Демон, который убивает в полдень | ходы игроков | I.1 Он приклонился ко мне и услышал вопль мой

I число месяца Агата, 12 ч. 00 мин.

  Первым вопросом повестки дня благородных и не очень дам, достигших, наконец, консенсуса, стали ничто иное, как… платьица. Рыжая уже об этой проблеме мимоходом упоминала, обратив внимание, что ее комбез ну ни капельки не подходит под одеяния «будущей послушницы», и это было верно. Впрочем, с одной стороны, ничто не мешало Фенрии отправиться с письмом к госпоже Лавланэ в первозданном, так сказать, виде: с самой хозяйкой салона она вряд ли будет общаться, а насколько важен ли внешний вид посланницы слугам – большой вопрос. Но даже если отложить этот вопрос сейчас, рано или поздно к нему придется вернуться: если, а вернее, конечно, когда, сестра Александра получит-таки приглашение. Если Фенрия явится на прием в аристократический салон в своей повседневной одежде, она там, несомненно, произведет фурор. Но вот будет ли это «какая несчастная бедненькая сиротка, надо ей всемирно помочь» или «кто привел сюда ЭТО» – большой вопрос. А то, какое впечатление произведет помощница, скажется и на отношении самой донье делли Кардона, создав ей столь важную первоначальную репутацию – потому что нет никакой гарантии, что найдется время заниматься ее изменением и углублением.
  Но мало было решить, нужно ли Фенрии новое платье – если ответ будет положительным, то следовало решить, во что именно ее одевать. И на что: личных денежных средств у фамулы было достаточно, но стоило ли тратить их, если можно связаться с Лоттой и попросить у нее финансирование? В конце концов, это нужно для задания, а, значит, нужно куратору – вот пускай они и обеспечивает траты. А уж какое: простенькая ряса, одежды небогатой горожанки, свежекупленный роскошный пышный наряд или построенное по индивидуальным параметрам у профессионального портного платье – решать самим аколитам.
  А ведь если создавать полноценный образ, который визуально будет котироваться местным «нобилитетом» как равный, то придется воспользоваться не только услугами модистки, но и куафёра, визажиста, мастера маникюра – а это не только деньги, но и время, которого может банально не хватить. Следовало определиться с подходом, или постараться найти баланс между двумя крайностями.

***

  …Как бы то ни было, но пространное уважительное письмо было вскоре готово. Сорорите оставалось только решить, как она его подпишет. В разработанном ей плане не было сомнений, что она явится в салон как фамула, но как она себя заявит? Как сестра Александра из Ордена Вуали, или как высокородная донья с почти бесконечной вереницей благородных предков, помимо всего исполняющая благородный долг сороитас? Мелочь, скажет кто-то, но аколит инквизитора Ляо Сэня знала, что в таких делах мелочей не бывает: неслучайно случайное слово, отточено-правильная формулировка, безупречные или, напротив, немного не дотягивающие до них манеры делают иногда гораздо больше, чем кропотливое сидение над старыми книгами или жаркий бой.
  Письмо благородной доньи послужило для Фенрии официальным пропуском в Драгоценные кварталы. К сожалению, бородатый страж порядка, выписывающий на посланницу бумаги, и слушать ничего не хотел, так что официальное пребывание девушки на территории высокородных раджанцев не могло продлиться дольше двух часов – потом она будет объявлена в розыск. Вскоре аколит прибыла к высокому, упирающемуся в имитирующий небо потолок особняку. С одной стороны обители благородной леди раскинулся ограниченный высоченным забором гигантский, в несколько десятков гектаров парк, с других же – владения прочих нобилей. Рыжую встретил седой, как лунь, дворецкий с навек приставшим к лицу уныло-чопорным выражением. Приняв послание он попросил какое-то время обождать, причем произнес это таким тоном, словно талантом одарил – местным аналогом ста тысяч трон.
  У Фенрии нежданно-негаданно выпало полчаса свободного времени. В дом ее не пригласили, но можно было побродить по разбитому вкруг особняка садику на предмет всяких интересностей. Ну или попробовать разговорить обслугу соседей: хоть кто-нибудь, любящий посплетничать, да должен был найтись. Хотя, конечно, можно было вольготно расположиться на лавочке под раскинувшим широкую крону кленом и попытаться собрать через открытые инфо-сети информацию о чем бы то ни было. Все оставалось на усмотрение аколиты.

  Как бы то ни было, через тридцать минут небольшая дверь для прислуги распахнулась, и дворецкий со все тем же выражением лица страдающего геморроем грокса передал посланнице свиток тончайшей белой бумаги, где витиеватым почерком высокородная Екатерина Мария Клара Изабелла Конрадина Целестина Виктория, графиня Лавланэ, урожденная леди цу Гогенлоэ-Циммервальд просила благородную фамулу удостоить своим визитом скромный салон графини в любое удобное для Невесты Императора время. Сама же владелица была бы счастлива, чтобы один из визитов состоялся в одиннадцать часов дня через трое суток от нынешних: тогда леди Александре будет представлен куда как более широкий круг гостей. Письмо было просто насыщено любезными оборотами, но чувствовалось, что выводившая их рука к такому формату общения была привычна: все слова были на своих местах, обороты и эпитеты были уместны и соответствовали прошедшим через века негласным формам вежливости равного к равному.
  Как разъяснил Фенрии стражник, ануллировавший ее временный пропуск, приглашение от графини Лавланэ автоматически влекло за собой выдачу временно прохода в Драгоценные кварталы. Однако это было нечастой практикой: по понятным причинам большинство посетителей салона и без того постоянно или временно проживали здесь, за стенами, отделяющими роскошную и нередко беззаботную жизнь дворянства от остальной Раджи: деловой, суетливой, настойчивой, где древнейшие суеверия тесно переплетались с догмами Имперского Кредо, а жажда наживы шла бок о бок азартом исследователя.

Просьба Александры оказалась гораздо более сложной, чем могло показаться сначала. Казалось бы, что может быть проще - сходи туда, отдай письмо, получи ответ и дело с концом. Но у богатых было слишком много свободного времени и слишком мало дел, от чего они начинали накручивать бесконечные усложнения на самые простые дела, просто чтобы побольше времени потратить на любое действие. Все началось с необходимости переодеться. Нет, это не было неожиданностью, Фенрия сама завела об этом разговор, но вот наряд, который подобрала фамула? Срань Императора, как они это носят?! В длинных полах робы путались ноги, широкие рукава цеплялись за все подряд, одежда висела на плечах - с таким же успехом рыжая могла напялить на себя мешок и ходить в нем. Единственное утешение, под полами свободного одеяния можно было легко спрятать оружие, а одно упоминание фамилий хозяек салона (девушка довольно натурально возмутилась самому предположению, что она, невинное дитя и послушница, позволит себя облапать кому-либо кроме самого Императора! Леди Лавланэ будет шокирована, если узнает о подобном!) отбило у патрульных всякое желание проводить обыск.

К сожалению, одеждой испытания не ограничились. Последовавшие за покупкой одежды косметические процедуры напоминали изощренную пытку, которую, хотя бы, нужно было вытерпеть всего раз. Фенрия немного лукавила, изображая полное неведение относительно смысла подобных манипуляций, Тави, исповедовавшая их набожнее Имперского культа, рассказывала подруге о каждой и даже приглашала присоединиться, но для девушки они так и остались чем-то загадочным и практически бессмысленным. Какой смысл долго обрабатывать ногти пилочками и лаками, если уже через час они собьются о рукоять ласгана? Девушка не брезговала косметикой, но какие-то вещи были просто излишни. Вот и сейчас, выйдя из салона и почувствовав, как румяна начали покалывать щеки, Фенрия тайком стерла пудру и, глянув на себя в отражение витрины, убедилась, что да, так гораздо лучше.

