Mononoke Drive | ходы игроков | Каждый день с Торако

Без света весь второй этаж перестал быть просто облезлой заброской и превратился в облезлую и чёрную дыру, где нет ни единого лучика света. То, что пробивалось через заколоченные окна, было лишь блеклой полоской мыльного пространства где-то в самом дальнем конце коридора.

В остальном же, на этаже не было света. Лишь в “квартирах”. Он двинулась дальше. Ноги тихо шуршали по полу. “Скрип-скрип”, — шуршал под ногами бетон и всякий мелкий мусор. Странное чувство. Немного пугающее её.

Девушка медленно двигалась вперёд, всегда удерживая жало на расстоянии вытянутой руки. От этого ей было не по себе. Это место…

“Какое странное чувство”, — могла подумать Торако, выдыхая в воздух облачко холодного воздуха, заходя в очередную комнату на втором этаже. Что в ней она не могла рассмотреть из-за отсутсвия света. Видела только прожекторы, направленные на одну из стен. И ещё одна коробочка на полу.
Пахло сыростью. Чем-то… чем-то очень знакомым. Торако выдохнула ещё облачко пара, воротя нос.

Под ногами шуршали засохший мох (судя по ощущениям) и плесень (судя по запаху). Пахло помоями, чем-то тухлым, очень мерзко, как в каком-то бараке, где ютилось много людей.
Отходы, вроде мочи или дерьма. Блевотина. Пот. Мускус. Тут что, жили бомжи? Не то, чтобы удивительно, но всё же.
Тут же живут эти отбросы… Торако прошла дальше по коридору, заворачивая в следующую комнату с проводами.

Она всё ещё затруднялась хоть что-то здесь разглядеть.
Видела ещё чернеющие силуэты прожекторов, на этот раз вроде как направленных на потолок комнаты, но что там на потолке точно сказать не могла. С него что-то свисало. Кажется, провода? Или же какая-то верёвка. Точно сказать не могла. Как и долго находиться в той же самой комнате, уж очень тут стало вонять плесенью.
И как она не чувствовала этот запах ранее?! Кто-то словно вырубил вентиляцию в здании. Может быть буквально, если она тут есть.

Что происходило сейчас этажами выше она не слышала.
Отойдя слишком далеко от лестницы все звуки как бы скамкывались, так что девушка просто пологалась на чутьё. Она вновь услышала писк за спиной. КРЫСА! Торако могла покляться любыми богами, что мелкая погань пробежала у неё за спиной.
Когда девушка снова вышла в корридор, то писк бежал дальше, как и скрип мелких лапок о голый пол. Крыса завернула в одну из комнат в здании. Туда же тянулись провода. Торако резко забежала внутрь, останавливаясь перед несколькими прожекторами у входа: они стояли перед входов, а не внутри самой квартиры на этот раз.
Провода тянулись внутрь, к нескольким маленьким коробкам на полу, что девушка уже видела. В этой комнате вонь была просто ужасающая. Она сделала шаг вперёд. Ещё шаг. Её протез чавкнул о пол. ЧТО ЭТО?! ПЛОТЬ?! Опять плесень?... Эээ… Она чавкнула ногой ещё раз. Очень осторожно. Тоже самое делали лапки крысы где-то впереди неё. Нет. Это не плоть, и не мусор, и не плесень тоже.

Нет… она знала это чувство. Оно было знакомо ей ещё с родной резиденции, с самого детства, и чтобы подтвердить свою догадку, девушка сделала шаг на чавкующую поверхность и своей обычной ногой. Едва заметный свет вспыхнувшего синим пламенем талисмана полился у неё из кармана.

Вынув талисман наружу, в его слабом призрачном свете, она могла увидеть то, что предполагала изначально и не чувствовала уже давно.

Под ней находилось мокрое татами: худшая из вещей, что могла бы произойти в её поместье для держуных по уборке или слуг в любой из дней недели. Татами было грязным. Оно пропахло табаком. И потом… и блевотиной… да, именно от него шла эта вонь. Оно резко начиналось на полу, продолжаясь вглубь помещения, как если бы его положили сюда вместо бетона хаотичными широкими пластами.

И где-то на другом конце этого татами пищала та самая мелкая крыса.

Да что тут такое сдохло?

Мрачно смотрит Хитоцу исподлобья, морщась от мерзкой и знакомой до зубной боли отвратительной палитры запахов, испытывающей обоняние наёмницы на прочность. Очевидно комната помещение в которое она зашла, было обитаемым. А ещё те кто в нём жил, явно были не самыми чистоплотными людьми, напоминая девушке о вонючих бараках всяких "местных" боевиков банановых республик и прочих стран, где животным давали в руки оружие. Сколько таких халуп она сожгла в составе того или иного отряда? Не сосчитать. Однако вот сейчас, встретить нечто подобное...

Это действительно было несколько странно. Пусть и наверное логично для заброшенной стройки, наверняка являющейся неплохим укрытием для разного рода бомжей и опарышей со дна человеческого общества. Тех кто копошился в социальной "плоти" более успешных, предпочитая показываться на свет лишь в исключительных случаях. Жители дна не любили когда их бледную плоть трогало солнце. Совсем как она сама, страдающая в то время когда проклятый световой диск обжигал чувствительные покровы до кровоточащих пузырей. В темноте было намного лучше.

Когда под ногой чавкнуло татами, брюнетка замерла. Напряжённо, словно в любую секунду была готова сорваться в бой. Торако напряжённо всматривалась в чуть освящённую светом из кармана, тьму, надеясь что звук был не слишком громким. После недолгого периода ожидания, убийца осторожно потыкала в чавкающую поверхность жалом, не получив никакого особого результата. Это была обычная грязь, пот и блевотина. Даже не человеческая плоть к которой уже пару раз переживавшая крушения авиатранспорта наёмница, была привычна. С другой стороны, то что обстановка вокруг ощутимо сменилась и даже не на заполненный тонко размазанными трупами фюзеляж и не ту стройку на которой она была раньше, было охренеть как стрёмно?

Ненадолго сменив жало фонариком телефона, Хитоцу внимательно рассмотрела комнату, а также попыталась сфотографировать ту в качестве улики для Маватари. Этот вонючий барак в которой она попала со второго этажа, (КАК!?), дико напрягал девочку. Как и крыса, очевидно заманившая её сюда. Странный грызун вёл себя не так как тупой зверь и это было... Неприятно.

— Вы специально меня сюда завели?

Чувствуя себя идиоткой, спрашивает Торако, припоминая рассказы бабули и своей любимой подруги о всяких там оборотнях и прочих существах. То что крысы считались самыми подлыми и злыми из них пожалуй мало смущало одноглазую. В конце концов, она сама даже хуже? Жестокости у альбиноски было намного больше. Сменив телефон на жало, девушка собиралась двинуться дальше, продолжая сохранять настороженность и внимательно следить за поступающими от распечатанного покрова ощущениями.

“Щёлк”, — сфотографировала девушка картину перед собой и когда взглянула на телефон, то на экране вместо фота остались только помехи, как если бы при снимке телефонов жутко трясли. Картинка получилась смазанная и нечёткая. Явно не годиться в хорошие улики.

В ответ на щелчок со вспышкой, крыса до этого сидевшая у края стены приподнялась на задние лапки, глядя чёрными бусинками глаз на Торко. Крыса была жирной. А ещё грязной. Но не выглядела как монстр или какаое-то паранормальное существо, даже наоборот.

