| |
|
|
Ход I. 1385 – 1395 гг.
Галиция – благодатный край. Могущественные горы, зеленые равнины, быстрые ручьи с ледяной водой и русины – странный народ.
А уж Львов – лучший город во всей земле Галицкой! Богатый, процветающий, с мощеными улицами, готическими соборами и мощными укреплениями. С мудрыми райцами*, великим множеством купцов и ежегодными ярмарками, что собирали людей со всей округи.
Совсем недалеко от Львова – село Баковцы**. Не большое и не малое, обычное такое село. недалеко от славного Львова
Твои родители, Кшиштоф и Анна, были людьми знатными, но небогатыми. Тройка коней, Баковцы, комплект доспехов да добротный меч – вот и вся их собственность.
Но если богатством Господь Кшиштофа и Анну не благословил, то вот детьми – с излишком. У тебя было четверо старших братьев: Конрад, Генрык, называемый Генрусиком, Кшиштоф-младший и Владислав, а еще двое сестер – Эльжбета и Мария.
И всех их нужно было кормить, одевать и, в случае девочек, обеспечивать приданным!
Когда в 1385 году родился ты, семья скрежетала зубами. Еще один рот надо кормить!
Из самого младенчества ты привыкал к тому, что тебя в лучшем случае не замечают, в худшем – пинают и щипают.
Ты привыкал к тому, что тебя не любят.
Это было сложно.
Твой отец был мужчиной солидным, полноватым, с вислыми усами на широком шляхетском лице. Он часто злился на детей, редко бывал дома, предпочитая проводить время в шинках по всей Галиции, а выучившись местному языку еще и завел знакомства среди обедневших львовских бояр. Теперь его чаще можно было увидеть в подземельях львовских пивоварен и виноделен, чем у вас дома.
А уж когда Кшиштоф из Баковиц появлялся дома – лучше было спрятаться в самом дальнем углу вашего небольшого (как для шляхты) дома.
Так ты и запомнил отца – вечно пьяного, огромного, злого, раздающего пинки направо и налево, стегающего нагайкой кметов и орущего что-то по-галицки.
Твоя мать ненавидела отца. Она была единственным человеком, которого папенька побаивался, потому как Анна славилась на всю округу не только большим бюстом, но и крепкой рукой. Ее тяжесть ты тоже успел почувствовать на себе. А еще она считала, что если бы ее муж не пил, он мог бы добиться большего и сделать вашу семью богатой. Это злило ее больше всего прочего.
- Проклятый пьяница, - орала она на отца, поздно вечером как раз свалившегося с лошади у вашего крыльца, - И зачем я только вышла за тебя замуж! Да будь ты проклят, грязная свинья!
Твои старшие братья пошли в отца – такие же громкие, склонные к выяснению отношений кулаками, презирающие всех нижестоящих. В том числе – тебя.
- Недоносок! Мелкое дерьмо! Молокосос!
Все эти слова ты слышал с самого детства.
Мать, конечно, ругала твоих братьев за такие неподобающие юным шляхтичам оскорбления. Но это значило лишь, что оскорбляли тебя, пока мать не слышит.
*****
Самый старший твой брат, Конрад, прожил на этом свете уже десять лет, когда ты родился. Он был высок, крепок, как отец, любил пнуть тебя, пока не видят остальные домашние, но никогда не оскорблял на людях.
Генрусик, старше тебя на семь лет, был быстрым, ловким и любим матушкой. Он обожал издеваться над крестьянскими детьми, а еще больше – над тобой и младшими братьями. Кто спихнул тебя в речку? Кто обмазал коровьей лепешкой? Кто порвал рубашку? Генрусику всё сходило с рук, потому что отцу не было до вас дела, а мать любила свое дитя.
Кшиштоф-младший во всем подражал Генрусику, но не имел того обаяния, что свойственно было старшему брату. Эти двое были неразлучны, однако не возникало сомнений в том, кто верховодит в их паре.
Владислав был старше тебя на три года. Он отличался задумчивостью и неспешностью. От него тебе доставалось меньше всего – брату было куда интереснее следить за плывущими по пруду утками или учить русинский язык, чем докучать тебе. Порой он был яростным и жестоким, но это случалось не так уж часто – можно было и потерпеть. Зато он знал много интересных историй.
Сестры же были тихими и разве что на проезжающих временами мимо села во Львов шляхтичей смотрели с интересом, остальное же время проводили, как тебе казалось, очень скучно: читали, молились, готовили что-то или пряли.
*****
Ваш дом стоял на окраине села. Был он одноэтажный, но куда больше крестьянских жилищ. Большие сени, пиршественный зал с длинным столом, массивные окованные железом двери в личные покои владетеля двора – твоего отца, отдельные комнаты для трех старших сыновей.