Последним испытанием было время. Эти люди, кажется, совсем никуда не спешили. У них что, вечность впереди? Предоставленная сама себе в ожидании ответа, девушка мгновенно начала скучать. Прошлась по парку туда-сюда, пригляделась к зданию. Нужно ли будет сюда проникать? Вря-яд ли. Нет, конечно, внутри хватало ценностей, но обносить салон после визита туда была слишком палевно. А если Александра решит, что нужно проникнуть на разведку, вот тогда и будет время спланировать операцию. Гораздо больше рыжую заинтересовал парк. Он казался таким чуждым, таким неестественным на космической станции со своими кустиками, деревцами и лужайками, что никак не укладывался в голове. Кому-то пришло в голову навезти земли, насажать растений, нарисовать на своде уровня небо, чтобы такая вот девица как Фенрия могла прохаживаться тут и вдыхать ароматы чего там положено вдыхать. Зачем проводить все эти сложные манипуляции, когда металлические стены и потолки были ничуть не хуже, для рыжей так и осталось тайной.

Оставив попытки понять причуды богатых (и это ее называли варповым отродьем! Вот кого надо сжечь, хватай да тащи на костер), Фенрия решила хоть немного заняться делом - отыскать адреса интересующих ее заведений. Конечно, ждать, что в инфосети Раджи будут расписаны способы добраться до криминального дна станции, не приходилось, но, как успела понять девушка, тут кичились своей испорченностью и мерой порочности, так что отыскать наводки на наиболее злачные места, откуда уже можно будет двинутся дальше, труда составить не должно было.

Получив в руки заветное письмо с ответом, Фенрия отбила сообщение Александре, что все прошло успешно и двинулась в обратную сторону, только задержавшись на КПП ненадолго.

- Временный пропуск? - уточнила она у постового, - В смысле, не разовый, как сейчас, а до времени приема?

Возможно, из всего этого обмена корреспонденцией, все же, будет польза.

Оставив позади драгоценные кварталы, девушка нашла укромное место, где можно было переодеться, стянула с себя ненавистную робу, аккуратно свернула ее и убрала в рюкзак, из которого достала свой комбинезон, который и натянула поверх армированного скинсьюта, с которыми рыжая не расставалась даже во сне. Закрепив кобуру с пистолетами, Фенрия загрузила схему Раджи и отправилась проверять адреса, которые добыла ранее.

Ты довольна собой.
Не то, чтобы обычно это было иначе. Просто, ты чувствуешь, что нашла оптимальную дистанцию во взаимоотношениях с чужой командой. Методы работы с любым коллективом на самом деле отличаются друг от друга крайне мало — выбери полезных, выбери проблемных, подкупи первых и изолируй вторых...

Вот только... что делать потом?
Большинство твоих планов не представляли собой детализированных таблиц. Ты знала над чем работаешь, знала, какие рамки себе установила — но вот в ситуациях по типу «есть час, куда потратишь?» несколько терялась.

А когда теряешься — не стоит проявлять креативности. В данном случае, по крайней мере.
Взяла в разработку Лавланэ — ну вот и разрабатывай.
Займись поиском в сети.

Жаль, что одновременно нельзя сходить на массаж...

  Достаточно было десяти минут, чтобы понять, что ни Администраторум, ни энфорсеры, ни арбитры, ни хоть какие-то властные структуры Раджи информацию, содержащуюся в инфосетях станции, практически не фильтровали. Местные обитатели жили словно вне единого пространства Империума, наполняя священные хранилища текстов всяческими свидетельствами своей интеллектуальной убогости. Реклама, обсуждение ближних и дальних своих, слухи, сплетни, высказывание «бесценного» мнения о тех или иных событиях… У фамулы могло создаться ощущение, что она буквально окунулась в информационную клоаку.
  Впрочем, стоило заметить, что откровенно еретических, ксенофильских или противоимперских высказываний не встречалось. Лишь изредка сестра Александра наталкивалась на перекрывающий электронную страницу официальный документ, уведомляющий, что приведенный здесь ранее текст подрывает устои Империума и нарушает его стабильность, в связи с чем информация с благословения духа машины стерта, автор ее привлечен к той или иной епитимье вплоть до казни.

  Но это все было фоном: достойную сорориту интересовала информация о благородной хозяйке салона. К сожалению, при всем обилии информации чего-то реально полезного было немного: госпожа Лавланэ не вызывала активного интереса у местной публики. В общем полученные данные можно было поделить на несколько подтипов.
  Первый, авторами которого являлись всякие неустановленные персоны, хаял достойную даму и ряд прочих лиц, называя их бесполезными толстосумами, ничем не торгующими и даже не ничего не производящими, а только тратящими деньги на то, чтобы такие же богачи могли беззаботно прожигать жизнь.
  Второй, встречающийся в разы реже, отмечал, что высокородная Екатерина Мария Клара Изабелла Конрадина Целестина Виктория, графиня Лавланэ, урожденная леди цу Гогенлоэ-Циммервальд – одна из немногих обитательниц Раджи, чей титул подтверждается имперским патентом. Более того, писал автор, графиня с высокой достоверностью возводит свой род ко временам сразу после Великого крестового Похода. Кроме того, обращалось внимание на то, что ни сама Лавланэ, ни ее покойный супруг не были уроженцами Раджи, а переселились на нее около сотни лет назад для контроля финансовых потоков. По смерти мужа, достойная леди унаследовала его отлаженный бизнес, и могла себе позволить не заниматься управлением, а жить для себя.
  Отмечалось, что почтенная дама свои богатства тратила не на гедонизм и распутство, а на создание благородной и комфортной атмосферы высшего света, в которой люди достойных кровей могли чувствовать себя сообразно положению. Вообще госпожа Лавланэ испытывала слабость к представителям знати, и ценила титул больше, чем человека. Если желающий посетить ее салон был простецом, даже пускай обеспеченным, она никогда не давала своего согласия, и никакие деньги не могли заставить ее передумать. Кроме того, по некоторым ремаркам можно было понять, что графиня людей сиволапого происхождения за людей вообще не считала, рассматривая их исключительно как обслуживающий персонал, создающий благородным господам комфортную жизнь.

Ты чувствуешь спокойствие.
Работа всегда успокаивает.
Рутинное перелистывание страниц — не хватает только тихого шуршания бумаги.
«Происхождение это всё» — ошибка. Следовало сделать акцент на родовитости. Но ошибка несущественная — исправим при встрече.
Отметить — уточнить, откуда переселилась графиня.
«цу Гогенлоэ-Циммервальд» — уточнить касательно рода.

Всё идёт по плану.
Можно никуда не спешить.

Ты решила, что настало время для промежуточного отчета, а потому, предварительно осведомившись коротким сообщением о возможности встречи, отправилась на базу.

Жилищный вопрос перед тобой, в отличие от коллег, не стоял.

  В обеденный час «Золотое зерно» было переполнено: посетители – в основном сотрудники близлежащих контор – заполнили все кресла у столиков, а многие даже остались стоять. Протиснувшись ко стойке между двумя ярко накрашенными девицами, взахлеб обсуждавшими какой-то очередной сериал для людей, предпочитающих жить без мозга, и потным мужчиной в твидовом пиджаке, громко чавкающим круассаном с рыбой, леди потребовала от суетящегося баристы отвести ее в заказанную комнату для дегустаций. Тот пререкаться и задавать неуместные вопросы не стал и, оставив вместо себя помощника, через внутренние помещения вывел Александру к лифту. Вежливо кивнув и дожавшись, когда его отпустят, мужчина торопливо поспешил к клиентам, а сорорита спустилась в тайное убежище Ордосов.
  За недолгое отсутствие в помещении почти ничего не изменилось: только на столике добавились высокий дымный кальян, покрытый тончайшей резьбой, и массивный даже с виду персональный когитатор, за которым работала инквизитор. Не ожидавшая гостей, Лотта распустила волосы, рассыпавшиеся по острым плечам красными змейками, и сменила свитер на воздушную нежно-салатовую блузу, сейчас полурасстегнутую, а строгие брюки – на весьма легкомысленную юбку. Неторопливо попивая вино из высокого фужера, девушка была погружена в свои мысли, вполне мелодично насвистывая арию комиссара из классической оперы «Сошествие ангелов».
  - Александра? – немало удивилась она возвращению фамулы. – Что-то случилось?