“Самая обычная крыса”, — мог бы подумать кто угодно другой на месте Торако. Та же задала вопрос вслух грызуну. Повисла тишина на пару секунд. Крыса словно послушала её немного… подождала чего-то… и нырнула в дыру в засаленной рисовой бумаге, что была перегородкой между одним помещением барака и другим. Может быть, она сбежала из-за приближения Торако. Но это и не важно.

Торако двинулась дальше, открывая дверь перед собой. В теории, по планировки квартир, она должна была бы оказаться в комнате с выходом на балкон. Но барак не знал, что такое “балконы”. Зато, он знал что такое “корридоры”. Девушка вышла в одну из жилых проходных — коридоров, что в старых домах этого типа шли как артерии через всё здание. Корридор уходил налево и направо от неё.

Прямо перед ней, там где должен находиться заколоченный выход на непокртый балкон свечки, была стена с висящей на ней обрывками жёлтой ленты. Когда-то она представляла собой такое же предупреждение Камо, как и наклейки ниже. Но кто-то оборвал её почти полностью, кроме пары кусочков. Судя по звукам мелких лапок, крыса бежала направо, вглубь чернеющего коридора, конец которого из-за темноты не был виден. Слева коридор изгибался буквой “Г” и заворачивал за угол. Что там тоже было не понятно.

Всё, что чувствовала сейчас Торако — это тепло. В помещении было куда теплее, чем снаружи. И слабое, едва заметное давление.

Как будто… что-то давит на её эго извне этого помещения.

Может она и становилась излишне мнительной, но вообще-то нормальная тупая крыса, просто бы сбежала от Тору и не пыталась привлекать внимание убийцы писком. Да и то что она завела её сюда, давало определённую пищу для размышлений. Так что считать что крысюк как минимум "необычный", девушка вполне могла как бы странно и абсурдно для обывателя это не звучало.

Потупив несколько секунд на вышедшую откровенно "никакой", фотографию, брюнетка продвигалась внутрь уже с заметно возросшей осторожностью, вслушиваясь в шорохи и поскрипывания если такие будут. То что барак в котором она оказалась должен был быть необычным и так являлось очевидным. Но иметь на руках прямое доказательство паранормальной составляющей обстановки всё же немного нервировало девочку. Не к тому она привычна.

Ещё планировка была в высшей степени... Необычна. По логике тут должен быть балкон, но вместо этого в бараке оказались коридоры. Тёмные. Напрягающие. Коридоры. Хитоцу прекрасно осознавала в насколько хреновом положении оказывалась сейчас. За такими углами крайне легко обустроить засаду и прошедшая через солидное количество штурмов, брюнетка пожалуй лучше многих осознавала всю опасность.

... А с другой стороны, что ей сейчас ещё делать?

Давление "извне", напрягло брюнетку ещё более серьёзно. Что это она не знала, но судя по всему, ничего хорошего это явление не сулило. Так что и действовать наверное стоило быстро? Пока воздействие "нечто" было едва заметным и Торако не хотела знать что с ней случится, если то усилится.

... Так что следовать за явно чего-то от неё желающей крысой, явно не являлось умной идеей. Осторожно развернувшись налево, Торако собиралась вновь сменить "жало" телефоном и в свете фонарика, наверняка способного очертить всякие подозрительные вещи, последовать в ту сторону. Слушая. Наблюдая. Получить нападение со спины как в тупом хорроре, не слишком хотелось.

Завернув налево, Торако увидела удлиняющийся куда-то далеко коридор с повторяющимися сёдзи по бокам коридора на равное расстоянии друг от друга. Эта часть барака явно переходила в ту её часть, где находились отдельные огороженные комнаты.
Кое-где, вместо сквозных пролётов, стояли раскрывающие двери-фусума из плотного, непроницаемого свет материала. Тут было темно. И тихо.

Каждый шаг Торако издавал тихий скрип. Или хлюпанье. Древесина под её ногами расползалась. Она была старой и изъеденной термитами. Каждый шаг отдавался эхом и ей приходилось дёргаться при каждом таком скрипе, чтобы проверить — не услышал ли её кто-то со стороны. В полной тишине девушка прошла по коридору, так и не заглянув ни в одну из дверей. Хватило и взгляда через дыры.

Она была свидетельницей пары дюжин пустых комат, которые судя по конструкции и двери на противопложной их стороне вели ещё в какие-то помещения или коридоры. В комнатах была куча лежанок. Где-то оставались следы подгнившей еды.

На стенах, на полу и на потолке иногда встречались подсохшие разводы крови. И воняло тухлой плотью… да. Тут было бойня. Очень давно, но явно была.

Девушка продвигалась всё глубже и глубже, пока не заметила свет.

В дальней части одного из корридоров из одной из дверей шёл свет.



Замедлившись, Торако начала красться к коридору, как убийца.
Когда она заглянула в него, то увидела… что комната выходит на внутреннее озерцо, заросшее осокой, которое с четырёх сторон, как в коробке, окружали стены… старомодного особняка? Барака? Она уже не была так уверена. Над прудом небо было затянуто алыми тучками.
На другой стороне пруда, где-то в пятнадцати или около того метрах от неё, тоже была открытая дверь в один из коридором. На выступе перед дверью сидела маленькая девочка со спутанными грязными волосами, в грязных обносках, наполнявшая водой пару сосудов и очень осторожно оглядывавшаяся по сторонам. Она не заметила Тору пока…

Да что за херня тут творится?

Клишированная фраза для необычной ситуации. Впрочем, несмотря на избитость, подобные слова как нельзя лучше подходили для описания и понимания происходящего? Точнее отсутствия этого самого понимания в лучших традициях хоррор фильмов, что Хитоцу довелось посмотреть за свою нелёгкую жизнь. Куча пустых комнат. Длинные коридоры. Теперь вот пространство начало сбоить, отчего в "бараке" появилось целое озеро, тучи над которым наводили наёмницу на мысли о каком-то химическом или психотропном оружии. Да, она знала составы после которых подобные "облачка" некоторое время висели над поражённой местностью. Однако расплавленной людской плоти вроде бы нигде не видать...

Только следы застарелой резни. И неизвестно откуда появившийся ребёнок набирающий воду из этого самого озера. Девушка сразу же решила потушить свой телефон, чтобы не выдать своей позиции наблюдателя светом. В голове быстро накидался небольшой план и Торако требовалась определённая скрытность чтобы его исполнить.

... Всё же она умела бесшумно двигаться в природе. Знала как ставить ногу. А ещё не сомневалась в своей способности поймать мелкую грязнулю и вытрясти из той, что за чертовщина тут происходит...

Ведь это было как минимум логично? Девочка это лучше, чем ничего. Из ребёнка можно будет вытянуть сведения не прилагаю особых усилий. Да и скрутить малявку, подобравшись поближе, а потом заткнув той рот той же рукоятью "жала" будет не трудно, справится даже она в столь убогом состоянии и со своей больной спиной. Кроме того, Торако было интересно куда ведёт новый коридор...

Может выход там? Убрав телефон и болевой пистолет в карманы, но вытащив жало, девушка собиралась тихо ступить на траву.

Торако выключила телефон и ступила на траву, в этот же самый момент как её нога коснулась зелени, почувствовала как она уходит вниз, в грязь. Чавк. Протез девушки ушёл до половины “будра” в эту бурду. В нос девушки ударил зловонный запах.
От воды в этой забродившей и заросшей мхом части пруда несло. Она кое-как смогла сдержаться, делая ещё шаг вперёд и опускаясь в путь целиком.