Ты спал в одной комнате и в одной кровати с Владиславом. Зимой вместе мерзли вы под тяжелым козьим одеялом, летом под ним же парились. С детства ты умел быстро засыпать и легко просыпаться – приходилось быть настороже, ведь братья могли учинить очередной розыгрыш – насыпать в постель жуков, подбросить в кровать ящерицу или того хуже: облить водой и сказать, что обмочился. Вот потеха!
*****
- Панычу, вы б уж побалакали с батьком вашим, - говорят тебе кметы, обступив на главном майдане села, - А то совсем немочь подати енти платить! Зовсим замучали нас ентими поборами!
Говорят они по-своему, по-русински. Но вроде и понятно… твои братья местных презирают, называя чернью, а их язык презрительно именуют «собачьим». Разве Владислав учит его с интересом. Для тебя же, малолетнего шляхтича, их слова кажутся странно исковерканным польским. И понятно – и смешно от их выговора.
Позже ты узнаешь, что ваши селяне были на самом деле вполне богаты, но любили пожаловаться.
*****
Когда тебе исполнилось десять, Конрад уехал в Краков, служить князю, а Генрусика отрядили в Хелм – там у какого-то рыцаря как раз была надобность в оруженосце.
Дома стало свободнее и спокойнее. Кшиштоф-младший присмирел и не так часто задевал тебя, Владислав вовсю увлекся чтением и время от времени затевал скандалы с маменькой – требовал, чтобы его отрядили во Львов учиться.
Отец же стал присматриваться к тебе.
- А что, сынку, поехали во Львов? – говорил он в легком подпитии, - Покажу тебе такие места…
- Какой Львов, курвий сын! – орала мать. – Ему ж даже десяти нет, а ты уж тащишь с собой по шинкам да курвам! Ууу, провались в ад!
- Сама провались! – огрызался отец, - Сидишь тут взаперти, детям света белого не показываешь! А там цивилизация! Просвещение! Культура, курва мать!
И ведь правда – в сравнение с вашим селом во Львове была настоящая цивилизация!
|
|
1 |
|
|
|
|
Что сказать, привыкнуть-то ко всему можно. Даже и к такому вот, что не любят тебя в доме родном. Особенно если ничего другого и не видал в жизни. Чего уж, других шляхетских семей Миежко в глаза не видывал. Могёт у них и ещё похуже. Могёт? А то как же!
А что у кметов иначе, получше вродь как, так у них жизнь-то другая совсем, чего с них.
Да и не так уж всё плохо, честно сказать. Ну поругают, ну пнут, ну ещё чего. Ладно, если на чеку быть, то не так уж и страшно. От батькиной науки увернуться проще простого, орёт он больно громко, а пока замахнётся ты уж в сени сбежал. Пусть кого другого лупцует. Кто там под руку?
Да и с матушкой ничего. Рука-то у неё крепкая, да и не удерёшь просто так, всё одно найдёт хоть где, да и накажет. Но она что, ну наподдаст разок, подумаешь. Всё одно, матушка ведь. Она добрая. А коли бьёт, так за дело, значит.
А братцы уж, тьфу на них трижды, с ними туго. Все-то ладно, а вот Генрусик хуже всех. Гад паскудный, чтоб ему. Вот от кого натерпелся, от кого спасу нет. С этим одними синяками не обойдёшься, на выдумки силён курва. Издевается, смеётся ещё, унижает, значит. А ещё и матушка его больше всех любит. А порой кажется, что и вовсе только его одного. А за что? Вот его-то за что? Одному Богу то ведомо, за что этакого упырёныша любить можно..
Ну да ладно, Миежко и сам тоже в батьку пошёл, сопротивляться всему этому непотребству прям сразу начал. Брыкался, царапался и кусался. Браниться по-всякому выучился ещё раньше, чем нормально заговорил. Не терпеть же, ей-богу. Чай не кмет какой спину под батоги подставлять. Бит бывал часто, не то слово. Всегда был. Всё же братцы-то сильно старше, у кого кулаки пудовые, у кого ум подлый. А, чтоб их, Бог простит.
Владислав из всех и есть, может, брат хороший. Родной даже. Пусть и странный он с историями этим своими, заумный. Ну и что? Оно интересно даже. Всё ж сближает оно, когда спиной к спине спишь, теплом друг от друга греешься.
Сестрёнки тоже хорошие. А что скучно с ними, так может и ладно, хоть не бьют и гадостей всяких не выдумывают против Миежко.
