Generic Zombie Game | ходы игроков | Ракель(неактивно)

- ...Я делаю это заявление в 11 часов ХХ июня 202Х года, в связи с распространяющимися через различные непроверенные медиаисточники паническими слухами. Это - призыв сохранять спокойствие. Как уполномоченный представитель Министерства Обороны, я официально подтверждаю - заражение существует. Источник недуга пока что не опознан, и пока у нас не будет больше информации от CDC, изоляция округа Нокс будет сохраняться. Недуг очень быстро распространяется, его симптомы похожи на тяжелую форму ОРВИ, но нет никаких, повторяю никаких подтверждённых летальных исходов...
-Генерал Джейкоб Крозье, фрагмент из официальной пресс-конференции.

Шарпвуд
День 5 после первичного заражения
Раннее утро

-------------------------------------------
Музыка: [ссылка]
-------------------------------------------

- Я облажался.
Норман Уэйзли произносит это, лёжа в чужой постели чужого дома на окраине Шарпвуда, и не имеет никаких сил даже смотреть на Ракель. Он тщетно заслоняет локтем левой руки свои глаза, полные муки. Его так мучает даже не столько слабость и боль - хотя его сломанная нога сейчас наверняка горит огнем - его мучает ощущение, что он стал обузой. Балластом на ноге своей дочери, которая слишком любит этого старого калеку, чтобы бросить его, найти машину на ходу, и во весь опор ехать прочь, прочь, туда, где ещё не царит эта страшная, воскрешающая трупы зараза. Мистер Уэйзли всегда был для своей дочери надеждой, опорой, был её защитником. Был тогда, когда, клюя носом после тяжёлого ночного дежурства, все равно читал ей сказку про Питера Пэна, потому что ей не спалось и она боялась темноты. Был и тогда, когда перед тем, как проводить Ракель до школьного автобуса, показал ей хороший приёмчик с тычком в солнечное сплетение, от которого легко согнётся пополам злобная стерва-одноклассница, решившая потравить её вместе с троицей своих трусливых подпевал. Был и тогда, когда пять суток назад ворвался в больничный холл со своим табельным "Глоком" наголо, и схватил дочку за руку, потащив к машине, так как знал, что уже меньше чем через минуту больница, в которую торопливо свозили пострадавших в первую вспышку, превратится в Ад. Он всегда, всегда был её защитником, жил и дышал ради неё - а теперь, из-за одной нелепой случайности, станет причиной, по которой его дочка погибнет, пытаясь выкупить ещё пару дней для уже обречённого старика, которому, почти как в кино, оставалось всего пару месяцев до пенсии.

Эта затея изначально была авантюрой. Надо было и дальше оставаться в доме. Да, дом потерял былой уют после того, как пропала любимица Нормана, Мейби(ещё долго мерещилось, будто она свернулась калачиком на его коленях, издавая умиротворённое мурчание), и после того, как пришлось застрелить Линкольна. Да, он больше не был похож на тот уютный островок спокойствия и стабильности, когда окна забаррикадированы досками при помощи шуруповёрта и завешены коврами при помощи мебельного степлера, чтобы наружу не просачивался ни один лучик света, даже от тусклой настольной лампы. Даже когда у всех входных дверей свалена в кучу вся мебель, нет ощущения безопасности - они вполглаза спят в ванной, на расстеленных матрасах, вздрагивая от любого шума снаружи. Но всё же дом был надёжным, защищённым укрытием от бродивших снаружи мертвецов, а еды хватило бы ещё на полторы недели. Зачем, зачем понадобилось бросать всё это, спешно грузиться в машину, взяв всё необходимое, и ехать прочь? Незачем. Просто старый дурак уже не мог выносить этой атмосферы постоянной тревоги и страха, давящих стен, стуков в двери и окна и шарканья ног по мощёной дорожке от крыльца. Ничего не хотел больше, чем просто сбежать прочь из дома, ставшего похожим на гроб, и верил, что это возможно - ведь, судя по радиопередачам из кухонного приёмника, для остального мира не поменялось вообще ничего. Шипящие динамики преобразовывали слабый радиосигнал в приглушённые голоса ведущих, шутящих неуклюжие шутки, звучали песни и рекламные джинглы, и не было никаких упоминаний о живых мертвецах, пожирающих людей заживо. И что теперь? Просто не разминулся на перекрёстке с другим паникующим дураком - и вот, их машина догорает в кювете вместе со всеми пожитками, табельный пистолет одиноко валяется в высокой траве и мокнет под дождём, потерянный хозяином где-то в подлеске, через который Ракель тащила его до ближайшего города, а сам он ранен и едва волочится следом за рычащей от натуги и упорства дочерью, подволакивая вывернутую под неправильным углом в неположенном месте ногу. Господи, сколько же страха она натерпелась, надрываясь под весом грузной туши своего идиота-отца, стараясь не слушать стоны бредущих следом мертвяков! Им удалось оторваться лишь потому, что основную часть отвлёк взрыв горящей машины, а остатки упырей потерялись среди деревьев и кустарника. А теперь вот он - здесь. Без всякой надежды на спасение.

Ракель дотащила отца на себе до самого этого дома, сквозь ночной сумрак и дождь. Вышла из подлеска прямо к шоссе, к указателю "Вы покидаете Шарпвуд - самый большой маленький городок округа Нокс." Пойдя в обратную сторону, она и набрела на этот домик - двухэтажный коттедж нежно-голубого цвета, типичный представитель американской субурбии, по счастливому совпадению находящийся на удалении от остальной застройки. Он был оставлен своими хозяевами ещё в самом начале - двери были открыты настежь, дом - пуст, а всё перевёрнуто вверх дном в процессе торопливых сборов. Ракель затащила своего отца по лестнице в спальню второго этажа, где с облегчением уронила его на широкую двуспальную кровать. Вспорола пропитанную кровью штанину, и не сдержала вздох ужаса, увидев торчащий из-под вспоротой кожи окровавленный обломок берцовой кости. В доме не нашлось никаких медикаментов - ни бинта, ни обезболивающего, ни дезинфекции. Ракель пришлось распотрошить собственную аптечку, израсходовать весь запас бинта и половину бутылки пероксида. Окровавленная повязка, дополненная шиной из отломанной ножки стула, туго обхватывала ногу отца в несколько слоёв, фиксируя её. Отец все это время лишь стонал от боли, сжимая зубы и изо всех сил стараясь не показывать своих мучений. Он и заговорил-то только теперь - с тех пор, как они оторвались от зомби, отец лишь глухо стонал, борясь с желанием потерять сознание. Вид его ноги говорил Ракель о том, что даже со своевременной и квалифицированной медпомощью отец остался бы хромым до конца жизни, а может, и пересел бы на коляску. Сейчас... Одно точно, встать с этой постели самостоятельно он не сможет ещё долго. А ещё всё его лицо в порезах от стекла, его коповская куртка и брюки покрыты грязью и вымокли до нитки, а сам он находится в глубоком отчаянии.

- Я облажался, принцесса. - Повторил отец. - Хорошо, что ты уцелела. Хоть кто-то из нас везучий. До сих пор поражаюсь, на тебе ведь ни царапины.
Ракель и правда очень повезло. Когда машина летела в кювет, она упала на ту дверь, со стороны которой находилась девушка, и когда покатилась дальше - дверь отлетела, и через неё же и вывалилась непристёгнутая мисс Удача. Прокатилась по грязи, и отделалась лишь ушибами и такой же мокрой, грязной одеждой. Даже рюкзак, лежавший до того у ног на дне салона, выпал так же удачно, ничего внутри не разбилось и не сломалось(наверное).
- Я знаю, что ты скажешь на это, малышка. - Отец отнял руку от глаз, и наконец посмотрел прямо на дочь. - Но всё же послушай. Со мной покончено. А у тебя ещё есть все шансы. Ты должна убираться из этого города. Ты же знаешь, что творится в городах. Доберись до Луисвилла, там точно нет этой дряни. Там тебе помогут. Может, ещё и меня спасут, отправят помощь. Я не хочу, чтобы моя дочь подвергала себя опасности из-за своего глупого старика.

Она знала, что он скажет, ещё до того, как отец, морщась от сдерживаемой боли, смог облечь горькую пилюлю в безвкусную оболочку слов. Оставь меня. Я стар, я прожил достаточно. Беги. Ты справишься. У тебя вся жизнь впереди. Давай, за меня и за всех тех, кто не выбрался из этого ада. Она слышит это дерьмо за секунды перед тем, как оно изольётся с его губ. И ужасно злится на него за то, что ему пришло в его глупую старую голову, будто она может его бросить. Разве для этого она тащила его по чёртовому лесу, пыхтя от напряжения и страха? Чтобы бросить беспомощного в полном одиночестве и ожидании неминуемой смерти? Милосерднее уж было сразу оставить мертвякам на растерзание! Она криво улыбается, обрывает его жертвенную тираду одной фразой:
- Никуда я не поеду.

Он тоже прекрасно знал, что она ответит. Намерения ярко-красными буквами выписаны на сердитом лице, перемазанном грязью, кровью и дождём. Мисс валькирия вышла на тропу войны. Если понадобится, она каждому покусившемуся на отца зомби лично свернёт тупую голову.
- Тебе нужно лежать. Я найду нам другую машину, и мы выберемся отсюда. Вместе.

Не так уж сложно. Люди бежали в панике, бросая всё. Просто надо найти тачку на ходу и двигать дальше. Пока продолжают двигаться, они живут. Немудрёная философия позволяет не сойти с ума, фокусироваться на ближайших задачах. Не думать о том, почему всё это случилось. Не думать, что будет дальше, когда зараза расползётся по континенту. В том, что она вырвется за пределы округа, Ракель даже не сомневается. Из того, что она усвоила в колледже, следовало, что распространяющуюся по воздуху заразу долго в границах не удержать. А значит, речь идёт не просто о том, чтобы вырваться из Нокса, но и забраться как можно дальше в глушь. Туда, где людей нет вообще. Но это задача максимум. Сейчас нужно более вдумчиво обследовать дом. Возможно, не все запасы еды хозяева утащили с собой. Им они больше не пригодятся.

Ракель встаёт, аккуратно стаскивает с отца промокшую куртку. Ему сейчас только простудиться не хватает. Нужно найти для него одеяло, не пропитанное кровью. Найти что-то, похожее на судно, и уговорить пользоваться. Его дочь - медработник, она не такое видела. Все эмоции загнаны вглубь, заперты на сто замков. Стоит разок дать себе расслабиться, и всё: прощай. Она не может себе позволить такой роскоши.

- Пока ты будешь рисковать жизнью, блуждая по кишащему ходячими городу в поисках заправленной, неразбитой тачки с оставленными в замке ключами, я буду лежать здесь, как тюлень? И гадать, где ты, всё ли с тобой в порядке? - Кряхтя и шипя от боли, отец приподнялся, чтобы помочь Ракель стащить с себя мокрую форменную куртку. Как только это сделано - он с облегчением вновь ложится на кровать. - Это просто невыносимо.
Отец вновь накрывает локтем свои глаза, и с горькой усмешкой добавляет.
- Да, знаю. Никуда не поедешь. Я слишком хорошо воспитал тебя, милая. - И за этой фразой следует тяжелый, слегка хрипящий вздох. - Хорошим людям в такие времена втрое тяжелее выжить.

Но Ракель уже не слушает. Она полностью сосредоточена на задаче. Она уже обыскивает эту же комнату. Заглядывает в приоткрытый шкаф, чтобы обнаружить его полупустым, но всё же, в нижнем выдвижном ящике, обнаруживает нераспечатанный комплект чистого постельного белья, новенькую подушку и свёрнутый в рулон плед в красно-черную клетку. Обыскивает тумбочку - но там только бытовые мелочи, вроде расчёски, зеркала, початой пачки снотворного и шкатулки, куда перед сном складывали кольца, серьги и цепочки. На тумбочке - фотография в рамке, супружеская пара, одетая как туристы, на фоне пейзажа Скалистых Гор. Бывшие владельцы этого дома. Наверняка эти большие рюкзаки за их плечами очень им пригодились, когда они бежали из своего дома прочь.

Перед тем, как покинуть комнату, Ракель подошла к единственному окну, чтобы задёрнуть шторы. За окном уже начинало светать, а удары разбивающихся о стекло капель дождя стали совсем редкими и тихими. За окном Ракель увидела довольно широкий двор, огороженный деревянным забором, выставленный наружу пластмассовый столик с тремя стульями, качели, сдувающийся детский бассейн, барбекьюшница и, что более важно, небольшой сарайчик, где, очевидно, хранились инструменты. Наверное, туда стоит заглянуть, когда Ракель закончит с домом.