В том месте, где она шла от воды поднимался слабый дымок.
Присмотревшись, Тору почувствовала, что на самом деле не чувствует, что её ноги промокли… нет… её аура как бы отталкивала мутную воду и на поверхность в месте соприкосновения эго с местной грязью всплывало что-то вроде плесени. Оранжевой. Очень странной… она такое видела впервые, если задуматься.

Но, отвлекаться на такую чепуху ей сейчас было не с руки и вместо этого Хитоцу пригнулась ниже, скользя в осоку.

Высокая трава давала ей идеальное укрытие, если забыть о том, что вода вокруг неё едва-едва шипела сейчас.

Подкравшись к основанию деревянного перехода, на котором сидела девочка, Торако прикинула свой рост и вес, а также высоту опоры и зацепившись за край её бесшумно подтянула себя вверх.
Жало в этом месте втыкалось в деревяшки прямо как настоящий армейский нож и казалось, что совсем стало материальным, пускай синий огонь всё ещё оставался нематериальным для её рук или же её эго. Торако заметила, что талисман в её кармане догорел после купания в прудике. Странно… но не так важно сейчас — она сделала резкий рывок вперёд, сбивая девочку наземь. Та заверещала.

Она не могла разобрать, что та лапочет. У ребёнка был сильный акцент. Но из того, что Торако поняла, взволнованный ребёнок, что сейчас бился под ней и тихо пищал повторял “не ешь меня”, очень старомодно и странно на слух… но так иногда говорил дедушка, если ей память не изменяла. Крынки с водой укатились в сторону.

Девочка была совсем небольшой и худенькой, в старом поношеном кимоно — явно не на неё и куда более грязное. С ней не было оружия. Только висящий на шее на верёвочке глиняный свисток, зеркальце на палочка за поясом и сам пояс, которым служила верёвка.

Кроме того, у неё была котомка-переноска для крынок воды.

— Не скули. Я тебя не съем. Пока.

Тихо, но с металлом в голосе приказывает малявке Торако, чуть морщась от происходящего. Непонятная "вода" в озере заставляла напрягаться. Как и резко возросшие возможности жала. Из объяснений Индуса, девушка помнила, что оружие могло ранить только призраков... Так неужели это место само по себе являлось чем-то подобным? Девушка не знала. Но теперь она по крайней мере могла это узнать у своей пленницы.

... Прижимая ту "мясной" коленкой на груди, (так будет проще вскочить если что), Хитоцу воровато осмотрелась по сторонам, стараясь приметить какие-то странности, посторонних или опасности. Не зря же малявка была так осторожна?

— Ответишь на вопросы. Будешь жить. Соврешь или закричишь, сожру твоё сердце.

Стараясь говорить как можно более понятными и короткими фразами, Торако приступает к своему коротенькому допросу, сразу же установив правила и чуть припугнув ребенка.

— Кто ты? Что это за место? Кто тут живёт? Где выход?

Девочка дважды кивнула на фразу Торако и замерла в ожидании действий убийц. Та посмотрела по сторонам.
Коридор внутри раскрытых дверей, откуда высунулся ребёнок, ничем не отличался от того, из которого она вышла. Он казался точным зеркальным повторением предыдущего, если говорить ещё точнее. Тут никого не было. Девочка ещё раз два раза кивнула в ответ на фразу про вопросы.

“Кто ты?”, — спросила Торако. Девочка коротко ответила старое слово, которое означало… слугу? Или работника? Сложно сказать.

“Что это за место?”, — на этот вопрос девочка уже куда чётче смогла ответить “рабочий дом” или “дом труда”, но с акцентом.

“Кто тут живёт?”, — девочка непонимающе посмотрел на Торако, затем указала на себя и сказала “я”. Подумала ещё немного она добавила натянуто “другие” и что-то неразборчиво, Тору не поняла слова.

“Где выход?”, — задала следующий вопрос Торако. Девочка ещё пару секунд помолчала. Затем аккуратно показала рукой на левое ответвление коридора за спиной у Тору. Она сказала “выход”.

На этом она застыла, ожидая реакции от убийцы и не двигаясь.
Её сердце бешено билось. Глаза смотрели только на Хитоцу.

— Кому ты служишь?

Спокойно посмотрев в глаза малявки, Торако вновь вертит головой, сохраняя бдительность. То что та оказалась сговорчива, было хорошо. Ответы же были не столь совершенны.

В частности архаичное "работный дом" было слишком расплывчатым, обозначая сразу несколько вариантов и это без учёта наверняка упущенных из-за разницы в языке, акцентов. Та имела ввиду те дома для бедняков где те работали за миску еды и сон, да малую плату? Или быть может более старый вариант и это было просто жильё для слуг? Не очень ясно.

— Другие. Люди или Ёкай? Объясни проще.

Старое словцо вероятно будет более понятным вариантом, чем западное "монстры", а также более примитивное объяснение, вероятно станет ключом к пониманию сути, самой Хитоцу. Даже ребенок способен на подобное.

— А на той стороне? Что там?

Кивком подбородка Торако указывает туда откуда пришла сама. Ей нужно было знать, что за пустые коридоры она прошла, если конечно мелкая была вообще осведомлена об этом.

— Для кого вода? Тебя будут искать? Твоё имя?

Очередная порция вопросов, самыми важными из которых было только два. Имя этой мелкой было интересно девушке лишь из привычки понимать с кем та говорит.

— Ты видела тут других чужаков?

“Кому ты служишь?”, — девочка явно не поняла вопроса и сказала “тут” в ответ на вопрос. Если бы Торако повторила его, то услышала бы ответ “Япония”. Видимо, тут возникла трудность понимания не только для неё, но и для ребёнка: та не совсем понимала, что от неё хотела получить Тору. Или воспринимала её слова не правильно.

“Другие. Люди или Ёкай? Объясни проще”, — она пару секунд не могла это понять тоже. Потом подняла руку и показала ей четыре пальцы, опущенные вниз. Она сазала: “мы — ину, другие — ину”. Подумала ещё немного. И выговорила, пускай и не с первого раза, но ещё одно слово. “Готё”, — сказала она, “Мы — другие, готё — другой”.

“А на той стороне? Что там?”, — двочка покосилась туда, куда указывала Торако. Подумала немного. И сказал чётко только одно слово: “Яма”. Через секунду она развернула: “Там яма. Бросать. Яма”. Сделала какое-то движение рукой, как бы показывая, что она что-то кидает в сторону или в воду. Она не могла объяснить яснее. Следующий же вопрос вселил в девочку страх. Она покачала головой.

“Для кого вода?”, — спросила Торако. Та качала головой и говорила “нет, нет”. Она лепетала что-то ещё, но Тору понимала только через слово этот её диалект, слегка примитивный и исковерканный. Она там что-то говорила про “облегчить” или “смыть”, но Тору это сейчас не особо понимала. Следующий вопрос пошёл лучше. Когда она спросила “Тебя будут искать?” девочка ответила коротко “готё”, кивая.

“Твоё имя?”, — спросила Торако. Та уставилась на неё в лёгком непонимании. Если бы девушка повторила вопрос, она сказала бы “эта”, говоря это не как имя, а просто указывая на себя, и снова повторяя “эта” или “она”, как обращеие к кому-то. “Ты видела тут других чужаков?”, — следующий вопрос тоже не заставил долго ждать ответа и она сказала очень длинное и бессвязное предложение, из которого Хитоцу поняла только “горит горло”, “цветы на груди” и “нож”. Она указала куда-то в сторону, не на двери.