Не так уж и плохо, в общем, грех жаловаться. Времени свободного зато у Миежко всегда полно было. Обязанностями не напрягали, учёбами всякими тоже, знай гуляй, бей баклуши. Родные Баковцы и окрестности излазил он вдоль и вширь. А поскольку от большинства родичей стоило держаться подальше, Миежко всё больше времени проводил со сверстниками из крестьян, да и не только со сверстниками, если честно. У тех что позажиточней тоже было кой-какое свободное время. Можно было и поиграть, и угоститься чем, и истории послушать, такие каких и Владек не знал.
Кметы добрые и уважение имеют даже пусть и юному, но паничу, подвоха можно от них не ждать. И язык у них больно забавный, одно удовольствие слушать. Да потом ещё можно с Владиславом на нём же поговорить попробовать, тоже потеха.
Хорошие времена настали, когда Генрусика в Хелм увезли. В оруженосцы пристроили, тьфу на него три раза. Вот и повезло же какому-то пану такую змеюку пригреть, видать грешил много. Конрад тоже уехал, пусть с ним.
Кажется, все в доме с облегчением вздохнули, даже Кшиш-младший, та ещё шкура, и тот рад был. Только Владиславу всё тесно было, всё он рвался во Львов. Миежко же не понимал этого, книги не цепляли его никак, а ссоры, которые брат затевал с матушкой, казалась лишними теперь в доме.
Однако же, когда батька вдруг позвал во Львов его самого, загорелся сразу. Красоты города его привлекали мало, соборы там всякие, а вот львовское пиво попробовать очень даже хотелось. Много слышал он про то пиво от кметов. Да и вообще любопытно было узнать, где же это всё время пропадает отец. Матушка, конечно, против была, но..
– Хочу! Хочу, тятя!.. – мальчишка даже запрыгал от предвкушения и переизбытка эмоций – Тятя! Давай только и Владека с собою возьмём.
|
|
2 |
|
|
|
|
Ход II. 1395 - 1402 гг.
Славный город - Львов!
Настоящая жемчужина восточных кресов Польского королевства, город-сказка, где с равной долей вероятности можно встретить паломника, выпить с благородным паном или получить дубинкой от братьев-доминиканцев, что славились своей несдержанностью к любому инакомыслию, а к тому же пользовались полной поддержкой львовского архиепископа.
Кстати говоря, славен Львов был еще и набожностью жителей своих. папской буллой была установлена тут архиепископская власть, чем львовяне страшно гордились. Не абы кто, а сам Папа про их город буллу издал, вот оно как! Были здесь и ортодоксы, которые сами себя православными называли, но и к ним терпимо относились. В конце концов, считали львовяне, varietas delectat, а потому и у ортодоксальных храмов собирались собственные прихожане и никто им того не возбранял. Всё ж в единого Господа веруем.
Отец твой, что сопровождал тебя в город пару раз в месяц, ехал во Львов с девизом aut bibat, aut abeat и сам предпочитал, конечно, bibere до полного удовлетворения. Да и тебя приучал. Пиво в городе варили славное, разных видов и крепости. Так что солидную часть доходов отец тратил на гулянки и выпивку. Но сколько интересного можно было узнать от завсегдатаев шинков и кабаков!
Просвещался ты быстро. Всего после пары лет регулярных визитов во Львов знал, где лучшее пиво, как кликнуть служанку, чтобы кувшин из погреба принесла, а не нагретый, к тому же немного подучил и латынь. Эдукация считалась среди местных чем-то очень почетным, а потому, зная пару десятков фраз на языке римлян, среди любителей хмельного напитка можно было сойти за вполне ученого мужа или, в твоем случае, юношу.
Отец не мог нарадоваться и кроме латыни (он ее не знал, зато заучивал ругательства и броские фразы) учил тебя сугубо практичным навыкам. Как сделать так, чтобы тебя не обсчитали, не обокрали и не обманули иным образом. Как правильно молиться и в какой храм лучше ходить и как отбрехаться от городской стражи, ежели она вздумает тебя задержать после захода солнца, подозревая в чрезмерном распитии.
Узнал ты также, что мир, оказывается, куда больше Баковиц и Львова вместе взятых. Что где-то далеко есть Ерусалем, а в нем - Гроб Господень, сарацинами захваченный. Что есть Краков - город, размером как пять, нет, десять Львовов (это было даже представить сложно!), прекраснее которого нет на свете. Еще ты немного знал теперь об истории древней и не очень, слушал хвалебные оды Казимиру Великому, проклятья в адрес Фридриха, римского императора, и споры про роль тевтонов в международном сообществе.