Задёрнув шторы поплотнее, чтобы свет ночной лампы не привлекал мертвяков, девушка покинула комнату, оставив отца отдыхать и приходить в себя. На этаже была ещё две комнаты, детская и ванная. Ракель начала с первой. Вполне типичная комната подростка - учебный стол с настольной лампой, маленькая кровать, шкафчик, лежащий у кровати школьный рюкзак с мордочкой мультяшного енота на нём(и нашивкой службы пожарной охраны округа), плакат с крутым мужиком в космическом экзоскелете. Из самого примечательного Ракель нашла только портативную приставку - что ж, будет чем убивать время ожидания, пока остаётся возможность зарядить эту милую штучку.
Соседнее - маленький совмещённый санузел. Внутри - душевая кабинка, сияющий фаянсом унитаз, чей бачок точно заполнен водой доверху, компактная стиральная машина, раковина, а над нею - небольшой шкафчик с зеркалом в мыльных разводах. Этот шкафчик тоже практически опустошили, забрав отсюда все лекарства и базовые гигиенические принадлежности, оставив только маникюрный набор, стаканчик с зубочистками, электробритву, пену для бритья и другую ерунду в этом духе. Никаких лекарств, как и обезболивающего. На всякий случай покрутив краны, Ракель обнаружила, что вода ещё идёт, только уже не подогревается.

Спустившись по лестнице на первый этаж(на ступенях так и блестели кровавые капли и темнели грязные отпечатки подошв), Ракель оказалась в небольшом коридорчике, и первым делом закрыла входную дверь, через которую и попала в этот дом. Дверка была хлипкая, а к тому же с окошком в ней, на которое можно было лишь опустить шторку. Яростного напора нескольких зомби она вполне может и не выдержать, случись им забрести сюда и обнаружить, что в доме есть живые. Изнутри запереть дверь без ключа было невозможно, и недолгие поиски дали понять, что ключа здесь тоже нет. Что ж, остаётся только глянуть на сиротливую вешалку, присмотреть возможную замену своим поизносившимся кроссовкам, с разочарованием обнаружить только валяющиеся в беспорядке туфли на каблуке и сандалии, и продолжить осмотр.

Гостинная была самой "опасной" комнатой. Здесь было сразу три окна, и ни на одном не предусматривалось штор. Даже жалюзи хозяева не повесили, очевидно, считая, что им нечего скрывать от соседей. По центру комнаты стоял выглядящий вполне удобным диван, напротив него, на подставке - широкоформатный телевизор(интересно, у них оформлена подписка на Нетфликс на этот месяц?). Ещё тут была парочка столиков с вазами(один повален, ваза разбита), лампа на длинной ноге(сбита собиравшимися в спешке хозяевами), пара шкафов для книг и DVD-дисков(ещё один устаревший носитель информации), и фотографии на полках. Вся семья, вместе и по одиночке. Их было всего трое - мать, отец, сын. Живы ли они сейчас? Добрались ли до безопасного места на своём семейном "Ленд-Ровере", который так идеально подходил для того, чтобы выбраться на озеро, порыбачить, искупаться и пожарить сосисок на открытом воздухе?

Последним пунктом назначения была кухня. Уютная, просторная, мечта хозяйки. На окнах - закрытые жалюзи. Дверь - тоже с окошком, оно прикрыто специальной опускающейся шторкой. В центре помещения, как и полагается, стол. Чист и убран - только салфетки да солонка с перечницей в специальных подставках в виде фарфоровых котиков. Плита. Электрическая, довольно навороченная, дополненная вытяжкой над ней. Раковина, в которой ещё осталась стопка невымытых тарелок - должно быть, решили оставить на завтра, ещё не зная, что завтра будут трястись в своём "Ровере" на пути в неизвестность. Микроволновка, пустая. Множество шкафчиков, внизу и вверху. В шкафчиках - кухонная утварь, вроде вилок, ложек, ножей, открывалок и штопоров. На месте и посуда, по прежнему стоит на полках. В одном из шкафчиков нашлись специи, приправы и ополовиненный мешочек муки. Бутылка уксуса чуть дальше, в глубине, рядом с кухонным таймером. Под раковиной - заполненное мусорное ведро и пустые упаковки от пиццы. И никакой, никакой, чёрт возьми, еды. Они забрали с собой всё, что можно съесть. На этих полках не нашлось ни тостового хлеба, ни консервов, ни пачки хлопьев, ни банки "нутеллы", ни завалявшейся жвачки. На холодильник особой надежды не было с самого начала - украшенный магнитами-буквами, старым детским рисунком и прочей ерундой белый дружище сходу встретил Ракель сиротливо приоткрытой дверцей и горящей внутри лампочкой. Проверив его в последнюю очередь, Ракель нашла только брикет маргарина. Наверное, она бы тоже поступила так на из месте - взяла бы вообще всю еду, чтобы первым делом съесть скоропортящиеся продукты, и оставить на подольше то, что может храниться без холодильника.

На холодильнике стоял всё ещё работающий радиоприёмник, работающий от батареек. Наверное, семья слушала по нему новости или музыку, собираясь вокруг стола каждое утро. Так и рисуется идиллическая картина - мама собирает сыну ланчбокс в школу, сам сын полной ложкой наворачивает хлопья, с молоком, отец не спеша уминает свои спагетти с тефтельками, покуда изучает пришедшие на почту счета за аренду, страховку и кредиты. Сейчас из динамиков доносится только шипение - местные радиостанции всё так же молчат,. Поймать можно только передачи из Луисвилла, ближайшего ещё "живого" города. При желании можно попробовать сделать это прямо сейчас.

Через кухню же можно выйти прямо во двор. Посидеть на лавочке под навесом над входом, проверить барбекьюшницу, есть ли ещё что-то в подключённом к ней пропановом баллоне, заглянуть в наполненный дождевой водой бассейн, покачаться на детской качельке, что сейчас позвякивает хромированными цепями на ветру. Ну и, конечно же, заглянуть в сарайчик. На многое, конечно, рассчитывать не придётся - судя по всему, хозяева забрали что-то и оттуда, прежде чем бежать прочь.

Она никогда не считала себя хорошим человеком. Хороший человек в этих обстоятельствах не спасти свою шкуру бы пытался, а собирал команду сопротивления, докапывался до причины заразы и способов её остановить. Ну, как во всех этих фильмах об оживших мертвецах, которые Ракель не смотрела. Зря, наверное. Сейчас она бы имела больше представления о том, что делать. Пока что их выживание зависело чисто от удачи, а эта леди весьма капризна.

- Давай устроим тебя получше.
Ракель распечатывает комплект постельного белья. С профессиональной аккуратностью сиделки перестилает под отцом простынь, обеспечивает чистой подушкой, накрывает второй простынью и пледом. Выполняя привычную работу, можно не думать о том, что дальше. Супружеская чета улыбается ей с фотографии, будто не возражая, чтобы какие-то незнакомцы воцарились на их супружеском ложе, ведь прошлая счастливая жизнь закончилась раз и навсегда. Маленькое классическое американское семейство, которое настолько не любило гостей, что даже не обзавелось гостевой спальней. Ракель искренне надеется, они выбрались из этого ада.

Тем более что у них есть ребёнок. Обнаружив комнату подростка, Ракель радуется, что не успела обзавестись потомством. Наверное, она бы с ума сошла, будь с ней дети. Господи, пожалуйста, пусть эта семья успела выбраться! Неважно даже, что уехали на ленд-ровере, который вполне могли использовать они с отцом. Машин много, она ещё найдёт тачку на ходу. И еду. И лекарства. Ракель мрачно осмотрела распотрошённый шкафчик в ванной комнате. Что ж, нельзя осуждать хозяев за то, что забрали всё ценное. Кто на их месте не поступил бы так же?

И всё съедобное. Спустившись на первый этаж и обнаружив, что съестное исчезло всё до крошки, она готова взвыть от отчаяния. Ну что им стоило бросить хоть упаковку хлеба, хоть початую бутыль молока? Она и холодильник оставила напоследок, поскольку до последнего надеялась, что в нём хоть что-нибудь лежит. Но нет! Знала ли семья, в спешке покидающая гнездо, что своей обстоятельностью в сборах обрекает незваных гостей на голодную смерть? А даже если бы и да, то что? Вряд ли бы их это остановило...

Закрыв холодильник, чтобы лампочкой не светил, Ракель прислоняется спиной к кухонному столу и закрывает лицо руками. Стоит так несколько минут, размышляя, что делать дальше. Как следует обезопасить дом от мертвецов не получится: слишком большие окна, слишком хлипкие двери. Нужно добыть оружие, чтобы отбиться при нападении. Пистолет отец посеял. Однако остаётся сарай во дворе, где наверняка держали инструменты и прочие полезные в хозяйстве вещи. Молоток на длинной ручке отлично подойдёт крушить безмозглые головы!

Она решила попробовать забаррикадировать входную дверь вешалкой. В гостиную вообще не входить, поскольку уловить движение в огромных окнах ничего не стоит. И, помолившись предварительно Всевышнему, чтобы не отвёл очей своих от дочери своей, выскользнуть из дома через заднюю дверь с намерением посетить сарай. Но предварительно покрутить ручку радиоприёмника, настраиваясь на Луисвил. На многое она не надеется: глупцы до сих пор делают вид, что ничего не происходит. Не понимая, что тем самым лишь усугубляют положение.

Возможно, идея подпереть дверь здоровенной рогатой палкой и была неплохой, но у неё был всего один изъян - входная дверь открывалась в другую сторону. Любой случайный визитёр, у которого ещё не сгнили до такой степени мозги, чтобы сообразить, повернуть ручку, открыл бы её без всяких затруднений, а вешалка бы просто громко упала к его ногам. Нужен другой подход.

Оставив на время в покое дверь, Ракель вернулась на пустующую кухню, и сняла с холодильника радио. Медленно вращая тумблер и наблюдая за сменяющимися на электронном табло цифрами частоты, она обнаружила первую незаглушённую радиостанцию. Сейчас на улице только-только начало светать, на часах было приблизительно без пятнадцати пять утра, и в это время пустующая и закрытая на ночь радиостанция предсказуемо передавала в эфир лишь музыку из заранее составленного трек-листа. Музыка звучала так, словно её передавали из-за толстых бетонных стен - приглушённо, нечётко, с шипением и помехами. Ракель стала крутить дальше, меняя волну, и обнаружила ещё одну радиостанцию - она, судя по всему, работала и ночью, предназначаясь для звонков радиослушателей.

- ...подходит к концу наш ночной эфир для тех, кто не спит. - Всё так же приглушённо, прорываясь через белый шум, разговаривал с Ракель приятный мужской баритон. Сразу же представлялся сидящий у радиопульта пожилой, но импозантный радиоведущий, только что поставивший на стол ополовиненную чашку бодрящего горячего кофе, чтобы поднести поближе к себе установленный на специальной подставке блестящий и высококачественный микрофон в рифлёном металлическом корпусе. - С вами по прежнему KnoxTalk, и ваш бессменный ночной ведущий "Ночи Джаза" Рей Пратт. Конечно же, мы с вами понимаем, что сейчас вам совсем не до музыки. Сейчас настало время, когда даже магия чарующего звучания саксофона не в силах унести нас далеко-далеко, где до нас не в силах добраться весь этот шумный, бесконечно суетящийся мир и надоевшие бытовые проблемы, одни на всех. Но ведь сегодня всех нас беспокоит одно и то же, мы с вами все знаем, что. Да, ребята, в Луисвилле введён комендантский час, все дороги и мосты перекрыты полицией и военными, и даже возле нашей студии вот уже вторые сутки дежурит настоящий танк. Довольно крутые меры для, якобы, совсем несмертельной болезни вроде гриппа, но военные по прежнему хранят молчание, а по улицам Луисвилла ходят люди в желтых скафандрах. Но эй - это вовсе не повод сходить с ума от паники, тем более в гордом одиночестве, ребята. В эту бессонную ночь, когда вы не можете уснуть и тревожно ворочаетесь в своей постели, до конца полуночного эфира с вами буду я, ваш давний приятель Мистер Пи. Не оставайтесь наедине со своими страхами, иначе вы точно сойдёте с ума. Смело звоните мне, в уютную, тихую студию KnoxTalk, и поделитесь с нашими слушателями тем, что у вас в голове и на сердце. Мы переживём это, все вместе. Я уверен, что вам обязательно станет легче, когда вы сможете выговориться. На всякий случай я напомню наш номер - 1-800...

Кухонная дверь с громким щелчком отошла от косяка, когда Ракель нажала на ручку, и со скрипом распахнулась наружу, впуская в дом волну дождливой влажности и запах газонной травы. Девушка сделала первый шаг наружу, ступив на крыльцо. Прислушалась. Никого и ничего - только дробный стук дождевых капель по крыше навеса. Кажется, что и нет ничего - никаких ходячих мертвецов, никаких городов-могильников, над которыми поднимается дым от многочисленных пожаров, которые некому тушить. Не слышно никаких далеких криков, выражающих то ли ужас, то ли агонию. Не слышно отрывочных выстрелов и стонов пустых человеческих оболочек. Нет воя сигнализаций, звона разбитых стёкол, громовых раскатов отдалённых взрывов. Этот шумовой фон Ракель слышала первые два дня, пока они прятались с отцом в своём доме, пока всё постепенно не затихло, и не осталось только шарканье мертвых ног, стоны и редкие удары в заколоченные окна и забаррикадированную дверь. А здесь - только шум дождя и ветра в листве и хвое, растущей за забором, и тонкое позвякивание хромированных цепей пустой детской качели, на которой будто бы покачивается невидимый ребёнок. Ощущение - как будто бы проснулась на два часа раньше будильника, и, посомневавшись, вышла на улицу, решив уже не ложиться.