— Готё... Сильный? Почему боишься? Он съест тебя?

Что это ещё такое? Или кто? Снова мононоке? Ещё нечто более странное? И самое главное, могла ли она это убить? Торако сильна, но хватит ли её на такую тварь.

Недовольно засопев, когда малявка отказалась или скорее не поняла её насчёт имени, убийца, склоняет голову на бок, словно большой зверь столкнувшийся с чем-то новеньким. Показав на себя пальцем, девушка пытается объяснить малявке.

— Тору-химе. Я. Моё имя... У тебя есть такое?

Трудно называть человека пустым местом. Для Хитоцу это были неприятные воспоминания о том во что пытались превратить её саму и других несчастных. Была ли девочка "слуга" рабыней? Или что важнее, кто же всё-таки мог превратить людей в псин и заставить сносить такое отношение?

— Цветы на груди... Мужчина? Он жив?

Оскалившись и блеснув глазом, Торако впивается в девочку взглядом, демонстрируя белые, словно слоновая кость, зубы. Вновь оглядевшись, Хитоцу с жестким энтузиазмом уточняет.

— Ты можешь отвести меня к нему?

“Готё... Сильный?”, — девочка только закивала в ответ на вопрос.

“Почему боишься? Он съест тебя?”, — она покачала головой, сказав что-то вроде “смена” и “наказание”. Но ничего более понятного. Каждое её слово звучало странно. Как кансайский акцент, но куда более грязный и непонятный, перемешанный с какими-то вставками.

“Тору-хихе”, — повторила вслед за Хитоцу девочка. Кивнула ей. “У тебя есть такое?”, — девочка посмотрела на неё непонимающе. Ещё раз указала на себя пальцем и сказала “это”. Кажется, до неё всё ещё не дошло, чем собственно такое обращение не устраивает девушку, потому что в прошлом оно вроде как работало всегда!

“Цветы на груди... Мужчина? Он жив?”, — она активно закивала и повторила пару раз “жив” и “нож”, после чего указала пальцем на противоположную часть барака, находящуюся слева по коридору от направления, в котором шла Торако, и справа по корридор с точки зрения девочки. Она показала на горло и провела пальцем по нему как если бы разрезала, сказав “горит” или же это было скорее “тлеет”.

“Ты можешь отвести меня к нему?”, — девочка задумалась. Она посмотрела на крынки с водой. Затем снова на Торако. Пост проступил у неё на лице, пока та не сказала “показать, не вести”. И ещё подумав добавила “далеко” ей. Это всё, что она сделала.

Что же за фрукт такой, этот самый "Готё"? Слово звучало знакомо, но вспомнить никак не получалось, словно само понятие она знала достаточно давно, чтобы успеть забыть. Но раз малявку не собирались съедать, версия с чудовищем вероятно откладывалась? Пока что. Наверное. Наёмница всё ещё чувствовала напряжение от непоняток.

— Тору-хи-мэ.

Автоматически поправляет девочку задумавшаяся убийца. Взгляд единственного глаза внимательно смотрит на малявку, отчего возможно, Хитоцу казалась несколько "давящей" со своей позиции. засопев, маньячка продолжила слушать девочку.

— Тогда покажешь. И я не буду есть тебя... Но возьму вещь. Я не знаю этот дом. Когда закончишь, придёшь ко мне. Тогда получишь обратно. Ты не должна говорить обо мне или приводить других. Я демон. Нарушишь слово, страшно умрёшь. Ты поняла?

Враньё помогало избежать проблем, а значит и прибегнуть к нему было выгодно. И пусть с кем-то менее напуганным и более взрослым подобное бы не прокатило, Торако надеялась, что "Эта" будет достаточно впечатлительной, чтобы поверить в маленькое преувеличение. Засунув свободную руку в карман, девушка собиралась вытащить оттуда мелкую монетку и показать её девочке, после чего вложить ту в чужую ладошку. Взамен, одноглазая собиралась попробовать снять свисток с шеи малявки. Не столько, чтобы произвести нужное впечатление, сколько для того, чтобы избавить ту от возможности быстро поднять тревогу в случае чего. По крайней мере какое-то время, она себе получит.

— Сделка?

Вопросительно уточнит девушка. Лишь после положительного ответа, Хитоцу позволит себе слезть с малявки, поднимаясь на ноги и оглядываясь. Жало было в её руке, пока вторая спешно лезла за болевым пистолетом.

“Тогухихе”, — повторила девочка с таким лицом, что уловила всё с первого раза и правильно на этот раз. Она очень спешила из-за страха. Внимательно выслушав предложение девушки, та взяла монетку в руку. Ту самую, которую ей дал Маватари. Рассмотрела её. Это была монетка в пятьсот йен 1984 года выпуска, времён инфляции, кажется, с цветком ликориса на обратной своей стороне.

Монетка в её руках казалась куда больше, чем в руках Торако, но когда убийца потянулась за свистком, девочка прижала его к себе и на пару мгновений замешкалась. Было видно — она сомневается. Она думает, стоит ли оно того. И лишь повторяла губами вопрос, раз за разом проговаривая “сделка”... пока, наконец, не выдала Торако свой свисток и уверенно сказал “Сделка”. Ребёнок сделал свой выбор.

Далее, если бы убийца отпустила её, она взяла крынки с водой и быстро их наполнила. А затем — побежала прочь от Торако в неизвестном ей направлении, стараясь ступать тихо и ставить ногу так, чтобы не издавать ни звука. Она заглядывала за повороты с помощью зеркальца. И когда там оказалась чисто — юркнула во тьму. Торако снова осталась одна с глиняным свистком в руках. Самым обычным, на вид, лишь с выточенным на нём незнакомым ей старомодным иероглифом. Это читалось как… как… мх, непонятно.

Торако прождала по субъективным ощущением где-то около полутора часов (пускай ничего вокруг неё не изменилось, ни небо, ни земля, ни вода), пока не услышала из коридора, откуда она ждала девочку, едва слышимый шелест. Открылась… одна из дверей? Торако притаилась и оглянулась. Из коридора, всё так же без движение и без звука выглянуло тусклое зеркальце. Поймало отражение коридора. Через пару секунд, к Хитоцу подбежала уже знакомая ей девочка, без сосудов с водой и слегка потасканная.

На ней были следы свежей драки: раскровленый нос, подбитый глаз и мелкие ссадины на руках. Щека слегка заплыла. Но, кажется, та всё ещё была в работоспособном состоянии и позвала девушку идти за ней, в том направлении, что указывала ранее. Парочка очень тихо (убийца копировала манеру движения ребёнка) пошли через комплекс, часто избегая длинных коридоров и ныряя в дыры в дверях, чтобы срезать путь через комнаты или обойти что-то. Пару раз она слышала вдалеке… блеяние? Как будто козлов. Или хрбканье. Или мычание. Или даже фырканье! Животные звуки заставляли девочку дёргаться и она избирала другой, длинный путь.

Очень скоро, парачка свернула в ещё один открытый дворик, на этот раз не пруд, а проходную с вытоптанной красной травой на земле.

