, Мэтт?!
- Извини, Фрэнк. Мне то же нужна машина, и то, что ты смог найти у Дориана. Я уверен, этот старикан много чего припас на такой случай.
- Мэтт, сколько мы дружим? Моя дочь с твоим сыном в одном классе учились! Сколько раз ты приходил к нам в гости? Сколько разговоров на заднем дворе?! Мэтт, не поступай так с моей семьёй!
- Фрэнк, ты говоришь о прошлой жизни. Той, что исчезла под слоем этого гребаного пепла. Нет больше прошлого, только максимально хреновое настоящее. Так – что не надо мне тут петь, про пиво и детей. Выходи из машины и тогда, я оставлю вас в живых.
Миллер оглянулся по сторонам, что бы решить как безопасней сделать следующий манёвр. Там, куда почти не доставал свет фар, Фрэнк разглядел в тусклом свете минивэн, стоявший на пустой стоянке, а из высокой, клонящейся от мокрого снега травы, рядом с ним выглядывали четыре пары ботинок. Ноги, расставленные под углом в сорок пять градусов, не шевелились, носки ботинок уставились в небо.
- «Они их убили…И нас убьют», - пронеслось у него в голове. Придётся действовать.
- Ты прости меня, мой старый друг – с дружелюбной улыбкой выдавил Мэтт, направляя на Фрэнка ствол винтовки.
- И ты меня прости…
Оглушительный выстрел заставил девочку прижать ладони к ушам и сползти с сиденья на пол машины. Мотор взвыл и внедорожник сорвался с места, рванув на мужчин, что ели успели отскочить в сторону. Град пуль ударил по багажнику, разбивая габариты и стёкла, которые острым дождём пали на голову девочки. Ещё несколько секунд, глухие стуки гнали машину вперёд, заставляя петлять по дороге на максимальной скорости. Но вскоре всё затихло. Лишь недовольное бурчание двигателя, пыталось прорваться сквозь оглушение и дикое биение сердца.
- Эбби, ты цела? Как Лу? – отец не мог остановиться и проверить детей, боясь погони. Всё что он мог сейчас делать, так это давить на газ, стараться умчать прочь из этого проклятого места.
- Я хочу, что бы ты меня услышала, - оборвал тишину отец, некоторое время погодя. – Так нельзя, Эбби. Ты должна слушать меня и делать всё, что я скажу. Без сомнений, слёз или вопросов, понимаешь? Сказал бежать, значит беги. Секунда промедления и всё, мы мертвы. Ты, я, Лу! Так – что будь добра, милая леди, скажи чётко и ясно, что ты меня поняла.

Эбби слушала упреки отца, не понимая, что она сделала не так. Она побежала, когда он сказал, она завела машину, она пригнулась. Она сделала всё, как он просил. Пусть не сразу, но и он хорош, мог бы хоть как-то объяснить, что происходит на улицах. Эбигейл уже не чувствовала себя ребенком, которого нужно ограждать от реальности. И от этого было еще обидней.

— Я поняла! — неожиданно для себя огрызнулась девочка. Она злилась, но не планировала грубить. Возможно, последней каплей стал тон отца, оторый разговаривал с ней, как с маленькой. Но затем добавила уже более спокойно, — просто, я не ожидала, что всё будет... так.

Эбби поежилась и сползла пониже на сидении, как бы полулежа, чтоб не видеть того, что происходит за окнами машины. Никогда не видеть. По ее лицу катились слезы. Она слишком хорошо помнила своего друга детства. Того самого, чьего отца только что убил ее отец. Того самого, чей отец только что хотел убить их всех.

— А что случилось с Майклом? — вдруг спросила Эбби. Она никогда не спрашивала про сына Мэтта, их дружба оборвалась несколько лет назад, и виделись они лишь в школе. Пока не перестали туда ходить. А после того, как всё это началось, Эбби старалась не задавать лишних вопросов, особенно про людей, которые были не безразличны ей и ее семье. Слишком страшно было слышать правду.

Фрэнк вылавливал в отражении зеркала заднего вида свою дочь. Он очень хотел остановиться, сжать её в своих объятьях и не отпускать. Просить прощения, успокаивать, говорить, что всё будет хорошо. Но время играло против них в смертельную игру, заставляя бежать и прятаться. Эмоции, в данном мире, непозволительная роскошь.
Услышав вопрос дочери, Фрэнк на секунду запнулся. Действительно, а что с Майклом? В последнюю встречу Мэтт говорил, что они с Рози и сыном, так же собираются уехать. Значит они живы? Ещё живы. Что с ними будет, когда они поймут, что Мэтт больше не вернётся?
Миллер поймал себя на мысли, что да же если в той суматохе, что произошла пару минут назад, он вспомнил бы о ребёнке и жене своего бывшего друга, он всё ровно бы выстрелил. Но Фрэнк не вспомнил…

- Мэтт с семьёй примкнули к группе горожан, - начал Фрэнк неуверенно, стараясь не смотреть дочке в глаза. – Так – что о Майкле есть кому позаботиться.
Фрэнк впервые соврал дочери.