  Выяснив, что аколит явилась доложиться о своих планах и получить чуть более подробную информацию, стационарный агент понимающе кивнула и, безо всякого уважения к духу машины захлопнув крышку когитатора, предложила синьоре делли Кардона устраиваться рядом. Олучившись на время, она вернулась с еще одним фужером и зажатой под мышкой тоненькой папкой, в которые обычно подшивают ординарные дела чиновники Администраторума. Не спрашивая мнения посетительницы, Лотта наполнила ее бокал и освежила вино себе, после чего, задумчиво повертев фужер и понаблюдав, как медленно опадает со стенок вино, ответила:
  - Что же, можно попробовать. Старушка Лавланэ, конечно, невоспитанную современную молодеж не жалует, но вполне могла что-то услышать или от их семейств, или же просто из слухов. Я бы гарантий не дала, но вариант вполне рабочий. Так, смотри, - открыла она папку, невольно перейдя в общении со строгой сороритой на привычное «ты», - вот те четверо, чьи обстоятельства смерти я связала между собой, как одинаковые: все найдены мертвыми в своих покоях, у всех на лице было выражение неописуемого ужаса.









  Представив Александре возможность подробнее изучить пикты и краткие данные по мертвецам, инквизитор сладко потянулась и откинулась на спинку дивана.
  - Последнего и будет изучать Эр. Напомню, что это – не единственные знатные покойники за последние три месяца, но по остальным я не уверена, что они относятся к нашему случаю: смерти на Радже нередки. Еще вопросы? – с легкой улыбкой посмотрела она на фамулу, проигнорировав намек на деньги.

На этот раз ты пьёшь — невежливо отказываться.
Впрочем, чтобы «любезная хозяйка» не наполнила твой бокал снова, ты делаешь очень маленькие глотки.
Разуму место в чистоте.
За ее пределами — лишь безумие.

Жертвы, очевидно, не имеют ярко выраженной связи — от происхождения до семейного положения.
Неочевидные взаимосвязи — здесь всё интереснее.
Среди жертв — яркое исключение.
Единственная женщина, она же единственная из «служилой» семьи, да ещё с какими-то странными архивными изысканиями.

Может быть тупик — но ты привыкла отмечать подобное.

Ещё покойная госпожа Клиффорд-Бриггс имела выходы на остальных жертв — по линии «разгульного отдыха». Более того — если человек, обычно склонный к одиночеству, вдруг предаётся разгулу... должна быть причина.

— Лучший убийца — это мертвец.

Произносишь задумчиво.
Возможно, тупик. Но его следует проработать хотя бы бегло.
Библиотеки и архивы — бюрократические структуры.
Там ни одной бумажки не выдадут без отметки когда, кому и в какое время была произведена выдача.

— Госпожа, Вы обратили внимание что одна из жертв заметно выбивается? Остальные связаны с финансовой элитой планеты — родством или профессионально, и только покойная госпожа Клиффорд-Бриггс происходит из служилой семьи. Более того, она единственная женщина в перечне — если конечно не было покойных женщин среди неподтвержденных жертв. Если мы предполагаем не передозировку каким-то препаратом, а убийство...

Ладно, ты должна была сказать это вслух.

— То у серийных убийц обычно есть некий «портрет» жертвы. Госпожа Клиффорд-Бриггс выбивается из этого гипотетического портрета.

Ты внимательно смотришь на Лотту.
Позволяешь себе мгновение торжества — за полчаса ты оказалась полезнее всех своих «коллег» вместе взятых.

— Я хотела бы получить доступ к читательским билетам госпожи Клиффорд-Бриггс и ее отношениям*. В точности выяснить чем именно покойная занималась. Это возможно?

  Накручивая на палец алую прядь, инквизитор призадумалась. Рассеянный взгляд ее был устремлен куда-то за спину аколитки, губы иногда беззвучно двигались, пару раз она даже кивала своим мыслям. Продумав все pro e contra, она наконец ответила:
  Пожалуй, я сумею напрячь нужных людей, чтобы скрипторы Администраторума представили нужные бумаги. А вот если она работала с церковными архивами в том числе, то с этим будет тяжелее: у каждого прихода своя библиотека, и единого центрального учета не ведется – исходя из моих знаний, по крайней мере. Попытаюсь этот процесс форсировать: иначе ответа можно будет ждать пару лет – сама знаешь, и без меня.
  А вот насчет схожести одних и отличия другой, - посмотрела она на Александру, - я бы не делала поспешных выводов: возможно, общее у всех четверых, “портрет жертвы”, как ты сказала, заключается в чем-то ином. Условно говоря, - Лотта наконец перестала мучить локон и заняла руки бокалом, - связь с одним местом, или же кратность даты рождения определенному числу, или набор неких неявных параметров. Ты же слышала про культ “Звездного дитя”? Ну, хотя бы общие слухи? Возможно, указанных молодых людей объединяет что-то генетическое... Или же некая наследственность. В любом случае, это пока что догадки.

  Отпив вина, девушка потянулась к кальяну, и продолжила только когда выпустила к потолку струйку ароматного пряного дыма:
  - У меня предположения есть, но они пока слишком шатки, и я поостерегусь их навязывать, чтобы вы действовали не в моей парадигме, пускай и невольно, а думали своей головой. Смотря на происшествие с разных точек зрения, мы скорее отделим зерна от плевел, овец от козлищ, а виновников – от всех прочих. В любом случае, проверить сферу интересов одной из жертв – неплохое начало, всячески более полезное, чем процеживание слухов на огромной станции. В конце концов, - улыбнулась женщина, - бумага никогда не врет, если только ее не создают специально для лжи или из-за заблуждений.

— Слухи — только повод.

Ты поясняешь это не без гордости.

— Возможность под патронатом госпожи Лавланэ «в сугубо исследовательских целях» попадать в благородные дома, в частности общаться с семьями и знакомыми жертв — не вызывая при этом сильного удивления у местных. Поэтому, когда я завершу формирование прикрытия, то смогу быть Вам полезной, госпожа, в проработке любой версии.

Ты едва удерживаешься от того, чтобы добавить «тем более что все остальные члены команды пока что не смогли показать свою эффективность».

По правде, ты никогда не понимала, почему в Инквизицию берут всех подряд — наемников, преступников, пасторов... Как-то ты слышала об аколите-циркачке...

В этом отношении образцом для тебя была альма матер — сестры Сороритас. Выдерживать разнообразие специальностей и индивидуальных талантов при непреклонном поддержании чистоты собственной веры — разве не такими должны быть инквизиторы?

И уж точно ты не считала «взгляд с разных точек зрения» чем-то хорошим — по твоему опыту подобное оборачивалось лишь девятью пустыми мнениями бесполезных людей, за словами которых тонут дельные прозрения десятого. Индивидуальные траектории пересекаются и мешают друг другу, индивидуальные ошибки ставят под угрозу всю группу...

Нет-нет, в делах необходим порядок.
Строжайший порядок.
Хочешь смотреть «со своей стороны» — да Императора ради! Только предварительно спроси разрешения и выполни поставленные задачи в рамках генеральной линии.

Так работает иерархия.
Возможно, если бы госпожа Лотта это понимала, то у неё была бы собственная команда. Команды ведь они для того и нужны — чтобы «действовали в твоей парадигме».
Но вот этого ты точно не скажешь.
Точно не в лоб.

— Позволю уточнить, госпожа, на Радже были примеры потенциальной (или даже подтвержденной) активности Иллюминатов?

Ты изобразила смущение.

— Я не была на станции прежде.

Сейчас ты — сама невинность. На самом деле, конечно, твоя цель — выяснить, сказала Лотта об Иллюминатах для красивого словца, или речь о вполне конкретных подозрениях.

— Благодарю, госпожа. А есть ли у нас адреса жертв на момент смерти? Возможно, мне имеет смысл побеседовать с их семьями — как только оформлю прикрытие.