Убедившись, что опасности нет, Ракель вышла наружу, в зябкую предрассветную прохладу дождливого летнего утра. Прошла через светлый прямоугольник сухого пространства под навесом, и вышла под дождь, ступив на мокрую, как в том злополучном кювете, траву. Быстрым шагом добралась до сарая, сдвинула самодельный засов на скрипучей деревянной двери, и открыла её настежь, ныряя в сухой, пахнущий древесными опилками сарайчик.
Да, здесь хозяева хранили свои инструменты и садовый инвентарь. Очень небольшое пространство данного помещения было использовано очень рационально, не захламляя прохода и не вынуждая искать что-то нужное в сваленных горах мусора. При желании помещение могла осветить всего одна подвешенная под потолком лампа накаливания со шнурком включения, но сейчас она была выключена, и в сарайке царил таинственный, но не являющийся какой-то особой помехой полумрак.

В левом углу, прислонённые к стене, стояли веерные грабли, снежная лопата и метла с длинной ручкой и пластиковым помелом. В правом углу стоял старый, потрепанный жизнью и наверняка очень шумный бензиновый листодув. Возле него - маленькая канистрочка с разбавленным, судя по синему оттенку, бензином. Прямо напротив двери был установлен простенький верстак - стол с тисками, на которые были брошены льняные рабочие перчатки с резиновым покрытием, стендом для инструмента и тремя ящиками. На стенде были развешаны инструменты - пассатижи, кусачки, садовые ножницы, садовая пила, ножовка по металлу, деревянная киянка, и ещё несколько наименований инструмента. Центром композиции был обыкновенный молоток с гвоздодёром, с желтой прорезиненной ручкой с анатомической накладкой(проще говоря, под форму пальцев), и с ремешком на конце рукояти, через который можно продеть запястье. Пошарив по ящикам стола, Ракель обнаружила там наборы болтов, коробки разноразмерных гвоздей, и коробку таких же шурупов, несколько мотков клейкой ленты, верёвочный трос, и чемоданчик с шуруповёртом(работает!) и сменной батареей к нему. В других ящиках обнаружились наборы ключей и отверток, здоровый и тяжелый газовый ключ для одной руки, и, как вишенка на торте, выкрашенная в синий цвет монтировка-гвоздодёр, тяжёлая и увесистая.

Слева у стены стоял перевязанный тесьмой штабель досок два на четыре - просто одна к одной. Вот откуда так пахло свежей древесиной. Справа у стены был установлен точильный станок, а под ним, в специальной нише, нашлась картонная коробка, внутри которой находился сварочный аппарат с маской.

У самой двери был установлен электрический щиток, закрытый на крошечный замочек. Должно быть, отсюда можно отключить питание в доме. Сходная система была и у них с отцом, только там щиток крепился к задней стене дома, и принадлежал электрической компании города. Если бы был генератор - подключить его так же можно было бы именно отсюда.

Кажется, к входной двери нужен другой подход. Например, отвёртка, которой можно нафиг свинтить ручку. Сделав в памяти заметку поискать отвёртку в сарайчике, Ракель возвращается к радиоприёмнику. Звуки музыки доносятся к ней будто из прошлой жизни: мирной, безопасной, недосягаемой. Как и положено в это время, эфир спит. Ракель упрямо крутит ручку настройки дальше, и терпение вознаграждается. Этим утром Рей Пратт разговаривает с ней одной. Она прижимает бормочущую тихим голосом коробочку к уху, вслушивается в обволакивающий сознание баритон. Пожалуй, было бы легче услышать, что Луисвилль по-прежнему сонно дремлет. Однако Мистер Пи несёт тревожные известия. Военные на улицах, танки, "космонавты", комендантский час. Всё это может означать лишь одно. Внутри что-то обрывается.
Нет, ребята, это определённо не грипп. Грипп такое с людьми не делает.

Постояв неподвижно, восстановив глубокими вдохами некое подобие душевного равновесия, Ракель приглушает радио и направляется к двери. Она не доверяет тишине возле дома, обманчивой пасторали сельского пейзажа. На самой пределе слышимости в голове теперь всегда звучат шаркающие шаги. Крики разрываемых на части живых ещё долго будут преследовать во снах: тяжёлых, мутных, обрывочных.

Однако в этот отдалённый уголок немёртвые ещё не добрались. А может, забирались раньше и не нашли ничего интересного для себя. Озираясь, Ракель пересекает лужайку, обходя по дуге пустующую качель. Как-то зловеще она трепыхается на ветру. Заскакивает в сарай, полуприкрыв за собой дверь так, чтобы оставить обзор и в то же время не привлекать внимание распахнутой настежь дверью. Внутри её дожидается настоящий Клондайк по сравнению с выпотрошенной кухней. Хоть здесь повезло! Она с горящими глазами обозревает инструменты, прикидывая, что схватить в первую очередь. Пожалуй, монтировку. Ложится в руку как влитая! Отвёртку, чтобы разобраться с ручкой двери. Бензин: в хозяйстве пригодится. С помощью досок и шуруповёрта можно заколотить предательски огромные окна гостиной. Тогда, возможно, по телеку даже удастся посмотреть Нетфликс. Ракель горько ухмыляется. Пока что ей хватает компании Мистера Пи. А может, к нему в эфир сможет дозвониться кто-то из выживших, сбежавших в соседний округ? Ох она бы выложила ему всё, что думает о "совсем несмертельной болезни"!

Лом-гвоздодёр безусловно был отличным выбором. Крепкий, тяжёлый, и к тому же может использоваться ещё и по прямому назначению. В подобных районах подобных городков большинство дверей столь же хрупки, как и дверь её собственного укрытия, а подъемные окна легко поддеть плоской лапкой. Для самозащиты тоже неплохо, Ракель в некотором роде знала и это - в больницу однажды поступил тяжёлый пациент с открытой черепно-мозговой травмой. Черный парень, дружки которого размолотили ему голову железной трубой так сильно, что было видно мозг. А сможет ли Ракель сама проделать нечто такое, если придёт время?

Наверное, да. Если другого выхода не будет.

Чтобы перенести всё понравившееся в дом, потребовалось совершить несколько ходок. Особенно проблемными были доски - неудобно. К счастью, никто из немертвых не забрёл сюда, пока Ракель металась от дома к сараю. Но вот, задняя дверь вновь закрыта, а всё добро сложено в гостинной, лишая её былого уюта, и так утраченного за последнее время. Настало время приступать к работе. Первым делом - окна. Отец в их собственном доме сделал именно это - выволок из подвала доски и шуруповёрт и заделал каждое окно. Он не уставал благословлять свой шуруповёрт, больше восьми лет пылившийся в дальнем ящике - говорил, что если бы пришлось заколачивать окна при помощи молотка, на его стук сползлись бы покойники со всей округи. Шум привлекал их так же, как мух привлекает запах сладкого или гнилого.

Именно поэтому пришлось застрелить Линкольна. Пёс постоянно лаял на любой шум. По крайней мере, они смогли украдкой похоронить его за домом. Вместо надгробия на маленький земляной холмик положили его любимый мячик, единственный, который он так и не смог разгрызть за целый год.

Баррикадировать окна в одиночку было неудобно. Не невозможно - но времени занимало на порядок больше. Единственной компанией на время работы был мистер Пи. Он неплохо справлялся и один - рассказывал о джазе, ставил довольно редкие композиции, и вновь напоминал о звонках в студию. Один человек всё-таки ему позвонил.

- Они всё знают. - Это было первое, что сказал таинственный собеседник Рея Пратта. - Всё.
- Что именно знают, мистер...?
- Всё. Они прекрасно знают, с чем имеют дело. Они были готовы. Все эти солдаты, всмысле. Ещё ничего толком не было слышно, а в небе было полно вертолётов, полиция уже перекрыла все дороги, даже самые мелкие. Военные свезли материалы, пригнали технику, и построили это заграждение вдоль границы Карантинной Зоны чуть ли не за сутки. Оно же огромное! Чёрт, это практически как та Великая Мексиканская Стена! Я... Слушайте, я служил в армии! Я воевал, был в Афганистане, я знаю, как работает армия! И я точно знаю, что такую масштабную операцию невозможно провернуть за пару дней без долгой предварительной подготовки. Что бы там ни было, эпидемия или ещё какая-то ерунда - они готовились к этому заранее.
- Это... Я даже не знаю, что вам ответить, друг. Возможно, у военных были некоторые готовые планы относительно чрезвычайных ситуаций, вроде...
- Мы говорим о полном оцеплении целого округа. По периметру. Прямо у выезда из Луисвилла, со стороны Шепардсвиля, сплошное двухрядное сетчатое заграждение. Бетонные препятствия на дорогах. Блокпосты на каждом выезде с той стороны. Охранные вышки. И эта стена тянется в обе стороны, докуда хватает глаз. И я уверен, что несмотря на трёп этого непонятного полковника Крозье, военные точно знают, от чего они так загораживаются. Что там, за этой чертовой стеной? И почему оттуда до сих пор ни единой весточки? Что там случилось, что ни один человек из целого округа не может поднять трубку?
- ...
- ...
- У вас есть кто-то близкий, кто остался с той стороны заграждения.
- Да. Да, есть.

********

Ракель работала около полутора часов кряду. За окном уже совсем рассвело, а дождь совсем прекратился, но из гостинной этого уже не было видно. Все три широченных окна были перекрыты сплошными рядами досок, без единой щели, через которую мог бы пробиться свет снаружи и изнутри. Все доски были намертво прикручены к раме длинными шурупами, даже шляпки втопило глубоко в древесину. Выглядело надёжно и крепко. Помимо прочего, Ракель предусмотрительно наполнила водой все найденные емкости, пока не отключился водопровод. На кухне стояли целые ряды наполненных водой чашек, несколько глубоких тарелок, две кастрюли и найденная пластиковая бутылка. Обе раковины тоже были заполнены водой, а сливы девушка заткнула подручными средствами. Жаль, что у хозяев дома не было предусмотрено ванны - только скромная, экономичная душевая кабинка с крайне низкими бортиками у основания. В любом случае, воды им пока хватает впрок.

Чего, впрочем, не скажешь о еде. Ракель пришлось вспомнить о ней, когда в животе требовательно заурчало. Они с отцом не ели уже сутки - старались экономить. Большая часть сэкономленного сгорела вместе с машиной. Всё съестное, что осталось, было у Ракель с собой в рюкзаке - две банки свинины с бобами в соусе, брикет диетических хлебцев в количестве десяти штук, и полтора литра воды в бутылке. А ведь отец наверняка тоже голоден - и наверняка будет отказываться от скудного пайка дочери. Черт.

Работа руками позволяет отвлечься от пессимизма сложившейся ситуации. Впрочем, пока они с отцом живы, ничего не потеряно, верно? Она будет продолжать бороться. Должен же быть выход из мышеловки... Ракель без устали подхватывает доски, надёжно прикрепляет каждую к раме. Руки ноют, спина отваливается, в голове звенит. В качестве передышки ходит на кухню наполнять водой любую подходящую тару, пока вода ещё бежит из-под крана. Она старается не думать, сколько времени провела без нормального сна. Кажется, организм смирился, что у них марафон по выживанию, и послушно подстёгивает адреналином уставшие мышцы. Долго так продолжаться не может. Перенапряжёшься - потом вообще работать не сможешь. Однако она не может позволить себе такой роскоши. Сейчас самый ценный ресурс - это время. Прежде чем отправляться на вылазку, необходимо обезопасить отца. После этого можно отправляться на поиски еды и медикаментов - обзаведясь штукой, которой удобно крошить гнилые черепа мертвецов. От одной мысли, что придётся пустить монтировку в ход, слегка мутит. Главное в нужный момент не испугаться. Мертвяк никого жалеть не станет.

Когда последняя доска занимает своё место в цепи обороны, Ракель отходит полюбоваться на дело своих рук. Стаскивает перчатки, в которых работала, и поднимается к отцу, захватив консервный нож с кухни. Он, разумеется, будет отказываться от еды - а она, разумеется, будет настаивать, чтобы он поел. Вторую банку сразу вскроет, не оставив выбора. Банка всё равно испортится, придётся есть. Она не собирается растягивать скудные запасы на неделю. Нужно подкрепить силы и отправляться на поиски пропитания. Отцу она притаскивает портативную приставку, пообещав поискать ещё книги. В целях борьбы с бездельем предлагает продумать систему сигнализации на случай, если в дом заберётся мертвяк во время их сна. А для отправления нужды можно приспособить бутылку, выпив из неё воду.