Беспросветная, серая мгла. Она поглощала окружающий мир, превращая его в однотонную картину. Чёрными блюдцами поля вдоль дороги – голые проплешины земли. Люди ещё не знали, что природа больше не поделится с ними, щедрыми дарами. Не вскормит скот, не омоет посады, не согреет лучами. Вскоре всё прояснится. Сгинет надежда под слоем пепла.
«Ландровер» гнал по пустынному шоссе, врезаясь в стену черного снега. В окнах мелькали придорожные кафешки, что вроде совсем недавно, принимали уставших путников с дороги. Сейчас же, они выглядывали из тумана разбитыми витринами, или вовсе сгоревшими скелетами зданий. Интересно, хоть кто-нибудь в этом мире, сможет ещё раз заказать кофе с любимыми блинчиками? Сейчас, это казалось ещё возможным.
Тихое шипение и недовольный рокот мотора, внезапно дали о себе знать. Из под капота вырвался клуб белого дыма, а лампочка на приборной панели, нервно замигала оранжевым огоньком.
- Только не это…- прошептал Фрэнк медленно съезжая с дороги на обочину. – Посиди немного, я проверю машину.
Миллер вышел из авто, оставив Эбби сидеть на заднем сидении. А ведь когда-то она любила такие поездки. Они собирались всей семьёй, набирали вкусняшек в дорогу и долго ехали по залитым солнцем дорогам, напевая в пути смешные песни и разговаривая обо всём на свете. Когда Эбби уставала, она устраивалась у мамы на коленях и быстро засыпала, в нежных объятьях её теплых рук.
Хлопнувшая дверь оборвала воспоминания. Фрэнк молча уселся на водительское кресло, достав дорожную карту. Он долго рассматривал серые и красные нити, что-то ища.
- Нам придется сделать ещё одну остановку, - сухо заявил отец, возвращая карту на место. – Нас серьезно потрепали и если мы не найдем необходимые запчасти, больше пятидесяти миль нам не протянуть.
Машина вновь двинулась, но теперь медленнее с угрожающими щелчками мотора. Проехав несколько километров, Фрэнк свернул на первом повороте, съехав с шоссе. Чуть дальше виднелось задание торгового центра. Конечно, по выбитым стёклам и разбросанному по округе мусору, было понятно, что магазин давно разграбили. Еды или предметов первой необходимости, там уж точно не найти, а вот автомобильные запчасти, могли и остаться. Миллер притормозил на парковке, внимательно всматриваясь в обстановку. Завывание ветра в разбитых витринах, переметы снега с пеплом на подходе к главному выходу, лязг одинокой тележки – никого.
- Эбби, - начал разговор отец, повернувшись к ней через сиденье. – Я иду один. Это значит, что ты сидишь тихо и не высовываешься. Если что-то случиться, малейшая мелочь, сразу жми на гудок и я прибегу. Всё поняла?
Фрэнк вышел из машины, прихватив с собой дробовик. Уходя он ещё раз взглянул на дочь, попытавшись улыбнуться. Ему было сложно оставлять её и Лу одних на парковке, но тащить с собой, в темное, просторное помещение, казалось затеей ещё хуже.

Тишина. Ветер чуть покачивая кузов, убаюкивает нервным свистом за окнами. В салоне ещё пока тепло, хоть Фрэнк и заглушил мотор когда уходил. Стёкла плотно залепил мокрый снег, погрузив девочку в уютный полумрак. Хотелось спать, но нельзя отвлекаться. Надо быть внимательной. Надо…быть…внима…
Глухой стук об кузов, вырвал Эбби из сна. Сначала, ей показалось, что это очередной порыв ветра отчаянно бьётся об машину, но почти сразу, тишину нарушили пару голосов. Они медленно приближались, явно направляясь к внедорожнику. Стоит ли жать на гудок? А вдруг они будут быстрее папы и угонят машину вместе с ней? Или просто выкинут на дорогу и убьют…Девочка замешкалась в выборе и в туже секунду раздался острый звук, разбившегося окна. Чья-то рука быстро щёлкнула замком, открыла дверь и резким рывком вытащила Эбби на улицу. Девочка упала на дорогу, больно приложившись спиной об асфальт. А над ней уже зависали, пару грязных мужчин в ободранной одежде.
- А кто у нас тут спрятался?!

— Папа!!! — что есть силы закричала Эбби, хаотично размахивая руками и ногами. Нет, не закричала, истошно заорала. Почему она сразу не нажала на гудок? Вероятно, отец не просто так отчитывал её парой часов назад. Мама всегда говорила, что Эбигейл вечно где-то витает в облаках. И она действительно раньше витала. Что ещё делать, когда ты среднестатический подросток?

Но сейчас... сейчас все изменилось. И Эбби изменилась.

— ПАПА!!!!! — визжала девочка, пытаясь встать или хотя бы врезать одному из этих бродяг. Она не думала в этот момент про Лу, сестре ничего не угрожало. Пока. А вот сама она впервые оказалась в такой ловушке.