  Покончив с делами, Фенрия арендовала ближайшего рикшу: одетого в одни неохватные шаровары подслеповатого сухонького старичка, в ожидании клиентов меланхолично жевавшего палочками пустой рис из цветастой картонной упаковки. Судя по структуре блюда, загустителем в нем был самый ходовой продукт для низших слоев Империума – трупный крахмал. Чтобы у блюда появился хоть какой-то вкус, он был обильно полит густой сиропной темно-коричневой жижей, которую раджанцы весьма любили и добавляли в каждое второе блюдо: а некоторые и в каждое первое. В ногах старика, укрывшего лицо от белесого искусственного света кепкой с широким козырьком, на которую был намотан линялый синий дастар, стояла деревянная плошка с остывшим глисом, заваренным не из брикетов, как это обычно делали, а сразу с необработанных листьев.
  Услышав адрес: Арсенальная, дом двадцать три, старец степенно кивнул, накинул на костлявые, но жилистые плечи жилет, на котором сидел как на циновке, и поспешил к названной точке, где располагалась лавка древностей с интригующим названием «Тысяча драгоценностей открытого разума». По предположениям аколитки, здесь могли торговать не только предметами старины, но и более интересными и менее законными вещами, причем вполне легально: вряд ли местные правоохранители были все, как один, искусствоведами и могли отличить перо диковинной птицы от амулета какого-нибудь культиста темных богов.
  К сожалению, антикварный магазинчик был закрыт, и даже витрина забрана пуленепробиваемым щитком. Красный глаз сигнализации свидетельствовал, что взломщику придется быть предельно аккуратным. Однако предусмотрительный хозяин, понимая, видимо, что к нему могут прийти в неурочное время, оставил под стеклом на двери послание с вокс-частотой, по которой можно назначить время встречи. Текст был напечатан, а снизу была приписка от руки, выведенная аккуратными, наклоненными чуть влево буквами: «Время встречи – не раньше дня, следующего за звонком».

  Дальше оказалось попроще: пускай разговорить возчика не удалось, но зато вышло убедиться, что на Берилловом рынке (он же Сом-базар на местном жаргоне) в углу с разными б./у. запчастями из-под полы продают оружие. Плохонькое, конечно, но зато доступное неограниченному кругу лиц. В весьма подозрительном магазинчике в требующем явного ремонта аварийном здании в переулке за маленьким кособоким храмом Шив Мандир Гокул-дхарм под вывеской «Гомеопатия и кальянные смеси» неприкрыто торговали наркотиками. Кстати, в отличие от большинства миров, где была Фенрия, на Радже дурь предпочитали не пускать по вене, а вдыхать – сказывался местный колорит.
  Неплохой завязкой казался бар «Шесть Пальцев» на самой окраине «Среднего» города, но бритоголовые мальчики в жилетках, чьи руки были покрыты вязью замысловатых татуировок, сказали, что «здесь закрыто» - и это не смотря на то, что туда и сюда сновали люди самой что ни на есть отпетой наружности! Спорить, однако, было опасно: в кабриолете, припаркованном неподалеку, сидело еще несколько крепких ребят, вооруженных практически нескрываемыми автоганами. Девушке предложили сходить в заведение напротив: «Ложки и ножки», где любой желающий мог удовлетворить за весьма умеренные деньги и гастрономические аппетиты, и полюбоваться танцами. Но этом и должен был бы завершиться разговор, но Фенрия не была бы Фенрией, если бы не смогла выжать из вышибал, Чабди и Джона, сведения о том, что завтра в «Шести Пальцах» не планируется ничьих визитов, и любой желающий может зайти пропустить чарочку.
  Еще одним местом оказалась безымянная букмекерская контора на улице Кросс-роуд. Там у Фенрии готовы были принять ставки на гладиаторские бои: а девушка уже знала, что официально подобные мероприятия на станции не проводятся. Поставить-то было можно хоть сейчас, а вот спрашивать, где можно понаблюдать за ходом боя, в лоб было нельзя – это выглядело бы слишком подозрительно. Надо было решать, как узнать необходимое, и при этом не вызвать лишних вопросов.

***

  - Допустим. – кивнула инквизитор. – Если тебе удастся стать для нобилитета станции «своей», то это откроет нам многие двери, которые не отпереть ни деньгами, ни даже инсигнией. Единственное, что я бы посоветовала, так это добавить к непорочно-светлому образу немножко грязи – не при Лавланэ, конечно: старушка живет в своем идеальном мире и будет сильно раздосадована, если узнает, что кто-то из ее гостей не соответствует благородным идеалам, которыми должен отличаться каждый представитель высшего сословия.
  Понимаешь, - пожала она плечами, - если ты окажешься в доме потенциальных культистов достойной леди в белых незапятнанных ризах, вряд ли они раскроют перед тобой какие-то маленькие сомнительные тайны. Но если они увидят родственную душу, умеющую закрывать глаза на мелкие грешки, то могут расслабиться и дать возможность увидеть что-то, обычно не предназначенное для посторонних глаз.
  Более того, - хмыкнула Лотта, - они могут попробовать втянуть тебя в свои гнусности! Падшая знать любит развращать тех, кто сделал уже первый шажок к падению, и ценят каждого нового члена. Ты только представь, сколь соблазнительно будет для еретика перетянуть тебя на свою сторону! Само собой, - женщина в защитном жесте выставила перед собой руки, - я не требую от тебя становиться подлинно падшей: это будет слишком подозрительно. Так, пара темных пятнышек, которые будут пятнать твой светлый облик, и делать его чуть более живым и интересным.
  Но, - инквизитор стала предельно серьезной, - я не могу настаивать, потому что не каждый способен на такую игру. К тому же не у каждого хватит моральных сил быть хуже, чем есть на самом деле. А провал в такой игре может привести к самым неблагоприятным последствиям. В лучшем случае ты просто выйдешь из партии, в худшем… Сама понимаешь.

  Насчет Иллюминатов на Радже у меня сведений нет. – развела она руками. – Но я знаю, без подробностей, правда, что в нашем секторе действовала их ячейка. Это лучше узнать у Филь или Ирмы, ее доверенного дознавателя: они больше погружены в это дело. Но, исходя из расположения Раджи, ее статуса и, скажем так, вольности нравов, можно предполагать, что их сети могут простираться и здесь. Согласна?
  Что же до адресов, то они имеются, безусловно. В кратких справках к пиктам указаны места смерти. Точные адреса я могу дописать, а можешь их и сама найти: такая информация имеется в общем доступе. Если есть какие-то идеи – побеседуй, конечно. И, если решишься, подумай, как можно легализовать присутствие кого-то другого, чтобы слушали не только твои уши. И, само собой, я над этим тоже поразмышляю.

На сей раз ты испытываешь двойственные чувства.
С одной стороны, слова Клары звучат в чем-то логично. Действительно, перед праведниками раскрываются не все двери.
С другой стороны сложно отделаться от мысли, что есть что-то неправильное в предложении действующего инквизитора «добавить грязи».
Что-то... в словах.

«Делать чуть более живым и интересным» — вот за что ты зацепилась. Клара произнесла это от себя.

Ещё и попыталась взять «на слабо» словно девочку-подростка. «Не у каждого хватит сил» — ну ещё бы.

Что-то подсказывает тебе, что таких «сильных» — целая команда госпожи Комниной. Выдайте им билет в бордель, и увидите блеск радости в глазах.
Впрочем, наверное в борделях не выдают билетов.
Ты не знаешь наверняка.

Что ты знаешь — так это то, что Клара точно умеет закрывать глаза на мелкие грешки. Или не такие уж мелкие.

Ты решаешь осторожно проверить свои сомнения.
Но как?
Лотта несомненно та ещё хитрюга, стоит немного надавить, и она тут же уйдёт в отрицание: «Конечно, Александра, я говорила лишь о взглядах местных... Я восхищена твоей праведностью...» — и так далее.

Потому ты решаешь сделать вид, что уступаешь.

— Разумеется, я готова сделать всё необходимое. Но я никогда прежде не внедрялась в культы и тайные общества еретиков, госпожа. И в монастыре мы скорее учились забывать то, что знали о пороках, чем разбираться в них. Что конкретно на Ваш взгляд может сделать меня для них... привлекательной в качестве прозелита?

