Голодный дом | ходы игроков | Туман

- Ну часа через два наверно, - хмыкнул водитель, - они в такую рань до нас ещё не доезжают. Давайте быстрее решайте, ребята, мне на смену нужно успеть. Хотите, запрыгивайте, не хотите - прохлаждайтесь на остановке.
Последняя фраза прозвучала беззлобно, с нотками деревенской прямоты. Ожидая решения школьников, он глянул на часы, и подкрутил радио погромче, видимо услышав любимую песню. Глухие звуки классической простой мелодии русского шансона донеслись до ребят на улице.

- Два часа… - машинально повторила Нюра.
- Два часа?! - повернулась к ребятам, с ужасом кутаясь в свою тонкую курточку. - За эти два часа я помру естественной смертью от холода, - прошипела она обиженно.
- Будете тут два часа рожами светить? Чтоб во всех деталях вас рассмотрели? - пользуясь громко играющим шансоном, гневно прошептала Нюра. - Поехали!

Водитель никак не отреагировал на фразы про "спасение жизни" и "не подозрительный автобус", хотя любой нормальный человек счел бы такое обвинением, по крайней мере изменился бы в лице.
Ткаченко на подобное не поведется.
– Хотите вы со мной или нет, но я иду искать магазинчик около остановки, чтобы погреться до приезда автобуса. Если его не будет... что ж, человеческое тело способно выдержать многое, да и со временем станет теплее.

Не слушая никого и ничего он двинулся к указанному месту.

Прорычав что-то сквозь зубы, Нюра едва не ударила кулаком по капоту ни в чем не повинного жигулёнка, но ограничилась только скрежетом зубов.
- Видимо, не едем, - сказала она водителю. - Скажите, у вас закурить не найдется?

Да-да, Нюра обещала себе выкурить последнюю там, у Дома, но кто вообще выполняет эти обещания, данные в страхе?!

Пожав плечами, мужик поделился сигаретой с Нюрой, галантно поднеся пламя зажигалки к кончику табачной палочки, а затем газанул, срываясь с места и исчезая за поворотом. Троица осталась одна на старой железной остановке посреди пустынной дороги, стуча зубами от пронизывающего холода - особенно чувствительного ввиду отсутствия некоторых элементов одежды. Постепенно село пробуждалось. Где-то слышался хлопок закрываемой двери, где-то начинал гудеть генератор водонагревателя, где-то начинала урчать машина, прогревая двигатель после холодной ночи. Движение стало активнее - мимо них ещё несколько раз промчались машины, но на этот раз никто не остановился рядом с ними. Ржавая жестяная табличка рядом с остановкой подтверждала слова водителя - самая первая строчка была рядом с цифрами 7.00. Если конечно это расписание вообще было актуальным.

Бесцельное исследование остановки, желанная сигарета и занимавшаяся жизнь, в которой никому не было дела до Дома-убийцы и выживших подростков - были развлечением на первые полчаса, не больше. Далее Нюра всё больше сникала и в конца концов уселась на бордюр, обхватив колени руками, уткнув в них голову и явно собираясь задремать.
Ужас пережитого постепенно отпускал. Усталость, холод и жалость к замерзшей себе, напротив, разрастались. Закончилось это тем, что Нюра тихо заплакала, не меняя положения и по-прежнему выдавая себя за спящую.
Эх, если бы они поехали с тем мужиком, она бы сейчас плакала с комфортом - в душе и с бутербродом за щекой... Мысли об этом подогрели жалость и слезы потекли сильнее. Надо еще было придумать, как не всхлипывать, а еще сочинить легенду о том, что она всегда выглядит не очень после сна - нос красный и сопливый, глаза тоже, мокрое лицо.
Генетика, наверное.
Не любила, короче, Велько, когда ее жалели, но и слезы-то ее не особо спрашивали: хотели и текли себе.

Естественно, Ткаченко быстро заметил тяжелое эмоциональное состояние Нюры. Даже если бы не заметил - не нужно быть гением, чтобы понять, какие чувства испытает человек после подобного приключения.
Самого парня это не касалось, но он-то был какой-то смесью из психопата, циника и, похоже, прирожденного экзорциста. Большая часть людей более адекватны и более чувствительны, он это понимал.

Сев рядом с девушкой Анатолий ненавязчиво приобнял её, пытаясь успокоить. И конечно же убрал руку, если та оказалась против. В этом жесте не было жалости, только сочувствие.
– Переключи внимание на то, что ждет нас в городе. – Спокойно сказал парень. – Например, ты любишь суши?