Умел ты и в драке кабацкой за себя постоять, хотя и сам бит был не раз. Выявил также, что шляхта из Мазовии или Малопольши, которой тоже во Львове хватало, о вас, шляхтичах галицких, крайне невысокого мнения. Не раз доводилось тебе слышать, как вас намеренно путали с русинами или прислугой, почитая то очень смешным. Впрочем, по мордам мазовецкая шляхта получала так же, как и местная, да и ничуть ее не крепче была, разве что гоноровей.
А всё ж и разница между галицкой и прочей шляхтой была немалая. Вы сами должны были оплачивать все расходы, когда король звал в поход, не могли ни покидать свои земли, ни продавать их без монаршего разрешения. На это местные паны, конечно, роптали.
*****
Когда ты немного подрос, отец стал посылать тебя во Львов и в одиночку: то пива купить, то лекарства у аптекаря забрать, то еще что. Да и деньжат подкидывал, зная, что молодой шляхтич не преминет к девкам зайти или кружку хмельного нектара выпить.
Ты и не заметил, как уже вращался в компании таких же молодых раздолбаев, валандался по шинкам да In Taberna пел во всё горло. Хорошая то была жизнь – почти без забот и проблем. Разве что перед матушкой оправдываться приходилось, если случалось пропасть на пару дней в городе. А вот отец к тебе подобрел. Получал ты от него меньше, да и за гулянки никогда он тебя не ругал, мог разве подзатыльник выписать, ежели возвращался ты совсем без денег, потратив все монеты на пиво да развлечения.
В компании вашей верховодил Лесь из Замосця, старше тебя на пару лет шляхтич из очень бедного рода. Отец его служил в отряде Михаэля из Стинавы, одного из магистратов, немца и очень богатого землевладельца, но был скуп, как жидовин и потому Лесь вечно у кого-то занимал. А вскоре и с настоящими жидовинами сошелся, беря у них в долг под заставу. Каким-то чудом удавалось ему вовремя по кредитам платить, а когда спрашивали – за какие средства он живет, Лесь только улыбался.
Говорили, была у Леся некая богатенькая вдовушка, покрывавшая его траты. Но имя ее он тщательно скрывал, а потому ходили слухи, будто женщина то известная, знатная, жена кого-то из городского магистрата или местной шляхты.
Были в вашей компании и не шляхтичи. Во Львове это считалось нормой, ведь и среди горожан хватало богатых (честно говоря, куда богаче твоей семьи), образованных и уважаемых семей. Даже армяне были. Их в городе жило много, целый квартал занимала община, ограничиваясь Доминиканским собором на востоке, Краковской улицей на западе и городской стеной на севере. Умели они зело добже торговать и составляли настоящую конкуренцию евреям.
Хватало во Львове и немцев. Часто именно они занимали высокие посты в магистрате, хотя это вызывало ропот у поляков и русинов.
- Нас тут больше, чем немчуры этой в десятки раз, а они нами правят!
*****
Но пока армяне, евреи и немцы зарабатывали деньги, твоя семья беднела.
Старший твой брат, Конрад, выбившись в Краков, пропадал там и не навещал дом, Генрусика отрядили учиться в Прагу, а Владислав сидел дома и особо не интересовался окружающим миром, предпочитая задумчиво глядеть на поля и леса, читать книги и рассуждать о вечном.
А вот гулянки твои и отца больно били по кошельку. Доходы от Баковцев вовсе не перекрывали ваши аппетиты, а выбить из селян больше не получалось ни уговорами, ни плетью.
Летом 1402 года отец завел с тобой разговор.
Сидели вы в шинке «Под Святым Духом» в самом центре города. Высокий шпиль ратуши служил тенью тем из завсегдатаев, кто, испив хмельного напитка, решал подышать свежим воздухом у входа.
- Сынку, - отрыгнув, начал отец, - Дела наши сейчас не самые лучшие. Сам видишь – много денег уходит на… кхм… культурное просвещение. А к тому ж мамка наша сговорилась с селянами, доходы контролирует. Порядному шляхтичу ни выпить спокойно, ни к курв… то есть купцам сходить.
Родитель тяжко вздохнул, будто сетуя на непростую шляхетскую судьбу.
- И думаю я, надо бы тебе, сынку, просвещаться дальше не во Львове. Я тут скопил немного – на первое время хватит. Так что отправляйся-ка ты, сынку, учиться. Это тебе мой, значит, подарок. Хочешь – езжай в Прагу, а нет – двигай в Краков, ученые мужи и там и там свое дело знают.
Выложив на стол мешочек с монетами, отец ушел заказать еще пива, оставив тебя в раздумьях.
|
|
3 |
|