Ты готова сыграть в эту игру.
И постараешься смотреть на Лотту не слишком пристально.

— Разумеется, госпожа. Я лишь хотела уточнить, имеем мы дело с версией — или простым примером. И, конечно, завершив внедрение, я смогу представить любого аколита на Ваш выбор в качестве части моей свиты. Придётся дать им пару уроков хороших манер, но... Это лишь сложно — не невозможно.

  Прищурившись, Лотта задумалась, непроизвольно вертя на пальце кольцо – тонкий серебряный ободок с голубым камушком – инклюзом, как подметила внимательная сорорита. Потянувшись наконец к кальяну, она, закинув ногу на ногу, снова затянувшись, и наконец неспешно ответила:
  - Сделать привлекательной, говоришь… Тут скорее следует исходить из того, что ты сможешь убедительнее изобразить и не сорваться в процессе. Вариантов, на самом деле, немало, и как источник можно использовать информацию о епитимьях церковным чинам… или вынесению им приговоров. Как вариант, ты можешь либо интересоваться «темными родами», вроде порченной крови Мальфи в Каликсидском секторе, и, соответственно, закрывать глаза на грешки их потомков ради знаний о падших предках. Либо же, - кивнула она своим словам, - быть просто охотницей за знаниями неважно какого колера, убеждая всех, что чистота души и помыслов способны защитить праведного от гнилостного воздействия Губительных Сил или ксено-пропаганды.
  Если же тебе проще добавить серенького не на разум, а на материю, то я бы предложила сосредоточиться на, ай-яй, грешной привязанности к какому-либо из плотских грешков: алкоголь, наркотики, блуд… Обмолвиться, например, что «плоть слаба», но ты всячески стараешься преодолеть свою слабость, а когда не выходит, искренне и истово замаливаешь, прося Его быть не только снисходительной к тебе, грешной, но и к тем, кто стал свидетелем твоего падения – лишь бы они не разочаровались в служителях церкви Его.
  Откинувшись на спинку дивана, инквизитор задорно усмехнулась:
  - В общем, дорогая моя, думай, что у тебя выйдет достовернее. А я, если это будет в моих силах и будет такая необходимость, постараюсь подогнать реквизит. Ну или, - хохотнула она, - помогу с репетицией, взглянув со стороны и поспособствовав более качественной игре.
  Когда Александра в самых изысканных выражениях распрощалась с Лоттой, та легким текучим движением поднялась со своего места и изящно поклонилась собеседнице – совершенно куртуазно, если не считать наглой улыбки и совершенно не спокойного блеска в глазах:
  - Счастлива была оказать скромную поддержку, леди! Буду ждать информации о ваших блистательных достижениях!

***

  Вокс-частота Фенрии оказалась вне зоны доступа – видимо, девушка занялась чем-то еще, требующем режима молчания, или находилась на тех участках станции, куда вокс, даже с использованием стационарных усилителей, не доставал. Как бы это не повлияло на планы достойной фамулы, но сеньоре делли Кардона предстояло отправиться в салон в гордом одиночестве. Вызвав кар – передвигаться на рикше было бы быстрее, но не соответствовало заявленному статусу – она вскоре достигла ворот в Драгоценные кварталы. Полученного приглашения оказалось достаточно: караульные дисциплинированно и четко, как на учениях, вытянулись по струнке, отточенным долгими тренировками красивым жестом вскинув автоганы к плечу, и прижав кулак к груди, замерли, пока благородная госпожа миновала их.
  Недолгая прогулка по опрятным, можно сказать даже щеголеватым улицам, где было куда тише, чем на всей остальной Радже, привела Александру к окруженной приусадебной территории обители благородной леди. По левую руку вдоль по улице уходили разнообразные особнячки местной знати, один не похожий на другого, по правую же раскинулся огромный парк – редкость для искусственных миров. Через высоченный забор виднелись ровно подстриженные ряды кустарников и аккуратные, похожие одно на другое деревья.

  Сорориту встретил разнаряженный дворецкий, с глубоким поклоном проводивший ее на второй этаж здания и, при необходимости, помогший раздеться. В пространной комнате с зелеными обоями было не так много гостей, которые можно было условно разделить на несколько групп. Трое старичков в костюмах тройках устроились за круглым столиком, заваленным газетами и одноразовыми инфопланшетами и, неспешно потягивая горячий тэ из фарфоровых кружекчек, что-то обсуждали. За столиком чуть дальше сидело две пожилых леди. Одна из которых была облачена в черные одежды вдовы, и и также вели неспешную беседу. Еще две возрасных дамы, расположившись в уютных креслах, слушали изящного молодого человека в черном, нараспев красивым голосом читавшего житие святой Мирабеллы. У живого камина в кресле-качалке с коленями, накрытыми пледом, сидел последний джентльмен, неспешно потягивающий рубиновый амасек из высокого бокала и куривший толстенную сигару. За спиной у мужчины возвышался амбалоподобный слуга. Наконец, с противоположной от камина стороны стоял накрытый белой скатертью столик с фуршетными закусками и нарезанной мелкими ломтиками пучеглазой рыбой, за которым расположились слуги, положить гостям еды или налить амасека или тэ. Густого аромата рекафа, кстати, в помещении не ощущалось.

  Когда девушка вошла в залу, дворецкий густым раскатистым басом представил ее:
  - Благородная леди Александра делли Кардона и Марси, сестра Ордо Фамулюс!
  Практически сразу после этого распахнулась одна из слабозаметных дверей, откуда с вежливой улыбкой на лице выплыла уже знакомая аколите по пиктам леди Лавланэ.
  Присев в исполненном достоинства и уважения книксене, старушка молодым звонким голосом поприветствовала новоприбывшую:
  - Екатерина Мария Клара Изабелла Конрадина Целестина Виктория, графиня Лавланэ, урожденная леди цу Гогенлоэ-Циммервальд счастлива приветствовать достойную леди Александру делли Кардона и Марси. Приношу свои глубочайшие извинения за то, что не могу немедленно исполнить долг хозяйки и уделить Вам должное внимание – другая гостья ожидает завершения нашей беседы. С Вашего позволения, в течение двух квадрансов мы завершим общение, после чего я останусь в Вашем распоряжении. А пока прошу отдыхать и чувствовать себя как дома!

Лотта тревожит тебя.
Сильно тревожит.
То, как она говорит — «чистота души и помыслов способны защитить праведного от гнилостного воздействия Губительных Сил или ксено-пропаганды… плоть слаба», но ты всячески стараешься преодолеть свою слабость, а когда не выходит, искренне и истово замаливаешь, прося Его быть не только снисходительной к тебе, грешной, но и к тем, кто стал свидетелем твоего падения – лишь бы они не разочаровались в служителях церкви Его» — это не просто рабочие отговорки.
Это опыт.
Личный опыт.

Накануне Фенрия спрашивала тебя, можно ли верить инквизитору, и теперь у тебя определенно возникли сомнения в этом отношении.

Не поверила ты и в «ищите, а я не буду вас сбивать».
У Лотты есть какой-то свой интерес в этом деле.

И присмотреться к ней определенно стоит.
Может в самом деле попросить реквизит и пару «репетиций»?
Если инквизитор действительно желает исподволь развратить тебя, не стоит ли подыграть ей?

Ты старательно изобразила волнение.
Словно в самом деле беспокоишься, не станут ли «грешки» частью тебя, но при этом глубоко в душе тянешься к ним — так иная религиозная девушка пятится от кавалера в надежде, что он остановит ее.

Пусть Лотта думает что ты заглотила наживку.

***

Встреча с графиней Лавланэ настолько протоколизирована, насколько и должна быть. На автоматизме отвешиваешь вежливый поклон. Заодно вспоминаю целует ли на Радже женщина руку женщине. Кажется, нет.
Эпатировать общественность?

Нет, не стоит.
Поистине, влияние Лотты оказалось пагубнее чем ты думала — уже всякие невинные шалости в голову лезут.