В дальнем конце двора возвышался небольшой простой храм.
Это было похоже на одно из старомодных домашних святилищ, что использовали в бедных ночлежках или при больших монастырях, чтобы бедные могли молиться там не заходя внутрь к нормальным, состоятельным людям в центральных помещениях этого храма.
Двери святилища были распахнуты. Внутри, в полумраке, Торако могла безошибочно угадать старомодные кровати, какие-то вещи и наваленные по углам тряпки с тазиками. Полевой госпиталь. Да, под него было переоборудовано святилище — девочка это угадывала без какой-либо сложности даже с такого расстоянии и с такого ракурса.
На ступеньках “святилища” валялось несколько изорваных старомодных пиджаков военной формы, какую носили японские военные во времена Второй Мировой. У дедушки в его трофейной комнате было несколько таких, но от офицеров и генералов ещё с тех пор, как их нанимали китайские повстанцы и американцы для убийства местных военных. Хорошие были времена. Сытые…

“Цветы на груди там”, — сказала девочка, указывая внутрь храма. Торако всмотрелась в его тьму… нихера не видно, хоть глаз выколи! Всё, что она могла разобрать это начало помещения и едва заметный огонёк где-то вдалеке. Как если бы горел костерок.

— Мудрый выбор.

Торако скупо кивает в благосклонном жесте. Хороший ребёнок. Умный. Впрочем, если её подозрения верны, то это с такой жизнью умение "крутится" и выживать должно быть достаточно надёжно привито у этой малявки? Сама такая. Так что для Хитоцу это было хорошим знаком. Она понимала чего ожидать и контроль ситуации не грозил утечь из рук. И так было правильно.

Немного изучив свисток и на всякий случай, постаравшись, запомнить символ, убийца обращается в слух настраиваясь на то, чтобы отреагировать мгновенно среагировать на угрозу. Она могла быть терпеливой. И умела ждать. Часами если потребуется. Выдержка была ключом к успеху. А ещё одним из столпов выживания для одноногой калеки.

Напрягшись когда посторонний звук достиг ушей, брюнетка крепче сжала своё оружие. Пристально посмотрела в сторону предлагаемого источника, а после молча наблюдала как зеркальце выплывает из-за угла, а малявка бежит к ней. Выглядела та откровенно паршиво, отчего жестокая наёмница не могла не задать тихий вопрос

— Это и есть наказание? Или другое? Теперь тебя не станут искать?

Впрочем, вне зависимости от ответов, Хитоцу проследует за маленькой проводницей, приноровившись так, чтобы повторять чужой шаг. Напрягаться от непонятных звуков и задаться очевидным вопросом, откуда, демоны её отдери, в этом месте животные? Или не животные? Тору очень хотела задать вопрос, но понимала, что сейчас не время и не место.

... Вид госпиталя и разбросанная форма вызывали не меньший интерес. Военные? Тут? Да ещё явно из лохматых времён? Чертовски странно. Такого она ещё не видела... Впрочем, разве сама ненормальность этого места не допускала подобных фокусов? Хитоцу даже не сильно удивится если вдруг окажется что вся происходящая хрень лишь следствие какого-нибудь эксперимента армейских уродов, впрочем, это она вряд ли когда-нибудь узнает...

Однако как поступить со странным огоньком? Рисковать и соваться в темноту было самоубийством, тем более если там действительно сидел искомый человек якузда. Преступники публика нервная, а Малявка как раз что-то болтала про нож.

— Хорошо. Я поговорю с ним. Мы вернёмся, и я отдам свисток. Но ты молодец, не обманула. Хорошая девочка... — Склонив голову и внимательно окинув малышку взглядом, девушка меняет свой тон на более вопросительный и несколько пространный, делая вид, что задумалась. — Скажи ка мне, ребёнок. Тебе нравится твоя жизнь? И не хотела бы ты изменить её? Я ищу верных слуг... И мне бы пригодилась такая разумная малявка. Обещаю сытно кормить. Одевать. И не стану бить.

Склонив голову на бок, Торако убирает жало в карман, вытягивая телефон и проверяя сеть. Сейчас ей нужен фонарик, но проверить может ли она позвонить Маватари, пожалуй тоже стоило. Впрочем, она кажется уже знала ответ на вопрос? Раз уж у "конченных" из Камо, барахло не фурычило.

— А ещё научу быть сильной. Пути по которому иду сама... Подумай над этим пока я занята с этим типом. Ответ дашь когда мы с ним закончим.

Включив фонарь и сжав в руке "болевой" пистолет, Торако попытается осветить храм, стараясь увидеть что там находится внутри. Минимум рисков. Максимум эффективности.

Девочка не особо понимала, что говорит Торако, время от времени кивая или качая головой. До неё, по сути, дошёл вопрос только том, откуда у неё эти побои: она кивнала один раз на вопрос о “наказании”, а после вопроса о том, будут ли её искать, передёрнула плечами.

После этого группа двинулась вперёд. Когда они дошли до храма, Торако задала девочке свои последние вопросы, но та не дала какого-то чёткого ответа на них, вместо этого разведя плечами и выдав что-то неясное. Закончив агитацию и включив фонарика, она вошла внутрь здания. Тут было темно и сыро, но свет кое-как помогал ей осмотреться вокруг.

Здание храма находилось… в упадке.

Казалось, она шла по разграбленному много лет назад святилищу, в котором те немногие ценности, которые не могла достать или утащить рука вандала и мародёра, нещадно разломала и состарила своим прикосновением рука времени.
Фрески и рисунки на глиняных стенах давно искрошились. Балки прогнили. Даже кровати и мешки на земле, что должны были служить лежанками, давно проржавели или изветшали. По углам валялся мусор. По потолку росла рыжая плесень.
И запах… мерзкий казарменный и больной запах тут перемешался со стойкой звериной вонью, от которой тошнило и появлялось желание выйти отсюда сразу же и бежать куда глаза гледят.
Этот запах был тут давно. Он въелся в стены. Кто бы тут ни жил, а тут кто-то жил, они давно позабыли о гигиене и удобства, пожирая падаль, спя, тращаясь и гадя прямо тут на полу, и судя по ещё более стойкому запаху спермы, пота и желчи, тут жили в основном мужчины… как в бараке. Перебивал этот запах только свежая вонь крови и потрохов.

Шла она от кучи тел, сваленных в углу, во всё той же военной форме. То были искарёженные, мерзкие люди, все какие-то кривые и раздутые, с формой с трудой сидящей на их искажённых телах. У кого-то проступали клыки, у кого-то пяточки вместо носа, у кого-то рога. Их кожа покрывалась мехом и иглами.

“Мутанты… мерзость”, — могла бы подумать девушка, если бы среди тел не замечала несколько тел молодых девушек, без следов мутаций, худых, грязных и в примерной такой же одежде в какой ходила эта — они тоже были мертвы, в общей кучи. Смерть этих уродов и их оборванных истощённых рабынь произошла от множества порезов и уколов.
Тут была бойня! От пары тел на земле остались только лепёшки, как если бы их прихлопнула рука великана. Некоторые были разорваны пополам. Зрелище, от которого даже у девушки стыла кровь в жилах и перехватывало дыхание от восхищения. Чего-то такого она не видела никогда в своей жизни.