Расстелив карту на полу, прикидывает, что они находятся на окраине Шарпвуда. Неподалёку есть супермаркет, до которого не должно быть проблематично добраться. Возможно, где-то рядом найдётся аптека - хотя это было бы слишком хорошо. Ещё раз осмотрев ногу отца, Ракель убеждается, что чем раньше она найдёт антибиотики и противовоспалительное, тем лучше. Как может, она старается подбодрить раненого. В конце концов, он теперь единственный, кто у неё остался, чёрт возьми! Он что, хочет бросить её здесь совсем-совсем одну? В Луисвилле ещё неизвестно, какой их встретит приём. Может, всех прибывающих считают заражёнными и открывают огонь. Ракель не стала распространяться о том, что услышала по радио. Она пока не готова осмыслить сказанное бывшим военным. Не хочет верить, что с ними могли так поступить. Это ведь даже не предательство, а гораздо, гораздо хуже! В курсе ли господин президент? Наверняка, без его санкций такие вещи не делаются. Значит, надежду выбраться из окружения можно похоронить. Их пристрелят, не успеют они доехать до заграждения. Или отправят в резервацию на этой стороне, что тоже ничего хорошего не предвещает. Разумнее оставить попытки пробиться, окопаться и подождать. Вся надежда на Мистера Пи. Он теперь единственная ниточка, связывающая заражённую область и остальной мир.

Поднявшись в комнату к отцу, она обнаружила его в том же состоянии, в каком и оставила. Он лежал на спине, подогнув пострадавшую ногу, и сипло дышал, прикрыв глаза. Казалось, что он задремал, но как только Ракель вошла - он, вздрогнув, открыл глаза и устремил на неё свой усталый взгляд.
- Слышал, как ты работала там, внизу, детка. - Слабая, но тёплая улыбка тронула сухие губы с морщинками у углов. - Молодчина. Укрепить дом это хорошая идея. Нам повезло, что у хозяев в запасе нашлись крепкие доски.
На предложение поесть, как Ракель и ожидала, отец начал отвечать отказом. Он говорил, что он здоровый, крепкий мужик, и сможет долго протянуть без еды, но дочь довольно быстро подавила все возражения. Они ели вместе, молча, каждый из своей банки. Отец жевал медленно и тщательно, будто не чувствуя вкуса - без всяких эмоций вылавливал бобы и кусочки свинины вилкой, отправлял в рот и прожевывал. А ведь было довольно вкусно - когда так много времени голодаешь, консервированная еда заходит на ура. Ракель справилась со своей порцией раньше отца, и проследила за тем, чтобы он съел всё - она знала, что хорошее питание является важным фактором в выздоровлении пациента.

Сходив выбросить банки прочь, Ракель вернулась к отцу. По дороге она заглянула в детскую, чтобы прихватить оттуда приставку, и вручить её отцу. Его такая идея несколько позабавила.
- Черт, принцесса, я ведь даже не пойму, как включить эту штуковину. Не то, что играть. Да и сомневаюсь, что смогу сосредоточиться на детских игрушках, пока моя дочь там, снаружи, где бродят эти... твари. Знаю, нехорошо так говорить про этих людей, но, боже правый... Как вспомню, как они разорвали...
Отец осекается. Они оба понимают, о чём речь. Да, трудно сочувствовать тем несчастным и видеть в них человеческих существ, которыми они были когда-то, если хоть раз слышал крики тех, кого они разрывают заживо с отупелым, неразумным упорством.
- Книги мне больше подходят для того, чтобы чем-то занять себя, пока я здесь. - Согласился отец с мыслью дочери, тем не менее запоминая, как она включает приставку. - Но и это лучше, чем пялиться в потолок, вздрагивать от каждого скрипа, и считать каждую минуту, пока тебя нет. Но знаешь... Я слышал, как ты включала приёмник. Даже что-то поймала на нём. Принеси его мне. С ним хотя бы тишина не будет так давить, а ещё я буду в курсе новостей. Расскажу и тебе, когда вернёшься.
Ракель исполнила эту просьбу, и принесла приёмник из кухни. Скоро начнётся дневной эфир. Это и правда лучше, чем лежать тут одному, в тишине. И всё же, лучше не задерживаться, иначе папа с ума сойдёт от тревоги и одиночества, прикованный к этой койке.

Папа не желает отпускать дочь одну в столь опасную вылазку. Но он слишком отчетливо понимает, что если Ракель эту вылазку не совершит, они оба здесь умрут. Их медленно прикончит голод, а отца и того раньше убьёт неизбежно начавшаяся инфекция. Им нужна еда, нужны лекарства, и даже машину, чтобы сбежать отсюда, всё равно надо где-то найти. Поэтому он не отговаривает её. Лишь хочет дать напутствие - и поэтому ловит её за запястье, когда она встаёт со стула у его койки, чтобы уйти.
Его ладонь тёплая и сухая, и при этом совсем-совсем слабая. Пальцы едва сжимаются - отец едва в силах удержать руку дочери в своей собственной.
- Будь очень осторожна, принцесса! - Проникновенно глядя в глаза, требует отец. - Больше всего их будет там, где наиболее людно или шумно. Двигайся осторожно, без шума, и подальше от больших улиц и публичных мест. Продумывай свой маршрут! Лучше всего пробираться дворами жилых домов, можно даже прямо через дома, если что. Главное, что тебя не должно быть видно издалека. И в то же время, как можно скорее пересекай узкие места, вроде прямых переулков и вообще мест, где тебя можно зажать. Помни, что они могут появится в любой момент, и их может быть очень много!
Отец говорил уже как полицейский. В этих словах чувствовался некий опыт и профессионализм.
- При этом! - Продолжал он. - Где бы ты ни шла, всегда примечай укрытия и возможные пути отхода. Через заборы они лазать вроде бы не умеют, это ещё один козырь, только смотри, куда будешь спрыгивать! И не жадничай - набрала немного припасов, и сразу назад! Сохранишь мне множество нервных клеток, а к тому же нагруженной будет труднее идти. И не пытайся с ними драться - намного проще будет от них убежать. Дерись не больше, чем с одним, максимум с двумя одновременно, и только если больше нет вариантов. И только если уверена, что сможешь расправиться с ними быстро.
Выдав столь длинный инструктаж, он накрыл руку дочери в своей ладони второй, и слегка похлопал. Немного сжал - и наконец, отпустил.
- Удачи. Пусть тебе поможет твой Бог.

-​------------------------------------------
Музыка: [ссылка]
-​------------------------------------------

На часах примерно полвосьмого утра. Ракель осторожно выходит на порог чужого дома, и тихо прикрывает за собою дверь. Вытаскивает из кармана отвертку, и тут же отвинчивает четыре самореза вокруг ручки, чтобы снять её. Наверное, стоит куда-то припрятать или выкинуть прочь. Или даже оставить себе. В любом случае, теперь никакой зомби не сможет случайно нашарить руками ручку входной двери и нажать на неё, открывая путь себе и собратьям. Спасёт ли оно от вторженцев-людей? Едва ли, если принять в расчёт то, сколько ещё способов можно найти, чтобы попасть в дом. Задняя дверь в кухне(запирается изнутри поворотом механизма), разбить там же окно, или вот выбить окошко в самой двери, и, просунув руку, открыть дверь с той стороны. Чертова беспечность жителей субурбий - они не привыкли бояться вторжений в своих сонных маленьких городках. Покончив со всем этим, Ракель спускается с крыльца, и идёт прочь со двора по похрустывающей под подошвами гравийной дорожке на тротуар. Должно быть, тут, на этой маленькой площадке, хозяева и парковали свой "Ровер". Как раз под проезд для машины была сделала широкая ниша в опоясывающем двор по периметру заборе, достаточно высоком и из прочных досок. Ах, если бы этот забор был сплошной, или хоть дополненный воротами...

Проходя мимо почтового ящика на длинной деревянной ножке, выкрашенной в белый, Ракель бросила взгляд на табличку сбоку него. "Андерсоны" - гласила она. Такой была фамилия этой семьи.

Улица встретила Ракель запустением и шуршанием ветра в древесной листве. Ветер дул со стороны города, и нёс с собою прохладу после недавнего дождя, и смутный запах дыма и разложения. Налево по шоссе был выезд из города, откуда Ракель сюда и пришла - пустынное шоссе уходило вдаль, мимо указателя с названием города, и терялось за поворотом. По бокам от дороги рос редкий сосновый лес, скудные остатки некогда величественной живой природы, укрощённой неумолимым прогрессом. Где-то там, наверное, догорала перевёрнутая на крышу машина, на которой они добрались сюда с отцом. Направо же был въезд в Шарпвуд. Туда Ракель и отправилась - идти куда-то ещё не было никакого смысла.

Район, в котором сейчас пребывала Ракель, был эдаким предбанником Шарпвуда, очень маленьким, и ориентированным на "первое впечатление". Тут всего-то и было, что штук семь жилых домов, выстроенных вдоль шоссе по обе стороны от него, да ещё одно муниципальное здание через пустую дорогу. Дом, который заняли они с отцом, находился всё же на некотором удалении от дороги, словно был эдаким бедным родственником со странностями, которого постарались задвинуть подальше от чужих глаз вместе с этой его аляповатой голубой окраской и нелепым высоким забором. Те дома, мимо которых сейчас торопливо шла Ракель, вообще не имели никаких заборов - просто коттеджи в едином современном стиле постройки, с трехзначными номерами адреса, с одинаковыми почтовыми ящиками, с вымощенными дорожками от тротуара до входа, с гаражами и оборудованными стоянками, и возле каждого - раскидистый вяз, формирующий аллею. Каждый такой дом когда-то выглядел словно картинка с открытки - уютный, красивый коттедж, выгодно смотрящийся на фоне хвойной рощицы за ним. Но теперь это были руины - один из домов сгорел дотла, и теперь тут стояли только закопченные стены с чернеющими в них провалами окон с оплавленными пластиковыми рамами, и провалившаяся внутрь крыша. Другие имели плачевный вид - вскрытые или сорванные с петель двери, двери, выбитые окна, вытоптанный газон. Возле одного из наиболее уцелевших домов стояла и машина - голубой бюджетный седан, под лобовым стеклом которого подмигивала Ракель лампочка работающей сигнализации.

Проходя мимо муниципального здания через дорогу, Ракель смогла бегло его осмотреть. Приземистое, но вытянутое вдоль боков, с широкими(и частично разбитыми) панорамными окнами на фасаде, оно находилось на некотором возвышении, на искусственно насыпанном холме, засаженном зелёной газонной травой, подстриженными под строгие геометрические формы декоративными кустами и яркими клумбами. Ещё одним обязательным элементом было два высоких флагштока, на котором сейчас лениво покачивались звездно-полосатый флаг и флаг с символикой штата. Здание имело асфальтированный заезд - машины должны были просто сворачивать туда по пути, тормозить у здания, а затем, когда водитель сделает в этом здании всё, что ему нужно выезжать с другой стороны на ту же дорогу. Фигурные буквы вдоль всего фасада складывались в слова - "Sharpwood's Visitor Center". Похоже, специальное заведение для проезжающих мимо туристов.

Ракель добралась до поворота в город, и посмотрела вдаль. Маленькие города строятся всегда по одному принципу - они растут в две стороны от шоссе, вдоль которых появляются. Это шоссе одновременно является и самой широкой улицей города, и обычно называется "Мейн-Стрит". Так было и здесь. Мейн-Стрит, судя по всему, проходила город насквозь, из конца в конец, докуда хватало взгляда. Именно вдоль этой улицы выстраивался и главный городской бизнес - отделения банков, офисы, различные заведения вроде принадлежащих крупным франшизам закусочных, заправок, мотелей, суши-баров, барбершопов и тому подобного. По этой же дороге можно было добраться и до супермаркета - он находился аккурат на перекрестке с другим крупным шоссе, разрезающим город уже поперёк. Где-то по Мейн-Стрит, с большой вероятностью, можно было найти и аптеку - только вот на карте дорог про это ничегошеньки не было, и искать придётся самой. От Мейн-стрит уже шли повороты более мелких улиц, в сторону жилых кварталов - там располагались районы такие же вот коттеджиков, как занятый ими с отцом, представителей "одноэтажной Америки", и всякие заведения попроще - мелкий частный бизнес. В самом конце Мейн-Стрит, противоположном от этого, был поворот на крупную больницу. Госпиталь "Заботливое Сердце" - вот как он обозначался на карте.

Заметила Ракель и ещё кое-что. Этот город имел, преимущественно, малоэтажную застройку, и потому тут очень выделялось одно многоэтажное здание. Высотка в десять этажей, выполненная из красного кирпича, возвышалась над всем городом, и была заметна почти из любой его точки, кроме разве что самых окраин. Ракель видела только верхнюю половину высотки, и смогла прикинуть расстояние до неё. По её прикидкам, оно находилось довольно близко от Мейн-Стрит, и где-то совсем рядом с тем местом, где должен располагаться супер-маркет - максимум через пару улиц восточнее. И, в общем-то, оно не представляло бы никакого интереса, если бы кто-то, кто в нём жил, не постарался привлечь к себе внимание. На самом верху, на десятом этаже, на окне было смонтировано огромное самопальное табло, вроде тех, которые показывают счёт на стадионах. Но оно, требовательно мигая, показывало очень простой текст: SOS! HELP! ALIVE HERE! Эти слова сменяли друг друга раз в пару секунд, и постоянно мигали, отчаянно привлекая внимание.