Произносишь необходимые в такой ситуации слова благодарности.
Отходишь.
Есть время осмотреться.

Ты не представлена никому из присутствующих, а значит и поговорить с ними толком не можешь — досадное затруднение. Сразу же отбрасываешь «провокационные» варианты — «ах, я потеряла сережку» — пока не время изображать беспомощность.
Нет, конечно может нравы на Радже не такие формальные как на Эскории — и всё равно ты бы предпочла выглядеть безупречно.

Твой взгляд падает на джентльмена с сигарой и при слуге.
Он единственный у кого здесь своя прислуга, а стало быть некто важный. Вот с кем стоило бы завести знакомство.

Запоздало понимаешь — стоило заранее просмотреть пикты с изображениями местной элиты.
Ошибка. Не смертельная и всё же ошибка.
Некоторых людей оскорбительно просто не узнать в лицо.

Ошибки нужно исправлять.
Незамедлительно.

Но как?
Вклиниться в чужой разговор?
«Прошу прощения, нас не представили друг другу, я Саша»

Бррр…

Берёшь чашку тэ чтобы совсем уж явно не выглядеть бедной родственницей. Этот момент контакта с прислугой — возможность задать короткий вопрос.

— Я прошу помочь мне.

В «я прошу» ты закладываешь «я приказываю», но без последующего «холоп» — превосходство, лишенное кичливости.

— Не могли бы Вы подсказать мне кто этот господин у камина? Я буду признательна.

«И обязательно похвалю перед графиней работу прислуги» — но этого ты не говоришь.

Это очевидно.

  За столом с напитками – двое: мужчина и женщина. Практически одинаковые белые блузы, строгие черные сюртуки. Разница только в том, что на мужчине – брюки, на женщине – строгая юбка. Никаких украшений, ничего вызывающего, только, если приглядеться, под блузой видны тонкие цепочки, на которых обыкновенно носят аквилу. Ни маникюра, ни макияжа, однако опрятно и чисто. Мужчина гладко выбрит. Прически строгие, классические. Попадись они матери Тициане, абатиссе-инструктору Схолы, преподававшей прогенам тонкости этикета и внешнего вида, то даже она вряд ли бы нашла, к чему придраться: прислуга госпожи Лавланэ построена со всей корректностью.
  Берешь со стола приготовленный мужчиной густой темный тэ. Женщина подвигает поднос, на котором лежат приборы, сахарница, несколько долек лимона и кувшинчик с молоком. Склоняется перед тобой вежливо.
  - Желает ли госпожа какие-либо добавки к тэ? Желает ли госпожа что-либо еще?

  Ты просишь о помощи, и прислуга реагирует ровно так, как положено людям, знающим свое место:
  - Чем мы можем услужить благородной госпоже?
  Вышколенные, они отвечают негромко, так, чтобы могла услышать лишь ты:
  - Возможность помочь вам – лучшая признательность для нас. У камина расположились титулованный наследный лорд Финнемар МакАлистер, владелец корабельной компании «Кохеннара», банка «Аурей» и ряда более мелких активов.

  Тебе не составляет большого труда вспомнить, что компания «Кохеннара», названная по имени флагманского корабля торговой флотилии, занимается грузопассажирскими перевозками по всему субсектору, имея широкий спектр хартий на самые разнообразные маршруты и карго. В состав флотилии точно входит не меньше пяти десятков судов: в свое время, когда ты изучала крупный бизнес субсектора Терон, именно такое ограничение ты себе ставила.
  Название «Аурей» тебе не известно. Скорее всего, это некрупный банк, работающий с ограниченным числом клиентов и в основном обслуживающий операции «Кохеннары». Такая финансовая политика часто не вполне законна, но при этом вполне популярна. Не будучи лексографом или арбитром, ты, увы, не вполне можешь дать оценку подобной деятельности, но знание того, что подобная модель нередка, позволяет тебе предположить, что она не входит в список Имперских преступлений.
  И наконец, упоминание о том, что господин МакАлистер является «титулованным и наследным» лордом. К сожалению, нобилитет Империума от мира к миру имеет самое разное титулование, и то, что на одном мире является просто вежливым обращением, означает статус. Следовательно, можно заключить, что «лорд» является титулом мужчины в кресле-качалке, а его наследственность предполагает, что достоинство его – родовое, а не купленное или дарованное. Итого, гость этот является потомственным аристократом, обеспеченным и хватким, крупных проблем не имеющим: по крайней мере, в твоей памяти нет ни одного скандала в свете, связанного с фамилией МакАлистеров.

  Прислуга замирает в ожидании новых вопросов или разрешения заниматься тем, чем прежде. А еще ты подмечаешь, что твоя беседа не укрылась от глаз двух дам, расположившихся за столиком. Почти наверняка они не слышали, о чем идет речь, но сам факт, что тебе что-то говорят, стал им известен.

— Благодарю.

Улыбаешься.
Делаешь в памяти заметку.
Банкир, так ещё и торговец — никакого конфликта интересов, верно?
Может знать что-то о младшем Чаттерджи, как о сотруднике порта, или о Холлидее — как коммерсанте.
Но вот допрашивать на эту тему лорда МакАлистера всё равно, что расспрашивать саму графиню Лавланэ об именах и характерах ее прислуги.

Ты ткнула пальцем в небо, и пока не знаешь, насколько именно попала.

В любом случае, раз женщины за столиком смотрят на тебя, твой выбор вдруг резко сузился до двух персон.

Направляешься с ним.

— Прошу прощения, нас не представили. Сестра-нунция Ордена Вуали Александра дельи Кардона-и-Марси, практикующий генеалог. Благородные дамы, не возражаете, если я разделю с вами беседу?

Посмотрев в твою сторону так явно, женщины допустили один из случаев, в которых этикет позволял тебе поступить именно так.

  Оглашая имя новоприбывшей, камердинер упомянул и о ее служении, но толи это прошло мимо ушей у почтенной публики, толи на Радже – точнее, в том кругу, что собрался вокруг госпожи Лавланэ – не было принято проявлять интерес вот так сразу, с наскока. К слову, судя по реакции пожилых леди, наверняка тихонечко за глаза обсуждавших тебя, на подобное внимание они не рассчитывали. Однако растерянность длилась не более нескольких секунд, и дама, облаченная в черные одежды вдовы, первой взяла слово. Отодвинув изящный стул с гнутыми ножками, сухонькая смуглая старушка с испещренным морщинами лицом выпрямилась, присев в легком книксене и склонив на миг голову:
  - Счастливы познакомиться с одной из невест Его. Позвольте представиться – Амира Бихар-ат-Янам, урожденная Чаттерджи, вдова благородного Навина Бихар-ат-Янама, квестора секундус Раджи.
  Следом грузно поднялась ее соседка – дама чуть нише и раза в полтора шире, одетая в светло-серое платье с белыми кринолинами, в котором, положа руку на сердце, она была похожа на большую моль, что усугублялось светлой кожей, блеклыми глазами и седыми ломкими волосами, уложенными в чинную прикрытую чепцом прическу. Голос дамы был глуховатый, полный тихих механических поскрипываний: видимо, барахлил вокс-модулятор.
  - Благородные сороритас – редкость в нашем маленьком обществе, и, верю, вы станете его подлинным украшением. Тем более раз вы генеалог… - в поскрипывании прорезалась мечтательность. – Но прошу простить мою забывчивость – Луиза Понсоби, супруга господина полковника Артура Понсоби, раджанские СПО.
  Старушки чинно опустились на свои места, с любопытством продолжая наблюдать за новой знакомой.
  - Благородная госпожа Александра дельи Кардона-и-Марси, присаживайтесь, просим вас. Мы беседовали…
  - О погоде. – проскрипела полковничиха.
  - Да-да, - улыбнулась одними губами Амира Бихар-ат-Янам, - и о них тоже. Но будем откровенны с гостьей госпожи Лавланэ, моя дорогая, мы, как и пристало старым перечницам, беседовали о, увы-увы, падении нравов среди современной молодежи. К сожалению, Раджа давно не та, какой была раньше. А вы, - обратилась она к фамуле, - госпожа дельи Кардона-и-Марси, бывали ли раньше на нашей императороспасаемой станции?