В самом дальнем углу помещения горел костерок.
Над костерком из двух проржавевших стволов от винотовк, пары палочек и сверо нарванных жил кто-то образовал вертел с парой тросточек-шампуров на нём и нанизанных на них кусков плоти, от которых шёл хорошо знакомый девушке сладкий запах челвоечины.
Так пахло “табу”. Торако не любила саму плоть, её вкус, но чувство нарушения чего-то недозволенного никому будоражило кровь, и от него по всему телу бегали искры, появлялся аппетит, и жесткая мерзкая плоть становилась мягкой и сладкой. У костра, спинами к стене сидело двое, наблюдая за танцами огня в лёгкой задумчивости.
Первым был крупный парень крашеный под рыжий цвет, в давно изношенных кроссовках, штанах-адидасах, толстовке с натянутой на башку капюшоном и красной футболкой с желтыми узорами цветов на ней под толстовкой — классический янки. Он мог похвастаться вскрыто от уха до уха горлом, которое кто-то грубо зашил шнурком зашит шнурком, из-за чего рана полностью не закрывалась и… тлела?
Спутником первого, вторым, был худощавый и узкоплечий (предположительно) мужчина в приталеном и ужасно поношенном, слегка обгоревшем костюме, состоящим из приталеных брючек, круглоносых туфель, пиджачка, серой рубашке с пятнами крови на ней под ней и оборванной петлёй от висилицы вместо галстука, чьё лицо скрывала классическая маска нох, вырезанная из кости и глины.

Оба, не обращая внимания на Торако смотрели прямо в пляску огня.

Девушка обратилась к ним в первый раз. Рыжий поднял голову. “Среди вас есть Цубаса?”, — спросила Торако. Тот покачал головой и локанично сказал “неа”, продолжая приглушённый разговор со своим товарищем напротив так, как если бы девушки тут и не было. Она восприняла это как признак дружелюбия и продолжила распрос.

В следующий момент, она узнала у них знают ли они, где тут Цубаса, на что те ответили, что не слышали о таком, потому что не спрашивали имён тех, кого встречали — им это не важно. На вопрос о том, что за уроды в форме, они сказали "грешники этого круга" ей.
Это начало звонить нехорошие звоночки в голове у Торако и тогда она решила зайти с другой стороны, спрашивая не появился ли тут не так давно молодой человек, на что получила ответ лаконичный от маски: "не оказываются недавно". Он тихо засмеялся сиплым, едва различимым ломаным голосом, как если бы его голосовые связки были бы повреждены. Торако попросила пояснить, что это значит.
“За последние десять лет никто кроме меня и Франка… ну и других, кто ищет тут трещину… не приходил на этот уровень”, — сказал ей рыжий, подкидывая в костёр чью-то руку. От жира та вспыхнула, а в воздух поднялась вонь жжёных волос. Парочка её кажется даже не заметила. На вопрос “что за другие”, она получила ответ “такие как мы — сандзу”. Торако уточнила, что такое вообще Сандзу.

— Что? — Впервые за всё время рыжий опешил, действительно с интересом уставившись на девушку. — В плане “что такое сандзу”? Ты не знаешь? — Его голос был незрелым, но прокуренным. Как у малолетней шпаны. Он переглянулся с товарищем в маске и спросил:

— За что тебя судили?.. — Повисло лёгкое напряжение в воздухе. “Убийства, массовые”, — после неловкой паузы сказал девушка. — Ты далеко забралась от ямы с убийцами… как ты не знаешь самых основ, если оказалась здесь? Чё за дела?.. — С подозрением прорычал он.

— Тише, Нодо, — попросил сипло маска, — может быть её скол был неподалёку и она только сбежала. Это затрачивает много сил. — Он снял один из шампуров с плотью с вертела, протягивая его Торако. Кивнул ей. — Вот, поешь. Восстанови свой шоки… мы поговорим.

Торако в этот момент вспомнила две вещи: что, во-первых, по легендам принимать пищу от потусторонних существо, особенно когда ты в аду — это плохая идея, и во-вторых, что шоки — это что-то очень плохое. Она точно слышала об этом что-то ранее.

Так что она отказалась. “Ох, ясно”, — сказал печально маска. Его друг Нодо улыбнулся, хищно зыркая на Франки — тот кивнул ему, делая приглашающий жест в сторону Торако. В этот момент убийца поняла, что драки не избежать и выпустила всю обойму в рыжего.

— ЭТО ЧТО, ШУТКА?! — Даже не замедлившись когда чадящие болью пули полетели к нему крикнул бандит, выплёвывая из раны на горле огонь. Он выхватил из-за пазухи истекающий кровью нож и резко пырнул им девушку. Нодо двигался быстрее, чем инвалид.

В это же время его товарищ закатал рука пиджака: его правая рука будто бы состояла из разных кусков плоти сшитых вместе мелкими и очень аккуратными, почти хирургическими стежками, что разница в кусках плоти выдавала только разница в цвете и текстуре кожи, а так же мелкие линии. На одном из кусков кожи была татуировка кунаев.
Коснувшись её пальцами, он поднял их вверх и кунаи с татуировки возникли в воздухе из вспышек красного огня, просто вися вокруг Торако словно грёбанные гирлянды. И когда Нодо пошёл на следующий замах, словно не волнуясь, что пронзают и рыжего тоже, куна полетели на неё с бешенной скоростью дождём, разрывая дерево.

Быстро. И опасно. Однако Хитоцу не была бы Хитоцу если бы позволила прикончить себя так просто и глупо. Рефлекс срабатывает раньше и девушка пытается убраться с пути лезвия, инстинктивно выхватывая и активируя жало, чтобы провести контратаку в попытке отрубить ублюдку с ножом его "рабочую" руку. Ладонь с пистолетом же брюнетка использует в качестве попытки отклонить или заставить соскользнуть чужие лезвия, чтобы не получить никаких ранений. Может она и инвалид, но мастерство оружия и наработанные годами практики рефлексы оставались при ней, так что сжимая зубы от боли, Торако старается выложиться на полную. Разорвать дистанцию с пользователем ножа и срубить татуированную конечность второго ублюдка. Для обычного человека такие раны отчасти смертельны, а что будет у этих?

.... Торако уже понимала, что забралась куда-то слишком глубоко. Загробный мир, а точнее сказать Ад в который она провалилась, давал достаточно намёков чтобы даже кто-то неё мог понять. Разруха. Мутанты, (грешники?) и парочка трупов явно проявляющая не свойственные трупам реакции и рефлексы...

Впрочем, от отрубания голов и паранормальной хрени должно быть неприятно. Наверное. По крайней мере получив инициативу она собиралась заняться именно этим, добив любителя кинжалов и постаравшись уклонится от возможной, (она бы так и сделала), атаки второго.

Торако давно уже подсела на адреналин, но не такой его сорт.
Атака Нодо ножом вызвала у неё бурю эмоций. Нож прошёл всего в сантиметрах от лица девушки, в то время как острые кунаи чуть не разорвали к чёртовой матери лицо убийцы: в последний момент она резко подняла над головой оружие, блокируя им сразу же три острия.
Пушку пришлось отбросить. Она полетела наземь с громким звоном. “Я оторву тебе башку и сделаю из неё фонарик!”, — проорал Нодо. Он был быстрым. Физически сильным. Девушка слишком хорошо знала такой тип бойцов — прямо как отец! Из плюсов, янки не имел того же боевого опыта и подготовки, что и старикан в своё время.

— Синий огонь? — Услышала она тихий голос Франки. — Нодо, притормози, — окликнул он своего товарища, — она не похожа на тюремщика. Сломай ей ноги и притормозим!

— Я! — Нодо сделал взмах ножом. — РАЗОРВУ! — Ещё один взмах удленнил лезвие ножа кровавой струной и чуть не ранил Тору. — ЕЁ ВСЮ… НАХЕР! — Сделал резкий укол.

Торако воспользовалась этим, используя руку Нодо как рычаг.
Она резко поднырнула под неё, переходя в захват и по заветам айкидо опрокинула парня наземь, резко втыкая жало ему в плечо и делая резкий поворот. “СУКА!”, — рыкнул Нодо, дёргаясь в сторону и отрывая от себя руку с ножом. Из раны на торако выплеснулся огонь.