Если немного напрячь зрение и посмотреть вдаль, то даже с места Ракель было видно, что идти прямиком по Мейн-Стрит - опасно. Всё, как отец и говорил. Дальше, впереди, вся улица забита машинами - явно не обычная пробка. Заражение застало людей врасплох, косило прямо во время их повседневных дел, и многих накрыло в дороге. Они теряли сознание за рулём, и утратившие управление авто врезались друг в друга, вылетали на тротуары, таранили стены, и перекрывали путь, формируя пробки и заторы. Очень многим пережившим первичное заражение именно это потом и мешало сбежать на автомобилях. Зомби там тоже были - даже издали Ракель видела пошатывающиеся смутные пошатывающиеся силуэты бывших жителей Шарпвуда, бесцельно слоняющихся там и натыкающихся на машины и друг на друга. Даже перейти с одной стороны Мейн-Стрит на другую - чертовски опасная затея. Судя по всему, мертвецы по какой-то причине сконцентрированы ближе к центру города - потому-то здесь, на окраинах их и нет.

А впрочем, "нет" - это сильное слово. Пока Ракель разведывала обстановку вдали, один из них оказался совсем неподалёку. Она заметила его, услышав шум позади. Мертвец появился из гаража того дома, возле которого был припаркован седан с сигналкой - выполз из-под не до конца закрытой двери, и медленно встал на ноги напротив багажника машины. Этот мертвец - девушка в спортивной майке и шортах - выглядела совсем неважно. Ранее она, вероятно, лежала лицом вниз, прижавшись щекой к полу, и эта часть лица превратилось в сплошное одутловатое трупное пятно. Кожа высохла, подчеркивая скулы и глазные впадины черепа. Один глаз заплыл, а второй, подернутый бельмом, смотрел из-под опухших век. Ранки на лице - очаги начинающегося гниения. Все тело мертвой девушки перекошено на правую сторону, одна рука свисает плетью, а второй она осторожно и слепо прощупывает багажник автомобиля перед собой - пальцы с обломанными ногтями слегка стучат по покрытому каплями влаги металлу. Волосы девушки поредели, обнажая бледную кожу головы, свалялись и висели клоками. Рот приоткрыт - из него вырывается сиплое подобие стона. На бедре - грязная, побуревшая от крови повязка. Обуви на ногах нет совсем - но покойница не испытывает никакого видимого дискомфорта, нетвердо шагая босыми ногами по мокрому после ночного дождя покрытию дорожки. Она выглядит без сомнения мертвой, за исключением того, что ходит и может двигаться - но не так, как должен выглядеть труп сроком в пять дней. Разложение идёт - но очень медленно. Надежды отца на то, что ходячие трупы очень быстро сгниют сами, похоже, не оправдаются.

Мертвая девушка пока не заметила Ракель. Можно просто уйти.

Банка бобов кажется самой вкусной вещью, которую она когда-либо ела. Божественно! Даже усталость отползает в дальний угол, а желудок наконец удовлетворённо замолкает. Ракель обещает себе, что она только сходит до супермаркета, поищет аптеку и сразу назад: отдыхать. Подвиги необходимо совершать дозированно. Отец держится неплохо с учётом его ранения, однако обольщаться не стоит: продлится это недолго, если срочно не найти лекарства. Лишь бы он протянул в таком состоянии ещё немного... Она готова на всё, лишь бы он не покидал её в этом страшном новом мире.

Приставка должна хоть немного скрасить отцу одиночество. Ракель кладёт руку на его плечо нежно, как он когда-то в детстве, смотрит в глаза.
- Знаю, ты бы хотел пойти вместо меня. Защитить меня от всего. Но сложилось так, как сложилось. Ты и так очень много сделал для меня, папочка. Я доделаю остальное.

Она старается вложить в голос всю уверенность, которой нет, чтобы облегчить хотя бы моральные страдания нестарого мужчины, в одну минуту превратившегося в немощного калеку. Он должен хотеть жить, чтобы поправиться. То есть чувствовать свою нужность. Поэтому Ракель приносит отцу приёмник. Она не хочет чтобы он узнал про заградительный кордон вокруг Нокса. Однако кто-то из них двоих должен получать новости из внешнего мира, и этот кто-то - не тот, кто отправляется на вылазку. Она внимательно слушает инструкции, радуясь проблеску делового огонька в настроении отца. Опытного полицейского не так-то легко вывести из строя! Они оба столкнулись с зомби впервые, только отец сумел сделать некоторые выводы из их поведения, пока дочь в панике пыталась не сойти с ума от одного факта, что мёртвые теперь ходят по земле и охотятся на живых. Она тщательно мотает сказанное на ус, вместе с тем испытывая некоторые сомнения в собственных физических способностях. Легко сказать "убегай, перебирайся через заборы", когда по заборам она даже в детстве не лазала. Что ж, будет стимул потренироваться.

- Хорошо, папочка, - Ракель кивает с видом самой послушной девочки на свете. - Буду очень осторожна. В драку зазря не полезу. Только до супермаркета и назад, обещаю! А ты обещай не переживать за меня слишком сильно. И постарайся немного отдохнуть. Люблю тебя.

Она быстро наклоняется, целует отца в лоб. Запрещает себе думать о том, что, возможно, найдёт лишь его окровавленные останки когда вернётся. Всё в Его руках. Господь решил, что им с отцом ещё рано отправляться в царствие небесное - и не ей сомневаться в Его решениях. Она должна делать то, что ей по силам.

Например, выйти наконец за порог приютившего их чужого дома. Находиться вновь на улице страшновато и прекрасно одновременно. В доме с заколоченными окнами, наполненными водой кастрюлями, запахом свернувшейся крови ощущаешь себя в осаждённой крепости. На улице же пахнет дождём, травой с нотками соснового леса, одиночеством и благодатью. Сможет ли она когда-нибудь расстелить полотенце на лужайке перед домом и безмятежно нежиться под лучами солнца? Нет ответа. Горизонт планирования сузился до пары ближайших часов.

Оставив позади семейное гнездо Андерсонов, Ракель сворачивает по шоссе направо. Вскоре она убеждается, что выбрала самое подходящее убежище, не то что эти одинаковые, лишённые собственного лица и, наверное, весьма дорогие коттеджи. Наверное, муниципалитет требовал от владельцев соблюдения единого стиля, потому мистер Андерсон решил строиться подальше, дабы не смущать добропорядочных граждан весёленькой расцветкой своего жилища. Что ж, её устраивает. Ещё бы ворота покрепче! Но соотечественники свято верили, что государство надёжно защищает их от вторжений со стороны... Так что Ракель теперь доверяет только Всевышнему.

Она доходит до поворота на Шарпвуд чтобы понять, какой приём её ожидает. Судя по свалке на главной улице, соваться туда не стоит: сожрут. Подбираться к супермаркету придётся окольными путями, и всё равно это большой риск. Возможно, где-то поближе есть более мелкие магазинчики из числа тех, которые обычно держат семьи? Это можно выяснить в туристическом центре, если там найдётся карта города - аналоговая или сохранённая в памяти компьютера. Однако даже не проблема снабжения занимает теперь её мысли. В городе остались люди! Увидев мигающую надпись, Ракель поначалу не верит глазам. Затем подавляет первое побуждение очертя голову броситься в направлении высотки. Последнее столкновение с таким же выжившим поставило их с отцом на край гибели. Кто гарантирует, что подобное не повторится? И всё же она бы дорого отдала за то, чтобы найти надёжную компанию хотя бы в тех же вылазках за продуктами. На пару с кем-нибудь от мертвяков отбиваться проще. В одиночку она и с одним может не сладить. Даже с той девушкой, которая кажется лёгким и не слишком опасным противником. В самый раз для неважного бойца вроде Ракель. По спине пробегают холодные мурашки, когда она представляет отвратительный звук, с которым монтировка встретится с мёртвым черепом. Нет. Даже зная, что безобидная на вид девушка с лёгкостью станет рвать на части зазевавшегося живого, Ракель не может заставить себя поднять на неё руку. Ради защиты себя или близкого, или когда понадобится машина - да, но не раньше. Она тихонько отступает, пока её не заметили, направляясь на обследование туристического центра. Хорошо бы угнать седан. Только вот куда на нём ехать? Надежды вырваться из Нокса больше нет, а скрываться в лесах можно не раньше, когда отцу станет лучше. Стоящая же перед домом нетронутая машина может привлечь нежелательных визитёров из числа пытающихся выжить.

Не решившись напасть на немертвую девушку, и не желая попадаться ей на глаза, Ракель двинулась окольными путями через задние дворы домов в сторону информационно-туристического центра. И возможно, это было опрометчивым и не вполне дальновидными решением, потому что когда Ракель практически добралась до центра, она услышала, как сработала сигнализация голубого седана. Тревожные частые подвывания сирены и длинные гудения клаксона слились в единую раздражающую какофонию, разрушившую блаженную тишину вымершего города. Должно быть, мертвая девушка слишком сильно столкнулась с автомобилем в попытке обойти его, и спровоцировала срабатывание охранных систем. Остаётся надеяться, что в близлежащих районах не так много мертвецов, которые это услышат и придут - с этой мыслью Ракель и заходила в здание.

На её счастье, центр оказался совершенно пуст. Ни живых, ни мёртвых, ни ходячих, ни лежачих. Только пустующая стойка напротив входа, украшенные тщательно обработанными широкоформатными фотографиями стены, упавший на бок горшок с фикусом, и рассыпавшиеся по всему полу бумаги. Что-то тут всё-таки произошло - на полу остались засохшие кровавые пятна, к которым прилипла часть рассыпавшихся типовых бланков, а обстановка сохраняла следы погрома. Соседнее помещение, комната отдыха, было больше не отделено от лобби стеклянной перегородкой - та рассыпалась на осколки, которые теперь похрустывали под подошвами кроссовок начинающей мародёрши. Бутыль кулера для воды была пробита у основания пулей, и вся вода вытекла через получившееся отверстие на пол. Что они тут не поделили? Бесплатное печенье в миске, которая ныне валяется на полу, вверх дном? Кофе из кофемашины? Место в очереди у микроволновки? Тот здоровенный телик, от которого осталось лишь светлое прямоугольное пятно на стене, и дырки от вырванных из стены креплений? Только отсутствие брошенных здесь мертвых тел позволяло надеяться, что данный кровавый инцидент, развернувшийся здесь, обошёлся без человеческих жертв.

С другой стороны находилась сувенирная лавка. Основная часть товаров была дребеденью вроде магнитов на холодильник, висюлек-освежителей для машины, пластмассовых фигурок медведя в широкополой рейнджерской шляпе и тому подобного. Ничего стоящего, а цены явно накручены в виду низкого спроса. Но то, что имело значение для Ракель, находилось на специальном стенде для брошюр, и являлось совершенно бесплатным. Туристические каталоги. Книжечки страниц на двадцать, первые пять из которых являются краткой справкой о том, что это за город, и почему он такой замечательный, а остальные - проплаченная местным бизнесом реклама. Абсолютно нудная и невостребованная в век Интернета макулатура в условиях катастрофы стала настоящим путеводителем для начинающего мародёра. Все значимые заведения были отмечены тут, с указанием адреса, а иногда даже маршрута.

На одной из первых же страниц, сразу после рекламы сетевой придорожной забегаловки, Ракель обнаружила рекламный флаер аптеки с улыбающимся седовласым провизором в халате, скрестившим руки на груди. "Cortman's Drug Store" - довольно далеко отсюда, и при том в стороне от Мейн-Стрит, в жилых районах. Здесь же - частная клиника доктора Ноуби - сам доктор вместе с двумя медсестрами запечатлён в рабочем кабинете для наружных осмотров, а реклама обещает предоставление услуг в кредит и рассрочку даже без медстраховки. В сферу услуг входят наружные осмотры, анализы, проверки для медицинских комиссий, простые хирургические операции, и, внезапно, прерывание беременности. Судя по всему - вышедший на пенсию врач, открывший частную практику. Пролистав чуть дальше, мимо кофейни, открытого в 1949-м году бара, ресторана азиатской кухни(We love Wok'n'Roll!), пиццерии и кинотеатра, Ракель дошла до разворота книжки, рекламирующей сразу целый элитный район под названием "Founder Tree". В рекламном проспекте обещалась высочайшая безопасность(фотография КПП, высокого забора и столба с камерами наблюдения) и спокойствие(два копа на фоне вывески с раскидистым дубом), высокий уровень комфорта(фото чистой улицы с огромными двухэтажными коттеджами, утопающими в клумбах), добрососедство(фото старика со значком председательства в некоем "соседском дозоре") и "дух Америки"(женщина в кухонных варежках ставит пирог на стол перед всей семьёй). К слову, абсолютно все люди на фотографиях были белыми. Имелась в городе и церковь - христианская обитель расположилась неподалёку от центра города, и работала с восьми утра и до восьми вечера. Чернокожий священник, отец Эйк, призывал прихожан на ежедневные службы и проповеди, а также рассказывал о различных благотворительных программах, предлагая добрым самаритянам профинансировать образование для детей из малообеспеченных и проблемных семей.

Дальше была реклама различных услуг, вроде клининга, вывоза мусора, стрижки газонов и грузоперевозок, воззвание о заботе об окружающей среде, и пара страниц, посвящённых социальным службам города. Больница "Заботливое Сердце" зазывала на ежегодный полный осмотр, а полицейское управление города во главе с шерифом Оуэном Мерфи рапортовало о крайне низком уровне преступности в Шарпвуде. Оно же предупреждало о наказаниях за нелегальную охоту вне охотничьего сезона, суля огромные штрафы, тюремное заключение, отзыв оружейной лицензии и наказание общественными работами. Телефон горячей линии прилагался.