Но папа не появился. Возможно порывистый ветер разносил крик Эбби по пустынной местности, а может Фрэнк слишком углубился в задание торгового центра и попросту не мог услышать отчаянный вопль дочери. Факт оставался фактом – Эбби одна.

- Смотрика, папочку зовёт, - издевательски протянул один из них, шагнув в сторону девочки. – Оставь сил на настоящие крики. Мне будет скучно пробовать такую милашку, без её тонких писков.
Тем временем, второй из нападавших уже шарился на заднем сиденье авто.
- Эй, тут мелкий засранец! – крикнул тот, доставая переноску с Лу. – Воняет жутко.
- Не страшно, сойдёт на второе блюдо…
Происходящее яростно кусало сознание. Эбби впервые увидела настоящих монстров. Не из книг или кино, а реальных, воплоти. Они не собирались прятаться под кроватью, скрести когтями или завывать из шкафа. Монстры собирались проглотить Эбби, а после и ее сестру. Вот так просто. Без выступления. Одним рывком. В одну минуту.
Спина сильно ныла, особенно нижняя часть у пояса. Что-то холодное вжалось в кожу. Что-то важное щелкнуло в голове. Возможно единственное спасение…

Мысли в голове Эбби метались с бешеной скоростью, грозясь сбиться в кучу от страха и так не подкинуть подсказки. О чем говорили эти мужчины? Попробовать? Что они имели в виду? Трахнуть ее или сожрать? Ни она из перспектив не отзывалась радостным трепетанием в груди Эбигейл. Только холодное липкое ощущение, подступающее к горлу. Всё выше и выше.

Через пару мгновений стало очевидно, что Фрэнк ее не слышит, хотя она старалась... она очень старалась кричать, как можно громче... но придется продержаться до его возвращения. Вариантов было немного, и холодная сталь, упирающая в поясницу, напомнила об этом. Эбби надеялась, что ей не придется трогать "барашка" как можно дольше.

Что там папа говорил о том, когда стоит наводить на человека оружие? Когда он не заслужил доверия? О, эти ребята его точно не заслужили.

Щелчок предохранителя... пока тот, что ближе, отвлекся на новость о том, что в переноске есть ребенок.

Быстрые слова отца в голове "Если видишь красную отметку, значит дуло уже направленно на противника".

Выстрел.

Оглушительный звук впился в уши девочки, заглушая стук собственного сердца. Где-то там, за заполняющим пространство противным писком, отдалённым эхом слышался плач Лу и странные, булькающие звуки.
Тяжёлый револьвер, рванул отдачей в руки, чем немного приподнял ствол. Пуля попала не в грудь, как целились Эбби, а в левую часть шеи нападавшего. Чего оказалось достаточно. Он вцепился в рану двумя руками, пытаясь перекрыть фонтан бурой жидкости, что поспешно покидала его тело. Сделав пару шагов навстречу девочке, он закатил глаза и всем весом навалился на оглушенную Эбби. Теплая кровь залила лицо девочки, вцепляясь в кожу липкой хваткой. Запах железа ударил в нос. Он же обжёг горло, вызывая спазмы в желудке. Тяжёлое, мертвое тело придавило хрупкую девочку, не давая шанса подняться. А ведь где-то там была Лу…
Мозг ещё не умел отойти от оглушающего выстрела, когда новый, яркий и дико рвущий слух звук, ворвался в тишину парковки. Тот, что успел вылезти из машины с переноской, моментально осел на землю, дико дергая конечностями. Его голова исчезла. Место неё, на оторванном куске шеи, виднелась белая кость позвоночника и множество струек крови, подобно городскому фонтану.
Фрэнк несколько секунд стоял на месте, ошеломленно всматриваясь в лицо Эбби и как только она моргнула, тут же ринулся к ней, скидывая навалившийся труп.
- Куда ранили?! Где болит?! – кричал Фрэнк в паники, стирая с лица девочки кровь. – Мне так жаль, Эбби, так жаль…Прости меня! Господи, прости!=>

Эбби не могла сказать ни слова.

Она считала себя взрослой девушкой. Очень взрослой и умной
По крайней мере последние пару лет, с тех пор, как ей стукнуло 11. Но очень легко считать себя таковой, когда из всех твоих проблем самая страшная это не получить разрешения переночевать у Джессики. Ну, или сидеть в четырёх стенах, как с недавних пор, наблюдая из окна, как умирает мир. Почти в тепле, почти сытая, почти в безопасности.

Какого продолжать считать себя взрослой, когда видишь, как кровь убитого тобой человека вписывается в твою одежду? Когда чувствуешь, как тяжелеет и каменеет упавшеее на тебя тело. Огромное, вонючее и... мёртвое.

Эбби качала головой, не в силах сказать хоть что-то. Или даже моргнуть. Хотя очень хотелось закрыть глаза и представить, что все это просто сон. Самый стремный сон на свете.

Наконец, ей удалось всхлипнуть, а затем наружу вырвались рыдания.

– Я цела, — всхлипывая и двигая руками по одежде, словно пытаясь стереть кровь, стряхнуть с себя это липкое ощущение, ответила Эбигейл, — мы целы.