Лишь чудом девушка стряхнула с себя пламя, скидывая верх своего пиджака вместе с останками талисманов, догорающих в адском огне.

— Нодо, не теряй концентрации, — окликнул завалившегося наземь друга Франки, — боль — иллюзия. Вставай. — Рыжий орал, скорее от гнева, чем от боли. Он начал подниматься… и Торако поняла, что драка будет куда тяжелее, чем она могла рассчитывать. Она развернулась и уставилась на парня в костюме. — Не смотри на меня так. — Попросил он, выставляя вперёд правую руку. На её тыльной стороне оказалась замочная скважина на одном из кусков плоти, котору он приоткрыл и засунул туда пальцы. Тихо зашипел.

В этот же миг его рука засветилась слабым синим эго, похожим на свет исходящий от кожи. А над головой Торако зарябило пространство. В голове мелькнул образ пришибленных в лепёшку тел. Зазвенели инстинкты. Девушка рванула вперёд, подставляя под удар только ногу-протез. Тот скривился от резкого удара гравитации. Но девушка не замедлилась, рванув вперед на Франки.

Сзади на торако кинулся Нодо, пользуясь её замешательством, а так же снижением скорости и попытался ударить. Взмах. ЕЩЁ ОДИН! Девушка легко нырнула под него, делая два резких хука ему в лицо и заставляя труп завалиться с треском стеклянной челюсти. В глазах рыжего повисла пелена ошеломления, в то время как Тору не тратя время ринулась дальше на Франки в ещё одном рывке.

— Знакомые движения, — сказал он хрипло, — ты убийца? — Тору не отвечала, усиливая давление. Он рассмеялся глухо. — У меня была марионетка, что двигалась также.

— ГХ! — Пропустил одну атаку девушки. — Шустро… клинок почти как настоящий… ты была близка к Камо? — Он пытался вытянуть из неё информацию запутать, заставить замешкаться. Навиный трюк…

Девушка знала такие уловки как свои пять пальцев и не попалась на них, не дав мужчине опять надавить куда-то на своей правой руке. Вместо этого, она рубанула по локтю ублюдка.

С громким шипением, как кусок хвороста, сухо упав наземь и даже не дёргаясь, в отличие от отрубленной конечности Нодо. Кстати о нём… “Нодо, отвлеки её!”, — крикнул что было мочи Франки, делая пару шагов назад. Торако знала, что нельзя было его отпускать. Но в этот момент, рыжий снова кинулся на неё, нанося резкий удар в спину. Резкая боль пронзила всё тело… Этот… этот никчёмный имбецил! Он не нанёс урона, но теперь спина будет болеть ещё целую неделю. Девушка со злости нырнула под очередной удар янки и рубанула по шее с открытой раной. На удивление, голова Нодо легко слетела с плеч… а из обрубка шеи вырвалось пламя.

— Я убью тебя! Я нахер убью тебя и выпотрушу труп, — очень сухим и шкворчащим словно пламя голосом орала голова, а тело без неё шарилось по земле в лёгкой фрустрации, — сюда, идиот… иди сюда, ну! Франки нужна помощь. — Орал ещё громче на тело.

Огонь слегка обжог девушку, а главное он ещё сильнее повредил её одежду и снаряжение. Руки дрожали. Всё тело болело. Она явно не была готова к таким акробатическим трюкам и таким противникам, что могут двигаться с высокой скорости и бить при высокой точности.

Из плюсов, хотя бы Франки был без руки. Осталось его вырубить!
Девушка повернулась в сторону ублюдка и увидела тонкие нити чёрной ауры, похожие на свитые из волос шнурки. Они подцепили оторванную руку ФРанки и подтянули её к культе, сшивая с ней заново тонким швом. Этот ублюдок тоже был медиумом! Сейчас, глядя на дымку его эго, чем-то похожее на эго самой Хитоцу, она это очень чётко поняла. Как и ощутила от него глубокую угрозу. Он проблема. И его неестественные резкие движения не самая большая опасность.

— Ты знаешь… сколько сил это затрачивает? — Раздражённо спросил у неё монстр. Торако атаковала.

Она вложила все свои силы в следующий выпод, метя в шею этого урода, а он просто закрылся руками.

Эго на его руках стало жидким, облепляя их и концентрируясь в плотный слой волокон поверх кожи. Настолько плотное эго она ранее видела только у Маватари, когда он кутал в него свои ножи. И в этом Торако убедилась при следующем ударе, когда её жало вошло в слой немного… а потом эго проникло в самое синее жало.

Чёрные волокна забили выхлоп у клинка и тот лопнул как хлопушка! Торако отбросило недалеко. Она попыталась резко встать, но жалобно заскрипел её протез. Металл вот-вот должен быть лопнуть. Её вряд ли хватит на ещё одну такую атаку!.. Посмотрела на Франки.

— Ха… ха… удивительно. — Он тяжело дышал. Его всего трясло.

— Это не… хах… реплика души, — подтянул ранее отрубленную правую руку, прижимая её к себе и концентрируя эго на том, чтобы стянуть оставшие порезы, — это настоящий… мх… клинок Камо. Но куда более продвинутый!.. — Он качнул головой. — Ты не тюремщик или грешник… ха-ха-ха, — его смех был сухим и хлёстикм, — вижу. Да, — сделал шаг вперёд, — могу предположить, что если наш бой продлиться ещё дольше ты умрёшь, — сказал он с лёгким клебанием в голосе, и когда увидел реакцию на лице Торако, тут же довольно продолжил, — и уже насовсем застрянешь тут. А если мы продолжим бой… нам придётся копить силы ещё пару десятилетий.

— Вот что. — Хлопнул в ладоши и развёл руками. — Предлагаю на этом завершить наш… бой. Мы с товарищем переместимся отсюда. У меня есть сила для этого, — пояснил он, игнорируя возмущённые крики Нодо, — если ты не будешь нам мешать… мы просто оставим тебя. До восстановления сил. А дальше, — развёл плечами, — посмотрим.

Сделка звучала невероятно паршиво. Но у Торако не было много выбора: она дала Франки подобрать Нодо, с его ножом и отрезаными кусками и после короткого поклона, пространство и их тела свернулись внутрь живота Франки, как в миниатюрную чёрную дыру.

Торако осталась одна на полянке перед храмом, тяжело дыша.

В тот момент, как парочка исчезли, её протез наконец лопнул.

Девушка шлёпнулась на задницу. Ещё немного. Ещё совсем чуть-чуть… и от неё бы ничего не осталось, даже пепла. Она бы сдохла от кровопотери. Или один из тех ублюдков бы её размазал.

Из-за колонны во дворе выбежала девочка. Она была взволнована и потянула Торако за рукав лепетая о чём-то в духе “шум” и “надо идти”, или “опасность”. Кажется, они с ФРанки и Нодо подняли тут много шума, что не особо приветствовалось в этих местах и Тору стоило бежать… пускай это и означало бросить сломанные вещи.

— Ты знаешь какое-нибудь место, чтобы спрятаться? Или лучше, сможешь отвести обратно? К озеру?