Кроме книжки присутствовала и обычная карта города, которую можно было развернуть вширь, и найти там практически всё, что нужно. Для отметок можно было захватить ручку, карандаш или черный маркер, выставленные на прилавке сувенирного магазинчика. Его небогатую кассу уже обчистили.

Выйдя наружу со своей небольшой добычей, Ракель обнаружила, что по улице бродит уже трое зомби вместо одного. Лучше, чем можно было ожидать. Привлечённые звуком, сейчас они потерянно слонялись по пустой дороге, не замечая ни Ракель, ни друг дружку. Мертвая девушка отошла от машины примерно на десяток метров, и теперь брела по лужайке, вихляясь и пошатываясь. Долго ли ещё получится вот так проявлять милосердие к ней и им подобным?

Долго ли?

****

Следуя рекомендации отца и собственным соображениям, Ракель петляла по самым тихим и немноголюдным улочкам и задним дворам домов, постоянно сверяясь с картой. В спокойное время этот путь занял бы от силы минут пятнадцать неспешной прогулки по тротуару, но сейчас, со всеми этими короткими перебежками, выжиданиями, прислушиваниями к окружению и карабканьем через заборы путь до супермаркета занял в два раза больше времени. Но как бы Ракель ни выбирала маршрут движения, с приближением к центру города ходячих мертвецов неуклонно становилось всё больше. Даже не видя их напрямую, она слышала их присутствие. Шаркающие шаги за каждым забором углом. Глухой шум за стенками домов и движущиеся силуэты в окнах. Стоны и хрипы бредущих по улицам человеческих оболочек. Она видела их и напрямую - бывшие люди блуждали почти везде, куда бы Ракель ни шла. Приходилось постоянно пригибаться и прятаться, чтобы не попадаться им на глаза. Выжидать момента, когда появится возможность пересечь улицу и вновь скрыться в тихом переулке. Бывало и так, что её замечали - мертвецы тут же меняли свой маршрут движение, едва только соображали, что видят живого человека. На своей предельной скорости они двигались так, как обычный человек ходит торопливым шагом - отделаться от них было несложно. Но Ракель уставала - а они нет. Мертвые не знали ни сна, ни усталости, и постоянно бегая от них, Ракель рисковала очень быстро выдохнуться в неудобный момент.
Лучшей тактикой, как выяснила Ракель, было как можно скорее пропасть из поля зрения преследователя. Всего секунд через тридцать мертвец переставал преследовать цель, забывая о ней, если, зайдя за угол, не видел её снова. Также они довольно легко отвлекались на примитивные броски камнями в твердые поверхности. Постоянный нервный мандраж потихоньку отступал, Ракель привыкала и обретала уверенность - но одно событие выбило её из колеи.

Ровно в восемь утра над Шарпвудом грянул звон церковного колокола. К несчастью для Ракель, в этот момент она находилась как раз в середине двухполосной дороги, по которой в это же самое время ходило около десятка неупокоенных. Единственным укрытием для неё стал стоящий поперёк дороги внедорожник с развороченным передом - должно быть, его столкнул с полосы ударом в крыло тот грузовик, что сейчас лежит на боку на тротуаре, впритирку к стене офисного здания. Прямо под джип Ракель и шмыгнула, резко бросившись на асфальт и закатившись под днище. Съёжившись под внедорожником, вжимаясь щекой в колющий её гравий и зажимая ладонью рот и нос, чтобы, не дай Боже, случайно не пискнуть, Ракель с затаённым дыханием и колотящимся от страха сердцем наблюдала затем, кк мертвецы, все как один, брели в одном направлении - к источнику звука. Она видела, как они медленно разворачиваются в ту сторону, как выходят из окружающих зданий, видела их ноги, обутые в грязную, пыльную обувь, шаркающую подошвами по асфальту Некоторые мертвецы проходили вплотную к её укрытию - Ракель могла без труда схватить кого-то из них за щиколотку, если бы ей вдруг захотелось умереть мучительной смертью. Заметь её хоть один -и Ракель было бы несдобровать. Но зомби смотрели только вперёд и немного вверх - громкий звук занял их мысли полностью, сфокусировал их на себе, и те больше не замечали ничего вокруг. Оставалось только гадать, кто и зачем сейчас звонил в колокол, пробуждая всё это мертвое царство?! И почему, черт возьми, он решил сделать это именно сейчас?!

Пролежав под машиной добрых десять минут, Ракель дождалась, пока улица совершенно опустеет, прежде чем осторожно выкатиться из-под разбитого джипа. И стоило ей встать и отряхнуться - как пришлось резко отпрянуть назад от разбитого автомобиля, когда на неё с резким криком бросился зомби, сидевший в кабине.
Водитель внедорожника был пристегнут ремнём безопасности, и, не замечая этого, рвался наружу, вытягивая к Ракель свои руки через выбитое ветровое стекло. Его лицо превратилось в одну сплошную рану. Подернутые бельмом глаза сфокусировались на ней, а из раскрытого рта исторгался сиплый полустон-полурык. Через мгновение в уцелевшее ветровое стекло задней двери изнутри врезалось искажённое злобной гримасой детское личико. Мертвая девочка лет десяти вжималась лицом в стекло и молотила по нему двумя ладонями, оставляя кровавые разводы, и смыкала оскаленные детские зубки, тщетно пытаясь укусить живую тётю перед собой. Её волнистые русые волосы слиплись от крови из-за раны, полученной ещё в ДТП. Ракель в страхе бросилась прочь - и тут отец этого семейства сорвался с ремня, и вывалился наружу через распахнувшуюся дверь, и на пределе своей мертвячьей скорости погнался за Ракель, оставляя свою мёртвую дочь в одиночестве.

Она так и не смогла от него оторваться. Догнать её мертвый мужчина был не в силах - но он упорно не терял её из виду, как Ракель ни петляла. Помеху создавали и другие мертвецы - от них тоже надлежало прятаться. В процессе побега Ракель обнаружила проявление мертвячьей стадности - она смогла разминуться с внезапно появившимся из узкого переулка ходячим трупом, но когда мимо него прохромал тот мужчина - второй мертвец, в желтой жилетке ремонтника, подчинился стадному чувству, и развернулся следом за идущим, решая своим примитивным, повреждённым мозгом отправиться в том же направлении. И теперь Ракель преследовало уже двое. В самое ближайшее время клуб её фанатов рисковал вырасти ещё больше.

Ракель прошла через очередной переулок, и оказалась у перекрестка двух главных улиц Шарпвуда. Она подошла к супермаркету не с фасада, а сбоку - и тем не менее, поняла, что она находится близко к цели. Трудно было не понять, что это там, впереди, за большое ангарообразное здание, выкрашенное в серо-желтый цвет. "Mart-Inn" - так называлась местная торговая сеть. Чтобы до него добраться, Ракель предстояло пересечь забитую машинами проезжую часть, а за ней - и автостоянку, большую открытую площадку. Разумеется, всё это пространство было заполнено ожившими мертвецами - центр города всё же, да и злосчастная церковь с её колоколом тоже была здесь, даже отсюда за крышами строений виден шпиль её колокольни. Но толпа мертвецов не была сплошной - двигаясь достаточно быстро, можно было вполне успешно лавировать меж ходунов до того, как они её схватят. А дальше было дело техники - за магазином находился небольшой служебный проезд, огороженный сетчатым забором с воротами. Судя по всему, туда заезжали грузовики компании, чтобы затем разгружать товар. Там наверняка будут проходы внутрь. Жаль, что на более детальный осмотр с безопасного расстояния времени совсем нет - преследователи уже наступают на пятки, неутомимо и упорно шагая за ней.

Был, конечно, и другой вариант. Магазин поменьше - какая-то круглосуточная лавчонка под жилой двухэтажкой, стояла как раз на этом же перекрестке. Он был ближе, всего-то выйти из этого переулка, и метров двадцать пройти по тротуару вправо. Но там и ассортимент будет куда как меньше - и возможно, магазин будет разграблен, в пример того инфоцентра - препятствием к этому было только большое количество мертвяков вокруг. К слову, в той же стороне находилась и высотка с сигналом "SOS" - только бежать туда придётся на порядок дольше.

Пора решать, что делать дальше. Прямо сейчас.

За последние дни Ракель вполне освоилась с карьерой мародёра. Научилась спокойно вламываться в чужие дома, магазины, туристические центры. Не она одна, разумеется. В центре разыгралась натуральная драма - с неизвестным концом. Два конкурента подрались за телевизор? Помилуйте, кому теперь нужен говорящий ящик! Мертвецам его не загонишь. Воистину стыдно за мелочное человечество, даже в разгар Апокалипсиса продолжающее грызню за материальные ресурсы. Причём паршивенькие: приличный телек для туристов не повесили бы. Ракель качает головой, аккуратно пробирается меж битого стекла, остановившись ненадолго чтобы выгрести из миски пригодное к употреблению печенье. Сплошной маргарин, однако нынче выбирать не приходится. В лобби нет ничего полезного, зато в сувенирной лавке удаётся найти то, что нужно.

Она тщательно изучает брошюру, благодаря Всевышнего, что не все в этой стране перешли на гаджеты. Специально для путешествующих пенсионеров на стареньких фордах печатают книжечки, которым в обычной жизни прямая дорога в переработку. Сегодня настал их звёздный час! Жаль, аптека расположена слишком далеко. Нагрузившись продуктами, метнуться туда вряд ли получится. Любопытно, что в городке имеется свой "элитный" район. Главным его достоинством являются высокий забор и ворота. Несомненно, там тоже есть мертвецы, однако если как-то выманить их за ворота... если удастся транспортировать туда отца... Смутная надежда начинает оформляться. Раз уж им суждено застрять в Шарпвуде, имеет смысл позаботиться о более надёжном убежище, чем домик Андерсонов, у которого даже ворот нет. Однако это на отдалённое будущее, пока что имеются более приземлённые цели. И конечно же не исключено, что кто-то из выживших подумал об этом раньше.

Ракель обводит ручкой на карте места, представляющие интерес: супермаркет, больницу, аптеку, клинику доктора Ноуби. Раз он имел лицензию на простые хирургические вмешательства, некоторый ассортимент медикаментов у него должен храниться. Если повезёт, ещё и инструменты найдёт. В больницу пробираться может быть опасно. Также она поискала на карте местонахождение полицейского участка. Там могло остаться оружие повесомее монтировки - опять же, если никто не добрался до него.

По шоссе перед центром ползают уже трое мертвецов. Пока они держатся в отдалении, кажутся не такими уж страшными. Однако Ракель видела, как в мёртвых глазах загорается злобный огонь при виде живых, с каким остервенением они набрасываются на добычу. Она спешит убраться, пока её не заметили. Затеряться в улочках Шарпвуда.

Стоит немалого труда привыкнуть, что она абсолютно одна в вымершем городе и надеяться можно лишь на себя. Отец незримо присутствует рядом, она слышит его голос в голове, повторяющий "Будь осторожнее, прнцесса. Двигайся без шума, подальше от больших улиц и публичных мест. Продумывай маршрут". Она и продумывает, хотя сложно делать это в месте, в котором находишься впервые. Поначалу её охватывает нервная дрожь всякий раз, когда очередной мертвец маячит неподалёку, затем - только когда зомби садится на хвост живой добыче. Постепенно и эта игра в кошки-мышки на выживание становится делом привычным. Ракель думает, что неплохо прокачает дыхалку, носясь от одного угла к другому. Никакой тренажёрный зал не понадобится. Она старается беречь силы, не бежать дольше, чем требуется чтобы настырный мертвяк отстал. Запаслась камнями, позволяющими отвлекать внимание безмозглых. В драку с ними она по-прежнему не рискует вступать.

Колокольный звон застигает её врасплох посреди дороги. Господи помилуй, кому пришло в дурную голову устроить молебен в вымершем городе?? Ракель рыбкой ныряет под внедорожник, молясь, чтобы никто её не заметил. Бежать из-под машины совершенно некуда. Её разорвут, непременно разорвут сотни полуразложившихся рук! Продолжает молиться, сжавшись в клубочек между асфальтом и днищем кузова. Благо мёртвые все как один смотрят вверх, стекаясь в центр города, словно офисные клерки, спешащие на работу. Сколько же их! Неужели отец Эйк даже после смерти не прекращает отправлять свои обязанности? Или слуга божий не помер и считает своим долгом собирать на утреннюю проповедь дажё преставившуюся паству?.. Ещё одна загадка, которую Ракель предстоит разгадать. Церковь, высотка, элитный район - в этих местах могут остаться такие же, как она.