Ты улыбаешься.
Вот теперь попадание стопроцентное.
Ещё ты думаешь, как сильно тебе не хватает «человека в кресле».
Ну того, который слушал бы всё и пробивал найденных людей.
Вот госпожа уже-не-Чаттерджи наверняка приходится Ашиму и покойному Арслану тетушкой, но неплохо бы знать точно.
А господин полковник Понсоби должно быть один из подчиненных Клиффорд-Бриггса.
Ещё ты чувствуешь рычаг влияния — каждая из этих старушек наверняка спит и видит как бы увидеть себя хоть на каком-то генеалогическом древе.

— Благодарю.

Присаживаешься рядом с дамами.

— К сожалению, прежде мне не случалось бывать на Радже, и видимо я многое потеряла. Станция поистине прекрасна, как и люди ее населяющие. Все встреченные мной до сих пор молодые юноши и девушки выглядели весьма дружелюбными и искренними в вере — даже когда я зашла в эту залу, первым, что я услышала были строки жития святой Мирабеллы. Так что позвольте чужестранке легкое недоумение — разве нравы молодежи так уж пали?

Если старушки сейчас оседлают своего любимого конька — это будет второе попадание. Если же нет — у тебя готов совершенно блистательный перевод темы в более предметное русло.

  С самого же начала диалога Александра поняла, что, если не брать управление разговором в свои руки, то беседа затянется по меньшей мере на пару часов, и не факт, что принесет какие-либо плоды. Пожилые леди перво-наперво заверили фамулу, что единственная цитадель воспитания и культуры на Радже – здесь. Есть, конечно, еще несколько благородных домов и почтенных имен, но никто, кроме госпожи Лавланэ, не следит так за чистотой духа и крепостью веры. Все прочие добрые люди несут свет в себе, но не дарят его другим достойным.
  Перейдя от панегирика хозяйке, дамы плавно перешли к самой молодежи, неспешно рассуждая за кружкой тэ, как те позабыли и о вежливости, и о куртуазии, и всю свою жизнь посвящают либо погоне за удовольствиями, либо делами торговыми и денежными, не задумываясь о том, что, представ перед престолом Его, они будут наги и босы, и судить их будут не по влиянию и богатству, но по делам и чистоте. Дальше была целая пространная лекция о том, как низменные наслаждения оставляют на душе печать скверны, через которую, несомненно, могут войти в мир отвратительные демоны. Эти рассуждения сорорита осторожно прервала, понимая, что времени слушать пустые слова у нее нет.

  Задав несколько наводящих вопросов, Александра попыталась перевести разговор в более предметное русло, чтобы получить, наконец, хоть какие-то примеры «падения». Ее усилия, хоть и не сразу, не пропали в туне. После банальных обвинений в неуважении к старшим, к титулам и древней крови, после указаний на то, что раньше все были честнее и праведнее, и не чаяли себе жизни без служения, дамы наконец упомянули хоть что-то знакомое – «Ориент». Порадовавшись периоду, когда это гнездо порока и разврата прикрыли, они посетовали, что сие дворянское собрание вновь отворило свои двери – под тем же названием и на том же месте, только с другими лицами. На вопрос, а чем же «Ориент» так плох, сестра дельи Кардона получила стандартный набор грехов, который первым приходит на ум неискушенному человеку: пьянство, разврат, моральное разложение и наверняка потворствование всем тем сферам, что находятся в ведении Губительных Сил.
  Фамуле пришлось проявить все свои умения и дипломатический такт, чтобы «вдова благородного Навина Бихар-ат-Янама, квестора секундус Раджи», приоткрыла завесу и над семейными проблемами, посетовав, что ныне покойный ее двоюродный племянник, бедненький Арсланчик, тоже был втянут в это гнусное сектантство, и, поняв всю тяжесть подобной низкой жизни, попросту покончил с собой, кровью смыв все грехи. Луиза Понсоби, впрочем, от упоминания своих семейных проблем воздержалась, лишь покивав сокрушенно на слова подружки и осторожно поддев ту напоминанием, что, вообще-то, большинство из молодого поколения Чаттерджи уже давно ставят личное благосостояния превыше достоинства и славы Имериума. Крыть на это Амире Бихар-ат-Янам было нечем, и той оставалось только посетовать, что Силы планетарной обороны Раджи предпочитают гарнизонную службу доблестным сражениям с врагами Его.

  Тем временем из кабинета мадам Лавланэ вышла еще одна дама в возрасте, неторопливо направившаяся к столу с напитками. Не надо было обладать опытом Александры, чтобы понять, что не далее, чем через пять-десять минут, хозяйка салона, припудрив носик, позовет ее к себе. Оставалось решить, как провести означенное время с пользой, тем более что собеседницы с вежливыми улыбками и абсолютно корректным тоном продолжали поддавать друг другу хорошо завуалированные шпильки.

По правде, ты немного раздосадована.
Все дороги ведут в Ориент — дальше можно не расследовать.
По крайней мере если бы ты принимала решение, то так бы и поступила — дождалась пока в клубе будет вечеринка, опечатала все входы и выходы и залила бы рассадник порока прометием не разбираясь в том, кто виновен, а кто не очень.

Иногда вместо скальпеля нужна хорошая дубина — наша щепетильность в отношении «наказания только виновных» активно используется нашими врагами.

Интересно ещё и то, что семья Арслана считает его смерть самоубийством.

Последнее, о чем ты попыталась вызнать — какие же такие мерзавцы смеют развращать знатную молодежь?

Кто владеет этим-самым «Ориентом» и как ему вообще позволили открыть заново этот притон еретиков?!

От Лотты ты уже слышала о том как несколько семей купили клуб в складчину — но это ведь не сплетня! Об этом старушкам рассказывать будет скучно!

Нет, истории нужен злодей, желательно главный!
Развратитель молодежи, блудодей и еретик!

На это ты и рассчитывала.

  Последний твой вопрос был прост и четок, хоть и завуалирован словесами вежливости. Ответ ты на него ожидала такой же: много оханий и аханий на тему падения нравов, сожаления об утраченных временах и, наконец, имена. Казалось бы, все просто: вот грех, вот имя, а значит есть и цель. Но на практике все вышло совсем не так: пожилые леди продолжали сокрушаться о молодежи, хулили напропалую большинство юного поколения раджанской знати и… все. Ты уже решила спросить напрямую, кого следует сторониться прежде всего, но и тут не получила ответа, услышав вместо этого, что практически в каждом благородном доме есть своя паршивая овца. Исключение, естественно, составляют только родичи рассказчиц, их подруг и госпожи Лавланэ, которая, видимо, как в древнетерранской пословице, «вне подозрений».
  Создавалось впечатление, что старушки или не знают первейшего виновника всего этого беспредела, или не хотят об этом говорить. Впрочем, второе подозрение вряд ли было справедливым: достойные дамы, приняв тебя в свой круг, таких секретов бы не таили. Разве что они сами заинтересованы в тайне: ты не раз становилась свидетельницей того, что зло может рядиться в ризы благочиния и праведности.

  Ваша беседа была прервана уже знакомым басом дворецкого, густым и заполняющим собой все помещение:
  - Благородную леди Александру делли Кардона и Марси, сестру Ордо Фамулюс, просят проследовать к высокородной Екатерине Марии Кларе Изабелле Конрадине Целестине Виктории, графиня Лавланэ, урожденной леди цу Гогенлоэ-Циммервальд!