Долгое ожидание принесло свои плоды - и в рассветном сумраке из-за поворота вынырнул старый сельский автобус, проецирующий перед собой две желтые лужи света от тусклых фар. Двери со скрипом открылись перед ними, пропуская школьников в полупустой прохладный салон. Замученные, усталые люди с круги под глазами пытались урвать последние минуты сна в пути до города, свесив головы на грудь словно полуживые мертвецы. Затертые, с растрескавшейся кожей сиденья явно давно прожили свои лучшие деньки, но всё ещё предоставляли достаточно комфорта для долгих путешествий - возможно, даже побольше, чем современные "эргономичные" сидушки с тонким слоем кожзама и поролона.

В автобусе царила тишина. Едва двери захлопнулись за ними, как водитель дал газу, стартуя к своей следующей остановке. Никто не обратил на ребят внимание. Несмотря на небольшое количество людей, почти все вакантные места у окон были заняты, кроме одной скамейки ближе к концу прохода, на которой они могли разместиться в тесноте все втроем - либо с комфортом, если отсадить одного на соседний ряд. Запотевшие стекла превращали мелькающий снаружи пейзаж в серый размытый калейдоскоп образов и силуэтов, создавая в некотором вроде камерную уютную обстановку внутри.

Сядут ли подростки втроём, или Ткаченко займет скамейку с кем-то одним (Нюрой, очевидно) - он не собирался уступать комфортное место, а потому сразу занял его по крайней мере на треть. Прижался к теплой стенке прогретого автобуса. Прислонил к ней голову, ощутил успокаивающую монотонную вибрацию.

Ему было интересно, что случилось с той девочкой из зеркала. Обрела ли она покой вместе со смертью Дома? Перестала ли существовать? Продолжала ли свою призрачную жизнь?
...
Может, они ещё увидятся?

Так же его интересовало, насколько успешной будет романтическая партия с Велько, раз уж он начал с ней флиртовать.
Но все вопросы - мистические и любовные - меркли рядом с банальным желанием выспаться.
...
Анатолий почти задремал, но...

Резко открыл глаза.
Сначала их пытался подобрать какой-то подозрительный мужик, теперь в подъехавшем автобусе очень удобно обнаружилось три свободных места - словно специально для подростков.
– Что-то не так.

Сказав это Ткаченко пристально выглянул в окно, рассматривая пейзаж, стараясь не упустить ни одной детали.
Есть ли шанс, что всё ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нормально и они просто приедут в родной город?

Он моргнул.
Повернулся к Нюре и Славе.
– А мы вообще посмотрели, КУДА едет этот автобус? В КАКОЙ город мы направляемся?

Притворяться спящей было бесполезно. Нюра судорожно гадала, что ее выдало. Пара слезинок, упавших на асфальт? Стон, вырвавшийся наружу? Дрогнувшая спина?

Плевать! Велько готова была признаться в своей слабости еще раз и даже явить белому свету свое красное лицо, лишь бы Ткаченко никуда не отходил от нее. Конечно, он и сам замерз и на тепло его тела рассчитывать не приходилось, однако Нюра всё же сократила расстояние на целый сантиметр, неловко подвинувшись ближе и шепотом пояснив, что она "просто устала", но суши любит. Так они и сидели в мечтах о японской еде вплоть до самого автобуса.

Велько помнила, сколько они ехали до чертовой деревни и с мысленным стоном готовилась вибрировать в старой развалюхе до последнего, даже действительно, без притворств решила забыться сном, устроившись рядом с Толей, но почти сразу очнулась, вздрогнув от его голоса:
- А? - такие пробуждения были хуже всего. Как ведро ледяной воды. Как крик "Пожар!". Как вкрадчивое учительское "Велько, убери телефон, я всё вижу".
- Я думала, он тут один, автобус... Деревня-город, типа, - пробормотала Нюра и принялась всматриваться в пассажиров, среди которых ей всё больше мерещились ходячие мертвецы. Даже не заметила, как вцепилась в Толину руку ледяными пальцами.
- Извините, - в конце концов обратилась она к ближайшему. - А какой это автобус?

Славка, шатаясь от автобусной качки и цепляясь за поручень, чтобы не упасть, побрёл по проходу к водителю. Кондукторов тут не полагалось, и обилечиваться надо было самостоятельно.

- До города, ученический, - сказал школьник, протягивая деньги.

Был бы автобус полный - можно было бы схитрить и не платить: авось про тебя забудут. Но в полупустом салоне таких шансов не было, зато можно было запросто нарваться на угрозу вылететь из автобуса на следующей же остановке.