Выждав, пока все до единого зомби прошаркают мимо, она выбирается из своего укрытия. И тут же с приглушенным криком отскакивает в сторону, избегая тянущихся жадных рук. Будто в классическом эпизоде фильма ужасов, когда главный герой думает, что счастливо избежал нападения - а враг всё это время терпеливо выжидал момент. Ракель припускает со всех ног. К сожалению, родительский инстинкт у мёртвых не работает. Их погибшие дети вольны гулять сами по себе после 21 часа и сами добывают пропитание, пока отцы гоняются за каждой юбкой. Да ещё как настойчиво! С этим мертвецом не прокатил принцип "с глаз долой, из памяти вон", он твёрдо вознамерился найти дочурке новую дохлую мамочку. Напарника вон прихватил. Оказывается, мертвецы охотно присоединяются к погоне, словно телепатически узнают, что коллега хромает куда-то не просто так.

Благо супермаркет уже рядом. Среди его помещений можно затеряться. Наверняка он не пустует, некоторое количество мёртвых могло не найти выход после пробуждения. Однако Ракель уже так устала скакать по улицам, а внутри можно забиться в какой-нибудь уголок. Правда, придётся пересечь парковку... Она очертя голову бросается лавировать между преследователями, проклиная про себя долбанутого звонаря, собравшего всю окрестную команду зомбей. На бегу мельком кидает взгляд в сторону магазинчика. Туда она не собирается: не после того, как её увидело столько противников.

Первые несколько метров Ракель как будто бы не замечал ни один бродячий мертвец на улице. Она пересекла тротуар, и обогнула белый "линкольн", вставший поперёк пешеходного перехода - водитель внутри с трудом поднял голову, лежавшую на руле, пытаясь определить, откуда услышал звук торопливых шагов. Ракель добежала до разделительной полосы, когда звук её топота привлёк внимание ближайших мертвецов. Некоторые из них только-только оборачивались в её сторону, но один, прямо по пути, совершил встречный рывок ей наперерез в попытке схватить девушку на бегу. Ракель прямо на бегу совершила короткий бросок в сторону, ловко уклоняясь от захвата грузного мужчины в джинсовых шортах и майке-поло - и услышала, как тот со стоном упал уже позади неё, не справившись с инерцией весом собственного тела. В тот же момент Ракель пришлось совершить рывок в противоположную сторону, чтобы уклониться от захвата мертвеца-подростка - чернокожего паренька со стильными дредами и "хипстерскими" очками, которые до сих пор с него не свалились. Не сбавляя скорости, девушка выбежала на противоположный тротуар, побежала по вытоптанному множеством ног газону. Мертвые спешили следом за ней - коротко оглянувшись на бегу, она увидела пятерых, которые уже шли за ней. Возможно, на деле их больше. Не оглядываться! Продолжать бежать! Ещё половина пути!

В траве лежал человек - неподвижное тело в оставшихся от одежды лохмотьях, кошмарно разорванное на куски, оно казалось совершенно мертвым до тех пор, пока его рука не вытянулась в резком движении в направлении щиколотки пробегающей мимо Ракель. На счастье, мертвая, измазанная черноземом рука судорожно схватила лишь воздух. Повезло! Следующий такой лежащий "сюрприз ждал впереди".

Газон кончился, и нога Ракель ступила на идеально выровненную и расчищенную площадку парковки. Зомби были и здесь - бродили по пустому пространству, не занятому оставленными здесь машинами, натыкались на автомобили, друг на друга и на пустые магазинные тележки, брошенные здесь. Пытаясь не сразу оказаться на открытой местности, Ракель пробежала аккурат между двух припаркованных автомобилей. Возле одного из них и скрючился в полусидячем положении очередной "мертвец в засаде" - молодой человек в шортах, футболке и остатках снаряжения велосипедиста. Он вытянул свои ноги поперёк узкого прохода между автомобилями - на нём остался лишь один исцарапанный наколенник - и как раз сейчас поворачивал к Ракель своё посеревшее лицо, сипя разорванной человеческими зубами глоткой. Через эти вытянутые ноги Ракель перепрыгнула не сбавляя хода, а мертвец, запоздало попытавшись схватить бегущую, так и завалился набок. Завалился - и прямо так и пополз следом, сразу же перевернувшись на живот и очень быстро работая руками. Ракель бежала дальше - её топот казался ей самой слишком громким, как и бряцанье всего содержимого в хлопающем по спине рюкзаке. Зомби, мимо которых она бежала, один за другим меняли направление, начиная преследовать её. Кто был подальше - замирали и начинали вертеть головой, ища источник звука. Те, кто был впереди - бросались наперерез, вытягивая руки. А там, за их спинами, уже так близко маячил заветный сетчатый забор, , ограждавший служебную зону супермаркета. Только добежать. Только перепрыгнуть. И она в безопасности.

Вот именно на этом моменте удача Ракель и закончилась. Она не смогла приготовиться к тому, чтобы с разбегу взять препятствие. Взяла разбег на решающих метрах, прикинула момент прыжка, оттолкнулась - обе руки синхронно схватились за верхнюю часть забора. Стопа оперлась на алюминиевую сетку - и подошва предательски скользнула по мокрому металлу. Неловкое, грузное падение - и пронзившая щиколотку боль от неудачного приземления на стопу. А мертвецы были уже здесь - они наступали со всех сторон, десятки их прямо сейчас тянули к ней свои холодные руки и скрюченные судорогой пальцы. В порыве отчаяния и страха Ракель взвилась на забор снова: пальцы схватились за верх, ноги уперлись в натянутую сетку, торопливо выталкивая неловкую хозяйку вверх. Сердце провалилось в похолодевшее нутро, когда Ракель ощутила, как сразу несколько рук хватает её за рюкзак и за штанины. Рванулась вверх из последних сил - и пальцы мертвых людей проскользнули по ткани, не сумев удержать добычу. Ракель упала с другой стороны ограды, словно мешок с мусором, и тут же вскочила на ноги, побыстрее отходя от забора, прогнувшегося под напором навалившихся на него тел.

Прихрамывая и пошатываясь, тяжело дышащая Ракель попятилась от забора назад. По ту сторону проволочной ограды собралась небольшая толпа из примерно пятнадцати мертвецов. Один за другим они подходили к ограждению, и наваливались на него всем телом, вжимались, будто пытались пройти насквозь. Едва гнущиеся пальцы проваливались в натянутую ячеистую сетку, сжимая её и пытаясь разорвать. Обезображенные смертью лица вжимались в проволоку, злобно щелкая неприспособленными к разрыванию живой плоти зубами, а поблекшие глаза с жадностью голодающего таращились на Ракель. Забор сотрясался с характерным глухим проволочным дребезгом, раскачиваемый мертвецами - навались они всей массой на один сегмент, и со временем тот бы провалился внутрь под этим упорным давлением. Но мертвецы старались занять место в первом ряду, и распределялись вдоль всего забора, тщетно пытаясь проникнуть за него. Створки ворот, тоже из сетки Рабица, тоже сотрясались от напора мертвецов, но прочный засов и несколько витков бряцающей металлической цепи, скреплённой навесным замком, сдерживали натиск. Она в безопасности. По крайней мере пока мертвецов не станет вдесятеро больше, или пока они не научатся перелезать препятствия выше, чем их собственный рост.

Нога всё ещё болела. Слава всему сущему, не сломана, даже не подвернута - в этом девушка убедилась, тщательно прощупав щиколотку двумя руками - но какое-то время Ракель не сможет бегать с прежней резвостью. Даже ходить будет чуть прихрамывая. Поделать с этим она пока ничего не может - значит, стоит осмотреться вокруг, раз уж такая возможность представилась. Ракель так и сделала - и её ждало новое неприятное открытие.

Ракель оказалась внутри небольшой огороженной площадки за магазином - это был служебный заезд, куда приезжали автомобили разгружать товар на склад. И прямо в центре этой площадки была свалена целая груда мертвых тел. Больше десятка гниющих мертвецов лежали вповалку друг на друге, источая сногсшибательно-тошнотворные миазмы разложения - запах был сравним с тем самым, с которого всё и началось - и по всем этим телам ползали настоящие полчища мух. Руки, ноги, туловища, разнообразная мокрая одежда, обувь - всё перемешалось и переплелось в один отвратительный и жуткий ком. Ракель поспешно зажала локтем нос и рот, опасаясь вдыхать эти миазмы, опасные в такой концентрации даже при обычной(если гору трупов можно так назвать) ситуации - а уж в условиях неизвестной инфекции к подобному лучше вообще не приближаться без герметичного комбинезона. Но по крайней мере, эти уже не встанут - разлагаются они как вполне нормальные трупы, раздуваясь, истекая гноем и кормя собой жирных белых личинок, которых мухи уже успели отложить в зияющих ранах.

И к слову о ранах - их всех убили одним и тем же способом. Не приближаясь к телам, можно было сказать лишь одно - каждому из них в клочья разнесли череп, вместе с содержавшимся в них мозгом. Чудовищная, тошнотворная картина даже для видавшей виды медицинской сестры.

Наверное, если бы у Ракель было время разглядеть всё это издалека - возможно, она бы не стала сюда соваться. Но зомби наступали на пятки, и нужно было решать поскорее, искать ли припасы здесь или где-то ещё. К добру или к худу, но теперь она здесь. С облегчением отведя взор от груды окончательно-мертвых тел, Ракель осмотрелась вокруг. Обычные задворки - штабеля пустых пластиковых ящиков, два мусорных контейнера, которые так и не вывезли - вскочив на такой, можно было легко и быстро перелезть через забор, и удрать. Два входа в здание - широкие подъёмные двери, как в гараже, через которые мог бы проехать небольшой грузовик - за ними, должно быть, располагается склад товара. В эти же подъемные гаражные двери были встроены двери поменьше - для прохода персонала, чтобы не приходилось подымать каждый раз, как грузчикам захочется покурить. И как повезло - одна из них чуть приоткрыта, так и приглашает зайти!

Оглядывая торец здания, Ракель заметила и ещё кое-что. Камера наблюдения. Белый корпус с квадратным отверстием объектива, установлена на небольшой кронштейн на стене здания, высоко наверху. Объектив направлен на этот дворик - и если сейчас за мониторами кто-то есть, он определённо видит её.

Знай она, что всё закончится так, выбрала бы цель попроще! Но когда начала, поздно давать задний ход. Ракель медленно пятится от проволочного забора - пугающе тонкой преграды между ней и толпой голодных мертвецов. Она тяжело дышит, сердце колотится где-то в горле. Руки дрожат. Нога болит. Спринт по пресечённой местности дался нелегко. Повезло отделаться растяжением, а то лежала бы сейчас как отец, беспомощно наблюдая, как не ведающие жалости мёртвые сползаются к добыче, словно мухи на.... пусть будет сладкое. Ракель издаёт нервный смешок. Вскидывает правую руку в известном всей Америке неприличном жесте.
- Выкусите! Твари тупые!

Она произносит это вполголоса, памятуя о способности зомби реагировать на шум. А хочется орать во всю глотку, спуская нервное напряжение. Видел бы отец свою потрёпанную принцессу... Хотя нет, лучше не надо. В его жизни и так достаточно переживаний. Дыхание до сих пор перехватывает при мысли о том, что она могла не справиться. Не успеть. Замешкаться, не вырваться из цепких лап смерти. Стоило идти на безумный риск, поставив всё на жёлто-серую фишку? Норман Уэйзли осудил бы это безрассудное геройство. Она едва не подвела его, потеряла способность нормально двигаться. Теперь она не сможет за один заход добраться до аптеки, домой бы с продуктами вернуться... К пережитому ужасу добавляется ещё и стыд.

Только ими сыт не будешь, да и торчать у мертвецов на виду нельзя. Они успешно соберут толпу себе подобных и объединёнными усилиями снесут таки забор. Пошатываясь, совсем как болтающиеся по улицам зомби, Ракель бредёт к многообещающе открытой двери. Если это приглашение - что ж, она готова его принять! Главное, внутри вряд ли есть враги. Судя по куче трупов, которую она обходит по большой дуге, с ними уже разобрались: основательно, так чтобы больше не встали. Иное объяснение проломленным черепам подобрать сложно. Если снести мертвяку крышку, он больше не встанет, так ведь? Останется разлагаться, как положено добропорядочному трупу. По крайней мере, в это хочется верить, иначе участь выживших воистину незавидна!

На подходе к двери Ракель достаёт из рюкзака фонарик - и монтировку. Внутри наверняка темно, а встреча во мраке со случайным мертвецом может стать фатальной. Как один из них едва не сцапал её, притаившись между машинами! Конечно, светом она так же выдаст своё местоположение... однако на этот риск она готова пойти осознанно. Слишком уж страшно напороться на очередного мёртвого. Иррациональный страх человека перед темнотой в эти смутные дни обрёл вполне осязаемую форму.

Ракель прошла через дверь, и оказалась в густом, холодном полумраке складского помещения супермаркета, освещаемом лишь проникающим через дверной проём солнечным светом снаружи. Над головой слышался мерный гул работающих вытяжек системы вентиляции. Ракель разглядела очертания стеллажей - несколько рядов, торцами к ней, а на них разложены упаковки, коробки и ящики товаров. Возле одного из них стоит бесхозный ручной погрузчик вилочного типа - таким таскают поддоны и паллеты, и им же поднимают их на полки стеллажей. Помещение широкое, просторное, а где-то напротив, за стеллажами, должен быть проход в торговый зал. Заранее, ещё на улице, скинув с плеч рюкзак и придерживая его за шлейки, Ракель только-только вытащился из залежей своего хабара ручной фонарик - и вот он уже и не понадобился.