Тяжело дыша и сжимая зубы от переполняющей тело боли, спрашивает Торако у девочки. Опасность! Срочно уходить! Все посторонние мысли в голове отходят на второй план и пусть даже Хитоцу крайне зла после прошедшего боя, та старается действовать здраво, игнорируя острое желание кого-нибудь с особой жестокостью поиметь и выпотрошить, сожрав самые лучшие части. Необязательно именно в таком порядке. Маньячка никогда не отличалась особой разборчивостью в те моменты когда её накрывало. Но сейчас Тору давила все эти порывы. Учитывая её состояние, драки для Хитоцу были полностью противопоказаны. Да и чем? Кроме того что она могла в любой момент потерять сознание из-за боли, всё её "необычное" оружие было уничтожено, а значит не считая своего револьвера, она оставалась практически полностью беззащитной. Это тоже ужасно злило. А ещё вызывало острое желание забиться в самые тёмные норы и хоть как-то зализать раны. Изорванная и прогоревшая, так что сквозь неё было видно неестественно белую и покрытую шрамами кожу, одежда, тоже не способствовала душевному спокойствию.

Да собственно, кто бы не кипел от ярости, узнай что вся его сила нихрена не может сделать с парочкой дохлых уёбков? Торако осознавала, что ей очень повезло, что эта парочка всё же не стала её сейчас добивать. Она могла бы забрать с собой ещё одного... Но не больше. Её бы просто прикончили в тот момент, когда тело вырубилось бы от перенапряжения и боли. И хрен бы что она сделала несмотря на весь опыт и кажущуюся уже не столь серьёзной, силу.

Я должна выжить и стать сильнее. НАМНОГО СИЛЬНЕЕ.

Мысли в голове были направлены лишь в одну практическую плоскость. Собственного выживания и осознания недостатка возможностей. Некоторой переоценки... Она ведь не Маватари знающий все эти паранормальные кунштюки. Так стоило ли, стоило ли лишний раз рисковать? Впредь Хитоцу будет учитывать этот момент.

— Идём.

В зависимости от ответа девочки, Торако собиралась последовать за ней, морщась от того что при ходьбе теперь ей придётся нагибаться. Впрочем, остаться с "пиратским вариантом" было всё ещё лучше, чем потерять возможность двигаться совсем. А уж боль она как-нибудь перетерпит. Всегда терпела.

“Ты знаешь какое-нибудь место, чтобы спрятаться?”, — быстрый вопрос Тору получил быстырй ответ и девочка указала куда-то в сторону от храма во дворе, на дыру в основании одной из стен.
Она даже секунды об этом не думала, словно с самого начала знала, куда нужно будет бежать, если станет жарко или появятся проблемы.

“Или лучше, сможешь отвести обратно? К озеру?”, — девочка быстро закачала головой, указывая в сторону откуда они пришли — оттуда шли громкие звуки зверей, приближающийся к ним прямо сейчас. Она потянула её за рукав к дыре. А затем замерла. Над зданием пронёсся гул: громкие удары в колокол. Раз… два… три…

Эта отпустила Хитоцу и с остекленевшими глазами бросилась к дыре, забиваясь в неё и даже не слушая её “идём” или другие призывы двигаться — она и сама хотела убраться отсюда, и чем быстрее, тем лучше и как только забившись под пол здания, она тут же поползла в темноте по грязи. Торако лишь слышала её впереди.

Она тоже последовала за девочкой, слыша в ушах, как громко шипит её эго и на удивление для себя отмечая, что эго… стало куда меньше. Она уже не доставала его краем до девочки, чтобы чётко видеть ту в темноте.
Очень скоро движение по пластунски растянулось в долгое перемещение до следующей дыры в стене.

Парочка вылезла в корридоре, глухом и без следа какого-либо движения. Торако лишь слышала звон колокла. А Эта быстро перебегала от одной дверцы к другой, ныряя из комнаты в комнату и останавливаясь, когда слышала что-то со стороны. Хитоцу ели-ели за ней поспевала, постоянно спотыкаясь, заминаясь или слегка притормаживая, пока они не нырнули в одну из комнат бараков.
Эта резко навалилась на Тору, закрывая ей рот рукой и сама сильно зажмурилась. Они были в небольшой комнатушке. Буквально на три татами! Её от основного коридора отделяла только тонкая, давно уже пожелтевшая рисовая дверь. Свет бил снаружи на эту дверь. Тусклый. Слабый. Торако услышала, как звон до этого далёкий и рассеянный, резко приблизился. И она услышала стук копыт по полу.
Затем грохот колёс. И вскоре с жутким криком и хохотом, а также далёким гоготом за дверю пронеслось несколько силуэтов… коней? Нет, скорее двойки каких-то искорёженных зверей, запряжённых в колесницу, к которой была прикреплёна… она не могла разобрать что из-за дверей. Эта процессия пронеслась секунд за десять мимо их комнаты, и вскоре звон, также быстро как приблизился, рассеялся.

Девочка сползла с Торако на пол, пару секунд прислушиваясь к звукам.

Затем поползла к следующей дыре в стене, забираясь уже в неё.
Так повторялось пару раз за всё время их пути, пока группа наконец не доползла до комнаты с массивным сервизом посреди неё. Эта подползла к нему и потянула на себя. Ящик оъехал: он лежал на металлчиеском листе, чтобы это было делать проще. За ящиком была ещё одна дыра, куда девочка забралась. Торако — вслед за ней, закрывая за ними проход. Двое оказались… в странном месте.

Это было комната с проломленной крышей: из крыши торчал старый японский самолёт, который тут потерпел крушение и своими обломками (развалившимися крыльями) закрыл другие входы в комнату, а корпусом перекрыл крышу, кроме маленького куска неба.

Пол тут был разломан: из дыры в полу била вода, мутная, но впрочем тут вся вода была такой, образовывая небольшой прудик.

Эта наконец-то расслабилась и пополза к дыре, пить воду.

Да чтоб их всех! И снова приходилось драпать. И снова она никак не могла повлиять на ситуацию, что с каждой минутой становилась всё более и более стрёмной, ударами молота отдаваясь в сердце старающейся успеть за проводницей, девушки. Тело болело, словно она снова участвовала в собачьих боях и её успел помотать какой-нибудь мастиф, слава предкам, без того, чтобы оставлять рваные раны и трахать истекающее кровью тело. Впрочем, её жизнь пусть и была дерьмом, но умирать в таком месте, брюнетке сильно не хотелось!

... Как и то, что именно с ней произойдёт когда, закончится эго. Вряд ли тот придурок врал, когда упоминал что она может застрять в Аду, а значит стоило как можно быстрее свалить, заодно прихватив с собой малявку. И кстати о ней...

— И долго та штука будет так кататься? И... Грешники, они станут искать нас? И что ты думала над моим предложением?

Задав свои вопросы девочке, Торако только сейчас осознаёт насколько же схватка её вымотала. Как выражался знакомый медик, пресловутое "глюкозное голодание" всосавшее из крови весь сахар, наконец догнало Хитоцу, заставляя кусать губы и чуть морщится от жажды. Пить местную воду брюнетка бы не рискнула, но что если осторожно поискать в самолёте какой-нибудь жратвы из нз-запасов? Да и пожарный топорик ей бы пригодился. Как и ракетница с флаерами, если те конечно каким-то чудом не пропали и не пришли в негодность.

— Хочешь уйти в Мир Людей со мной? И... Можешь ли ты это сделать? Ты же не одна из этих тварей снаружи, так?

Дополнительно уточнив, девушка примется аккуратно исследовать самолёт. Тот находился в отвратительном состоянии, так что ей придётся приложить усилия, чтобы сделать всё аккуратно и не шуметь. Благо, она была лёгкой дамой.