  Проследовав за стариком, ты оказалась в уютной и чистенькой комнатке, выдержанной в розовых тонах, с панорамным окном во всю стену. Из мебели здесь были только кругленький столик на гнутых ножках, несколько стульев к нему, да мягкая софа в углу с приставленным рядом круглым пуфиком. Хозяйка салона расположилась за столом, неспешно попивая густой и ароматный тэ. У стула напротив, через чайничек и сахарницу, стояли еще одна чашка и блюдце, выдержанные в бело-розовых тонах, несколько слащавых, на твой взыскательный вкус.
  - Приветствую сестру Александру из дома делли Кардона и Марси! – поклонилась вошедшей госпожа Лавланэ. – Присаживайтесь, душенька – можно я вас тет-а-тет буду звать так, по-стариковски?
  Дождавшись, когда фамула займет свое место и обменявшись несколькими вежливыми любезностями. Графиня поинтересовалась:
  - Поведайте, что привело вас на нашу скромную станцию, и как прошел ваш перелет? А еще, ах, мне было бы очень интересно узнать о вашей, вне всякого сомнения достойной, семье: я очень люблю слушать, как благородные молодые юноши и девушки раскрывают передо мной картины славы своих великих предков, чьему достоинству молодые жаждут соответствовать.

Таинственный владелец — вот это уже здорово напрягает.
Да, пожалуй, ты несколько поспешила с заливанием клуба прометием.
Сначала нужно найти самую крупную рыбу.
Найти и уничтожить.
А уже потом дать волю очистительному пламени…

С госпожой Лавланэ ты раскланялась по всем канонам этикета — и уж конечно не возражала против «душеньки»!

Начать ты решила с рассказа о семье — дом Кардона одним из первых на Эскории покорился Императору в годы Великого Крестового похода, хотя фамильные предания возводят его еще к временам до Эры Раздора. С тех пор дом выполняет свящённую миссию соединения человечества посредством развития торговых связей. Но не только торговые принцы встречаются среди его рядов — по традиции, многие члены дома посвящают себя служению Императору.

Такова и ты — сестра Александра дельи Кардона-и-Марси, навсегда связавшая жизнь с Адепта Сороритас, а точнее Ордо Фамулюс. Твоё служение в основном заключается в сборе данных о родословиях знатнейших фамилий — и именно это привело тебя на Раджу и к самой графине Лавланэ.

Потому ты просишь разрешения работая в местных архивах проанализировать генеалогическое древо графини — а также выполнить ряд других тестов, обычных в работе практикующего генеалога.

Разумеется, прежде чем пополнить базы данных Ордена Вуали, все результаты исследований будут предоставлены самой графине Лавланэ — и она сама будет решать в какой степени эти исследования могут быть опубликованы.

Если у графини есть юные родственники ты также готова по итогам работы в архивах подобрать им оптимальную генетическую пару.

Ведь кровь — это всё.

  Высокородная графиня слушала тебя, затаив дыхание. Перечисление вереницы достойных предков, звучные титулы и яркие имена, славные свершения и примеры доблести и набожности были для нее лучшей историей, и она целиком и полностью погрузилась в твою мягко стелющуюся речь, очарованная и завороженная. Лишь иногда она вставляла односложный комментарий, когда имя одного из твоих родичей казалось ей знакомым: это была словно некая интимная, общая тайна, показывающая принадлежность к одному сообществу, закрытой касте, куда не попадут непосвященные.
  К тому же общая канва твоей генеалогии и генеалогии дома Лавланэ, куда некогда вошла твоя собеседница, были похожи: обе семьи поднялись как династии торговых принцев, обе обладали целым пакетом различных хартий, обе предпочитали оперировать с родного мира, а не базироваться в космосе, да служение Ему-на-Троне, как иной путь родовой карьеры, были идентичны. Исключением было то, что Лавланэ также старались в каждом поколении отдать хотя бы одного из своих детей в Имперский флот – Кардона же предпочитали если уж служить мечом, то в Астра Милитарум, и могли похвастаться за прошедшие столетия целыми двумя боевыми генералами, именем одного из которых – Алонсо – был даже назван спутник какого-то Императором забытого мирка.

  Зато когда речь зашла о генеалогическом древе графини… Ты только заикнулась о помощи, как она хитро улыбнулась и, рассыпавшись в извинениях, попросила возможности удалиться на пару минут. Вернулась достойная госпожа, неся в руках два здоровенных фолианта альбомного формата толщиной в твою ладонь. Она пыхтела, бледнела, тяжесть инкунабул оттягивала руки – но вот уж правду говорят, охота пуще неволи.
  Положив книги на протестующе скрипнувший столик, она улыбнулась с торжеством победительницы, промакивая лоб белым платочком:
  - Дорогуша, я рада, что вы готовы помочь, но и семья моего покойного мужа, и мой род ведем свои родовые книги тщательно. Да и я, увидев пробелы на древе моего благоверного, отдала немало сил восстановлению лакун. А достойные родители мои, цу Гогенлоэ-Циммервальд, могут проследить своих предков, пускай и по боковой ветви, к одному из соратников Императора еще времен Великого Крестового Похода. Господин капитан-лейтенант Генрих цу Гогенлоэ командовал тогда фрегатом «Неутомимый», и смог пережить не только гибель своего судна, но и Осаду Священно Терры. А Лавланэ, хоть и более титулованы, не столь древние, и могут доподлинно просчитать свое родство до Нуманции времен раскола Архиеретика Вандира. Впрочем, - ласково предложила она, продолжая листать перед тобой страницы древних книг, - если вы своим профессиональным взором найдете здесь некоторые неточности, я буду рада вашей поддержке, милая моя.
  Что же до юных родичей моих, - горько приподняла она руки, смахивая невидимую слезинку, - то единственный мой сынок сейчас на флоте, а внук и обе внучки уже пристроены, но правнуками меня не порадовали. Правда, есть еще четвероюродный племянник Клаус…Но он не так, чтобы совсем родня.

  Ты уточнила, а есть ли кто-то еще, чьи семьи достойны твоего внимания. Ответ был исчерпывающим: твоя собеседница с сожалением призналась, что других настоящих аристократов с титулом на Радже так мало! Но зато хватает родов, претендующих на благородное происхождение, но не имеющих на то убедительных доказательств. Многие из них и вправду нувориши, лишь старающиеся обрести родство с высшим светом, но есть и достойные люди – их она может назвать. Ну или же высказаться о тех, кто уже привлек внимание фамулы. А там уже можно будет подумать, через кого добиться допуска в кажущиеся бесконечными архивы станции.
  Ведь кровь – это и вправду все, и даже более.

Ты громко и отчасти искренне восхищаешься вниманием графини к своей генеалогии!
Отчасти — потому что твоё прикрытие оказалось под угрозой.
В иной ситуации такое тщательное отношение к составлению родословия тебя бы исключительно порадовало!
"Ну хоть один приличный человек в этом болоте!" — так бы ты подумала.

Ты осторожно вставила ремарку, мол, пока ты находилась в общей зале, то завела знакомство с госпожой Чаттерджи, которая выразила гордость собственной родословной и упомянула в числе "истинных дворян", кажется, Сингкхов...

Знаешь ты этих старушек. Они же все ненавидят друг друга хоть и не могут друг без друга жить.

Сейчас ты получишь всё плохое и про Чаттерджи, и про Сингкхов.

Но, конечно, основной темой беседы оставалась сама графиня.
Методы сестёр Фамулюс, как ты заметила, временами вскрывают неочевидные взаимосвязи, поскольку опираются в том числе на уже собранную базу данных.
К тому же возможно неочевидное родство, например, через скрытых по тем или иным причинам детей.
Вдобавок, ты хотела бы поработать в архивах Администратума, уже не в генеалогических, а в просопографических целях — составить по информационным сводкам портреты основных представителей рода...

Просопография ведь позволяет не только выявить гаплогруппы — она даёт возможность получить представление о том, какие черты характера или, например, таланты, являются наследственными.

Это поможет графине когда однажды (ты не сомневаешься) родные всё же одарят род Лавланэ потомством — детей ведь нужно воспитать сообразно их наследственным склонностям, дабы раскрыть перед ними дорогу к величию, которого они несомненно заслуживают.

Тем более твоя команда состоит из настоящих профессионалов своего дела. Одну из них графиня уже видела — сиротка, доставившая письмо.
Но и об остальных, ты уверена, у неё останется наилучшее мнение, ибо все их труды будут способствовать лишь сохранению для потомков славы ее рода...