Свет включился резко и внезапно. Подвешенные под потолком лампы дневного света вспыхнули белым светом, замигали и загудели - и Ракель сразу же бросился в глаза протяжный кровавый шлейф под её ногами. Темные, мутные разводы свидетельствовали о попытке затереть это безобразие с применением химических средств. Они тянулись к двери, через которую девушка только что прошла сюда, через весь склад как раз в сторону торгового зала. И прямо сейчас оттуда слышались быстро приближающиеся человеческие шаги. Твёрдые, громкие, частые, они не были похожи на нестройные пошаркивания оживших мертвецов. К ней явно приближался кто-то живой, и при этом достаточно массивный, шел сюда осознанно и скрывать своё присутствие от Ракель явно не желал.
- Э! - Эхом раздался резкий оклик откуда-то между стеллажей. Голос мужской, низкий, грубый - Я знаю, что ты тут! Стой где стоишь, мля, и ничё тут не трогай!

Кричавший это кричал наугад - он точно сейчас не видел Ракель, так же как и она пока не видела его, лишь слыша приближающиеся шаги. До этого момента мужчине оставалось ещё около пятнадцати шагов. Пара секунд форы, за которые Ракель предстояло решить, хочет ли она оказаться с этой личностью лицом к лицу. Рефлекторно заметавшись взглядом в поисках возможных путей отступления, Ракель увидела, что кроме стеллажей прятаться особо некуда, а помимо пути вперёд есть путь влево, где виднееся проход, закрытый шевелимыми потоком воздуха полосами полиэтилена - морозилка. А ещё Ракель заметила на стенке возле прохода, через который она только что прошла, дублирующий выключатель с поворотным механизмом.

Первое, что Ракель успевает отметить - что система вентиляции супермаркета до сих пор поддерживается в рабочем состоянии, а значит, инфекционный агент неизвестной природы, заставляющий мёртвых охотиться за живыми, должен был выветриться из помещений. Можно входить.

А нет, нельзя. Некто, не стесняясь в выражениях, объявил "Март-Инн" своей личной вотчиной, кормушкой и крепостью. Ракель аж вскипает от негодования. Вот подлец! Ему ведь всё равно в одно рыло не сожрать все продукты! Почему не поделиться с другими? Она представляет, что придётся выкатиться обратно, под взгляды не успевшей рассосаться толпы зомби. Снова убегать, прятаться, терпеть боль в подвёрнутой ноге - зная, что припасы добыть не удалось. Из-за какого-то мудака! Ещё не видя мужчину, Ракель уже люто его ненавидит. Такому бесполезно давить на жалость. А ещё он в одиночку управился с целой толпой мертвяков, о чём свидетельствует груда тел перед входом. Ей же пока не похвастаться даже одной звёздочкой на фюзеляже. Остаётся надеяться на проворность - и наглость. Ей бы только пробраться в торговый зал...

Судорожно шарящий по стенам взгляд натыкается на выключатель. Недолго думая, Ракель поворачивает его, чтобы погрузить склад обратно в полумрак. Пусть теперь хозяин супермаркета раздумывает, хочет ли он ловить нахального гостя в темноте, или двинет обратно включать лампы?

Не успевший загореться свет немедленно гаснет вновь. В человеке, который сейчас идёт к ней, это вызывает настоящую бурю негодования.
- Ах ты сука!
Шаги ускоряются, переходя на бег - и тут же слышится грохот и короткое ругательство - похоже, бегущий споткнулся в темноте о какой-то ящик, лежащий поперёк прохода, и свалил что-то со стеллажа. Эта заминка позволила Ракель выиграть ещё несколько секунд - остается решить, как ими распорядиться.
___________________

"А ты урод вонючий!", - в тон мужику громко думает Ракель, пробираясь между стеллажами слева от потерпевшего фиаско. Она не собирается сдаваться, хотя вполне вероятно, озверевший "царь горы" попытается её убить. Эта простая мысль болтается в голове, не цепляясь за стенки и посему не достигая разума по-настоящему. Очень уж не хочется осознавать, что в прекрасном новом мире приходится бояться не только лишь мертвецов.
Она идёт не слишком быстро, чтобы не создавать шум и в то же время иметь возможность рассмотреть, что дают на складе. А дают здесь помимо хрустящих упаковок не слишком полезных снеков питательные и не шуршащие консервы. Которые Ракель по ходу продвижения потихоньку суёт в рюкзак. Как бы дела ни сложились чуть позже, хотя бы немного провианта она принесёт. Наверное.
__________________

Ракель успевает выдернуть из подвернувшейся коробки с суповыми консервами только одну банку - и делает это слишком неловко и торопливо. Остальная коробка просто сваливается со стеллажа, громко хлопнувшись о пол. Банки так и раскатываются в стороны.
- Я тебя слышу, тварь!
Топот резко меняет направление. Мужчина вот-вот появится в проходе между стелажами позади неё.
___________________

Не везёт сегодня не только оппоненту, Ракель тоже поплатилась за жадность. Расставаться с трофейной банкой не хочется, а позади грозит нарисоваться рожа противника. Наклонившись, она подхватывает ещё одну банку и замахивается, чтобы запустить ей в мужика как только тот появится из-за стеллажа и после этого, не мешкая, навострить лыжи в торговый зал. Раскатившиеся банки должны затруднить противнику передвижение.
____________________

Мужчина выходит из-за стеллажа, и Ракель запоздало обнаруживает, что он вооружён. Она разглядела очертания короткоствольного помпового дробовика в руках здорового, плечистого бугая уже тогда, когда банка супа, переворачиваясь в воздухе, полетела в его направлении.
Должно быть, удар банкой был болезненным - останется синяк. И это ещё больше злит мужика.
- Аа! Сука! - Кричит он в спину улепётывающей Ракель. Но всё же не стреляет. Бежит за ней во всю прыть - и совсем не собирается отставать. Рассыпанные по полу банки отлетают от носков его ботинок, ни об одну он не спотыкается. - Стой! Стой, убью!

Ракель распахивает двери, оказываясь в торговом зале. Просторный, хорошо освещённый, со множеством полок, уставленных товарами. А сразу напротив двери - чернокожая девушка в одежде служащей магазина, испуганно прижимающая к себе швабру и со страхом смотрящая на Ракель.
____________________

Остаётся лишь порадоваться за мужика, у которого после зачистки территории от зомби ещё остались патроны. А может, остались не в том количестве, чтобы тратить их на каждую залётную пташку? Всё это как-то дико, неправильно. Выжившие должны помогать друг другу, не драться. У них есть общий противник.
Однако вложить миролюбивые позывы в голову недружелюбно настроенного джентльмена вряд ли получится. Пора драпать. Уже не важно, получится ли прихватить что-то с собой. Ракель вываливается в торговый зал, и тут её поджидает ещё один неприятный сюрприз в виде темнокожей фаворитки короля супермаркета. За долю секунды оценив ситуацию, Ракель резко сворачивает налево, чтобы избежать столкновения с девушкой и постараться затеряться среди полок. Ну или хотя бы навернуть круг по залу и выскочить тем же путём, которым пришла.
____________________

Уборщица с тем же шоком и страхом на лице проводила взглядом бросившуюся к полкам Ракель. Та скрылась за ближайшей из них, и уже из-за неё услышала, как грязно ругающийся мужчина открыл дверь сильным пинком, вваливаясь в торговый зал.
- Где?! - Требовательно рявкнул он, очевидно, на уборщицу.
Словесного ответа уборщицы Ракель не услышала, но, вероятно, девушка указала направлени рукой.
- Так, ты! Крыса бегучая! - Крикнул мужик на весь торговый зал. Судя по всему,он не стал бежать за Ракель, оставшись на месте, у двери на склад. - Последний шанс даю! Выходи сама, потому что я уже заебался за тобой бегать! И если мне придётся бежать опять, то я тебя завалю нахер!
_____________________

Внутри супермаркет оказался зрелищем... разочаровывающим. Снаружи он казался больше. Стоило ли пробиваться сюда сквозь орды зомби, рисковать жизнью, подвернуть ногу... Ради того, чтобы наткнуться на жадного мудака, которому плевать, что в миле отсюда лежит тяжело раненый человек, которому требуется еда? Выйти к нему - ага, как же! Он запрёт её в какой-нибудь вонючей подсобке, даже слушать ничего не станет. Поэтому выходить по его требованию она не собирается. Ракель отчаянно завертела головой, соображая, чем бы отвлечь раздухарившегося мачо. К сожалению, ничего прилично горящего вокруг не наблюдалось, а бензин она оставила дома. Даже крепкий алкоголь не то был припрятан в другом месте, либо уже употреблён. Зато оставались бутылки с вином и ликёры, которые Ракель широким жестом повалила с полки на пол, стараясь устроить как можно больше шума и разрушений.
____________________

- Только не бухло!
Именно так отреагировал на грохот бьющихся бутылок мужчина. Сразу после этого выкрика послышались торопливые шаги.
- Тебе конец, тварь. - Тон, которым мужчина это произнёс, не оставлял сомнений, что свою угрозу он испортит.
- Колин! Не надо! - Это уже кричала кассирша. Она тоже ему поверила, и очевидно, её напугала мысль, что сейчас тут свершится убийство.
- А с тобой я после поговорю! - Послышался ответ кипящего от ярости мужчины. - Это ты не закрыла грёбаную дверь, тупая сука! Это твоя грёбаная вина, так что не беси меня!
______________________

"Именно бухло!", злорадно подумала Ракель. Жалобный звон стекла в унисон раскатывается по залу, предваряя волну непередаваемого аромата десятка смешавшихся между собой алкосодержащих жидкостей. Жаль, гореть эта красота не будет. Однако эффект так или иначе достигнут, мужчина резво покидает свой пост возле двери. Остаётся аккуратно обойти полки с другой стороны, стараясь не выдавать своего местоположения, и рвануть в обратный путь к подсобке.
Девушку только жалко. Достанется ей. А есть ли у неё выбор?

Двигаясь прочь от полок, Ракель слышит, как топочет позади мужчина. Полки по бокам, которые ещё недавно казались ей такими короткими, теперь кажутся слишком длинными. Их край, спасительная возможность повернуть, так далека, и так отчаянно не хватает ещё секунды-другой, чтобы нырнуть за спасительный поворот, и не попасться в поле зрения преследователя. Ракель сворачивает за полку ровно в тот момент, когда в проход заглядывает мужчина. Он не видел её - но догадывается отступить на пару шагов назад, чтобы увидеть, как ненавистная ему вторженка бежит к двойной двери, ведущей обратно на склад. Он знает, что на короткой дистанции не догонит её - знает, что та всё-таки выскочит наружу через тот же проход - но будь она даже олимпийской чемпионкой, ей не развить скорость свыше трех сотен метров в секунду. Именно с такой скоростью вылетает из ствола крупная свинцовая дробь, рассеиваясь в воздухе. Мужчина уверенно вскидывает свой обрез, даёт нужное упреждение, рассчитывая поймать свою цель на подходе к двери, прикрывает один глаз, фокусируясь на мушке...

БАХ!!!

Ракель вздрагивает всем своим телом, слыша грохот прогремевшего выстрела. В большом, закрытом помещении он звучит подобно взрыву - за ним едва слышно громкий, испуганный крик бедняжки-уборщицы. Сердце замирает в ужасе, пропуская удар. Дыхание перехватывает. Но всё это случается уже после того, как где-то позади неё осыпается стеклянной крошкой прозрачная дверца холодильника. По полу раскатываются жестяные банки, разбрызгивая пенящуюся газировку из продырявленных свинцом боков. Несколько дробинок, кажется, попало в рюкзак за спиной. Обошлось! Господи, обошлось! Ублюдку понадобится ещё секунда для повторного выстрела - дернуть помпу, дослать патрон - она успеет сбежать. Ракель добегает до двери, одновременно бросая короткий взгляд - и замирает.

Ракель увидела, как чернокожая уборщица борется с захватчиком супермаркета, двумя хилыми девичьими руками вцепившись в обрез его ружья, и отчаянно, но заведомо-бесполезно пытаясь вырвать оружие из могучих лап амбала. Тот вырывает его в ответ, пытаясь оттолкнуть девушку - но та держится крепко, и что-то кричит ему в истерике. Слезы катятся по её щекам, но лицо искажено гневом - гневом праведным, в отличие от свирепой, животной ярости огромного мужчины с усами-подковой и пышными бакенбардами на щеках. Он орет на неё, брызжа слюной, пытается оттолкнуть - но вот-вот потеряет терпение и просто ударит. А может - и того хуже.

Эта внезапная борьба двух обитателей супермаркета, возможно, спасла Ракель жизнь. Дала шанс уйти целой и невредимой, несмотря на все необдуманные решения, совершённые ею за последнюю минуту. Просто уйти, возможно даже успеть прихватить что-нибудь для отца, оставив этого психа с ружьём разбираться с взбунтовавшейся против него девушкой. Но у Ракель есть и иной выбор - помочь ей. Броситься на вооружённого амбала, отвлечённого ситуацией. Но цена благородства - жизнь. Её собственная - и её отца.