Водитель на автомате кивнул, бросая быстрый взгляд на мятые бумажки Славы. Бросив их на деревянный поднос на передней панели рядом с другими такими же банкнотами и блестящими монетками, он вернул взгляд на дорогу, потеряв интерес к молодому пассажиру.

- Какой?.. - спросонья переспросил Нюру попутчик, мужчина в возрасте, одетый в потертую кожанку, - до города. Здесь один вроде только ходит.
Он зевнул, надвинул кепку на глаза и свесил голову обратно вниз, быстро проваливаясь дремоту. Периодически появляющаяся сеть подтверждала слова незнакомца - стрелка на карте неспешно двигалась по дороге в сторону их дома, снимая последние сомнения в том, что сели они на нужный автобус.

Колдобины на дороге, мерное покачивание, пролетающие голые стволы деревьев за окном всё ярче и ярче подчеркивали знакомую серую тоскливую обыденность, в этот раз представляющая собой гораздо более привлекательную альтернативу тому ужасу, что преследовал их в заброшенном доме. Странные и мистические события там, позади, теперь казались лишь ночным кошмаром, вытаскивающим из глубины подсознания картины, увиденные в ужастиках или прочитанные на страницах беллетристики. Среди обычных людей, едущих на работу, старой пивной банки под креслом, лёгким запахом выхлопных газов и сонной мухой, застывшей на стекле, всеми теми мелочами, которые окружают ежедневно, события ночи не могли восприниматься настоящими. Лишь пульсирующая боль в руке Славы, ноющая нога Нюры да гудение в затылке у Толи напоминали о том, что они были реальны.

Впрочем, дом был сожжен. Если это не привиделось им, то от проклятого строения сейчас должен был остаться лишь чёрный догорающий остов. Все монстры и призраки сгорели в яростном пламени, и теперь стали лишь безвредным пеплом. Где-то там, среди углей и сплавленных кусков металла быть может белеют кости их друзей, которые оказались менее быстрыми и ловкими, слишком доверчивыми или быть может недостаточно удачливыми, чтобы избежать ловушек и тварей, которые жаждали человеческой плоти. Гниёт под открытым небом остов, некогда бывший Ваней, обглоданные останки Вики будут доедены бродячими псами, и никто никогда не узнает, что на самом деле видели школьники этой ночью.

Автобус подпрыгнул, проезжая стык с мостом. Вероятно, по весне здесь протекала речка, но сейчас был лишь голый овраг с подмерзшей землей, резко уходящий вниз сразу за небольшим металлическим ограждением.

Дом был мертв. После того пожара, что они устроили, ничего другого нельзя было ожидать. Вместе с ним должны были умереть и всего обитатели. Караулящая коридоры статуя, полтергейст на кухне, невидимка в подвале, химера под кроватью. Наваждения и мороки, живущие там, потеряли свой дом и исчезли. Только одно существо было лишено своего дома до того, как огонь пожрал всё. Старое, пыльное зеркало на чердаке, разбитое Ткаченко при борьбе за свою жизнь.

Словно ответом на мысли школьника о девочке из зеркала, по его шее пробежали мурашки, будто кто-то пёрышком провел по коже. Уже знакомый детский голосок звонко прозвенел где-то прямо над ухом:
- Я обещала поиграть с тобой!
Быстрый топот маленьких ножек на мгновение вырвал Нюру, Славу и Толю из обыденности окружения. Мгновением спустя водитель странно дёрнулся, и распластался на руле, выворачивая его вправо. Двигатель взревел, и автобус, резко изменив траекторию движения, пробил заграждение моста и ухнул вниз, с диким треском бросая в окна обледеневшее дно оврага...

----------------------------------------

Вася с усмешкой указал лучом фонаря на кусок каменной стены, проглядывающий сквозь старую сажу.
- Я же говорил! Здесь есть сохранившаяся часть.
Никита с сомнение покачал головой. На тех фотографиях, что попадались ему раньше на просторах интернета, вместо дома была лишь черная обгорелая труба дымохода. Однако сейчас перед его глазами был целый угол дома, как минимум с парой комнат, будто вырастающий из обожжённого круга земли.
- Я видел фотки других чуваков, здесь все сгорело дотла, даже фундамента не было. Ну да ладно... Видимо, ракурс такой был. Или вообще из другого места фото. Не могли же его заново начать отстраивать? Кому он нафиг нужен... Пойдём, посмотрим, что там внутри.